На земле древнего Галича
(Галич, Чухлома, Солигалич)

От автора

Разные исторические судьбы у городов, многолики их культурные ценности, различна степень изученности и популярности. Почти каждому известен белокаменный Успенский собор в бывшем стольном граде Владимире или монументальный детинец Господина Великого Новгорода, но мало кто назовет художественные памятники Солигалича или Чухломы. Их сохранилось немного, и это не всегда первоклассные произведения, но они воспринимаются на однородном им архитектурном фоне, что позволяет непосредственнее почувствовать обаяние древнерусского зодчества, своеобразие народного творчества, единство пейзажа и творений человеческих рук.

Притягательная сила лесного заволжского края в комплексности восприятия прекрасного, в безыскусности и непосредственности художественных образов, в органической связи с природой, в их подлинной народности и своеобразии. Красота северных лесных районов иная чем на юге, она мягче, поэтичнее, особенно в период белых ночей. Ради одних только белых ночей стоит приехать и побродить по лесам и долам древнего Галича.

Для того чтобы доехать из Москвы в Галич по железной дороге, нужна всего одна ночь. В Галиче приятнее остановиться в стародавней Рыбной слободе, в рубленой избушке у самого озера. Дальнейшее передвижение может осуществляться либо автобусами, либо местными самолетами. Можно посоветовать в Чухлому направиться на местном автобусе. Правда, качество дороги желает много лучшего, но местность, по которой, подпрыгивая на ухабах, деловито пофыркивая, движется автомашина, очень живописная и своеобразная. Ряд деревенек, которые промелькнут мимо, тоже стоит посмотреть. Ознакомившись с Чухломой и прилегающими районами, садитесь снова на автобус и через полсотни с лишком километров пути вы на торговой площади древней Соли Галицкой. Будучи в Солигаличе, обязательно сходите в лес, побродите по мягкой, как ковер, траве-мураве, пособирайте грибы и ягоды, прислушайтесь к многоликому голосу зеленого мира. Очень приятная прогулка в село Верхний Березовец; там на кладбище с покосившимися крестами, вся укутанная деревьями, стоит ярусная Ильинская церковь, памятник деревянного зодчества.

Обратный путь в Галич хорошо проделать на мест-ном самолете. Тридцать пять минут вы можете любо-ваться ковром из зеленых лоскутков самых различных оттенков, которые то разрезаются светлой полоской реки, то окружают серое пятно озера, на берегу которого, подобно детским кубикам, высыпанным из коробки, сгрудились домики.

Потратьте еще один-два дня на поездку в Железноборовский монастырь. Из Галича до Буя легко добраться местным поездом, а дальше — автобусом. Весь путь до селения Борок займет примерно 5—6 часов. Кроме овеянных романтикой монастырских сооружений непременно осмотрите деревню; отдельные её уголки сохраняют старорусские традиции. Можно посоветовать еще проехать в село Ликург, полюбоваться храмом XVII в.

Заканчивая свои краткие напутствия, хочется выра-зить искреннюю благодарность патриотам своих городов, Л. М. Белоруссову, Г. И. Лебедеву, Г. Н. Чернышевой и ряду других сотрудников краеведческих музеев, сделавших очень много для популяризации своего родного края и оказавших помощь автору в подборе материалов и ознакомлении с достопримечательностями Галича, Чухломы и Солигалича.

1. Галич

ГАЛИЧ МЕРЬСКИЙ. Есть города, история которых имеет особую притягательную силу. К таким городам относится и Галич, упоминаемый в каждом труде по русской истории в связи с жестокой борьбой Дмитрия Шемяки за великокняжеский престол. Ступая на землю бывшего стольного града Галичского княжества, ожидаешь увидеть какие-то эпические картины, стародавние ансамбли, созвучные этому древнему городу, однако архитектурное лицо Галича принадлежит значительно более позднему времени, чем период его короткой славы, и мало чем отличается от многих других, сохранивших самобытные черты провинциальных городов. Несмотря на это, Галич обладает удивительной привлекательностью и своеобразием.

Растянувшаяся почти на четыре километра вдоль берега огромного Галичского озера пестрая полоска из домиков особенно красива с воды. Тихо покачиваясь на лодке и любуясь яркой мозаикой застройки с сочными пятнами зелени, уносишься мыслями в далекое прошлое города, не сломленного тяжестью испытаний.

Вот так же тысячу лет тому назад на выдолбленном из огромного бревна челне бороздили водную гладь озера рыбаки обрусевшего племени меря. Мерянское городище, очевидно, завершало одну из возвышенностей на территории современного Галича. Меряне не были первыми жителями заволжских земель. Еще задолго до них на берегу Галичского озера и в окрестностях устраивал свои стоянки человек эпохи неолита.

Рис. 1. Галич. Вид города и озера.

Племя меря упоминается на первых страницах «Повести временных лет». Несмотря на сотни верст, которые отделяли центры культуры мерян от «матери русских городов», их воины помогали князю Олегу в 882 году взять Киев. Участвовала меря и в походе на Константинополь, когда в 907 году князь Олег гордо прибил щит, «показующе победу» на воротах Царьграда. Это последняя письменная дата, говорящая о меря. Меряне растворяются в потоке молодых славянских племен, но память об этом народе уцелела в древнем наименовании города — Галич Мерьский. Сохранил народ и устное предание о том, что на Поклонной горе (ныне гора Смычки) в незапамятные времена стояла кумирня мерян с деревянными идолами. Многие лета праздновали на Поклонной горе галичане праздник солнца — Яриловку. Даже в первые годы Советской власти весной на зеленых склонах водили хороводы и продавали на столиках сласти и пенящийся квас.

Рис. 2. Городище Балчуг с древними валами Галича Мерьского.

Трудно точно ответить, когда возник Галич Мерьский. Первое документальное известие о заволжском городе относится к 1237 году. В этот страшный для Руси год: «Татарове попленища Володимерь и пойдоша на великого князя Георгия, окаянии ти кровопиици, и ови идоша к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу на Городець, и ти плениша все по Волзе доже и до Галича Мерьского...» [1]. Таким образом, в начале XIII века Галич уже был значительным населенным пунктом, хорошо известным летописцу. Его мощные по тому времени земляные укрепления увенчивали гору и в виде огромной подковы спускались к озеру. Время сооружения этих валов относится, по данным П. А. Раппопорта, к середине XII века [2].

Скорее всего, Галич был основан Юрием Долгоруким, тщательно укреплявшим границы Ростово-Суздальской земли. Повторение наименования известного города Галицкой Руси — Галича, видимо, следует связывать со стремлением, с одной стороны, закрепить связи с крупным экономическим и культурным центром XI—XIII веков, а с другой — поднять авторитет нового населенного пункта.

Оценить стратегические таланты наших предков и почувствовать сверхчеловеческий труд, вложенный в сооружение этого памятника древнерусского инженерного искусства, можно только поднявшись на вершину городища Балчуг [3]. Преодолевая крутизну склонов, стараешься представить на гребне оплывших от времени земляных насыпей острый частокол, подобно венцу надетый на суровое чело города, а за ним рослых защитников в кожаных нагрудниках или кольчугах, с острым мечом и сулицой (тип копья). Сдвинув кованые шлемы на глаза, закрывшись большими щитами, ожидают они приближения несметных татарских полчищ. Чем выше поднимаешься, тем шире открывается горизонт. Гигантской чашей, налитой до краев, лежит внизу озеро, окаймленное малахитовой каемкой берега. С двух сторон к древнему городищу прижимаются домики горожан. Слева сбилась стайка каменных зданий с железными крышами, а справа гуськом вытянулись избы, крытые тесом и лемехом. Город и Рыбная слобода смыкаются у подножия кремля, как бы по-прежнему ища защиты у его величественных валов, взметнувшихся на шестидесятимет-ровую высоту.

На узкой прибрежной полоске, на месте Староторжья белеют постройки бывшего Николаевского монастыря. Старое торжище прижалось к южному склону земляных укреплений со стороны самой важной дороги во Владимирские земли. Скрипучие возы свозили с окрестных селений драгоценную пушнину, душистый мед, всевозможную дичь и каменное золото — соль. Изящные струги и легкие челны приставали прямо к торговой площади, предлагая переливающуюся серебром, судорожно подрагивающую живую рыбу.

Настоящее переплетается с прошлым, и на фоне современного города проступают расплывчатые очертания древнего Галича Мерьского.

«И ЛЕЖАША МНОГИ КНЯЗИ И ВОЕВОДЫ, И ВСЕ ВОИНСТВО ЕДИНУ ЧАШУ ПИША СМЕРТНУЮ». Несмотря на тягостные годы «томления и муки» русского народа под татаро-монгольским игом, Галич, укрытый лесами и непроходимыми болотами, продолжал развиваться и крепнуть. В 1246 году при разделе вотчин пятый сын великого князя Ярослава Всеволодовича — Константин — получил в удел Галич, а шестой — Михаил — Москву. Иерархический принцип, господствовавший при распределении наследства, свидетельствует о том, что Галич в XIII веке считался крупнее и богаче Москвы. С этого времени начинается первая династия галичских князей.

Отрывочные сведения о древнем Галиче «Летописца Воскресенского монастыря» [4], который включает как легендарные сведения, так и фактические данные, позволяют заглянуть в далекое прошлое города.

В лето 1335, в годы правления князя Федора, на склоне горы «внутри города» (то есть ограждения) стояла церковь Спаса. Невдалеке от храма раскинулись княжеские хоромы. Князь Федор Семенович, укрепляя свое влияние, «устрой монастырь у своего двора». А на игуменство посадил «постриженника Печерского мона-стыря» Афанасия.

На небольшой территории города (около 270 м × 180 м) сгрудились многочисленные деревянные постройки. Рубленые амбары, избы с крытым тесом крыльцом, высокие заборы сплелись в живой клубок вокруг устремившегося вверх храма.

Более двух веков земляные валы нижнего городища, обветшавшие за годы татарской неволи, укрывали галичан от врагов. Беспокойные были времена, более полутораста сражений с татарами, литовцами и немецкими рыцарями отгремело на всей русской земле, не считая княжеских междоусобиц. Были в Галиче и пожары, и моры, а в 1361 году «быст глад велик».

Но не унимались князья, великокняжеский престол не давал им покоя. Галичский князь Дмитрий принял участие в борьбе Суздальского князя с Москвой и за это в 1363 году был изгнан из Галича. Земли Московского княжества, перекинувшись через владения ростовских и ярославских князей, протянулись далеко на север к берегам реки Сухоны и Белого озера. В Галиче воцарилась вторая династия князей, основателем которой был сын Дмитрия Донского — Юрий Дмитриевич. Он, как второй сын, получил в наследство Звенигород под Москвой и далекий Галич со всеми волостями и селами. Энергичный и смелый, князь Юрий делает Звенигород своей резиденцией.

Еще не отзвучал похоронный звон по великому князю Василию Дмитриевичу, а в Звенигород прискакал гонец звать Юрия Дмитриевича целовать крест его племяннику Василию Васильевичу.

Рис. 3. Схема расположения оборонительных сооружений древнего Галича (по П. А. Раппопорту) 1 — Укрепления середины XII в. Галича Мерьского; 2 — Укрепления конца XIV — начала XV вв.; 3 — Укрепления второй половины XV в.

Не желая признавать московскую систему престолонаследования от отца к сыну, князь Юрий вместо Моск-вы спешно отправился в Галич собирать силы для борьбы. Вслед за мятежным князем в мартовские дни 1425 года отправились московские рати, а летом сам митрополит Фотий поехал в Галич увещевать князя Юрия. В итоге было достигнуто соглашение подождать совершеннолетия Василия Васильевича и «не искати собою великого княжения, но ему же от них поручит старейшинство Ординьский царь».

Скорее всего, в эти годы унизительного ожидания решения Орды, кому из русских князей занять великокняжеский престол, и сооружается второе укрепление на горе рядом с Балчугом [5]. Современное верхнее городище очень напоминает укрепления Звенигорода. Оно также расположено на самой вершине на ровной площадке. Его конфигурация приближается к прямоугольнику со сторонами около 60 и 130 м.

Северо-западная сторона крепости князя Юрия примыкает к верхней части укрепления XII века, и ров последней защищал новую цитадель. С юго-восточной части город Юрия Звенигородского был укреплен насыпными валами и рвами, смыкавшимися с оврагами. Несмотря на прошедшие полтысячелетия, израненные земляные твердыни выглядят внушительно и сурово.

Подготовившись к борьбе, князь Юрий осенью 1431 года отправился в Орду к хану Улу-Махмету. Выехал в Орду и князь Василий Васильевич. Долго томились в ожидании решения русские князья, одаривая прибли-женных хана тонконогими скакунами и собольими шкурками. Наконец, весной 1432 года хан вынес реше-ние: «пожаловал князя Василия Васильевича великим княжением, а князю Юрию дал Дмитров».

Не успокоился князь Василий, получив ярлык на великое княжение. В этом же году захватил он город Дмитров и изгнал наместников своего дяди Юрия. На свадьбе великого князя Василия 7 февраля 1433 года князю Юрию была нанесена вторая обида. С сына князя Юрия — Василия Косого был снят золотой пояс, который якобы был незаконно взят из казны московских князей. Началась двадцатилетняя братоубийственная война.

Зазвонили надрывно колокола у «соборной церкви Преображения, на посаде на подоле у озера», выстроились галичские воины, «пойде князь Юрий Дмитриевич к Москве ратью». В пасмурный апрельский день 1433 года, в двадцати верстах от Москвы, на реке Клязьме разбил князь Юрий войска молодого московского князя и победителем вошел в стольный град. Но недолго занимал великокняжеский престол князь Юрий. Вскоре 61-летний князь умирает. Борьба за великое княжение разгорается еще сильнее.

Галичский князь Дмитрий Юрьевич Шемяка возглавляет силы феодальной реакции, недовольные усилением московских князей, и вступает в заговор с князьями Можайским и Тверским. 12 февраля 1446 года, когда великий князь Василий II отправился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, Шемяка неожиданно захватывает Москву и пленяет самого великого князя. Летописец Воскресенского монастыря бесстрастно сообщает: «Шемяка поймал великого князя Василия Васильевича в церкви Троицы у Сергия чудотворца и привезоша его к Москве и выдра ему очи и послал его на Углеч со княгинею и з детми».

Однако удержать власть было труднее, чем ее захватить. Политика собирания русских земель, борьба московских князей с татарами получили всенародное признание. Шемяка, вероломно ослепивший великого князя, не смог опереться ни на «детей боярских», получивших земли от Василия II, ни на народ, больше все-го страдавший от междоусобиц. Уже в следующем году он вынужден был бежать из Москвы. Последним оплотом Дмитрия Шемяки стал Галич. Дав на себя «проклятые грамоты» и обязавшись «не хотети... никоего лиха князю великому и его детям», Шемяка втайне стал готовиться к борьбе с ослепленным им Василием Темным.

Более пятисот лет назад ходил по горе Балчуг князь Шемяка и спешно отдавал приказания возводить дополнительные укрепления.

Как обвинительный акт двуличному князю звучат слова писца: «А город крепит и пушки готовит и рать пешая у него».

Рис. 5. Галич. План укреплений второй половины XV в. (По чертежу начала XVIII в. и описи 1628 г.) 1 - Архангельские ворота; 2 - Покровские ворота; 3 - «Глухая наугольная башня»; 4 - Успенские ворота; 5 - Шатинская башня; 6 - Афанасьевская проезжая башня; 7 - Тайнинская башня.

Стояли крещенские морозы, в суровом молчании застыли под снежной шубой леса, в облаке пара медленно продвигалось по замерзшему руслу речки Вёксы войско Василия Темного. 27 января 1450 года рать московского князя под командованием князя Оболенского достигла Галича. На заснеженных склонах, благословляемые священнослужителями, сошлись русские воины и «бысть сеча зла». Полки князя Оболенского наголову разбили мятежные силы. Еле успел Дмитрий Шемяка, как загнанный зверь, уйти и спрятаться за валами верхнего города. Под торжественные крики победоносного воинства прибыл к Галичу великий князь Василий II. Тяжело опираясь на посох и обратив пустые глазницы в сторону ощетинившегося пушками города, шел князь по земле, навеки включенной в состав Московского государства. Галичане не оказали сопротивления Василию Темному — «передашася ему», они «открыли ворота» своего города.

С небольшой дружиной Шемяка успел бежать в Великий Новгород, ища пристанища у противников московского князя. Но недолго прожил мучимый ненавистью и тщеславием Дмитрий, сын Юрия. В 1453 году он сам становится жертвой вероломства и, отравленный своим поваром, умирает в страшных мучениях.

Обветшала и крепость, укрепленная Шемякой; город под защитой сильных московских князей спустился с горы и начал растягиваться по берегу озера; менялись принципы фортификации, зарастали травой старые валы. Москва исподволь готовилась к борьбе с Казанским ханством. Укреплялись подвергавшиеся татарским набегам города, смыкалось полукольцо крепостей вокруг Казани. В конце XV века строятся новые земляные укрепления в Солигаличе. Окружается в 1508—1511 годах каменными стенами форпост Руси на Волге — Нижний Новгород; в 1536 году возводится земляная крепость в городе Буе. Видимо, во второй половине XV века [6] построена и третья по счету крепость Галича, возведенная на низине, к югу от древнего городища. Она была выдвинута вперед, защищая расположенный за ней разросшийся посад. Северная часть «городового земляного вала» вписалась в дугу, образованную речкой Кешмой, а южная получила прямолинейное очертание и сомкнулась почти под прямыми углами с восточным и западным отрезками стены. Вдоль этих прямолинейных участков вала протянулся широкий ров, наполненный водой. В плоский гребень вала словно вросли могучие рубленые башни, связанные между собой деревянным боевым поясом стен.

За этими укреплениями галичане прожили достаточно спокойно до начала XVII века, когда в 1609 году отряд Лисовского сжег город. Долго бедствовало население Галича после набега захватчиков, погромов и разграбления, но постепенно время залечило раны, на городских валах снова сомкнули воинский строй рубленые башни, вперив взор черных бойниц поверх прижавшихся к земле изб. К концу XVII века галичские земли оказались в глубоком тылу мощного русского государства. Укрепления Галича потеряли свое стратегическое значение, о них перестали заботиться, громадные бревна и тесовые кровли подгнивали и обрушивались.

Остатки деревянных укреплений города еще существовали в первой половине XVIII века, затем исчезли и эти последние следы беспокойной жизни древнего Галича, и только величественные очертания земляных насыпей напоминают о тревожных, суровых временах.

Рис. 6. Галич. Земляной вал XV в. и пруд на месте рва.

Редкий населенный пункт может похвалиться сейчас наличием трех последовательно возводившихся укреплений, начертавших гигантскими земляными контурами многовековую историю своего города. Земляные валы XV века вросли в городскую ткань современного Галича. На их боевых площадках выросли кудрявые березы, а крутые неприступные склоны покрылись травой и полевыми цветами. От глубоких рвов остались на углу улиц В. И. Ленина и К. Цеткин два уютных пруда со стайками домашних уток и шаткими мостками. Обмелела и некогда труднопроходимая речка Кешма, превратившись в небольшой ручеек с заболоченными берегами. Земляные твердыни Галича потеряли свой грозный вид и приобрели характер привычной достопримечательности, которая примелькалась и не вызывает удивления.

Древние валы — чудные места для прогулок. Город лежит у ваших ног, морщинки улиц избороздили его чело, лихолетья оставили глубокие оспины, а время спаяло в единое целое возможности и вкусы разных поколений. Россыпи пепельных, коричневых, белых, желтых, голубоватых домиков вперемежку с пятнами зеленого бархата мягко ниспадают к Галичскому озеру. Отдельные домики запутались в зеленых сетях, окруживших город, другие припали к береговой полоске озера, а некоторые взобрались на окружающие вершины. Вырвавшись из плена городской застройки, расположился на одной из возвышенностей, окружающих город с юга, старинный Паисиев Успенский монастырь.

ОБИТЕЛЬ ПРЕПОДОБНОГО ПАИСИЯ. За железнодорожной линией, на горе возвышаются между старыми трактами на Кострому и Кинешму храмы Паисиева монастыря. Лента дороги ползет по глиняному косогору вверх к бывшим землям боярина Иоанна Овина, на которых в XIV веке был основан галичанином Паисием Никольский монастырь. Сколько людей прошли за шесть столетий по этой дороге, бегущей среди полей и перелесков? Сколько дум и стремлений вызывали спрятавшиеся в зелени, ставшие частью пейзажа монастырские строения? С мольбой о простом человеческом счастье и страстным желанием найти отдохновение от невыносимых житейских тягот, с трепетной надеждой и безысходной тоской многие лета и зимы брели галичане и захожие странники по дороге к обители.

Трудно найти более простой и сильный образ Древней Руси, чем эта затерявшаяся среди ополий, мягко стелющаяся дорога с лаконичным силуэтом храма на горизонте.

Долгое время над золотыми колосьями маячат только верхушки церквей и деревьев, колеблемые знойным маревом. По мере приближения контуры становятся четче, подымаются стены, растут зеленые стражи и начинают вырисовываться треугольники крыш соседней деревушки.

Примерно шестьсот лет назад на горе Краснице возник монастырь. Надо полагать, что он являлся форпос-том Галича, прикрывавшим город с юго-востока. Не одна деревянная церковь сменила свою предшественницу, прежде чем поднялся над обителью каменный храм в честь Успения Божьей матери. Точная дата построения каменного первенца неизвестна. Профессор А. И. Некрасов относит его строительство к XVI веку.

Рис. 7. Галич. Дорога в Паисиев монастырь.

Облик храма подтверждает выводы ученого. Образцом для Успенского собора, видимо, послужили известные монастырские храмы. Связи Галича с московскими монастырями — Симоновым, Троице-Сергиевым — были давними. Еще в XV веке эти крупнейшие феодальные хозяйства имели свои соляные варницы на Галичской земле. Крепкими церковными узами был связан Галич и с Ростовом, архиепископу которого подчинялось его духо-венство. Знакомы были мастерам Галича и недавно возникшие на Вологодской земле каменные церковные постройки.

Строительство храма из кирпича было большим событием не только в жизни монастыря, но и Галича. Возведению храма, несомненно, предшествовали долгие обсуждения его вида, размеров, стоимости. В длинные зимние вечера, в пропахнувшей ладаном и кислыми щами трапезной собирались иноки Успенского монастыря и при мигающем пламени светцев вели беседы о будущем каменном соборе Успения.

Рис. 8. Галич. Паисиев монастырь. Вид Успенского собора с северо-запада. XVI в.

Седовласые старцы рассказывали о виденных ими церквах обители преподобного Сергия, степенные мужи советовали обратиться к известным ростовским зодчим или мастерам, соорудившим храмы в Кирилло-Белозерском монастыре.

История скрыла от нас, кто пожертвовал свою казну на строительство каменной церкви в малоизвестном далеком монастыре, какое событие послужило поводом для возведения дорогостоящего памятника человеческой веры и страха. Молчат лишенные прикрас стены, держит в тайне приземистая колокольня имена зодчих. Только по творческому почерку можно строить предположения о происхождении мастеров, о их художественной школе. Некоторые черты архитектурного облика, обособленность закомар от плоскости стены, лаконизм художественного языка напоминают руку ростовских мастеров. Тонкие стилистические нити протягиваются от Успенского собора и к Кирилло-Белозерской обители, к ее розмыслам [7], которые возвели на берегу Сиверского озера своеобразные храмы. Они, как и ростовские мастера, тоже отрезают кирпичными полочками закомары от плоскости стен, как бы превращая их в декоративный элемент завершения церкви. Какие-то отзвуки античного архитектурного мышления чувствуются в строгом сочетании стройных лопаток с завершающим их горизонтальным поясом. Невольно возникают аналогии с ордерной системой. Своеобразная классичность кирилло-белозерских церквей понятна, если вспомнить, что в конце XV — начале XVI века на Руси работали итальянские архитекторы. Характерен и пластически выразительный портал с остроугольным завершением, придающим ему килевидное очертание, получившее наименование у древнерусских людей «бочки». Подобные порталы украшали раннемосковские культовые постройки и храмы монастырей. Хорошо научились выкладывать из кирпича криволинейные обрамления портала и каменщики Кирилло-Белозерского монастыря.

Трудно без специального углубленного анализа отдать предпочтение той или иной архитектурной школе. Единственно, что очевидно, Успенский собор Паисиева монастыря — редкий памятник, в котором отразились влияния местных северных художественных тенденций.

Значительный интерес представляет прижавшаяся к юго-западному углу Успенского собора невысокая, словно вросшая в землю колокольня. Устойчивый прямоугольный объем звонницы спрятался за широкой спиной храма, и только небольшой конус каменного шатра возвышается рядом с цилиндром барабана. Есть все основания считать, что в Паисиевом монастыре сохранился один из древнейших образцов шатровой колокольни, возможно, конца XVI века.

Архаические формы этого сооружения легко ассоциируются с замечательной Успенской церковью-колокольней на Кубенском озере, чей силуэт дополнил в 1543—1549 годах красу водного простора.

Мягко стелется по траве тропинка, огибающая Успенский собор с востока. Полукружия апсид прячутся в зе-лени, закрывая маленький придел во имя преподобного Паисия. По преданию, под спудом каменной массы покоятся мощи «строителя и игумена» Успенского монастыря Паисия Галичского. Житие этого галичского «святого» наполнено далеко не только духовными делами, а и сугубо мирскими. Если отбросить явно тенденциозные сведения о чудодейственных актах Паисия, которые были необходимы для усиления авторитета местного чудотворца, то пред нами предстает дальновидный политик — сторонник великого князя Московского. Паисий, очевидно, был единомышленником Ионы — митрополита Московского и всея Руси, который до этого был постриженником одного из галичских монастырей. Иона, хотя и был уроженцем солигаличского села Одноушева, стал противником князя Шемяки и горячим словом боролся за объединение русских земель. Связи галичского игумена с Москвой подтверждает факт возвращения Паисием почитаемой горожанами иконы, захваченной в 1434 году, когда войска Московского князя «повоеваша и пожже Галич». Для возвращения галичской святыни Паисию пришлось ехать в Москву. Поездка настоятеля малоизвестного тогда Успенского монастыря была весьма успешной, так как он не только получил икону у победителя галичских князей, но в придачу к ней и зна-чительную сумму денег на восстановление монастыря. Именно с тех пор Успенский монастырь стали именовать Паисиевым.

Второй раз едет старец Паисий в Москву в разгар борьбы галичских князей за великокняжеский престол, когда после смерти Дмитрия Красного (1441) должен был решиться вопрос, кому достанется Галич. В житии Паисия рассказывается о необычно торжественной встрече галичского игумена в Москве, с колокольным звоном и крестным ходом, что лишний раз говорит о большой роли игумена Успенского монастыря в политической жизни княжества.

Сразу за пределом Паисия вытянулась с запада на восток вторая церковь — св. Живоначальные Троицы. Сохранившееся летописное указание позволяет датировать Троицкую церковь 1642 годом. Согласно записи современника, в этом году князь Алексей Михайлович Львов заложил каменный храм в Паисиевском Успенском монастыре. Двор князей Львовых находился в кремле Галича, а княжеские вотчины раскинулись широко на привольных землях Заволжья. Словно хоромы себе, воздвиг князь храм в духовной обители. Неизвестные каменодельцы сложили необычную церковь: три палаты выросли на прямоугольном подклете; средняя поднялась выше и была завершена ложными закомарами, сверху которых встали в ряд поперек храма три главы. С запада к этому необычному церковному объему примкнула трапезная палата, а с востока — прямоугольные алтари. Скупость декора и геометрическая отточенность плоскостей роднят две постройки, разделенные эпохой Смутного времени.

Рис. 9. Галич. Вид Паисиева монастыря в начале XX в. Старая фотография.

Однако внимательный взгляд может уловить различия между двумя монастырскими храмами. На Троицком храме заметен налет светского духа — то мирское начало, которое проникает и за высокие стены монастырей, предвещая начало эпохи «обмирщения». Облик храма напоминает гражданскую постройку с теремом, а рисунок наличников близок обрамлениям палатных окошек. Оригинальность Троицкой церкви усиливалась необычным трехглавием: как символы триединой власти — бога отца, сына и духа святого — выстроились в шеренгу главы храма. Уникальность композиции сейчас не воспринимается: лишившийся трехглавия, храм окончательно стал похож на жилое здание. Уныло выглядят лишенные завершения, с пустыми глазницами растесанных окон выщербленные стены Троицкой церкви.

Лаконизм внешней архитектуры резко контрастировал с декоративной пышностью интерьера. Гладь наружных плоскостей сменялась пластическим богатством резной утвари и красочностью стенной живописи, но самое удивительное, что церковное убранство по стилю напоминало французское рококо. Особенно поразительны были царские врата, словно выполненные мастером Людовика XV. Появление в православном храме затерявшегося среди дремучих лесов монастыря фряжских декоративных мотивов остается на сегодня загадкой.

Но вернемся в город Галич и постараемся мысленно представить его таким, каким он был сотни лет назад.

«ЛУЧШИХ И СЕРЕДНИХ ПОСАДСКИХ ЛЮДЕЙ В ГАЛИЧЕ НА ПОСАДЕ НЕТ». Медленно бредет дьяк [8] Василий Бобынин по запустевшим, темным и грязным уличкам Галича. Прошел еще один тяжелый день 1635 года. На свитке появились десятки новых описанных дворов с точным указанием их владельцев, состава семьи и имущественных возможностей. Невеселые думы наполняют голову государева служилого человека. Как пожалуют его за многие дни работы, за точную перепись человеческого горя и недостатков. Ведь царской казне после Смутного времени так нужны деньги. В стольном граде, в Кремле, начали возводить невиданный каменный Теремной дворец. В приказе ему строго наказывали составлять «сошное письмо» так, чтобы «денежных всяких доходов, откупных и оброчных денег пред прежним прибыло». А как это сделать, если город после разорения его в 1609 году отрядом Лисовского еще не оправился. Даже в Кремле Галича среди боярских и дворянских дворов одна треть — 30 дворов — пустых, да еще 15 по-горелых, брошенных дворовых мест. А «лучших и середних посадских людей в Галиче на посаде нет; а которые лучшие люди были, те взяты к Москве в гостиную и суконную сотню, а иные померли» [9].

Страшно, когда входишь через пустой проем калитки в заброшенный двор, без лая собак и окриков хозяев. Во двор, жители которого или померли, или разошлись безвестно от долгов и от бедности. Двести одиннадцать пустых дворов на посаде, чуть меньше, чем всех дворов тяглых людей. Тяжкий след оставили годы лихолетья и насильства польско-литовских захватчиков. Даже храмы не пожалели антихристы, сожгли Спасо-Преображенский собор и церкви Афанасия Александрийского и во имя Рождества Христова, а многие иные пограбили.

Усталые за день ходьбы ноги спотыкаются о давно не чинившиеся торчащие плахи мостовой. Расстояние в двести сажений от Успенских ворот крепости до Архангельских кажется вдвое большим. Вот могучие, около четырех саженей в высоту земляные валы, окруженные рвом с водой и рекой. Отдельные уцелевшие громадные бревна деревянного тына и сильно погнившие башни, словно былинные часовые, стоят на насыпи и продолжают охранять многострадальный город. Мощную крепость соорудили горододельцы российские. Давно это было, не при жизни Василия Бобынина. В конце XV века окрестные крестьяне и посадские люди начали под смотрением городовых дел мастеров копать ров и возить землю на вал. С молебном заложили основание новой крепости, почти вдвое большей древнего городища на Шемякиной горе. Только силища народная могла создать такую гору, что не видать за ней изб простолюдинов. А ширина какая! Поверху вала две телеги разъехаться могут. И застучали, как дятлы, топоры. Торопятся древоделы скорее сделать тын высокий и поставить башни. Того и гляди, нагрянет татарва и пойдет прахом вся работа. С великим старанием укрепляются трое ворот крепости. Пыльные ленты костромской и кинешемской дорог, петляя, сбегаются к Успенским воротам с башней, шириной в пять сажен. Архангельские ворота выходят на посад, который разметнул свои дворы между старым и новым укреплениями. Красивый получился въезд в город с шестиугольной рубленой башней над воротами «с на-весы». Над дубовыми полотнищами ворот затеплилась лампадка у образов Троицы и архангела Михаила, почему и прозвал народ ворота эти Архангельскими. Третьи ворота — Покровские — выводили за город в сторону чухломской дороги [10]. В сторону озера можно было попасть через Афанасьевскую башню с проездом. Недалеко от нее к северу опытные городовых дел мастера соорудили глухую Тайницкую башню, где был скрыт подземный ход к речке Кешме, или, как ее иногда называют, Келшме. С помощью этого тайника город обеспечивался водой в осадное время. Углы южного, наиболее опасного участка стены были укреплены могучими, по пяти сажен в поперечнике шестиугольными башнями. А всего дьяк Бобынин насчитал двенадцать башен. По шатким мосткам переходит дьяк речку Кешму. Обмелела речушка, да и ров сильно загрязнен, местами можно легко перебраться через него. Потому, очевидно, пан Лисовский и смог взять Галич. Небось в 1524 или 1538 году «приходили татарове под Галич: посад пожгли, а град Господь сохранил неврежен, и отыдоша». Не одолели татарские полчища широких рвов с водой, высоких, покрытых скользкой глиной валов и крепкого тына с башнями и страшными жерлами пушек.

Воевода тоже хорош, одно знает — меды попивать. Надо обязательно приписать, что крепость починки требует. Трудно галичанам, даже бояре, дворяне и дети боярские обеднели. Не по чину дворы князей Волконского, Галицыных, Куракина, Львовых — не сравнишь их с хоромами княжескими в Москве. Зато люди есть в Галиче очень интересные, книжное дело знают зело. К Примеру, дворяне Невельские или большая семья Свиньиных.

Поди как Свиньин Пятой расхваливал свой родной город. А и впрямь красив Галич с Поклонной горы или с дороги на Паисиев монастырь. Приплюснутые, шаровидные и вытянутые вверх маковки храмов, остроугольные верхи звонниц и башен словно плавают на мерцающей поверхности озера. Храмы цепочкой вытянулись вдоль берега, их завершения с крестами сплелись в своеобразные букеты внутри кремля и возле старого городища на Шемякиной горе. За валами крепости возвышались в конце XVI века четыре храма, а на посаде — более десяти, не считая монастырских.

Монастыри, как и в других виденных Василием городах, заняли места поотдаль от мирской суеты. Только монастырь Николая Чудотворца на Староторжье со временем оказался в гуще посадской застройки. К северо-востоку от древнего Галича Мерьского на берегу озера разместился мужской монастырь Василия Кесарийского. Правда, к нему тоже уже почти дотянулась полоска изб Рыбной слободы. Чуть менее версты дальше по берегу привольно раскинулись постройки девичьего Зачатьевского монастыря.

К югу от Галича, между костромской и кинешемской дорогами, на горе высятся старинные храмы Паисиева монастыря, а юго-западнее города в живописной местности возле озера спрятались среди зелени нехитрые сооружения Флоровской обители.

Поглядишь на город с высоты, на богатства земные, на ширь водную, и кажется, жить бы людям в довольстве и радостях. Вспомнилась дьяку книга англичанина Д. Флетчера, которую он видел в Посольском приказе, «О государстве Русском или образ правления русского царя», изданная в Лондоне в 1591 году. Не нахвалится в ней иноземец на русские меха и, между прочим, пишет, что лучшие беличьи, рысьи и горностаевые шкурки шли из Галича и Углича. Не один европейский монарх хаживал в русских горностаевых мантиях из лесов галичских. А сколько рыбы в Галичском озере и реках, впадающих в него. И хотя рыбные ловли «на оброке у Галичан», но, видимо, велик оброк.

Ясно опытному дьяку, что много неправедных дел творится в земской избе. Налог с воскобойни платят по-садские люди по старым отписям, а по его письму, Василия Бобынина, воскобойни нет. Нет и перевозу, за который взимался оброк. А сколько всяких других откупов: за сусло и квас, за мельницы и кабак, площадное письмо и соляной ввоз, за конские площадки и сенные покосы, да всего и не припомнишь.

Ан сохранились еще в Галиче «купчины корыстные». Вон какие соляные амбары настроили, как хоромы. Да и в рядах — Большом, Верхнем, мясном, рыбном, горшечном и других — есть отдельные лавки добрые. Конечно, немного их. К тому же некоторые ряды уж больно малы. Свечной ряд состоит всего из четырех лавок, а хлебный и калашный так вовсе из одних скамей. Пусто к вечеру на торгу, одни лишь бездомные псы и разбойные воробьи дерутся за отбросы, мелькнет случайная фигура прохожего, а может быть, и тати. Зябко ежится дьяк Василий Бобынин и ускоряет шаги. Скоро, за избой таможенной, и двор, где он остановился.

УЕЗДНЫЙ ГОРОД ГАЛИЧ И ЕГО ТОРЖИЩЕ МНОГОЛЮДНОЕ. Сильно удивился бы дьяк Василий Бобынин, очутившись в наши дни на улице Свободы, прорезавшей бывший кремль Галича от канувших в Лету Успенских ворот до Архангельских. Не узнал бы служилый человек древней, покрытой бревнами улицы с шеренгами заборов, частоколов, заплотов, с высокими жердями «журавлей» и фронтом тесовых кровель. На месте старого перекрестка дорог, где возвышался рубленый собор Преображения, стоит аккуратно отштукатуренное здание с суховатыми колоннами и монотонными линиями карниза. Это остатки последнего по счету Спасо-Преображенского собора, сменившего в 1815 году своих предшественников. Собор лишился куполов, утратил первоначальный вид и изменил свои функции. Стряхнув символическое пятиглавие, он превратился в хлебокомбинат. По соседству за забором стоит теплый храм Преображения. Это оригинальное произведение возникло в годы, когда закатывалась слава непревзойденного мастера барокко — Растрелли, и русское зодчество твердо поворачивало на путь классицизма.

Рис. 10. Галич. Храм Преображения. Фрагмент наличника. 1774 г.

Освященный в 1774 году, собор собрал воедино веяния различных художественных эпох. Строили этот храм, несомненно, местные мастера. В соборную церковь они вложили все свое искусство, всю свою выдумку, все свое знание непонятных им заморских архитектурных деталей. Закрепив углы здания классическим рустом, выполненным из обычного кирпича, каменодельцы, стремясь подражать феерическому таланту сиятельного графа Растрелли, вяжут из кирпича необычное кружево оконных наличников. Этот блестящий пример местного мастерства сильно пострадал при растеске окон. Но и то, что осталось, в частности смелый самобытный рисунок обрамления, говорит о таланте умельцев и заставляет жалеть о потере столь оригинального произведения, сочетающего необъяснимым путем элементы западноевропейского архитектурного языка с народным северным говором.

Рис. 11. Схема плана города Галича в конце XVIII — начале XIX вв. 1 — Старое городище; 2 — «Под каменной гостиной двор»; 3 — «Каменные казенные строения»; 4 — «Под каменные обывательские домы»; 5 — «Под мясные и рыбные ряды»; 6 — Мясные бойни; 7 — Преображенский собор; 8 — Богоявленская церковь; 9 — Женский монастырь; 10 — Церковь Василия Великого; 11 — «Вал и ров к ограничению»; 12 — Кладбище.

В соборе среди мерцающей на голубом фоне позолоты хранилась одна из реликвий Галича — образ Спасителя кисти мастера первой половины XV века. По народному сказу, древняя икона была собственностью Дмитрия Шемяки, но для нас более важно, что это произведение принадлежало московской иконописной школе, тесно связанной с Андреем Рублевым.

Перекресток с двумя соборными храмами потерял значение центра города. Центром города становится шумная, многолюдная базарная площадь, которая возникла еще в конце XV века возле Архангельских ворот. После последнего разорения в многострадальные годы Смутного времени город оправился, живая ткань уличек и переулков поползла от кремля к Рыбной слободе и к современному вокзалу. Наполнились товарами деревянные лавки и амбары. Из Галича на скрипучих возах повезли в Нижний, Ярославль, Москву пушистые меха, дубленые кожи, душистое янтарное масло, потянулись длинные соляные обозы. Покрывались зеленой травой неприступные скаты валов, оседали могучие деревянные стены, подгнивали основания воротных башен. Уходил в прошлое укрепленный феодальный город.

Петр I включает Галич в состав Архангельской губернии, а Екатерина II делает его уездным городом Кост-ромской губернии. Превращение Галича в 1778 году в центр Галичского уезда послужило толчком для составления регулярного плана города. Растянувшуюся вдоль озера на две версты беспорядочную городскую застройку умелые руки зодчего вписали в правильные прямоугольники, трапеции и треугольники, сгустившиеся к базарной площади. Древнее торжище Галича стало композиционным центром, сменив кремль. Составитель плана начертал на месте торговой площади квадрат и написал: «Под каменной гостиной двор об одном этаже в круг сей площади».

Много видела торговая площадь на своем веку. Видела она обыденные базары и народные гуляния, слышала наказы, выкрикиваемые глашатаем, и стоны казнимых. На площади строились не только лавки и балаганы, но возводилась плаха и ставилась виселица. В присутствии воеводы палач рубил голову государевым преступникам или руку обычным ворам. Прокатывались по площади и волны народного гнева. Во время крестьянской войны на торжище «шумело всенародство». Соратник Степана Разина — Илья Пономарев — прошел через Галич, проповедуя крестьянскую правду и сея смуту. Многие работные люди и крестьяне примкнули к его отряду. Но недолго носил свою буйную головушку Илья, сын Пономарев. Разбитый в неравном бою тотемским воеводой Ртищевым, он был схвачен в плен и повешен. Труп Ильи Пономарева был вторично повешен на торговой площади Галича, чтобы убедить галичан в смерти народ-ного вожака и попытаться утихомирить массовые волнения.

Свой современный вид площадь приобрела в 1825 году, когда был закончен по проекту вольнодумца, высланного из Петербурга архитектора Фурсова, гостиный двор. Как бы продолжая линию главной магистрали, прорезавшей вдоль весь Галич, вытянулись во фронт торговые ряды, организуя пространство площади. Как солдаты на параде, замерли в стойке смирно десятки колонн и арок, отдавая честь развивающемуся капиталу. Пестрые вывески с фамилиями купцов Сотниковых, Павловских, Вакорина и других «капиталистов» города нарушали строгость архитектурного строя.

Рис. 12. Галич. Гостиный двор. Архитектор Фурсов. 1825 г.

Спиной к озеру выстроились две пары рядов: первые — каменные с придавленными тяжестью антаблемента приземистыми арками, вторые — деревянные с жидкой шеренгой столбов, окруживших двухэтажные амбары. Деревянная Русь отступила, уступив место каменной России. Выставив вперед четырехколонные портики, ряд арок словно хочет шагнуть вперед, навстречу колонным галереям гостиного двора, который занял место напротив, на возвышении, врезаясь в склоны древней Поклонной горы. Многолетний опыт научил собирать все лавки в единый прямоугольник, создавая хороший для покупателей обзор предлагаемых товаров и обеспечивая подъезды и загрузку лавок с заднего фасада или из внутреннего двора. Тяжеловатые, преисполненные достоинства колонны, напоминающие псковские столбы, объединили торговые помещения и образовали удобную крытую галерею перед лавками. Обрусевшие античные опоры примкнул и к свое-образной триумфальной арке, увенчанной фронтоном.

Рис. 13. Галич, Торговая площадь в базарный день. Фотография 1929 г.

Через эту арку въезжали внутрь гостиного двора победители коммерческих баталий.

Решающие сражения происходили раз в год на галичской ярмарке, которая проходила с 1 по 6 декабря. Неделю шумела площадь, человеческий прибой то лениво плескался среди возов и лотков, то, задорно улюлюкая, разбивался о яркие балаганы и кабаки. Чего только не привозили местные ремесленники, костромские купцы, ярославские торговцы, павловские мастера, представители московских и питерских фирм! Здесь и хомуты, и сапоги, и прославленные ножи из села Павлова, и аглицкие сукна, на прилавках разложены разноцветные ивановские ситцы, персидские ковры, блестят и переливаются сахарные головы, висят длинные связки сушеных грибов и седые шкурки чернобурых лисиц. Под зазывные крики торговцев продаются глиняные миски и заморские апельсины, неистово торгуются вокруг лошадей и с жаром бьют по рукам в рыбных рядах.

Рис. 14. Галич. Торговая площадь. Справа церкви Богоявления и Великомученика Георгия. Старая фотография.

Все есть на ярмарке — от китайского фарфора до замшевых перчаток галицких мастеров. Крутятся расписные карусельные коники, гримасничают заезжие фигляры, заливается надрывно гармонь, заунывно причитают калики перехожие — веселится ярмарка. В харчевнях кипит крепкая рыбацкая уха, варятся в масле пироги с мясом, которыми по сей день угощают в Галиче, а в ресторации стреляют бутылки с шампанским — гуляет ярмарка.

Красива торговая площадь и в наши дни. Ее суровый практицизм и пустынность в обычные дни смягчается барьером зелени, отделившим верхние ряды от нижних. Площадь стала уютнее, человечнее и в то же время сохранила крупный масштаб, присущий большим населенным пунктам. Почти невозможно представить город Галич без огромного пространства площади, ограниченного гостиными рядами,— это его архитектурное лицо, его окаменевшее прошлое. Считанные города могут похвалиться таким целостным ансамблем торговой площади.

За торговыми рядами, ближе к озеру, возвышался отжатый ходом истории на задний план комплекс Бого-явленской церкви, в прошлом мужского монастыря. Три разновеликих здания с отличными друг от друга силуэтами составляли композиционно единую живописную группу. Небольшой объем церкви Великомученика Георгия с игрушечным пятиглавием, величественный ярусный храм Богоявления и стройная шатровая колокольня — редкие памятники Галича, датируемые концом XVII века. В настоящее время от своеобразного ансамбля Богоявленской церкви сохранилась только нижняя часть самой маленькой постройки, да и та находится в плачевном состоянии и практически недоступна для обозрения. Широченные лопатки плотно сжимают в своих объятиях узорные наличники, как будто хотят укрыть талантливые произведения «каменосечной хитрости». Окошки, защищенные обрамлениями, сбиты к центру, намечая ось, на вторую были нанизаны купола. Несоразмерно большая пристройка почти прямоугольной формы, напоминающая скорее башню, чем церковную апсиду, прижалась к основному объему.

Около трехсот лет назад неизвестная артель каменщиков с участием местных мастеров расчертила на земле с помощью колышков и веревок оклад храма. Весь город ходил смотреть на медленно подымающуюся из земли необычную для галичан каменную постройку, в которую были вложены и их трудовые деньги. Набожно крестились старухи, с любопытством взирали мальчишки на быстрые, умелые движения каменщиков, с пониманием оценивали высокое мастерство мужики. Каменные храмы были гордостью горожан, в них воплощалась их любовь к родному городу, их наивная вера и понимание прекрасного. Новгородские дружины шли на врага с боевым кличем «За святую Софию» и степенно говорили: «Где София, тут Новгород». Сколько церквей на Руси было поставлено в честь победы над врагом, сколько срублено было часовен в память о страшном море или гладе! Как монументальные памятники своей эпохи, как песня без слов, застывшая в камне, стоят предивные храмы, произведения народного гения.

ПРОБОЙНАЯ УЛИЦА. К древнейшему городищу на горе Балчуг в екатерининские времена была проложена Пробойная улица (ныне имени Луначарского). В грозовые дни 1919 года Анатолий Васильевич Луначарский проверял работу местных Советов.

Рис. 15. Галич. Бывший дом купцов Каликиных.

20 мая в доме бывшего городского головы на собрании коммунистов, в застланном махорочным дымом зале звучала пламенная речь народного трибуна. Вместо звуков вальса, под которые еще недавно беспечно кружилась знать города, разносились суровые призывы бороться против разрухи и саботажа.

Сейчас в ничем не примечательном двухэтажном кирпичном доме городского головы купца Нешпанова находятся краеведческий музей и библиотека. На стенах и стендах выставлены документы из богатой событиями исторической жизни города.

Любителям искусства доставят удовольствие картины галичского художника Сергея Александровича Власова. Он мастер живого наброска, свежего и непосредственного. Его произведения проникнуты любовью к родному городу, его жителям, старине. Небольшие полотна «Базарная площадь в Галиче», «На базаре», «Вид г. Галича» изображают с документальной точностью Галич в начале XX столетия.

Среди других живописных работ, выполненных в основном в духе передвижников, обращает внимание портрет неизвестного. Есть предположение, что это изображение молодого А. Ф. Писемского. Картина поступила в музей из усадьбы Знаменское, где часто бывал писатель, который с 1848 года занимал должность чиновника особых поручений при костромском губернаторе. Объездивший на перекладных всю Костромскую губернию, произведший не одно дознание, знакомый с изнанкой крепостной системы, с ее бесчеловечностью, А. Ф. Писемский хорошо знал жизнь своего края, его людей, их обычаи и привычки. В автобиографическом романе «Люди сороковых годов» художник создает галерею живых образов тех людей, которых он видел в Костроме, Галиче, Чухломе, с которыми беседовал в уютных поместьях, обездоленных деревнях и затерявшихся в лесах выселках.

Наискосок от музея возвышаются на каменном подклете деревянные хоромы в псевдорусском стиле с дверями в характере австрийского модерна. Это особняк купцов Каликиных, владельцев кожевенного завода в деревне Шокше. Купеческий особняк в первые годы Советской власти сменил своих обитателей. Девушки в красных косынках и юноши в буденовках заполнили здание. Рабочий шум нарушил парадную тишину приемных комнат, дерзко начала выбивать дробь пишущая машинка, на бурных собраниях, в пылу горячих дебатов рождались постановления первого уездного комитета комсомола.

Купцам Каликиным принадлежал еще один дом на улице Луначарского, № 32, в котором сейчас находится мебельная фабрика. Его отличает особая, благородная простота, выдающая руку хорошего зодчего. Скорее всего, это столичный «образцовый проект», выполненный незаурядным мастером. Предельная скупость архитектурного языка, гармоничность пропорций и композиционная ясность построения ставят купеческий дом в ряды настоящих произведений зодчества. Только четыре плоские пилястры, выделяющие центр, украшают уличный фасад, над ними — изящно прорисованный, придающий художественную остроту зданию игривый фронтончик со слуховым окном. Его декоративная трактовка, напоминающая вкусы времен барокко, позволяет датировать постройку концом XVIII века.

Рис. 16. Галич. Дом пионеров.

Недалеко от калининского дома, на противоположной стороне улицы, претенциозно возвышается довольно неуклюжее здание школы № 3. Оно известно в городе как «дом, который строили французы». Полузамерзших воинов «стоязыкой армии» закинула превратность судьбы да тысячи верст от родной Франции в неизвестный далекий Галич. Пришли они в городок на озере не как победители, увенчанные лаврами, не как блистательные гвардейцы «маленького корсиканца», а как военнопленные разбитой армии Бонапарта. «Покорители России» скоро пообвыкли, надели теплые овчинные тулупы и сменили мушкеты на лопатки каменщиков. Неудачливые вояки не проявили большого таланта и в области архитектуры. Бьющая на эффект театрализованная композиция с приподнятым на спаренных колоннах мансардным этажом, украсившая город в 1813 году, имеет мало общего со стилем ампир и скорее напоминает дворянские особняки Москвы. Помещичьим бытом веет от полукруглого окна девичьей светелки с тонкими металлическими вензелями балконной решетки. В Галиче имеются двой-ники этой, видимо, понравившейся власть имущим постройки. Выше торговых рядов, начиная с улицы Леднева, на фоне Поклонной горы красуется второе аналогичное произведение пленных французов. В старом барском доме шумит юность, дом превратился во Дворец пионеров. Изменило свои функции, став гостиницей, и противоположное здание городской думы и магистрата, сохранив, к сожалению, сухость «казарменного классицизма» николаевских времен. После жестких линий и безликости колонн с фронтонами, о которых блестяще писал Алексей Толстой:

глаз отдыхает на живом, наполненном теплом подлинного творчества рисунке уютных деревянных домиков. Галичане издавна славились плотничьим мастерством. На улице Луначарского тоже имеются образцы работы галичских древоделов (дом № 50 и другие).

Небогатый пахотными землями, Галичский уезд не мог прокормить своих крестьян, и отходничество издав-на было распространено в этом районе. Особенно много галичан уходило в Питер на заработки. На специальных рынках, где продавалась и покупалась рабочая сила, где заключались подряды и производился найм, стояли целые строительные артели. Особенно славился рынок у Сенного моста на Мойке. Живой товар степенно похаживал, выставляя напоказ орудия своего производства или, вяло перебрасываясь словами, сидел у воды и терпеливо ждал работодателя. На фоне великолепного дворца Чернышева странно выглядели эти живописные группы мужиков. В сборище оброчных был свой порядок: ярославские маляры в фартуках, с ведрами и набором кистей занимали свое место; на каменных плитах сидели с лопатами в руках землекопы из Белоруссии; поодаль важно возвышались в длиннополых армяках, напоминая деревянные игрушки, ямские кучера; сбившись в кучку, от которой исходил особый кисловатый запах, стояли кожевники из Чухломы; дальше, словно сказочные богатыри, поблескивали иссиня-черными пилами олонецкие пильщики; с острыми топорами за поясом степенно прохаживались галицкие плотники.

Много красивых, добротных изб срубили трудовые руки, с непостижимым мастерством с помощью простого топора создавались затейливые узоры и тончайшие кружева подзоров. Следы этого искони народного искусства еще встречаются в Рыбной слободе Галича и деревне Шокше.

СЛОБОДА «РЫБОЛОВЕЙ ГАЛИЧЕСКИХ». Шемякина гора с прижавшимся к ее подножию монастырем, по-добно водоразделу, отделяет город от слободы, каменные постройки — от царства дерева. Словно пограничный столб, возвышалась колокольня на святых воротах Никольского монастыря, за ней начинался особый мир рыбаков. Рыбная слобода возникла в незапамятные времена. Почти пятисотлетней давности грамота говорит о наличии уже тогда на Галичском озере рыбацкой артели. Великий князь Василий Иванович в 1506 году «пожаловал есми своих рыболовей галических... озером Галицким, да корытинами, что около того озера, да рекою Вексою». Предоставление рыбакам возможности ловить рыбу на озере было далеко не безвозмездным. За год тридцать рыбаков должны были заплатить «полтретьнадцать рублев, оприче подледныя ловли». В XVI веке это была большая сумма.

Проходили столетия, менялись цари, свирепствовала чума и бушевали пожары, но рыбацкие домики упрямо выстраивались в цепочку у кромки озера. Стариной веет от Набережной улицы. За плотными воротами нередко можно встретить рубленую избу столетней давности, на высоком подклете с кружевными наличниками, крытую лемехом. Многие участки непосредственно выходят к реке. Трехоконный дом с фронтоном на улицу, обрамленный бревенчатой вязью, с завалинкой занимает почти всю ширину надела, оставляя только небольшое место для ворот. Нажмем кованую ручку калитки и зайдем в небольшой передний двор. Особая обстановка, своеобразный мирок, сочетающий патриархальный уклад с современностью, встречает вас. Рядом с деревянной бадьей прислонен лодочный мотор, на вытесанном из целого бревна корыте стоит в ярком пластиковом флаконе новейшее средство для стирки. Из будки, лениво потягиваясь и пугая кур, выползает кудлатый пес, он для порядка лает и одновременно извиняюще помахивает хвостом. Открытая часть двора переходит в крытую, которая отделяет хозяйственный участок от огорода.

Рис. 17. Галич. Рыбная слобода.

Под навесом аккуратно сложены дрова, висят рыболовные снасти, пахнет парным молоком и рыбой. Через сквозной проем, словно картина в темной раме, горит яркая зелень и поблескивает на солнце серебряная по-лоска озера. В высоченном картофеле торчит, как чудовищный гриб, банька — настоящая древнерусская баня с парильней и березовыми вениками. У самой воды выделен специальный участок для огурцов. Он огорожен высоким, выше человеческого роста, плетнем и гордо именуется по-старорусски садом. Огурцы издавна служили важной статьей дохода жителей Рыбной слободы. В дореволюционном Галиче фруктовых садов не было, и сочные огурчики были в хорошей цене.

Стена из жердей, ветвей и небольших деревцев, местами пустивших зеленые побеги, вырастает прямо из воды и тянется с небольшими разрывами вдоль берега, закрывая спрятавшиеся за ней избы. Из плетеной стены высовываются мостки, а вокруг них, как стаи невиданных рыб, покачиваются лодки.

Рис. 18. Галичское озеро.

Пестрая флотилия с романтическими именами и прозаическими номерами тихо покачивается, поджидая своих владельцев. А на озере маячат темные силуэты рыбаков, застывших в томи-тельном ожидании.

С давних времен для промыслового отлова рыбаки объединялись в артели со своими уставами и порядками. В день лова устраивалось своеобразное соревнование артелей, определявшее, какой из них выезжать первой и выбирать лучшее место. С гиканьем и улюлюканьем неслись рыбацкие телеги с неводами и шестами к озеру: кто из артельных старост первым опустит в воду шест, тому и начинать ловлю. Рыбы в Галичском озере много — до 40 тысяч пудов вылавливали за год плотвы, колючих ершей, красноперых окуней и лещей. Но особо прославились галичские рыбаки сушеной мелкой рыбой, местное название которой «вандыш». Почти в каждой рыбацкой семье имеется на дворе печка, по типу русской. В этой печке, разогреваемой жаром березовых дров, коптится рыба. Свежеприготовленная, еще теплая рыбка необычайно вкусна.

Приятно пожить в Рыбной слободе, встать на зорьке и вместе с серьезными, степенными рыбаками выехать на лов.

Красиво Галичское озеро и в пасмурный день, когда сырые, тяжелые сети, как саван, уныло висят длинными рядами, и в ясный день, когда шеренги шестов с прозрачной, серебрящейся паутинкой сетей, подобно сказочным витязям во главе с дядькой Черномором, выходят из подводного царства. Но особенно красиво озеро вечером. Заходящее солнце шлет свои прощальные лучи и ласкает деревья, дома, нежный камыш, покрывая их золотистым налетом. Эта картина, наполненная тишиной и спокойствием, почти не изменилась за многие прошедшие лета. Правда, не хватает островерхих колоколен, нарушавших монотонность береговой полосы.

В слободе было пять церквей, составлявших три группы, к которым тянулись ограниченные озером и дорогой рыбацкие домики. Первыми от города встречали путников храмы Василия Великого (по преданию местных жителей, покровителя рыбаков). По данным С. Сытина, оба храма были построены во второй половине XVIII века [11]. И. Беляев датирует церковь Василия Великого 1768— 1798 годами [12]. Два почти одинаковых по размеру кирпичных кубика сохранившейся церкви прячутся в зелени. Тонкие, немощные репейчатые главки тянутся, как худосочные цветы, к солнцу.

Через каких-нибудь сто пятьдесят метров на небольшой площади, замыкая перспективу улиц, возвышалась церковь Параскевы «нарицаемые Пятницы». Эта великомученица почиталась горожанами за помощь в тор-говых делах. Ее резная статуя, украшавшая храм,— один из интереснейших образцов древнерусской деревянной скульптуры XVII века — находится сейчас в Русском музее. В изображении глубоко народного образа Параскевы удивительно сочетается подлинный артистизм с почти детской непосредственностью. В 1929 году в музее Галича находилось до двадцати оригинальных деревянных фигур значительной художественной ценности («Распятие Христа с предстоящими» из села Палкино; «Христос в темнице» из Фролов и другие) работы народных умельцев. Приходится сожалеть, что в настоящее время в Галичском музее нет специального отдела местной деревянной скульптуры XVII—XVIII веков.

Рис. 19. Галич. Рыбная слобода. Церковь Василия Великого. XVIII в.

Замыкал Рыбную, слободу Зачатьевский женский монастырь с каменной Богоотцовской церковью 1799 года. После Пугачевского восстания монастырь стал пристанищем пятидесяти семейств староверов, которых выслала сюда Екатерина II. Остатки монастырских строений еще видны на современной площади Калинина.

СТАРИННЫЕ ДОМА. От торговой площади, продолжая намеченное рядами арок и колонн движение, тянутся в обе стороны, параллельно кромке озера, две улицы. Одна — в сторону вокзала, другая — к Балчугу и Рыбной слободе. Нынешняя улица Свободы прорезает земляные валы в месте бывших Архангельских и Успенских ворот, расчленяя территорию кремля пополам, и дальше тянется в направлении старой кинешемской дороги. Несколько зданий выбрались за пределы крепости XV века и заняли место между валами и защищавшей их речкой Кешмой, превратившейся в небольшой ручеек.

Рис. 20. Галич. Бывшая книжная лавка Палилова.

Гордо выдвинулась на торговую площадь трехэтажная гостиница с номерами купца Громова. В претенциозных залах гостиницы с лепниной и бархатными портьерами в октябрьские дни 1917 года в Галиче была провозглашена Советская власть. Напротив довольно безликого, сухого здания бывшей гостиницы (ныне сельскохозяйственный техникум) скромно занял угловой участок более выразительный дом, очевидно конца XVIII века. В трехэтажных частях дома только фасадные плоскости выполнены из кирпича. Боковые стены и фронтоны — деревянные, что придает сооружению особый колорит. На втором этаже дома одно время помещался известный в городе трактир. Но не проворные официанты и внушительная вывеска прославили этот дом, а скромная надпись: «Книжная лавка господина Палилова». Он был родственником крупнейшего русского издателя И. Д. Сытина и сделал немало для распространения книжного слова среди обывателей Галича.

Рис. 21. Галич. Один из старейших каменных домов города.

Отрезок улицы внутри земляных укреплений XV века застроен наиболее почтенными каменными зданиями. На местах княжеских и боярских дворов выстроились в ряд купеческие палаты и особняки административно-чиновничьего аппарата царской России. Деревянные заборы заменили каменные ограды, по верху истлевшей бревенчатой мостовой легли угловатые булыжники, на перекрестках вместо придорожных крестов появились керосиновые фонари — старая Успенская улица, которая вела к Успенской слободе, была переименована в Соборную. Много могли бы рассказать о жизни дорево-люционного Галича дома, стоящие на улице Свободы.

Рис. 22. Галич. Ул. Свободы. Бывший дом Свиньина.

Напротив Преображенского собора, на углу Советской улицы, красуется один из древнейших каменных домов Галича. Он принадлежал купцу Вакорину. Дом с наивным портиком, выглядящим почти как пародия на архитектурную классику, удостоился посещения его императорского величества. В осеннюю распутицу 1824 года Александр I, «обозревая восточные губернии, проездом из Кологрива и Буй изволил осчастливить и г. Галич». Император, отслушав торжественный молебен и откушавши в доме Вакорина, исполнявшего должность городского головы, по прошествии часа отбыл под колокольный звон дальше, по улице, которая из Соборной на этот раз превратилась в Романовскую. Это событие отмечено во всех дореволюционных изданиях о Галиче, но о самом здании, которое пережило и Павла, и Александра, и всех последующих русских самодержцев, ничего не оказано. Скорее всего, дом Вакорина строил местный зодчий, не имевший специальной выучки.

Мануфактурным и перчаточным королям Вакориным принадлежал и соседний дом (№ 21) по улице Свободы. Возможно, это результат деятельности того же самого доморощенного зодчего.

Через дом от вакоринских участков под № 25 прячется в зелени молодых деревьев изящная постройка. Типовая схема двухэтажного барского особняка на семь окон, с четырьмя пилястрами в центре, которую можно встретить почти в каждом провинциальном городке, несет печать незаурядного мастерства. Тонкий рисунок наличников, сочная лепнина капителей говорят о хорошем вкусе как исполнителей, так и заказчиков. Сотрудники Галичского музея считают, что дом принадлежал Свиньину — одному из культурнейших людей Галича.

В его доме часто бывал молодой Писемский, женившийся на дочери Свиньина. Очень вероятно, что строки из автобиографического романа «Люди сороковых годов»: «Дом в самом деле оказался отличнейшим; в се-нях пол был мозаик; в зале, сделанной под мрамор, висели картины» [13], – относятся к привлекшему внима-ние аристократическому особняку. Последним его владельцем был крупный торговец мануфактурой Сотников. Особый облик дома Свиньина, его индивидуальность хорошо ощущаются при сравнении и с аналогичным по композиции фасада зданием бывшей земской управы (улица Свободы, № 17).

Другую сторону Романовской улицы как будто специально отвели для просветительских учреждений.

В маловыразительном здании, занятом сейчас 4-й средней школой, в конце XVIII века было открыто первое учебное заведение Галича — Малое народное училище.

В 1803 году было построено Духовное училище. Классические доктрины с требованиями симметрии (вы-деления центра и закрепления углов), положенные в основу композиции учебно-воспитательного заведения, не лишили его архитектуру национального оттенка. В здании, архитектура которого соединила мудрость мыслителей эпохи Возрождения со свободомыслием русских зодчих времен Просвещения, должны были воспитываться проповедники основ самодержавия. Но далеко не все ученики провинциальной духовной школы стали носителями религиозных идей. Достаточно вспомнить труды по истории академика Ф. И. Успенского, который был воспитанником галичского училища.

За пределами кремля разрежается шеренга старых каменных зданий, и сгущаются ряды деревянных доми-ков, улица становится уютнее, теплее. Взор скользит по своеобразной выставке народного мастерства, бесконечные варианты наличников поражают любовным отношеием к делу, стремлением к красоте. Подчас даже трудно выделить какой-либо дом — эпоха спаяла в единое целое эту обычную улицу.

На фоне этих домов диссонансом звучат стилизованые под Древнюю Русь, нарочито красивые формы дома купца Каликина (ул. Свободы, № 49). Хозяева кожевенных заводов выстроили в предреволюционные годы себе еще один дом по последней столичной моде. Чуждо выглядят наличники с утонченной резьбой, напоминающей рисунки Билибина, крыша палаткой с большим гребнем, как гигантский пряник, и грубое слуховое окно, подобное зеркалу в неуклюжей раме стиля модерн.

Немало интересного можно увидеть и на других улицах Галича. На углу улиц Ленина и К. Цеткин стоит дом, аналогичный дому купцов Каликиных. Снова перед нами вариант понравившегося галичанам образцового проекта. На этот раз его использовал купец Парфенов. Всмотритесь внимательно в крыльцо соседнего деревянного дома, это тоже бывшее недвижимое имущество Парфеновых. Металлический навес выполнен в виде древнерусской бочки. Его решетка — настоящее произведение кузнечного искусства, как и железный петушок, сидящий на шесте, уподобленный сказочному золотому петушку, оберегавшему царство Гвидона. Галич уже в XVII веке был известен своими мастерами по обработке металла. Галичане Онуфрий Леонтьев и Терентий Онуфриев имели в стольном граде кузницы. На многоголосых ярмарках и рынках приволжских торговых городов славилось галичское железо и его огненные гефесты. Великая честь выпала на долю златокузнецов из Галича, которые наряду с прославленными мастерами из других городов были вызваны в 1652 году для изготовления окладов в Москву. И не каких-нибудь окладов, а для иконостаса самого Успенского собора в Московском Кремле.

Много погибло в Галиче художественных произведений Древней Руси. Еще в 1920-х годах, по словам про-фессора Некрасова, притвор Константино-Еленинской церкви представлял маленький музей икон новгородского письма XV—XVI веков [14]. Сейчас в помещении церкви размещается производство, а сам храм, построенный в 1754 году, нуждается в реставрации.

Не торопитесь покинуть Галич, убедившись, что в нем нет шедевров русского искусства! С городом, как и человеком, надо хорошо познакомиться, чтобы узнать его положительные и отрицательные стороны, чтобы понять его индивидуальность, ту неповторимость, которая отличает города, отмеченные чертами своей эпохи.

Рис. 23. Галич. Торговые ряды и пожарная каланча.

Вернитесь на базарную площадь, полюбуйтесь шириной тор-гового форума Галича, оцените циклопическую поступь его арок и колонн, поднимитесь на Поклонную гору, поглядите на озерную ширь, подойдите к пожарной каланче. Немного осталось городов с такими деревянными вышками, которые вызывают ассоциацию с пожарным обозом, лихо скачущим с бочками и ручным коромысловым насосом в сверкающих на солнце металлических касках во главе с брандмайором.

Перед тем как расстаться с Галичем, заберитесь под вечер на кремлевские земляные валы, прогуляйтесь по ним и помечтайте. Постарайтесь увидеть прошлое и оценить настоящее города, понять его своеобразную прелесть.

Не забудьте попрощаться с озером, спуститесь к нему по улице Долматова. Изумрудные берега с вековыми деревьями переходят в шуршащий ковер камыша.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 «Лаврентьевская летопись» — ПСРЛ, т. 1, вып. II, изд. 2, Л., 1927, стр. 464. В ряде источников документ датируется 1238 г., без учета того, что в Древней Руси началом года считалось 1 сентября.

2 См.: П. А. Раппопорт, Оборонительные сооружения Галича Мерьского. — «Краткие сообщения Инсти-тута истории материальной культуры», вып. 77, изд-во АН СССР, 1959.

3 «Балчуг» — татарское наименование городища — грязь, пустырь.

4 А. А. Титов. Летописец Воскресенского монастыря, что у Соли Галичской. — «Труды IV областного историко-археологического съезда в г. Костроме, в июне 1909 г.», Кострома, 1914.

5 См. указ. статью П. А. Раппопорта.

6 См. указ. статью П. А. Раппопорта. Встречается датировка крепости концом XV — началом XVI в.

7 Розмыслы — наименование инженеров на Руси в XVI—XVII вв.

8 Дьяк — греческое слово — служитель. В XIV— XVII вв. представитель правительственной администрации в Русском государстве.

9 Раздел написан по материалам писцовой книги г. Галича 1635 г.

10 Расположение башен — по схеме П. А. Раппопорта.

11 С. Сытин. Древний город Галич. М., 1905.

12 И. Беляев, Статистическое описание соборов и церквей Костромской епархии... СПб., 1863, стр. 69.

13 А. Ф. Писемский, Собрание сочинений, т. 5, М., 1959, стр. 173.

14 См.: А. Некрасов, Древности Галича Костромского, изд. Галичского отделения Костромского научного общества по изучению местного края, 1926.

15 См.: С. Агафонов, Некоторые исчезнувшие типы древнерусских деревянных построек. — Сб. «Архитектурное наследство». М., 1952, № 2.