Кострома

Приложенный при сем вид Костромы снят от Татарской слободы. Хотя он не дает полного понятия о величественном положении города, расположенного полукружием по откосу высокого берега, изрытого глубокими оврагами, но выказывая великолепный собор с его вызолоченными главами, глядящимися в зеркало вод широкой Волги, знакомит и с живописным достопамятным утесом, теперь служащим ему достаточным подножием, а в древности нередко представлявшим в ограде своей убежище для Великих Князей Московских при пагубных набегах на Россию хищных Татар. Таким образом, в 1382 году, Великий Князь Дмитрий Иоанович Донской укрывался в стенах Костромского кремля при нашествии Тохтамыша, а Великий Князь Василий Дмитриевич в 1408 году – от грозного Эдигея. Но не одна неприступность местоположения давала Московским Князьям уверенность в личной их безопасности в сем городе: испытанная издревле преданность Костромичей к Великим Князьям была еще сильнейшею тому причиною. Костромичи, несмотря на то, что не реже других уделов переходили от одного Князя к другому, то по наследству, то по правам войны, считали своими законными властителями одних Князей Московских, и эта приверженность к их роду, как мы видели в предыдущей статье, ознаменовалась во всем блеске бессмертным подвигом Сусанина. Кострома так же, подобно другим уделам русским, временем возвышалась, временем упадала. В 1272 году при княжении Василия Ярославича она даже величалась именем столицы Русской земли, а при первом разделении России на губернии в 1708 году причислена была к Московской, и так оставалась до 1715 года, т.е. до открытия Костромской губернии.

Если Кострома должна уступить Ярославлю, а может быть и некоторым другим приволжским городам в общем смысле правильности и красоты строения, то, конечно, ни один из них не имеет столь обширной великолепной площади, какова Сусанинская. Вступая на нее с пристани по едва заметной отлогости, открываешь в переднем плане несколько огромных зданий, в том числе прекрасный дом г-на Борщова, служивший для приема Высочайших Посетителей. Здания сии образуют дугу, с одной стороны ограничивающуюся боковым фасом огромного дома присутственных мест, с другой – красивым портиком каланчи. Между ними в виде лучей пробивается пять широких прямых поперечных улиц. С сожалением должно заметить, что огромные здания, занимавшие по этим улицам целые кварталы с их фабриками, кладовыми, садами и оранжереями, выстроенные некогда именитым Костромским купечеством, приходят часть от часу более в разрушение и запустение. Наконец, длинные фасы площади представляют еще два продолговатые четвероугольника, заключающие гостиный двор с 300-ми лавок. С передней стороны, обращенной к Волге, начинаются две главные улицы, из коих одна, Мшанская, продолжается в прямом направлении, как стрела, до Костромы реки, а другая, обойдя собор и извиваясь по всем направлениям неправильностей горного берега, оканчивается у Татарской слободы, что составит в прямой линии около четырех с половиной верст, между тем как дуга, соединяющая их оконечности и составляющая окружность города с нагорной стороны, более десяти верст.

Изобилие садов выказывающихся между домами, пестреющимися на ровностях, открывает много отдельных картин, достойных кисти искусного художника. Но если кто хочет видеть один из прелестнейших ландшафтов, видеть величественную Волгу во всей красоте и деятельности, то пусть переедет на противоположный берег, в Селище, и оттуда полюбуется на город в тихий летний вечер, когда закатывающееся солнце подернет золотом красные, белые, зеленые верхи зданий и садов, и в глубине прозрачных вод выстроится другой волшебный город, совершенное подобие первого, но еще миловиднее, еще живее от движения перебегающих струй. К довершению наслаждения, слух нежится вместе со зрением, тысячи звуков долетают с барок, разукрашенных и подвигающихся плавно, как гордые лебеди, по течению быстрой реки. На одной раздается стройная круговая песня, с другой доносится заунывное пение рулевого, или трели рожка кручинного доброго молодца, тоскующего об оставленной им далеко подруге, а по зеркалу бездонной Волги, кажется, движется другой подобный флот…

Несмотря на упадок некоторых богатейших купеческих домов, двигавших еще незадолго миллионами, бывших украшением своего полезного сословия, выгодное положение города для производства мелочной промышленности, придает еще много жизни и способов городу, особенно с открытием судоходства, когда купечество, богатое и бедное, спешит отправляться в низовые города за хлебом, купленным заблаговременно, и одним перед другим торопится скорее доставить его в Рыбинск, Москву или в С. Петербург. Костромское купечество производит также немалую торговлю холстом, салом, льняным маслом и кожами. Холст закупается по селам и деревенским базарам, и на ярмарках, бывающих в самой Костроме, в десятую пятницу, которая преимущественно славится торгом лошадей. Кожевенные заводы и доселе поддерживают древнюю славу свою достоинством изделий. Рыболовство занимает также немало рук и капиталов.

В Костроме считается не более 12000 обоего пола жителей; домов 2377, в том числе 243 каменных; церквей, кроме двух монастырей, 35.

Кострома уже во 2-ой половине XIII века производила сильную торговлю с Новгородом и до позднейших времен считалась одним из самых ремесленных, промышленных городов в государстве; ныне остаются 4 полотняные фабрики и 7 кожевенных, 6 свечных (в том числе 2 восковых), 2 табачных и 1 колокольный завод. Уменьшение фабрик немало должно приписать недостатку работников. Привычка жителей Костромской Губернии искать в столицах промыслов и ремесленности, от чего во многих деревнях Чухломского, Галичского, Нерехотского и Солигалического уездов остаются на лето одни старики, дети и женщины, — преобладает и над жителями губернского города. Петербург наполнен отличными ремесленниками из Костромы во всех родах искусств: оттого не ищите здесь отличного по части художественной; отсутствие богатейших, образованнейших помещиков, проживающих в столицах из видов службы или для удовольствия жизни, заставляет также чувствовать в городе недостаток общественного духа, народного мнения и самостоятельности; а в селах, управляемых наемниками, не заметно того совершенства в сельском хозяйстве, которое давно разлилось по соседственным губерниям.

Любопытство призывает путешественника к важнейшей достопамятности города, к первому украшению Костромы – к обозрению собора. Мы уже сказали, что на сем месте в древние времена существовала неприступная крепость; остатки рва и вала, уцелевшие с восточной стороны, дают понятие, сколь глубок был первый и высок второй. С севера и до запада не осталось ни малейших следов от них: на месте их разведен прекрасный тенистый бульвар для общественного гулянья. На самой оконечности крепостной площадки, висящей, так сказать, над Волгою, возвышается величественное здание Успенского Собора.

Первоначальное основание сего храма относится к 1250 году; но только с 1773 года, после пожара, превратившего в пепел все строения, заключавшиеся в ограде древнего кремля, можно вести его историю. Щедротами Императрицы Екатерины II, пожаловавшей для возобновления собора 12000 рублей, и пожертвованиями усердствующих граждан и богомольцев, стекающихся даже с Дона на поклонение чудотворному образу Феодоровской Божией матери, вскоре из обгоревших стен явился храм в лучшей лепоте и первоначальном готическом вкусе, с пятью вызолоченными, как жар, главами; внутренность украсилась золотом и серебром вдесятеро противу прежнего; ризница наполнилась сосудами золотыми и серебряными, драгоценными крестами, панагиями и митрами, жемчужными покровами, парчовыми саккосами, ризами и т.п. Но, к сожалению, при пожаре утратились многие дорогие вклады достопамятных лиц в Русской Истории и хартии, как отдаленной древности, так и времен Царя Михаила Феодоровича, в особенности усердствовавшего к святой чудотворной иконе, коей покровительству вверила его родительница, благословляя на царство Русское. Икона сия составляет первую драгоценность и достопамятность соборного храма. Предание говорит, что в уважении того, что оная обретена Великим Князем Василием Ярославичем на речке Запрудне, лежащей к западу, обращены в эту сторону и алтари соборные, между тем, как известно, что по законам Греческой Церкви алтари в целом Русском Царстве делаются на восток. Ныне при холодном соборе устроена попечением протоиерея Арсеньева из огромной паперти теплая церковь во имя Феодора Стратилата.

Щедроты Царя Михаила Феодоровича к Костромскому Собору, распространены были и на причет оного. Ему дарованы многие выгоды и преимущества, в том числе денежная и хлебная руга выдавались, в сравнении со Сретенским Собором, что у нас, так сказано в грамоте, на Москве, на нашем Дворе; воску для неугасаемой свещи присылалось ежегодно 7 пуд, и сверх того ведро виноградного вина и 12 ф. ладону; причет и все принадлежащие к собору крестьяне изъяты были от суда наместников и тиунов, кроме смертоубийства, а ведал их и судил протоиерей.

В одно время положено было основание и теплому Богоявленскому Собору, на месте, некогда занятом Крестовоздвиженским Девичьим Монастырем. Великолепный храм сей, об одной главе, представляя благолепие, приличное Дому Божию, свидетельствует и об искусстве зодчего, которое тем замечательнее, что принадлежит не знаменитому художнику, а простому гражданину солигалицкому  Воротилову, питомцу природы, вдохнувшей в него изящный вкус при верном взгляде и удивительной точности в математических соображениях. Сии достоинства украшались еще необыкновенным трудолюбием и бескорыстием. Разочтясь с работниками по окончании построения собора и не менее огромной колокольни его в 30 сажен вышины, Воротилов остался без копейки. Преосвященный Симон, узнав об этом, приказал выдать зодчему в прибавку 15 рублей, «дабы не явился тощ в дом свой по толь тяжелой работе и знаменитом подряде», и бескорыстный зодчий в малой награде нашел для себя великое утешение.

В куполе помещается соборная библиотека, содержащая более 5000 книг, и беспрестанно умножающаяся покупкою лучших творений. Придите сюда, чтобы провести несколько приятнейших минут: вид на город, на Волгу, на окрестности доставит несравненное наслаждение самому хладнокровному, равнодушному созерцателю красот величественной природы. При соборах устроены два больших дома, один для приезда архиерея и жительства протоиерея, в другом помещается уездное духовное училище, в коем бывает нередко до 300 учеников.

В Костроме находится еще два монастыря: мужеский Богоявленский и женский Крестовоздвиженский, переведенный от собора на место упраздненного Анастасиина, основанного первою супругою Иоанна Грозного Царицею Анастасиею, и где впоследствии было архиерейское подворье.

В Богоявленском Монастыре помещается семинария, находящаяся в самом цветущем состоянии, и библиотека, содержащая много редких книг, особенно богословских. Высокая стена монастырская с разнохарактерными башнями представляет также один из уцелевших образцов древнего укрепления городов и монастырей, подходящий зодчеством к циклопическому, ибо и здесь также целые груды диких камней взгромождены на высоты и держатся собственною своею тяжестью; вековые деревья выросли на зубцах и бойницах. Позади ограды замечательны огромные кедры, осеняющие келью настоятельскую. За монастырем сим было более 6000 душ.

Женский Крестовоздвиженский Монастырь славится трудами инокинь, не уступающими изяществом и красотою изделиям известной Арзамасской обители.

Обозревая богоугодные заведения Приказа Общественного Призрения, нельзя не заметить Инвалидного Дома и прекрасного храма в тюремном остроге. Первый устроен в 1826 году иждивением именитого гражданина Углечанинова на 10 человек и содержится в большом порядке, а второй в 1817 г. помещиком Кологривовым, положившим сверх того достаточную сумму для содержания священника с причетом. Замечательно, что церковь сия послужила примером к устроению подобных храмов в прочих тюремных заведениях в России.

Костромская Гимназия может также быть признанною в числе отличных учебных заведений сего рода в России; но для чтителя природного гения она еще заметна и тем, что в ней образуется тот необыкновенный мальчик-математик Рагозинский, который на 11-м году возраста дивил и приводил в недоумение быстротою своих соображений знаменитейших математиков.

Не оставьте Костромы, не погуляв в бору, чернеющемся у Татарской слободы, нередко призывающем городских жителей для отдохновения под тению вековых сосен, осеняющих белые чалмы на памятниках Мусульман. Возьмите с перевоза лодку с четырьмя мощными гребцами и не заметите, как перелетят с вами пять верст по течению быстрой Волги.

Татары, населяющие сию слободу, суть потомки Казанских выходцев, переселенных сюда Царем Иоанном Васильевичем. С похвальным постоянством сохраняют они не только свою веру, но и язык свой, обычаи и связь с прежним своим отечеством. Главный торг их, товарами, получаемыми из Казани; сверх того промышляют они меною лошадей, борзых и гончих собак, быв страстными любителями псовой охоты. Жены их прядут самые тонкие нити.