Церковь святых мучеников Александра и Антонины в Селище

1826 – 1831 ГОДЫ. ВОЗВЕДЕНИЕ ХРАМА ВО ИМЯ СВЯТОГО ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО.

По-видимому, в конце 1816 года в Селище вернулся уволенный «от службы за раны» отставной полковник Василий Николаевич Мягков (1786 – 1853 гг.), участник Отечественной войны 1812 года, Заграничного похода русской армии 1813-1814 гг. и будущий строитель храма во имя Василия Блаженного.

Скорее всего, В.Н. Мягков родился в Селище, в усадьбе, которую его отец, надворный советник Николай Леонтьевич Мягков, получил в приданое за его матерью, Марией Васильевной, урожденной Каблуковой, от своего тестя, упоминавшегося выше отставного гвардии поручика В.Д. Каблукова. В.Н. Мягков поступил на военную службу в 1806 году и вначале служил в Тамбовском пехотном полку, а с 1810 года – в лейб-гвардии Уланском полку. Ему довелось принять участие почти во всех основных сражениях 1812-1814 гг. В качестве адъютанта командира корпуса, генерал-лейтенанта князя А.И. Горчакова, он участвовал в Бородинском сражении, где был тяжело ранен пулею в плечо. Залечив рану, Василий Николаевич возвратился в армию. В 1813 году в рядах своего лейб-гвардии Уланского полка он сражался в Германии под Люценом, Дрезденом и Бауценом. В знаменитом Кульмском сражении его вновь ранили – пулей в ногу. За участие в Заграничном походе В.Н. Мягков был награжден несколькими наградами, в том числе – золотой саблей «За храбрость». В самом конце войны, 1 марта 1814 года, его захватили в плен французы. После капитуляции Наполеона он был освобожден и прибыл в Париж, где стоял тогда его полк. В 1816 году В. Н. Мягков вышел в отставку «от службы за ранами» с чином полковника и вскоре приехал в Селище 50.

Около 1820 года В.Н. Мягков женился на дочери одного из самых богатых костромских купцов, полотняного фабриканта и тогдашнего городского головы Д.Д. Солодовникова – Елизавете Дмитриевне Солодовниковой (1802 – после 1846 гг.), от которой имел 11 детей. Отставной полковник поступил на гражданскую службу, заняв вскоре один из высших в губернии постов председателя Костромской гражданской палаты. По-видимому, в 20-е гг. XIX века В.Н. Мягков построил в своей селищенской усадьбе новый деревянный дом в стиле классицизма, в перестроенном виде сохранившийся доныне *. А в 1826 году неподалеку от усадьбы Мягковых, по благословению Епископа Костромского и Галичского Самуила (Запольского-Платонова), произошла торжественная закладка каменного храма во имя Василия Блаженного, небесного покровителя двух владельцев усадьбы – В.Н. Мягкова и его деда В.Д. Каблукова (точный день закладки и кто её совершал, неизвестно). Согласно «Летописи», Васильевский храм возводился В.Н. Мягковым «во исполнение заветного желания» В.Д. Каблукова 51. Как уже писалось, дополнительное посвящение Ильинского придела Георгиевского храма в Селище во имя блаженного Василия, Христа ради юродивого, появилось, по-видимому, в 70-е гг. XVIII века по инициативе отставного гвардии поручика В.Д. Каблукова, вероятнее всего, в связи с каким-то эпизодом его военной биографии. Его внук, выполняя «заветное обещание» деда, наверняка имел не меньше поводов отблагодарить своего храма своего святого покровителя. В этом смысле Васильевскую церковь в Селище можно рассматривать как своеобразный храм-памятник и войнам екатерининского времени, и Отечественной войне 1812 года.

Строительство и внутренняя отделка Васильевского храма продолжались пять лет, и в 1831 году состоялось его торжественное освящение, которое совместно с причтом Александро-Антониновской церкви совершил настоятель Успенского собора Костромы протоиерей Иаков Арсеньев (1763 – 1848 гг.)52, известный как историк, автор первой книги о главном храме Костромы. Васильевская церковь представляла собой увенчанный сферическим куполом одноглавый храм, со всех четырех сторон украшенный изящными четырехколонными портиками *.

При относительно небольших размерах он был истинно монументальным и представлял собой один из лучших храмов в стиле классицизма в Костромской губернии. Имя архитектора, по проекту которого он построен, в документах не сохранилось. По свидетельству выдающегося костромского историка, протоиерея Павла Островского (1806 – 1876 гг.), храм в Селище является «памятником архитектурных познаний» механика Александра Васильевича Красильникова (1774 – 1852 гг.) (53), традиционно считающегося прототипом механика Кулигина в «Грозе» А.Н. Островского (54) (заметим, что о.Павел Островский лично близко знал А.В. Красильникова и был современником сооружения храма в Селище). Однако, по предположению архитектора-реставратора Л.С. Васильева, церковь Василия Блаженного, скорее всего, возведена крупнейшим зодчим Костромского края первой половины XIX века Петром Ивановичем Фурсовым (1796 – после 1844 гг.), чуть раньше построившим на центральной площади Костромы – Сусанинской – знаменитые здания пожарной каланчи и гауптвахты.

С самого начала храм во имя Василия Блаженного строился и как место последнего упокоения членов рода Мягковых: в его подклете была устроена усыпальница, куда первым вскоре после освящения с кладбища у Александро-Антониновской церкви первым перенесли и предали земле останки В.Д. Каблукова. Вплоть до революции, где бы ни умирали представители мягковского рода, их, как правило, привозили в Селище и погребали в подклете Васильевского храма *.

Через десять лёт после освящения, в 1841 году, в результате большого пожара, вспыхнувшего в Селище в ночь на 22 сентября и уничтожившего 74 двора местных жителей, Васильевская церковь очень сильно обгорела, но была восстановлена В.Н. Мягковым и вновь освящена в 1842 году Епископом Костромским и Галичским Павлом (Подлипским) (56).

В. Н. Мягков скончался в Петербурге 19 февраля 1853 года, и вскоре его останки были привезены в Селище и погребены в усыпальнице возведенного им Васильевского храма 57.

Храм Василия Блаженного являлся бесприходным и всю свою историю числился как приписной к Александро-Антониновской церкви, причт которой совершал в нем богослужение в теплое время года (вплоть до 1875 года храм оставался неотапливаемым).

ХРАМ В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА

По-видимому, в конце 40-х годов XIX века поместье Поливановых в Селище купил Гавриил Николаевич Ратьков (1828 – 1911 гг.), с именем которого неразрывно связана история села и его храма во второй половине XIX века. По-видимому, в начале 50-х годов взамен деревянного усадебного дома Поливановых Г. Н. Ратьков построил в центре Селища одноэтажный каменный дом с мезонином и балконом, выходящим на Волгу *.

Судя по всему, тогда же сзади дома был разбит регулярный парк с липовыми аллеями (58).

В начале 50-х годов Гавриил Николаевич женился на княжне Екатерине Михайловне Урусовой, где произошло их венчание неизвестно, но, вероятнее всего, оно состоялось в Александро-Антониновском храме. В Селище же у молодых супругов родилось трое детей: Измаил Гаврилович (1852 г.), Михаил Гаврилович (1853 г.) и Екатерина Гавриловна (1856 г.) (59). Вскоре, по-видимому, при родах, Екатерина Михайловна умерла. Вероятнее всего, её отпевание произошло в селищенском храме, а похороны – на приходском кладбище, но могила Е. М. Ратьковой не сохранилась. 23 января 1862 года Г. Н. Ратьков женился во второй раз, обвенчавшись в Александро-Антониновской церкви на Ольге Павловне фон Виц. Во втором браке у него родилось еще двое детей: Ольга Гавриловна (1865 г.) и Николай Гаврилович (1867 г.), все они появились на свет в Селище (60).

С середины XIX века, благодаря «Летописи» и дошедшим до нас клировым ведомостям, мы располагаем достаточно полными сведениями о настоятелях Александро-Антониновской церкви и других членах причта. С 1850 года настоятелем церкви в Селище служил иерей Иоанн Иоаннович Богословский. Он родился в 1821 году (где именно – неизвестно) и после окончания Костромской духовной семинарии 8 августа 1844 года был рукоположен во священника Никольской церкви в с. Зарайском Юрьевецкого уезда. В 1850 года по прошению его перевели на освободившееся место настоятеля в Селище, где о. Иоанн и прослужил ровно двадцать пять лет (61).

Настоятельство о. Иоанна Богословского составило целую эпоху в истории селищенского прихода, отчасти из-за личных заслуг самого священника, отчасти из-за целого ряда судьбоносных событий в истории России, пришедшихся на это время. В 1853 году началась Крымская (или – Восточная) война, неудачная для России. В разгар войны в Кострому из Петербурга пришло известие о том, что 2 марта 1855 года скончался император Николай I. Вскоре после этого в Александро-Антониновской церкви, как и во всех храмах, были совершены заупокойные службы по почившему государю, правившему Россией тридцать лет, и состоялась традиционная церемония принесения прихожанами и причтом присяги новому императору Александру II. Согласно Высочайшему Манифесту от 29 января 1855 года, в стране вновь, как и в 1812 году, повсеместно стало создаваться народное ополчение. Формирование ополчения началось и в Костромской губернии. Точно неизвестно, участвовали ли в нем жители Селища, но, судя по всему, какое-то количество крестьян из селений Александро-Антониновского прихода встали в ряды ратников Костромской ополченской дружины. Во всяком случае, в ополчение вступил молодой селищенский помещик Г.Н. Ратьков (62). После торжественных проводов в Костроме дружины Костромского ополчения 3 и 4 августа 1855 года переправлялись через Волгу. Здесь утром 4 августа на поле за Никольской слободой (скорее всего – это место ныне занято заводом «Рабочий Металлист») тысячи ратников «построились развернутыми рядами, четыреугольником». Вслед за воинами на поле из Успенского кафедрального собора прибыл торжественный крестный ход во главе с Епископом Костромским и Галичским Филофеем (Успенским; 1807 – 1882 гг.), в котором участвовало всё духовенство Костромы. Не подлежит сомнению, что в этом ходе приняло участие и духовенство всех заволжских церквей, в том числе и настоятель Александро-Антониновского храма о. Иоанн Богословский. Ополчение провожали тысячи людей, в том числе, конечно, большинство жителей Селища и окрестных селений. На особом помосте владыка Филофей (будущий Митрополит Киевский и Галицкий) отслужил напутственный молебен и окропил ряды ратников святой водой (63).

К счастью, Костромскому ополчению не довелось участвовать в боевых действиях, так как его направили не в Крым, а в Царство Польское для прикрытия западных рубежей империи. После подписания 18 марта 1856 года в Париже позорного для России мирного договора в начале августа того же года ополченческие дружины возвратились в Кострому. В память о Крымской войне 1853-1856 гг. настоятель Александро-Антониновского храма о. Иоанн Богословский был награжден бронзовым наперсным крестом (к сожалению, не сохранилось сведений о том, за что именно его отметили этой наградой). В 1859 году, он стал благочинным большого IV-го Костромского церковного округа, в состав которого входило и Селище (эту должность он занимал вплоть до 1865 года) (64). Отец Иоанн стал благочинным в тот момент, когда и Селище, и весь его округ будоражили слухи о грядущей «воле» – о предстоящей отмене крепостного права. Россия шла навстречу большим переменам.

ХРАМ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА.

19 февраля 1861 года император Александр II подписал главный документ своего царствования – Манифест об отмене крепостного права. 10 марта 1861 года в Александро-Антониновской церкви, до отказа заполненной селищенскими, козелинскими, коряковскими и другими прихожанами-крестьянами, еще вчера крепостными господ Мягковых и Ратьковых, после Божественной литургии о. Иоанн Богословский зачитал его с амвона (65). Под сводами храма прозвучали знаменитые заключительные слова Манифеста: «Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного» (66).

Вслед за отменой крепостного права в том же 1861 году в была проведена административная реформа, вводившая в сельской местности частичное самоуправление. С этого времени каждый уезд стал делиться на волости, во главе которых стояли выборные волостные старшины. В 1861 года Селище и весь Александро-Антониновский приход вошли в состав Коряковской волости (её центром стала находящаяся в нескольких верстах от Селища деревня Коряково, где и разместилось волостное правление) (67). В состав Коряковской волости Селище входило вплоть до 1928 года.

В том же 1861 году Александро-Антониновская церковь существенно обновилась: по заказу причта живописец из Больших Солей * Иосиф Иванович Шварев расписал его холодный храм фресками (68). До этого он еще не был украшен стенной живописью, в «Летописи» сказано, что перед началом работ в нем «фресок под штукатуркою открыто не было» (69). За сезон 1861 года ** И. И. Шварев написал на сводах холодного храма композицию «Хвалите Господа», на западной стене – «Страшный суд», на южной – «Распятие», на северной – «Медный змий». Все композиции были заключены в «орнаментальные рамы с пышными картушами» (70).

Пореформенное время принесло много нового в жизнь Селища и всего прихода. К 1863 году в Александро-Антониновский приход вместе с Селищем входило 17 селений, в которых проживало 2666 человек (1192 – мужчин и 1474 – женщин) (72). Часть крестьян Селища по-прежнему зарабатывала на жизнь традиционным хлебопашеством, но всё больше и больше жителей села во вторую половину XIX века стали заниматься сапожным промыслом (когда именно этот промысел появился в Селище, неизвестно *). В 50-60

годы XIX века на другом берегу Волги, в городе, возле устья Костромки один за другим воздвигались краснокирпичные корпуса фабрик – Кашинской, Михинской, Зотовской. Многие жители Селища и окрестных деревень пошли работать на эти фабрики. Летом на лодках, зимой – по волжскому льду, мужчины, женщины и подростки добирались до фабричного района Костромы.

Из-за обширности Селищенского прихода и поэтому, как уже писалось, еще в XVII веке Александро-Антониновский храм был двуклировым, то есть в нем служило два священника. Благодаря «Летописи», мы знаем о всех членах Александро-Антониновского причта в 50-70 гг. XIX века. В 1859-1874 гг. вторым священником в храме служил, числясь сверх штата, иерей Павел Васильевич Лебедев (место и год рождения неизвестны). В 1855 году он по первому разряду окончил Костромскую духовную семинарию и до принятия сана несколько лет учительствовал, обучая «крестьянских детей в государственном имении». В 1859 году он был рукоположен в сан священника к Александро-Антониновской церкви, где и прослужил вплоть до своей кончины в 1874 году, в период 1865-1867 гг. исправляя должность благочинного (74). В 1854-1876 гг. диаконом в Селище служил о. Александр Шеметов (1803 – 1876 гг.). Уроженец Владимирской губернии, он после окончания духовного училища в г. Переяславле-Залесском десять лет прослужил пономарем в с. Воскресенском, что в Хмельниках, а в 1831 году был рукоположен в диакона Преображенской церкви с. Шишкино Костромского уезда (ныне – Судиславский район). В 1854 году о. Александра перевели в Селище. В историю прихода он вошел как просветитель: в «Летописи» сказано, что о. Александр, «проходя должность диаконства при сей церкви, занимался (...) обучением грамотности прихожанских детей в своем доме», причем особенно отмечено, что он занимался этим «по свободному своему желанию, для пользы общественной» (75).

Со второй половины XIX века и вплоть по 1917 год мы располагаем сведениями и о церковных старостах. На протяжении нескольких десятилетий, с 1864-го по 1899 год, церковным старостой бессменно избирался селищенский крестьянин Исмаил Иванович Коровкин, сыгравший важную роль в истории храма второй половины XIX века (76).

В 1870 году в жизни Александро-Антониновского храма произошло событие, имевшее важное значение в истории прихода: в этом году о. Иоанн Богословский начал вести уже не раз упоминавшуюся выше «Церковно-приходскую летопись Александро-Антониновской церкви села Селище». Побудительным толчком к началу её ведения послужила анкета какого-то из исторических обществ, разосланная, видимо, по линии Святейшего Синода. Однако, возникнув по довольно случайному поводу, «Летопись» непрерывно велась далее несколькими поколениями настоятелей на протяжении почти полувека – вплоть по 1917 год. Она – уникальный источник и по истории храма, и Селища в целом, в котором фиксировались различные предания, биографии членов причта, данные о ремонтах и перестройках, природные явления *, сведения о посещении храма архиереями, о благотворителях, ежегодные статистические данные о крещениях, венчаниях, отпеваниях и т.д.

К началу 70-х гг. XIX века теплый храм Александро-Антониновской церкви стал очень тесен для растущего количества прихожан, ведь, если в 1744 году в приходских селениях было 206 дворов (78), то к 1863 году их число выросло до 406 и в них, как уже писалось, проживало 2667 человек (79). В связи с этим в 1872 году по инициативе о. Иоанна Богословского общее собрание прихожан решило «теплый храм по причинам тесноты (...) разобрать и наместо оного устроить новый в пространном виде» (80). Строителем, то есть человеком, отвечающим за возведение нового теплого храма, был избран крестьянин из д. Козелино Алексей Федорович Копков, а его помощниками – церковный староста И.И. Коровкин и селищенский крестьянин Григорий Алексеевич Буков (81).

Правда, большая перестройка Александро-Антониновской церкви происходила уже при другом настоятеле. 3 июля 1875 года храм посетил Архиепископ Костромской и Галичский Платон (Фивейский; 1809 – 1877 гг.) (82), и вскоре о. Иоанн Богословский (видимо, за какую-то провинность) был переведен далеко от Селища – священником Ильинской церкви погоста Чудцы в Галичском уезде (83). Новым настоятелем Александро-Антониновского храма стал священник Василий Шафранов, до того служивший в находящейся в двух верстах от Селища Спасской, что за Волгой, церкви – приходском храме старинной Спасской слободы.

Василий Никифорович Шафранов (1836 – 1904 гг.) родился в с. Наволоки Кинешемского уезда в семье священника. Окончив в 1856 году по первому разряду Костромскую духовную семинарию, он 26 декабря 1857 года был рукоположен в священника Троицкой церкви посада Пучежа Юрьевецкого уезда, с 1863 года служил в церкви с. Карпово Варнавинского уезда, с 1869 года – в Спасской, что за Волгой, церкви Спасской слободы (84).

Вторым священником в том же 1875 году был назначен о. Василий Вознесенский, переведенный в Селище из той самой Ильинской церкви погоста Чудцы, куда был отправлен о. Иоанн Богословский. С именами этих двух священников (в 1903 году о. Василий Вознесенский сменил своего предшественника на посту настоятеля) неразрывно связана вся последующая история Александро-Антониновского прихода вплоть до революции 1917 года.

Василий Сергеевич Вознесенский (1847 – после 1918 гг.) родился в с. Троицком Буйского уезда в семье священника. В 1871 году он окончил по второму разряду Костромскую духовную семинарию и поступил в число послушников Ипатиевского монастыря. 10 мая 1872 года состоялась его хиротония во священника к Ильинской церкви погоста Чудцы в Галичском уезде (85).

Разборка прежнего теплого храма, возведенного почти сто лет назад, началась в мае 1877 года и взамен его за один строительный сезон возвели новый, больший по площади и более вместительный (в своих основных чертах он сохранился до наших дней). В 1878 – 1879 гг. в теплой части церкви шли отделочные работы, в обоих придельных храмах – Ильинском и Георгиевском – были установлены новые иконостасы, изготовленные на пожертвования Г. Н. Ратькова (86). Наконец, 16 декабря 1879 года состоялось торжественное освящение расширенного теплого храма, причем Георгиевский придел освятил викарий Костромской епархии, Епископ Кинешемский Геннадий (Левицкий; 1818 – 1893 гг.), а Ильинский – благочинный IV-го Костромского церковного округа, настоятель Воскресенской церкви в с. Любовникове протоиерей Капитон Толгский (87). В следующем, 1880 году, был позолочен иконостас в Ильинском придельном храме, а в 1881 году – в Георгиевском (88).

В настоятельство о. Василия Шафранова произошла и большая пристройка ограды приходского кладбища, увеличившая её длину почти в два раза. К концу 80-х гг.XIX века находящееся возле стен Александро-Антониновской церкви приходское кладбище постигла обычная участь – оно оказалось переполненным и ему стало тесно в стенах ограды. В результате долгих хлопот в мае 1892 года с восточной стороны кладбища к нему был прирезан участок земли площадью в 400 квадратных сажен (около 1800 квадратных метров) (89). 30 августа того же года общее собрание прихожан приняло особый приговор о сборе средств для расширения кладбищенской ограды. Сбор продолжался семь лет, и к сооружению нового участка приступили в 1899 году: в период с 15 июня по 5 октября вокруг нового участка кладбища возвели – «по образцу существующей» – каменную ограду (90) (её окончательная доделка произошла в 1900-1901 гг.), одновременно было разобрано восточное прясло прежней ограды.

В селениях Александро-Антониновского прихода к концу XIX века находилось шесть часовен (в Корякове, Будихине, Емельянке, Дербине, Пепелине и др.), являвшихся своеобразными деревенскими храмами. В часовнях молились главным образом старики, которым было тяжело добраться до Селища. На рубеже XIX и XX веков обновление коснулось и часовен. 1 ноября 1892 года в д. Корякове состоялось освящение новой большой часовни во имя Феодоровской иконы Божией Матери, построенной взамен «старой, ветхой и тесной» на средства жителей деревни. Часовню освятил причт Александро-Антониновской часовни во главе с о. Василием Шафрановым, В освящении участвовал также иеромонах Богородицко-Игрицкого монастыря Сергий прибывший в Коряково вместе с чудотворной Смоленской Игрицкой иконой Божией Матери. После освящения часовни о. Василий Шафранов обратился к присутствующим со словом о её «назначении и пользе (...) для местных жителей, особенно старых, слабых здоровьем и несовершеннолетних детей, которые не могут ходить по воскресным и праздничным дням в приходскую церковь» (91). В 1897 году в д. Емельянке взамен старой деревянной была возведена первая в приходе каменная часовня, построенная местным уроженцем (92).

Отмена крепостного права положила начало переменам в жизни Селища и всего Александро-Антониновского прихода в деле просвещения. В 1869 году Костромское уездное земство открыло в центре Коряковской волости – деревне Корякове – начальное училище (93). Первым его попечителем на протяжении многих лет являлся уже упоминавшийся выше селищенский помещик Г. Н. Ратьков (94). В 70-80 гг. XIX века Г. Н. Ратьков, владелец одной из двух дворянских усадеб Селища, был видной фигурой общественной жизни Костромского уезда и всей губернии: в 1875 – 1884 гг. – Костромской уездный предводитель дворянства, в 1879 – 1881 гг. – исправляющий должность губернского предводителя дворянства, в 1886 – 1889 гг. – председатель Костромской уездной земской управы (95). На протяжении долгого времени Г. Н. Ратьков являлся одним из главных жертвователей Александро-Антониновской церкви. В 60-е гг. XIX века он сделал в храм ценный вклад – изготовленное его «усердием» большое напрестольное Евангелие в серебряном окладе, весившем 3 фунта 30 золотников (то есть свыше 1,2 килограмма) (96). Г. Н. Ратьков необычайно много сделал для просвещения крестьян Селища и его округи. Еще в 1852 году он открыл в людской своей усадьбы первую школу для крестьянских детей (97). Вслед за Коряковым в октябре 1874 года земское начальное училище открылось и в Селище (98): первоначально оно размещалось в частном доме, но в середине 80-х гг. XIX века для него на земле, уступленной Г. Н. Ратьковым, выстроили специальное здание (99) *. Г. Н. Ратьков

и вплоть до 1918 года священники Александро-Антониновского храма преподавали в нем Закон Божий: первым законоучителем был священник о. Иоанн Потапов, с 1875 года – о. Василий Шафранов, с 1895 года – о. Василий Вознесенский (101).

В 1883 году о. Василий Шафранов записал в «Летописи»: «...нельзя не отметить, что грамотность и элементарное образование в молодом поколении всё более и шире распространяется в молодом поколении всё более и шире распространяется в приходе нашем. Начиная сознавать пользу грамотности, прихожане заботятся обучить своих детей грамоте – особенно сыновей. Крестьяне села Селищ и близких селений охотно отдают детей своих в земское Селищенское училище» (102). 6 апреля 1885 года в Александро-Антониновской церкви «с особенною торжественностью и благочинием» в присутствии всех учеников Селищенского земского училища и «многочисленного собрания прихожан» было совершено богослужение в честь 1000-летия кончины просветителя славян святителя Мефодия, Архиепископа Моравского (103).

В 80-е годы XIX века дети из отдаленных от Селища деревень прихода стали учиться церковно-приходских школах при Богородицко-Игрицком монастыре (открылась в 1887 году) (104) и при Назаретской пустыни * (106). В 1890 году, комментируя это явление, о. Василий Шафранов записал в «Летописи»: «Свет учения постепенно всё более разгоняет тьму невежества и суеверий!» (107). Правда, в записи за 1887 год он же отметил: «Школьное образование и грамотность в приходе особенно между детьми мужского пола заметно с каждым годом всё больше и больше разливается, но соответствующего этому образованию повышения нравственности и усовершенствевания жизни по вере между молодым поколением не замечается. Это происходит: а) от неудовлетворительного воспитания родителями детей, б) от худого влияния на несовершеннолетних окружающей их среды, в) по научении грамоте многие из детей (...) отдаются родителями на фабрики, разные заводы и мастерские, и там они много портятся в нравственности и развращаются» (108).

И.Е. Репин «Бурлаки на Волге» 1873

В послереформенной России происходил промышленный переворот. В 60-70 гг. XIX века на Волге появлялось всё больше и больше пароходов, быстро уничтожавших старинный бурлацкий промысел, которым издавна занималось немало селищенцев. Именно в это время – на излете вытесняемого пароходами бурлачества – в историю русского искусства навсегда вошел селищенский крестьянин Василий Иванович Коровкин (1823 – 1906 гг.), запечатленный на знаменитой картине И. Е. Репина «Бурлаки на Волге». Потомки В. И. Коровкина, доныне живущие в Селище, рассказывают, что портрет их предка, в летнее время обычно уходившего в бурлаки, И. Е. Репин написал в начале 70-х годов XIX века в Нижнем Новгороде. В 1873 году завершенная картина была представлена публике в Петербурге. В группе бурлаков на знаменитом полотне четвертым справа (в синей рубашке) изображен В. И. Коровкин *.

В. И. Коровкин

В доме потомков прославленного бурлака, доныне живущих в Селище, висит большая репродукция репинской картины, всегда пользовавшейся в этой семье особым почитанием. Правнучка В. И. Коровкина, Евгения Александровна Ватолина, стала одним из летописцев Селища (на её воспоминания мы будем неоднократно ссылаться ниже).

В середине 80-х гг. XIX века началось строительство железной дороги, которая должна была связать Кострому с Ярославлем и обеими столицами – Москвой и Петербургом. В версте от Селища был возведен железнодорожный вокзал (вплоть до открытия в 1932 году нового вокзала на левом берегу Волги вокзал в Заволжье являлся главным транспортным узлом Костромы и прилегающих к ней уездов). 17 декабря 1887 года на костромской вокзал из Ярославля прибыл первый поезд. В честь этого исторического события Епископ Костромской и Галичский Александр (Кульчицкий; 1826 – 1888 гг.) отслужил на вокзале молебен (110). С этого момента железная дорога и вокзал навсегда вошли в жизнь жителей Заволжья.

В конце XIX века происходящий в России промышленный переворот достиг и Селища: в 1895 году здесь вступил в действие паровой лесопильный завод купца Якова Александровича Александрова (111); в 1898 году завод перешел в руки крестьянина Василия Михайловича Страшнова (112), а в начале 10-х гг. XX века – к его сыну Николаю Васильевичу Страшнову (113). Чуть позднее московским купцом Василием Харлампиевичем Афанасьевым в Селище был создан еще один лесопильный завод *. С этими предприятиями отныне была связана жизнь многих жителей села.

В первые послереформенные десятилетия в Заволжье, по соседству с угасающими дворянскими усадьбами вставали роскошные дачи новых хозяев жизни – богатых костромских купцов и промышленников. В 80-е гг. XIX века в Селище напротив Александро-Антониновского храма и бок о бок с усадьбой Ратьковых была построена большая деревянная дача костромского промышленника Ивана Савельевича Михина (1819 – 1896 гг.), владельца льнопрядильной Михинской фабрики (в советское время она получила название «Знамя труда») *.

На смену прежним покровителям Александро-Антониновской церкви приходили новые. В конце XIX веков одним из главных жертвователей храма стал Сакердон Гаврилов – его бывший прихожанин, уроженец д. Емельянки, перебравшийся к тому времени в Петербург. В феврале 1882 года он преподнес селищенскому храму в дар большое напрестольное Евангелие с переплетом, оправленным позолоченным серебром; в 1884 году – серебряную дарохранительницу (весом в 8,5 килограммов), изготовленную, скорее всего, питерскими мастерами и представляющую собой в миниатюре точную копию Александро-Антониновской церкви. Надпись на дарохранительнице гласит: «От Сакердона и Марии». В марте 1885 года С. Гаврилов пожертвовал «священнослужебный сосуд сребропозлащенный с принадлежащими к нему: дискосом, звездицею, лжицею и двумя блюдцами...» (общий вес всех предметов составлял около двух килограммов серебра) (116). 9 июня 1887 года, накануне Александрова дня, он пожертвовал храму сребро-позлащенный напрестольный крест (весом около 0,5 килограмма) (117). В 1897 году в д. Емельянке, как уже писалось, взамен ветхой деревянной часовни на средства С. Гаврилова – в память коронации 14 мая 1896 года императора Николая II – была построена каменная часовня (118) (здание часовни в Емельянке дошло до нас в руинированном виде).

Так или иначе Александро-Антониновский храм затрагивали многие события общероссийской истории. 1 марта 1881 года в Петербурге на Екатерининском канале взрывом бомбы, брошенной рукой террориста-народовольца, был убит император Александр II. Уже на другой день об этом узнали и в Селище. Как и везде, в последующие дни в Александро-Антониновском храме о. Василий Шафранов совершал заупокойные службы по убитому государю. Здесь же в храме жители села и окрестных деревень приносили присягу новому императору Александру III. К сожалению, в «Церковно-приходской летописи» отсутствует годовая запись за 1881 год (подобных случаев пропуска годовой записи в «Летописи» всего несколько за весь период её ведения). Однако по описанию заупокойных служб в Александро-Антониновской церкви в 1894 году по скончавшемся императоре Александре III мы можем представить, как в мартовские дни 1881 года массы крестьян стекались в селищенский храм, и как при пении «Вечная память» и «Со Святыми упокой» люди опускались на колени и плакали...

В 1891-1892 гг. целый ряд губерний Европейской части страны вследствие неурожая поразил голод. Русская Православная Церковь активно помогала голодающим. В 1891 году по призыву о. Василия Шафранова прихожане Александро-Антониновской церкви собрали «в пользу голодающих и неурожайных местностей России» немалую для того времени сумму – 49 рублей 25 копеек (119). В 1892 году, как записал о. Василий в «Летописи», прихожане вновь «сделали довольно значительные пожертвования вещами, хлебом и деньгами в пользу голодающих» (120); одними деньгами в 1892 году было собрано 40 рублей 55 копеек (121).

20 октября 1894 году в Крыму неожиданно для страны скончался император Александр III. В последующие дни о. Василий Шафранов совершал в церкви заупокойные богослужения по почившему государю. В «Летописи» он отметил: «С какою глубокою и сердечною скорбию прихожане встретили весть о преждевременной (...) кончине обожаемого и любимого ими доброго и мирного Царя, и с каким великим усердием в нарочитые дни, по оповещении, и во множестве стекались они в церковь помолиться об упокоении блаженной памяти праведной души Его! При совершении панихид в церкви, пении: «Со святыми упокой...» и возглашении вечной Ему памяти, все почти вставали на колени и проливали при сем горючие слезы о неожиданной кончине любимого и дорогого для всех русских Государя Императора» (122). 29 и 30 октября причт и многочисленные прихожане присягали в стенах храма новому императору Николаю II (123). И никто тогда, конечно, не знал, что они приносят присягу последнему русскому царю...

20 января 1893 года о. Василий Шафранов был назначен благочинным IV-го Костромского церковного округа (124) (эту должность он исполнял десять лет, вплоть до выхода за штат в 1903 году). 1 февраля 1896 года о. Василий Шафранов за «двадцатипятилетние отлично-усердные труды по народному образованию» Высочайшим указом был награжден высокой наградой – орденом святой Анны 3-й степени (125).

По-видимому, именно при о. Василии Шафранове установилась традиция принесения на престольный праздник Александро-Антониновской церкви главной святыни Костромского края – чудотворной Феодоровской иконы Божией Матери, доставляемой через Волгу из кафедрального собора Костромы. 10 июня 1893 года, в Александров день, в церковь вместе с чудотворным образом прибыл недавно вступивший в управление епархией Епископ Костромской и Галичский Виссарион (Нечаев; 1822 – 1905 гг.) – выдающийся богослов и проповедник своего времени. Вместе с двумя соборными протоиереями и обоими селищенскими священниками он совершил Божественную литургию, во время которой «произнес слово о подражании мученикам». После богослужения владыка Виссарион посетил церковь Василия Блаженного (126).

Подходило к концу XIX столетие, и на рубеже веков в селищенском приходе произошла естественная смена поколений: в 1899 году взамен прежнего церковного старосты Исмаила Ивановича Коровкина, уволенного от должности «по преклонности лет», был избран крестьянин с. Селище Григорий Иванович Скрипкин (127), оставшийся старостой вплоть до своей кончины в 1910 году. Вскоре, вслед за старым старостой, ушел и старый настоятель: 19 февраля 1903 года о. Василий Шафранов по прошению был уволен за штат, а на его место назначен второй священник о. Василий Вознесенский (128). За штатом о. Василий прожил недолго: 14 мая 1904 года он скончался, а 17 мая состоялись его отпевание и похороны, прошедшие при огромном количестве народа. Отпевание своего бывшего старшего товарища и предшественника совершил новый настоятель о. Василий Вознесенский, сказавший при погребении усопшего прощальное слово. Священник Василий Шафранов был похоронен вблизи алтаря Александро-Антониновской церкви, в которой он прослужил двадцать семь лет (129). Вскоре на его могиле поставили памятник из черного камня (каким-то чудом он – единственный из всех памятников на могилах дореволюционных селищенских священников – сохранился до наших дней).

Особое место в истории прихода второй половины XIX – начала XX веков принадлежит потомкам строителей обоих селищенских храмов – дворянам Мягковым и Купреяновым, оставившим яркий след и в истории села, и Костромского края, и всей России. Как писалось выше, В.Н. Мягков скончался в Петербурге в 1853 года: его останки были привезены в Селище и погребены в усыпальнице возведенного им храма Василия Блаженного. Новым владельцем селищенской усадьбы стал один из его сыновей, Геннадий Васильевич Мягков (1840 – 1903 гг.).

Г.В. Мягков родился в 1840 году в Селище. После домашнего образования он был помещен в 1-й кадетский корпус в Петербурге, после окончания которого в 1859 году находился на военной службе. Однако в армии Г.В. Мягков пробыл недолго и в 1861 году вышел в отставку. В 1865 году он поступил в Костромское акцизное управление, и с тех пор почти сорок лет его последующей жизни были связаны со статской службой. С 1870 года он служил в Казани, в окружном интендантском управлении, но в 1872 году вернулся в Селище, с которым уже больше не расставался. В 1872 году Г. В. Мягков был утвержден в должности мирового посредника 2-го участка Костромского уезда, в 1874 году назначен непременным членом Костромского уездного по крестьянским делам присутствия, в 1883 году стал старшим советником Костромского губернского присутствия, а в 1890 году – непременным членом Костромского губернского присутствия, заняв, таким образом, один из высших постов в губернской чиновничьей иерархии. 14 мая 1896 года Г.В. Мягков был произведен в действительные статские советники, то есть стал гражданским генералом (этот чин приравнивался к званию генерал-майора на военной службе) (130). Внук Г.В. Мягкова, художник Н.Н. Купреянов, писал, что его дед «...был разносторонне талантлив. Он был музыкант, писал стихи, занимался скульптурой и главным образом рисовал. У него были резко выраженные склонности графика и карикатуриста. В громадном множестве сделанных им рисунков он изобразил быт и нравы губернского общества. Он рисовал губернаторов, возжигающих лампады перед вицмундиром, повешенным на место иконы; чиновников особых поручений, с физиономиями и жестами, выражающими светскую любезность и служебную преданность; дам почтенны, играющих в карты, и дам прелестных, вальсирующих с офицерами (...). Эти рисунки были вольнодумны и составили деду дурную славу настолько далеко за пределами губернии, что однажды в Петербурге высокоофициальное лицо, пользуясь возможностями частного знакомства, советовало моей бабушке убедить своего мужа рисовать поменьше» (131).

Подобно своему отцу, Г.В. Мягков до конца своих дней заботился о церкви Василия Блаженного, стоящей совсем недалеко от его усадьбы. В 1875 году на его пожертвования под полом храма была устроена «механическая» печь и с этого времени бывший холодный храм, в котором богослужения совершались только в теплое время, стал действовать круглый год (132).

После того, как в 1897 году Г. Н. Ратьков сложил с себя обязанности попечителя Селищенского земского училища, Г. В. Мягков сменил его на этой должности и оставался попечителем вплоть до своей кончины в 1903 году (133).

В середине 60-х гг. XIX века Г.В. Мягков женился на Елизавете Константиновне Михайловской (ок. 1845 – 1916 гг.). Где состоялось их венчание неизвестно, но, скорее всего, оно произошло в Александро-Антониновской церкви, а таинство брака совершил о. Иоанн Богословский. В числе других родных на венчании, конечно, присутствовал старший брат Елизаветы Константиновны, Николай Константинович Михайловский (1842 – 1904 гг.) – быстро становящийся тогда широко известным в России литературный критик и публицист. С этого времени имя Н.К. Михайловского, знаменитого «властителя дум» интеллигенции второй половины XIX – начала XX вв., чтившей его как непосредственного преемника и продолжателя традиций В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова и Н.Г. Чернышевского, навсегда связано с Селищем и обоими его храмами.

Н.К. Михайловский происходил из калужских дворян, он родился в 1842 году в г. Мещовске Калужской губернии. В 1845 году его родители переехали в Кострому, где и прошло детство будущего публициста; их семья жила в Богословском переулке (ныне – ул. Горная). Еще в раннем детстве Н.К. Михайловский лишился своей матери, Юлии Васильевны, урожденной Фишер. В 1852 году Н.К. Михайловский поступил в Костромскую гимназии на Муравьевке (и уже в её стенах он очень рано выделялся своими блестящими сочинениями по литературе), однако здесь он окончил только четыре класса. После кончины в 1856 году его отца, штабс-капитана К.П. Михайловского, над Николаем Михайловским была учреждена опека. Одним из опекунов будущего «властителя дум» стал отставной полковник Д. П. Шипов (1805 – 1882 гг.) – основатель завода братьев Шиповых в Костроме, позднее, в 1878 – 1879 гг., – губернский предводитель дворянства (134). Опекуны поместили Н. К. Михайловского в Петербургский корпус горных инженеров (позднее преобразованный в Горный институт). В 1862 году, незадолго до получения звания горного инженер-поручика, его исключили из корпуса за участие в беспорядках (позднее оппоненты обычно упрекали Н.К. Михайловского в том, что тот не окончил ни гимназии, ни корпуса), и с тех пор жил трудом критика и публициста (135).

Его литературная слава быстро росла. С 1868 года Михайловский – ведущий критик руководимого Н.А. Некрасовым журнала «Отечественные записки». С 1877 года (после смерти Некрасова) и вплоть до закрытия «Отечественных записок» в 1884 году он (вместе с М.Е. Салтыковым-Щедриным) являлся редактором журнала. С 1892 года Михайловский участвует в журнале «Русское богатство», издаваемой артелью писателей народнического направления (Н.Н. Златовратским, Г.И. Успенским, В.М. Гаршиным и др.). С 1894 года он – вместе с В.Г. Короленко – один из редакторов журнала, ставшим вскоре главным органом легального народничества. Популярность Н.К. Михайловского основывалась не только на его литературном таланте. Этот выдающийся социолог, экономист, историк, критик и публицист, был известен как человек весьма радикальных взглядов. Всю свою жизнь Михайловский оставался убежденным противником самодержавия, сторонником созыва Земского собора и передачи помещичьей земли крестьянам. Дважды – в 1882 - 1886 гг. и в 1891 г. – за свою связь с революционными кругами он подвергался высылке из Петербурга, что, разумеется, только увеличивало его популярность, особенно в кругах студенческой молодежи (136). В 70-90 гг. XIX века Н.К. Михайловский фактически превращается в одного из главных идеологов народничества. После возникновения в августе 1879 года партии «Народная воля», избравшей террор в качестве главного орудия борьбы с самодержавием, он активно сотрудничает с народовольцами. Уже в ноябре 1879 года во 2-м номере подпольной газеты «Народная воля» было опубликовано (разумеется, анонимно) первое из его «Писем социалиста». В этом письме, обращаясь к молодежи, Н. К. Михайловский, призывал её: «У русского гербового орла две головы, два жадные клюва – один династически-полицейский, а другой – буржуазный (...). Бейте же по обеим головам хищной птицы!» (137).

Когда селищенские крестьяне плакали в церкви на заупокойных богослужениях по убитому государю Александру II, им, конечно, и в голову придти, что регулярно приезжавший в Селище Н. К. Михайловский имеет отношение к этому преступлению. После убийства народовольцами 1 марта 1881 года Александра II, Н. К. Михайловский редактировал знаменитое письмо Исполнительного комитета «Народной Воли» от 10 марта 1881 года, отправленное новому императору Александру III. Историки отмечают корректный и по-своему тактичный тон письма, отправленного царю убийцами его отца, скорее всего – это след редактуры Михайловского (138). Естественно, что в правительственных кругах Н. К. Михайловского считали своим врагом. В одном из секретных документов Департамента полиции за 1883 год говорилось: «Собранными сведениями было установлено, что Михайловский, человек, безусловно, враждебный правительству, отличается неблагонадежным направлением, которое ясно обнаруживается во многих его литературных произведениях» (139).

Истинным триумфом Н. К. Михайловского стало состоявшееся в Петербурге 15 ноября 1900 года празднование 40-летия его литературной деятельности, в котором принял участие весь цвет тогдашней литературной общественности. «Все соглашаются, – писал В. Г. Короленко в письме жене 17 ноября 1900 года, – что ничего подобного по размерам в области литературных юбилеев еще не бывало» (140).

В конце 1902 года Н. К. Михайловский принимал активное участие в работе общественного комитета по подготовке празднования 200-летия русской периодической печати, которое предполагали использовать для оппозиционных выступлений. В связи с этим 10 декабря 1902 года министр внутренних дел В. К. Плеве пригласил Михайловского к себе как «главнокомандующего» оппозиции и руководителя «Русского богатства», ставшего «главным штабом революции». В. К. Плеве настоятельно посоветовал ему добровольно покинуть Петербург, на что получил от Михайловского письменный отказ (141).

И, если бы не полемика, которую Н. К. Михайловский, как один из вождей народничества, вёл в 90-е годы XIX века с молодыми русскими марксистами и не та критика, которой в ответ подвергли его марксистские вожди – В.И. Ленин и Г. В. Плеханов

– то, несомненно, что в советское время Н.К. Михайловский был бы отнесен к числу выдающихся русских критиков, а школьники и студенты «проходили» его труды наравне со статьями В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского.

В последние полтора десятилетия, писавшие о Михайловском обычно, что вполне естественно, делали упор на острую критику его со стороны В.И. Ленина, трактуя это в пользу Михайловского. При этом забывается, что после кончины недавнего «властителя дум» Ленин относился к роли, которую тот сыграл в общественной жизни последних десятилетий XIX века, несравненно объективней. Думается, что Ленин был абсолютно прав, предсказывая, что если бы Михайловский не умер в 1904 году, то в период начавшейся вскоре первой русской революции он, скорее всего, стал бы «оппортунистом и ренегатом» (142). Вероятно, так бы и случилось (современные исследователи отмечают нотки тревоги и страха перед грядущей революцией, проскакивавшие в отдельных личных письмах Николая Константиновича) *, однако к 1905 году это уже не имело никакого

значения, так как объективно свою роль одного из тех, кто своим талантливым пером толкал Россию к революции, Михайловский к тому времени уже сыграл. И Ленин, как никто, понимал это. В написанной в 1914 году, в связи с 10-летием его кончины, статье «Народники о Н.К. Михайловском», большевистский вождь, охарактеризовав былого оппонента, как одного из «лучших выразителей взглядов русской буржуазной демократии», писал: «Великой заслугой Михайловского в буржуазно-демократическом движении в пользу освобождения России было то, что он горячо сочувствовал угнетенному положению крестьян, энергично боролся против всех и всяких проявлений крепостнического гнета, отстаивая в легальной, открытой печати – хотя бы намеками сочувствие и уважение к «подполью», где действовали самые последовательные и решительные демократы разночинцы, и даже сам помогал прямо этому подполью. В наше время (...) нельзя не помянуть добрым словом этой заслуги. (...) Мы чествуем Михайловского (...) за его уважение к подполью и за помощь ему» (144).

На протяжении нескольких десятилетий – с 60-х гг. XIX века и вплоть до начала XX века – Н.К. Михайловский почти каждое лето проводил в Селище у сестры, с которой он был очень близок. Талантливый критик и публицист приезжал на Волгу в ореоле своей всероссийской популярности. Нередко к нему (или вместе с ним) в Селище приезжали погостить не менее знаменитые его коллеги и друзья из того же народнического круга: Г.И. Успенский (1843 – 1902 гг.), В.Г. Короленко (1853 – 1921 гг.), Н.Г. Гарин-Михайловский (1852 – 1906 гг.), Д.Н. Мамин-Сибиряк (1852 – 1912 гг.) и др. С 1879 году Н. К. Михайловский состоял под негласным надзором полиции. Приезжая к сестре, он из-под надзора столичных жандармов переходил на «попечение» их костромских коллег. Надзор этот, впрочем, был необременительным для самого Михайловского, и фактически сводился только к тому, что полицейские и жандармские чины фиксировали даты приезда и отъезда «неблагонадежного» поднадзорного из Петербурга в Селище и обратно. Большинство донесений Костромского уездного исправника начальнику Костромского губернского жандармского управления (КГЖУ) о Н. К. Михайловском однотипны. Например, в 1899 году исправник доносил, что «...состоящий под негласным надзором полиции дворянин Николай Константинович Михайловский прибыл в село Селище 20 июня сего года», а «19 сего июля из села Селища выбыл в г. Санкт-Петербург» (145). Необычайно интересное и подробное донесение от 5 августа 1900 года опубликовал журналист В.А. Шпанченко, работавший в областном архиве с фондом КГЖУ до пожара 1982 года, во время которого оригинал документа сгорел. В этом донесении на имя начальника КГЖУ полковника П. К. Кемпе говорилось: «Имею честь осведомить Ваше Превосходительство, что Н.К. Михайловский проживает в Селище, в усадьбе действительного статского советника Мягкова, без определенных занятий, находится в близких отношениях с семейством земского начальника г. Перелешина, знаком с артистическим кружком г. Костромы, участвует в спектаклях, устраиваемых в усадьбе Мягкова. Ни в чем преднамеренном замечен не был» (146).

Как известно, большинство народников были людьми неверующими, хотя в отличие от более поздних марксистов они нередко чтили Иисуса Христа, почитая его как своеобразного революционера и гуманиста. Сам Н.К. Михайловский относился к христианству с уважением, отмечал большие православные праздники, а после кончины состоялось его отпевание в петербургском приходском храме. Но, конечно, он не был воцерковлённым человеком и оба селищенских храма во время своих приездов к родным, как и большинство интеллигентов того времени, посещал лишь по случаю крестин, венчаний и отпеваний родных и знакомых.

Разумеется, Н.К. Михайловский оказал большое влияние на семью своей сестры. Скорее всего, под влиянием брата Е. К. Мягкова, имевшая звание домашней учительницы, в 1887 году открыла в Костроме частное училище для мальчиков, в котором преподавала французский и немецкий языки (147) (это училище просуществовало несколько лет). После кончины в 1903 году Г. В. Мягкова, Елизавета Константиновна сменила мужа на посту попечителя Селищенского земского училища, и затем регулярно переизбиралась Костромским уездным земским собранием на эту должность вплоть до своей смерти в 1916 году (148). Во многом благодаря Н. К. Михайловскому, в последние несколько десятилетий перед революцией в усадьбе Мягковых, в основном, царил народнический дух. Все дети Г. А. и Е. К. Мягковых воистину боготворили своего знаменитого дядю и разделяли его политические взгляды.

Большое влияние Н. К. Михайловского испытал на себе единственный сын и наследник Мягковых Александр Геннадьевич Мягков (1870 – 1960 гг.). Хотя А. Г. Мягков и родился 31 августа 1970 года в Казани (где служил тогда его отец), но своей родиной всегда считал Селище, в котором он жил с малых лет. В силу народнических идеалов Саша Мягков получил весьма необычное для дворянского мальчика образование. Обычно в то время его сверстники, получив начальное образование дома, дальше обучались в гимназиях. Однако внук строителя храма Василия Блаженного А. Мягков окончил Селищенское земское начальное училище. В ежегодных училищных отчетах он числился как единственный обучающийся в нем представитель дворянского сословия (149). После же окончания начальной школы родители отдали Сашу учиться не в костромскую гимназию на Муравьевке, а в Костромское реальное училище на Мшанской улице (он обучался в нем в 1883-1889 гг.). Дальнейшая судьба А. Г. Мягкова в какой-то степени схожа с судьбой его знаменитого дяди. Окончив в 1889 году реальное училище, он той же осенью поступил в Петербургский технологический институт, однако уже весной 1890 года за участие в студенческой сходке его оттуда отчислили (с этого же времени А. Г. Мягков много лет состоял под негласным надзором полиции). Осенью 1890 года А. Г. Мягков поступил в Горный институт, но в 1893 году, с третьего курса, вынужден был из него уйти, так как природный недостаток зрения (дальтонизм) не позволил ему изучать минералогию и ряд других наук. В 1893-1899 гг. недоучившийся горный инженер Мягков в качестве начальника партии работал на строительстве Транссибирской железной дороги, в составе различных геологических экспедиций искал золота в Сибири, на Чукотке и в Манчжурии. В конце 1903 года он в качестве помощника начальника экспедиции отправился для изучения золотоносных месторождений в Абиссинию (Эфиопию), где и провел весь 1904 год (150). В отпуск А. Г. Мягков, как правило, приезжал в Селище, сразу же подпадая, как «политически неблагонадежное лицо», под негласный надзор Костромского губернского жандармского управления (151).

Не менее последовательной сторонницей идей Н. К. Михайловского являлась младшая дочь Мягковых – Анна Геннадьевна Мягкова, в замужестве Перелешина (1869 – 1959 гг.). Анна Геннадьевна родилась в Селище 28 января 1869 года и была крещена в Александро-Антониновской церкви, при этом её восприемниками (крестными родителями) являлись её дядя – майор Николай Васильевич Мягков и тетка – владелица усадьбы Лунево в Костромском уезде Екатерина Васильевна Сумарокова (152). Анна Геннадьевна выросла убежденной народницей. В 1898 году она открыла при усадьбе небольшую больницу и амбулаторию для местных крестьян, в которой работала в качестве фельдшерицы и сестры милосердия (эта больница просуществовала до 1904 года) (153). В последующие годы Анна Геннадьевна по-прежнему не отказывала никому из жителей села в бесплатной медицинской помощи. Как и все народники, она была убежденной противницей самодержавия. По воспоминаниям старожилов, на рубеже XIX и XX веков Анна Геннадьевна постоянно снабжала селищенскую молодежь запрещенной и полузапрещенной литературой. И замуж племянница Н. К. Михайловского вышла за человека одинаковых с ней убеждений – за Александра Васильевича Перелешина (1856 – 1910 гг.), представителя старинного костромского дворянского рода, племянника известных героев обороны Севастополя М. А. и П. А. Перелешиных.

А.В. Перелешин родился 4 сентября 1856 года в усадьбе Щетинино в Буйском уезде и был крещен в Благовещенской церкви, что на р. Монзе (преемнице древнего Благовещенского Ферапонтова монастыря). Окончив в 1878 году Морской корпус, он служил на флоте до 1890 года, когда в звании капитана II ранга вышел в отставку. В 90-е гг. А. В. Перелешин поочередно являлся земским начальником в Нерехтском и Костромском уездах *.

С 1901 года он состоял членом Костромской губернской земской управы и гласным Костромского губернского и уездного земств. В 1904-1907 гг. он стал Костромским уездным предводителем дворянства (155) *. В бурное время начала XX века А. В. Перелешину

было суждено стать одной из важных фигур общественно-политической жизни нашей губернии (об этом чуть ниже).

Женившись в середине 90-х гг. XIX века на Анне Геннадьевне, он позднее обычно жил в Селище в двухэтажном флигеле, стоящем вблизи от дома Мягковых *. * Его современный адрес: Приречный проезд, д. 9.

Племянник Анны Геннадьевны, художник Н. Н. Купреянов позднее вспоминал об Александре Васильевиче: «На моей памяти он был земцем, одевался в штатское платье и только переносица, обожженная тропическим солнцем, была в его внешности осязаемым следом его морского прошлого. Я звал его дядей Сашей. Он занимался живописью. В своих работах он (...) пренебрегал окружающей действительностью. Он писал морские пейзажи, фрегаты под парусами, бури и закаты над морем. В его кабинете с балконом, выходившим на Волгу, над диваном висели кривые японские мечи и большая фотография корвета «Минин», на котором он служил. В комнате пахло кожаной мебелью и мастерской живописца. Дядя Саша рассказывал мне о своих плаваниях, и рассказы эти остались в моей памяти неразрывно слитыми с запахом красок и скипидара, японскими мечами и туго надувшимися парусами корветов» (158).

В 1898 году при своей усадьбе Г. В. Мягков создал народный театр для местных крестьян *. В создании театра

ему активно помогали А. Г. Перелешина, а также старший сын Н. К. Михайловского, Николай Николаевич Михайловский (1874 – 1923 гг.) – будущий актер, режиссер и антрепренер. Наряду с «господами» в спектаклях играли и представители селищенской крестьянской молодежи. Иногда в представлениях участвовал и сам Н. К. Михайловский. Будущий Народный артист РСФСР П. П. Гайдебуров (1877 – 1960 гг.), друг Н. Н. Михайловского по гимназии, в конце XIX века гостил в Селище и участвовал в спектакле народного театра по пьесе А. Н. Островского «Лес». Позднее он вспоминал: «...Роль Счастливцева в «Лесе» А. Н. Островского я впервые играл в очень своеобразном спектакле для крестьян в усадьбе Мягковых возле костромского села Селища, что напротив города Костромы. Хозяйкой усадьбы была Елизавета Константиновна Мягкова, сестра Н. К. Михайловского. Обитатели старинной усадьбы крепко держались народнических убеждений: земля была давно роздана крестьянам, с которыми поддерживалась крепкая связь, – одна из дочерей Мягковых, Анна Геннадьевна, учила и лечила крестьян, и взрослых, и ребят. В летние месяцы в усадьбу съезжалась учащаяся молодежь, случалось, затевались импровизированные концерты, приезжие пели городские песни, а слушатели из крестьян в ответ певали свои, селищенские песни. Костромичи отличались большой музыкальностью и легко перенимали новые для них мелодии, перекладывая их на два-три голоса. Однажды затеялся спектакль, выбрали «Лес». Во дворе усадьбы выстроили сцену, соорудили самодельные декорации и костюмы. Пополнили свой состав любителями из города. У крестьян спектакль имел большой успех. Народ настолько был заинтересован, что выстоял на ногах весь спектакль – сидеть было не на чем» (160).

Благодаря поддержке и связям Г. В. Мягкова, народный театр в Селище укоренился и просуществовал вплоть до 30-х годов XX века. Селищенские артисты ставили свои спектакли не только в селе. С начала XX века они стали давать представления в Костроме, выступая или в читальне имени А. Н. Островского на Мшанской улице (ныне в этом здании находится кукольный театр) (161) или в Народном доме на Власьевской улице (162) (более известном костромичам под советским названием клуб «Красный ткач»). Репертуар селищенской труппы в основном состоял из пьес А. Н. Островского и различных водевилей, имевших большой успех у публики. Летом 1902 года обозреватель газеты «Костромской листок», говоря о народных театрах края, довольно критически и явно незаслуженно отметил «деревенский» театр Г. В. Мягкова: «Что (...) касается деревенской труппы Г. В. Мягкова, то она подвизалась почти исключительно в заволжском селе Селищах; являясь же на гастроли в Кострому, знакомила со своими спектаклями только интеллигентную публику» (163).

Благодаря театру, А. Г. Перелешина была постоянно окружена местной молодежью. В этот круг входил и совсем юный Михаил Васильевич Задорин (1884 – 1962 гг.) – один из самых известных селищенцев, будущий большевик, председатель Костромской Губчека и многолетний узник ГУЛАГа.

М. В. Задорин родился 27 июля 1884 года в находящейся в 12 верстах от Селища д. Будихино (в советское время считалось, что он родился в Селище, по-видимому, семья Задориных перебралась в село вскоре после рождения Михаила). Уже 28 июля его родители – крестьяне Василий Данилович и Евгения Константиновна – принесли крестить ребенка в Александро-Антониновскую церковь. Обряд крещения совершил о. Василий Вознесенский (164). Конечно, о. Василий не мог знать, что крестит будущего виднейшего костромского большевика, чекиста, врага Церкви и своего личного врага.

Имея восемь человек детей, Задорины жили бедно, и после окончания Селищенского начального училища двенадцатилетний Миша Задорин пошел работать на Зотовскую фабрику. В 1900 году, в шестнадцать лет, он вступил в Российскую социал-демократическую партию (РСДРП) и, видимо, тогда же порвал с религией и перестал ходить в Александро-Антониновский храм. М. В. Задорин очень активно проявил себя во время потрясшей Кострому крупной забастовки в мае 1903 года. 10 ноября 1903 года он впервые был арестован жандармами и оказался в старой костромской тюрьме на Русиной улице. По обвинению в принадлежности к РСДРП и за распространение нелегальных прокламаций М. В. Задорину грозил большой срок. Однако А. Г. Перелешина взяла юношу на поруки, и уже 23 декабря он был освобожден под особый надзор полиции (165).