Основание Ипатьевского монастыря,
его первоначальное состояние
и последующая судьба.

Местоположение монастыря. Основание святой обители и попечение о ней потомков основателя. Вклады и жалованные монастырю грамоты московских великих князей и царей русских. Судьбы монастыря в Смутное на Руси время. Значение для обители воцарения в ней Родоначальника Царствующего Дома. Права, преимущества и средства монастыря в XVII веке. Упадок его материального благосостояния в последующие времена и его причины. Введение монастырских штатов и благопопечительность об обители преосвященных ее настоятелей. Возвышение обители на степень первоклассного кафедрального монастыря. ВЫСОЧАЙШИЕ посещения обители и их значение для нее. Реставрация, по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, монастырского соборного храма в честь Святой Живоначальной Троицы.

КОГДА подъезжаешь сверху по реке Волге на пароходе к городу Костроме, взор приятно останавливается прежде всего на обители святого Ипатия, расположенной на возвышенном холме почти с отвесным обрывом к правому берегу реки Костромы, в расстоянии версты от впадения ее в Волгу. Любуешься тенистыми, раскидистыми монастырскими кедрами, как бы лентой, опоясанными белой каменной оградой, — высящимися над ними остроконечными башнями, красивыми позолоченными главами, увенчанными золоченными крестами на монастырских храмах и колокольне. Особенно во время весеннего водоразлива, когда обе реки выходят из своих берегов и затопляют на далекое расстояние местность, прилегающую к Ипатьевскому монастырю — вид его, подобно твердыни, царящей над безбрежной водной равниной, прямо очарователен. В стародавние времена, когда русло Волги, по преданию, подходило гораздо ближе к месту, занимаемому ныне монастырем, этот живописный уголок, образуемый слиянием двух рек (так называемая стрелка), как-бы невольно манил к себе взор путника по Волге прохладной тенью [c. 7:] поросших здесь вековых дубов. Посему место, теперь занимаемое монастырем, было обычным пунктом для оста­новки плывших по Волге судов. Неудивительно, что здесь в 1330 году раскинул свои шатры татарский мурза Чет, вместе с семейством покинувший тогда раздираемую внутрен­ними смутами Золотую Орду, для того, чтобы поступить на службу к великому Московскому князю Ивану Даниловичу Калите (1328—1341), добрая слава о котором достигла и татарских улусов, в низовьях Волги. И вот, во время отдохновения мурзы Чета, явилась ему в чудном видении Пресвятая Дева с Предвечным Младенцем на руках и молитвенно предстоящими Ей св. апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием, еп. Гангрским (+ в IV в. в Малой Азии). При этом явлении получив исцеление от недуга, мурза, поклонник Аллаха, вместе с любовию к русской земле почувствовал сердечное влечение и к ее вере. По прибытии в Москву обласканный великим князем Иваном Даниловичем Калитой, Чет вскоре принял св. крещение с именем Захарии и дал обет воздвигнуть на месте дивного явления ему Богоматери обитель для иноков. Испросив для сего у великого князя дозволение, а у митрополита Феогноста благословение, он построил здесь деревянный храм во имя Пресв. Живоначальной Троицы и деревянные же настоятельские и братские келлии и обнес все здания дубовою стеною.

Таково древнее сказание о начале святой обители. Потомки благочестивого Захарии, благоговейно сохраняя память об основателе обители, нашедшем себе в ней и место вечного упокоения, полюбили Ипатьевскую обитель, как свою родную, постоянно заботились об ее благоустройстве и обогащении, часто посещали ее, нередко доживали в ней свой век, приняв иногда иноческий постриг, и пламенно желали быть погребенными в ней рядом с могилами Захарии и сына его Александра. Мурза Чет -3ахария считается родоначальником знаменитых в русской истории XIV—XV в.в. боярских родов, усвоивших себе фамилию Сабуровых, [c. 8:] Пешковых, Шеиных, Вельяминовых. Из них правнук Чета Константин Дмитриевич Сабуров приложил в обитель Ипатьевскую многолюдную вотчину, в 10-ти верстах от г. Костромы, с. Костенево, с деревнями; Федор Сабуров приложил такую же многолюдную вотчину близ г. Костромы, с. Кузьминское с деревнями; сын его – Михаил, имевший звание боярина и дворецкого, приложил с. Малое Яковлевское; Семен Дмитриевич Пешков, воевода сторожевого полка, – с. Яковлевское Большое, с деревнями, около г. Нерехты. Но из всех потомков основателя обители особенно любовию к ней и щедродательностью известен род праправнука Захарии, боярина Ивана Ивановича Годунова, родоначальника знаменитой в нашей истории 2-й половины XVI и начала XVII в. фамилии Годуновых. В лице бояр из этой фамилии Димитрия Ивановича и племянника его Бориса Феодоровича, в 1598 г. возвысившегося до царского трона (1598—1605), обитель Ипатьевская приобрела для себя прочную опору и надежнейший залог своего благоденствия на долгие времена.

Впрочем и ранее, даже сами русские государи свидетель­ствовали свое усердие к обители св. Ипатия жалованными грамотами и вкладами. Ряд таких грамот восходит к 6951 (1443) г., когда великий князь Василий Васильевич Темный, в память заключенного им в Ипатьевском монастыре мира с своим двоюродным братом Василием Косым, даровал монастырю, по просьбе игумена Феогноста, право на пользование перевозом через реку Кострому, под монастырем, с запрещением устраивать переправу выше и ниже обители. Это право было подтверждено за обителью грамотою царя Иоанна Василье­вича Грозного в 7045 (1537) году; затем, грамотами царя Феодора Иоанновича от 7094 (1586), 7100 (1592), 7102 (1594) и 7103 (1595) г.г. монастырю были дарованы права на владение и вотчинами сел: Никольского, Карабанова, Солоникова, Сарафанова, — деревнями: Святое и Косодайлово, — пустошами: Тепру, Квашнино, Казанка и рыбными ловлями по рекам Волге и Костроме. Но в сравнении со всем тем, пожертвования и заботы, [c. 9:] приложенные к благоустройству святой обители вышеназванными боярами Дмитрием Ивановичем и Борисом Феодоровичем Годуновыми, были столь велики, что по справедливости каждому из них дают право на наименование как бы второго основателя обители. Их иждивением в период времени с 1558 по 1603 г.г. были воздвигнуты каменные сооружения: собор во славу Пресв. Живоначальной Троицы, церковь в честь Рождества Пресв. Богородицы, церковь над святыми вратами во имя св. вмч. Феодора Стратилата и св. муч. Ирины (в честь тезоименитства царя Феодора Иоанновича и его супруги Ирины), колокольница, в пролет которой были устроены боевые часы с перечасьем, кельи для настоятеля и иноков, трапезная палата и наконец каменная ограда на протяжении 243 саж. в окружности. При царе Феодоре Иоанновиче (1584—1598), когда государственными делами заведывал царский шурин Борис Феодорович Годунов, а церковными друг его — первый патриарх на Руси Иов (1589—1605), — настоятель Ипатьевского монастыря из игуменов был возведен в сан архимандрита. По крайней мере, в актах собора государственных чинов при избрании Бориса Феодоровича на царство в августе 1598 г. впервые упоми­нается Ипатьевский архимандрит Иоаким. С этого времени в Ипатьевском монастыре сосредоточивается главное управление духовными делами всей Костромской области; его настоятели заведывают монастырями других епархий, напр. Переяславским, Горицким, Кирилло-Белозерским. Вотчины Ипатьевские освобождаются от суда воевод и волостей, кроме случаев душегубства, разбоя и татьбы, и от многих госу­дарственных повинностей. Несудимою грамотою патриарха Иова от 1604 г. духовенство в Ипатьевских вотчинах было освобождено от суда патриарших десятинников, и с того-же времени, без сомнения, монастырь был возведен в достоин­ство „степенных”, с поставлением 10-м по степени; таковым же показан он и в Уложении царя Алексея Михайловича 1649 г. Вообще внешнее распространение Ипатиевской [c. 10:] обители, ее богатства и особые права и преимущества достигают во 2-й половине XVI века таких широких размеров, что она не без основания в надписях на иконах-прикладах того времени называется „преименитою лаврою”.

По временам этот многолюдный и благоустроенный мона­стырь, с его высокою каменною оградою, шестью боевыми башнями и амбразурами, которые снабжены были многочислен­ными пушками, служил военною крепостью, где можно было укрываться от преследования врагов. Так, известно из Ипатьевской летописи, что еще в 1382 году здесь нашел безопасное убежище вел. кн. Димитрий Иоаннович (Иванович) Донской, преследуемый ханом сарайским Тохтамышем, и сын его Василий 1-й, гонимый в 1408 г. всесильным в Орде мурзой Эдигеем. Но особенно высокое историческое значение мона­стырь приобрел в эпоху самозванцев и великую московскую смуту 1608—1612 гг. Сюда, после кровопролитного боя на улицах Костромы в начале марта 1609 г., удалились привер­женцы Тушинского вора под начальством воеводы Никиты Вельяминова и около пяти месяцев выдерживали тесную осаду от ратных людей, оставшихся верными Московскому прави­тельству. Положение засевших в монастыре поляков и русских изменников еще более ухудшилось в июне 1609 г. с прибытием к осаждавшим помощи из Ярославля на 17 судах, со многими ратными людьми и огненным боем. Предводитель русских патриотов, царский воевода Давид Жеребцов, окружив монастырь с трех сторон глубоким рвом и надолбами, день и ночь вел ожесточенный бой с тушинцами, делавшими из монастыря отчаянные вылазки. Прибывший во главе полуторатысячного отряда на выручку осажденных отважный литовский наездник Лисовский не мог подать им никакой помощи, так как, подойдя к г. Костроме нагорною стороною из-под Юрьевца, не мог добыть годных для переправы чрез р. Волгу лодок и, теснимый к тому же от воеводы Жеребцова, вынужден был удалиться по направлению к Троице-Сергиевской лавре, осаждаемой в то [c. 11:] время Сапегой. По удалении же Лисовского, Вильяминов, не получая ни откуда помощи, уже не мог долго держаться в обители; и действительно, в следующем же июле месяце воевода Жеребцов вытеснил сидевших там врагов; последние, вышедши из монастыря, отступили к Святому озеру и, преследуемые войсками воеводы, были рассеяны, причем большое число их потонуло в озере.
Немало потерпевшая и обессиленная во время пятимесячной осады, поставившей обитель в безвыходное положение невольной защитницы засевших в ней врагов против осаждавших ее друзей, Ипатьевская обитель только в горячих молитвах к Богу о спасении России могла искать себе отрады и утешения, нимало не предугадывая того, что в ближайшем будущем ей предстоит высокий жребий принять под свой священный кров и извести на Московский царский трон юного избранника всей русской земли, „спасителя веры и отечества” — Михаила Феодоровича Романова. Это событие чрезвычайной важности для всей русской земли, без сомнения, должно было сопро­вождаться благими последствиями и для св. обители. И мы действительно видим, что со времени принятия в ее стенах Михаилом Феодоровичем скипетра Самодержца всея Руси сами русские государи из благословенной Богом династии Романовых сменяют фамилию бояр Годуновых в деле благоустроения обители. Нельзя не подивиться здесь дивным путям Промышления Божественного: Романовы, столь жестоко преследуемые одним из Годуновых (Борис Феодорович), ревностным благоустроителем Ипатьевской обители, находят в ней надежнейшее для себя убежище; из них юный Михаил здесь принимает царский венец и продолжает дело Годуновых по благоустройству обители. Так в святом деле Промысл Божий объединил гонителей и гонимых. Первым проявлением заботливости царя Михаила Феодоровича об Ипатьевской обители было исправление и особенно надстройка оградной стены, поврежденной в тяжкую осаду 1609 г., и затем, по его же царскому повелению, „во спасение иночествующим и [c. 12:] в сохранение христоименитым людям”, на случай вражеского нашествия, к старой ограде была пристроена новая каменная на протяжении 144 саж., так что оба оградных четыреугольника образовали теперь окружность в 387 саж. При сыне его, царе Алексее Михайловиче, произведены были капитальные перестройки и дополнения почти во всех монастырских зданиях. Так, Троицкий собор, в котором Михаил Феодорович был умолен принять царский скипетр, вследствие разрушения его 29 января 1649 г. от взрыва пороха, хранившегося в подвальном помещении собора, в 1650—1652 гг. — был воссоздан заново по образцу Ярославского соборного храма. На время производства значительных построек в Ипатьевский монастырь были назначены строители, таковы: иеромонах Гурий, из дворян Ступишиных, бывший архимандрит Ипатьевского монастыря Иосиф и старец Пафнутий, а для защиты иноков и монастырских крестьян от притеснений — особые пристава. В судебных актах Ипатьевской обители упоминаются монастырские стряпчие: Шарапов, Бедарев и Шаховской — из дворян. Все таковые чины на­значались государями только в знаменитые монастыри или те, которые пользовались особым царским благоволением.

Царственные заботы об Ипатьевской обители за описы­ваемый период времени выразились также в даровании ей грамот. Таковы грамоты: от 7111 (1603) г. — на владение двумя дворами в Костроме на посаде; 7114 (1605) г. — на владение рыбными ловлями по реке Волге; грамота от 7122 (1614) г. о том, чтобы слуг Ипатьевского монастыря в исковых делах к крестному целованию не приводить, а крест целовать вместо слуг их людям (правом таковым пользовались тогда в России только монастыри: Троице-Сергиевский и Спасский в г. Ярославле); грамота от 7131 (1623) г. — подтвердительная, о владении подмосковными и костромскими вотчинами и угодьями, а также о свободе монастырских крестьян от всяких податей, полоняничных и приметных денег, от посошной службы, всяких денежных [c. 13:] поборов и хлебных сборов; от 7134 (1626) г. — о владении мельницею на р. Корбе.

О богатствах и обширных монастырских доходах в XVII веке можно судить по кругу деятельности вотчинной монастырской конторы, ведавшей до 40 сел и деревень, с населением в 12 тысяч душ муж. пола, — 136 пожен на протяжении 200 десятин земли, рыбные ловли (16) и другие доходные статьи. Во владении той же конторы находились монастырские подворья: а) в Москве, в Китай-городе между улицами Ильинской и Варваринской, отчего переулок, где находилось подворье, назывался Ипатьевским; б) в С.-Петербурге; в) в Ярославле, за Семеновскими воро­тами, на Воздвиженском овраге; дом в Костроме — в Старом городе на Большой улице, близ Волжских или Водяных ворот, 11 лавок в Новом городе и 3 перевоза чрез рр. Волгу и Кострому.

Казалось бы, при таких богатых средствах, обусловливавших процветание Ипатьевской обители до конца XVII века, естественно было ожидать ее дальнейшего благостояния и в последующие времена; но не то показывают документы. Так, настоятель св. обители архимандрит Гавриил Бужинский в своем донесении св. Синоду от 22 апреля 1721 г. пишет, что, прибыв в г. Кострому, он „нашел в Ипатьевском монастыре все ветхим, растащенным и опустошенным; ризница так изветшала, что пред честными людьми и в самых лучших ризах служить не возможно, да и самая соборная церковь от весеннего разлива 1709 г. расселась на двое и вся каменная стройка подалась в реку Кострому, ворота разъехались и держатся на деревянных подпорах, — всего же разорения обители кратко и описать невозможно”. Откуда же последовала такая неожиданная перемена? Едва ли будет справедливым допустить, что виною тому всецело было слабое управление настоятелей монастыря, их недостаточный надзор за чинами и монастырскими служками и излишняя доверчивость к управителям монастырских вотчин, заботившимся [c. 14:] нередко более о себе, чем об интересах мона­стыря. Главную причину значительного материального оскудения обители всего естественнее искать в новых распоряжениях правительства относительно монастырей вообще с начала XVIII века. Нужды военного времени (борьба с Турцией и Великая Северная война) требовали громадных материальных затрат, в которых принимало участие белое и черное духовенство, владевшее имениями. В силу этого правительственного распоряжения доходы с монастырских вотчин стали поступать в казну, и самые монастыри наполнялись инвали­дами на полном монастырском содержании.

С 1744 г., когда учреждена была Костромская епархия, и до времени учреждения в 1764 году штатов для монастырей и архиерейских домов, для Ипатьевской обители наступили сравнительно лучшие времена. Новые настоятели ее, епархиальные архиереи, не только находят средства для поддержания в приличном виде учрежденных в обители, с открытием кафедры, архиерейского дома и кафедрального соборного храма, равно и других храмов и монастырских зданий, но дают приют в ней и посторонним учреждениям духовного ведомства. Так, благодаря просвещенной инициативе еп. Сильвестра Кулябки (1746—1750), в Ипатьевском монастыре в 1747 г. дано было место для духовной семинарии, которая и оставалась здесь до 1759 г., когда она преосвященным Дамаскиным (1758—1769) была переведена в приготовленное для нее новое помещение при Спасо-Запрудненском мона­стыре, где в то же время был устроен загородный архиерейский дом с церковью Введения во храм Пресвятыя Богородицы, первый же по времени загородный архиерейский дом был устроен еще в 1748 г. преосвященным Сильвестром при с. Солоникове с церковью в честь 3 вел. вселенских Святителей, а третий загородный архиерейский дом был устроен преосвященным Дамаскиным в 1761 г. в с. Костеневе. Спустя три года, ставшее в монастыре излишним, помещение вотчинной конторы было приспособлено [c. 15:] для духовной консистории, которая с самого учреждения епархии помещалась здесь до 1860 г., а с перемещением консистории в самый город, по распоряжению преосвященного Платона (1857—1877), бывшее ее монастырское помещение вскоре затем было приспособлено под богадельню для бедных и беспомощных священно-церковно-служителей, с штатом в 12—15 человек, на пожертвованный для этой цели Костромским уроженцем Киевским митрополитом Арсением (+ 1876 г.) капитал в 35 тысяч рублей.

Настоятельские кельи. Южный фасад.

Так благопопечительностию преосвященных настоятелей возрождалась с каждым годом св. обитель. Но когда в 1764 г. состоялось правительственное распоряжение об отнятии у монастырей вотчин, то и Ипатьевская обитель на ряду со многими другими монастырями была обречена этою мерою на продолжительное запустение. Тяжесть ее материального положения сравнительно с прочими обителями усугублялась еще тем обстоятельством, что в год лишения вотчин в ней оканчивалась значительная постройка теплого соборного храма в честь Рождества Богородицы, и она скудными окладами от коллегии экономии на содержание архиерейского дома и кафедрального собора должна была теперь без всяких посторонних доходов поддерживать свои многочисленные здания, каковых не имело большинство прочих обителей. Но вот, спустя три года по учреждении монастырских штатов, именно 15 мая 1767 г., Ипатьевскую обитель посетила Императрица Екатерина II в свое путешествие по Волге от Твери до Казани. По приветствии в святых вратах речью преосвященного Дамаскина, она слушала на царском месте в Троицком соборном храме Божественную литургию; обозрев затем монастырские храмы и прочие здания и приняв во внимание скудость средств, предоставленных с 1764 г. монастырю, или точнее — архиерейскому дому, Госу­дарыня пожаловала в распоряжение преосвященного три тысячи рублей на удовлетворение неотложных монастырских нужд.
А нужды эти, действительно, скоро настали великие... [c. 16:]

В этот период оскудения средств знаменитого монастыря, можно сказать, все почти монастырские здания пришли в жалкое состояние. Кафедральный собор, как безприходный, к тому-же стоявший за рекой и вдалеке от города, нередко нуждался даже в необходимом освещении, особенно при архиерейском служении. В таком положении соборяне прибегли к крайнему средству — сбору пожертвований. Этим путем было собрано до 17 тыс. руб. ассигнациями, на что и были удовлетворены насущные потребности по кафедральному собору. Одновременно с тем возрастали и нужды архиерейского дома. В 1800 году эту обитель, бывшую некогда богатою и славною, принял в свое управление преосвященный Евгений (1811) в самом жалком положении. Архипастырь скорбел душою об ее бедственном состоянии, но средства к удовлетворению всех ее нужд, — одна другой требовательнее, — в его руках были столь ничтожные, что за расходами по содержанию архиерейского дома и его штата о капитальном ремонте монастырских зданий невозможно было и думать. При таком безвыходном положении обители преосвященный Евгений вынужден был обратиться в Св. Синод с ходатайством о дозволении брать на необходимые нужды архиерейского дома и кафедрального собора по 1000 руб. в год из сумм городского Успенского собора. Получив разрешение на означенное ходатайство, пре­освященный успел за время своего управления обителью произвести необходимые поправки в кафедральном соборном храме и прочих монастырских зданиях, кроме архиерейского дома. Памятником же его заботливости о месте жительства архиереев и доселе служит небольшой сад между архиерейским домом и береговыми монастырскими укреплениями.

19 августа 1817 г. обитель посетил великий князь Михаил Павлович и сообщил радостную весть, что сам Государь имеет намерение быть в Костроме и видеть колыбель Дома Романовых — обитель Ипатьевскую. Но Государю Императору Александру Павловичу не суждено было посетить Кострому и обитель Ипатьевскую. Долго жданная весть осуществилась [c. 17:] лишь 7 октября 1834 года, когда Ипатьевскую обитель посетил Государь Николай Павлович и положил начало ее возрождению. Увидев крайне бедственное положение обители, Государь выразил свою Высочайшую волю, чтобы она была приведена в состояние, соответствующее своему историческому значение колыбели Царствующего Дома, и повелел губернатору Приклонскому чрез Министра Внутренних Дел представить свои соображения по этому делу на Высочайшее благовоззрение. Во исполнение Высочайшей воли губернатор представил свое донесение 6 ноября того же года; а преосвященный Павел (1830—1836) представил в Св. Синод свой проект улучшения внешнего и внутреннего вида св. обители. 31 марта следующего года, в день памяти смч. Ипатия, последовало определение Св. Синода о возведении Ипатьевского монастыря на степень первоклассного кафедрального под непосредственным управлением епархиального архиерея с уменьшенным штатом монашествующих по образцу московского Чудова монастыря. Одновременно с тем в нем был упразднен Кафедральный собор, каковым с того времени стал име­новаться городской Успенский собор, а в июне того же 1835 года последовал Высочайший указ о внешнем обновлении Ипатьевского монастыря по чертежу, составленному проф. Императорской Академии Художеств К. Тоном. На Высочайше дарованные средства в количестве 180 тыс. руб. и частию на монастырские суммы (9 тыс.) и средства архиерейского дома (4 тыс.) с 1835 г. по 1862 в обители не только были обновлены все пришедшие в ветхость прежние здания, но и сооружены новые. Одновременно с тем на покрытие монастырских расходов были изысканы новые постоянные средства; так, в 1861 г. преосвященным Платоном было исходатайствовано разрешение устроить при архиерейском доме за бывшими наместническими кельями свечной завод для снабжения монастырей и церквей епархии восковыми свечами; в 1892 г. завод этот отдан в арендное содержание епархии за 7 тыс. руб. в год. [c. 18:]
Отмеченные Высочайшие посещения, сопровождавшиеся для обители столь благодетельными последствиями, не были един­ственными. Обитель св. Ипатия всегда была близка Царствую­щему Дому Романовых, а с половины XVIII в. стала для него особенно дорогою, — и в этом нельзя не видеть особой заслуги со стороны ее преосвященных настоятелей. Взяв с 1744 г. в свое управление Ипатьевский монастырь, они, заботясь об исправлении в нем ветхостей, в то же время ревностно старались обновлять в памяти современников исторические события, имевшие место в обители. С этою целью они извлекали из монастырских архивов древние велико-княжеские и царские грамоты, из кладовых — царскую утварь, сберегавшуюся там от повреждения; из монастыр­ских стен — камни, на которых было начертано время основания того или другого храма, того или другого монастырского здания, и эти камни — летописи устанавливали в обители на более видных местах. Со 2-й пол. XVIII века высокое историческое значение Ипатьевской обители настолько выясни­лось в сознании монастырских властей, что они при каждом удобном случае старались распространять сведения об этом в русском обществе. Эта же цель ясно видна в речах их при Высочайших посещениях св. обители в 1767, 1817 и 1834 г.г. В XIX веке слава Ипатьевской обители, как места убежища Родоначальника Царствующего Дома от злодейского замысла против него поляков и вместе самого избрания и воцарения его на всероссийский престол, широко распространилась по всей русской земле — от царских палат до избы поселянина.

А.Боголюбов Ипатьевский монастырь на реке Костроме. 1861. Холст, масло.

Одновременно с тем и посещения „этой колыбели не­объятной славы” (по выражению в указе Св. Синода от 21 авг. 1842 г.) членами Императорского Дома стали повто­ряться все чаще и чаще. Так, в 1837 году обитель изволил посетить Государь Наследник Александр Николаевич; в 1850 г. — вел. князья Николай Николаевич и Михаил Ни­колаевич; в 1858 г. обитель осчастливили своим посещением [c. 19:] Их Императорские Величества Государь Император Александр Николаевич и Государыня Императрица Мария Александровна с вел. княжной Марией Александровной; в 1863 г. — Государь Наследник Николай Александрович; в 1866 г. — Государь Наследник Александр Александрович с Августейшим братом, вел. князем Владимиром Александровичем; в 1868 г. — вел. князь Алексей Александро­вич; 22 июля 1881 года обитель изволили посетить Их Императорские Величества Государь Император Александр Александрович и Государыня Императрица Мария Феодоровна с Августейшими детьми: Государем Наследником Николаем Александровичем и вел. князем Георгием Александровичем и Августейшим братом Государя Императора, вел. князем Алексеем Александровичем; в августе того же года оби­тель посетил вел. князь Николай Николаевич Старший и вел. князь Петр Николаевич; в 1898 г. — вел. князь Сергий Александрович. В последний раз св. обитель посетили Высочайшие Особы в 1908 году, именно: Ее Величество, королева эллинов, Ольга Константиновна и Августейший брат ее, вел. князь Константин Константинович с детьми, Их Высочествами: княжной Татианой Константиновной и князьями: Иоанном, Гавриилом, Олегом и Игорем Константино­вичами.

Указанные Высочайшие посещения обители, начиная с половины XVIII в. и до наших дней, внося с собою великую для нее отраду и утешение, тем самым делали для нее как бы нечувствительными когда-то пережитые ею экономические затруднения и политические смуты, которые, отодвигаясь в даль веков, становились для нее простым историческим воспоминанием и тем более, что посещения эти нередко соединялись с обильными жертвами от Царских щедрот или сопровождались значительными правительственными вспоможениями на ее благоустройство. Таковы Высочайшие приношения в обитель и правительственные пособия от 1767, 1822 (когда на ремонт было отпущено из государственного [c. 20:] казначейства 57.687 руб. ассигнациями), 1835 и 1908 гг. (было получено из сумм Св. Синода 6.000 руб.).

И ныне, по случаю великого юбилейного торжества, знаменитая по своим историческим воспоминаниям обитель Ипатьевская не забыта Царскою милостию. По Высочайшему от 6 января 1911 года утверждению заключения Совета Министров назначено ей из государственных сумм 97.536 руб. на ремонт и реставрацию главнейшей ее святыни — храма Живоначальныя Троицы, каковая работа, при просвещенном руководстве со стороны С.-Петербургского Организационного Комитета по устройству торжеств 300-летия царствования Дома Романовых и местного Комитета по ремонту и реставрации собора и под ближайшим наблюдением архитектора Д. В. Милеева, специально для этой цели командированного, в настоящее время закончена, и таким образом главнейшая историческая святыня Ипатьевского монастыря — Троицкий соборный храм — отныне является благочестивому взору по­сетителя св. обители во всем своем древнем величии.