Описание памятников художественной старины *)

Фотография конца XIX в.

Вид на Успенский собор с Волги

Приближаясь к Костроме по Волге, еще с палубы парохода можно любоваться Успенским собором, стоящим на взгорье в группе белых златоверхих зданий. Собор (построенный около 1250 года на средства Костромского и Галичского князя Квашни, брата Святого Александра Невского), расположенный своею алтарною частью на север, сразу можно выделить из всей архитектурной группы уже по одному этому признаку, а также благодаря изумительному блеску его куполов необычного силуэта: вытянутые луковицы с перехватывающими их вверху шейками и венчающими их еще более удлиненными, почти конусообразными главами – покрыты гладко (без ребер) большими листами меди и так изумительно (богато) позолочены, что блестящие в солнечный день, они не только не дают на них взглянуть, но распространяют ореол отраженного света над всем собором.

Характер формы этих пяти глав очень поздний. Здесь выразились черты (как это ни странно) украинского покрытия церквей («бани»), - занесенного сюда с запада. Шейки всех пяти глав украшены арочками и покрыты живописью сочных желто-коричневых, вишневых и голубых тонов. Под навесом плоской крыши идет фриз из полуциркулярных дуг (закомар); завершение четырех лопаток, расчленяющих стены храма на три части и также покрытых густо живописью – далеко не совершенного мастерства, дает, однако, вместе с раскрашенными главами общее богатое пятно, приятно выделяющееся на фоне белых гладких стен. Абсиды (на северной стороне храма) украшены небогато пояском карниза и скромными наличниками окон. Но старинные железные ставни и вся сохранившаяся прелесть наивного неумелого выполнения , все эти неправильности, гибкие линии профилей и сочные впадины оконных ниш придают большую и живописную прелесть храму. Размеры его очень невелики. Своды – полуциркульные, образующие собой подобие креста и покоящиеся на четырех столбах; между последними подпружные арки, на которых стоит купольный сквозной барабан. Все столбы восьмигранные с карнизами вверху. Окна с прямыми перемычками. Над окнами карниз, а над ним полукруги закомар.

Алтарь состоит из трех полукупольных абсид. Между абсидами алтаря помещены полукруглые колонки.

Кровля четырехскатная. У спусков ее железные подзоры. Постройки же, облепившие храм со всех сторон, сделаны очень своеобразно: Успенскому храму сравнительно с другими зданиями, подвергшимися подобной участи, посчастливилось. Пристроены были эти части не только помощью наружных стен, но и вплотную к бывшим ранее наружным.

На восточной стороне собора любопытны три арки (закомары), не имеющие у пят своих продолжения в виде лопаток, а заканчивающиеся непомерно крупными дорическими (!) треугольными «каплями». Выше, у карниза собора в средней дуге, - образ Богоматери и железный старинный фонарь с неугасаемым пламенем, которое таинственно мерцает ночью у святого облика.

Западная сторона собора застроена папертью, а к северо-западному углу его пристроена (в 1776 году) многоугольная ротонда, покрытая огромным распластанным, с прерванной серединой, куполом. Древнейшая часть храма в плане чрезвычайно проста. По средине четырехугольника поставлено 4 столба, соединяющихся подпружными арками, между собою и с наружными стенами. Этими арками все пространство разделяется на девять частей, и в те части, которые обращены на север, закруглены и составляют алтарные абсиды.

Кладка состоит из кирпича, типичного для XVII века, большего, нежели современный размера и 20 фунтового веса. Несомненно, некогда храм был значительно меньшим; войдя в него молящийся мог видеть лишь два столба, а другие два скрывались за иконостасом. Так было и в XVII веке, а быть может и ранее. Самое допущение, что нынешние стены и столбы поставлены были на древних фундаментах, современных началу постройки храма, правдоподобно, так как такая форма планов для XIII в. была типичною, однако проемов или таких дверей в подвалах, которые были бы заделаны впоследствии, не оказалось при исследовании, сделанном специально ко времени IV Археологического съезда, - напротив, получены были данные, указывающие на то, что стены, окружающие указанное пространство, были некогда наружными; во всех этих стенах прекрасно сохранились в первоначальном виде окна с железными решетками. Известно только, что новая церковь Успения устроена была с двумя столбами. Отношение кладки придела Феодора Стратилата, пристроенного к Успенскому собору по велению царя Алексея Михайловича, к сожалению не выяснено. По Крживоблоцкому собор в Костроме стоял всегда на южном краю города, почти против его середины. Сначала на этом (?) месте находилась деревянная соборная церковь во имя Феодора Стратилата, неизвестно кем и когда построенная. На месте два раза сгоревшего храма построен Успенский каменный собор, а вместо прежней Феодоровской церкви устроен только придел имени этого святого. По иному преданию, первоначальный придел в честь Феодора находился на месте нынешнего жертвенника.

Во всяком случае, придел Феодора Стратилата (вход из собора и из галереи) устроен был в 1666 году взамен того храма, который вторично сгорел, (есть и еще одна версия – что он находился на Московской улице на месте нынешней Богоотцовской церкви *). Тогда же были пристроены и все паперти собора (с трех сторон), но позднейшей из них и является эта придельная церковь во имя Феодора Стратилата, которая на основании наиболее распространенной теории - что князь, скончавшийся в Костроме в 1276 году, был и погребен в построенной им церкви, и является местом упокоения его. Во всяком случае, около 1666 года в левую, вновь пристроенную галерею, перенесен был престол Феодоровского (бывшего храма) придела, а еще ранее церковь увеличена была устройством трапезы. На возобновление собора и постройку колокольни после пожара (1773 года) по Указу Императрицы Екатерины было выдано 12000 рублей, и на эти-то деньги, говорит Крживоблоцкий, были возведены все эти сооружения. Значительным переделкам подвергся собор снова лишь в 1843 году.

Фотография начала XX в.

Успенский собор

Успенский собор не сохранил, конечно, живописной росписи, украшавшей стены его до пожара (теперешняя живопись на стенах его относится уже к концу XVIII века, то есть ко времени перестройки собора).

Историю возобновления собора можно читать на особом большом клейме на внутренней западной стене собора, с левой стороны от входа. Здесь говорится о том, что во время пожара 18 мая 1773 года удалось спасти в числе девяти икон и Феодоровскую икону , что возобновление храма началось в 1775 году и было закончено в 1778 году и что иконописные изображения в нем писали 17 человек иконописцев-ярославцев. Но живопись эта, быть может и неплохая, была значительно испорчена в 1855 году во время подновления и затем снова в 1882 году при промывке стенописи. Нынешние фрески ясны, отчетливы, но малохудожественны. Сюжеты их, однако, представляют некоторый интерес образностью понимания разных событий и характеристикой художественных эпох. Возможно, что и прежний порядок живописи не был оставлен без внимания: многие картины, по-видимому, написаны по начертаниям, сделанным на стене резцом, что было в XVII веке обычным приемом. Теперь, однако, от этих борозд не осталось никаких следов.

Расписывался собор, очевидно, по заранее предначертанному плану. Первое место занимают картины из Ветхого (в паперти галереи) и Нового (внутри храма) Завета. Галерея расписана на средства купца Атостина . Ряд картин, изображающих историю явления и чудеса иконы Феодоровской Божией Матери и призвание на царствование Михаила Феодоровича, имеют некоторый интерес сюжета, несмотря на исправление живописи, предпринятое купцом Солодовниковым в 1887 году. Особенно подробно и наглядно изображены все отдельные моменты явления и чудес Феодоровской иконы. Эти сюжеты заполняют стены с южной стороны галереи.

Последовательно здесь изображено, как Феодор Стратилат в день Успения носит икону по городу, как князь Василий в лесу увидел икону; далее изображено: перенесение ее в Кострому, пожар в храме Феодора Стратилата, где первоначально была помещена икона, выход с иконой из Костромы против нашествия татар, битва с татарами за рекой Костромой у Святого озера и разные чудеса исцеления. Особенно занятны по наивности изображения моменты поднятия иконы в воздух во время вторичного пожара в храме и чудеса исцеления.

Затем представлен Василий Квашня с конной свитой и собаками *); на соборном перенесении иконы в Кострому изображен роскошный город (Кострома?) с Кремлем; на заднем плане собор с золотыми главами, причем ворота в соборную ограду (1767 года) скопированы с натуры; а в изображении одного из чудес написана грандиозная крепость, на стенах, в амбразурах пушки и воины с ружьями и пиками.

Картины избрания Михаила Феодоровича на царство по трактовке сюжета скучнее; здесь видно подчинение трафарету сюжета, изображенного в издании царя Алексея Михайловича в Москве. Роспись внутри храма имеет еще меньше художественного или исторического значения. Здесь нет уже никаких следов росписи 1775 года.

Вообще внутренний вид собора архитектурно значительно менее интересен, нежели наружный.

Иконостас собора пятиярусный, с витыми колоннами, богатыми карнизами и резьбой на золотом поле. Он был устроен в 1773 году после пожара и освящен епископом Павлом в 1778 году. Позолота его подновлена в 1885 году, в остальном он остается без изменений. Главная святыня собора – большая Феодоровская чудотворная икона XIII века. Она находится слева от царских врат. Малая Феодоровская икона – подарок царя Михаила Феодоровича – помещается над северным входом в алтарь. Первая длиной 1 аршин 2 с половиной вершка, шириной 12 вершков; она имеет рукоять, указывающую на то, что в Городце – первоначальном месте ее нахождения – она была запрестольной иконой. Краски иконы сильно потемнели и, видно, справлены были неоднократно. Малая икона Феодоровской Богоматери Успенского собора ( 6 х 6 верш. ) с богатым нимбом, в серебряном окладе и с цатою, богато украшенной жемчугом. Внизу ее на серебряной дощечке подпись: «Сей образ Пресвятой Богородицы Феодоровской пожаловал вкладу в Костромской в Успенский собор Государь царь Михаил Феодорович, всея России». На окладе подпись сбоку: «Построен оклад сей в 1769 году». Очевидно, оклад иконы и некоторые украшения не современны самой иконе *). Третья (в соборе) икона Феодоровской Богоматери – в деяниях.

В ризнице (истребленной пожаром в 1773 году) хранится евангелие (в большой Александрийский лист) печати 1698 года, с замечательными по отделке изображениями Евангелистов. Две привески к чудотворной иконе унизаны по золотой фольге крупным жемчугом с золотыми кольцами и колодками; на них надпись: «Сии рясны – подарок царя Михаила Феодоровича, в пятое лето государства своего». Есть здесь еще другая прелестная жемчужная риза Феодоровской (XIII века) иконы, украшенная драгоценными камнями (золотая риза на этой иконе сделана в 1805 году); хороши еще иконы Толгской Божией Матери, Тихвинской Божией Матери и другие менее интересные, но относящиеся несомненно к XVII веку.

Икона Иоанна Богослова написана «при державе царя и великаго князя Иоанна Васильевича всея России самодержца в лето от Рождества Христова 1559». «Подпись эта, – говорит профессор Покровский, – быть может исправлена, а быть может и сделана вновь в XIX веке, но икона сохранила на себе следы древности, если не XVI, то XVII века». К концу XVIII века отнести можно икону Николая Чудотворца. Любопытен храм, который держит в руке Святой, и написан в стиле Московской архитектуры XVII века; здесь же изображена часть Кремлевской стены с башнями. Интересны большая икона с 171 изображением явлений Богоматери; подпись: «Писал сей образ иконописец Дмитрий Васильев Серебряков в 1794 году»; Деисис XVII века и прекрасной работы икона Казанской Божией Матери, по Н.В. Покровскому, написанная в манере царских иконописцев конца XVII века и также считающаяся даром царя Михаила Феодоровича *).

Над южными алтарными вратами находится икона Владимирской Божией Матери с цатой и в венце, и с окладом 1698 года.

В соборной ризнице интересны и иные рясны и цаты, но особенно хороша вышеупомянутая вторая риза чудотворной иконы Феодоровской Божией Матери. В приделе Феодора Стратилата интересны две иконы: одна, писанная в 1552 году при Иоанне Грозном, и другая икона Николая Чудотворца XVI века. В новом Богоявленском соборе прекрасен лишь осеняльный крест XVIII века.

Имена строителей XVII и даже XVIII века, воздвигавших здания в провинции, вообще трудно определимы. Напротив, имена живописцев, закрепленные на клеймах, ставившихся при окончании работ по росписи храмов, дошли до нас, и мы знаем десятки имен лучших мастеров-изографов и их помощников, и даже купцов, жертвовавших на построение церквей; мы знаем даже имена священнослужителей, при которых совершено было освящение храмов, но имен зодчих – казалось, никому никогда не нужных – мы не знаем совсем. Долгое время поэтому и в Костроме некоторые постройки конца XVIII века, не законченные еще до учреждения губернских присутственных мест, когда зарегистрированы были уже по крайней мере имена служивших зодчих – приписывали (например, сооружение Богоявленского собора) Растрелли. Однако данные выяснили, что строителем Богоявленской колокольни и собора был простой мещанин посада Большие Соли Степан Воротилов, которому в награду за добросовестное исполнение работ и построение собора приказано было дать 15 рублей. Быть может, не Воротилову принадлежит выработка проекта собора и колокольни. Скорее его провинциальному вкусу свойственны были бы такие курьезы, как «Триумфальные ворота» (если и они построены им), – но все же знание и талант осуществителя постройки настолько велики, что могут дать право причислить и его к таким же самородкам-зодчим, как и некий Гезель Иоанн Жуков, который, по исследованию профессора Голубцова, построил колокольню Троице-Сергиевской лавры еще в середине XVIII столетия *). Самое здание собора построено вместе с колокольней всего за 12 000 рублей (!) на месте древнего сгоревшего Крестовоздвиженского монастыря в 1776-1791 годах, является зимним при Успенском соборе.

Фотография начала XX в.

Богоявленский собор

Богоявленский собор – трехэтажное сооружение, увенчивающееся куполом, помещенным на невысоком барабане, прорезанным восемью окнами, разграфленными на мелкие квадратики. Пропорция этажей, членение глади стены наличниками окон, связанными (по высоте) между собой одной архитектурной композицией, прелестные детали угасающего уже «барокко» и переходные к классицизму (фриз, разбитый на триглифы) – делают архитектуру собора очень приятной. Красивые окрыленные головы амуров украшают собой фронтоны окон всех пяти апсид, своими полукруглыми изгибами разной величины представляющими очень красивый вид. Купол украшен восемью лукарнами и имеет благодаря им вид короны. Венчающая купол главка менее удачна. Хороша решетка, окружающая барабан в его основании. Внутренняя архитектура собора не интересна совсем. Но гораздо красивее колокольня, построенная при соборе тем же зодчим С. Воротиловым вместо прежней, разрушившейся в 1773 году, и представляющая издали фантастическое зрелище своим нагромождением арок, колонн и всяких украшений. Вблизи она еще более потрясает своей грандиозностью и вместе с тем грациозностью. Внушительные марши лестниц, ведущих к ней, дают колокольне хорошее основание, а зимой занесенные наполовину снегом марши ступеней лестницы создают плавный переход от земли к самому сооружению, так что после метели колокольня кажется как бы вырастающей из массы снега. Украшенная по углам колоннами, колокольня не перегружена ими, так как пространство тела стены до арки достаточно для того, чтобы дать возможность колонне выделиться на гладкой поверхности стены. Карниз первого яруса украшен богатыми позолоченными завитками рококо, далее в разорванные фронтоны третьего яруса вставлен Глаз Божий с золотыми лучами. По углам каждого яруса – прелестные вазы, тоже позолоченные и с синими полосками. Вазы эти придают очень много фантастики всему облику колокольни, не раз дававшему повод к сличению ее с «индийской» (!) пагодой. Переход к куполу заполнен часовым циферблатом, выкрашенным в оливковый тон с черной серединой и помещенным на ярко-голубом фоне вогнутой поверхности купола. Далее идет уширение его, снова перехват и, наконец, прелестное завершение высоким шпилем.

Красочное сочетание (золота с голубым и белым) очень приятно и наводит на мысль: не была ли бы колокольня еще красивее при двухтонной окраске ее в белый и голубой колера? Несомненно, что белые колонны и украшения выделились бы еще определеннее на цветном фоне.

Колокольня и собор окружены оградой, одновременно с ними построенной. Столбы ее очень хорошей композиции и украшены вазами, схожими с теми, которые украшают колокольню; железные решетки между столбами просты, но милы. В ограде трое ворот и одна калиточка с восточной стороны. Лучшие ворота – «Триумфальные», построенные ко времени приезда императрицы Екатерины II; они чрезвычайно фантастической архитектуры *). Хотя эти «Триумфальные ворота» построены были и по случаю посещения Костромы Екатериной Великой в 1767 году – но, по-видимому, они были воздвигнуты на 2-3 года позже. Ко времени же пребывания императрицы были сделаны только (такие же) деревянные, а модель нынешних показана государыне генерал-адьютантом Бибиковым.

Фотография конца XIX в.

Вид на Костромской кремль

Ворота эти – блестящий пример фантастической архитектуры, пресыщенного «барокко», попавшего на провинциальную почву. Все архитектурные формы этого стиля получили здесь самое курьезное развитие. Провинциализм этого барокко выражается и в приподнятой середине ворот с волютами, и в боках, украшенных двумя пирамидами, покоящимися на шарах, окрашенных в ярко-синий цвет и усыпанных крупными золотыми звездами. Все свободное пространство внутри ворот заполнено орнаментальной лепкой. Особенно любопытны два грифона посередине, по бокам арки; капители очень удлинены и украшены листьями каких-то небывалых растений. Изображения святых и ангелов, вставленные в ажур решеток, несколько портят общий вид ворот. Но вечером, выделяясь темным силуэтом на прозрачном фоне железной решетки, они увеличивают фантастический элемент того ensemble'я, который получается при рассмотрении архитектурной группы, состоящей из двух соборов, колокольни, ограды и ворот. Калиточка, ведущая на небольшую террасу – довольно большая, она простой, но чрезвычайно милой архитектуры; украшена двумя каменными вазами и подобием короны посередине. Очень жалко, что ограда приходит в ветхое состояние: «Триумфальные ворота» уже подперты бревенчатым лесом *). Кроме этих сооружений, ограда охватывает еще с южной стороны два жилых флигеля, служивших когда-то для пребывания здесь епископа, для нужд семинарии и духовного училища, а ныне являющихся помещениями для соборного причта. Построены они были, вероятно, позже собора (в последних годах XVIII столетия). Стиль их архитектуры еще строже. Вся отделка стен исчерпывается рустовкой пилястр, «лопатками» и квадратами, разграфляющими стены; но, несмотря на эту простоту отделки, обе постройки – приятной архитектуры стиля Людовика XVI. Все пропорции их очень правильны, рустовка элегантна, и здания несомненно содействуют красоте получающегося с Волги общего вида на соборные постройки. Ограда построена в 1799 году, то есть, вероятно, еще позже зданий Богоявленского собора. Упомянутая выше (при описании Успенского собора) ротонда на углу собора построена в эти же годы. Ее стиль соответствует вполне стилю ограды и калитки, а ротонда, со стройными пилястрами ее столбов и элегантными арками, прекрасно сочетается с общим видом «барочных» сооружений. (...)

Фотография Ипатьевского монастыря

Ипатиевский монастырь, основанный в XIII веке, но сохранивший лишь позднейшие свои постройки, воздвигнутые при Годуновых в XVII веке, окружен высокими стенами: башни-бойницы, башни дозорные, островерхие, круглые и уступчатые – придают внушительный, даже грозный вид древней обители. Но черные лохматые кедры, пушистые лиственницы и плакучие березы вносят живописность, а выглядывающие из-за листвы их золотые главы собора вливают торжественную ясность в тот архитектурный пейзаж, который открывается перед глазами обозревателя, когда он вступит на деревянный барочный низенький мост через р. Кострому. Перейдя на другой берег, поднявшись на взгорье и, миновав одну из самых красивых бешен монастыря – круглую, надо войти в ворота, построенные к приезду Императрицы Екатерины Великой; они очень простой, но изящной архитектуры: четыре пилястра подпирают фронтон, в котором помещен «Глаз Божий». Их арки, как будто нарочно, особенно низки для того, чтобы потом лучше ощутить величие и богатство монастырских сооружений: среди березовой рощи находится оттеняемый или утопающий в яркой зелени дерев Троицкий собор с богатым крыльцом, прекрасною обработкою стен. Широкою папертью, с живописью в закомарах и ярко горящими золотыми главами, рядом – его звонница, далее Рождественская церковь, а вокруг белеют жилые флигеля, архиерейские палаты и четко выделяются летом – среди зелени, а зимою – на белом снегу, малиновые стены палат бояр Романовых. Собор живописно окружен памятниками, поставленными на могилах. Ветви деревьев низко спускаются к стенам храма, к надгробным монументам, лаская их.

Монастырь расположен на правом берегу реки Костромы в расстоянии одной версты от впадения ее в Волгу. Однако в весеннее половодье Волга подходит вплотную к стенам монастыря. Тогда обитель находится на острове, сообщение с которым поддерживается только на лодках. Когда-то Волга протекала ближе к монастырю. Очевидно, что монастырь тогда находился при самом впадении в Волгу реки Костромы. Это место, поросшее вековыми деревьями, представлялось настолько очаровательным мурзе Чету, что он не только остановился здесь для роздыха, но основал затем и обитель.

Конечно, никаких следов от первоначальных храмов и от деревянной ограды не сохранилось, тем более, что в царствование Феодора Иоанновича ( в 1585 – 1590 годах ) бояре Годуновы, (Дмитрий Иванович и конюший Борис Феодорович), устраивая монастырь по своему новому плану, соорудили на протяжении 243 сажень окружавшую четырехугольное пространство монастыря каменную ограду с шестью боевыми башнями, с амбразурами и переходами по внутренней стороне соединявшей их стены.

Но обширные земельные угодья «Преименитой Лавры» и владения ее в разных местах России, драгоценные вклады церковных предметов и принадлежностей монастырского обихода, выделяя обитель из ряда других монастырей, не могли, однако, препятствовать падению монастыря в XVIII и XIX веках. Между тем, до настоящего времени, хотя и в переделанном виде, здесь уцелели многие из сооружений, свидетельствующих о прежнем благополучии, содействовавшем образованию этой блестящей страницы в истории русского художественного творчества и мастерства.

Долгое время монастырь был почти заброшен; это состояние вызвано было разными печальными событиями: пожаром, взрыв пороха, бурею, наконец, ослабленным надзором настоятелей монастыря и отнятием имуществ от Лавры в царствование Петра I и, особенно, Екатерины Второй.

Возрождением своего благоустройства монастырь обязан вниманию Николая Павловича, посетившего монастырь в 1839 году, заметившего заброшенность многих его святынь и повелевшего создать палаты, достойные царского рода. Бывший здесь ранее простой архитектуры корпус, вполне соответствующий и его былому предназначению – служить кельями монахов – или, в лучшем случае, келарю, своим старинным видом мог бы вызывать немало сопоставлений и воспоминаний о пребывании здесь Михаила Феодоровича Романова. К сожалению, теперь он заменен иным, претендующим на пышный вид домом, с небывалым (для монастыря) парадным «красным крыльцом», что безусловно не соответствует и исторической правде. Новый дом был построен не по типу монастырских (даже наиболее красивых) «палат», а в характере городских зданий русского стиля XVII века (вроде палат бояр Романовых на Варварке в Москве). Поэтому архитектура этого дома не связана совершенно с общим видом монастыря и, во всяком случае, лишена облика монастырской гражданской архитектуры *).

Троицкий соборный храм, построенный в 1558 г. Иждивением бояр Годуновых (Дмитрия Ивановича и Бориса Феодоровича), собственно говоря, был воссоздан заново. Неизвестно, к сожалению, каким был храм в своих первоначальных формах. Отрывочные сведения позволяют лишь догадываться, что собор был сооружен в обычной форме кубических пятиглавых храмов с закомарами и длинными пилястрами, делившими все четыре стены храма. Перекрытие было посводное. Построен храм на подклетях. Внутренность его имела в ширину 5, а в длину всего 4 сажени. Собор и галерея крыты были немецким железом. После катастрофы, постигшей собор в 1649 году, вспомоществованием царя Алексея Михайловича он был наново отстроен в таком виде, каким мы его видим теперь, если не считать ремонта, произведенного после бури 15 -16 мая 1835 года, сорвавшей все покрытия куполов, стропила, главы, крыши и повредившей отчасти карнизы. Тип соборного плана, пропорции куба и композиция абсид приближают собор к Московскому прообразу. Почему-то этот новый Троицкий собор (1650 - 1652), построенный на месте прежнего, разрушенного взрывом пороха, долго считался скомпонованным по образцу Ярославского собора. «Однако никакой генетической связи», говорит Н. В. Покровский, «в композиции этих двух храмов нет» .

В нижнем этаже храма помещается придел во имя св. Лазаря, в западной части его находятся усыпальницы. Алтарные абсиды состоят из трех полукружий. Своды поддерживаются четырьмя столбами: два из них скрыты за иконостасом. В правом предалтарии – диаконик, в левом – жертвенник. В северной и южной папертях устроены также приделы. Паперть охватывает храм с трех сторон. Северная сторона собора украшена арочным пояском на колоннах, вокруг окон тесанные из кирпича наличники. Между полукружиями алтаря находятся кирпичные полуколонны. Крыльцо собора в виде толстых пузатых колонок с перехватами, образующими шары, украшенные узорчатым пояском. Столбы эти связаны арочками с висячими замками из белого камня. Покрытие крыльца позднее, «ампирное», в виде низкого приплюснутого купола, увенчанного шпилем *).

Закомары храма поставлены на низенькие как бы отрубленные пилястры, заставляющие предположить, что этот тип членения стен храма был внесен уже после перестройки храма, т.е. после 1649 года. Быть может, прежде здесь не было и пояса из колонок на западном фасаде храма, а остальные стороны обработаны были выдающимися по всей их длине пилястрами.

Закомары едва ли также были столь приплюснутыми. Но так как покрытие храма сохранилось почти посводное (что очень редко), то приходится допускать неудачность новой композиции этой части храма; несомненно, при отсутствии разделяющего храм горизонтального пояса закомары эти, опирающиеся на длинные выпуклые пилястры, были бы много стройнее, хотя покрывающая внутреннюю поверхность их живопись и дает красивые красочные пятна. Покрытие собора (которое осталось и после реставрации) посводное, так как в средней части крыша подымается все же на 4 ската и лишь с краев перекрывает и своды закомар. Закрытые крышей кокошники среднего барабана ясно указывают на то, что и теперешнее покрытие не вполне посводное и что прежнее было значительно ниже к середине барабана.

Пол в церкви чугунный и настлан в 1811 г. Главы покрыты были еще (по Крживоблоцкому, в 1861 году) белым листовым железом. Но конструкция куполов первоначально обновлена была уже в тридцатых годах *).

Соборные врата, ведущие из паперти в храм, (в стиле XVII века) любопытны откосами, с отливами, сделанными на карнизе и арке и с тремя колоннами на каждой стороне.

Внутренние двери в церковь с западной, северной и южной сторон храма взяты, конечно, из разрушенного собора (1558 года) и очень интересны художественностью своего исполнения и иконографией своего содержания.

Двери сделаны из железа, но обиты латунью, лицевые стороны их разделены на несколько рамок, в которых помещены изображения, отделанные сусальным золотом (подобно византийской инкрустации из золотых пластинок). Из трех дверей – на западной – в двух верхних частях представлены Благовещение, архангел и Богоматерь, ниже пророки, далее «лестница Иакова» и купина Моисея. В нижних Омирос, Менандр. На северных дверях – изображения св. Троицы, Аввакума и Сивиллы. На южных дверях – Благовещение и тут же Платон и Аполлон, - перед костяком, лежащим в гробе; здесь надпись: «Аполлон не Бог, но жрец, но есть Бог на небеси, и Ему снити на землю и воплотиться от Девы чистыя…» В нижним ряду снова – Сивилла. И хоть двери эти чрезвычайно красивы, но «ни со стороны технической, ни иконографической», говорит Н. В. Покровский, «они не представляют собою единственного явления: такие двери мы видим и в Успенском соборе и в Благовещенском. Все они устроены одинаковым техническим способом, и все вышли вероятно из московских мастерских XIII века». Различие Ипатьевских дверей от прочих заключается лишь в объеме и неодинаковости помещения сюжетов.

В Александровской слободе (Влад. Губ.), в Суздальской церкви Рождества Богородицы, т.н. «Корсунские» двери в Новгородской Св. Софии – значительно отличны от рассматриваемых дверей, но конечно все двери находятся в генетической зависимости от Византии. Ведь византийцы делали в XI веке лучшие двери даже для Италии.

И в России был принят способ украшения дверей сходный с византийскою инкрустациею. Роль сусального золота в Ипатиевских дверях соответствует подобной же роли золотых и серебряных пластинок византийской инкрустации.

«Представляя, однако, немаловажный интерес для истории развития художественной техники, Ипатиевские двери», говорит Н.В. Покровский, «замечательно также и со стороны помещенных на них изображений: не ускользнули от внимания исполнителей и языческая литература и история; воспитанные на началах классического образования, знакомые с языческою литературою, философией и искусством, мастера обращались к этой области, предполагая и в ней найти указания на христианство. Греческие философы Платон, Сократ и другие, с их возвышенными идеальными понятиями, давали почву для соглашения между христианством и основами естественной религии».

Эти входные железные двери, обитые медными листами, вызолоченные и расписанные по золоту черной краской, (на каждой двери изображено по восьми праздников и пророчеств) с украшением рам между изображениями растительным орнаментом, взяты из старого собора и составляют, таким образом, вклад Дм. Ив. Годунова.

Через 35 лет по сооружении храма, т.е. в 1685 году, стены собора внутри были расписаны (в алтаре церкви и в галерее) снизу до куполов фресковою живописью, достаточно сохранившеюся до наших дней.

Покрывшая внутреннюю поверхность собора живопись, исполнена была костромскими иконописцами, но потом подновлена.

В 1894 году епископ Виссарион доносил Имп. Моск. Арх. О-ву о необходимости обновления всей этой стенописи. По заключению А. Н. Павлинова, живопись была признана древней, но требующей лишь промывки или подправки лучших художников *).

Стенопись эта до нынешней реставрации представлялась в общем сохранною, за исключением тех мест, где была течь от неисправности крыши. Особенно пострадавшим было изображение Спасителя в с.-з. куполе. При очистке стенописи представилось некоторое затруднение со стороны синих и ярко голубых тонов.

Но живопись, покрывающая стены паперти и собора, богата по своему содержанию: мы видим здесь и исторические лица, и события Нового и Ветхого Завета, и аллегории из книги Песнь песней, и апокалипсические картины Страшного суда (на паперти).

« Изображения царя Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича отличаются особенно свежестью и художественностью исполнения. Индивидуальные особенности изображенных и точное воспроизведение всех подробностей костюмов дают основание считать эти изображения не произвольным вымыслом художника, а портретным произведением, пусть даже условным, благодаря иконописному приему. Представление изображений царей в храме нередко и в церквах Киева, Новгорода, Москвы; они не имеют, конечно, того значения, как святые, но служат напоминанием о тех или других исторических событиях, связанным с данным храмом. Об изображениях такого рода поставлен был даже вопрос на стоглавом соборе Иоанном Грозным и был решен в утвердительном смысле – подобные изображения допущены, так как их тип согласуется и с основаниями древнего предания. Появление в Троицком соборе изображений этих двух царей объясняется воспоминанием об избрании здесь Михаила Феодоровича на царство и о воссоздании храма при Тишайшем царе».

Вся роспись (особенно в храме) необыкновенно красивого исполнения. Как выяснено уже в достаточной степени и как показывают записи на стенах, в клеймах, фрески Троицкого собора принадлежат кисти лучших мастеров-изографов, работавших здесь в 1658 году, во главе с Гурием Никитиным. Особенно красивым является изображение фантастических зданий, павильонов, киосков, лестниц, террас архитектуры итальянского барокко и прелестно трактуемой земли, скал или холмов, поросших причудливыми травами и цветами. Из отдельных изображений имеют выдающееся значение богатейшею концепциею и экспрессиею фигур «Страшный суд», Распятие Христово (хотя эти композиции полны позаимствований). Очаровательны изображения ангелов и великолепных характерностью представления разных мучеников, святых, воинов и праотцев, помещенных на столбах собора. В приделах собора нет никакого фрескового письма.

По Крживоблоцкому, старанием Преосвященного Геннадия, в соборе был устроен великолепный пятиярусный иконостас. Вероятно, это был не современный иконостас, так как другие источники указывают на раннее происхождение его, относя к XVII веку и приравнивая к формам и к образцам иконостаса Успенского кафедрального собора, бывшего там до пожара; впрочем, есть указания и на то, что иконостас устроен в 1756 году при еп. Геннадии и вызолочен в1758 году при Епископе Дамаскине. Однако, данные акта осмотра 1910 года относят иконостас к началу XVIII века, а распятие над иконостасом с резьбою вокруг него и еще к более позднему времени.

В акте осмотра 1910 года говорится: «Столярное дело в иконостасе значительно пострадало: резьба сильно обкрошилась, отделилась, шатается, во многих местах отпавшая резьба подвешена бечевкой или лентой и болтается при малейшем дуновении; шатаются даже целые колонки в первом ярусе.

Позолота местами облупилась, сильнее в верхних ярусах, где имеется больший доступ лучей солнца. Для исправления иконостаса, к крайнему сожалению, придется его разобрать и вновь перезолотить. Оставить один ярус и перезолачивать другие нельзя. Надо сделать пробу, вставить ее на место и убедиться, что тон поправки не находится в дисгармонии с чудным мягким тоном всего иконостаса, чуждым кричащего блеска и гармонирующим со стенной живописью и общим тоном всего храма. Тоже надо заметить и относительно киотов, так как они исполнены в тоне и в стиле иконостаса».

На иконостасе изображены чудесные виноградные ветви и лозы, оплетающие колонки; орнаментация их из сильно заостренных аканфовых листьев; царские врата состоят также из этого растительного орнамента. В иконостасе с левой стороны от царских врат помещается написанная Митрополитом Московским Тихвинская икона Божьей Матери, обложенная в 1736 году так называемыми штилистовыми иконами; оклад и риза (с венцами) иконы богато украшены. Осенью и зимой эта икона помещается в теплом Рождественском храме. В предалтарном иконостасе с правой стороны от царских врат за местной иконой Спасителя находится икона Св. Троицы – дар боярина Дм. Ив. Годунова 1593 года. На ней венец и цаты с тремя подвесками каждая. К отдельным ликам подвешены золотые медали с изображением Шведского короля Карла IX, с золотыми при них дощечками, на которых вычеканено, что «медали» эти приложены царем Михаилом Феодоровичем 14 февраля 1616 года. Икона эта (по ветхости кипарисовой доски) была переписана на другую доску (липовую) вероятно в XVII веке. На правом столбе (с западной стороны) храма находится другая икона Св. Троицы, пожертвованная одновременно с первою. Она была списана с иконы, перенесенной в 1380 году из Владимира в Москву. На левом столбе (с южной стороны) – икона св. Дм. Солунского – дар Дм. Годунова в 1586 году. На том же столбе есть еще образ Божьей Матери с младенцем и 14 деяниями ап. Филиппа и св. Ипатия. В левом приделе – в честь Смоленской-Шуйской Божьей Матери, устроенном в северной галерее собора в 1879 году, красивая икона Успенской Божьей Матери с чудесами.

Икона Божией Матери: Тихвинская Ипатьевская. Фото С. М. Прокудин-Горский

В галерее с южной стороны ее, в устроенной по царской грамоте от 1650 года, приделе Михаила Малеина икона – копия с Феодоровской, с резной кипарисной панагией с мощами и с цатой и оглавием, унизанным крупным жемчугом; этою иконою по «преданию» (не утвержденному, впрочем, документами) инокиня Марфа Ивановна благословила на царствие своего сына. Икона сходна в типе оклада с тою, которая была подарена царем Михаилом Феодоровичем и находится в Успенском соборе. По данным пр. Н.В. Покровского надпись на этой иконе свидетельствует о том, что икона написана в 1614 году, а следовательно, никоим образом не могла быть использована игуменьей Марфой Ивановной для благословления ею своего сына. Надо прибавить, впрочем, что икон этого значения в России несколько, так в Москве в Новоспасском монастыре также есть икона Феодоровской Богоматери, которою тоже «по преданию» был благословлен на царство юный Михаил Феодорович. В Ипатьевском монастыре находится еще древний образ Успения, дар Ив. Мих. Годунова 1567 года.

Наибольшую археологическую и художественную ценность, однако, представляет собою икона, находящаяся в теплом храме Рождества – едва ли не древнейшая в монастыре – это икона Божьей Матери, «Лечебницы». Она помещена в тимпане киота.

Живопись ее, очевидно, греческая или т. Н. итало-критская, а оклад иконы может быть отнесен даже к XIV веку.

К концу XV или к началу XVI века относятся: большая икона преподобного Сергия Радонежского в басменном окладе, в житиях, в киоте XVIII века, на южной стороне юго-западного пилона (Троицкого собора), и малая икона Божьей Матери в алтаре южного придела, с изображением св. Апостола Филиппа. К концу XVI и началу XVII века относятся вклады Годуновых, икона Казанской Божьей Матери в чудесном эмалевом уборе и другие малые иконы, размещенные вокруг местной Тихвинской иконы в замечательных басменных чеканных и эмалевых уборах.

Интересна икона св. Дмитрия Солунского в рельефных изображениях его жития на окладе, Псково-Печерская икона с греческой орнаментацией и много иных.

Большая часть икон – замечательной сохранности, но некоторые требуют восстановления утраченных мест, снятия слоев олифы, расчистки, удаления позднейших записей, склепки потрескавшихся досок и т.д.

В общем Годуновым было пожертвовано до девяноста икон, из которых многие были и в золотых окладах.

Царское место, поставленное в память восшествия на престол царя Михаила Федоровича, сделано из липы, с резными украшениями: высота его 11 аршин; четыре резных льва – охраняющие вход в это место – сделаны, несомненно, ранее (при Иоанне Грозном). Прислано оно было, «по преданию» царем Михаилом Федоровичем в 1613 году.

После взрыва в соборе в 1649 году «Царское место» было сохраняемо в разобранном виде в кладовой до 1767 года, когда по случаю посещения Императрицею Екатериною, его снова поставили в соборе. На память же о том, что здесь стояла императрица, с левой стороны царского места укреплен был резной вензель Екатерины II-й.

Царское место, после разрушения собора, сложенное в кладовую, хранилось там 117 лет. Непонятно это равнодушие к такому редкому украшению храма, продолжавшееся до посещения Ипатиевского монастыря Екатериной II-й.

Царское место до сих пор сохранило свою сень, очень красивой резьбы; от самого «места» или трона, собственно, остались лишь упомянутые львы, находившиеся вероятно и прежде у подножия его; но львы не были под колоннами, так как они односторонние, т.е. их другая половина совершенно плоская, без резьбы и без полировки. Вероятнее всего они были помещены попарно, друг к другу задом, под перилами или боковыми стенками, оградившими трон. Стоящие под сенью «бочка́», ограждавшие трон – времени Екатерины II-й, подходят скорее по стилю к балдахину или к сени над архиерейским местом, а бочка́ у последнего скорее подходят к царскому месту, но они не принадлежат по работе и стилю тому времени, когда была исполнена сень.

Святительское архиерейское место находится у левого столба, оно с полукруглою кровлею, резными подзорами и резными святительскими регалиями. Над западною дверью устроены хоры; украшения на них штукатурные. Около царского и архиерейского места стоят две хоругви – подаренные царем Алексеем Михайловичем.

Монастырская колокольня возведена вместо первоначальной (1586 - 1590) в 1603 -1605 годах Дм. Ив. Годуновым; высота ее 17,5 сажен. Колокольня устроена с тремя этажами арок, увенчана шатром и напоминает собою звонницу Ростовского собора.

Как показала недавняя реставрация, существующий до наших дней шатер не был древним. Он, как в футляре, скрывал меньший (1777 года, с черепичным покрытием) старый шатер, был построен в 1852 году и покрыт белым железом.

Вся живопись, покрывающая стены этой колокольни, позднейшая и не только не представляет никакого художественного интереса, но даже должна быть убрана. Производящейся ныне реставрацией, кажется, это предусмотрено. Убрана будет также кирпичная кладка, которою заложили арки и некоторые пролеты в колокольне.

В 1776 году колокольня была исправлена и повышена, - на ней устроен бой в 1649 году. В шатровой башне, возвышающейся над колокольнею, сохранялись остатки механизма древних часов, сильно поврежденного, но отличающегося оригинальностью. По-видимому Ипатиевские часы принадлежали к тому же типу, что и часы на Новгородской Ефимиевой башне.

Другой храм Ипатиевского монастыря – церковь Рождества Богородицы, перестроенный из первоначального (1760 - 1764) – во времена Николая Павловича, является теплым храмом Ипатиевского монастыря; теперешний Рождественский храм поздней архитектуры мало привлекателен по своей внешности. Некоторые части его зодчества очень грубы, и в общем своем quasi – русском стиле храм не только не представляет художественного сооружения, и следовательно не имеет такого же значения – но положительно нарушает цельность общего вида монастыря, в большей своей части состоящего из старинных построек.

Храм, бывший здесь до половины XIX столетия (до 1860 -64 годов) если и не отличался особенными художественными особенностями, то, конечно, лучше бы сочетался с окружающим пейзажем нежели созданный по Высочайшему повелению в 1864 году.

Из предметов, имеющих художественное или историческое значение, здесь имеются лишь те, которые переносят на зиму из собора (холодного), и из них самая древняя икона , на которой изображено явление Мурзе Чету.

Ничего выдающегося нет ни в храме Св. Лазаря (подвальном, под южной галереею Троицкого собора), ни в храме Св. Хрисанфа и Дарии, находящемся на восточной стороне обители.

Из прочих храмов монастыря две церкви над Святыми и прежними Въездными воротами – выстроены были в 1586 году усердием Дм. Ив. И Бор. Феод. Годуновых, одна во имя Феодора Стратилата, другая во имя Св. Ирины. Домовая церковь (архиерейская) построена была в 1759 году. Каменная церковь во имя Иоанна Златоуста в 1672 и 1673 годах; - подле алтаря теплой Богородицкой церкви находится усыпальница Годуновых.

Половина монастырской ограды устроена в 1586 – 1590 годах Годуновыми и первоначально она состояла из стен, к которым примыкали четыре башни. Вторая ограда (так называемая «Новый Город») устроена была в 1642 и 1643 годах. Башни Годуновской ограды снабжены были пушками, девять из них сохраняются и ныне при воротах и в садике при доме Михаила Феодоровича; этими пушками пользовались весною 1608 года приверженцы Тушинского самозванца во главе с воеводой Вельяминовым. Вблизи западной части ограды открыт в 1708 году подземный ход.

В 1621 году оградная стена была надстроена, но без изменения прежнего плана.

К этой ограде по повелению Михаила Феодоровича пристроена была (в 1642 -3 годах) новая каменная ограда на четыреугольном пространстве в 144 сажени с двумя наугольными башнями и третьею на середине западной стены, называемою «Зеленою».

Башня носит название «Зеленой», потому, что была покрыта зеленою черепицею, тогда как остальные башни были крыты тесом, окрашенным красною краскою. Она построена при воеводе Костромском князе А. О. Дееве. Башни различных форм с высокими верхами в 1840 году приняли одинаковый (кроме «Зеленой») конусообразный вид и были покрыты железом; теперь всех башен в обители восемь. Кроме этой ограды длиной в 387 сажен, высотою 9 аршин со стороны р. Костромы (т.е. с востока и юга) устроена другая – низкая (трехаршинной высоты) ограда. Ворот для въезда было пять. Те, которые были в «Водяной» башне – «Водяные ворота» служили лишь с 1642 года по 1764 год «Святыми» воротами*).

Эти ворота под храмом Хринсафа и Дарии – называются «Водяными» потому, что через них всегда проходили в обитель высочайшие особы в случае прибытия их сюда по воде, на пароходе, с Волги по реке Костроме. Нынешние «Святые» ворота с северной стороны служат главными и открыты для всех; они состоят из двух арок, над первой из которых изображен вензель Екатерины Великой, 14 мая 1767 года вступившей в монастырь; над второй аркой (внутри) изображено «Всевидящее око».

Одноэтажный настоятельский корпус построен в XVI веке; двухэтажный корпус устроен в 1728 году, он занят был сперва конторою, а с 1746 года консисторией, и переделке подвергся в 1850 году, причем так же, как архиерейские покои (1850-х годов) и Рождественская церковь, не согласуется с характером старинного зодчества монастыря. Удивительно было это настойчивое нежелание строителей приблизиться к типу зодчества данного образца. Казалось бы так просто было: только скопировать находящееся рядом…

Кельи около Западных ворот построены в 1732 году. Переход между соборами и кельями устроен в 1777 году.