Женя

Я обратил внимание на Женю, когда она пела песню из кинофильма «Гусарская баллада». Высокая, худенькая, носик вздернутый, и от этого казалось, что она на нас всех смотрит сверху вниз. Она мне понравилась. Но надежды на взаимную симпатию не было никакой. И все же я решил ее добиваться.

Помню, мы выступали в Буе, в старом Доме железнодорожников. Там перед нашим концертом огромный плакат вывесили: «Выступают артисты народной филармонии — студенты Костромского технологического института». Концерт шел два с половиной часа. Нам устроили овацию, вызывали на «бис». Женя тоже выступала на этом концерте. Я изо всех сил старался ее потрясти. Но не потряс.

Женя продолжала меня не замечать. У нее была своя компания, ведь она училась на два курса младше меня. В те годы начал появляться КВН и получилось так, что мы с Женей оказались в одной команде. Помню, я вышел на сцену, объявил, что сейчас спою, и стал молча открывать рот. А Женя за кулисами пела за меня тоненьким голоском: «Я у мамы одна, я у папы одна». Номер имел оглушительный успех.

Женя действительно была одна у мамы и папы. Папа ее был военным. Мама работала главным инженером в областном управлении пищевой промышленности. И жили они богато: имели двухкомнатную «хрущевку». А мои родители жили в старой маленькой квартирке во втором квартале улицы Ленина. Мама работала портнихой, а отец — столяром. Я запомнил на всю жизнь, как однажды по улице мимо меня прошла Женя со своими родителями. Она гордо шла между папой и мамой, не глядя по сторонам. Что-то екнуло у меня в груди.

Я не помню, как пригласил ее погулять. Но она вдруг согласилась! Потом была Пасха, мы пошли к церкви на улице Лавровской. Потом были встречи, первое прикосновение к ее руке, поцелуи. Мы решили пожениться. Я оканчивал институт, а моей избраннице оставалось учиться еще два года.

Пошли к ее родителям. Они спросили меня:

- Как думаете жить? Где?

- Если разрешите, — ответил я, — то мы у вас поживем.

От такой наглости родители Жени опешили.

Когда мы подали заявление в ЗАГС, и моя невеста с матерью поехала в Москву за свадебными нарядами, ее отец пригласил меня в ресторан, чтобы серьезно поговорить. Мы сели, выпили по первой стопке, и он сказал:

- Я думаю, что вам нельзя жениться. У вас ничего нет: ни квартиры, ни обстановки, ни работы. Женя еще учится, а тебе после института в армии служить.

В общем, стал уговаривать меня отказаться от женитьбы. Но я упорно стоял на своем:

- Устроюсь на работу. Все у нас будет, главное есть любовь.

Мой будущий тесть сдался, и мы выпили по второй.

Вскоре после свадьбы я получил диплом и распределение главным инженером на Островский льнозавод. Но поскольку через несколько месяцев меня должны были забрать в армию, льнотрест не стал отсылать меня из Костромы, а оставил до службы в своих ремонтно-механических мастерских инженером-конструктором.

Служил я в Моршанске, в роте обслуживания войск ПВО. Перед Новым годом в «учебку» зашли «старики»:

- Ну, салаги, — обратился к нам самый уважаемый из них, — что умеем делать?

Мы притихли.

- Чего молчите? — продолжал «старик». — Праздник на носу, надо с концертом нам помочь.

- Я сплясать могу, — решился я.

— А что можешь?

- А все: «цыганочку», «яблочко», испанский.

- Ну, пошли с нами, — «старики» сразу оживились и подобрели.

Я служил вместе с нынешним художественным руководителем ансамбля Рыбниковой Валерием Соловьевым, который к тому времени уже окончил консерваторию. Вот мы с ним, да еще трое ребят и делали все концерты, все офицерские вечера. А позже один капитан из политотдела полка, который отвечал за художественную самодеятельность, предложил мне работать заведующим гостиницей и почтальоном. Я не знал, что это за должности и побежал к «старикам» советоваться.

- Ты дураком будешь, если откажешься, — в один голос заявили «старики». — Иди и немедленно соглашайся.

Я согласился, и у меня началась хорошая, можно сказать, вольная жизнь.

С утра, на разводе капитан спрашивал:

- Коробов, сколько тебе нужно человек?

И я любых парней выбирал себе в помощники. «Стариков» в основном. Они гостиницу убирают, а я — в город, за почтой. Потом, когда уже стал сержантом, служил во взводе химзащиты. Тут хорошо помогли мои институтские знания. Мне даже доверяли вести занятия с солдатами.

Домой я вернулся когда супруга моя еще не закончила учебу. Поэтому надо было оставаться в Костроме. Мой хороший знакомый Слава Пашкевич, старший технолог завода деревообрабатывающих станков, позвал к себе технологом.

Освоился я быстро. Зарплата по тем временам была хорошая — 90 рублей. Буквально через два месяца мне предложили должность старшего мастера сборочного цеха с окладом в 120 рублей. Домой пришел гордый.

- Вот еще немного поработаю и начну получать по двести рублей в месяц, — заявил я Жене. — И ты у меня будешь дома сидеть, детей воспитывать, а я буду тебя обеспечивать.

Вот какой самонадеянный был по молодости.

Сейчас смешно вспоминать свои домостроевские планы насчет Жени. Конечно, дома сидеть она отказалась. Работала всегда, кроме разве что декретных отпусков. Иногда зарабатывала даже больше меня.       

Но тогда, еще студенткой, она сделала вид, что согласна всю жизнь сидеть дома. Мы купили ковер и диван в кредит и очень этому радовались.

Я быстро освоился на ДОСе, научился читать чертежи. Мы собирали шлифовальные станки и автоматические линии для шлифовки древесностружечных плит. Порой мне удавалось почти интуитивно находить причину неполадок в автолиниях. Со мной стали считаться.