Мы теряем луговую пойму

Строительство Горьковского водохранилища обрекало на затопление Костромскую низменность – обширную луговую пойму в низовьях реки Костромы, те места, где жил некрасовский дед Мазай.  Поэтому при проектировании Горьковского гидроузла в целях сохранения ценнейших луговых угодий было принято решение защитить часть низменности дамбами. Так возник Костромской польдер – территория, расположенная ниже уровня водохранилища. (История польдерных территорий Костромской низменности). 

С тех пор эти луга уже перестали быть пойменными, поскольку они не испытывают больше ежегодного весеннего затопления. Но богатейшая луговая растительность здесь пока еще сохраняется, хотя уже вовсю идут процессы, ведущие к её деградации и исчезновению. Давайте же взглянем на эти луга, пройдясь по ним вслед за мной. Все  фотографии сделаны в Костромской низменности  в 2018-2019 гг.

В июне многие участки лугов покрывает белая пена цветущих зонтичных. 

Купырь лесной у Борисова озера при впадении р. Крячевки

В первую очередь это купырь лесной, растущий обычно по опушкам лесов и зарослей кустарников. Нередко образует он густые заросли и на открытых пространствах.  

На некоторых участках разнотравных лугов сплошным ковром разрастается нивяник. И хотя в народе эти крупные красивые цветы называют ромашками, к настоящим ромашкам они не имеют никакого отношения. Когда слабый ветерок слегка покачивает крупные головки, по лугу катятся волны кивающих цветов. 

Нивяник на лугу к югу от Борисова озера.

Горец змеиный или раковые шейки – еще один луговой красавец, также образующий густые заросли на лугах.

Горец змеиный

Горец змеиный на цветущем лугу

 Над основной массой трав кое-где возвышаются белые или слегка розоватые шапки цветов валерианы лекарственной. Специфический запах валерианы не спутаешь ни с чем. 

Валериана лекарственная

В гуще трав непросто заметить розоватые круглые головки дикого лука. Сейчас он встречается на лугах довольно редко, а до затопления образовывал особый тип лугов-луковников, где это растение доминировало, создавая иногда сплошной луковый покров. Луковые луга были малопродуктивны для кормопроизводства, ну какое же из лука сено! Они относились к пустошным лугам и существовали в особых условиях повышенной кислотности почвы, низкого содержания в ней фосфора и высокой концентрации железа. Другие луговые травы в таких условиях растут плохо, а вот для лука это в самый раз.  На лугах Костромской низменности росло два вида лука – лук круглый, похожий на культурный лук шнитт и лук угловатый, с плоскими килеватыми листьями и запахом чеснока, за что он получил название дикий чеснок. 

Дикий лук (лук круглый) на лугах у Спаса

А вот это совсем не луговое растение – рогоз, называемый иногда неправильно камышом. Он сохранился на тех лугах, где когда-то были топяные леса. На высоких, поросших осокой кочках там росла черная ольха, а между кочек стояла темная, болотная, покрытая ряской вода. По краям  таких заболоченных лесов, в прибрежных мелководьях и рос рогоз, образуя густые заросли, а иногда и рыхлую сплавину из переплетающихся корневищ. Впоследствии черноольховые топи были осушены, на их месте возникли луга. Сначала сырые, осоковые, а затем более сухие, злаково-разнотравные. Но отдельные растения рогоза упорно продолжают здесь жить, сохраняясь как память лугового сообщества о своем первоначальном состоянии. И даже неоднократная перепашка этого луга с подсевом тимофеевки не смогла искоренить этого болотного упрямца.

Отдельные растения рогоза на лугу у д. Оганино, где в 30 гг. прошлого века были черноольховые топяные леса

Настоящий цветочный король лугов, конечно же ирис сибирский или касатик. Гордо поднимая увенчанную сияющей короной голову, этот аристократ лугового царства свысока смотрит на соседствующих с ним травяных плебеев.  

Ирис сибирский на лугах у Бора

После цветения на концах цветоносов образуются крупные бурые коробочки, плотно набитые плоскими  семенами.

Семенные коробочки ириса

На краю сырых мочажин касатик может встретиться со своим братом – желтым водяным ирисом. И хотя во время половодий оба они могли быть затоплены, но синий все же растет на более сухих местах, а желтый и летом не любит выходить на сушу, предпочитая стоять по пояс в воде.

Водяной ирис и касатик

 Несмотря на то, что луга польдера уже более шестидесяти лет лишены режима поемности, видовое разнообразие травяных сообществ здесь сохранялось довольно долго. Ежегодное выкашивание не позволяло разрастаться кустарникам и деревьям, хотя семена их постоянно попадали на луга. Косилки и косы срезали всходы ив, шиповника, берез, осин, дубов и вязов, а поднимавшиеся за лето травы глушили их ослабленные ростки. Но в лихие  90-е годы сенокошение на большей части лугов прекратилось и древесно-кустарниковая растительность взяла реванш. Поднявшись над ярусом трав, кустарники и деревья начали глушить и вытеснять их. 

Молодой одиночный куст шиповника среди лугов. Скорее всего он вырос из семечка, оставленного птицами. Плацдарм захвачен, наступление началось.

Среди лугов стали появляться куртины малины и шиповника. В некоторых местах сплошные заросли шиповника распространяются уже на сотни квадратных метров. Дело в том, что шиповник на пойменных лугах – хорошо подготовленный и вооруженный агрессор. Богатые пойменные почвы и отсутствие затенения – идеальные для него условия. Для захвата территории он имеет целый комплекс приспособлений. Как у всех настоящих кустарников, новые ветви у него образуются  под землей. При этом часть ветвей растёт вертикально, как у других кустарников, образуя листья и цветы, а  часть побегов растёт горизонтально под землей во всех направлениях от материнского куста. На них  появляются корневые отпрыски, из которых возникают дочерние кусты. За 10-15 лет один материнский куст шиповника даёт до 50-60 дочерних кустов. Луговым травам нечего противопоставить его экспансии и там, где луга лишаются покровительства человека, поле боя остается за шиповником.   

Этот материнский куст уже обзавелся дочерними кустами. Скоро они сомкнутся, потеснив луговые травы.

Выигрывает он и в противостоянии с домашними травоядными. Острые и колючие шипы, густо покрывающие стебли – эффектная защита от скусывания и поедания его побегов овцами, козами и коровами.

Старая куртина шиповника, состоящая из множества слившихся дочерних кустов.

В своем наступлении на луга шиповник опережает даже вездесущие ивы. Довольно быстро он захватывает возвышенные сухие гривы в центральной части поймы, где ива, с ее мочковатыми поверхностными корнями не может добраться до глубоко залегающих грунтовых вод. А у шиповника корни могут уходить почти на трехметровую глубину и в сухой период года он на этих гривах прекрасно себя чувствует, получая влагу из глубоких слоев почвы. 

Вот и получается, что в более низких и влажных местах, на межгривьях и притеррасных  участках луговые травы отступают перед зарослями ивняков, а на более сухих гривах и склонах в пойму их побеждает шиповник. 

Не отстает  и древесная растительность. Молодые дубы стройными рядами выходят за пределы дубрав, наступая на прилегающие луга. Полоса дубовой поросли с каждым годом ширится, увеличивая лесную площадь и сокращая луговую.  

Дубрава Хмельники у Оганино. Дубовый подрост образует сплошную стену на опушке.

Некоторые дубравы, разделенные раньше участками лугов, уже слились, образуя  сложные разновозрастные дубовые леса. 

Отдельные дубки уже растут за пределами дубравы, среди луговой растительности. Пройдет несколько лет, дубки поднимутся, затенят травы, засыплют своими опавшими листьями почву. В этих условиях под их кронами будут расти уже не луговые, а лесные травы.

 То же происходит и в приопушечной полосе вязовых рощ, с тем лишь отличием, что семена вяза легко переносятся ветром. Поэтому молодые вязы появляются не только по опушкам старых рощ, но и далеко от них, среди совершенно открытых луговых пространств. 

Молодые вязы среди некошеных лугов у Спаса.

 Но береза с осиной, эти истинные первопроходцы древесной растительности, опередили и дубы и вязы. Тут и там на лугах уже растут не только отдельные деревья этих пород высотой до 5-6 метров, но и целые их рощицы и колки, а по мелиоративным канавам их заросли слились в сплошные ленты, покрывающие склоны и берега.

Поросшие березами мелиоративные канавы превращаются в лесополосы.

Широкие луговые просторы стали полянами среди молодых березняков.

Итак, луга, ради сохранения которых строились дамбы и создавался польдер, обречены на деградацию и исчезновение. Их вытесняют и поглощают березовые и осиновые молодняки, расширяющиеся дубравы и вязовые рощи. 

Ну раз уж луга сейчас никому не нужны, они не выкашиваются и не используются для выпаса скота, то может быть и неплохо, что здесь разрастаются дубравы и вязовые рощи, поднимаются лиственные леса?  Может быть здесь возродятся пойменные леса и вся местность примет облик облесенной поймы, какой она была до прихода земледельца, т.е. тысячу лет назад? Лишь бы не распахали эти луга, превращая в сплошной агроландшафт, как это произошло в районе Самети, Шунги, Петриловского, где от природных лугов уже и следа не осталось. Если при зарастании лугов лесом какие-то их участки ещё долго сохраняют луговой облик, то при распашке они полностью и навсегда исчезают. 

Вот так я размышлял, проходя по лугам, чередующимся с молодыми березняками и старыми дубравами, до тех пор, пока не встретил среди лугов первые молодые елочки.  

Молодая ель среди лугов.

И сразу стало понятно, что же произойдет с этими лугами в не столь уж далеком будущем. Ведь прекращение весеннего затопления (поемности) сняло ограничение на распространение ели.  Если раньше весенние паводки губили всходы елей, как только те появлялись из занесенных ветром семян, то теперь, попадая на луга, елочки благополучно всходят и растут среди трав. В недалеком будущем появятся они и среди берез и среди дубов в дубравах. Теневыносливость ели позволяет ей расти под пологом лиственных пород. Но поднявшись над ними, она заглушит и березы и дубы. Конечно произойдет это не так уж быстро, через десятки, а может быть и сотни лет. Но неизбежно зональная (т.е. свойственная нашей таежной зоне) растительность со временем полностью захватит эту территорию, вытеснив лиственные породы.  Этот процесс невольно, сами того не желая, ускорили и люди.

Взрослая ель и заросли облепихи на заброшенном садовом участке к востоку от Бора.

Вот эта елка, растущая на краю заброшенных садовых участков, явно была посажена человеком. За разросшимися кустами облепихи просматривается брошенный садовый домик. Но такие ели уже способны образовывать семена. А это значит, что вскоре на окрестных лугах появится множество её потомков, пробивающихся сквозь луговые травы.  Таким образом, захвату елью лугов помогли и люди, посадив елочки на своих садовых участках. 

Ель господствовала  на водораздельных пространствах нашей зоны  тысячи лет. Хвойные леса водоразделов определяли в целом облик зоны тайги, в частности нашей подзоны южной тайги. Поэтому еловые леса – это зональная, типичная для наших условий растительность. В поймах же было царство деревьев лиственных, поскольку ель затопления не переносит и расти здесь не может. Поэтому пойменные леса состояли из  дуба, вяза, липы и черной ольхи с примесью берез и осин. 

Именно режим поемности обеспечивал им конкурентное преимущество перед елью - владычицей таежной зоны Европы. Но прекращение весенних паводков ведет к смещению сфер влияния лиственных пойменных и зональных еловых лесов водоразделов. Как мы видели, среди лугов уже появляются первые небольшие елочки. Их пока еще мало и они достаточно редки. Но зная, с каким упорством ель держится за захваченное пространство, можно вполне уверенно предположить, что в не столь отдаленном будущем она будет господствовать и здесь, а луговые территории, лишенные поддержки человека, превратятся в еловые леса. 

Всё о чем здесь говорилось, относится к лишенным режима  поемности территориям, подобным Костромскому польдеру, либо к поймам зарегулированных рек, где с образованием водохранилищ прекратились весенние половодья. А как же обстоит дело с пойменными лугами незарегулированных рек, ведь реки эти ежегодно выходят из берегов, заливая свои поймы? Об этом я расскажу в следующем материале, посвященном лугам долины Унжи.