В Москве на Рогожском кладбище: 1943 – 1951 гг.

10 февраля 1946 года. Выборы в Верховный Совет СССР.
На избирательном участке (слева направо): архиепископ Московский и всея Руси Иринарх, епископ Геронтий, управляющий делами архиепископии К.А. Абрикосов, настоятель Покровского собора протоиерей Василий Королёв

В конце 1943 г. архиепископу Иринарху удалось добиться, чтобы епископ Геронтий был назначен ему помощником и переехал в Москву. Это, несомненно, явилось следствием происходящей в годы войны либерализации политики по отношению к религиозным организациям, наиболее заметным знаком которой стал приём Сталиным в Кремле в ночь на 4 сентября 1943 г. трёх иерархов Русской Православной Церкви во главе с Местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Сергием (Страгородским). Данная либерализация постепенно распространилась и на остальные конфессии страны.

Когда именно святитель Геронтий уехал из Стрельникова в Москву, точно неизвестно. В своих воспоминаниях он пишет: «в 1943 г. был вызван в Москву»1. Скорее всего, он убыл в столицу примерно в середине декабря 1943 г.: вспомним, что 5 декабря 1943 г. епископ отмечал в Стрельникове 35-летие первого выступления в храме детского хора.

Итак, в конце 1943 г. епископ Геронтий уже во второй раз в своей жизни переехал из Стрельникова в столицу, на этот раз – в Москву. В Москве он стал помощником архиепископа, т.е. занял пост, который при архиепископах Иоанне и Мелетии в течение долгого времени занимал епископ Рязанский и Егорьевский Александр (Богатенков).

Наверняка, приехав в декабре 1943 г. на Рогожское кладбище, епископ Геронтий поразился тому состоянию, в каковом пребывал к этому времени духовно-административный центр старообрядческой Церкви. Ещё летом 1929 г. властями был закрыт зимний (тёплый) храм во имя Рождества Христова (чуть позже в его здании устроили рабочую столовую)2. Практически все исторические строения Рогожского посёлка занимали различные организации. Значительная часть старообрядческого Рогожского кладбища была уничтожена. После закрытия зимнего храма Рождества Христова богослужения приходилось проводить в неотапливаемом Покровском соборе, который в зимние морозы промерзал насквозь.

В 1942 г. удалось получить разрешение на устройство на паперти Покровского собора небольшого придела с печкой, освящённого во имя Успения Божией Матери, где стали проходить богослужения в зимнее время. Однако «по воскресным дням и двунадесятым праздникам, – вспоминала Г. А. Мариничева, – приходилось по-прежнему стынуть в промороженном храме. И если в довоенное время, когда мы были относительно сыты, холод еще как-то можно было терпеть, то в дни войны, когда все были до предела истощены, мороз сковывал тело до боли, и тогда молящиеся выходили в теплый придел хоть на несколько минут погреться»3.

Архиепископия не имела своего здания и по-нищенски ютилась на паперти Никольского единоверческого храма. Г. А. Мариничева* вспоминала, как выглядела архиепископия в 1944 г.: «Я вошла в темную прихожую. Направо была закрытая дверь. Прямо перед нами было мрачное помещение, разделенное перегородкой на две части: в левой части с окнами на север располагалась “канцелярия”, а в правой было что-то вроде кухонного помещения, с печкой и большим жестяным чайником на ней. Посреди канцелярии стоял огромный обеденный стол, деревянный. Ничем не покрытый. Вдоль стен стояло несколько деревянных широких лавок. В переднем углу иконостас с иконами. А на западной стене огромный портрет архиепископа Иоанна (Картушина), работы художника Струнникова»4.

По приезде в Москву епископ Геронтий сразу занял пост помощника архиепископа. Одновременно помощник являлся правящим архиереем какой-то епархии. Обычно считается, что с конца 1942 г. епископ Геронтий управлял Ярославской и Костромской епархией и носил титул Ярославский и Костромской*, но, похоже, что это не совсем так. Несколько обращений архиепископии (в первой половине 1944 г.) святитель Геронтий подписал как епископ Ленинградский. Возможно, в то время предполагалось, что после освобождения Ленинградской епархии от немецких захватчиков он вновь займет её кафедру. Однако по мере освобождения в 1944 г. территории Ленинградской, Новгородской и Псковской областей выяснилась, что из 25 действующих храмов, имевшихся в епархии к концу 20-х годов, остались считанные единицы.

Данные о количестве действующих храмов в Ленинградско-Калининской епархии к концу 1944 г. противоречивы. По одним сведениям, на её огромной территории уцелел только Покровский храм в Ржеве7. По другим данным, наряду с ржевским храмом действовали ещё две сельские церкви в Псковской области8. В любом случае о возрождении бывшей Петроградско-Тверской епархии в то время не могло быть и речи.

Одно послание от 11 июля 1944 г. святитель Геронтий подписал как епископ Павлов-Посадский, викарный Московский9. Все последующие известные нам официальные бумаги, начиная с 1945 г., он подписывал просто как «старообрядческий епископ». Когда святитель в конце 1943 г. прибыл в Москву, у него не была продлена регистрация в качестве епископа Ярославского и Костромского10. По-видимому, вновь титул «Ярославский и Костромской» он получил лишь в 1945 г.

Появление в конце 1943 г. на Рогожском кладбище епископа Геронтия стало добрым знаком для всех старообрядцев. Г. А. Мариничева вспоминала: «Особенно оживилась жизнь в Покровском храме с появлением Епископа Геронтия, вернувшегося из десятилетнего заключения и прибывшего в Москву в 1943 году»11.

В те тяжёлые годы епископ Геронтий вновь проявил себя как талантливейший проповедник. Г. А. Мариничева вспоминает, как впервые увидела святителя на службе. «В <…> воскресенье я спешу в храм. И вот вижу в епископском облачении невысокого человека, по виду ничем не примечательного, разве что густой короной вьющихся волос <…>. Служба закончилась. И вот владыка выходит на амвон, к народу. В руках никаких записок, глаза устремлены в народ. И вот полилась речь, живая, идущая от сердца и потому и попадающая прямо в сердце. Я стояла, как зачарованная. Из моего поколения никто и никогда не слышал таких речей. А он говорил и говорил – просто, доходчиво, понятно и интеллигенту, и простой работнице.

Сначала он рассказал о сущности прочитанного воскресного Евангелия и о жизни святых, память которых праздновалась в этот день. Затем перешел к самой актуальной теме тех дней… Шла кровопролитная война. Многие уже потеряли своих родных и близких, и сердечные раны сильно кровоточили… Владыка своей проповедью пролил целебный бальзам на эти раны и влил новые силы в ослабевшие души. Он вспомнил вдохновляющие примеры таких великих защитников Родины, как Александр Невский, Дмитрий Донской, и призывал следовать их патриотическим подвигам, не щадя своих сил. Защита Родины – священный долг каждого гражданина, и те, кто пал на поле брани в этой священной войне, исполнили не только свой гражданский, но и христианский долг»12.

«Владыка Иринарх, – пишет Г. А. Мариничева, – очень восхищался даром епископа Геронтия говорить поучения по любому поводу без подготовки, и поэтому в Москве он с радостью и благодарностью отдавал своему талантливому помощнику честь говорить проповедь»13. «С каждым праздником, с каждым воскресным днем молящихся прибывало всё больше, причем увеличивалось и число присоединяющихся к нашей св. Церкви от инославных вероисповеданий. Так было велико влияние проповедей Епископа Геронтия»14.

«Владыка Геронтий привлекал к себе молящихся и своей сердечной простотой, доступностью и бесконечной щедростью своей любви к людям. Несмотря на усталость после длительной службы, он останавливался с каждым из желающих получить от него благословение, совет или напутствие, причем делал всегда это с готовностью и любовью. Молящиеся прямо-таки осаждали его и в храме, и на пути домой, и поэтому его путь от храма до дома, расстоянием 300 – 400 метров, занимал иногда 2-3 часа»15.

Как и всегда, особое внимание святитель Геронтий уделял хору. Г. А. Мариничева вспоминает: «<…> cовершенно особое внимание к пению и лично к певцам проявлял Епископ Геронтий. С юных лет любил он церковное пение. Будучи священником в с. Стрельниково, о. Григорий Лакомкин создал там замечательный хор, выучив целую плеяду певцов, способных не только хорошо и правильно петь, но и быть руководителями хора. Я никогда не забуду замечательную руководительницу Стрельниковского хора, ученицу Епископа Геронтия – Валентину Григорьевну Антонову (впоследствии инокиня Валерия). Под её руководством процветал Стрельниковский хор, который и до сего времени хранит старинные певческие традиции, привитые основателем хора, и это – живая память трудов Епископа Геронтия.

И вот теперь, прибыв в Москву, Епископ Геронтий и здесь стал внимательно следить за пением, направляя его по старинному классически старообрядческому руслу. Если он замечал какое-то отклонение <…> он немедленно давал строгое замечание нарушителю, и пение исправлялось.

Очень трогательно было внимание Епископа Геронтия к певцам. Если кто-то на воскресной или праздничной службе отсутствовал, он немедленно справлялся у родных или по телефону, по какой причине певец не пришел, и соответственно реагировал»16.

В канун 23 февраля 1945 г. Московская архиепископия послала Сталину телеграмму, в которой говорилось: «Старообрядческая архиепископия Московская и всея Руси поздравляет Вас, победоносного Вождя, и руководимую Вами доблестную Красную Армию со славным юбилеем ее 27-летней годовщины. Желаем Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, и нашей родной Красной Армии, которая несет порабощенным народам мир, свободу и благополучие, дальнейших успехов и завершения победы полным разгромом немецкого фашизма – этого злейшего врага человечества. Старообрядческая архиепископия хочет внести свою посильную лепту в дело нашей победы и объявляет сбор одного миллиона рублей в фонд обороны нашей дорогой Родины»17. Под телеграммой стояли подписи архиепископа Иринарха, епископа Геронтия, протоиерея Василия Королева и секретаря Совета архиепископии К. А. Абрикосова.

За собрание этого миллиона рублей в архиепископии отвечал епископ Геронтий. Всего при его участии за короткий срок весной 1945 г. в фонд обороны было собрано среди старообрядцев свыше 1 миллиона 200 тысяч рублей18. При этом надо напомнить, что сбор средств происходил не в дореволюционное время, когда к старообрядческой Церкви принадлежало огромное количество богатых людей, а в самой Церкви было около тысячи приходских храмов. В начале 1945 г. миллион рублей, обещанный вождю, собирался немногочисленными уцелевшими приходами, прихожанами которых являлись в основном женщины и старики, и без того обременённые всевозможными военными налогами и сборами.

В победном 1945 г. Пасха, как известно, пришлась на 6 мая, на день великомученика Георгия Победоносца. В «Пасхальном приветствии» архиепископ Иринарх и епископ Геронтий писали: «Более трех лет враг наш, диавольский слуга, бесстыдный обманщик, безжалостно терзал дорогую нашу страну и проливал кровь наших братьев, наших сестер.

Свыше пяти лет проливал он кровь и терзал он людей в Европе и в других странах. И вот теперь к Пасхе Господь помогает нашей армии совершить полное ему крушение, как и адских диявольских сил. Воистину ныне для нас “Праздник праздником и торжество есть торжеством” (из канона Пасхи).

Пусть наша доблестная Красная Армия будет исполнительницей воли Божией, заступницей за добро и победительницей зла. Она под мудрым водительством Великого Воеводы земли Русской Иосифа Виссарионовича Сталина разбила нечестивых немцев, поругателей святыни, убийц женщин и детей наших.

И в эти пасхальные дни мы, старообрядцы, поздравляем нашу доблестную Армию и нашего Вождя, Маршала Сталина, с великими победами и со славою, которую они принесли земле Русской»19.

Великий церковный праздник на несколько дней предварил собой праздник великой Победы 9 мая, который пришёлся на среду Светлой Пасхальной седмицы.

В 2007 г., когда святитель Геронтий был причислен к лику святых, в интернете прозвучали голоса о том, что Русская Православная Старообрядческая Церковь чуть ли не прославляет Сталина. В подтверждение этих слов приводилось цитированное выше Пасхальное послание 1945 г. архиепископа Иринарха и епископа Геронтия. На эти обвинения из сегодняшнего времени можно сказать, что бывшие зэки, архиереи Иринарх и Геронтий, исходили из постулата: с волками жить – по-волчьи выть. Здравицы в честь «великого вождя и учителя» к середине 40-х годов давно уже стали рутиной, без которых не могло обойтись ни одно обращение к общественности в Советском Союзе.

15 июля 1950 г., находясь в Киеве, на трапезе после службы епископ Геронтий предложил здравицу «за любимого верховного вождя, великого Сталина Иосифа Виссарионовича, и за всех, иже во власти сущих, в ответ на что певцами с особым чувством было пропето многолетие <…>»20. Вряд ли святитель Геронтий, как бывший зэк, был пламенным почитателем великого вождя и учителя советского народа, хотя, конечно, он не мог не ценить того, что масштаб репрессий против старообрядцев после войны стал существенно меньше и что власти не препятствовали воссозданию Московской архиепископии. Ну, а здравицы в честь Сталина – это была реальность тех дней. Один из руководителей старообрядческой Церкви, находясь в «матери городов русских», просто не мог публично не вспомнить имя Сталина. С момента легализации Московской архиепископии её руководители были определённым образом включены в государственную систему и поэтому не могли не играть по правилам. Главное же «правило» состояло в том, чтобы в любом архипастырском послании (Пасхальном, Рождественском и др.) должны звучать здравицы в честь главы партии и государства. Товарищи из Совета по делам религиозных культов при Совете Народных Комиссаров/Совете Министров СССР (и товарищи из других органов) внимательно за этим следили.

Сохранилась фотография, где архиепископ Иринарх, епископ Геронтий, управделами Московской архиепископии К. А. Абрикосов и настоятель Покровского кафедрального собора протоиерей Василий Королев запечатлены на избирательном участке, куда они, как и все советские люди, пришли, чтобы отдать свои голоса за кандидатов «нерушимого блока коммунистов и беспартийных». Видимо, этот снимок был сделан на выборах в Верховный Совет СССР, которые проходили в воскресенье 10 февраля 1946 г. Святитель Геронтий участвовал в выборах впервые. Как известно, первые двадцать лет после революции служители всех религиозных конфессий официально были лишены права голоса. Принятая 5 декабря 1936 г. новая Конституция СССР (т.н. Сталинская Конституция) предоставила право голоса всем гражданам Советского Союза. Первые выборы в Верховный Совет СССР состоялись 12 декабря 1937 г. Святитель Геронтий в них не участвовал, т.к. находился в лагере. Архиепископ (тогда епископ) Иринарх, живший с 1936 г. в Костроме, конечно, ходил на выборы в Верховные Советы СССР и РСФСР в 1937 и 1938 гг. Но тогда он участвовал в них как рядовой гражданин и служитель культа, находящийся на свободе по чьему-то недосмотру. Теперь же он принимал участие во всенародных выборах как признанный государством Предстоятель старообрядческой Церкви.

В числе самых острых проблем, стоявших перед святителями Иринархом и Геронтием, являлась нехватка епископов. Во второй половине 30-х годов большинство старообрядческих архиереев или умерли, или погибли в ходе террора. Огромные епархии остались без архиереев, что, конечно, пагубно отражалось на жизни уцелевших приходов. После кончины в 1942 г. епископа Саввы Калужского у Древлеправославной Церкви осталось всего два архиерея – архиепископ Иринарх и епископ Геронтий. Оба они были уже немолодые люди, со здоровьем, подорванным в лагерях. В случае кончины одного из них и, например, тяжелой болезни другого, старообрядческая Церковь могла вообще остаться без архиереев и оказаться в положении, в каком она пребывала до 1846 г. К тому же, никто не мог сказать, как долго будет продолжаться послабление, которое допустило государство в годы Великой Отечественной войны по отношению к религиозным конфессиям. Необходимо было как можно скорее рукоположить ещё хотя бы несколько епископов и тем самым: а) придать старообрядческой Церкви минимальный «запас прочности», б) хотя бы в какой-то степени уменьшить кадровый «голод» в епископском звене.

Даже до революции, когда в стране действовали многие сотни храмов, замещение архиерейских вакансий было связано с немалыми трудностями. В послевоенное же время, когда во многих епархиях остались лишь чудом уцелевшие считанные приходы, решать кадровые проблемы стало ещё сложнее. И тем не менее уже 9 сентября 1945 г. святители Иринарх и Геронтий рукоположили первого за многие годы архиерея – им стал инок Иосиф (Моржаков; 1885 – 1970 гг.), рукоположенный во епископа Кишиневского и Одесского*21. 11 августа 1946 г. состоялась хиротония священноинока Вениамина (Агальцова; ? – 1962 гг.), рукоположенного во епископа Киевского и Винницкого22. 4 апреля 1948 г. произошла хиротония инока Флавиана (Слесарева; 1879 – 1960 гг.)** во епископа Донецко-Донского и Кавказского23.

   Таким образом, весной 1948 г. старообрядческая Церковь располагала уже пятью архиереями, и её будущее было упрочено. Примечательно, что двое из этих новых трёх в 50-е и 60-е годы возглавили Церковь.

В 1944 г. произошло важное событие: архиепископия получила разрешение на издание церковного календаря на следующий год. Под руководством святителя Геронтия ещё во время войны был выпущен старообрядческий церковный календарь на 1945 г. Конечно, глядя из нашего дня, выход календаря не представляется уж очень значительным событием. Однако после долгих лет преследований и кровавых репрессий сам факт его появления свидетельствовал о том, что жизнь Церкви хотя бы в каком-то отношении возвращается в нормальное русло. Каждый выпуск календаря, издававшегося в Москве, зримо подтверждал и старообрядцам и местным властям, что Белокриницкая иерархия признана советским государством и действует на законном основании. А ведь ещё совсем недавно, в каком-нибудь 1940 г., казалось, что полный конец старообрядческой Церкви (как и других исторических конфессий страны) не за горами, что ещё год-два террора, и старообрядцы останутся и без архиереев, и без священников, и без храмов.

Вслед за календарем на 1945 г. вышел календарь на 1946 г., затем – на 1947-й, на 1948-й и 1949-й. После революции старообрядцы лишились всех своих газет и журналов. В этих условиях календарь, являющийся единственным старообрядческим печатным изданием, в каком-то отношении стал заменой исчезнувших органов печати. В календаре на 1947 год была помещена серия очерков «Из жизни старообрядческих общин», в которых рассказывалось о старообрядческих общинах – Московской, Ростовской, Горьковской и Киевской, и написанных представителями этих общин. В календаре на 1948 г. помещались очерки «По старообрядческим общинам», повествующие об Ивановской, Ржевской и Клинцовской общинах, и очерк «Старообрядческая Костромская епархия», в котором сообщалось об общинах в Стрельникове, Дурасове, Жарках и Дворищах. Его автор не указан, но, несомненно, что он написан самим епископом Геронтием. Об этом говорит и тематика очерка, и самый его язык24.

3 июня 1951 г. во время чествования епископа Геронтия в связи с 45-летием его служения во священном сане архиепископ Московский Иринарх, в частности, сказал: «С 1945 и по 1949 год, т.е. в течение 5 лет, издавались нами старообрядческие календари, которые, особенно с 1946 года, были очень ценными для всего старообрядчества. И от каждого истинноверующего старообрядца, и даже и от многих инаковерующих были похвальные отзывы о изданных старообрядческих календарях. И как было не радоваться? В календарях, как в зеркале, отразилась жизнь старообрядчества, отражены были все его насущные нужды, содержались все самые необходимые для старообрядцев сведения, самые необходимые и ценные указания»25.

Конечно, эти календари несли на себе живые приметы своего времени. Помимо церковных дат в них значились (и не могли не значиться) главные советские праздники: 7 ноября – день Великой Октябрьской социалистической революции, 1 Мая – день смотра боевых сил трудящихся, 21 января – день памяти В. И. Ленина*, 5 декабря – день Сталинской Конституции, 23 февраля – день Красной армии и Военно-морского флота, 8 марта – Международный коммунистический женский день и др.

Календарь на 1949 г. стал последним из вышедших в первые послевоенные годы, т.к. почти весь 1949 г. святитель Геронтий тяжело болел и выпуск на 1950 г. подготовить не смог. Следующий календарь удалось выпустить лишь на 1955 г.

И, конечно, святитель всё время помнил, что каждый его шаг, каждое слово могут быть чреваты самыми печальными последствиями – и для него лично, и для старообрядческой Церкви. В конце 40-х годов из вставшей на путь социалистического строительства Югославии в Московскую архиепископию стали приходить письма. Архиепископу Иринарху, а затем и епископу Геронтию писал из Белграда доживающий свой век на чужбине Д. В. Сироткин, в домовой церкви которого в Нижнем Новгороде в 1912 г. святитель Геронтий принял монашеский постриг. 12 января 1950 г. Д. В. Сироткин писал из Белграда епископу Геронтию: «Преосвященнейший владыко Геронтий! Позвольте поздравить Вас с великим праздником Рожества Христова и пожелать здравия и благополучия.

Находясь неокормленным святыми дарами и исповедию грехов, писал Вам мою и жены моей Марии просьбу – научить нас, как поступить в случае смерти.

Некоторые старообрядцы приглашают великороссийского духовного лица, чего мне не хотелось. И можно ли избрать духовное лицо и ему письменно исповедаться и просить прощения. Мне идет 86 год, приходится думать о смерти. От сестры Аннушки писем давно не получал.

Прошу прощения и благословения и Ваших святых молитв.

Грешные рабы Дмитрий и Мария Сироткины
До сего времени не имею возможности оплатить 100 рублей за высланные мне старообрядческие календари и почтовые расходы Ваши на отвеченные письма. Прошу Вас, святый Владыко, в какой валюте таковые расходы и как оплатить. Если укажете, то прибавьте еще стоимость нового календаря, который приносит нам утешение.

Здесь в Белграде старообрядцев мало, наших всего несколько человек, а во всем мире (тысячи) миллионы, – хорошо бы объехать нашему священнику все земли, средства на такую поездку можно было бы собрать до поездки, и для таковой поездки позвольте указать отца Кирилла – бывшего священника в Париже.

Служа всю свою жизнь старообрядчеству, я не могу молчать о страждущем разбросанном старообрядчестве во всем мире. Д. С. Адрес наш: Jugoslavja, Белград, улица Тедеуша Костушко, № 23»26.

Наверное, святителю Геронтию очень хотелось ответить старому знакомому и во всех отношениях уважаемому человеку. Но бывший зэк не мог не помнить, что одним из обвинений против него в 1932 г. была переписка с находившимся в эмиграции епископом Иннокентием. К тому же переписка в 1950 г. с Югославией являлась особенно опасной. В 1948 г. между двумя Иосифами – Сталиным и Иосипом Броз Тито – возник острый конфликт, приведший к разрыву всех связей между СССР и ФНРЮ. В нашей стране была развёрнута яростная антититовская и антиюгославская кампания. Уже один лишь факт получения письма из Югославии мог пагубно отразиться на судьбе не только епископа Геронтия, но и всей старообрядческой Церкви.

Поэтому, получив письмо от Д. В. Сироткина, святитель 2 апреля 1950 г. писал управляющему делами архиепископии К. А. Абрикосову: «Многоуважаемый Кирилл Александрович! На мое имя и мне прислано и получено письмо от Дмитрия Васильевича Сироткина из-за границы из Белграда. Я никогда не имел и не имею переписки с людьми, находящимися за границей. На означенное письмо отвечать не желаю и не буду. Если угодно, обсудить его, как нужно, и по обсуждении в Совете Архиепископии что нужно ответить. Предлагаю на Ваше благоусмотрение»27.

Дмитрий Васильевич Сироткин скончался в Белграде 13 июля 1953 г. в возрасте 89 лет28. 25 мая 2011 г. на его могиле в Белграде был открыт памятник, созданный по заказу администрации г. Нижнего Новгорода. В 2012 г. на Верхне-Волжской набережной Нижнего Новгорода поставлен памятник Д. В. Сироткину.

Как и многие люди на склоне дней, в конце 40-х годов святитель Геронтий стал писать воспоминания. Во время работы над ними он вновь переживал события детства и юности. Тогда же он написал и воспоминания о десятилетии «вне свободы». Машинописный текст воспоминаний святителя хранится в Москве в архиве Митрополии РПСЦ (ф. 3, оп. 1, д. 928). Экземпляр воспоминаний хранится в личном архиве епископа Ярославского и Костромского Викентия (Новожилова).

Само написание лагерных мемуаров являлось своеобразным подвигом. Ведь святитель писал их не где-нибудь, а в Москве в конце 40-х годов. В любую минуту ветер мог задуть в другую сторону, и если бы, например, при обыске у епископа обнаружили рукопись «Десятилетие вне свободы», то одно это гарантировало бы ему как минимум ещё одно подобное «десятилетие», а то и два. Г. А. Мариничева вспоминает, как в конце 40-х годов она стала свидетельницей разговора между владыками Иринархом и Геронтием: «Однажды, в выдавшийся свободный часок, между архиепископом и епископом происходил неторопливый, откровенный, сердечный разговор. Епископ Геронтий поделился приятной вестью: перепечатаны на машинке его мемуары – полное жизнеописание, включая и десятилетие в лагерях; правда, в изложении пришлось о многом умолчать, многое смягчить»29.

Несмотря на ухудшающееся здоровье, епископ Геронтий ездил в командировки по стране: в Киев и Винницу (июль 1946 г.), в Ростовскую и Ворошиловградскую (Луганскую) области (июнь 1947 г.), в г. Ржев Калининской области (август 1947 г.), в Егорьевск Московской области (июнь 1948 г.), в Рязань (июнь 1948 г.), в г. Новозыбков (Брянская область) и Гомель (август 1948 г.), в г. Иваново (декабрь 1948 г.), в Киев (июль 1950 г.) и др.30.

В августе 1947 г. святитель впервые за много лет посетил г. Ржев. Как известно, этот город на Волге был взят немцами 14 октября 1941 г., в праздник Покрова Пресвятой Богородицы. В отчёте о командировке епископ Геронтий описал судьбу Покровского храма, в котором он многократно бывал. «<…> Все церкви г. Ржева <…> – писал он, – были уничтожены злостными немцами, и только один наш старообрядческий храм остался чудесным образом невредимый»31. Настоятель храма протоиерей Андрей Попов был застрелен немецким солдатом 12 сентября 1942 г. и погребён возле храма.

На завершающем этапе оккупации Ржева немцы «начали безобразить в церкви, надевали на себя венчальные венцы и священнические одежды, и в них плясали, пели песни. На престоле пьянствовали, садились и творили всякие безобразия, штыками прокалывали или простреливали священные книги (это хранится в храме) и много других всяких бесчинств и безобразий было сотворено ими, что и не опишешь. Молиться не давали»32. Перед уходом из города немцы согнали большое количество горожан в Покровский храм и заминировали его, чтобы взорвать. «Там были и старухи, и женщины с детьми, более 150 человек. Им не давали ни пить, ни есть. Были сильные морозы, люди принуждены были в церкви на полу жечь аналой, шкапы, лишь бы согреть детей. Было объявлено, что церковь вместе со всеми людьми в ней будет взорвана. Ужас был неописуем. Плач, крики, прощанье в ожидании смерти»33. Однако наши воины неожиданно ворвались в Ржев – это было 3 марта 1943 г., – и фашисты не успели осуществить задуманное преступление: «Бойцы Красной Армии, услышав в церкви плач и крики, подошли к церкви, увидели на паперти брошенные ключи и освободили пленников. Невозможно описать их радости, когда они почувствовали себя на свободе, невозможно высказать их благодарности армии-освободительнице, рукой которой Господь спас их от неминуемой гибели»34.

Несколько раз – в 1946 г., 1948 г. и 1950 г. – святитель посещал Костромскую область.