Галич — ровесник Москвы. Он имеет большую и богатую событиями историю. Галичане прославили себя ратными подвигами в многочисленных сражениях за честь и независимость нашей Родины. Активно участвовали они в революционной борьбе с помещиками и капиталистами за установление и упрочение Советской власти. Значителен вклад галичан в строительство социализма и коммунизма в нашей стране. Наконец, из Галичского района вышло немало замечательных людей, выдающихся деятелей в самых разнообразных областях политической, хозяйственной и культурной жизни русского народа.
Взгляните на географическую карту нашей страны. Галич обозначен на ней маленькой точкой. Ныне он является центром Галичского района, который расположен в западной части Костромской области, на водоразделе двух левых притоков Волги — Костромы и Унжи. Территория района занимает 1628 квадратных километров.
Население города Галича по переписи 1959 года— 16,1 тысячи, сельской местности — 19,6 тысячи человек. Район находится в зоне умеренно континентального климата. Через район тянется холмистая гряда, особенно резко выраженная в его юго-восточной части. Все наиболее значительные реки района — Средняя, Шокшанка, Чёлсма, Едомша, Тёбза — текут на запад. Самой большой из них является Чёлсма (протяжение 36 кило-метров). Основной водоем — Галичское озеро, площадь которого 7235 гектаров.
Лесные массивы занимают около половины площади района. Хотя они относятся к хвойной полосе Советского Союза, однако ель и сосна составляют меньше половины лесов; большая часть их состоит из лиственных деревьев: березы, осины, ольхи.
На территории района встречаются замечательные по красоте картины природы, особенно по берегам Галичского озера и рек Чёлсмы, Тёбзы. С исторического «Шемякина холма» на Балчуге открывается чудесный вид на озеро и его окрестности. Особенно красив вид на длинную холмистую возвышенность на противоположном берегу озера, которая летом выглядит широкой зеленой лентой, а зимой — белой полосой.
Анатолий Васильевич Луначарский, посетивший Галич в 1919 году, долго любовался с «Шемякина холма» открывшимся перед ним видом и в восторге воскликнул: «Ну, чем не Швейцария!»
Замечательные виды открываются на долину реки Чёлсмы от деревень Крутцы и Федорково, а также на озеро, на самый город и его окрестности от села Умиленье. И таких мест, привлекающих любителей и ценителей красот природы, много в районе.
С древнейших времен была заселена человеком территория галичского края. На берегах Галичского озера ученые-археологи обнаружили остатки поселений первобытного человека эпохи неолита (нового каменного века!). Эти поселения существовали несколько тысячелетий тому назад, когда обитатели нашего края жили родовыми общинами и еще не знали металлов, а изготовляли орудия труда, главным образом, из камня. Большую коллекцию этих орудий можно видеть в Галичском краеведческом музее.
Весной 1836 года на северном берегу Галичского озера, около села Туровского, на холме «Заячья горка», крепостными крестьянами был вырыт из земли глиняный сосуд, наполненный медными и бронзовыми предметами древнего происхождения. Эта находка получила в археологии название «галичского клада». Предметы клада в настоящее время хранятся в Московском государственном историческом музее, Ленинградском Эрмитаже и Костромском краеведческом музее. А на месте находки в 1924 году выдающимся советским археологом профессором В. А. Городцовым были произведены раскопки, обнаружившие стоянку людей медно-бронзового века.
Однако медно-бронзовая культура не получила сколько-нибудь значительного развития в нашем крае, так как здесь не было месторождений меди и олова. А изделия из меди и бронзы попадали сюда издалека, вероятнее всего, с Урала. Они были редки и не могли поэтому вытеснить каменных орудий труда.
Другое дело — железная культура. Она выросла и развилась на базе местных болотных и озерных железных руд, которых много в долине Галичского озера. Стоянка людей железного века обнаружена была против села Умиленье, на песчаной дюне, расположенной на северо-западном берегу Галичского озера. Эта стоянка была открыта археологической экспедицией 1945 — 1947 годов, возглавляемой М. Е. Фосс. Раскопки здесь дали возможность выяснить и древнейший на севере нашей страны способ выплавки железа в глиняных сосудах, поставленных в горящие костры очажных ям (так называемый очажный способ).
Изучены были археологами так называемые «селища», открытые в деревне Быки и около деревни Чёлсма и относящиеся к более позднему времени. Раскопки селищ дали большое количество костей домашних и диких животных. Причем домашние животные явно преобладают— доказательство того, что, кроме рыбной ловли и охоты, древнейшие жители галичского края занимались и животноводством.
Таковы важнейшие археологические памятники первобытно-общинного строя в окрестностях Галича, характеризующие его предысторию.
В первое тысячелетие новой эры на территории лесного Заволжья, как и в восточной части междуречья Волги и Оки, обитало финно-угорское племя меря. Об этом говорят уже и письменные источники — русские летописи. «На Ростовском озере — меря, а на Клещине озере* — меря же», — сообщает летописец. Меря же обитала и на берегах Галичского озера. Помимо письменных источников, об этом свидетельствуют и своеобразные археологические памятники мерянской земли, так называемые родовые могильники. Наконец, об этом же говорит нам «язык земли» — явно неславянские названия многих речек, озер, местностей и селений нашего края (Вёкса, Кешма, Чёлсма, Шокша и другие).
*Так называлось в древности Плещеево озеро.
Начиная с IX века, в мерянскую землю двумя потоками — от Новгорода и Смоленска — двигались славянские переселенцы. На мерянской земле возникали славянские поселения и городки.
Таким же образом на берегу Галичского озера возник славянский город Галич. В отличие от южного Галича, расположенного на Днестре, летописцы называют его Галичем Мерьским, то есть мерянским, находящимся на мерянской земле.
О времени основания Галича точных данных не сохранилось.
Отец русской исторической науки В. Н. Татищев в своем летописном своде писал, что первые упоминания о Галиче Мерьском в летописях он стал встречать с княжения Юрия Долгорукого, то есть с середины XII века.
Однако это показание В. Н. Татищева нуждалось в проверке и подтверждении. Документальная же проверка оказалась невозможной, так как летописи, которыми он пользовался, сгорели во время пожара в его усадьбе. Оставалось выяснить этот вопрос с помощью археологии.
И вот летом 1957 года археологическая экспедиция Института истории материальной культуры Академии наук СССР под руководством П. А. Раппопорта произвела раскопки на древних галичских городищах. На Нижнем городище, расположенном по берегу озера и северо-западному склону Балчуга, найдены остатки славянской керамики XII века. Кроме того, найдены были обломки и более ранней керамики — XI века.
Все это дало возможность П. А. Раппопорту сделать вывод, что «очевидно, город Галич был построен в середине XII века на территории существовавшего уже до этого славянского поселения».
Так данные советской археологической науки подтвердили правильность показания В. Н. Татищева о возникновении Галича в середине XII века, то есть восемь столетий тому назад.
Раскопки 1957 года дали ответ и на вопрос о месте основания древнего Галича — это район Нижнего городища, через которое теперь проходит улица, и в наше время называемая Городищем. Здесь до сих пор можно видеть остатки земляных валов древней галичской крепости, сооруженной в XII столетии.
Первое упоминание о Галиче в летописях, сохранившихся до нашего времени, появляется сравнительно поздно — лишь в 1238 году. С этого момента дальнейшую историю города можно проследить уже на основании письменных источников.
Первое летописное известие о Галиче относится к моменту грозной опасности, нависшей над русской, землей в связи с татаро-монгольским нашествием.
Лаврентьевская летопись, излагая события февраля 1238 года, сообщает, что: «Татарове поплениша Володимерь и пойдоша на великого князя Георгия, окаянии ти кровопиицы, и ови идоша к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу на Городець, и ти плениша всё по Волзе доже и до Галича Мерьского... и взяша городов 14, опрочь слобод и погостов в один месяц февраль...»*
* Полное собрание русских летописей. Т. I, изд. 2-е, Ленинград, 1927, столбец 464.
Само собой разумеется, что Галич тогда разделил участь других русских городов, разоренных и сожженных врагом, несмотря на героическую оборону их защитников.
Разорив Галич в феврале 1238 года и обложив данью население, татары ушли отсюда и, по-видимому, долго не заглядывали в этот глухой лесной край.
Город между тем восстанавливался. Сюда приходили люди из часто посещаемых и разоряемых татарами мест. Жизнь здесь в то тревожное время была сравнительно спокойнее и безопаснее.
Поэтому уже через несколько лет после разорения 1238 года Галич оказался населеннее и богаче даже таких городов, как Кострома и Москва. Это можно видеть из следующих летописных данных. В середине 40-х годов XIII века великий князь владимирский Ярослав Всеволодович, отправляясь в Орду и не надеясь вернуться оттуда, в завещании своем распределил города княжества между своими сыновьями. При этом Галич он завещал своему среднему сыну Константину, а Москву и Кострому — младшим сыновьям Михаилу и Василию. Для оценки положения Галича это имеет немаловажное значение, так как в те времена у великих князей существовал обычай наиболее крупные и богатые города отдавать старшим сыновьям, а менее значительные — младшим.
Ярослав Всеволодович не вернулся домой — он умер 30 сентября 1246 года, отравленный в Орде. Великим князем владимирским стал его брат Святослав Всеволодович, который выполняя волю умершего, племянников своих «посади по городам, якоже бе им отец урядил Ярослав».
Таким образом, с 1246 года Галич стал стольным городом самостоятельного удельного княжества Галичского. А первый князь галичский Константин Ярославич — родной брат Александра Невского — стал родоначальником первой династии галичских князей, правившей в течение 117 лет, с 1246 по 1363 год. Преемниками Константина в Галиче летописи называют его сыновей Давида и Василия, затем его внука Федора и, наконец, последнего представителя этой династии — Дмитрия.
История первого Галичского княжества — один из самых темных периодов в прошлом Галича. Летописи не отмечают никаких событий во внутренней жизни города за это время. Не говорят они и о деятельности названных галичских князей.
Известный советский историк П. П. Смирнов объясняет это тем, что вышеназванные галичские князья «жили в самое тяжелое столетие после татарского разорения и мало себя проявили, сидя в своем удаленном и сравнительно тихом лесном городе».
В первой половине XIV века стремительно растет, усиливается и богатеет Московское княжество. Князь московский Иван Данилович Калита был уже настолько богат, что мог умножать свои владения путем покупки сел, городов и даже целых княжеств.
В числе городов, купленных Иваном Калитой, наряду с Угличем и Белозерском был и Галич. Причина, обстоятельства и условия его продажи неизвестны. Однако и после этой торговой сделки Галичем продолжали править местные удельные князья. Но уже не самостоятельно, а в качестве вассалов московского князя.
Зависимость от Москвы тяготила галичского князя, как и других удельных князей. Когда против Москвы выступил суздальский князь Дмитрий Константинович, претендовавший на великое княжение, то Дмитрий Галичский примкнул к нему. За эту измену Дмитрий в 1363 году был изгнан из своего удела московскими войсками, а Галичское княжество было присоединено к московским владениям.
На этом оборвалась история первого Галичского княжества.
Из исторических памятников данного периода, кроме упомянутого Нижнего городища, следует также назвать Заозерский Авраамиев монастырь. Он был основан в середине XIV века, при вышеупомянутом галичском князе Дмитрии, на высоком северо-западном берегу озера (теперь село Умиленье).
Из памятников местной письменности XIV века до наших дней сохранилось лишь рукописное евангелие 1357 года, известное в литературе под названием «Галичского евангелья». Оно хранится в Государственном историческом музее в Москве и является показателем высокого уровня письменности в Галиче XIV века.
Во вторую половину XIV века великое княжество Московское уже настолько усилилось, что возглавило борьбу русского народа за свержение ненавистного татаро-монгольского ига.
8 сентября 1380 года объединенные русские войска, руководимые московским князем Дмитрием Донским, одержали блестящую победу над татарскими полчищами Мамая на Куликовом поле. В исторической Куликовской битве в составе московской рати участвовали и галичане.
В 1389 году умер великий князь московский Дмитрий Донской. Своему старшему сыну Василию он завещал Москву и великое княжение, а второму сыну Юрию — Звенигород, а также Галич — «куплю деда своего» Ивана Калиты. «А сына своего благословляю князя Юрья своего деда куплею, Галичем со всеми волостями и с селы и со всеми пошлинами», — читаем мы в завещании Донского.
Так Галич снова стал стольным городом нового удельного княжества Галичского. А Юрий Дмитриевич, сын Донского и правнук Калиты, стал основателем второй династии галичских князей, которая правила городом около 60 лет (с 1389 по 1450 год). Представителями этой династии после Юрия Дмитриевича были его сыновья — Василий Косой, Дмитрий Красный и, наконец, Дмитрий Шемяка — последний галичский князь.
Из того, что Галич был отдан второму из четырех сыновей Донского, можно сделать вывод, что тогда он по своей населенности и богатству занимал одно из первых мест среди городов великого княжества Московского. Галичское княжество имело обширную территорию, расположенную по левым притокам Волги — Костроме (в ее верховьях), Унже и Ветлуге. В районе Соли Галичской были богатые соляные источники. Леса княжества изобиловали пушным зверем, а реки и озера — рыбой.
Позднее преемник Донского, великий князь московский Василий Дмитриевич отдал своему брату, галичскому князю Юрию Вятскую землю, примыкавшую с востока к Галичскому княжеству. Присоединение Вятки значительно усилило людские и экономические ресурсы Галича.
Золотая Орда к этому времени утратила свое былое могущество. Она слабела вследствие феодального раздробления и усобиц. Но потерпевшие поражения в этих усобицах татарские князьки возмещали свои неудачи путем грабительских походов на окраинные русские земли. В частности, участились набеги казанских татар на Галичское княжество и Вятскую землю.
Следует также отметить, что к концу XIV века коренным образом изменилась тактика военных действий. Тактику пассивной осады, господствовавшую в XII—XIII веках, сменила тактика штурма, поддерживаемого камнемётными машинами. В связи с этим старая галичская крепость, основанная в середине XII века (Нижнее городище), перестала отвечать требованиям надежной обороны.
Учитывая возросшую опасность со стороны казанских татар, а также особенности новой тактики, галичский князь Юрий Дмитриевич в конце XIV века заложил новую мощную крепость на вершине высокого холма, именуемого Балчугом. Строительство крепости (Верхнего городища) заняло не только последние годы XIV века, но, вероятно, и всю первую четверть XV века.
Это установлено было археологическими раскопками В. Н. Глазова в 1909 году и П. А. Раппопорта в 1957 году. Обе эти экспедиции на территории Верхнего городища обнаружили находки, относящиеся лишь к XIV—XV векам.
Галичане не ограничивались только заботой об обороне, а предпринимали и крупные наступательные действия против врагов русского народа.
Так, в 1396 году, отвечая на захват казанскими татарами Нижнего Новгорода, галичские войска, руководимые князем Юрием Дмитриевичем, вторглись в казанские земли. Три месяца они громили татарские отряды. После этого похода галичан казанские татары 30 лет не осмеливались нападать на Галич и его владения.
А когда в 1427 году большое войско казанских татар подошло к Галичу, то увидело новую, неприступную крепость на вершине Балчуга. Целый месяц враги осаждали город, но взять его не смогли. Причем успехом этой обороны галичане были обязаны только себе, так как князь Юрий Дмитриевич малодушно бежал из Галича, бросив его на произвол судьбы.
В 1429 году казанские татары снова повторили поход на Галич и снова не смогли овладеть им. «Приидоша татарове к Галичу, и града не взяша, а волости повоеваша», — говорит об этом набеге Софийская летопись.
Борьба продолжалась. Враги не раз еще подходили к Галичу, но никому из них и впоследствии не удалось овладеть его неприступной крепостью на Балчуге.
Но были тогда и такие враги, от которых не могли спасти стены самых мощных крепостей. Это— мор и голод. В 1420 году, например, «бысть мор силен на Костроме и в Ярославле, в Галиче, на Плесе, в Ростове... И тако вымроша, яко и жита бе жати некому...» В 1427 году летописи снова отмечают мор в Галиче. По данным историка С. М. Соловьева, со второй половины XIV века и до середины XV века мор повторялся приблизительно через каждые пять лет. Эпидемия обычно является спутницей голода, «а неурожаи и голодовки на Руси были явлениями довольно частыми», — пишет академик Б. Д. Греков.
XV век — это решающий период в истории образования централизованного Русского государства период объединения русских земель вокруг Москвы. Однако реакционно настроенные удельные князья пытались парализовать этот прогрессивный процесс и вернуть страну к временам феодальной раздробленности.
Во главе прогрессивных сил стояла Москва и её князь Василий Васильевич Темный. Реакционный лагерь возглавлялся галичским князем Юрием Дмитриевичем и его сыновьями — Василием Косым и Дмитрием Шемякой. «Обладая значительными материальными ресурсами и сохраняя известную обособленность (экономическую и политическую), Галичское княжество проявило ярко выраженный сепаратизм», — говорит историк К. В. Базилевич.
В 1425 году, когда умер великий князь московский Василий Дмитриевич и великокняжеская власть перешла к его десятилетнему сыну Василию Васильевичу, галичский князь Юрий Дмитриевич (брат умершего великого князя), претендовавший на великое княжение, отказался признать власть племянника и начал собирать свои войска, готовясь к борьбе.
Но Москва не хотела междоусобной войны. В Галич для заключения мира направлено было московское посольство во главе с митрополитом Фотием. Политическая обстановка этого времени была неблагоприятна для выступления галичского князя. Поэтому Юрий Дмитриевич вынужден был дать обещание «не искати княжения великого собою», а передать этот вопрос на решение хана Золотой Орды. Но «суд в Орде» в 1432 году кончился не в пользу Юрия: ярлык на великое княжение хан отдал его сопернику Василию Васильевичу.
Тогда в 1433 году галичский князь повел свои войска на Москву, и началась упорная, кровавая, полная драматических эпизодов феодальная война. Она протекала с переменным успехом. Весной 1433 года Юрий занял Москву и объявил себя великим князем, но ненадолго. Зимой следующего года войска князя Василия Васильевича «повоеваша и пожже» посад Галича и окрестные селения. Однако крепость на Балчуге им взять не удалось. Защитники ее «в городе отсиделися». А весной того же 1434 года Юрий второй раз занял Москву, но вскоре после этого скоропостижно скончался.
После смерти Юрия на великое княжение настойчиво претендовал его старший сын Василий Косой. Но, трижды потерпев поражение, он попал в плен к московскому князю и был по приказанию последнего ослеплен. На этом и кончилась короткая, но бурная политическая карьера Василия Косого.
После нескольких лет затишья междоусобная война разгорелась с новой силой в 40-х годах XV века.
Выступление реакционных феодальных сил возглавил галичский князь Дмитрий Шемяка. В феврале 1446 года Шемяка с помощью других удельных князей ночью захватил Москву. Был взят в плен и по приказу Шемяки ослеплен московский князь Василий Васильевич, который с тех пор стал называться Темным.
Однако в Москве Шемяка не удержался и вынужден был вернуться в Галич.
Война продолжалась. Галич превратился в оплот реакционных сил. Крепость на Балчуге спешно усиливалась. На ее стенах устанавливались пушки. Собирались новые войска.
Против Шемяки к Галичу двинулся со своей армией Василий Темный. Командование войсками он поручил воеводе Оболенскому.
В январе 1450 года у стен галичской крепости произошла последняя, решающая битва московской армии с войсками Шемяки. Галичский князь «стоаше на горе под городом со всею силою... Воеводы же великого князя поидоша с озера к горе, опасаася, понеже бе гора крута, и выправяся ис тех врагов, взыдоша на гору и пойдоша к ним... И бысть сеча зла», — говорит летописец.
Битва кончилась полной победой московских полков. Шемяка бежал в Новгород Великий, где впоследствии был отравлен (1453 год). Но московское войско и на этот раз не взяло крепости на Балчуге. «Город затворился» и сдался только после переговоров с Василием Темным.
Многолетняя феодальная война закончилась полной победой Москвы над силами реакции. А Галич и его земли с 1450 года прочно и уже окончательно вошли в состав московских владений под названием Галичского уезда. С этого времени Галич стал управляться наместниками великого князя московского. Позднее в Москве для управления городом и его землями был создан особый приказ, называвшийся «Галицкой четью».
Обширная территория Галичского уезда впоследствии разделена была на большие районы, или осады: Солигаличскую, или Усольскую, Чухломскую, Судайскую, Парфеньевскую, Кологривскую и Унженскую. Центром каждой осады был укрепленный городок, за стенами которого укрывалось окрестное население во время набегов казанских татар. Жители удаленных от городков местностей скрывались от врагов в лесных засеках.
А грабительские набеги казанских татар на северовосточные русские земли особенно участились во второй четверти XV века, когда образовалось Казанское ханство. Русские летописи второй половины XV и первой половины XVI веков буквально пестрят упоминаниями об этих набегах. Причем казанцы не только грабили и жгли селения, но и захватывали людей в плен для продажи их в рабство на невольничьих рынках Востока.
«Низовская земля вся, Галич, и Устюг, и Вятка, и Пермь от казанцев запусте», — свидетельствует летописец.
Известен, в частности, набег казанцев на Галич в 1467 году. Однако положение Галича к этому времени существенно изменилось. Он уже не был теперь обособленным удельным городом, который при нападении врагов мог рассчитывать только на свои собственные силы. Теперь за спиной его стояло все Русское государство.
Великий князь московский Иван III (сын Василия Темного!) использовал это нападение на Галич как повод для начала широких наступательных действий против Казанского ханства. В декабре 1467 года в Галиче было собрано большое московское войско. В сильные морозы лесным бездорожьем оно за месяц дошло до Казанского ханства и достойным образом наказало татарских хищников за разорение русских земель.
С этого момента Галич становится одним из опорных пунктов Москвы в ее борьбе с Казанским ханством. Но разбойничьи набеги татар на галичские земли не прекращались. Казанцы неоднократно разоряли галичские волости. В 1522 году они напали на Унжу, в 1532 году —на Соль Галичскую, в 1535 году — на Галич, в 1538 году — на Судай, в 1540 году — на Галичскую волость, в 1547 и 1549 годах — снова на Галич и т. д. «Едва ли какой другой город из всех городов костромского края потерпел от набегов казанских татар столько, сколько Галич», — писал историк нашего города В. А. Самарянов. В этой обстановке ожесточенной борьбы с казанцами в Галиче создается новая, третья по счету, крепость, расположенная в центре современного города, на берегу реки Кешмы. Что же заставило галичан забросить неприступную когда-то крепость на Балчуге (Верхнее городище) и с огромной затратой сил и средств строить новую крепость?
П. А. Раппопорт, проводивший в 1957 году сравнительное изучение всех трех галичских крепостей, утверждает, что «резкие изменения, происходившие в развитии русского военно-инженерного искусства во второй половине XV века, привели к необходимости построения в Галиче новой, более современной крепости... соответствующей тактическим требованиям огнестрельной техники».
Старая крепость на Балчуге явно не годилась для применения крепостной артиллерии. Это показал неудачный опыт Шемяки уже во время битвы 1450 года под Галичем, когда пушки галичского князя не могли поразить московское войско, поднимавшееся к городу по оврагам. (Пушки Шемяки «не убиша бо никого же», — записал тогда летописец).
Таким образом, крепость на Балчуге в военном отношении устарела. А когда частый гость старых русских городов — пожар — уничтожил во второй половине XV века деревянные укрепления Верхнего городища, то их не стали восстанавливать.
Третья галичская крепость сооружалась в конце XV и в начале XVI веков по инициативе Московского правительства как опорный пункт Москвы для борьбы с Казанским ханством. Планировка и конструкция земляных оборонительных укреплений новой крепости характерны для московских крепостей того периода.
Мощные земляные валы и остатки рвов (городские пруды) этой крепости сравнительно хорошо сохранились до нашего времени.
В Галичском и Костромском уездах в это время укреплялись и другие старые города. Кроме того, ставились новые города для защиты населения от набегов татар: в 1536 году поставлены Буй, Любим, Судай, в 1546 году — Кадый и другие.
Только взятие Казани Иваном IV в 1552 году положило конец кровавой войне и подвело итог более чем трехвековой борьбе галичан с татаро-монгольскими хищниками.
Проводя политику укрепления централизованного аппарата власти и создавая себе надежную опору для борьбы с реакционным боярством, царь Иванов 1550 году отобрал из провинциальных дворян и детей боярских 1000 человек. Этим «тысячникам» в дополнение к их прежним земельным владениям даны были лучшие земли в окрестностях Москвы. Среди «тысячников» было 19 галичских дворян и детей боярских.
Через 15 лет, в 1565 году Иван IV отобрал еще тысячу дворян и детей боярских, но поместил их уже не под Москвой, а, главным образом, в замосковных уездах Галичском, Костромском и других.
Взятие Галича и его уезда в опричнину привело к выселению местных вотчинников и дворян, предки которых служили еще галичским князьям. Место их заняли царские опричники. Одновременно уничтожены были последние следы местного сепаратизма и еще больше упрочена связь Галичской земли с Москвой.
Следует, однако, подчеркнуть, что в громадном по размерам Галичском уезде XVI века дворянских усадеб было мало. Здешние крестьяне в подавляющем большинстве своем были «черносошными». Они жили на так называемых черных землях, которые принадлежали не отдельным помещикам, а всему феодальному государству.
В конце XVI и в начале XVII веков Русское государство переживало тяжелый экономический и социальнополитический кризис. Этим решили воспользоваться польские паны для порабощения и ограбления русского народа. Они выдвинули самозванца Лжедмитрия I, который выдавал себя за чудесно спасшегося сына Ивана IV — царевича Дмитрия. Московское же правительство объявило, что самозванец является беглым монахом Григорием Отрепьевым, происходившим из галичских детей боярских.
В конце 1604 года Лжедмитрий I с польским войском вторгся в пределы Русского государства. С помощью польских панов и русских бояр-изменников он в июне 1605 года захватил Москву и царский престол. А через одиннадцать месяцев, в мае 1606 года, он был уже свергнут и убит восставшими москвичами. Что касается сопровождавших его польских шляхтичей, то они частью были перебиты, частью пленены и сосланы в заключение в Ярославль, Галич, Кострому, Вологду и некоторые другие города. В Москве образовалось боярское правительство Василия Шуйского.
Потерпев неудачу в попытке укрепить на московском престоле Лжедмитрия I, польские паны осенью 1607 года выдвинули второго самозванца. Лжедмитрий II, осадив Москву, разбил свой лагерь невдалеке от нее, в селении Тушино, за что его прозвали «тушинским вором».
Из Тушина польские интервенты начали наступление на север Московского государства с целью захвата его и ограбления . Русская армия находилась тогда в осажденной Москве. На севере не было войск, способных дать отпор захватчикам. Действуя против захваченного врасплох мирного населения, интервенты в короткий срок овладели обширным и богатым севером Русского государства. В числе других северных городов под властью захватчиков оказался и Галич.
На оккупированных врагами землях начался безудержный разгул грабежа, всяческих бесчинств и насилий над русскими людьми.
Ответом на это было народное восстание против захватчиков.
Первым на севере восстание поднял Галич. Оно вспыхнуло в ноябре 1608 года.
В городе было организовано большое ополчение — «собрание великое ратных людей». В это ополчение из Галичского уезда восставшие решили мобилизовать «с сохи* по сту человек», причем половина их должна быть на конях, а другая половина — пешими. Кроме того, многие шли в ополчение добровольцами («сами охотно идут головами»). Для охраны родных мест проводилась вторая мобилизация: «по 50 человек с сохи».
* Соха — единица государственного поземельного обложения в Русском государстве XVII в. Для служилого землевладения соха составляла 800 четвертей (около 400 десятин). В «черносошных» волостях соха равнялась 500 четвертям (около 250 десятин).
Таким образом, подавляющее большинство взрослого мужского населения Галичского уезда выступило с оружием в руках на борьбу с интервентами.
Не ограничиваясь этим, город Галич разослал по северным городам своих гонцов с грамотами, в которых призывал русских людей повсюду подниматься на борьбу с тушинцами, создавать ополчения и собираться к Галичу с «зельем» (порохом) и «нарядом» (пушками).
Призыв галичан нашел горячий отклик. Народное восстание против захватчиков быстро распространялось по всему северу Русского государства. Восстали Кострома, Устюг, Вологда, Тотьма, Каргополь, Белоозеро и другие северные города. Не дожидаясь прихода подкрепления из этих городов, галичское ополчение двинулось к Костроме. Здесь оно объединилось с костромским. Соединенные силы галичан и костромичей направились к Ярославлю.
Следует отметить, что социальный состав галичского ополчения был крайне пестрым. Оно состояло из детей боярских, дворян, посадских людей и крестьян, главным образом, черных волостей. Причем крестьяне составляли большинство в ополчении.
Социальная неоднородность ополчения сказалась, когда оно приблизилось к Ярославлю.
В начале декабря 1608 года в тушинском лагере было получено известие о восстании галичан. Против восставших тушинцы направили большой карательный отряд пана Лисовского, который вскоре занял Ярославль.
Это, должно быть, стало известно детям боярским из галичско-костромского ополчения, когда последнее стало подходить к Ярославлю. Здесь они изменили делу восстания и перешли на сторону Лисовского.
При этом предатели пытались захватить с собой пушки народного ополчения («наряд галицкой вогняной начали отнимати»). Однако их замысел не удался. Крестьяне и посадские люди отбили эту попытку изменников и удержали пушки в своих руках. Но зато ополченцы вынуждены были бросить свои обозы («коши и запасы свои пометали»).
После измены детей боярских и потери обозов ополчение вынуждено было отступить к Костроме. Его преследовал карательный отряд Лисовского, пополнившийся изменниками. Под самой Костромой каратели настигли отступавших.
Началось сражение. В этот момент дворяне и дети боярские, остававшиеся в Костроме и также перекинувшиеся на сторону врагов, нанесли ополчению предательский удар в спину. Народное ополчение было разбито.
«...И воры нас и дети боярские многих крестьян на Костроме побили, и наряд галицкой взяли, а иные наши ратные люди разбежались врознь», — говорили об этом поражении ополченцы.
Карательный отряд Лисовского занял Кострому и сжег костромской посад за участие его жителей в восстании. После этого Лисовский двинулся на Галич. Мстя за восстание галичан, интервенты сожгли город, окрестные села и деревни. Многие галичане были перебиты. Но большинство их укрылось в лесных засеках или ушло на север, в сторону Тотьмы и Вологды.
Считая восстание галичан ликвидированным, Лисовский возвратился в Тушино.
Но едва только каратели оставили галичский край, как галичане вышли из лесных засек, и восстание вспыхнуло с новой силой. Снова проведена была мобилизация в ополчение. Пришли хорошо вооруженные подкрепления из северных городов. К концу февраля 1609 года в Галиче сформировалось новое мощное ополчение. В его ряды народ уже не допускал больше ни дворян, ни детей боярских. Ополченцы дали клятву «битися до смерти».
Началось снова восстание и в Костроме. Восставшие осадили Ипатьевский монастырь, «в котором заперся со своими людьми ставленник «тушинского вора» воевода Вельяминов.
В марте 1609 года пятитысячный отряд галичан, возглавляемый Иваном Кологривцем, подошел к Костроме и принял участие в осаде Ипатьевского монастыря. В 1611 году воины-галичане находились в рядах ополчения Прокопия Ляпунова. А позднее галичский отряд, руководимый Петром Мансуровым, влился в нижегородское ополчение Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского. В составе его галичане принимали активное участие в октябрьских боях 1612 года за освобождение Москвы от польских интервентов. С исключительным упорством и мужеством, как и весь русский народ, боролись галичане с польскими захватчиками.
Следствием польской интервенции начала XVII века было запустение Галича и его уезда. По подсчетам профессора П. П. Смирнова, за годы интервенции количество дворов и населения в Галиче сократилось приблизительно в шесть раз.
Правда, люди постепенно возвращались в родные места. Население Галича стало заметно увеличиваться. Но даже в 1628 году, судя по писцовой книге за этот год, в городе из 667 дворов 211 было пустых. «А жильцы тех дворов померли, а иные разошлися безвестно от долгов и бедности».
На посаде города только 38 дворов «молодших людей» с населением в 43 человека были отнесены к тяглому населению, то есть способному нести государственные повинности. «А лутших и средних (то есть более или менее богатых — Л. Б.) посадских людей в Галиче на посаде нет; а которые лутшие люди были и те взяты в гостиную и суконную сотню (в Москву—Л. Б.), а иные померли».
Даже внутри здешней крепости, где жили, главным образом, бояре, дворяне и дети боярские, из 70 дворов 30 было пустых. Такую картину представлял Галич в 1628 году.
Прошла еще четверть столетия, и только в середине XVII века Галич по своим размерам и населенности стал приближаться к уровню, на котором он стоял накануне польской интервенции. Но он далеко отстал от Костромы, которая в середине XVII века имела в 2,5 раза больше дворов, чем их было в Галиче.
Роли Галича и Костромы переменились.
О материальном и правовом положении галичан в XVII веке свидетельствуют материалы по истории рыбной ловли в Галичском озере.
Рыболовецким промыслом издавна занималась значительная часть местных посадских людей. Их право ловить рыбу в Галичском озере, в верховьях Вексы и в речках, впадающих в озеро, было закреплено за ними особыми жалованными грамотами Московского правительства.
Но за это право «галичские посадские люди, рыбные ловцы» должны были платить царскому правительству большой оброк. Правительство, не считаясь с тем, что галичане в начале XVII века были совершенно разорены польскими интервентами, из года в год увеличивало размеры оброка. Оно действовало, очевидно, по принципу: «стриги плательщика, яко овцу, не давай ему обрасти».
Например, сразу после разгрома польской интервенции, в 1613 году оброк был равен сумме в 61 рубль 7 алтын и 2 деньги. А в 1624 году он вырос до 154 рублей 14 алтын и 1 деньги. За одиннадцать лет он увеличился в два с половиной раза!
Кроме денежного оброка, галичские рыбаки лучшую рыбу поставляли на царский стол. Затем они должны были одну шестую часть улова рыбы отдавать галичскому соборному причту — «протопопу с братьею». Одна двадцатая улова шла «к пречистой богородице — в Поисин монастырь». Галичский воевода получал «наместничи две доли». Боярину Борису Морозову рыбаки платили 47 рублей и т. д.
Нужно учитывать также, что, кроме всего вышеперечисленного, рыбаки вместе с остальным посадским населением города платили и всякие другие подати и несли натуральные повинности. В челобитной за 1624 год читаем, что «они, рыбные ловцы, живут в Галиче на посаде и государевы четвертные доходы и оброчные и ямские деньги и стрелецкие хлебные запасы платят с галичскими посадскими людьми равно, а в государевых службах бывают по вся годы... А иного промысла за ними нет».
Право галичских рыбаков на рыбную ловлю в озере и реках, несмотря на царские жалованные грамоты, постоянно нарушалось. На озере хищничали княжеские и боярские люди и монастырские приказчики, не платя, конечно, никакого оброка.
Особенно опасным противником рыбаков был владелец села Михайловского царский стольник князь Иван Андреевич Голицын, претендовавший на рыбные угодья по речкам Шокше и Средней. Когда в 1622 году рыбаки выехали на рыбную ловлю в речке Средней, приказчик Голицына, собрав большую толпу своих людей, напал на них и устроил настоящее побоище: один из рыбаков был подстрелен из пищали, другой — из лука, третьего изрубили саблей, двое пропали без вести, как в настоящем сражении. Остальные были «избиты и ограблены донага, так что с ознобу и побоев остались чуть живы».
В 1630 году новый владелец села Михайловского князь Семен Васильевич Прозоровский по примеру своего предшественника начал «вступаться сильно в эти ловли, бить и грабить рыбаков».
Постоянно нарушали права рыбаков и другие помещики, например владельцы села Марфинского Племянниковы и села Туровского — Перелешины.
Много раз посылали рыбаки своих гонцов в Москву с челобитными, но толку от их жалоб было мало.
После польской интервенции начала XVII века резко изменилось положение и галичских крестьян. Правительство царя Михаила Романова предприняло раздачу земель для награждения бояр и «служилого люда», участвовавших в борьбе с интервентами или оказавших важные услуги новому правительству. «Эта раздача,— писал академик Ю. Готье, — тяжелым бременем легла и на черные земли Галичского уезда и привела к быстрому и полному их исчезновению».
Основная масса чёрных земель в уезде была роздана в 1619—1620 годах. С этого времени черносошное крестьянство нашего края было закрепощено, отдано под власть помещиков и родовитых бояр — Ромодановских, Шереметьевых, Мстиславских, Шейных, Урусовых и других.
Щедро наградил царь бояр и помещиков. А галичские крестьяне, первыми на севере поднявшие знамя борьбы против польских захватчиков и сражавшиеся за независимость родины, были закрепощены.
Не удивительно, что они ответили на закрепощение побегами от своих владельцев. Причем из года в год количество побегов все возрастало. Об этом свидетельствуют бесчисленные жалобы галичских дворян и детей боярских царскому правительству.
Характерна в этом отношении челобитная галичских помещиков от 1657 года, адресованная царю Алексею Михайловичу. В ней говорится, что в то время, когда дворяне были на царской службе, «люди наши и крестьяне домишка наши разграбили, животы и пожитки наши побрали и сами от нас, холопей твоих, разбежалися и, побежав, домы свои пожгли... А мы, холопи твои, коли излучимся в разореных своих домишках, и, увидав их побег, и за ними сами в погоню ездим и людишек своих посылаем, и те наши беглые люди и крестьяне нас, холопей твоих, и людишек наших и крестьянишек до смерти побивают, стреляют из луков и пищалей. ...
А где мы беглых своих людей и крестьян догоним... и те наши люди и крестьяне с нами бьются до смерти».
Вышеприведенный документ дает яркую картину событий, происходивших в галичской деревне середины XVII века. Он свидетельствует также о том, что почва для крестьянского восстания в Галичском уезде была уже подготовлена.
В 1670 году до галичского края докатился слух о восстании Степана Разина на Волге. Заволновались крестьяне.
В начале ноября 1670 года на Ветлуге появился посланный Разиным на север казачий атаман Илья Иванович Пономарев. Под его руководством в восточной части Галичского уезда вспыхнуло и разгорелось восстание. Пономарев организовал из крестьян отряд в 370 человек, который начал громить вотчины и поместья и «по мирской сказке», то есть по указаниям крестьян, истреблять дворян и боярских приказных людей. «И побивает де тот вор Илюшка с чернью дворян и прикащиков», — сообщали о действиях Пономарева в донесении царю местные воеводы.
С целью поднять на восстание большие массы крестьянства Пономарев начал энергично распространять среди крестьян свои «прелестные письма», то есть воззвания. Интересно отметить, что читать эти письма на крестьянских сходах и сборищах он обязывал духовенство и земскую администрацию, учитывая, что их представители были зачастую единственными грамотными людьми в деревне. И многие попы, и земские старосты не смели отказываться, ибо боялись суровой кары атамана (он грозил, что нерадивых «срубит»). Большей частью не столько за совесть, сколько за страх принимали они участие в повстанческой агитации. «Целовальник Семенов, — читаем мы в материалах допросов, — от вора Илюшки... принял воровское письмо, а земской староста Тараско Григорьев вместо бирюча на Унже... кликал клич, а чел де то воровское письмо с Унжи посадской макарьевской поп Тимофей...»
«Прелестные письма» Ильи Пономарева имели огромный успех среди галичских крестьян. Восстание разгоралось. В Москву полетели сообщения об этом испуганных местных воевод.
Сам царь Алексей Михайлович забил тревогу и обратился к мятежному населению Галичского уезда с увещеванием: «И ныне ведомо нам, великому государю учинилось, — писал он, — что в Галицком уезде, в Ветлужской волости, по погостам вор и изменник казак Илюшка Иванов рассылает воровские прелестные письма, а вы им верите...»
Царь не ограничился, конечно, одним увещеванием. Галичский воевода Семен Нестеров получил из Москвы приказ о немедленной ликвидации восстания с помощью вооруженной силы. Хотя главные силы Разина были уже разбиты под Симбирском, но восстание галичских крестьян крайне беспокоило царя, ибо, по выражению одного историка, «из Илюшки мог вырасти новый Стенька».
Отряд Пономарева, значительно выросший, потерпел около Макарьева поражение от войск царского воеводы Нарбекова и отступил к Унже. Но он, однако, не был разбит. В отряде осталось еще 400 конных и 300 пеших бойцов. Он двигался на север, от Унжи к Судаю. В Галиче «против воровских людей Илюшки с товарищами... свинцу издержано сеченых пуль пять гривенок» (фунтов) — читаем мы в отчете местного воеводы.
Затем отряд Пономарева осадил Судай. Руководить осадой Пономарев оставил старшину отряда Мирона Федоровича Мумарина, а сам с девятью людьми на пяти подводах отправился к Тотьме «для подзору и проведывания про ратных людей и ружья». В связи с наступлением зимы он рассчитывал отвести свой отряд на север, чтобы там скрыться от царских войск и переждать зиму.
Но план этот не удался. 11 декабря 1670 года на глухой лесной дороге под Тотьмой Пономарев был пойман отрядом тотемского воеводы Ртищева. В описи вещей, отнятых у Пономарева при аресте, значится и «знамя воровское пестрядильное красное». (Значит, у восставших галичских крестьян уже в то время были красные знамена).
Тотемский воевода Илью Пономарева и его товаришей приказал «пытать накрепко и огнем жечь». А 12 декабря 1670 года Илью Ивановича Пономарева повесили у Тотьмы, на берегу реки Сухоны.
Но галичские крестьяне не верили в смерть своего атамана и ждали его возвращения. Поэтому воевода С. Нестеров просил М. Ртищева привезти в Галич мертвое тело Пономарева для опознания его участниками восстания. Получив труп атамана, С. Нестеров на торговой площади города снова повесил его и прикрепил к виселице доску с изложением «вины» атамана. Многие участники восстания были казнены в Галиче, Чухломе и других местах.
Что же касается М. Ф. Мумарина, то он от «Судаева городка» дошел до Великого Устюга, где его поймали и отправили в Москву с несколькими его помощниками.
Так подавлено было разинское движение в Галичском уезде.
В начале XVIII века в связи с длительной войной России против Швеции стал невыносимо тяжел для крестьян гнет государственных налогов, пошлин, натуральных повинностей, рекрутских наборов и наборов «работных людей» на постройку Петербурга, флота, каналов и т. д. Крепостные крестьяне, кроме того, подвергались усиленной эксплуатации со стороны своих помещиков. С крестьян в это время буквально «драли три шкуры».
Положение осложнялось еще и частыми неурожаями, следствием которых был голод в деревне.
В результате всего этого крестьяне галичского края, как и всей страны, быстро разорялись.
Первоначальной формой протеста крестьян против феодального гнета и разорения было, как и в XVII веке, массовое бегство их из родных мест, бегство от платежей и повинностей. Крестьяне бежали буквально «куда глаза глядят», во все стороны и «в татары и башкиры, а иные и на польский рубеж».
Осенью 1707 года на Дону под руководством атамана Кондратия Булавина началось новое народное восстание. С поразительной быстротой восстание перекинулось с юга на север и «заколыхало всем государством». Через несколько недель после начала «бунта» на Дону в ряде северных городов и уездов начинается крестьянское движение. Оно вспыхивает «в Бежецком верхе, Угличе, Пошехонье, Вологде и иных городах». Наиболее крупные размеры движение приобретает в районе Бежецкого верха. Сюда «для сыска воровских людей» (так на языке господствующих классов назывались повстанцы) правительство царя Петра I только за последние недели 1707 года вынуждено было дважды посылать карательные отряды.
Командовавший вторым отрядом карателей капитан Загульский в своем донесении пишет, что «воровские люди» в районе Бежецка оказались «Новоторжского и Галицкого уездов помещиков люди и крестьяне».
Как же галичские крестьяне оказалжь в районе Бежецка , отстоящего о т Галича более чем н а 300 километров? Вероятнее всего, что это — бежавшие от своих помещиков «на польский рубеж». Застигнутые в дороге вестью о восстании, они немедленно примкнули к нему и стали его активной силой там, где их застало это известие.
В начале 1708 года крестьянское восстание начинается и в Галичском уезде. Причем наиболее активный характер оно имело в восточной части уезда, по Унже и Ветлуге, то есть как раз там, где 37 лет назад действовал отряд разинского атамана Ильи Ивановича Пономарева.
Повстанческие отряды здесь возглавлял атаман Гавриил Старченок. Правда, основным районом действий его отрядов было Приволжье, но, поднимаясь вверх по Унже и Ветлуге, некоторые из них проникали и в Галичский уезд. Так, унженский воевода Никита Сатин в донесении правительству сообщал, что «в июле 21 дня (1708 г.—Л. Б.) приезжали на Унжу воры и приказную избу разбили и многие дела в приказной избе порвали, денежную казну взяли и из тюрьмы колодников распустили...»
Местные помещики и приказчики бояр Ромодановского и Лопухина сформировали отряд для борьбы с повстанцами. Но «они, воры (то есть повстанцы — Л. Б.) наступили на них боем и стали из ружья стрелять и копьями колоть и многих убили и ранили... а ныне стоят в Ветлужской волости и чинят многое разорение».
Вокруг Галича крестьяне также поднялись на борьбу и громили усадьбы своих господ.
Несколько позднее в Галичском уезде против вотчинников действовал повстанческий отряд другого булавинского атамана — Сеченого.
Во время булавинского восстания, в 1708 году, с целью усиления местной власти Петр I разделил страну на восемь губерний. Галич с его уездом при этом вошел в состав Архангелогородской губернии.
В 1719 году царь разделил Россию на 50 провинций. В числе их была образована и Галичская провинция, а Галич стал ее главным городом. В состав Галичской провинции вошли районы таких городов, как Чухлома, Соль Галичская, Парфеньев, Кологрив, Унжа и Судай.
Этот обширный край вместе с Поморьем являлся житницей, откуда черпались средства и люди в период Северной войны 1700—1721 годов. К концу этой войны в связи с очередным неурожаем Галичская провинция была совершенно разорена. Население ее сократилось настолько, что Галич после 1725 года в течение нескольких лет не поставлял рекрутов.
Потребовалась четверть века, чтобы восстановить сельское хозяйство края до уровня, на котором оно находилось к началу XVIII столетия.
С середины XVIII века в галичском крае быстро развиваются отхожие промыслы, возникшие еще в XVII столетии. Галичские крестьяне уходят в большие города на строительные работы, главным образом, в новую столицу России — город Петербург. Поэтому позднее галичских отходников дома стали называть не иначе как «питерщиками».
Широкое развитие отхожих промыслов в галичском крае, как и во всей северной лесной полосе России, объясняется тем, что крепостной труд на здешних ма-лоплодородных землях давал ничтожный доход дворянству. Поэтому помещики постепенно переводят крепостных крестьян с барщины на денежный оброк. Чтобы заработать деньги для уплаты оброка, крестьяне вынуждены были уходить на отхожие промыслы. Они работают в городах плотниками, печниками, кровельщиками, малярами, стекольщиками и т. д. Питерщики в совершенстве овладели многими строительными профессиями. По единодушному свидетельству местных источников «галичане приобрели славу лучших плотников в России».
Отхожие промыслы способствовали повышению культурного уровня как самих питерщиков, так и их родных деревень, в которые через отходников проникали элементы городской культуры.
Но отвлечение мужской рабочей силы в города да еще в самое горячее время полевых работ отрицательно сказалось на состоянии сельского хозяйства в галичском крае. Происходит сокращение пашни, поля зарастают кустарником и лесом. Техника хозяйства застывает на уровне XVII века (трехполье и косуля).
Развитие отхожих промыслов в Галичской провинции имело еще одно важное следствие.
Отходники, работая подолгу в больших городах, вдалеке от своих помещиков, узнали преимущества более свободной жизни. И поэтому им особенно тяжело было переносить господский произвол и насилия, когда они возвращались домой. Именно в среде отходников чаще всего рождался гневный протест против крепостного права.
В 1760 году помещик капитан Тараканов обратился в сенат с жалобой на то, что крестьяне его Галичской вотчины села Егорьевского с деревнями «его не слушают, доходов никаких не платят и посланных людей в деревню к себе не впускают». По распоряжению правительства в названную вотчину была послана воинская команда для приведения крестьян в повиновение крепостнику.
В 1762 году большие волнения помещичьих крестьян Галичского уезда были вызваны слухами о том, что вслед за освобождением дворян от обязательной службы последует и освобождение крестьян от крепостной зависимости. Снова в уезд были направлены войска.
А когда на Яике и Волге началась крестьянская война под руководством Емельяна Пугачева и слухи о ней в 1774 году дошли до Галича, помещики и чиновники серьезно забеспокоились. «На опасный случай» в городах Галичской провинции были увеличены запасы пороха и свинца. Дворяне вооружались. Не без основания они опасались нового разгрома своих усадеб крепостными людьми.
Но пугачёвское движение не докатилось до костромского края. Однако отдельные факты выступлений галичских крестьян в этот период все таки имели место.
Крестьяне сожгли усадьбу известного своей жестокостью галичского помещика Кондрата Готовцева. Огонь уничтожил и тюрьму для крепостных, устроенную в подвалах барского дома, и застенки, где крепостные подвергались самым изощренным пыткам и истязаниям.
После подавления крестьянской войны, руководимой Е. Пугачевым, правительство Екатерины II, чтобы укрепить диктатуру дворянства, решило дать провинциальному дворянству средства для ликвидации крестьянских движений в самом начале их. С этой целью в 1775 году правительство разделило страну на 50 губерний, а губернии — на уезды.
В связи с этим в 1778 году было образовано Костромское наместничество, переименованное в 1797 году в губернию. А Галич стал уездным городом Костромской губернии.
В 1781 году правительство Екатерины II утвердило генеральный план Галича. До этого город застраивался вокруг кремля без всякого плана, стихийно, беспорядочно. Поэтому улицы города были узкие, кривые, ломаные, часто обрывавшиеся тупиками. План 1781 года намечал расширить и выпрямить улицы, а там, где это было невозможно, проложить новые, прямые улицы, образовать площади и т. д. В генеральном плане последовательно проводился принцип разделения города на центральную часть, где намечалось строительство административных, общественных и торговых зданий, частных каменных домов дворянства и купечества, и на предместья, где предполагалась деревянная жилая застройка неимущих социальных групп. План предусматривал строительство каменного гостиного двора вокруг площади.
Реализация генерального плана потребовала многих десятилетий. Причем до конца она так и не была доведена.
Галичский уезд, образовавшийся в 1778 году, после закрытия Галичской провинции, по своей площади был в несколько раз меньше последней (на территории бывшей Галичской провинции было открыто семь уездов).
Из всех уездов Костромской губернии Галичский уезд вплоть до реформы 1861 года выделялся наибольшим количеством помещиков. Лишь немногие из них, более богатые и знатные, жили в Петербурге и Москве, поручив управление своими усадьбами бурмистрам и старостам. Основная же масса помещиков постоянно проживала в своих поместьях, занимаясь сельским хозяйством и управляя крепостными людьми.
О характере «управления», о фактах помещичьего произвола говорят нам многочисленные документы.
В этом отношении заслуживает особого внимания архив Староторжского женского монастыря. В нем содержится ряд сведений о местных салтычихах, заключенных в упомянутый монастырь за жестокие расправы с крепостными крестьянами.
В одном из документов этого архива читаем: «По указу Костромской духовной консистории от 19 декабря 1795 года препровождается для церковного покаяния подпоручица Анна Рудина за неумеренные побои крепостной жонки Афросиньи Петровой, неумышленно ей смерть на другой день приключивших и за зарытие тела ее под пол».
По приговору суда Анна Рудина должна была полгода отбывать наказание в указанном монастыре, а потом подлежала ссылке в Сибирь на поселение. Однако из указа консистории от 5 марта 1796 года видно, что «означенная выше Рудина 22 числа февраля из-за вечернего пения учинила утечку», то есть сбежала из монастыря. Кстати сказать, бежать было просто, так как режим в монастыре был далеко не тюремным.
Вот другой документ — указ святейшего синода от 15 ноября 1811 года. В нем предписывается местную помещицу княгиню Шелешпанскую «по сильному на нее подозрению в засечении людей до смерти отослать навсегда в монастырь для очищения совести церковным покаянием, где она и должна быть содержима неисходно».
Следует отметить, что указ синода очень осторожно формулирует вину Шелешпанской, говоря лишь «о подозрении в засечении людей до смерти». На самом же деле она засекла и замучила до смерти 18 человек. Многие из крепостных разбежались от ее жестокостей. Наконец, чаша терпения крестьян переполнилась. Несколько человек бежали в Петербург и на разводе подали царю Александру I жалобу на Шелешпанскую. Связи и ходатайства не помогли. Было назначено следствие, обнаружившее возмутительные преступления. Но дело закончилось лишь заключением этой салтычихи в Галичский женский монастырь, где она через два года умерла.
Названные выше помещицы понесли хоть некоторое наказание за свои преступления. А сколько подобных салтычих в уезде творили всяческие зверства, оставаясь безнаказанными?
В первой половине XIX века отход галичских крестьян на неземледельческие промыслы в города продолжал возрастать. Это выгодно было помещикам, которые с отходников получали особенно большие суммы оброка.
Например, помещик Озеров, владелец усадьба Дубяны, имел в Петербурге четырех своих крепостных, отпущенных на заработки: кузнеца, кондитера и двух девушек-портних, работавших в магазине мод. Девушки, должно быть, в совершенстве владели своим ремеслом, так как платили очень большой оброк: за 1843 год одна из них заплатила 80 рублей, а другая — 150. Позднее, когда они перестали платить оброк и не выполнили требования помещицы о высылке ей модных петербургских платьев, из Дубян в столицу полетело грозное письмо. Помещица Озерова писала в столицу своему уполномоченному по сбору оброка: «А девкам, Лизке и Артемидке, особенно приказывается помнить, что они — крепостные, и чтобы не воображали о себе много, чтобы из ученых мастериц петербургских не попасть в скотницы».
Когда крепостной того же помещика Озерова — маляр Федосей Михеев — задержался с уплатой оброка, помещик написал ему: «По получении сей записки сей же час доставь весь свой оброк за 1843 год, а равно и старую недоимку Федору Михайловичу (уполномоченному помещика —Л. Б.) для доставки ко мне... Не думай, каналья, что тебе оно пройдет. Смотри, подлец, не попади туда, где теперь твой брат Савка находится — под красную шапку (то есть в рекруты—Л. Б.), и не думай, что ростом мал».
Широко практиковалась в Галичском уезде и продажа крепостных крестьян. Имеются данные о том, что с 1847 по 1856 год было продано 1576 крепостных.
По материалам Я. Крживоблоцкого, в 1857 году население Галича и Галичского уезда имело следующий социальный состав:
img=tbl.jpg
Эксплуататоры составляли лишь около 5 процентов населения уезда, а эксплуатируемые — не меньше 95 процентов. В среднем на каждого галичского помещика приходилось по 65 крепостных крестьян.
По количеству помещичьих имений перед реформой 1861 года Галичский уезд занимал первое место среди уездов Костромской губернии. В нем было 729 имений из 4439 имений, бывших тогда в губернии.
По данным Костромского губернского комитета по крестьянскому делу, перед реформой 1861 года в Галичском уезде крепостных дворов было всего 8882, из них на оброке состояло 4846, или 54,56 процента, на барщине — 1878, или 21,14 процента, и смешанную повинность выполняли 2158, или 24,3 процента.
Из этих цифр видно значительное преобладание оброчных крестьян над барщинными.
В крепостное время Галич был довольно заметным торговым центром.
Еще в XIV веке он был известен торговлей пушниной. В XVI веке через Галич и Кострому проходил торговый путь из Москвы в Вятку (Хлынов), в связи с чем увеличивалось и торговое значение Галича. B XVIII веке, когда Галич входил в состав Архангелогородской губернии, он вел большую торговлю с Архангельском по Северо-Двинской дороге. Одновременно он торговал и со столицами — Петербургом и Москвой. Главными предметами галичской торговли были пушные и кожевенные товары.
В первой половине XIX века происходит некоторое снижение торговли. Количество купцов в Галиче сокращается со 140 в 1812 году до 79 в 1857 году. Но все же в 1857 году он еще занимает первое место среди уездных городов Костромской губернии и уступает в этом отношении лишь губернскому центру.
В XIX веке Галич сохраняет за собой роль краевого торгового центра. В базарные дни, проводившиеся по понедельникам и четвергам, в город съезжалось много торговцев; сюда же крестьяне привозили на продажу продукты своего хозяйства и покупали здесь нужные товары.
В 1845 году в Галиче была учреждена восьмидневная ярмарка, проводившаяся с тех пор ежегодно с 1 декабря. Кроме того, местные купцы развозили свои товары по ярмаркам всех соседних уездов. Особенно прочная связь установилась у них с Нижегородской ярмаркой.
По проекту талантливого костромского архитектора П. И. Фурсова в 1820—1825 годах в Галиче построены каменные торговые ряды, окаймляющие центральную площадь города. До сих пор они являются наиболее значительным памятником гражданской архитектуры XIX века в Галиче. В четырех основных и двух дополнительных корпусах торговых рядов было значительное количество торговых помещений, что говорит о большом объеме торговли галичских купцов.
В промышленном отношении Галич и его край не были развитыми.
С древнейших времен население галичского края занималось выплавкой железа из местных болотных железных руд. В XVII веке район Галича являлся одним из центров железоделательного промысла. Занимались этим промыслом крестьяне, которые копали в лесных болотах руду «по малому числу» и выковывали кричного железа «малое число». В 1724 году у крестьян Галичской провинции было зарегистрировано 507 горнов и ручных домниц.
Впоследствии развитие заводской металлургии Урала привело к ликвидации крестьянских железоделательных промыслов в галичском крае. Зато весьма живучим оказался кожевенный промысел. Первые сведения об этом промысле в Галиче относятся к XVI— XVII векам, но, вероятно, он существовал здесь и раньше.
В 1779 году мелкие кожевенные заводы появляются в окрестностях Галича: в деревне Шокше, починке Лобачи и деревне Житкове. В первых двух селениях, принадлежавших вотчине генеральши Хитрово, в 1801 году было 16 заводов. В деревне Житкове, вотчине князя Щербатова, в это же время имелось 14 заводов. Да в самом Галиче действовало 8 заводов.
А всего в Галичском уезде в начале XIX века было 39 мелких кожевенных предприятий. Это составляло 70 процентов всех кожевенных заводов Костромской губернии.
Но к 1858 году количество кожевенных предприятий в уезде сократилось до 15. Причем на них занято было лишь 70 рабочих. Ведущая роль в кожевенной промышленности от Галичского уезда перешла к Костромскому уезду. Здесь в 1858 году на предприятиях по обработке кожи было занято рабочих в три раза больше, чем в Галичском уезде.
Интересно отметить, что владельцами кожевенных заводов в Шокше, Лобачах и Житкове были зажиточные крепостные крестьяне. Это показатель того, что в галичской деревне очень рано начался процесс классового расслоения крестьянства и выделения из его среды кулаков-заводчиков.
Наряду с кожевенной промышленностью в Галиче существовали меховое и замшевое производства. Местные купцы Редькин и Вакорин, торговавшие пушными и кожевенными товарами, в 1845 году построили меховой завод для выделки беличьих мехов. В 1852 году тот же Вакорин открыл еще и лисий меховой завод. Кроме того, появилось два замшевых завода. Да в окрестностях города, в деревнях Малышеве, Дмитриевском, Пилине и Ключи, открылось девять крестьянских замшевых заводов. В 1854 году на базе этих предприятий купец Вакорин открыл в Галиче перчаточную фабрику.
Все эти заведения были незначительны по своим размерам и совершенно не имели никаких машин. Некоторые из предприятий обслуживались ремесленниками, работавшими на дому.
Наиболее крупными были лишь меховой завод и перчаточная фабрика Вакорина. На его меховом заводе в 1858 году было занято 70 рабочих да шитьем мехов на дому от этого завода занималось до 600 мастериц. На перчаточной фабрике рабочих было 34 человека, а шитьем перчаток на дому для ее владельца было занято до 700 мастериц. Фабрика вырабатывала ежегодно около 60 тысяч перчаток и 72 тысячи рукавиц. Продукция сбывалась в Петербург, Москву, Архангельск и на Нижегородскую ярмарку.
Галичские замшевые заводы вырабатывали замшу из оленьих кож, закупаемых в районе Мезени. Но развитие замшевого производства в самом Мезенском районе привело к упадку замшевого, а за ним и перчаточного производства в Галиче второй половины XIX века.
Так в условиях крепостной экономики происходило развитие капиталистической промышленности в Галиче и его уезде.
Отмена крепостного права в 1861 году, проведенная сверху дворянами и дворянским царем, мало изменила положение в деревне. Правда, крестьян теперь нельзя было продавать, дарить и обменивать. Помещик не мог больше вмешиваться в семейную жизнь крестьян. Из бесправного раба, бывшего «крещеной собственностью» своих господ, крестьянин превратился в личность, обладавшую некоторыми гражданскими правами.
Но в целом, как и до реформы, крестьяне по-прежнему оставались в кабале у помещиков. «Великая реформа», — писал В. И. Ленин, — была крепостнической реформой и не могла быть иной, ибо ее проводили крепостники... Пресловутое «освобождение» было бессовестнейшим грабежом крестьян, было рядом насилий и сплошным надругательством над ними».
В результате реформы у крестьян Костромской губернии было отрезано 76 467 десятин лучшей по качеству земли, перешедшей к помещикам. Размеры крестьянского землепользования в губернии сократились на 5,4 процента, средний душевой надел костромских крестьян после 1861 года составлял 4,7 десятины. Но в ряде поместий он снижался и до двух десятин.
В Галичском уезде земли крупных местных помещиков — князей Вяземских — после реформы были распределены следующим образом: из 1434 десятин в руках семьи Вяземских осталось 825 десятин, а остальные 609 десятин были распределены между тремя сотнями бывших крепостных этой княжеской семьи. Таким образом, крестьянский душевой надел здесь равнялся лишь двум десятинам.
«По случаю «освобождения», — писал В. И. Ленин, — крестьян заставили «выкупать» их собственные земли, причем содрали вдвое и втрое выше действительной цены на землю».
Эти слова В. И. Ленина имеют прямое отношение к Костромской губернии. Рыночная цена здешних земель равнялась 8 рублям за десятину, а выкупная сумма за каждую десятину земли была установлена в 25 рублей, то есть в три раза больше рыночной цены на землю! Это произошло потому, что при определении размеров выкупной суммы за основу бралась не фактическая стоимость земли, а капитализированный оброк. Оброк же в нашей губернии — в краю отходников — был очень высоким.
Крестьяне Костромской губернии за землю, стоившую 10 миллионов рублей, должны были заплатить выкупа 30 миллионов рублей.
Кроме этого, необходимость уплаты процентов казне в течение 49 лет увеличивала в два раза сумму долга костромских крестьян перед казной. Крестьянский долг вырос до 60 миллионов рублей.
За землю, которую можно было купить по 8 рублей за десятину и выкуп за которую был определен в 25 рублей за десятину, костромские крестьяне должны были платить выкупа около 50 рублей за десятину, то есть в 6 раз больше рыночной цены земли!
Выкупные платежи в таких размерах были совершенно непосильны для костромских крестьян, и последние физически не в состоянии были их выплатить. Когда в 1906 году (через 45 лет после реформы) уплата выкупных платежей была отменена, на крестьянах Костромской губернии еще числилось долгу около 20 миллионов рублей, а уплатили они до 40 миллионов рублей, то есть лишь две трети своего долга.
Все сказанное здесь о губернии в целом характерно было и для Галичского уезда.
Несмотря на то, что реформа 1861 года была проведена крепостниками, она по своему содержанию была все же буржуазной. «Это был шаг на пути превращения России в буржуазную монархию», — писал В. И. Ленин.
На краеведческом сайте galich44.ru книга представлена полностью (в pdf-варианте).
