Глава 28.
Вновь в Стрельникове. Епископ Ярославский и Костромской: 1942 – 1943 гг.
В конце октября 1942 г. святитель Геронтий окончательно вышел на свободу. Ему, конечно, повезло: как известно, подавляющее большинство заключённых, срок заключения которых истекал в годы войны, оставались в лагерях. Освобождение епископа Геронтия из лагеря вряд ли объясняется тем, что в условиях войны в советском руководстве постепенно происходил поворот к более мягкой политике по отношении к религиозным организациям. Вероятнее всего, 65-летний епископ вышел на свободу благодаря благоволению начальника лагеря С. И. Шемены.
В другое время святитель, конечно, вернулся бы (если бы разрешили) в Ленинград, однако город на Неве находился в немецкой блокаде, и о возвращении туда не могло быть и речи. Епископ Геронтий поехал в Кострому. В военное время добраться до Костромы оказалось непросто. На поезде со станции Керки святитель доехал до г. Кирова. Билетов до Ярославля не было, и пришлось ехать в Горький, а оттуда через Новки, Иваново и Нерехту – в Кострому. В Новках он ожидал поезда 22 часа, в Иванове – 13 часов, в Нерехте – 5 часов.
В Кострому святитель прибыл 5 ноября 1942 г.1. Он впервые проехал по железнодорожному мосту через Волгу и вышел к вокзалу, которого никогда не видел (первый поезд по новому мосту на новый вокзал пришёл 1 мая 1932 г. – в это время святитель уже сидел в ленинградской Шпалерке). Его память сохранила примету военного времени: когда епископ Геронтий вышел из поезда, в городе была объявлена воздушная тревога, и пришлось ждать, когда объявят отбой2. Оставив вещи в камере хранения, святитель с вокзала пешком пошел в Стрельниково. Скорее всего, он прошёл через всю Кострому по улице Советской (он помнит её как Русину улицу), Советской площади (Воскресенской), площади Революции (Сусанинской) и по улице Пролетарской (бывшая Царевская, совр. проспект Текстильщиков) дошёл до реки Костромы.
Нам неизвестно, бывал ли святитель в Костроме после 1925 г., когда он сдал управление Нижегородско-Костромской епархией епископу Гурию (Спирину), и до своего ареста в 1932 г. Вероятно, если и бывал, то не позже 1931 г. Он не мог не заметить, как сильно изменился город за те годы, что он провёл в лагерях. Исчез целый ряд храмов, определявших прежде лицо города. Исчезли соборный ансамбль в бывшем Костромском кремле, ансамбль храмов на Воскресенской (Советской) площади, ансамбль бывшего Анастасиина Крестовоздвиженского монастыря. За Костромкой он не мог не заметить исчезновения часовни в честь Феодоровской иконы Божией Матери, стоявшей раньше возле дороги перед Святым озером.
Как потом оказалось, посланные им в Стрельниково телеграммы пришли уже после его приезда, и здесь святителя никто не ждал. Он вспоминал: «Пришел в Стрельниково. Там никого не нашел, пошел к племяннице, а там люди – это был их местный праздник, 23/X по старому стилю*, пошел к знакомым В.Г., а ее дома нет. Но когда я сказал их семье – Анне Дмитриевне – кто я, меня охотно с радостию пустили. Обогрели и накормили. Это было около 9 часов вечера, а в 10 прибыла В.Г. и Т.А. – радостная встреча, слезы от радости. Сидели до 5 часов утра, а в 6 часов им нужно идти на работу. Я решил прочитать свое келейное правило, пока они часик отдохнули. А потом и я лег отдохнуть. К вечеру пришли еще много знакомых. Радость была неописуема»3. Упоминаемая в тексте «племянница» – это, конечно, Мария Георгиевна Лакомкина, дочь епископа Геннадия, «В.Г.» и «Т.А.» – это Валентина Григорьевна Антонова (1897 – 1976 гг.) и Трифена Алексеевна Преснякова.
* Местный праздник – день святого апостола Иакова, брата Господня (5 ноября/23 октября).
Мы не знаем, когда святитель был последний раз в Стрельникове до своего ареста в 1932 г. В любом случае за минувшие с того времени годы деревня не могла не измениться. С 1930 г. в Стрельникове существовал колхоз «Огородник»*.
* Колхоз «Огородник» в д. Стрельниково был образован 1 апреля 1930 г.4. Дата 1 апреля 1930 г. вызывает некоторое недоумение, т.к. после опубликования в начале марта 1930 г. знаменитой статьи Сталина «Головокружение от успехов» колхозы повсеместно, в том числе и в Костромском Заречье, разваливались, и крайне сомнительно, чтобы именно в это время в Стрельникове мог возникнуть колхоз.
Поразительно, но Покровская церковь в Стрельникове, находившаяся буквально в двух шагах от Костромы, не была закрыта, и в ней продолжались богослужения. До войны, видимо, руки не дошли, а в войну уже было не до этого.
Многих старых знакомых святителя в Стрельникове уже не было. Его бывшего первого помощника и церковного старосту Василия Михайловича Трофимова (1868 – после 1931 гг.) в 1931 г. раскулачили и выслали на Урал в г. Магнитогорск. Вместе с ним на знаменитую «Магнитку» из Цицина выслали и всю его семью: жену Анастасию Ивановну (р. 1873 г.), сыновей Анатолия (р. 1902 г.), Николая (р. 1905 г.), Алексея (р. 1906 г.) и Геннадия (р. 1911 г.)5.
Тяжелейший удар по Стрельникову нанесла война. По данным «Книги памяти» по Костромскому району, в 1941 – 1945 гг. на фронтах погибло 46 жителей Стрельникова. Если же считать с деревнями Замолодино (8 чел.), Омелино (12 чел.), Шатерино (5 чел.) и Цицино (3 чел.), в послевоенное время включённых в состав Стрельникова, то общее число погибших во время Великой Отечественной войны составит 74 человека6. И многих из них святитель знал: крестил, учил, венчал…
С начала 1942 г. настоятелем в Стрельникове служил иерей Иосиф Карпов. Священник Иосиф Арсентьевич Карпов (1889 – 1973 гг.) родился в д. Рузбугино Любимского уезда Ярославской губернии*. Во время I Мировой войны, революции и Гражданской войны Иосиф Карпов служил на Балтийском флоте, в Кронштадте. В 1923 г. он принял священный сан и стал служить в старообрядческой Петропавловской церкви в Рузбугине. В 1931 г. о. Иосиф был арестован, осуждён на 3 года и отправлен на строительство знаменитого Беломорско-Балтийского канала имени И. В. Сталина. За ударный труд 20 марта 1933 г. освобождён из заключения досрочно. В 1933 – 1942 гг. работал на Костромском сплавном участке Костромской сплавной конторы8. 23 января 1942 г. определением архиепископа Московского и всея Руси Иринарха о. Иосиф был назначен настоятелем в Стрельниково9**.
* Неизвестно, был ли знаком святитель Геронтий с о. Иосифом до 1942 г., но его старшего брата, о. Иоанна, он, конечно, знал. Иван Арсентьевич Карпов (1880 – после 1937 гг.) с 1909 г. служил священником старообрядческого храма в Рузбугине. В 1923 г. о. Иоанн был переведён в Сергиевский храм в д. Матюково Новоторжского уезда Тверской губернии. В декабре 1937 г. арестован и приговорён к 10 годам заключения7.
** В Стрельникове о. Иосиф Карпов служил 22 года. 28 марта 1963 г. он был назначен благочинным Костромского благочиния, объединявшего приходы Костромского и Красносельского районов10. В 1964 г. он принял монашеский постриг с именем Иоасаф и 16 февраля 1964 г. был рукоположен в Москве в епископа Клинцовского и Новозыбковского. Скончался в 1973 г.11.
Скорее всего, уже в Стрельникове святитель узнал, что у старообрядческой Церкви с 1941 г. новый Предстоятель – архиепископ Московский и всея Руси Иринарх (с которым, как мы помним, епископ Геронтий три месяца жил в одном бараке в Вишерлаге). По-видимому, приход в Стрельникове в это время напрямую подчинялся архиепископу Иринарху. Как писалось выше, последний управляющий Горьковско-Костромской епархией* епископ Гурий (Спирин) скончался в Горьком 10 мая 1937 г. В условиях массового террора о назначении нового архиерея не могло быть и речи, и с этого времени Горьковско-Костромская епархия фактически перестала существовать.
* После того, как в 1932 г. Нижний Новгород в честь великого пролетарского писателя А. М. Горького был переименован в г. Горький, Нижегородско-Костромская епархия стала именоваться Горьковско-Костромской.
По-видимому, в ноябре-декабре 1942 г. святитель послал в Москву архиепископу Иринарху письмо, в котором сообщал о своём освобождении. Во всяком случае под посланием архиепископа Московского и всея Руси Иринарха от 19 января 1943 г., адресованном «христианам древлеправославной старообрядческой Христовой Церкви», стояли подписи двух иерархов – архиепископа Иринарха и «епископа Геронтия Ленинградского»12. Конечно, появление в послании имени епископа Геронтия было не случайно. И духовенство и миряне старообрядческой Церкви знали, что с 1941 г. в Москве есть только один архиерей – архиепископ Иринарх. Теперь же, благодаря посланию, людям сообщалось, что у их Церкви уже два архиерея, что епископ Геронтий жив и вернулся в строй.
Благодаря возвращению епископа Геронтия из лагеря вновь восстанавливалась Ярославско-Костромская епархия, существовавшая на рубеже XIX и XX вв. во времена епископа Иринарха (Лапшина). Святитель вспоминал: «В Стрельникове год прослужил в звании епископа, управляя и другими приходами»13. Фактически Стрельниково вновь, как в 1919 – 1925 гг., стало центром епархии, в этот раз уже Ярославско-Костромской.
Следует напомнить, что в 1929 г. в результате слияния четырех губерний – Иваново-Вознесенской, Владимирской, Ярославской и Костромской – была образована гигантская Ивановская промышленная область (ИПО). Однако уже в 1936 г. ИПО подверглась разукрупнению и из неё выделили Ярославскую область, включавшую в себя территории значительной части бывших Ярославской и Костромской губерний. Поэтому в 1942 – 1943 гг. Кострома и Костромской район относились к Ярославской области. Уже после отъезда епископа Геронтия в Москву указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1944 г. была образована (фактически воссоздана) Костромская область.
Для того чтобы совершать богослужения, святитель нуждался в некоторых обязательных архиерейских атрибутах. Епископ не может служить без панагии – особой овальной или круглой иконки с изображением Спасителя, Богоматери или Троицы, которая носится на цепочке на груди. Разумеется, у вышедшего из лагеря святителя не было панагии, и достать её в конце 1942 г. в Стрельникове не имелось никакой возможности. В результате на свет появилась панагия, вероятно, чуть ли не единственная в истории Русской Церкви. Была взята маленькая медная литая иконка с Деисусом – Спасителем, Богоматерью и Иоанном Предтечей, – которую поместили в расшитый матерчатый чехол и к нему пришили своеобразный гайтан в виде матерчатых лямочек. Затем епископу необходим знак епископской власти – жезл. С этим было проще – его изготовили из дерева*. Из подручных материалов, вероятно, сшили и архиерейскую мантию. Одновременно был изготовлен ещё один деревянный жезл, с которым святитель совершал богослужения в церкви в Дурасове (последний до сих пор хранится там). С самодельной панагией на груди и с деревянным жезлом в руках святитель Геронтий, про которого все знали, что он только-только вышел из лагеря, совершал в 1942 – 1943 гг. богослужения в немногих уцелевших храмах Ярославско-Костромской епархии.
* И панагия и деревянный жезл, с которыми епископ Геронтий совершал богослужения в 1942 – 1943 гг., до сих пор хранятся в Покровской церкви в Стрельникове как реликвии.
В 30-е годы в Костромском благочинии были закрыты семь из одиннадцати храмов: в 1930 г. – Никольский в Чернопенье, в 1934 г. – Феодоровский в Костроме, в 1940 г. – Смоленский в Каримове, Казанский в Пустыни, Казанский в с. Золотилове, Христорождественский в Сусанине (Молвитине). В 30-е годы власти закрыли и Трёхсвятительский храм в Рогозках (Сусанинский район). Каким-то чудом избежали закрытия четыре храма: в Стрельникове, Куникове, Дворищах и Дурасове (первые три – Костромской район, четвертый – Красносельский район). В Никольской церкви Куникова с 1938 г. служил священник Павел Яковлевич Комаров (1876 – после 1947 гг.), уроженец д. Пустыни Мисковской волости Костромского уезда14. В Дворищах с 1941 г. служил священник Иаков Сергеев (1881 – 1956 гг.), до 1940 г. бывший настоятелем церкви Рождества Христова в Сусанине (Молвитине). В Дурасове служил старый соратник святителя – благочинный о. Алексей Сергеев.
В Ярославском благочинии также осталось четыре действующих храма. Уцелел каменный Успенский храм в д. Елохино Даниловского района, освящённый в 1908 г. архиепископом Московским и всея Руси Иоанном (Картушиным)15. Предстоятелю старообрядческой Церкви в тот раз сослужило многочисленное духовенство, в том числе и о. Григорий Лакомкин16. С 1926 г. в Елохине настоятелем служил священник Виктор Васильевич Витушкин (1890 – 1979 гг.), сын первого настоятеля храма о. Василия Витушкина (+ 1926 г.), которого епископ Геронтий в 1922 г. рукоположил в священный сан17*.
* Родной сын о. Виктора Витушкина, Илья Викторович Витушкин (1926 – 2010 гг.), с 1954 г. служил настоятелем церкви Рождества Богородицы в д. Дворищи Костромского района; с 1992 г. – епископ (с 2004 г. архиепископ) Ярославский и Костромской Иоанн.
Ещё избежали закрытия три небольшие деревянные церкви: в честь Рождества Христова в д. Павликово Некрасовского района (освящена в 1908 г.), в честь Святой Троицы в д. Глухово Ярославского района (освящена в 1912 г.) и в честь Святой Троицы в д. Павлеиха Ярославского района.
Из-за закрытия многих храмов территория действующих приходов выросла многократно. Так, к 1942 г. в Стрельниково приходилось ездить бывшим прихожанам из Костромы, Каримова, Молвитина (Сусанина) и Рогозок. Особенно трудно стало жителям Сусанинского района, которые сначала должны были добраться до Костромы, а из Костромы – до Стрельникова.
Важным событием в жизни старообрядцев Костромского района стало то, что в начале 1942 г. в старообрядческую Церковь целиком перешёл приход Успенского единоверческого храма в с. Жарки.
Как известно, после 1917 г. созданное во многом искусственно, под давлением властей, единоверие практически исчезло: часть единоверцев перешла в православие, часть вернулась в старообрядчество. В 1840 г. большинство жителей с. Жарки, бывших до этого старообрядцами-поповцами, перешли в единоверие18. В 1842 г. старообрядческую деревянную часовню в Жарках перестроили в Успенскую единоверческую церковь19. В конце XIX в. рядом с деревянным был построен каменный храм. Большой пятиглавый каменный храм в Жарках, выдержанный в традициях русского зодчества XVII в., возвели в 1892 – 1893 гг. на средства уроженца села – костромского купца Петра Васильевича Королёва20. Храм в Жарках был одним из двух единоверческих храмов в Костромском уезде*. Самым известным прихожанином Успенского единоверческого храма, погребённым на его приходском кладбище, был крестьянин д. Шода Гаврила Яковлевич Захаров (1818 – 1883 гг.), охотник, «друг-приятель» Н. А. Некрасова, которому в 1861 г. поэт посвятил поэму «Коробейники»21.
* Второй единоверческий храм, как писалось выше, находился в д. Пустынь Мисковской волости.
В Костромской епархии приход в Жарках традиционно держался особняком. Примечательный факт: в 1906 г. в Жарках во время болезни своего настоятеля для погребения покойников приглашали не православного священника из с. Мискова, находящегося в 1 версте от Жарков, а старообрядческого священника о. Козьму Москвина из Куникова, находящегося в 12 верстах22. К тому же среди жителей Жарков всегда сохранялась старообрядческая прослойка. В 1882 г. в селе числился 1251 житель, из которых около 80 человек были старообрядцами23. В начале XX в. в Жарках имелась старообрядческая моленная при доме крестьянина Якова Корнаухова, представлявшая собой «особую большую избу без всяких жилых принадлежностей». Священником при ней служил о. Алексей Ухин из с. Куниково24.
До революции настоятель храма в Жарках, как и почти все единоверческие священники, по самой своей должности считался противораскольничьим миссионером. В июле 1908 г. последний дореволюционный настоятель Жарковского храма о. Николай Лебедев был избран участником IV Всероссийского миссионерского съезда, проходившего в Киеве25.
В 1936 г. в состав Успенского Жарковского прихода входило три селения: с. Жарки (112 дворов), д. Шода (16 дворов) и д. Бугры (12 дворов)26. Переходу жарковцев в старообрядчество способствовало и то, что они ещё до войны остались без священника. В 1938 г. служивший здесь священником с 1920 г. о. Александр Голубков оставил Жарки и перешёл в Успенскую церковь соседнего с. Мисково*.
* Александр Павлович Голубков (1886 – после 1941 гг.) – уроженец с. Кельч-Острог Волоколамского уезда Московской губернии. Десять лет работал наборщиком в типографиях Петербурга и Москвы. В I Мировою войну служил ратником, был контужен. В 1919 г. стал псаломщиком и диаконом, а в 1920 г. – священником Успенской единоверческой церкви с. Жарки. В 1938 г. в Жарках произошёл пожар, от которого о. Александр Голубков пострадал, что и обусловило его переход в с. Мисково27.
В начале 1942 г. архиепископ Московский и всея Руси Иринарх назначил настоятелем в Жарки о. Петра Селина28. Петр Александрович Селин (1890 – 1967 гг.) родился в с. Павлово-на-Оке Горбатовского уезда Нижегородской губернии. В 1914 г. он был призван в армию и всю войну пробыл на фронте. С 1919 г. служил в Красной армии. Демобилизовался в августе 1921 г. В 1922 г. епископ Александр (Богатенков) рукоположил его во священника на приход Троицкого храма в с. Пестяки Гороховецкого уезда Владимирской губернии (ныне – п. Пестяки, центр Пестяковского района Ивановской области). В 1925 г. епископ Геронтий перевёл о. Петра в Стрельниково, где тот и прослужил до 1942 г. В семье у о. Петра было 9 детей, из которых два сына и дочь были участниками Великой Отечественной войны29*.
* В Жарках о. Петр Селин служил три года. В 1945 г. он был назначен настоятелем во вновь открытый Успенский храм в г. Горьком, в котором прослужил до своей кончины 23 ноября 1967 г. С 1946 г. состоял благочинным по Горьковской области. Погребён на кладбище при Успенском храме30.
Важнейшим делом старообрядческой Церкви в годы Великой Отечественной войны стал сбор средств в фонд обороны.
Святитель Геронтий вернулся в Стрельниково в канун нашего контрнаступления под Сталинградом, когда страна напрягала все силы для окончательной победы в битве на Волге. В послании от 19 января 1943 г. архиепископ Иринарх и епископ Геронтий призвали старообрядцев собрать средства на строительство танковой колонны имени атамана М. И. Платова. «По примеру наших предков, – говорилось в послании, – сыновьям и дочерям – воинам Красной Армии – окажем достойную помощь внесением своих личных сбережений на постройку танковой колонны имени героя Отечественной войны 1812 года, славного казака-старообрядца Матвея Ивановича Платова»31*. Несомненно, что на танковую колонну имени М. И. Платова** собирали и в Стрельникове и в других немногочисленных приходах тогдашней Ярославской области.
* Чуть раньше, 30 декабря 1942 г., с призывом о сборе средств на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского обратился Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский)32.
** В 1912 г., когда в России отмечалось 100-летие Отечественной войны 1812 года, в старообрядческой печати часто вспоминали одного из героев этой войны – атамана Войска Донского, генерала от кавалерии Матвея Ивановича Платова, дошедшего со своими казаками от Москвы до Парижа. Как известно, в 1797 г. генерал-майор М. И. Платов был сослан Павлом I в Кострому в пожизненную ссылку, где прожил около трёх лет. Правда, вопрос о религиозной принадлежности Матвея Ивановича требует дальнейшего изучения. Во всяком случае, проживая в Костроме, он состоял прихожанином православной церкви Рождества Христова, что на Суле, построенной в 1692 г. Имя М. И. Платова упоминается в метрических и исповедных книгах этой церкви. В дар храму опальный генерал принёс привезённый им с Дона старинный образ Смоленской Божией Матери. В 1800 г. на средства Платова был переустроен тёплый придел церкви33. К счастью, Павлу I понадобился военачальник, который повёл бы донских казаков на принадлежавшую англичанам Индию. По приказу императора в октябре 1800 г. Матвей Иванович был увезён из Костромы в Петербург и отправлен в поход на Индию. Убийство Павла I остановило этот поход. Стоявшую в центре Костромы церковь Рождества Христова, что на Суле, закрыли в 1934 г. и целиком снесли в 1935 г.34.
А ведь ещё совсем недавно имя славного атамана, героя Отечественной войны 1812 года, находилось под запретом*. Но во второй половине 30-х годов Сталин вернул многих героев Отечественной войны 1812 года, в том числе и генерала от кавалерии графа М. И. Платова, в Пантеон славы героев советской державы.
* У нас нет свидетельств о том, что святитель Геронтий когда-нибудь бывал в гостях у своего брата, епископа Геннадия, в Новочеркасске. Однако в дореволюционные годы он часто ездил в Ессентуки – на воды. Скорее всего, в поездках на юг святитель заезжал и в Новочеркасск, навестить брата и племянников. Он, конечно, видел один из символов столицы Войска Донского – памятник атаману М. И. Платову, открытый в 1853 г. В 1923 г. статую атамана сняли с постамента и взамен её поставили вождя мирового пролетариата. В 1993 г. памятник М. И. Платову был восстановлен: на старый постамент вновь встала воссозданная фигура героя Отечественной войны 1812 года35.
Первым помощником епископа Геронтия в деле сбора средств в фонд обороны являлся о. Алексей Сергеев – благочинный и настоятель церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Дурасове. Позднее святитель писал: «О. Алексей Сергеев во время войны оказал особые энергичные меры в помощи стране. В своем небольшом приходе собрал в фонд обороны около сорока пяти тысяч рублей и, несмотря на его скудные доходы, лично от своих средств пожертвовал в фонд обороны пять тысяч рублей»36.
На праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 4 декабря (21 ноября по ст. стилю) 1943 г., исполнялось 35 лет со дня первого участия в богослужении в храме д. Стрельниково детского хора. Как писалось выше, впервые детский хор Стрельниковской школы пел в Покровском храме на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 21 ноября 1908 г. Празднование юбилея состоялось 5 декабря 1943 г. В этот день владыка Геронтий подарил храму икону Покрова Пресвятой Богородицы, происходившую, скорее всего, из какого-то закрытого старообрядческого храма. Икона эта до сих пор хранится в алтаре Покровской церкви в Стрельникове. На её оборотной стороне сделана памятная надпись: «В знак глубокой благодарности преподнесен сей св. образ, певцам и певицам Покровскаго св. Храма Стрельниковской старообрядческой общины, по случаю 35-летия пения во св. Храме учеников и учениц бывшаго училища пения (с Празд. Введения во храм Пр. Богородицы) 21 ноября 1908 – 1943 гг. Торжество было 22 ноября 1943 г.»*.
* Даты в надписи указаны в старом стиле.
По-видимому, с того момента, когда архиепископ Иринарх узнал об освобождении епископа Геронтия, он начал хлопотать перед властями о его переводе в Москву. В конце 1943 г. такое разрешение было получено, и Предстоятель старообрядческой Церкви вызвал святителя Геронтия в столицу.