Александр Голубков, добытчик знамен

Есть люди, которые всегда в курсе всех дел. И любят, чтобы другие видели, что они в курсе. Вот таким был председатель горплана и заместитель председателя горисполкома с 1970 по 1989 годы Александр Иванович Голубков.

А еще он представлял ту, в общем-то, небольшую часть чиновников, которые востребованы не только на том участке, который они возглавляют, но и шире, то есть на более высоких уровнях. Без Голубкова застопоривались вопросы даже в администрации области, поскольку он был вхож во многие высокие кабинеты Госпланов России и Советского Союза. Причем вхож запросто, душевно, на уровне теплых человеческих контактов.

Александр Иванович знал всё: что, где, когда случилось, какой готовится документ, какие ходят интересные разговоры, какие ожидаются перемены, к кому из высших чинов в Москве стоит обращаться, чтобы что-то решить, а к кому не стоит заглядывать даже в приемную.

Это он посоветовал мне обратиться к заместителю Госплана по социальной работе Андреевой с вопросами по строительству Коркинских очистных сооружений, моста через реку Кострому. Я сперва удивился. Но Голубков был прав: именно Андреева помогла включить в план наши большие стройки.

Помню, когда я пришел работать сперва в горкомхоз, а потом в горисполком, то никто иной, как Александр Иванович Голубков, водил меня в Госплан, в Верховный Совет РСФСР и со всеми знакомил. Говорил: «Запомни всю цепочку прохождения вопросов. И главное — заруби себе на носу: среди высших чиновников только 30 процентов — ключевые фигуры, которые все решают, а остальные — просто фигуры, которые сидят за столами».

Голубков был неугомонным холериком, всё время в движении, всё время с людьми. Сам писал все отчеты, все выступления. Написанные им обоснования того или иного объекта вообще могли бы войти в историю. К примеру, необходимость строительства известного сейчас всем цирка в Костроме обосновал Голубков. И всех в Москве убедил, что именно в провинциальной, маленькой Костроме должен быть построен такой цирк, каких во всей России до тех пор существовал всего один.

Кроме всего прочего, у него был один талант, которого больше ни у кого в нашем городе я не встречал: Александр Иванович умел оформлять документы на награды так, что в результате Кострома эти награды постоянно получала. У нас тогда по Российской Федерации в моде были соревнования между городами по разным экономическим и социальным показателям. Показатели в Костроме достигались неплохие, но ведь и подать их надо было уметь! Вот Александр Иванович их и подавал. Да так мастерски, что Кострома всегда получала переходящие красные знамена правительства, либо ЦК партии, либо ВЦСПС, либо классные места. Тогда костромского землячества в Москве не было, как организации. Но Голубков знал лично всех костромичей, которые там занимают какие-то посты в ЦК, в Совете Министров.

Начинал он свою карьеру с секретарей парткома завода «Текстильмаш». Потом стал заведующим промышленно-транспортным отделом Свердловского райкома партии, заместителем директора завода «Текстильмаш» по экономическим вопросам.

Он уважал людей, и его уважали. Ведь даже тогда, когда Александр Иванович имел возможность жить спокойно, он спокойно не жил. Во время начала строительства микрорайонов Первомайского и Октябрьского он, будучи секретарем парткома завода «Текстильмаш», сдал свои партийные дела, а сам пошел организовывать расчистку дороги к гравийному карьеру. Дело было в январе, его машину часто заносило снегом так, что Александру Ивановичу приходилось ночевать на дороге, ожидая, пока не подойдет бульдозер и не откопает его машину.

Как часто мы, характеризуя того или иного руководителя, произносим фразу: «Он умеет говорить с людьми!» И даже не даем себе отчета в том, что же это такое «умеет говорить с людьми»? Так вот, Голубков говорил, уважая того, с кем говорил. Безразлично, был ли его собеседник выше рангом или ниже, или вообще он был безо всяких рангов.

С Александром Ивановичем я, будучи начальником горкомхоза, делал планы социально-экономического развития области на пять лет вперед. А когда эту программу одобрили на всех уровнях власти, в том числе и в Москве, в ЦК КПСС, к ее выполнению были привлечены 28 министерств и ведомств. Голубков тогда вместе с Широковым обошел всех министров и согласовал всё, что за пять лет в Костроме надо построить: 700 тысяч квадратных метров жилья, пустить троллейбусы, асфальтовый завод, базы коммунального хозяйства, школы, детские учреждения, берегоукрепления, АТС.

Министерства подключились, но и мы были обязаны сделать многое. Организовали городской штаб по строительству микрорайонов. Поселок Первомайский строили жители Ленинского района Костромы, поселок Октябрьский — жители Свердловского района. Сегодня Голубков не скрывает, что нарушал многие инструкции во имя интересов города.

Они с Широковым точно определили, что все нужные Костроме вопросы в Госплане решает отдел коммунального хозяйства, а в этом отделе — один человек — Владимир Иванович Кузьмин. Авторитет Кузьмина был настолько высок, что если с ним что-то согласовывали, то это уже железно выполнялось. К примеру, документы на строительство моста через реку Кострому нам все время возвращали назад. Но когда это строительство поддержал Кузьмин, то его поддержали и в Совете Министров, и в Госплане.

Я не представляю себе сейчас, что можно было сделать без связей Голубкова, когда в разгар строительства жилья в Костроме вдруг не хватило труб на 13 километров водопровода. А шел уже декабрь, следовательно, только волшебник мог что-либо достать. Голубков тогда выехал в Москву и получил-таки наряд. И под самый Новый год в Кострому прибыли 60 вагонов с трубами-»восьмисотками».

Положа руку на сердце, сегодня я также должен признаться, что если бы я сам жил исключительно по инструкциям и предписаниям, то уже давно бы не работал. Многое я сделал, отступив от буквы инструкции. Я не злоупотреблял властью в собственных интересах, но в общественных интересах — случалось. И не раз. И в этом меня поддерживали авторитетные специалисты. Такие, как архитектор Олег Иванович Смирнов и бывший директор «Костромагражданпроекта» Петр Петрович Щербинин — смелые, грамотные люди, которые не боялись взять ответственность за свои решения и никогда никого не подставляли.