Предприниматели и духовенство в Российской провинции во второй половине XIX-начале XX в. (на материалах верхневолжской губерний)

Несмотря на существовавшие в дореволюционной России межсословные перегородки, после реформы 1861 г. контакты различных сословий другом с другом и стирание вышеупомянутых средостений происходили ускорявшимися темпами. Это касалось в том числе и связей такого привилегированного сословия, как духовенство, с той социальной стратой, которая считалась в то время «полупривилегированной», т. е. купечества, составлявшего (по крайней мере, в первые пореформенные десятилетия) абсолютное большинство класса буржуазии. Предпринимателям приходилось сталкиваться с духовенством часто, и не только потому, что купцы регулярно посещали церкви.

Традиционное в этой среде уважение к религии и Русской православной церкви переносилось и на ее клириков. Православный человек достаточно часто сталкивался с сакральными вещами (например, иконами, богослужебными вещами), сакральными местами (храмы, монастыри), сакральными временными отрезками (двунадесятые праздники, посты), а также с сакральными личностями. Здесь имеются в виду не святые подвижники, официально канонизированные или не канонизированные РПЦ, а служители культа, которые постоянно общались с мирянами. При этом нужно учитывать, что сакральные качества они приобретали не только в силу своих исключительных личностных характеристик, а вследствие благодати, получаемой любым священником при его рукоположении или епископом в результате хиротонии.

В среде провинциальных предпринимателей в ходе семейной и внесемейной социализации традиционно культивировалось уважение к священнослужителям. От священника ожидали благодатных советов в сложных жизненных случаях, духовного окормления, а также утешения в горе. Разумеется, особым почитанием пользовались талантливые проповедники слова Божия, нравственно чистые и сердечно добрые, обладавшие тем, что сейчас называется термином «харизма».

К таким людям относился выдающийся церковный деятель дореволюционной России отец Иоанн Кронштадтский. Хотя большая часть его жизни прошла в столице, но он был тесно связан с Верхним Поволжьем, не раз бывал здесь, здесь жили его духовные чада. Мемуарные источники оставили нам свидетельства о впечатлении, которое о. Иоанн производил даже на тех людей, встреча с которыми была очень краткой.

Текстильный фабрикант И. К. Коновалов из Кинешмы оставил воспоминания о посещении И. Кронштадтским его родного города. Из его мемуаров известно, что отец Иоанн посетил в апреле 1887 г. его тетку Александру. Когда он уезжал в Петербург, на кинешемском вокзале собралась толпа его восторженных почитателей, в том числе почти вся кинешемская ветвь семьи Коноваловых. Особенно много было женщин, которые обнимали его колени, целовали ноги. И. К. Коновалов свидетельствовал, что на этого священника местное общество смотрело «как на чудо». Встреча с о. Иоанном произвела такое большое впечатление на молодого Ивана Коновалова, что он после этого серьезно взялся за чтение его проповедей, выпущенных церковным издательством 1 . Встреча с И. Кронштадским в Ярославле надолго осталась в душе юной девушки Елизаветы Дьяконовой, в том числе в ее памяти особенно запечатлелись слова пастыря о том, что «кто-то не от мира сего явился с приветствием в грешный мир». В комнате Елизаветы долгое время на видном месте стояла фотокарточка отца Иоанна 2 .

Большим почитанием пользовался среди купечества Костромской губернии преосвященный Платон (Фивейский), владыка Костромской и Галичский, который занимал кафедру с 1857 г. 3 Один из богатых купцов Кинешмы А. И. Поленов узнал о том, что Платон решил испросить себе у синодального начальства увольнение на покой и удалиться в полюбившуюся ему Макарьевскую Решемскую пустынь. Тогда Поленов выстроил в ней на свои средства уютный дом для почитаемого им владыки 4 .

Предприниматели оказывали подчеркнутое внимание тем священнослужителям своих приходов, которые окормляли свою паству в течение долгих лет и пользовались у нее уважением. Юбилеи их жизни или пастырской деятельности устраивались при участии местного купечества и с большим размахом. В 1899 г. в г. Плесе предприниматели отметили 40-летний юбилей службы о. Николая Лаговского, который в местной Воскресенской церкви являлся иереем 38 лет и исполнял должность благочинного. Ему был поднесен чтимый в Костромской губернии образ Федоровской Божией Матери от старост местных церквей (в большинстве своем это были местные купцы) с резной надписью о пожертвовавших на нее. Был также прочитан прочувствованный адрес от имени паствы 5 .

Показателен также юбилей, устроенный в 1891 г. в честь 50-летия служения о. Василия Богородского – настоятеля Крестовоздвиженского храма в Иваново-Вознесенске. Торжественное чествование было организовано по инициативе и на средства богатых прихожан – текстильных фабрикантов А. Н. Новикова и А. М. Гандурина. После церковного богослужения в особняке А. Н. Новикова был дан «роскошный обед» в честь юбиляра 6 .

Полувековой юбилей жизни другого иваново-вознесенского священника – Г. А. Лепорского, настоятеля Ильинской церкви, был также широко отмечен местными промышленниками в 1903 г. Празднование проходило в особняке церковного старосты фабриканта А. И. Гарелина и на его средства, здесь присутствовало несколько сотен человек, в том числе фабриканты, духовенство города, гласные городской думы и члены управы 7 .

Обычно такие торжества широко освещались в местной печати, в том числе в «Епархиальных ведомостях», по итогам их на средства тех же предпринимателей выпускались небольшие брошюры с описанием торжеств, в них печатались речи, сказанные на юбилейных обедах, краткие жизнеописания юбиляров. Эти статьи и отдельные издания были направлены на повышение авторитета священнослужителей, деньги на это промышленники и торговцы жертвовали охотно.

Некоторые благочестивые представители предпринимательства предпочитали исповедоваться и причащаться не у белого духовенства, а у монахов. Если в родном городе или поблизости от него находился монастырь, то чаще они шли туда, а не в приходской храм. Эта особенность купеческого религиозного менталитета была подмечена Н. М. Никольским, который писал, что купцы почему-то полагали, что благодать черного духовенства выше священнической 8 .

О том, что такая тенденция имела место, свидетельствуют воспоминания дочери муромского купца Н. П. Вощининой. Она вместе со своей матерью и бабушкой регулярно посещала один из местных монастырей (скорее всего, это была Троицкая женская обитель). За советом в сложных жизненных ситуациях они обращались к сестре, которую автор называет в мемуарах «Пашенькамонашенка». Она не занималась, в отличие от других монастырских насельниц, физическим трудом и чаще всего сидела за книгами. Она также наставляла посетителей в вопросах веры, укрепляла их дух при постигшем горе, оделяла святой водой и святым маслом, в том числе в лечебных целях. Судя по всему, местные жители относились к ее советам с большим доверием.

В той же обители представители купеческой семьи Вощининых часто навещали сестру Нину, которая занималась стежкой одеял и изготовлением для детей тряпичных кукол и даже одежды для них. Несмотря на столь мирское занятие, монахиня Нина также пользовалась большим доверием мирян 9 .

Особым явлением в истории Русской православной церкви было старчество. Эта традиция получила широкое распространение в XIX столетии. Жившие в монастырях монахи, искушенные в духовной сфере, брали на себя по просьбам мирян руководство их духовной жизнью, наставляли в сложных жизненных обстоятельствах. Общение пасомых со старцем могло быть личным (во время паломничества духовных чад) или же путем переписки. Важным центром старчества стала широко известная Оптина пустынь в Калужской губернии. Шуйская семья фабрикантов Поповых поддерживала контакты с известным оптинским старцем Иосифом. Исследовательница из Шуи Т. А. Добычина обнаружила в фондах местного музея очень интересную и поучительную переписку о. Иосифа с Поповыми. Целесообразно процитировать одно из этих писем, поводом для которого послужило поздравление с праздником Рождества Христова. Старец Иосиф писал Е. И. Поповой:

«Евдокия Ивановна! Милостию и долготерпением Божиим достигли праздника Рождества Христова. Приношу Вам поздравление мое со всемирным и преславным торжеством Рождества Христова, даруй Вам Господи радостным и благоговейным сердцем встретить и проводить, а проводив и окончив прошедший год, вступаем в новый год, то и с Новым годом примите мое усердное поздравление и искреннее желание Вам в мирном и спокойном устроении встретить и провождать сей год на поприще нашего делания, и проводя мимошедший год, течением будущих стремиться к тому времени, где и “един день яко тысяща лет”, а лучше сказать к неокончаемому дню, идеже сияет свет незаходимый. Чего от всей души богомольнически желаю и призываю мир и благословение Божие. Иеромонах Иосиф 1908 г. декабрь» 10 .

Довольно короткий текст письма свидетельствует о том, что главными его целями является укрепление адресата в вере, внушение покорности Богу и христианской любви. Причем в известной канонической триаде, провозглашавшей всемогущество, всеведение и всеблагость Господа, старец делает акцент именно на последнем, т. е. на любви Бога к людям. Как нам представляется, о. Иосиф стремился к тому, чтобы его духовные чада, поднявшись над бытовой религиозностью, сумели осознать смысл жизни перед лицом вечности.

На рубеже XIX–XX вв. в России происходил процесс постепенной секуляризации сознания, который затронул прежде всего интеллигенцию и дворянство. В этих социальных кругах нарастает равнодушие к религии, показной атеизм либерально и революционно настроенных интеллигентов перестал быть исключением и даже не вызывал осуждения в определенной среде. Что касается предпринимательских кругов, то они были гораздо меньше затронуты этим процессом. Однако истовая религиозность в этой социальной среде становится не правилом, а, скорее, исключением. Одной из важных причин секуляризации сознания было то, что духовенство постепенно попадало в своего рода зависимость от деловых людей. Чаще всего только благодаря доброхотным даяниям купца удавалось отремонтировать храм, поновить образа в иконостасе, обзавестись новой церковной утварью. Некоторые пожертвования предпринимателей (за исполнение треб, «доброхотные даяния» на Пасху и Рождество) попадали непосредственно в карман священнослужителей.

Все это создавало новую ситуацию, когда не купец зависел от батюшки, а наоборот. Поэтому у многих предпринимателей почтительное отношение к причту своего прихода сменялось покровительственным, а в дальнейшем эта психологическая дихотомия переносилась и на иных представителей духовенства (разумеется, имелся в виду рядовой клир, а не епископат, авторитет которого для купца был по-прежнему высок).

Например, руководитель крупной ярославской чайной фирмы Г. М. Огнянов приглашал в храм по случаю престольного праздника, где являлся ктитором, самого архиерея, что придавало литургии особую торжественность. После окончания богослужения владыка и сопровождавшее его духовенство отправлялись к Огняновым обедать. На Пасху и Рождество причты ярославских церквей являлись в дом к этим купцам с поздравлениями, в том числе и для того, чтобы получить конверт с заранее приготовленными деньгами. Некоторые купцы даже не удостаивали личным вниманием явившееся для поздравлений духовенство, а поручали своим домочадцам или даже слугам выслушать подобающие празднику песнопения и вручить конверт. Аналогичная процедура происходила на праздники во всех купеческих домах, и не только в Ярославле 11 . Совершенно дикий случай произошел в 1906 г. в Шуе, о нем рассказала губернская газета «Клязьма», выходившая во Владимире. Речь шла о местном купце-самодуре, скрытом под инициалами Ф. И. Г., которые нам пока не удалось расшифровать. Он держал в страхе свою семью, приказчиков, грубо обращался с членами причта церкви местного духовного училища, в ней он состоял церковным старостой и, разумеется, делал в нее пожертвования. Его бестактное поведение вынужден был терпеть настоятель храма о. Александр, зависевший от грубияна. В один из дней Пасхи Ф. И. приехал к всенощной, но она не начиналась вовремя, так как священник запаздывал. Купец встретил о. Александра на паперти со словами: «Ты что же там спишь до сих пор? Или не знаешь, что тебя ждут?», а затем начал обзывать его, в том числе «дураком». Училищное начальство, также зависевшее от купеческой благотворительности, попустительствовало самодуру. Он же не постеснялся рассказать о своей выходке знакомым купцам. Когда кто-то ему заметил, что так нельзя обращаться с духовенством, Ф. И. только посмеялся: «Вот невидаль какая! Стоит написать два слова Никону – завтра же пришлет пятерых на выбор» (владыка Никон являлся в то время епископом Владимирским и Суздальским).

Случай этот весьма характерен. С одной стороны, непочтение к человеку и к сану, возложенному на него, было налицо, и выражалось оно в крайне грубой и открытой форме, что свидетельствовало о том, что священник утратил для купца все черты сакральности. С другой стороны, явно зарвавшийся грубиян остался в меньшинстве и даже в одиночестве. Его осудили и собратья по профессии, и широкая общественность города, и даже либеральная газета, издатели и корреспонденты которой, надо думать, не отличались истовой религиозностью. Заметку о Ф. И. Г. местное образованное обществов Шуе, в том числе и предприниматели, читали с нескрываемым удовольствием, все «были довольны уроком, данным спесивому богачу» 12 . Этот случай показал то, что обладание большими деньгами порой творит с человеком, считающим себя православным, самые неожиданные метаморфозы. В то же время, реакция на такой случай среди местных предпринимателей была вполне здоровой с духовной точки зрения, т. е. однозначно негативной. Это означало, что духовенство все же оставалось для деловых людей частью сакрального мира, и обращаться с этим сословием было принято соответствующим образом.

1 Государственный архив Ивановской области. Ф. 636. Оп. 1. Д. 1. Л. 3.

2 Дьяконова Е. Дневник русской женщины. М., 2004. С. 57.

3 Смолич И. К. История Русской церкви. 1700–1917. Кн. 8. Ч. 1. М., 1996. С. 707.

4 Костромские епархиальные ведомости. Кострома.1892. No 21.

5 Там же. 1899. No 20.

6 Торжество 50-летия священства протоиерея г. Иваново-Вознесенска Крестовоздвиженской церкви Василия Павловича Богородского. Вязники, 1891. С. 3, 10, 31.

7 Васильев И. 50-летний юбилей протоиерея Ильинской г. Иваново-Вознесенска церкви Григория Афанасьевича Лепорского. Владимир, 1903. С. 1, 19, 30.

8 Никольский Н. М. История русской церкви. М. : Политиздат,1983. С. 409.

9 Вощинина-Киселева Н. П. О Муроме. Воспоминания (Семейная хроника купцов Вощининых). Муром,2007. С.33,50-51.

10 Добычина Т. А. Поздравление из Оптиной пустыни // Провинциальный анекдот: Чтения по региональной казуальной истории. Вып. VI. Шуя, 2008. С. 55–56.

11 Дмитриев С. В. Воспоминания. Ярославль, 1999. С. 142–143, 175.

12 Клязьма. Владимир. 1906. 16 и 19 апреля.

* Кирилл Евгеньевич Балдин – родился 20 ноября 1952 года в городе Иваново в семье служащих. В 1969 году окончил ивановскую школу N 32, а в 1974 – исторический факультет Ивановского государственного университета. Работал на историческом факультете ИвГУ сначала в качестве ассистента, затем – старшего преподавателя, доцента, профессора. С 1985 года возглавлял кафедру дореволюционной отечественной истории, которая ныне именуется кафедрой истории России. Автор более чем 80 публикаций, в том числе на английском, французском, испанском и украинском языках.

Краеведческой тематике посвящены его книги:

Яков Гарелин: предприниматель, историк, меценат. М., 1983;

Наш край в истории России с древнейших времен до февраля 1917 г. Иваново, 1994;

Иваново: история и современность. Иваново, 1997 /последняя - в соавторстве с А.М.Семененко/.

В 1992-95 гг. Балдин К.Е. - председатель Ивановского областного краеведческого общества, в настоящее время-заместитель председателя той же организации.

Иваново-Вознесенск. Из прошлого в будущее