ИПАТЬЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Из трёх художественно-исторических доминант старой Костромы – Кремля, Богоявленского и Ипатьевского монастырей – последний был самым известным. И прежде всего как колыбель российских государей – Романовых. Здесь в марте 1613 года под сводами Троицкого собора состоялось оглашение на царский престол юного Михаила Романова. С тех пор Ипатьевский монастырь пребывал под неизменным патронажем Царствующего Дома.

Согласно легенде, Ипатьевский монастырь основан татарским мурзой Четом, ехавшим на службу к Московскому князю и остановившимся в этом месте на ночлег. Здесь, среди дубравы, ему явилась икона Божьей Матери. Произошло это в 1330 году. Чет считается родоначальником рода бояр Годуновых, и это обстоятельство впоследствии во многом определило судьбу монастыря.

Монастырь расположен в северной части города, за рекой Костромой, невдалеке от впадения её в Волгу. Сначала деревянный, с течением времени он получил каменные стены; деревянные храмы, жилые и хозяйственные строения сменялись каменными, и мало-помалу возник впечатляющий архитектурный комплекс. К началу XVI века это уже настоящая крепость с водными преградами вдоль восточной и южной стен (с юга протекала речка Игуменка), со рвами с западной и северной сторон, с мощными стенами и башнями. В середине XVII века с запада к монастырю был прирезан участок, обнесённый стенами и башнями, названный Новым городом (в отличие от Старого, первоначального).

Шли годы. Менялся облик монастыря. Внутри него появлялись новые здания. Одни расширялись, смыкались друг с другом, образуя протяжённые корпуса. Другие исчезали; на их месте возникали новые. Надстраивались крепостные стены, менялся облик башен и проездных ворот...

Троицкий собор Ипатьевского монастыря. Гравюра Ch. Barbant, Jr., 1882, по рис. Barclay.

Лихолетье польской интервенции начала XVII века не минуло Ипатьевского монастыря. В 1609 году он стал ареной боевых действий, с неизбежны ми разрушениями стен и зданий. Взрывом 1649 года был разнесён Троицкий собор; на его руинах построен новый, более великолепный.

Наиболее трагичным по своим последствиям в истории древней обители стал советский период. Это время осквернения духовных святынь, сноса Богородицкого, второго по величине храма. Подготавливался снос крепостных стен и башен (к счастью, это удалось предотвратить). Монастырские здания, обращённые в жилища фабричных рабочих, эксплуатировались на износ. Лишь с конца 1950-х годов начинается постепенное восстановление архитектурного комплекса, его исследование и реставрация.

В нынешнем своём состоянии Ипатьевский монастырь – это обширный комплекс культовых и гражданских зданий, заполняющих Старый и Новый город, обнесённых мощными крепостными стенами с круглыми угловыми и квадратными промежуточными башнями. В промежуточных башнях устроены ворота, имевшие прежде в качестве меры дополнительной защиты выносные стрельницы. Одна из них, у Западной башни Нового города, существует поныне.

Названия башен в стенах Старого города связаны с видом их функционального использования (Водяная – юго-восточная, Пороховая – северо-восточная) или по назначению соседствующих зданий (Квасная – юго-западная, Воскобойная, с воротами – в середине южного прясла). Две угловые башни Нового города особых названий не имели; средняя же, в западном прясле, с проездом внизу, известна как Зелёная башня. Во второй половине XVII века она была надстроена арочным восьмериком с шатром, крытым поливной зелёной черепицей.

Достопримечательностью монастыря были Святые ворота с двойной аркой в основании и спаренными шатровыми церквами наверху. Они размещались в середине восточного прясла Старого города (у реки Костромы) и имели пред собою «захаб» – оборонительное устройство в виде ограждённого стенами, простреливаемого коридора, идущего параллельно монастырской стене с поворотом перед арками ворот. Церкви были сломаны в середине XVIII века, ворота – в начале 1820-х годов. Дополни тельные ворота были сделаны в XVIII веке с северной стороны: в Новом городе – у Богадельни, в Старом городе – у Архиерейского корпуса (Екатерининские).

С востока и юга монастырь окружает «обруб» – ледозащитное (на случай высоких паводков) сооружение в виде невысокой кирпичной стены с арками в основании. Он поставлен в 1887 г. на бровке искус ственной земляной насыпи, сделанной в XVIII веке после катастрофического наводнения 1709 года. Здесь, между обрубом и крепостной стеной, впоследствии был устроен Архиерейский сад, с дубовой и липовой аллеями.

Стены Ипатьевского монастыря

1) Вдоль восточной стены: Архиерейский корпус

– включает в себя двухэтажные Экономские кельи (южное крыло), надвратную церковь Хрисанфа и Дарии (поставленную на месте древних Святых ворот), двухэтажные Казначейские кельи (к северу). Все поставлены вплотную к стене. 2) Вдоль северной стены: трёхэтажные Настоятельские кельи, двухэтажные Братские кельи, торец Палат Романовых; отделены от монастырской стены засеньем, рассечённым коридором Екатерининских ворот, поставленных между Настоятельскими и Братскими кельями. Невысокой аркой в западной стене засенье сообщается с Новым городом.

3) Вдоль западной стены: двухэтажные Палаты Романовых с узким засеньем, ворота XVIII века (на месте древней проездной башни), двухэтажный Корпус над погребами (поставлен вплотную к стене), руины Квасной палаты (у Квасной башни);

4) Вдоль южной стены: руины Квасной палаты, старая трапезная (обе вплотную к стене), двухэтажный Свечной корпус с засеньем, проездная Воскобойная башня.

Доминанта ансамбля – монументальный Троицкий собор и Звонница*. Они занимают восточную половину монастырского двора. Среди старых берёз, перед Палатами Романовых, возвышается мемориальная Романовская колонна.

Помимо крепостных стен с тремя башнями с запада (квадратной проездной Зелёной посередине и двух угловых круглых) он не сохранил старых по строек. Исключение – двухэтажное здание Богадельни, поставленное вплотную к северной стене. К северу от неё арка ворот. По преданию, в Новом городе стояла каменная церковь во имя Иоанна Златоуста постройки 1670-х годов, сломанная в 1817 году.

В 1955 году сюда перенесена деревянная, на сваях, церковь Спаса-Преображения из села Спас-Вёжи, положившая начало созданию Костромского музея деревянного зодчества. С выделением свободных земель Музей получил развитие к югу от монастыря (вдоль реки Игуменки) и к северу от него (на территории Ипатьевской слободы).

1330 год – середина XVI века. – Основание обители. Пока она в пределах Старого города. Деревянные оборонительные стены. Деревянные храмы, жилые и хозяйственные постройки. Наименее изученный период в её истории.

Вторая половина – конец XVI века.

Начало экономического роста. На основе крупных вкладов со стороны бояр Зерновых и в особенности Годуновых предпринимаются крупные каменные работы. В 1589–92 гг. возводятся оборонительные стены с круглыми угловыми и квадратными проездными башнями. Над восточными двойными воротами возводится двухшатровая церковь во имя святых Ирины и Феодора Стратилата (в 1709 г. после капитального ремонта переосвящена во имя апостолов Петра и Павла). Ворота нарекаются Святыми. Вдоль западной и северной стен устраивают рвы с бруствером и деревянным тыном. На северной линии, у реки Костромы, при въезде в захаб Святых ворот надо рвом перебрасывают каменный мост.

Одновременно с крепостными стенами делаются: Квасная палата, одноэтажный корпус Погребов, нижний этаж современных Палат Романовых, одно этажные Братские и Настоятельские кельи.

В 1590 году построен первый каменный Троицкий собор, в 1595–96 годах расписанный фресками. Около этого времени к юго-западу от него строят, также пятиглавый, тёплый храм во имя Рождества Богородицы. Оба имели подклеты. К западу от тёплого храма сделаны Кельи келаря (так наз. первые) и шатровая Колокольня. В 1598 году одноэтажный корпус будущих Палат бояр Романовых расширен на север и сомкнулся с Братскими кельями. Вскоре сюда перевели монастырского келаря, и они стали именоваться Вторыми келарскими кельями. Именно в них в 1613 году нашёл временное прибежище будущий юный царь.

1600–1605 годы.

В 1603–1605 годах на средства Годуновых построена так называемая Годуновская Звонница – трёхъярусное трёхпролётное сооружение на подклете, с деревянной галереей вдоль продольного восточного фасада, с тремя тесовыми шатрами наверху. Южным торцом она примкнула к старым Келарским кельям.

В 1604 году вдоль южной стены, вплотную к Квасной палате, пристроена одностолпная Трапезная.

1620–40-е годы.

1620-е годы – время ремонтных и укрепительных работ после польского разорения. Примерно на два метра надстраивают крепостные стены и башни. Поправляют пострадавшие культовые и жилые здания.

В 1642–43 годах, повелением Михаила Фёдоровича Романова, к Старому городу с запада пристраивают Новый – ограждённый стенами прямоугольный двор с тремя башнями. Средняя из них, так наз. Зелёная, своё шатровое завершение получила позже, во-видимому, во 2-й половине XVII века.

Во второй половине 40-х годов надстраивают второй этаж над Настоятельскими кельями (к востоку от поздних Екатерининских ворот). Тогда же вдоль восточной стены монастыря, к северу от Святых ворот, возводятся двухэтажные Казначейские кельи.

1650-е годы.

В 1649 г. от неосторожно зажжённой свечи в подклете Троицкого собора взорвался хранившийся здесь порох. Мощный взрыв проломил своды подклета и самого храма, рухнули некоторые из глав. В течение 1650–52 годов храм был отстроен вновь, причём в большем объёме, нежели прежде. В его об лике можно заметить черты, роднящие его с Воскресенским храмом Романова-Борисоглебска (ныне Тутаев [Ярославской области]). Вполне возможно, что в восстановлении Троицкого собора приняли участие и пришлые мастера. Внешнему великолепию нового здания соответствовало его внутреннее убранство. Многое из него утрачено в советское время: частью рассеялось по столичным музеям, частью уничтожено. Но сохранились фрески, цветным ковром покрывающие его стены и своды; сохранился грандиозный резной иконостас 1756–58 годов – дело рук резчиков из костромского посада Большие Соли. Всё это отреставрировано в 1960-е – 70-е годы. Основной цикл фресковых росписей (в интерьере четверика) выполнен широко известным костромским мастером Гурием Никитиным «с артелью» в 1685 г., и вместе с более ранними росписями на западной стене галереи (фигуры ангелов по сторонам портала, «Страшный суд» и «Видение Иоанна Лествичника») они сливаются во впечатляющий единый ансамбль.

Одновременно с Собором реконструируется Звонница Ипатьевского монастыря. К её северному торцу пристраивают четырёхъярусную башню с восьмигранной шатровой колокольней и проездом внизу. Шатёр и маковка колокольни крыты муравлёной поливной черепицей. Здесь, в четвёртом ярусе размещались самые большие колокола, здесь же, в северо- западном углу, находились часы с боем (сохранился гиревой колодец). Необычным был способ по падания в третий ярус башни. Для этого вдоль южного фасада Годуновской Звонницы, в уровне её второго яруса, был устроен деревянный балкон на консолях. С него, посредством дополнительной деревянной лестницы, можно было подняться к двери третьего яруса башни. Иного доступа туда нет. Подняться на балкон можно было с нижней деревянной террасы.

2-я половина XVII века.

Период этот в истории Ипатьевского монастыря во многом неясен. В основном гадательна датировка проводившихся в это время строительных работ. Тем не менее общая тенденция в развитии монастырского комплекса достаточно определённа.

К этому времени чётко сложилось зонирование территории Старого города. Парадной частью монастырского двора была его северо-восточная часть – между Святыми воротами, Кельями настоятели и казначея. К ней был обращён наиболее декорированный северный фасад Троицкого собора с его нарядным крыльцом. Более скромную, одноэтажную постройку имел смежный с ним северо-западный участок двора с Братскими и Келарскими кельями. Юго-западный участок был отдан под хозяйственные строения. Сюда выходил корпус Погребов, Квасоварня, Трапезная. К северу от Трапезной, ближе к Звоннице, стояло ещё одно каменное строение. Его подвальная часть была обнаружена при земляных работах в начале 1970-х годов. Хозяйственный двор ограждался деревянным забором.

Монастырь имел внутреннее кладбище. Оно располагалось к югу от Троицкого собора, по скату холма, вплоть до крепостной стены. В начале XVIII века оно было присыпано значительным слоем земли, на котором с течением времени образовался новый некрополь (уничтоженный в советское время). Древнее кладбище сохранилось. При раскопках 1960-х годов, случавшихся на его месте, однажды с глубины 1,5 метров было извлечено резное белокаменное надгробие XVII века.

1670-е годы – время коренной перестройки Настоятельских покоев. Теперь по всей длине они получают второй этаж с нарядными трёхлопастными наличниками окон по главному фасаду. Здание расширяют к востоку, вплоть до Казначейских келий; при этом частично закрывают его фасад. В углу, на стыке корпусов, устраивают крыльцо.

В 1690-е годы надстраивают третий этаж этого корпуса. Он выполнен в приёмах Нарышкинского стиля и подчёркнуто представителен. Третий этаж проходит по всей линии прежних Настоятельских покоев и распространяется над Кельями казначея, вплоть до восточного фасада монастыря, поднимаясь над зубцами его крепостной стены. На южном фасаде корпуса, напротив Троицкого собора, появляется трёхъярусное, украшенное изразцами крыльцо. Строителем и автором этих работ был каменщик Ипатьевской слободы Григорий Леонтьевич Мазухин (работавший и в Рязанском кремле).

В конце века вторым этажом надстраивают Погреба и Кельи келаря ("Палаты Романовых"). Ещё ранее в Новом городе появляется каменная, с коло кольней, церковь Иоанна Златоуста. Нынешний облик получает Зелёная башня.

XVIII век.

Каменные работы в первой половине века эпизодичны. В 1721 году в Новом городе, вплотную к его северной стене, была поставлена кузница. В 1744 году она была надстроена, переделаны её фасады. Здесь разместилась консистория Костромской епархии. Слева от неё, в монастырской стене, пробили ворота. Здание перестраивается в начале 1830-х годов по проекту П. И. Фурсова. С 1857 года вплоть до революции это богадельня. Реставрация 1959–60 гг. вернула ему облик XVIII века.

В 30-е годы XVIII века над Казначейскими келиями возводят третий, деревянный этаж, предназначенный для проживания настоятеля.

Крупные каменные работы в монастыре падают на 50-е – 60-е годы. В 1758–59 гг. второй этаж полу чают Братские кельи. В нём не было внутренних лестниц; для попадания в верхние кельи вдоль обоих продольных фасадов были устроены деревянные галереи на каменных столбах, с лестницами всходов.

В 60-х годах к югу от Святых ворот возникает двухэтажный Экономский корпус. Его восточный фасад обращён к реке Костроме. Ради этого строители здания должны были сломать часть крепостной стены. По-видимому, тогда же был сломан «захаб» перед Святыми воротами. Между новым корпусом и северной галереей Собора устраивается воздушный переход на арках.

В 1767 году, в предвидении приезда в Кострому Екатерины II, в северной стене монастыря срочно пробивают новые ворота (названные Екатерининскими). Они были сделаны на стыке Братского и Настоятельского корпусов и ориентированы на стоящую в глубине двора церковь Рождества Богородицы. Древний храм, изрядно обветшавший к тому времени, был снесён и срочно заменён новым, выполненным, как и новые ворота, в стиле барокко.

Судя по характеру архитектуры, проект и ворот и нового Рождественского храма был составлен в Петербурге. И надо отдать должное – несмотря на разностильность, новые сооружения органично вписались в исторически сложившийся ансамбль. Ошибкой иногородних мастеров (впрочем, вполне объяснимой) было то, что новая церковь оказалась поставлена поперёк потока подземных вод, протекающих между Звонницей и Троицким собором. Результатом стало то, что вскоре из-за подмыва основания это эффектное здание начало разрушаться.

XIX век. Век сомнительных приобретений и несомненных утрат.

Строительные работы приобретают всё больший размах. Но сводятся они по преимуществу к переделке существующих зданий, подчас к их сносу, замене новыми, как правило, художественно неизмеримо худшими.

В 1820–22 гг. на основе проекта, разработанного губернским архитектором Н. И. Метлиным, проводится коренная реконструкция Архиерейского корпуса (включавшего в себя Настоятельские, Казначейские и Экономские кельи).

Работы свелись к следующему. Были сломаны Святые ворота с двумя надвратными церквями, уширена в сторону двора вся восточная линия путём пристройки параллельной стены; над всей линией сделан третий каменный этаж. В самом начале работ срубается парадное крыльцо на южном фасаде бывших Настоятельских келий и весь резной декор XVII века. Окна растёсываются; здание получает сдержанные фасады в традициях классицизма. Со стороны реки Костромы на подиуме возводят 10-колонный портик с фронтоном. Древнее здание с печатью разных эпох, глубоко неординарное, – как бы исчезло, уступив место другому, по-своему красивому, но достаточно заурядному.

Но то был последний всплеск классицизма. В 1834 году Кострому и Ипатьевский монастырь посещает Николай I. По осмотре монастыря он высказал пожелание вернуть его зданиям «национальные формы ». Поскольку официально признанным истолкователем «национальной» идеи в архитектуре был К. А. Тон (будущий автор московского храма Христа Спасителя), выполнение монаршей воли было поручено ему. Побывав в Ипатьевском монастыре, он сделал проект обширных перестроек. Они касались Архиерейского корпуса, церкви Рождества Богородицы, Звонницы, башен крепостных стен, обруба.

В 1836 году был сломан портик на восточном фасаде Архиерейского корпуса и заложена надвратная церковь Хрисанфа и Дарии. Одновременно велись работы по устройству каменного обруба (взамен деревянного) вдоль южной и восточной стен монастыря. Кровли башен монастырских стен получили единообразную коническую форму. Был сломан храм Рождества Богородицы (не простоявший и ста лет); на его месте заложен новый, более компактный, в пять глав.

Успешно начатые работы осложнились несчастьем, случившимся в августе 1841 года: при разборке опалубки из-под шатра церкви Хрисанфа и Дарии он внезапно рухнул. Погибли двое рабочих. Взявший на себя перестройку Архиерейского корпуса губернский архитектор Григорьев распорядился разобрать церковь до основания, сделав под неё усиленные фундаменты в виде обратных арок. Затянувшееся посему строительство храма было завершено лишь в 1863 году, когда состоялось освящение. С 1851 года начаты работы по фасадам корпуса.

В 40-е годы по проекту Тона возводится двухэтажный Свечной корпус, примкнувший, с отступом от монастырской стены, к торцу древней Трапезной; одновременно переделываются и её фасады. Зал Трапезной палаты делится на два этажа. Апофеозом поновлений было устройство нового железного шатра над башней Звонницы, поверх исконного кирпичного, и масляная роспись стен башни.

Оценивая работы К. А. Тона в Ипатьевском монастыре, приходится признать: выполненные технически безукоризненно, они эклектичны, казённо-сухи и антихудожественны.

Отрадным контрастом на этом фоне воспринимается двухъярусная галерея с широкой лестницей у западной стены Звонницы. Она сделана в 1852 году в связи с устройством внутренней лестницы в ней. Автор галереи – губернский архитектор Н. А. Попов.

В 1839 году перед Палатами Романовых поставлена мемориальная колонна с державой наверху (царская регалия – крест на яблоке), с бронзовыми досками в кубическом основании. На досках читалась летопись важнейших событий из истории монастыря.

Под наблюдением К. А. Тона был проведён

внешний ремонт фасадов Палат, сделано крыльцо с боковым маршем. В 1863 году они капитально реконструированы по проекту Ф. Ф. Рихтера, получив нынешний вид.

Начало XX века.

С начала столетия монастырь готовится к празднованию 300-летия Царствующего дома Рома новых. Это время серьёзных исследований его древностей, начала научных реставраций его святынь. Работы велись под эгидой Императорской археологической комиссии, под непосредственным наблюдением известнейшего реставратора Д. В. Милеева. К 1913 году проведены укрепительные работы в Троицком соборе, восстановлено шатровое покрытие крыльца, вызолочены главы, расписаны фресками своды и внешние стены галерей (в интерьере). Это копии фресок Ярославской Ильинской церкви, расписанной в своё время костромичом Гурием Никитиным.

От наслоений XIX века была освобождена Звонница: снят уродливый железный шатёр, восстановлено поливное черепичное покрытие древнего шатра и маковицы; с фасадов башни удалена поздняя масляная живопись.

Послеоктябрьский период.

Большевистский переворот 1917 года стал катастрофой для древней обители и едва не привёл к её полному уничтожению. Монастырь был очищен от священнослужителей, всё, что пригодно для жилья, было заселено семьями фабричных рабочих. В осквернённых храмах проводят «культурные» мероприятия, включая танцевальные вечера. В 30-е годы был снесён Рождественский храм, уничтожено монастырское кладбище с уникальными надгробиями. Лишённые текущего ремонта, без водопровода, канализации, древние здания были доведены до состояния трущоб. В традициях нового быта, в Новом городе устраивают стадион. Готовят вопрос о полном сносе стен и башен.

Вакханалия погрома продолжалась до 50-х годов. Наконец в 1950 году была организована Костромская специальная научно-реставрационная производственная мастерская (КСНРПМ), включившая в свой штат каменщиков, плотников, столяров, резчиков, кузнецов, позолотчиков, художников-реставраторов, искусствоведов. Бессменным в течение десятилетий руководителем реставрационных работ стала К. Г. Тороп. Начинается планомерное восстановление монастыря.

Для производства большемерного красного кирпича в это время к югу от него устраивают небольшой кирпичный завод. Восстанавливают полуразрушенные крепостные стены. С 1958 года, с принятием постановления об учреждении Ипатьевского музея-заповедника, начинается постепенное освобождение монастырских зданий от жителей (270 семей), а следом и реставрация. Реставрационные работы преследовали три задачи: 1) конструктивное укрепление зданий; 2) возвращение им исторически первоначально го вида; 3) приспособление для музейных нужд.

1) Богадельня (1959–60 гг.);

2) Корпус над погребами (1960 г.);

3) Палаты Романовых (1958–59 гг.);

4) Братский корпус (1960–62 гг.);

5) Свечной корпус (1963–64 гг.);

6) Архиерейский корпус (1964–69 гг.);

7) Троицкий собор (позолота глав, реставрация иконостаса, внутренних росписей – 1961 – начало 70-х гг.);

8) Звонница (1965–66 гг.).

Разнообразные ворота, деревянные и металлические, восстановлены в начале 60-х годов.

С начала 60-х годов формируется музей народного деревянного зодчества.

В перспективе Ипатьевский монастырь должен быть возвращён его творцу и истинному хозяину – Русской Православной Церкви.

ЦЕРКОВЬ РОЖДЕСТВА БОГОРОДИЦЫ В ИПАТЬЕВСКОМ МОНАСТЫРЕ

Среди многих зданий, формировавших в течение столетий облик Ипатьевского монастыря, но давно исчезнувших, есть одно, заставляющее вспомнить о себе именно сейчас, когда церковная жизнь в России входит понемногу в законное русло и культовые здания и монастырские комплексы, хотя и с трудом, но возвращаются к своему создателю и законному владельцу – Русской Православной Церкви. Это церковь Рождества Богородицы.

Интерес к ней отнюдь не академический. Он продиктован насущными требованиями дня нынешнего.

С передачей Ипатьевского монастыря Костромской епархии, пусть пока неполной*, возникает настоятельная потребность иметь в нём постоянно, ежедневно действующий храм. Троицкий собор монастыря, великолепный и поместительный, мало пригоден для этого, ибо рассчитан на особо торжественные богослужения. К тому же это храм-музей, его интерьер с уникальными фресками требует особо бережного отношения.

Где выход? Церковь святого Лазаря, помещающаяся в южной части соборного подклета и «милостиво » дарованная епархии, ничтожно мала и крайне неудобна. К тому же, устроенная в 1879 г. над захоронениями костромских архиереев, она всегда использовалась исключительно для заупокойных служб.

Местом для служб повседневных в Ипатьевском монастыре всегда была церковь Рождества Богородицы – относительно небольшой тёплый храм, стоявший у юго-западного угла Троицкого собора и переходом с ним сообщавшийся. Сейчас его нет. Несомненно, он должен быть восстановлен.

Но как, в каком виде? Дело в том, что в Ипатьевском монастыре было, по крайней мере, четыре Рождественских храма, последовательно сменявших друг друга.

Первый из них относится к тем трудно прослеживаемым временам, когда монастырь, его стены и внутренние постройки были деревянными. Деревянным был и храм Рождества Богородицы. В 1558– 1559 гг. одновременно со строительством первого каменного Троицкого собора рядом с ним был построен каменный, меньший, Рождественский храм. Некоторое представление о его внешнем виде даёт известный рисунок первой половины XVIII в., в весьма условной манере изображающий Ипатьевский монастырь с птичьего полёта, со стороны реки Костромы.

Как и Троицкий собор, Рождественская церковь имела пять луковичных глав, четырёхскатную кровлю и трёхчастные апсиды.

Иными сведениями об этом здании мы не располагаем, ибо его снесли в середине XVIII в. Причины нам неизвестны. Возможно, он стал тесен и набором помещений не соответствовал новым требованиям. Вероятно появление на нём трещин («ветхостей»). Думается, всё же главной причиной стало резкое изменение художественных вкусов в русском обществе той поры, переориентация их на европейские образцы.

Середина XVIII в., а также вторая его половина, совпавшие с царствованием Елизаветы Петровны и Екатерины II, в провинции были ознаменованы появлением нового архитектурного течения – «русского барокко». Консерватизм жизненного уклада внутренних областей России, следование заветам старины обычно приводили к тому, что архитектурные веяния из столицы достигали провинции через 20–30 лет, получая, правда, при этом не лишённую обаяния, а подчас и курьёзности, интерпретацию. Так было и с Костромой.

В 1767 г., в ряду других поволжских городов, она была удостоена посещения императрицы Екатерины. К приезду её, заранее назначенному, Ипатьевский монастырь в духе времени украсился новыми, Екатерининскими воротами, пробитыми в северной монастырской стене и сделанными по образцу Петровских ворот петербургской Петропавловской крепости. Одновременно внутри монастыря, строго по оси новых ворот, был построен храм Рождества Богородицы, зрительно замкнувший пространство между Троицким собором и звонницей. Построен он был на месте снесённого храма XVI в.

Как выглядел этот, третий по счёту, Рождественский храм? Мы располагаем довольно детальными его чертежами из архива Синода, фиксирующими со стояние и вид здания в интервале 30–50 гг. XIX в. Сохранились и натурные рисунки Н. Чернецова 1838 г. с видами Ипатьевского монастыря.

Судя по этим документам, новый Рождественский храм, стилистически перекликавшийся с Екатерининскими воротами, представлял собою каменное двухэтажное здание, вытянутое по оси запад – восток и состоявшее из сводчатого подклета и основного этажа с плоским деревянным перекрытием. В принципе, оно служило как бы продолжением галерей Троицкого собора, хотя непосредственно и не примыкало к нему. «Буферной зоной» была квадратная в плане площадка, ныне составляющая югозападный угол соборной галереи. Первоначально она была открытой, но во 2-й половине XIX в. включена в контур галереи, получив наружные стены с декором, примерно соответствующим древним образцам.

Главным фасадом нового храма был северный. Здесь, в основании главного этажа, проходила терраса на аркаде с широкой парадной лестницей в центре. Предназначенная для крестных ходов, к востоку она входила в упомянутый «выгрыз» соборной галереи и отсюда посредством лестницы с поворотом сообщалась с землёй у прямоугольного алтаря храма.

Основной этаж здания с выступающим риза литом- тамбуром по оси главного фасада был обработан пилястрами и имел развитой антаблемент. Высокие арочные окна украшали нарядные наличники с лучковым завершением. Весь строй архитектуры фасада смутно напоминал образ Китайского дворца в Ораниенбауме (хотя о прямой преемственности мы говорить не вправе). Венчала храм двускатная железная кровля и декоративное навершие по главной оси. Оно имело вид глухой ротонды, переходившей в прихотливо очерченный купол и крупную луковичную главу с крестом. К западному торцу Рождественского храма, первоначально открытому, в 1838 г. был добавлен двухэтажный объём трапезной с кухней. Его фасады, выполненные в стиле барокко, органично слились с фасадами Рождественского храма. Нарядный же интерьер, в духе времени, был выполнен в стиле классицизма. Автором этого незаурядного здания, также, к сожалению, не сохранившегося, оказался... «ученик Костромской духовной семинарии Высшего отделения Иван Краснухин». Россия не оскудевала талантами.

К западу от трапезной вплоть до корпуса с одно столпной палатой (относящегося к концу XVI в.) в ту пору, а также до 60-х годов XIX в. было пустое пространство. Впоследствии здесь возник свечной корпус, построенный по проекту К. А. Тона. Он занял место и трапезной, и, частично, Рождественского храма.

Говоря об интерьере храма, нельзя не упомянуть о двойной ионической колоннаде, делившей церковный зал на три нефа, и о накатных деревянных потолках. Они были сделаны при ремонте 1820 года.

Кто был автор Рождественского храма и Екатерининских ворот (их временная и стилистическая связь очевидна)? Мы этого не знаем. Скорее всего, это был мастер петербургской школы, достаточно искушённый в современных ему архитектурных течениях.

Если оценивать эстетические и композиционные качества храма XVIII в., нельзя не признать, что, при отсутствии формальной связи с архитектурой века предшествовавшего, здание это, тем не менее, гармонично вписалось в сложившийся монастырский ансамбль. Двухъярусностъ построения его фасадов находила отклик в галереях Троицкого собора. Имея собственное лицо, храм этот не противоречил облику главного монастырского здания, но композиционно высотно ему подчинялся. Удобен он был и функционально, ибо сообщался с собором, а впоследствии объединялся с монастырской трапезной.

Так что же послужило поводом к сносу этого красивого здания? Дело в том, что к исходу 1840-х годов оно стало покрываться трещинами, и причиной этого, как мы предполагаем, было существование между Троицким собором и звонницей подземного источника. Интенсивность его незначительна и колеблется со сменой годовых сезонов. Однако и поныне его незаметное, но постоянное воздействие ощущается на смежных зданиях. Не случайно появление в середине прошлого века мощного контрфорса у южного торца звонницы. Явственно проявляется действие источника на юго-западном углу собора, периодически испытывающем вертикальные колебания.

Именно этот подземный ручей сыграл в своё время роковую роль для обоих Рождественских храмов, последовательно сменивших друг друга в середине XVIII в.

Справедливость этой гипотезы становится очевидной при взгляде на генеральный план соборного участка середины XIX в. и учёте характера деформационных трещин на фасадах и планах Рождественской церкви той поры. Храм XVIII в., по ставленный поперёк подземного потока, фактически преграждал его путь. В результате весь северный фасад здания оказался покрытым сквозными трещинами, причём в восточной и западной его частях они указывают на просадку углов. Продольная трещина, проходящая по сводам церковного подклета, свидетельствует об отклонении от вертикали южной стены – следствие подмыва грунтовыми водами основания. Неизбежность принятия срочных мер становится очевидной к началу 1850-х годов.

Итак, в середине XIX в. епархиальные и монастырские власти, в силу технических причин, были вынуждены разобрать церковь XVIII в. и строить новую. Однако новый Рождественский храм не стал повторением прежнего. Да иначе и быть не могло. В те годы, отмеченные общей деградацией искусства архитектуры, на щит поднимается тезис «народности» в его казённо-бюрократическом понимании. Пророком нового стиля был знаменитый К. А. Тон, петербургский архитектор, работавший, кстати, в то время в Ипатьевском монастыре. Ему и был заказан проект новой, четвёртой по счёту Рождественской церкви. Строительство её падает на 60-е годы XIX в.

В чём были её особенности? В отличие от храма XVIII в., вытянутого с запада на восток, она представляла собою компактный кубический объём с пятью луковичными гранёными главами и трёхчастными апсидами, как и прежде, примыкавшими к юго-западному углу соборной галереи. Новый храм имел подклет и был ориентирован главным фасадом, который украшала широкая парадная лестница, на север. С четырьмя внутренними опорными столбами, системой подпружных арок и крестовых сводов – в общих чертах он следовал допетровской традиции и технически был выполнен безупречно. Однако как явление зодчества в его истинном понимании храм имел явные признаки деградации, потери чувства ансамбля и внутренней гармонии.

Вид Ипатьевского монастыря 17 в. (позднейшая реконструкция). Церковь Рождества Богородицы на гравюре – крайняя слева

По сути, это была неудачная копия древнерусского храма, уменьшенное подобие соседнего Троицкого собора, лишённое, однако, его монументальности и мягкой пластики форм. Применённое на новом храме пятиглавие рядом с мощным пятиглавием со бора сбивало его масштаб; сухой, механически прочерченный декор фасадов угнетал бездушием.

Не случайны негативные оценки этого здания – и со стороны искусствоведов, и просто любителей русской художественной старины.

Впрочем, и о храме сем приходится сказать «он был». В 30-е гг. XX в. его разрушили.

Думая о восстановлении Рождественского храма Ипатьевского монастыря, мы должны сделать выбор между двумя достоверно известными его варианта ми – храмом XVIII в. и храмом К. А. Тона. Какой из них предпочтительней? Исходя из предыдущего анализа, полагаем, что это должен быть храм XVIII в. Для его воссоздания мы располагаем детальными чертежами. Не претендуя на доминирующую роль при своей скромной, но элегантной архитектуре, он гармонично впишется в монастырский ансамбль. Храм этот относительно невелик, следовательно, он будет дешевле и его быстрее можно построить. Что касается основания храма, здесь было бы наиболее целесообразным применение ростверка на буронабивных (возможно кустовых) железобетонных сваях. В этом случае подземные воды смогли бы свободно протекать под зданием, не нанося ему вреда.

При осуществлении предлагаемого варианта Ипатьевский монастырь в существенных частях вернулся бы к облику XVIII в.*

(См. также фрагментарные виды церкви Рождества Богородицы в 1830-х гг. на рисунках П. Свиньина на с. 211 и Н. Чернецова на с. 52 и 211.)

АРХИЕРЕЙСКИЙ КОРПУС ИПАТЬЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Костромская земля сохранила немного каменных гражданских построек XVI–XVII вв. Из зданий этого рода, возникших в XVII в., известны: 1) настоятельские и братские кельи Макарьево-Унженского монастыря (сохранились с перестройками XIX в.); 2) настоятельские кельи костромского Богоявленского монастыря и 3) гражданские здания Ипатьевского монастыря – квасоварня, нижний этаж келий над погребами, так называемые «палаты Романовых», радикально перестроенные в XIX в., нижний этаж братских келий (датируется серединой XVI в.), нижние части корпуса богадельни и Архиерейский корпус.

Подобно многим монастырям, Ипатьевский монастырь был построен на мысу, ограждённом со всех сторон преградами естественного и искусственного происхождения. Восточную бровку возвышенности мыса занял собор Троицы, а стены монастыря и вытянутые по их периметру жилые и хозяйственные постройки располагались в низине. Это обстоятельство предопределило судьбу их нижних этажей. Они были засыпаны при земляных планировочных работах по выравниванию уровня монастырского двора в первой половине XIX в.

Развиваясь во времени в общем русле русского зодчества, Архиерейский корпус отразил многие его существенные особенности и в нынешнем виде, после реставрации, может служить, в известной мере, энциклопедией исторических стилей. От аскетизма и сурового величия XVI в. к изысканной декоративности XVII-го, от суховатых форм середины XVIII в. к зрелому классицизму пушкинской поры и далее к эклектике 40–50 годов XIX в. – таков диапазон архитектурных образов этого здания.

Нынешний Г-образный в плане Архиерейский корпус, частью слившийся с восточной крепостной стеной, частью вытянутый вдоль северной стены с

разделяющим корпус и стену засеньем, представляет собой конгломерат разновременно возникших построек. Далеко не все они предназначались для настоятеля монастыря, хотя в нынешнем виде настоятельские кельи объединены с казначейскими и экономскими кельями. Сюда же входит и церковь Хрисанфа и Дарии – позднее сооружение, возведённое на месте древней надвратной церкви. Поэтому, говоря об истории здания, мы невольно коснёмся истории его слагаемых.

Здание Архиерейского корпуса занимает северо- восточный угол Старого «города» Ипатьевского монастыря. Первая каменная с башнями стена монастыря построена в 1589–1592 гг. Северная сторона ограды, лишённая промежуточных башен, тянется от северо-западной к северо-восточной (Пороховой) башне, откуда под прямым углом поворачивает к югу и, следуя вдоль реки Костромы, идёт до Водяной башни. В середине восточного прясла крепостной стены, выстроенного одновременно с ней, поднималась двухчастная церковь Иоанна Предтечи, св. Ирины и Феодора Стратилата над Святыми и Водяными воротами. Здесь был главный въезд в мона стырь*.

Древний настоятельский корпус, предшественник нынешнего Архиерейского, был деревянным и располагался в том же месте – вдоль северной крепостной стены, между линией братских келий и кельями казначея, стоявшими вдоль восточной стены между Пороховой башней и надвратной церковью над Святыми и Водяными воротами. Разумеется, он не раз горел и возобновлялся вновь.

Письменными данными о постройке каменного здания настоятельских келий мы не располагаем. Наиболее раннее из известных нам описаний Ипатьевского монастыря – «О постройке в Ипацком монастыре разных зданий» (ЦГАДА, ф. 237, т. 1, ч. 2, ед. хр. 3489, 1711 год, л. 3), где упоминается настоятельский корпус, фиксирует его как здание, уже пострадавшее от огня. Натурные обследования настоятельских келий позволяют определить его древнейшую часть – она начинается сразу же за Екатерининскими воротами и в виде двухэтажного здания идет к востоку.

По южному дворовому фасаду, во втором этаже, оно имеет 4 окна и дверь, внизу – дверь и три не больших окошка. К двери верхнего этажа вела снизу деревянная лестница. Здание имеет венчающий и промежуточный карнизы, его верхние окна окружены наличниками с завершением в виде фронтона и бочки. Нижние окна, лишённые наличников, выглядят как прямоугольные углубления с перемычкой из набегающих рядов кладки и по типу напоминают окна келий Новоспасского монастыря в Москве. Перекрытия обоих этажей первых каменных настоятельских келий – сомкнутые своды с распалубками.

В отличие от южного фасада, северный, обращённый в засенье, был предельно прост, имел гладкие стены, промежуточные венчающие карнизы, нижние окна, подобные нижним окнам южного фасада, верхние – окружённые прямоугольной рамкой со скошенными краями и углублениями для железных ставен. По ширине кельи не имели промежуточной стены. Их западный торец упирался в торец братских келий, располагавшихся в этой же линии, но со смещением к северу. Ближайшая к братским кельям часть этого здания сломана в 1767 г. при устройстве в этом месте Екатерининских ворот. При этом засенье обоих корпусов – Братского и Настоятельского, – прежде переходившее одно в другое, было разделе но на две половины проездом ворот.

Но когда же был построен этот корпус? За неимением письменных свидетельств обратимся к аналогам. Ближайший из них совсем рядом – это шатровая колокольня, пристроенная в 1652 г. к звоннице Ипатьевского монастыря. Окна в восточной стене её третьего яруса очень близки двум из четырёх окон во втором этаже дворового фасада настоятельских келий.

Итак, возможной датой постройки первых каменных настоятельских покоев может быть 1652 г. Но допустима и несколько более ранняя датировка – примерно 1645 г. Дело в том, что в одно из очелий дворовых окон 2 этажа настоятельских покоев вмонтирован белокаменный блок с рельефным изображением государственного герба (двуглавого орла)

– косвенное свидетельство того, что корпус мог быть построен на царские пожертвования, когда за счёт государственной субсидии в 1643–1645 гг. строился Новый город Ипатьевского монастыря. Возможно, часть пожертвованных средств была использована для строительства настоятельских покоев*. Второй составной частью будущего Архиерейского корпуса были Святые и Водяные ворота с надвратной церковью, образующие вместе с трапезной, папертью и крыльцом комплекс каменных построек в средней части крепостной стены Старого города. К трапезной примыкала «братская палата», являвшаяся верхним этажом двухэтажного здания, в нижней части которого размещались три кельи с сенями**.

К северу от ворот вплотную к крепостной стене примыкала одноэтажная каменная палата, перекрытая сомкнутым сводом.

Она не поддаётся точной датировке, но, несомненно, появилась задолго до 1620-х годов – времени надстройки монастырских стен после польскошведской интервенции. В ходе исследований выявилось, что впоследствии она была надстроена и превращена в двухэтажную, с сомкнутыми сводами над каждым из этажей, причём верхний свод перекладывался ещё раз (см. план 2 этажа, помещение I). Фасады этой палаты расчленены лопатками и простыми венчающим и промежуточным карнизами из трёх рядов кирпича, арочные окна не имеют наличников. Вслед за этим, не позже десятых годов XVII в., к ней прибавилась ещё одна келья, на сей раз двухэтажная, продолжившая линию застройки к северу (помещение II). Западная стена кельи нижнего этажа украшена красивым килевидным порталом.

Окончательный облик здания у восточной стены монастыря определили строительные работы, предпринятые после надстройки крепостных стен в двадцатых годах XVII в. К северному торцу помещения (II) были пристроены ещё три двухэтажные палаты (помещения III, IV, V), с общим фасадом, под общей крышей. Одновременно под стать кельям переделывается фасад (помещение II). Здание, протянувшееся вдоль крепостной стены от Святых ворот к Пороховой башне, получило название казначейских келий.

Фасад этих келий, не имеющий как будто аналогий в русской архитектуре, стоит того, чтобы сказать о нём несколько слов. Он построен на контрасте между подчёркнуто монументальным цоколем с амбразурами редко расставленных окон, килевидным порталом с уплощёнными профилями, круглой люкарной в междуэтажном карнизе и суровым верхним этажом, зрительно облегчённым за счёт плоских трёхступенчатых ниш прямоугольного очертания, объединённых лёгкими тройными полувалами. В нишах утоплены узкие щелевидные окна с обрамлением из полувала с перехватами (в виде лёгкой арки), окружающими оконный проём. В центре фасада верхнего этажа устроен арочный проём входа, в такой же прямоугольной нише, но с добавлением полувала по её внешнему контуру. Сюда снизу вёл наружный всход. Крайние простенки между нишами, по три с каждой стороны, украшены ширинками с подобием «солнца» (круглые тарелки с шишечками в центре). Фасад келий свидетельствует о мастерстве и самобытности их строителей.

Особенность планировочной структуры казначейских келий – в постановке двух крайних помещений (IV и V) с отступом от крепостной стены так, что между их восточной стеной и стеной монастыря получается коридор. Столбы по краю боевого хода здесь заменены сплошной стеной с ритмично расставленными узкими окнами. И коридор, и боевой ход крепостной стены перекрываются цилиндрическими сводами. Все помещения в обоих этажах имели сомкнутые своды, лишь сени (помещение III) были перекрыты цилиндрическими. Верхние кельи соединялись между собой дверями по принципу анфилады, а нижние, имевшие подсобные функции, были более разобщены и имели больше наружных входов. Печи в помещениях IV и V второго этажа обогревались горячим воздухом, который поступал по внутристенным каналам из нижестоящих печей.

Все сведения о казначейских кельях, изложенные выше, получены при натурных исследованиях, которые послужили, в свою очередь, основанием для реставрационных работ, ныне осуществлённых.

До 80-х гг. XVII в. архимандричьи* и казначейские кельи стояли отдельно, разделённые обширным пространством. Решающим этапом в становлении ансамбля северо-восточной части Ипатьевского монастыря, где образовался парадный двор, были работы, по-видимому, 1670 – 80-х гг. (судя по стилистическим приметам). Возведённое между восточным торцом архимандричьих келий и западным фасадом келий казначея двухэтажное, одинаковой с ними высоты крыло (помещения VIII – XIV), соединило обе части нынешнего Архиерейского корпуса, придав ему знакомое нам Г-образное очертание в плане.

Осуществлённая постройка возникла в два этапа, но не потеряла в стилистической цельности главного дворового фасада. Сначала была сделана западная часть – от восточного торца первых архимандричьих келий до того места, где фасад делает поворот в плане, и затем постройка была продолжена к востоку, вплоть до западного фасада казначейских келий, где на стыке с ним, с дворовой стороны, был устроен новый наружный всход во второй этаж по деревянной лестнице.

Эта постройка состояла из трёх келий по южному фасаду с двумя сенями в виде узких коридоров и кельи с сенями со стороны засенья. Одна из келий дворовой линии во втором этаже (помещение IX) имела с северной стороны дополнительный коридор (IХа), служивший, по-видимому, проходом для истопника к печи в келье. Разделительная стена покоилась непосредственно на своде нижнего помещения и имела в нижней своей части разгрузочную арку

– приём, применённый впоследствии при надстройке третьего каменного этажа. Все помещения новых настоятельских келий перекрывались по традиции со мкнутыми сводами, кроме двух сеней по южному фасаду, перекрытых коробовыми сводами. Южный фасад новых настоятельских келий, продолживший фасад более раннего здания, повторил его структуру – два этажа разделялись тем же междуэтажным карнизом с поребриком, а венчающий карниз, равновеликий по массам карнизу ранних келий, имел более сложную профилировку и больший вынос. Лопатки, членившие стены верхнего этажа, соответствовали внутренним поперечным стенам.

Нижние окна полностью повторяли соответствующие формы ранних келий, верхние же, имевшие значительно больший световой проём, обрамлялись пышными наличниками из тёсаного кирпича с цепью спаренных кувшинчиков, с перехватами по сторонам и трёхлопастными очельями наверху. Внутренние поля очелий были расписаны растительным орнаментом и изображениями птиц. И нижние, и верхние окна имели железные ставни. Во внутреннем углу фасада, на месте стыка новых настоятельских келий с казначейскими, во втором этаже, рядом с порталом казначейских келий, был сделан новый портал со спаренными бусами по сторонам и венчающим карнизом. Портал не имел очелья, ибо в этом месте к стене над ним примыкала тесовая кровля крыльца.

В силу того, что первые настоятельские кельи были построены на месте более возвышенном, нежели казначейские, а продолжившее их линию новое здание сомкнулось с фасадом казначейских келий, промежуточные карнизы обоих зданий получились на разных уровнях – верх промежуточного карниза настоятельских келий и соответствующий ему порог портала оказались выше верхней отметки карниза казначейских келий и порога старого портала на 92 см. Это привело к тому, что при устройстве ново го крыльца, ориентированного на новый портал, перемычка портала казначейских келий была повышена. Рядом с крыльцом, под верхним этажом новых келий, был устроен проезд в засенье в виде широко го коридора под коробовым сводом.

Более скромный северный фасад новых келий имел венчающий и промежуточный карнизы, крепующиеся над лопатками; северные окна верхнего этажа повторяли нижние окна на южном фасаде. Все здания – и настоятельские, и казначейские кельи, и надвратная церковь с окружающими её постройками – имели тесовые кровли. Архитектура новых келий отражает общую тенденцию в развитии русского зодчества второй половины XVII в. – нарастание декоративности.

Менее изучена история южной части Архиерейского корпуса, расположенной к югу от Святых ворот. Известно, что здесь, за крепостной стеной, уже в начале XVII в. был ряд двухэтажных келий. Они видны на раскрашенной гравюре «Прибытие посольства к царю Михаилу Федоровичу», хранящейся в Оружейной палате Московского кремля. Но в XVIII в.* они были разобраны до основания вместе со смежным участком восточной крепостной стены. На их месте построено вновь двухэтажное здание простой архитектуры – с венчающим карнизом из трёх рядов кирпича и двумя рядами окон с наличниками в форме прямоугольной рамы из гладких тычков кирпича.

Перекрытия в обоих этажах были сводчатыми, кровля – тесовая. В 1770-х годах внизу размещались

* Сделано это было, по-видимому, незадолго до 40-х го дов XVIII в., т. к. Мичурин, останавливавший своё внимание на разного рода ветхостях в 1742 г., совершенно не упоминает это здание. В 1747 г. над ним был надстроен 3-й деревянный этаж, просуществовавший до 1822 г. две кельи, поварня с очагом и келья с «хлебенной» печью, во втором этаже – «экономская», состоявшая из двух смежных келий, и «экономское» правление, разделённые сенями. Верхние помещения обогревались изразцовыми печами. Своды были расписаны по штукатурке растительным орнаментом. Экономский корпус (примем это название) имел внутреннюю лестницу в помещении, смежном с надвратной церковью, и дополнительный выход на восточную крепостную стену (в юго-восточном углу здания), откуда вдоль южного фасада спускалась кирпичная лестница.

Вскоре после постройки второго корпуса настоятельских келий там, где они примкнули к кельям казначея, со стороны засенья, появляется двухэтажный пристрой с наружной стеной по линии их северного фасада (помещение XV). Этот пристрой, использовавшийся как сени, окончательно закрыл северную часть западного фасада казначейского корпуса, с тех пор обращённого в кладовые.

Скудость письменных источников, а то и полное их отсутствие, чрезвычайно затрудняют датировку строительных периодов по Архиерейскому корпусу. Так обстоит дело на протяжении всего XVII и первой половины XVIII вв. Единственным основанием, впрочем довольно шатким, служит стилистический анализ архитектурных конструкций, размеров применённого кирпича и архитектурного декора фасадов. Открытым остаётся вопрос о времени постройки каменных трёхэтажных поваренных сеней в северо-западном углу настоятельских келий (помещение XVI). Несомненно одно – они возникли в первой половине XVII в., скорее, во второй его четверти.

Не уточнена дата третьего каменного этажа над северной линией здания – от Братского корпуса до восточной крепостной стены. Опись 1742 г.* называет третий этаж существующим и говорит о необходимости его ремонта. Стилистический анализ допускает лишь один период – эпоху Петра I, причём её первую половину, т. е. самый конец XVII в., ибо с первых лет XVIII в., подобно многим монастырям, Ипатьевский монастырь вступает в период экономического упадка – следствие церковной реформы Петра. Возведение же столь обширного каменного этажа стоило немалых средств.

При внимательном рассмотрении этого этажа можно заметить, что он строился в три этапа. Первой была возведена часть над западной третью на стоятельских келий, точнее, над сенями второго этажа и далее к западу, вплоть до Братского корпуса. Одна из келий третьего этажа выходила к югу, за пределы плана нижних этажей, опираясь на двухъярусное крыльцо, сделанное одновременно.

По более поздним описаниям, крыльцо это имело в основании кувшинообразные столбы, по типу опор крыльца противостоящего Троицкого собора, и было украшено изнутри изразцами. Непосредственно вслед за этим (ибо стилистическая общность выдаёт руку одного мастера) возводится основная часть этажа – над всеми существующими в то время помещениями северной линии здания, включая помещения северной части казначейских келий, закрытой в своё время настоятельскими кельями. С надстройкой нового каменного этажа всё здание, ещё включавшее в себя в ту пору Святые ворота с надвратной церковью, получило небывалый размах и живописность. Сочные формы карнизов и оконных наличников новых (по счёту – уже третьих) настоятельских покоев с узорным ковром нижестоящего фасада второго периода создавали впечатление исключительной праздничности*.

Архитектура новых келий – порождение новой эпохи, последовавшей за смертью царя Алексея Михайловича, когда декоративность древнерусской архитектуры достигла своей кульминации. Хронологически это время совпало с царствованием Фёдора Алексеевича, юностью Петра и правлением Софьи. Усиленное проникновение западных влияний, наблюдаемое в это время, выразилось, в частности, в появлении такого феномена в русском зодчестве, как «нарышкинское барокко» – стиля, соединившего малороссийский вариант барокко с исконно русскими приёмами. Свобода, лёгкость и грация в декоре соответствовали общему духу обмирщения русского искусства той поры.

Радостью бытия веяло от новых настоятельских келий. Просторные светлые залы с изразцовыми печами, с резными внутренними порталами и парадными сенями кажутся ещё более значительными по контрасту с низкими и тесными кельями, созданными за двадцать – тридцать лет до них.

Авторство третьего каменного этажа документально не установлено. По мнению Е. В. Кудряшова, строителем его мог быть каменщик, крепостной Ипатьевского монастыря Г. Мазухин, возведший в 1692 г. третий этаж рязанского Архиерейского дома в формах, близких к формам третьего этажа настоятельских келий Ипатьевского монастыря. И здесь и там были устроены выступающие вперёд трёхэтажные каменные крыльца.

В 1742 г. Ипатьевский монастырь посетил известный московский архитектор Мичурин, оставивший интересное его описание*, но отметивший и плачевное состояние большинства монастырских зданий, в том числе настоятельских келий. Из составленной описи мы узнаём о существовании в двух верхних этажах «досчатых» полов, об изразцовых («обращитых») печах, о стеклянных окончинах в окнах. Из описи видно, что третий этаж в это время занимал архимандрит, второй (где архимандриты жили прежде) – монастырский приказ, а в казначейских кельях размещались казначей и кладовые. Опись содержит ценные сведения о надвратной церкви и оборонительном сооружении (захабе) перед Святыми воротами.

С 1745 г., с учреждением Костромской епархии, Ипатьевский монастырь становится резиденцией архиерея, а архимандричьи кельи переименовываются в архиерейские. Костромской архиерей, первым об основавшийся в Ипатьевском монастыре, – епископ Сильвестр Кулябка, – не удовлетворённый существовавшими к его времени настоятельскими покоями, приступает к их расширению. В 1745–1747 гг. над всей восточной линией устраивается третий этаж, на этот раз деревянный, оштукатуренный изнутри и снаружи, с плоскими потолками и тесовыми, ломаного очертания кровлями. Ради единообразия внешнего фасада, обращённого на реку Кострому, под стать окнам новых, четвёртых по счёту, архиерейских покоев переделываются окна в восточном торце каменного третьего этажа**, причём срубаются все элементы декоративного убранства конца XVII в. – наличники, трёхчетвертные колонны, а заодно и выступающие части зубцов крепостной стены в их основании. С трёх сторон новый этаж окружает деревянный балкон на деревянных консолях с подкосами, устраивается галерея на столбах – переход в Троицкий собор, в его северную паперть, выходивший из третьего деревянного этажа над экономскими кельями***.

В 1760 г. в северо-восточной каменной части третьего этажа Архиерейского корпуса епископом Дамаскиным устраивается домовая крестовая церковь во имя иконы Владимирской Божией Матери, с накатным потолком, с клеймами лепной работы; на церкви устанавливается «глава деревянная выкрашена красками» с железным вызолоченным крестом*.

Опись 1770 г.** рисует картину декоративного убранства архиерейских покоев. Вот несколько выдержек из неё, относящихся к третьему деревянному этажу: «Две кельи небольшие, одна от другой простенком перегороженные. Одна из них обита белыми со слюдяной насыпью шпалерами, другая – по стенам же обита с насыпью по шарой*** земле разноцветными шпалерами, в них две печи <...> что к реке Костроме небольшие сени, по стенам обиты по желтой решетчатой земле разноцветными шпалерами, из тех сеней большая зала с печью, сверху от потолка по стенам обита шпалерами краски темно-вишневой, а внизу поставлены панели деревянные, расписанные разными красками, в ней одна печь <...>».

Любопытно, что помещения старой части третьего этажа были отделаны куда скромнее: «<...> из той кельи зала большая (речь идёт о бывшей крестовой палате. – Л. В.), своды и стены подмазаны штукатурною работою, в них печь одна <...>».

Помимо упомянутых большой залы и Владимирской домовой церкви, в третьем каменном этаже в это время размещались: архиерейская библиотека (к северу от старой крестовой палаты), двое больших сеней (одни из них поваренные) с внутренними лестницами во второй этаж и две небольшие кельи с окнами, обращёнными в проезд Екатерининских ворот, устроенных в 1767 г. Пробивкой этих ворот, как сказано, была уничтожена западная часть древнейших настоятельских келий и часть третьего этажа над ними. Второй этаж Архиерейского корпуса в это время был занят экономской и экономским правлением (в южном крыле), казначейской и кладовыми (северное крыло той же линии), поварней и скатертной (по южному фасаду б. архимандричьих келий – там, где в 1742 г. размещался монастырский приказ), двумя сенями (под сенями третьего этажа) и кельей с хлебенной печью.

Бывшая ризничная и сени при ней (северная часть постройки 1670-х годов) с 1766 по 1771 гг. использовались как баня архиерея; но затем баня была переведена в нижний этаж этого же крыла, в два помещения к западу от углового проезда, в засенье, с окнами на монастырский двор (помещения IX и XI). В нижнем этаже размещались две кельи, поварня с очагом и келья с хлебенной печью (южное крыло), казначейские кладовые (северное крыло той же линии), в линии б. настоятельских келий – баня (с 1771 г.) с предбанной келейкой и внутренней лестницей между ними, поднимавшейся в третий этаж, в сени позади Владимирской церкви, водогрейная, кладовые и двое сеней (под сенями верхних двух этажей).

В 1775 г., как утверждается в приписке к описи 1770 г.*, «за ветхостью» была сломана надвратная церковь над Святыми и Водяными воротами. Подлежали сломке и сами ворота**; но есть основание полагать, что разборка не была столь радикальной. На обмерном плане второго этажа Архиерейского корпуса, выполненном в 1820 г., на месте надвратной церкви показана большая одностолпная палата с четырьмя крестовыми сводами, опёртыми на мощный столб (сечением 1 х 1 сажень). Размеры помещения близки к внутренним размерам церкви, указанным в описи Мичурина. Вполне вероятно, что в 1775 г. были разобраны только верха церкви, трапезная и паперть, сам же четверик был сохранён, а ворота под ними заложены.

В 1801 г. вдоль южной и восточной крепостных стен, между обрубом и стеной монастыря, устраивается архиерейский сад, для чего у восточного фасада сделана значительная земляная насыпь (до 1,5 метров), скрывшая собой цокольные части монастырской стены и захаба. Вслед за этим был разобран сам захаб.

О состоянии корпуса в это время даёт представление монастырский план 1820 г. из собрания Ярославского губернского архива (отд. 1, часть 1, инв. № 26).

Вплоть до 20-х гг. XIX в. в Архиерейском корпусе существенных строительных работ не проводилось. В 1820 г. были сделаны обмеры здания и составлен проект его перестройки. Помимо упомянуто го уже обмерного плана второго этажа, был сделан план третьего этажа, разрез по восточной линии и восточный фасад, обращённый к реке Костроме. Даже в чертеже этот фасад производит сильное впечатление по цельности и монументальности композиции. Обладая большой протяжённостью и высотой, он был почти лишён декора. Мощные контрфорсы по сторонам заложенных ворот в центре, равномерно расставленные окна с лёгкими наличниками, непрерывный деревянный балкон на кронштейнах под окнами верхнего этажа, лёгкие шпили в центре и по краям фасада (средний из них завершался корабликом) – создавали впечатление спокойного величия.

Обмер был сделан накануне грандиозных по объёму перестроечных работ. Соответственно отпущенной казной сумме (57786 руб. 80 коп.) был составлен проект. В рукописи, хранящейся в Ленинской Государственной библиотеке в Москве*, сказано, что он был прислан из Петербурга**. Однако на чертежах из Ярославского музея-заповедника (проектные восточный фасад и планы 1 и 3 этажей) стоит подпись губернского архитектора Н. Метлина, который внёс, очевидно, существенные коррективы в столичный проект.

Согласно проекту, на месте деревянного третье го этажа был возведён каменный. Его восточная стена в плане совпадала со старой стеной деревянного этажа, западная стена, выходившая на монастырский двор, была значительно перенесена вперёд от нижестоящих фасадов казначейских и экономских келий и опиралась на вновь возведённую перед ними двухэтажную стену, так что древние фа сады оказались как бы заключёнными в кирпичный короб. Архитектура всех фасадов Архиерейского корпуса была изменена в духе официального в ту пору классицизма.

В центре восточного фасада появился десятиколонный портик тосканского ордера, обнимавший оба верхних этажа и стоявший на мощном стереобате, расчленённом тремя арками. Треугольный фронтон портика был завершён трёхчастным ступенчатым аттиком. Аттиками завершались и углы фасада, в каждом из них были сделаны сегментные окна. Высокие прямоугольные окна с наличниками в виде простой полки в третьем этаже, в центре каждой из половин фасада, имели добавочные сандрики, под ними про ходили широкие балконы с железными перилами (рисунок перил принадлежал П. И. Фурсову, новому губернскому архитектору, сменившему Н. Метлина после его смерти в 1822 г.).

Шестиколонный портик намечался с дворового фасада. Однако он не был сделан. Взамен его, но со смещением к югу с оси дворового фасада, был пристроен небольшой двухэтажный флигель. Слева и справа от него шли плоские арочные ниши с вписанными в них окнами второго этажа, внизу им отвечали низкие проёмы коробового очертания. Окна третьего этажа повторяли соответствующие окна восточного фасада. Карниз здания, с выносными белокаменными плитами, типичный для своего времени, был устроен путём надкладки фасадных стен. Старые карнизы XVII в., лопатки, трёхчетвертные колонны, тёсаные кирпичные наличники – всё было срублено. Новые окна в бывших архимандричьих кельях, сделанные под стать новым окнам в восточной линии, устраивались за счёт растёски древних проёмов, иногда за счёт перебивки. Все внутренние своды в двух верхних этажах* были сломаны и сделаны накатные потолки, сломаны были «обращатые» печи, взамен их устроены кафельные. Погибло всё декоративное убранство западных фасадов казначейских и экономских келий. Окна были заложены или растёсаны в дверные проёмы, карнизы и наличники срублены; затем всё было заштукатурено. Вырубались и целые куски внутренних стен.

Особенно пострадал Казначейский корпус, где во втором этаже исчезли восточные стены помещений IV и V и стена, отделявшая смежный с ними внутренний коридор от галереи боевого хода на крепостной стене; разобрана была северная стена помещения V, а также стена между помещениями XV и XVII (см. план 2 этажа). Растёсанными или заложенными оказались все внутренние дверные проёмы, уничтожены внутренние порталы в парадных сенях и древней крестовой палате третьего этажа б. архимандричьих келий. Было разобрано и каменное трёхэтажное крыльцо у южного фасада.

Возведённая вновь дворовая стена восточной линии была сделана на основании, высоко поднятом над первоначальным уровнем земли перед древними фасадами. Образовавшийся при этом промежуток был засыпан землёй. Весь корпус получил охристобелую раскраску. При бесспорном вандализме по отношению к древним зданиям, проявленном строителями, их детищу нельзя отказать в достоинствах. Новые фасады Архиерейского корпуса имели ясную логичную композицию, благородные членения и формы.

Но это было последним взлётом зодчества. Все последующие переделки здания – это бессознательное уничтожение действительных ценностей ради ложно понятой идеи народности; мертвящая казённая сухость архитектурных форм изгнала теплоту непосредственного искусства предшествующих эпох.

В 1834 г. при посещении Ипатьевского монастыря император Николай I распорядился вернуть Архиерейскому корпусу «древний вид», на месте древних Святых ворот сделать новые с надвратной церковью в честь святых Хрисанфа и Дарии и победы Александра I над Наполеоном. Была отпущена крупная сумма денег. В 1836 г. уничтожается портик восточного фасада (простоявший только 14 лет), разбираются остатки Святых ворот, на их месте закладываются новые, с надвратной церковью, по чертежам губернского архитектора Утина*.

Летом 1841 г. вывели церковные своды, но при снятии опалубки, 2 августа этого года, они обрушились. После долгого разбирательства причин обрушения были сделаны новые фундаменты, и в 1852 г., уже по проекту губернского архитектора Григорьева, заложена новая церковь, благополучно оконченная и освящённая в 1863 г. Церковь Хрисанфа и Дарии, существующая и поныне, в полной мере воплотила антихудожественный дух своей эпохи и служит красноречивым свидетельством деградации архитектурного искусства.

Работы по жилым помещениям протекали значительно быстрее. Сохранив конструктивный костяк корпуса, строители изменили его внутренний декор. В северном крыле появилась парадная трёхмаршевая лестница с чугунными ступенями, для чего пришлось разобрать внутреннюю стену между помещениями VIII и IX (см. план 2 этажа). Подобная же лестница – вход в церковь Хрисанфа и Дарии – была сделана в южном крыле здания. Коренным образом изменились фасады: карнизы и наличники окон были переделаны в псевдорусской манере, окна третьего этажа получили полуциркульные перемычки, окна второго – луковичные.

В это время разбирается каменный переход из южного крыла корпуса в северную паперть собора; на его месте, у западного фасада корпуса, делают каменное крыльцо, сохранившееся до нашего времени. Неизвестно, когда был разобран всход на крепостную стену торца б. экономских келий; во всяком случае, в документах XIX в. он ни разу не упоминается. Работы, начатые в 1851 г., были окончены к 1855 г.

На этом завершаются крупные строительные работы в Архиерейском корпусе. Все последующие перестройки носили характер починок и текущего ремонта. Можно упомянуть о вычинке в 1889 г. контр форсов в засенье корпуса, существовавших, впрочем, ещё в начале XIX в. (см. обмерные планы 2 этажа 1820 г.). В предреволюционные годы северное крыло и северную половину восточного крыла занимал епархиальный епископ, южную – викарный архиерей.

В 1922 г., после закрытия Ипатьевского монастыря, все его гражданские здания были отданы под жильё и разбиты на бесчисленные квартиры. Так же поступили с Архиерейским корпусом. Бесконтрольные переделки, отсутствие водопровода и канализации и недостаточный текущий ремонт привели здание в крайне запущенное состояние.

С 1964 г., по мере освобождения корпуса от жильцов, силами Костромской СНРПМ ведётся планомерное исследование и реставрация здания. Особенность этой реставрации состояла в невозможности избрать для неё оптимальную дату, ибо начиная с 1822 г., а отчасти и с 1745 г., все строительные работы сопровождались переделками предшествовавших фасадов и интерьеров. Исчезали целые части здания (например, надвратная церковь). Появлялись новые объёмы, имевшие несомненную художественную и материальную ценность (третий каменный этаж 1822 г. над восточной линией) или же лишённые выдающихся художественных достоинств, но практически не устранимые (церковь Хрисанфа и Дарии). И с тем и с другим приходилось считаться.

Из двух возможных путей восстановления – первого (сохранение фасадов и интерьеров на последний строительный этап) и второго (воссоздание первоначальных форм каждой из дошедших до нашего времени частей здания) – был избран второй. Первый путь, наиболее простой, состоявший из чисто ремонтных работ, обеспечивал безусловное стили стическое единство корпуса, но его история, отражённая в первоначальных формах стен, проёмов, перекрытий и декора, оставалась при этом безнадёжно скрытой под маловыразительными наслоениями поздней эпохи. Второй избранный путь позволял наглядно показать картину эволюции Ахиерейского корпуса.

Работы начались с б. экономских келий и постепенно передвигались на север и далее – на запад, захватывая казначейские и настоятельские кельи. Многочисленные зондажи, сведённые воедино, позволили получить полную картину первоначальной планировочной структуры, системы перекрытий, характера древних оконных и дверных проёмов, их декоративной обработки; выяснилась очерёдность по явления различных частей здания. Натурные исследования дополнялись архивными сведениями. Были восстановлены в первоначальном виде экономские и казначейские кельи, третий каменный этаж 1822 г., вся дворовая сторона восточной линии.

Близится к завершению реставрация северного крыла – настоятельских келий. Древнее здание получает новую жизнь как одно из музейных зданий Костромского историко-архитектурного музея-заповедника.

* * *

Как всякий исторически сложившийся архитектурный организм, Архиерейский корпус Ипатьевского монастыря не лишён противоречий – и конструктивных, и художественно-композиционных. Обе эти стороны тесно связаны одна с другой. Архитектура частей здания, появившаяся к началу XVIII в., последовательно реалистична в примерах декоративной трактовки архитектурных конструкций и в этом смысле не выходит из рамок традиций древнерусского зодчества.

Последующие строительные этапы, начиная с надстройки в 1745–1747 гг. третьего деревянного оштукатуренного этажа над восточной линией, и перестройка всей южной её половины (экономских келий) с одновременной разборкой надвратной церкви уже отмечены печатью упадка строительного искусства: конструктивная обусловленность декора и живописность композиции, как результат разновременности составляющих, здесь принесены в жертву композиционному единству, планировочно не оправ данному.

Последующие перестройки 1820 и 1850 гг. окон чательно нивелируют все особенности в архитектуре частей Архиерейского корпуса. Монотонный ритм проёмов, единообразие наличников, общие карнизы

– венчающий и промежуточный – внесли в его облик ноту рассудочности и, если обратиться к последней перестройке, претенциозности. Был срублен древний архитектурный декор, а стены оштукатурены. Это обеднило архитектуру здания, лишило его исторического колорита. Противоречия в архитектурном образе Архиерейского корпуса в лучшую для него эпоху – до середины XVIII в. – троякого рода. Первое – в различии фасадов составляющих его частей: первых, вторых и третьих настоятельских келий, смежных с ними казначейских келий и группы надвратной церкви с примыкающими к ней постройками. Это противоречие снималось их общим масштабным строем, благодаря чему они объединялись в целостный живописный архитектурный ансамбль. Второе – в несоответствии уровней 1 и 2 этажей смежных настоятельских и казначейских келий. Этот рискованный стык закрывался наружным деревянным крыльцом. Третьим противоречием, даже как будто странностью, наблюдаемым в трёхэтажных настоятельских кельях, является несовпадение в плане поперечных капитальных стен второго и третьего этажей (отчасти и первых двух этажей).

Действительно, строители третьего этажа, не задумываясь, смещали внутренние поперечные стены далеко в сторону от соответствующих стен ниже стоящего этажа и ставили их непосредственно на свод. Так было сделано при устройстве «полатки» над южным крыльцом, восточная стена которой, продолжаясь в глубь здания, покоилась на своде ниж них сеней. Так же поступили при расширении третьего этажа в сторону реки Костромы. Эта странность особенно ощутима при взгляде на фасад настоятельских келий. Строители, размещая трёхчетвертные колонны, соответствующие поперечным стенам, где придётся, не сообразуясь с законами зрительной тектоники, иногда даже над окнами второго этажа, сохранили художественную ценность архитектуры того времени. Конструктивным оправданием этого архитектурного парадокса являются подпружные арки в несущих стенах с пропущенными в их основании железными связями – приём редкий в русском зодчестве.

Экономские кельи Ипатьевского монастыря. Западный (вверху) и южный фасады. Состояние на 1730-е гг. Казначейские кельи Ипатьевского монастыря. Состояние на середину XVII в. Западный фасад

Архиерейский корпус Ипатьевского монастыря. Периоды строительства (с 1588 по 1850-е гг.) План 1-го этажа

План Ипатьевского монастыря 1820 г. (Архиерейский корпус – в левой нижней части)

Л. С. Васильев. Об архитектурном наследии Костромского края

 Архиерейский корпус Ипатьевского монастыря

Л. С. Васильев. Об архитектурном наследии Костромского края

 Архиерейский корпус Ипатьевского монастыря

Н. Чернецов. Ипатьевский монастырь. 1837-38 гг.

(В правой части монастыря представлен восточный фасад Архиерейского корпуса)

Архиерейский корпус. Восточный фасад восточной линии. Осуществлённый проект реставрации 1852 г.

Л. С. Васильев. Об архитектурном наследии Костромского края

 Архиерейский корпус Ипатьевского монастыря

Архиерейский корпус

Верхний ряд:

Восточный фасад (3-е Настоятельские кельи). Виды после реставрации 1960-х гг.

В центре слева:

Восточный фасад восточной линии. Экономские кельи, 3-й этаж – 1822 года. Вид после реставрации

В центре справа:

Южный фасад северной линии (2-я и 3-я Настоятельские кельи) до реставрации

Южный фасад северной линии (2-я и 3-я Настоятельские кельи) в ходе реставрационных работ

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА К ПРОЕКТУ БЛАГОУСТРОЙСТВА ТЕРРИТОРИИ Б. ИПАТЬЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ И АРХИЕРЕЙСКОГО САДА

1. Идея предлагаемого проекта благоустройства б. Архиерейского сада Ипатьевского монастыря состоит в развитии исторически сложившейся его планировки, восстановлении утраченных посадок, в частности кедров, вдоль южной стены. Начертание дорожек должно соответствовать исторически сложившемуся направлению. В восточном крыле сада, перед церковью Хрисанфа и Дарии, предлагается устройство регулярного партера со скамейками, цветниками и накопительной площадки для экскурсантов. В этой же части сада, лишённой деревьев, вдоль стен обруба предлагается посадить куртины низкого кустарника (сирень, шиповник). Северный участок восточного крыла сада резервируется под археологический музей раскопок (остатки каменного моста и захаба). По его периметру запроектирована тропа. Дороги и тропинки Архиерейского сада должны иметь гравийное покрытие; применение асфальта категорически исключено. Через определённый интервал вдоль тропы устраиваются площадки отдыха со скамьями, проект которых будет дан дополнительно реставрационной мастерской.

Вдоль Экономского и Казначейского крыльев Архиерейского корпуса устраивается приямок до первоначальной дневной отметки грунта, с одернованными откосами и устройством ям поглощения.

2. Тем же стремлением к простоте и естественности продиктованы предложения по благоустройству внутреннего монастырского двора, утратившего в последнее десятилетие былую камерность и уют. Это произошло вследствие непродуманной прокладки нескольких дорожек по травяному газону перед Архиерейским корпусом, практически ненужному расширению булыжной замостки площадки слева от Текст датирован октябрём 1987 г. // Архив Т. В. Кильдышевой. Публикуется впервые. (Прим. ред.)

Екатерининских ворот за счёт того же газона и тотальному покрытию дорог и дорожек асфальтовой плиткой.

Для увеличения площади травяных газонов и возвращению монастырскому двору исторического облика предлагается ликвидировать две из трёх до рожек в партере перед Архиерейским корпусом, заменив асфальтовое покрытие оставшейся на гравийное с последующим трамбованием. Одновременно следует уменьшить её ширину до 1,5 м.

Освобождается от асфальта и доводится до разумной ширины (2 м) дорожка к Палатам Романовых. Как и другие дорожки на этом газоне, она покрывается утрамбованным гравием.

Восстанавливается прежде существовавший газон перед восточной стеной звонницы. В перспективе, после ликвидации котельной в здании Свечного корпуса, он будет продолжен вплоть до ворот Воскобойной (Квадратной) башни.

Из прочих работ по благоустройству двора и возвращению ему исторического облика следует на звать восстановление кованой ограды перед Палатами Романовых, завершение стоящей здесь Мемориальной колонны и восстановление старых фонарей на деревянных столбах (их проект подготовлен Костромской реставрационной мастерской).

3. Как искажающую вид монастыря и противную санитарным нормам, необходимо ликвидировать и перенести к мосту через р. Кострому существующую асфальтированную стоянку экскурсионных автобусов справа от Екатерининских ворот. Здесь должен быть восстановлен травяной газон. Два киоска, располагающиеся слева от ворот, закрывающие крепостную стену и дисгармонирующие с ней, предлагается перенести на противоположную сторону улицы, на угол смежного квартала Ипатьевской слободы.