Александр Дурилов

Социальная философия Александра Зиновьева

«Я хотел научить людей противостоять злу
по своему почину и своими силами».
(А. Зиновьев. Евангелие от Ивана)

Выдающийся русский писатель и учёный Александр Зиновьев – автор социальной философии, которая, как и всякая философия, не является наукой. Философия – интерпретативное знание и как таковое является лишь пониманием. Понимание же в той или иной степени может только соответствовать или не соответствовать критерию научности. Эталон научности как строгой объективности, исключающей субъективизм исследователя, в его применении к обществознанию является скорее недостижимым идеалом, чем методологическим принципом. Все социальные философы стремились к нему, но никому из них ещё не удалось его достичь. В сочинениях Зиновьева рассыпано немало высказываний, выражающих его презрительное отношение к философии и философам. Сам себя он считал не философом, но учёным, создавшим строгую и точную науку об обществе, признанию которой в качестве таковой со стороны научного сообщества, по его мнению, препятствуют соображения, далёкие от науки. Эту науку, называемую им социологией, он дополнил религиозным учением, которое содержит его этические взгляды. Тем самым сам Зиновьев в косвенной форме, т.е. в форме допущения необходимости религиозности в понимании общества и человека, признал недостижимость полной научной объективности в этой сфере человеческого знания...

Общество, согласно Зиновьеву, не является особо сложным, как это принято считать, например, по сравнению с природными явлениями, объектом исследования. Напротив, все общественные явления лежат на поверхности обыденной жизни. Более того, люди постоянно используют знания о социальной жизни в своей жизненной практике, иначе они попросту не могли бы приспособиться к условиям существования в социальной среде. Однако люди не склонны признавать их самоочевидность. Этому признанию препятствует действие одного из социальных законов, открытых Зиновьевым, согласно которому «люди официально стремятся выглядеть тем лучше, чем они хуже становятся на самом деле» [1, с. 16–17].

Никакое знание не является нейтральным по отношению к человеку. И тем более знание об обществе и человеке. Знание, которое даёт Зиновьев, не оставляет никаких иллюзий относительно истинных мотивов социальной активности большинства представителей человеческого рода, которых он называет «социальными индивидами». Мотивы эти, почти всегда низменно эгоистичны, но они, как правило, замаскированы под маской официальных приличий и предстают как морально приемлемые потому что, согласно Зиновьеву, ложь является самой выгодной формой социального поведения. Деятельность «социальных индивидов» подчинена социальным законам, по которым живёт любое общество. Эти законы вечны и неизменны в каждом обществе, древнем и современном, западном и восточном. Они появляются на свет вместе с обществом в виде правил поведения, которым люди обучаются легко и поголовно, стремясь к самосохранению и улучшению условий своего существования. Зиновьев в качестве примера называет такие правила: меньше дать и больше взять; меньше риска и больше выгоды; меньше ответственности и больше почёта; меньше зависимости от других и больше зависимости других от тебя. Социальные законы сохраняют своё действие на протяжении всей истории, но сами они не историчны и в своём происхождении не зависят ни от государства, ни от религии, морали и права. Напротив, государство, религия, право, мораль зависят от социальных законов – используют их или противостоят им, ограничивая их действие. Социальные законы не добры и не злы, не обладают ни достоинствами, ни недостатками. Из всех общественных законов социальные – самые примитивные, ничтожные и отвратительные, самые массовидные в своих проявлениях, почти самоочевидные. «Хотя законы коммунальности естественны, – пишет Зиновьев, – люди предпочитают о них помалкивать и даже скрывают их. Прогресс человечества в значительной мере происходил как процесс изобретения средств, ограничивающих и регулирующих действие этих законов – морали, права, религии, прессы, гласности, общественного мнения, идей гуманизма и т.д. Людей веками приучали облекать своё поведение в формы, приемлемые с точки зрения этих ограничителей. И не удивительно, что коммунальные правила поведения представляются им как нечто неприличное, а порой даже преступное… Когда всё же говорят о тех или иных законах коммунальности, то их лишают статуса общечеловеческих и приписывают лишь какому-то скверному типу общества (марксисты – капиталистическому, конечно). Считают, что в другом благородном типе общества (в коммунизме, конечно), им места нет. Но это ошибочно. В законах коммунальности ничего бесчеловечного нет. Они ничуть не бесчеловечнее, чем законы содружества, взаимопомощи, уважения. Последние вполне уживаются с первыми и вполне объяснимы как нечто производное от них. А человечный или бесчеловечный тип общества сложится в той или иной стране, зависит не от самих этих законов как таковых, а от способности населения развить институты, противостоящие этим законам и ограничивающие их» [2, с. 52–53]. С точки зрения Зиновьева, «социальный прогресс» есть движение к антисоциальности, к блокированию отношений, сковывающих свободу индивида. Он не принимает утверждения о том, что сменив одну социальную систему на другую, люди станут свободными личностями. Свобода, по его мнению, пребывает в другом измерении и противостоит любым модификациям социальности. Это приводит его к открытию, подтверждённому собственным жизненным опытом: чтобы быть личностью, а не «социальным индивидом», надо действовать в направлении, прямо противоположном действию социальных законов. Личностью становится не тот, кто стремится как можно выше подняться по социальной лестнице и захватить максимум жизненных благ, а тот, кто творчески самореализуется в своём призвании и кто способен ради этого пожертвовать и соображениями карьеры и материального благополучия. Это, конечно, является отклонением от обывательских представлений о жизни и соответствующих им правил поведения, но, согласно Зиновьеву: «Вся история цивилизации обязана своим прогрессом людям, которые были уклонением от общепринятых норм» [3, с. 19]. «Ненормальные индивиды» не могут образовать особого класса, они всегда были рассредоточены во всех социальных слоях и вообще не склонны объединяться между собой. Согласно Зиновьеву «Человек начинается не с коллектива, а с сопротивления коллективу в этом коллективе. До этого он – вид животного. Человек начинается с “я”, а не “мы”» [4, с. 64]. Отсюда вытекает прямое требование достойного образа жизни: никогда не вступать ни в какие партии и организации, поскольку все человеческие объединения иерархичны и всегда вышестоящие используют нижестоящих в своих целях. С этим очевидным фактом связан и другой принцип Зиновьева – принцип неучастия во власти: «принцип неучастия во власти есть прямое следствие принципа для фундаментальных поступков видеть во всяком индивиде духовное равноправное существо независимо от его вхождения в те или иные группы» [4, с. 64]. Именно эта по преимуществу внутренняя духовная борьба каждого, а не перемены внешние – социальной системы – есть путь к более совершенному обществу, к цивилизации в собственном смысле слова. Зиновьев различает понятия «коммунальные отношения» и «цивилизация».

«Коммунальные отношения» есть фундаментальные отношения социальности. Законы, которые определяют поведение «социальных индивидов» (в качестве которых выступают как отдельные лица, так и группы), естественны. Цивилизация, напротив, есть явление искусственное. Усилиями миллионов на протяжении столетий были созданы средства, ограничивающие действие социальности, социальных законов. Этими средствами стали гуманистические ценности мировых религий (прежде всего христианства), морали, права, искусства как самозаконной духовной деятельности, сила общественного мнения. Цивилизация, говорит Зиновьев, есть движение «против течения» естественного хода истории. «Коммунальные отношения» (или иначе социальность как таковая) есть стихийно сложившаяся структура, которая охраняет общество как целое от произвола индивидов или группы индивидов постольку, и лишь постольку, поскольку этот произвол наносит ущерб целостности общества. Цивилизация – это система ценностей и культивирующих их институтов, которая охраняет индивида от социальных законов, точнее от ядра социальности «коммунальных отношений» и позволяет тем, у кого есть для этого природные задатки, достичь свободного самоосуществления, даже если последнее вступает в противоречие с интересами общества как целого (по крайней мере, в определённый момент его существования). Общество – бездушная машина, которую надо знать холодным неэкзальтированным знанием, знать с тем, чтобы не быть игрушкой «слепых стратегий» развития и власти, чтобы вписать в Историю своё маленькое, конкретное узколокальное сопротивление машинериям массового общества. Такова позиция Зиновьева.

Нельзя не преклоняться перед этой неукротимой волей к познанию самого обыденного круга человеческого существования – жизни людей в семье, школе, казарме, трудовом коллективе. Его выводы абсолютно достоверны, поскольку они получены методом эмпирического обобщения, надёжность которого не вызывает сомнений. Однако с ними трудно согласиться: общество предстаёт как большая крысиная нора, где «социальные индивиды» сосуществуют по законам крысиных особей. «У меня всё сопротивляется текстам Зиновьева, – говорит по этому поводу известный философ В.М. Межуев, – но я не могу отделаться от другого ощущения, что его диагноз абсолютно точный. Моя мораль протестует против тех выводов, которые делает Зиновьев, но ему не откажешь в чувстве реальности» [5, с. 47].

Среднестатистический человек, согласно Зиновьеву, есть возможность всего, чего угодно. Всё определяется его личным выбором: быть ли ему «социальным индивидом» или стать личностью. Это зависит от того, какую систему ценностей, норм, идеалов и соответствующих им принципов и правил поведения выберет индивид. Ценности, нормы, идеалы и принципы, которые дают возможность противостоять действию социальных законов и не превратиться в крысу среди крыс, Зиновьев формулирует и обосновывает в религиозно-этическом сочинении «Евангелие от Ивана». Метод эмпирических обобщений дополняется здесь логическими правилами построения аксиологических, деонтических и алетических суждений соответствующих логических дисциплин: логики ценностей, логики норм, логики оценок и логики суждений веры.

Методом эмпирического обобщения получено понятие «религиозность как таковая», выражающее определённое состояние человеческой души, зафиксированное всеми религиями мира, хотя душа есть не у каждого человека, несмотря на несомненное наличие у него психики; и тому, у кого нет души, согласно Зиновьеву, невозможно объяснить, что это такое. Без религиозности, понимаемой так, как понимает её Зиновьев, нет и не может быть морали, а, следовательно, и нравственного совершенствования человека и человеческих отношений. Основными понятиями религиозности являются добро и зло, которые фиксируют отношение людей к страданиям и радостям жизни. Добро и зло, по Зиновьеву, имеют место лишь тогда и только тогда, когда их творит человек по отношению к другому человеку. Они носят абсолютный характер, не переходят друг в друга и количественно неизмеримы. Если для достижения добра используют аморальные средства, то именно они и являются подлинным выражением сути совершаемого, т.е. в действительности имеет место лишь зло.

Рамки небольшой статьи не позволяют в полной мере рассмотреть все аспекты такого сложного учения, каким является философия Александра Зиновьева. И тем более дать ей объективную оценку. Но можно констатировать факт существования этой философии, в которой присутствует методология социального познания, учение об обществе и личности, этика, философия религии, философия науки, специфическое понимание социального прогресса и его критериев, наконец, содержатся прямые категорические указания и правила поведения. Зиновьев не ограничился ролью бесстрастного исследователя, но попытался создать вероучение, которое открывает его последователям путь к нравственно достойной жизни как в условиях тоталитарного общества, так и в обществе массового потребления, в условиях современной техногенной цивилизации. Эта философия заслуживает и серьёзного научного изучения, и того, чтобы включить её в практику преподавания.

Литература

1. Зиновьев А. Зияющие высоты. Кн. 1. – М.: Независимое издательство «Пик», 1990.

2. Зиновьев А. Коммунизм как реальность. – Лозанна, 1981.

3. Зиновьев А. Исповедь отщепенца. – М.: Вагриус, 2005.

4. Зиновьев А. Евангелие от Ивана // Вопросы философии. – 1992. – №11.

5. Советское общество и советский человек – точка зрения Александра Зиновьева (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. – 1992. – №11.