Проспект Мира (Павловская, Сталина)*

Ныне одна из главных в городе, эта улица, соединяющая Кузнечную слободу с «Новым городом», возникла задолго до конца XVIII в., однако была второстепенной и короткой (старая Кострома предпочитала развиваться вдоль берега Волги). В XVII—XVIII веках улица именовалась Стрелиной, а проживали на ней преимущественно огородники. На генеральном плане Стрелину улицу переименовали в Павловскую (в честь наследника престола, будущего императора Павла I) и выделили ее как центральную в Костроме, которую она делила надвое. Предполагалось даже проакцентировать въезд на улицу со стороны Екатеринославской площади двумя угловыми корпусами присутственных мест. Проект, правда, не осуществился, но воздвигнутые взамен их на углах «дом Борщова» и «дом Рогаткина» выдержаны в классических формах и достаточно солидно оформляют начало улицы.

Следом за домом Ильи Рогаткина, т. е. на месте современного здания № 1а, до революции находились невысокие строения, используемые под склады пивоваренного завода «Северная Бавария». Еще раньше, в начале XIX в., здесь стоял деревянный дом мещанина Василия Пирогова. Около 1840 г. земельный участок приобрела крестьянка А.В.Желтова, построившая на нем каменный трехэтажный дом (снесен в конце столетия) с таким же двухэтажным флигелем.

На правой от площади стороне проспекта после дома Борщова, боковой фасад которого выделен двумя парами полуколонн, и в ансамбле с ним сохранился двухэтажный флигель, возведенный в 1819 г.,— своды его первого этажа опираются на массивные столбы-пилоны. Далее следует трехэтажный краснокирпичный дом. История его такова. В 1815 г. солдатка А.Г.Белозерова выстроила каменный дом в два этажа и вскоре продала его купцу О.П.Домерникову. Тот в компании с И.М.Пироговым завел там постоялый двор. В 1880-х гг. домом владела уже полковница О.Д.Одинцова. В конце XIX в. он был либо капитально перестроен, либо вообще сломан и отстроен заново, а в новом здании открылась лучшая в тогдашней Костроме гостиница «Большая Московская» Н.А.Гагарина с первоклассным рестораном, где по вечерам играл единственный, кажется, в России женский духовой оркестр.

В доме № 4 располагалась гостиница «Москва».

В ресторане нередко отмечались всякие юбилеи и устраивались «по подписке» многолюдные банкеты. Один из них был использован местными большевиками и оз­наменовался публичным выступлением Я.М.Свердлова. В романе-хронике «На Нижней Дебре» В.Н.Иванов так излагает это событие, случившееся в декабре  1904 года: «В декабре, перед Рождеством, в «Большой Московской» — так назывался самый большой ресторан в городе — состоялся банкет местной общественности. То было выражением тогдашней «Эры доверия», возглашенной министром внутренних дел князем Святополком-Мирским. Собралось до двухсот человек — адвокатов, инженеров, докторов, купечества, учителей, старых и молодых, лысых, кудрявых, бритых, бородатых, большинство в черных сюртуках с золотыми часовыми цепочками по круглым и тощим животам...

—Господа!— зазвенел высокий голос председателя присяжного поверенного Николая Елисеевича Огородникова, лысенького, вертлявого, в синем пенсне. — Прошу к столу! — сказал он, потирая руки и с удовлетворением оглядывая многочисленных собравшихся.

Публика долго усаживалась под оглушительную музыку ресторанной «машины» — духового органа, в котором от двухпудовой гири крутился за стеклом толстый вал, усаженный медными шпильками, гремел марш «Под двуглавым орлом». Зазвенели рюмки, зажевали рты».

Затем последовали речи либерального содержания.

«На дальнем конце огромного стола, у органа, сидела небольшая группа не в сюртуках, а в черных пиджаках, в студенческих серых тужурках, из-под которых выглядывали черные и вышитые косоворотки. Группа эта пила, ела, аплодировала слегка, только из приличия, больше молчала. В ней иногда мелькали иронические улыбки.

Кончился список записавшихся ораторов, любезно зазвенел голос Огородникова:

—  Господа! Список ораторов исчерпан. Кому угодно еще слово?

—  Позвольте мне! — раздался с того конца стола звучный с металлом голос. Федор
Петрович увидел, как поднимается невысокого роста молодой человек, в пенсне, с буйной
копной волос на голове, с черной бородкой.

—  Кто это? Откуда? — проговорил кто-то.

—  Товарищи! — заговорил новый оратор, и Яков Свердлов произнес пламенную
революционную речь. Банкет окончился скандалом — большевики покинули его.

После революции бывшую гостиницу занимает губфинотдел, а с возникновением комсомола и губком РКСМ.

На левой стороне проспекта, за двумя небольшими каменными домами, в одном из которых до революции размещался т. н. «Губернский сосредоточенный архив», а в другом — фотография А.А.Касаткина, стоит трехэтажное здание, возведенное в вычурных стилизованных формах древнерусского терема. И.М.Разумовская находит даже, что «в облике здания отразилось увлечение формами нарышкинского, или московского, барокко». Куда скромнее в своей оценке В.Н.Иванов: «Его архитектура свидетельствует об увлечении дореволюционных зодчих архитектурой XVII в. В рисунке наличников и грубоватом карнизе особенно проявляется подражательность этого архитектурного направления, сложившегося в конце XIX — начале XX в.»

Здание Романовского музея

Кострома слыла «колыбелью Дома Романовых», и этот знатный боярский род был тесно связан с костромским краем родственными узами. Юный Михаил Федорович в момент избрания его царем зимой 1613 г. проживал в Костроме, и именно сюда прибыло «великое посольство» звать его на русский престол. Поэтому и торжество по случаю 300-летия царствования Дома Романовых в 1913 г. предполагалось проводить в Костроме. В связи с этим Костромская губернская ученая архивная комиссия замыслила открытие к этому времени Романовского музея в специально выстроенном здании. Средства на строительство были собраны из пожертвований, а частично выделены казной. Закладка здания состоялась в июле 1909 г. во время проведения в Костроме IV областного археологического съезда, в присутствии ряда видных русских ученых. Работы велись по проекту Н.И.Горлицына и были самой значительной постройкой архитектора в Костроме. Открытие музея приурочили к 1913 г., когда в Костроме шли «романовские» празднества — на нем присутствовал император Николай II и члены его семьи.

Буксируемый обоз на Павловской 1920 г.

Музей экспонировал материалы не столько о династии Романовых, сколько по истории костромского края. После революции он продолжил свою деятельность, став базовым,— в него влились музеи бывшего губернского земства и Церковно-исторический музей.

Вся оставшаяся территория в первом квартале по обе стороны проспекта Мира принадлежала купцам Дурыгиным, родовое гнездо которых находилось на Нижней Дебре. Они владели ею еще во второй половине XVIII в., когда там проходила Стрелина улица.

Было Дурыгиных четыре брата — Михаил, Алексей, Иван и Дмитрий Петровичи. Самый способный и предприимчивый из братьев — Алексей Петрович в 1778 г. основал крупнейшую в Костроме полотняную мануфактуру. Она находилась на правой стороне улицы и занимала площадь до самого конца квартала. Тогда же А.П.Дурыгин построил двухэтажный с антресолями каменный дом (ныне № 6), в котором и поселился с семьей. Несколько позднее рядом появился другой двухэтажный дом (ныне № 6-б), предназначенный под фабричную контору и кладовые.

В конце XVIII в., помимо этого, фабрика имела две каменные катальни и шпульную, сушильный двор, деревянные две сушильные и три людские избы. Ее оборотный капитал составлял 143 тыс. руб., а ежегодное производство достигло 14 тыс. кусков (в одном куске около 36 м) полотна разных сортов. На фабрике было свыше 800 вольнонаемных рабочих.

Сырьем для производства служил лен. Его, а чаще готовую пряжу Дурыгины скупали в деревнях Костромского и Нерехтского уездов. Более того, Алексей Петрович рассчитал, что ему выгоднее передавать крестьянам не только прядение, а и ткачество, оставив в городе лишь обработку полотна.

Тем не менее фабрика продолжала расширяться. В 1800 г. А.П.Дурыгин просил выдать разрешение на постройку еще одного двухэтажного каменного корпуса, однако губернский архитектор отказал, поскольку «по линии оной (улицы. — В.Б.) можно строить одни дома с красивейшими фасадами». Но уже в 1830-х гг. на территории фабрики стояли двухэтажный и четыре одноэтажных каменных корпуса.

Вскоре после окончания Отечественной войны 1812 г. А.П.Дурыгин умер, и дело продолжил его сын Василий Алексеевич. Однако время базирующихся на ручном труде полотняных мануфактур миновало — им стало не под силу конкурировать с хлопчатобумажными фабриками, работавшими на паровых двигателях. Последний же удар им нанесла денежная реформа 1839 г., приведшая к повышению заработной платы рабочим. Известный русский экономист и общественный деятель В.А.Кокорев, костромич по рождению, в своей книге «Экономические провалы по воспоминаниям 1837 года» писал: «В Костроме закрылись полотняные фабрики Дурыгиных, Углечаниновых, Солодовниковых, Ашастиных и Стригалевых... Обращаясь к костромским фабрикантам, выделывавшим парусину для флота и холст для войск, припоминаю одно печальное, потрясающее обстоятельство. Все фабриканты собрались и поехали в Петербург, еще во времена министра графа Канкрина, объяснить свою убыточность и просить выделанные на их фабриках парусину и холсты принять в казну вместо заготовленных таковых в Англии, дабы этим способом ликвидировать свои дела без банкротства. Просьба не была уважена, и возвратившиеся фабриканты в ближайшем времени все обанкротились, а один из старших Дурыгиных, двоюродный мой брат (Василий Алексеевич. — В.Б.), который орудовал делами своей фирмы, уединясь от семьи, вышел на крышу своего дома и бросился на мостовую; через шесть часов после тяжких страданий он умер».

После его смерти в 1839 г. наследники, потомственные почетные граждане В.В. и А.В.Дурыгины закрыли мануфактуру, но не ликвидировали и не продали ее. Окончательный же удар по мануфактуре нанес пожар 1847 г., уничтоживший ее деревянные постройки. Каменные уцелели, частично приспособленные под хозяйственные нужды,— в 1850-х гг. Дурыгины владели здесь, помимо жилого дома, двухэтажным зданием, двухэтажным корпусом, флигелем, двухэтажным амбаром, двумя каретными сараями, тремя конюшнями, баней и прачечной. Участок сушильного двора они продали мещанину Н.В.Херову, и тот уже к 1853 г. устроил на его месте «регулярный» сад с оранжереями.

В конце 1850-х гг. Дурыгины уступили свой дом под губернскую почтово-телеграфную контору, и та, после его капитального ремонта, перебирается сюда с Пятницкой улицы. Здесь она размещалась вплоть до революции. В 1900-х гг. в здании был установлен первый в городе телефон-автомат.

Впоследствии почтовое ведомство приобрело и соседний дом (№ 6-б), передав его под квартиры своих служащих. А к 1870 г. В.В. и А.В.Дурыгины окончательно распродали свои владения.

Фотография Д.И. Пряничникова

Дом Дворянского Собрания и здание городского театра (1910г.)

В XVIII в. братья Дурыгины имели общее состояние, однако каждый из них жил на Павловской улице со своей семьей отдельно. Так, младший из четырех братьев — Дмитрий Петрович занимал возведенный в 1780-х гг. на левой стороне улицы напротив фабрики трехэтажный дом «с каменной палатой», службами, двором, огородом и яблоневым садом. Он отличался щедрой благотворительностью, за что был удостоен очень редкого для купца отличия — получил чин коллежского асессора, дающий дворянство. В 1817 г. домом владеет уже его вдова М.А.Дурыгина с детьми.

Ворота Дворянского собрания (дома Дурыгиных). Фото: А. Ленский. (1946.)

Но дети пошли не в отца. Они быстро промотали родительский капитал и даже вынуждены были переписаться в мещане. Кстати, этот процесс оскудения костромского купечества в 1830-е гг. зафиксировал вышеупомянутый Панкратий Сумароков. Описывая Кострому, он отмечал: «Прежде купцы были богаты, некоторые имели миллионы и подражали в образе жизни дворянам, приглашали к себе на обеды, вечера, дома их отличались убранством, паркетами. Но от подрыва англичанами их полотняных фабрик многие пришли в убожество и переписались в мещане».

Электрическая иллюминация на фасаде Дворянского Собрания (1913г.)

5 февраля 1837 г. трехэтажный дом мещан Дурыгиных был куплен за 87 тыс. рублей костромским дворянством для приспособления его под «Благородное дворянское собрание». Первоначально дворянство намеревалось возвести новый дом на Всехсвятской по проекту П.И. Фурсова. Однако в 1836 г. стройку дворяне признали слишком дорогостоящей и сочли за благо ограничиться приобретением уже существующего дома и переделкой его. Так как «бывшим здешним архитектором Фурсовым ничего не сделано», ведение работ возложили «на вновь прибывшего губернского архитектора Праве».

Археологическая выставка КГУАК в Белом зале Дворянского собрания 11 декабря 1896 г.

Магнус (Максим Максимович) Праве (1796—4 декабря 1838) после окончания в 1816 г. Академии художеств служил архитектором в Туле, Петрозаводске, Новгороде и Орле, а в 1836 г. получил назначение в Кострому. Он составил «белый план и смету на перестройку» бывшего дома Дурыгиных. Было признано, что Праве «лучше всякого другого может привести в исполнение им составленный и г.г. уездными предводителями дворянства одобренный план соответственно цели и назначению самого здания по желанию дворянства с соблюдением, впрочем, наружного фасада», и тот в июне 1838 г. принял на себя обязанности строителя здания. Непосредственно же работы вел крепостной крестьянин из села Федорово Костромского уезда И.И.Сметанин.

Во время работ дом подвергся реконструкции: был пристроен зал, растесаные окна, устроен парадный подъезд — в результате здание приобрело четкую планировку и прекрасно решенные интерьеры.

Снаружи обращает на себя внимание изящный тонкий рисунок лепных розеток и вставок различной формы на восточном и южном фасадах. Однако наиболее примечателен интерьер здания. Невысокий вестибюль, разделенный тремя арками, выводит к чугунной трехмаршевой лестнице, изготовленной на ярославском чугунолитейном заводе Турчанинова, а детали перил из золоченой бронзы — на ярославском заводе Сазонова. Ажурная лестница нарядна и благородна по рисунку. Торец верхнего марша, оформленный как обильно декорированный лепной архитрав, поддерживается коринфскими колоннами. Лестница выходит на галерею, тоже огражденную чугунными перилами, и из нее в гостиную, по обеим сторонам которой расположены два зала.

Мраморный зал

Белый мраморный зал Дворянского собрания

Главный, или Белый, зал (его стены облицованы белым искусственным мрамором) — двусветный, стены его оформлены двумя ярусами коринфских полуколонн с красиво прорисованными капителями. В торце зала в первом ярусе имеется ниша — экседра, над нею размещены хоры, открытые в зал аркадой с короткими колонками. В глухую продольную стену вставлены зеркала, что создает иллюзию увеличения размеров Помещения.

Екатерининский зал Дворянского собрания

Малый, или Золотой, зал более наряден, а лепные детали карниза и капители колонн и пилястр позолочены. Колонны коринфского ордера делят его на три части. Первоначально зал был обит шелковым штофом красного цвета.

Интерьер здания прямо отвечал его назначению. В нем каждые три года дворяне Костромской губернии собирались для обсуждения своих сословных дел, избирали губернского предводителя дворянства и прочих должностных лиц. Число съезжавшихся в собрание часто превышало тысячу человек, причем после завершения выборов давался большой бал. Перед дворянством выступали с концертами выдающиеся музыканты-виртуозы, например, костромички-пианистки, ученицы Мендельсона сестры Вера (1833—1858) и Наталья (1834—1856) Погожевы. В 1856 г. в зале собрания костромичи чествовали своих земляков, героев Севастопольской обороны М.А. и П.А.Перелешиных. Здесь бывали П.А.Катенин и Г.И.Невельской, А.Ф.Писемский и А.А.Потехин, Ф.В.Чижов и В.Ф.Лугинин, флотоводцы Бутаковы и металлурги Поленовы и т. д. Костромское дворянство прослыло довольно либеральным — после 1905 г. оно приняло в свой состав дворян-депутатов I Государственной думы, исключенных из дворянских организаций тех губерний, где они проживали, за подписание антиправительственного Выборгского воззвания.

Музей в залах Дворянского собрания

В доме Благородного дворянского собрания нашла приют и образованная в 1885 г. Костромская губернская ученая архивная комиссия. На базе собранных ею исторических реликвий здесь в двух комнатах первого этажа был открыт в 1891 г. исторический музей — первый вообще в Костромской губернии. Он находился в доме до постройки Романовского музея.

Здание Дворянского собрания в Костроме является одним из лучших сооружений подобного рода в русской провинции. Оно обстоятельно описано в романе А.Ф.Писемского «Масоны»: «Губернский предводитель, заведовавший постройкой совместно с архитектором, употребил все усилия сделать залу собрания похожей на залу Всероссийского Московского дворянского собрания. Конечно, это осталось только попыткою и ограничилось тем, что наверху были устроены весьма удобные хоры, поддерживаемые довольно красивыми колоннами; все стены были сделаны под мрамор; но для губернии, казалось бы, достаточно этого, однако нашлись злые языки, которые стали во вновь отстроенном доме осуждать, и главное, в этом случае восстали дамы, особенно те, у которых были взрослые дочери: они в ужас пришли особенно от ажурной лестницы, которая вела в залу.

«Но как же мы, женщины, будем ходить по этой лестнице? — восклицали они. — Там, вероятно, под ней будут стоять лакеи?»

Когда об этом дошло до губернского предводителя, то он поспешил объехать всех этих дам и объявил, что лакеям не позволено находиться под лестницей, кроме того, по всей лестнице будет постлан ковер...

Романовский музей

По поводу дамской было даже сочинено кем-то четверостишие. Дело в том, что на потолке этой уборной была довольно искусно нарисована Венера, рассыпающая цветы, которые как бы должны были упасть с потолка на поправляющих свой туалет дам и тем их еще больше украсить — мысль сама по себе прекрасная, но на беду в уборной повесили для освещения люстру, крючок которой пришелся на середину живота Венеры, вследствие чего указанное стихотворение гласило: «Губернский предводитель глуп, ввернул Венере люстру в пуп».

Стоит уточнить, что костромским губернским предводителем дворянства был с 1830 по 1845 г. богатый Солигаличский помещик и гвардии полковник С.Ф.Купреянов, названный в романе Крапчиком.

После победы Октября здание Дворянского собрания передается Костромскому рабоче-крестьянскому университету [*], открытие которого состоялось 8 ноября 1918 г. (он занимал в городе и ряд других помещений). На гуманитарный, естественный и лесной факультеты записалось 2494 студента. Занятия начались 17 ноября 1918 г. лекцией приват-доцента Московского университета, впоследствии ученого-антрополога с мировым именем Е.М.Чепурковского «Типы доисторического и современного населения Великороссии», прочитанной в Белом зале. Университету удалось собрать превосходный состав преподавателей. Среди них были тогдашние и будущие академики М.К.Любавский, А.С.Орлов, В.Ф.Шишмарев, Н.М.Дружинин, крупные ученые С.М.Бонди, Шамбинаго, Ф.А.Петровский (филологи), А.П.Саккетти (правовед), А.И.Некрасов (искусствовед), Б.А.Романов и А.Ф.Изюмов (историки). Первым ректором стал Н.Г.Городенский (философ), в октябре 1919 г. его сменил Ф.А.Меньков (профессор политэкономии).

Фотография Д.И. Пряничникова 1910 г.

Городской театр в Костроме

Следующее за Дворянским собранием здание — областной драматический театр имени А.Н.Островского. «В решении фасада театра,— констатирует В.Н.Иванов,— применены детали архитектуры классицизма, но их интерпретация, особенно соотношение малого ордера пилястр и круглых окон, неудачна». Это результат многочисленных переделок здания.

В 1810 г. один из Дурыгиных, Иван Алексеевич, решил обзавестись собственным делом и жильем и по соседству с владениями младшего брата построил двухэтажный каменный дом и во дворе такой же корпус полотняной фабрики — кстати, последний по времени открытия мануфактуры Костромы. Она специализировалась на выделке тонких полотен высокого качества.

После смерти И.А. Дурыгина дом с фабрикой перешел в 1835 г. по наследству к его внуку Дмитрию Яковлевичу. Мануфактура благополучно перенесла кризис 1837 г., но пожар 1847-го не пощадил ее — фабричный корпус сгорел и развалился и больше уже не восстанавливался. Обгорел и сам дом, но у Д.Я..Дурыгина достало-таки средств возобновить его. Сохранилось описание здания за 1859 г.: двухэтажный дом с антресолями, изразцовыми печами, двумя балконами и железной решеткой художественной работы. Печи были, по-видимому, произведениями искусства, т. к. изразцовые печи, сохранившиеся в соседних домах Дурыгиных, признаются специалистами замечательными, хотя их наличие в аналогичных описаниях даже не оговаривалось.

Вскоре, однако, дом Д.Я. Дурыгина был куплен Мариинским детским приютом и после перестройки архитектором Н.П.Григорьевым сдан под городской театр, переведенный сюда с Дебри и открывшийся в мае 1864 г. В октябре 1865 г. театр сгорел — на его восстановление потребовалось два года. В 1874 г. в здании произведены «капитальные исправления»: устранена наружная лестница, сделана трехэтажная пристройка с левой стороны, внутри установлены две чугунные лестницы, после чего оно было приобретено у приюта городом. Не раз реконструировался театр и в дальнейшем.

Кострома слыла «театральным» городом и обычно отличалась хорошим подбором артистов, хотя это более зависело от антрепренеров, арендующих у города на отдельный сезон здание и набирающих труппу. В предреволюционные годы антрепризу в Костроме держал Николай Федосеевич Костромской (1874—1938), крупный актер и режиссер, великолепный исполнитель ролей в пьесах А.Н.Островского — костромская публика тяготела к классическому репертуару. В Костроме выступали многие выдающиеся русские артисты: с жизнью местного театра связана творческая биография Павла Орленева, поставившего здесь впервые в России драму А. К.Толстого «Царь Федор Иоаннович» (исполнял роль Федора), играли В.А.Андреев-Бурлак, Е.Д.Турчанинова, И.Н.Певцов и др. В первые годы Советской власти в Костроме выступала перебравшаяся сюда труппа Петроградского государственного Малого драматического театра, возглавляемая Н.В.Петровым, оставившим интересные мемуары.

В конце XVIII в. решил обзавестись каменным домом на Павловской и засидевшийся на Дебре старший из братьев Дурыгиных — Михаил Петрович и, располагая громадным участком в 3 тыс.кв. сажен, выстроил в 1793 г. на углу с Златоустинской (ныне улицей Князева) двухэтажный дом с антресолями. Это один из наиболее удачных образцов архитектуры классицизма в Костроме. Фасад его насыщен декором, причем в качестве основного мотива использованы гирлянды, оформляющие окна и включенные в композицию капителей.

Главный вход в здание расположен в центре фасада. Через невысокий сумрачный вестибюль поднимаемся по трехмаршевой чугунной лестнице на второй этаж с его анфиладой передних комнат. У некоторых из них — лепной декор потолка тонкого рисунка. Но наиболее великолепны в доме печи — законченные произведения малой архитектуры. Одна из них с обелиском, увенчанным гирляндами, другая — с коринфскими пилястрами.

С 1845 г. домом владела внучка М.П.Дурыгина — купчиха Л.И.Солодовникова, а с августа 1858 г. в нем некоторое время, до переезда на Верхнюю Набережную, находилось женское училище, основанное А.Н.Григоровым. В 1860-х гг. дом был куплен генералом Всев. Ник. Сипягиным, открывшим во дворе, достаточно обширном для этого, водочный завод. А в 1891 г. в том же дворе в маленьком флигеле поселился ссыльный В.В.Буянов, один из первых рабочих-марксистов в России. Уроженец подгородного села (он родился в 1861 г.), Василий с юных лет работал в Костроме на механическом заводе Шиповых и уже тогда заявил себя решительным и бесстрашным застрельщиком волнений и забастовок. Переехав в Петербург, он вступает в организацию «Народная воля». В 1882 г. Буянов был арестован и выслан на родину, но после окончания ссылки вернулся в Петербург. Там он работает на Путиловском заводе и является активным членом группы Бруснева — первой социал-демократической организации в России. В 1890 г. во время собрания брусневцев на квартиру Буянова нагрянула полиция — хозяина выслали в Тулу. Там он организовал марксистский кружок, за что был посажен в тюрьму, а затем сослан в Кострому.

Очутившись в конце 1891 г. в Костроме, Василий Владимирович открыл во флигеле никелировальную мастерскую — надо было кормить многодетную семью, да и друзья-подпольщики могли являться к нему под видом заказчиков. Он ведет пропаганду, распространяет нелегальную литературу, а главное, готовит кадры для будущей революции. Через кружок Буянова прошли такие видные деятели коммунистической партии, как Н.Г.Полетаев, В.Н.Соколов, рано скончавшийся Д.А.Семенов. Всех их, «доведя до кондиции» на месте, Буянов направлял в Петербург, снабдив явками к товарищам. В 1896 г. его кружок становится группой «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». После провала в 1902 г. костромской социал-демократической организации Василий Владимирович был арестован, судим и отправлен отбывать новую ссылку.

Что касается главного здания, то его около 1894 г. приобрела полковница Мичурина. Как памятник архитектуры, сохраняющий уникальный интерьер, дом был совершенно ей безразличен — практичная хозяйка сдавала его под прачечную, пекарню, а частично и под квартиры. К счастью, Мичуриной дом принадлежал недолго — с 1899 г. его занимает губернское акцизное управление, соблазненное просторным двором, достаточным для постройки казенного винного склада. Управление ведало надзором за взиманием акцизных сборов, выдачей разрешений на открытие винокуренных заводов, их контролем.

После Октября и ликвидации акцизных управлений в здании была открыта Центральная библиотека-коллектор. Сюда свозились книги из закрываемых учреждений и учебных заведений (например, духовной семинарии), из некоторых усадеб, богатых частных библиотек (П.Т.Виноградова, Н.Ф.Жохова) и др.

Фотография Д.И. Пряничникова 1910 г.

Здание Духовново училища на Павловской

На таком же углу, но уже на правой стороне проспекта Мира находится массивное здание четырехклассного Духовного училища, пребывавшего прежде в «соборном» доме на берегу Волги. Оно сооружено в 1895 г. архитектором Э.Х.Тиденом в т. н. «кирпичном» стиле. «Этот дом, — отмечает И.М.Разумовская,— является ярким примером, как свободные зодчие того времени обращались с наследием прошлого. Его декоративное оформление — неоштукатуренный кирпич, кессоны с розетками на пилястрах, объединяющих второй и третий этажи, парадное крыльцо, воспроизводящее формы деревянных крылечек, кронштейны верхнего карниза, на который опирается аттик, в свою очередь украшенный маленькими четырехгранными шатрами. Главный фасад разделен на три этажа с акцентировкой на втором этаже — окна его больше по размерам и более нарядны, первый этаж вознесен на высокий цоколь и рустован, пологий купол довершает сходство с классицизмом, фасад, выходящий на улицу Князева, выглядит иначе. Он имеет большую протяженность, двухэтажен, над средней частью возвышается небольшой аттик с маленькими шатрами и двумя симметричными пирамидами, которые фланкируют сдвоенные удлиненные шатры, напоминающие готические аркбутаны. Сквозь необычный, дробный, нарядный облик этого здания проглядывают традиции недавнего классицизма». Рядом было выстроено трехэтажное здание общежития Духовного училища.

Двухэтажный каменный дом на углу с улицей Князева, которым открывается второй квартал по левую сторону проспекта, возведен в конце XVIII в. тем же М.П.Дурыгиным, а с 1845 г. принадлежал той же Л.И.Солодовниковой. Главный его фасад выделен шестипилястровым портиком ионического ордера. Угловые раскреповки подчеркнуты по первому этажу рустом, а по второму — лепным орнаментом, более крупным, чем над окнами фасада.

В доме еще недавно были изразцовые печи большой художественной ценности. Одна из них, в форме колонны на постаменте, сверху была украшена гирляндами из роз и завершена нарядным карнизом из сухариков и пальметок. На колонне стояла изящная ваза. Гладкая вогнутая поверхность другой печи была украшена тонким рисунком из гирлянд и рогов изобилия, выдержанным в сиреневых тонах.

До пожара 1847 г. дом был с мезонином. После пожара владелица отремонтировала здание и сдала его под городскую больницу, а в 1858 г. открыла здесь трактир, затем часть дома снимал клуб. Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. в нем содержались пленные турецкие офицеры. Позднее дом сдавался под квартиры, причем состав жильцов был самый разнородный: от вице-губернаторов графа Борха и князя Оболенского до видных участников революционного движения М.С.Александровой и С.К.Загайной.

В начале XX в. дом перепланировали, и в 1907 г. на первом его этаже открылась электроводолечебница. В ней работали (по совместительству) лучшие костромские специалисты, а инициатором открытия был популярнейший в городе врач А.В.Понизовский. После его кончины в феврале 1917 г. лечебницу возглавил доктор П.Б.Снесарев, впоследствии крупнейший советский психиатр.

Примерно тогда же второй этаж здания заняли Губернская землеустроительная комиссия, учрежденная для проведения «столыпинской» земельной реформы, и Чертежное отделение губернского правления с принадлежавшим ему ценнейшим межевым архивом, созданным в 1796 г. и хранящим планы Генерального межевания на все селения Костромской губернии. После революции Межевой архив вместе со шкафами, в сотнях ячеек которых хранились свернутые в трубочки планы, поступил в губернский архив.

В 1918 г. дом Солодовниковых передается Костромскому университету, в нем разместился естественный факультет, а с сентября 1919 г. — рабфак. На последнем училось 179 человек, причем 60 коммунистов и 20 женщин направил горком партии, обязав их посещать занятия. Деканом рабфака стал профессор ботаники Анатолий Эсперович Жадовский (1889—1938), автор ряда блестящих работ о растительности костромского края. Он и сам жил в здании рабфака.

Рядом с этим домом в начале XIX в. М.П.Дурыгин выстроил еще один каменный двухэтажный дом, позднее тоже доставшийся Л.И.Солодовниковой. По генеральному плану 1784 г., соблюдаемому городскими властями неукоснительно, Павловская улица, во всяком случае до Павловской площади, предназначалась исключительно под каменную застройку — деревянные флигеля и службы допускались лишь во дворах, скрытые заборами. Бытовало и еще одно исключение — если дом деревянный, но стоял до 1784 г., построен добротно и не портит внешнего вида улицы, то его позволялось сохранить без права на проведение капитального ремонта, до естественного износа.

Дома, поименованные ниже, не сохранились, но сравнительно недавно они формировали облик Костромы, являлись страничками ее истории. Так, в 1837 г. крестьянин Асаф Филиппов продал мещанке Н.М.Ашастиной одноэтажный каменный дом, построенный в 1820-е гг. правее больших домов Дурыгиных. После 1841 г. Ашастина расширила дом, подведя под него полуэтаж. Чуть поодаль источал зловоние, впрочем, привычное для притерпевшихся носов тогдашних костромичей, салотопенный завод, действовавший во флигеле одноэтажного с антресолями дома мещанина С.И.Аравина, возведенного в 1794 г. До 1822 г. во флигеле находилась лавка. Завод вырабатывал сальные свечи, поэтому его называли также свечным. Просуществовал завод до 1860-х годов.

Конец квартала до середины XIX в. занимали огороды купцов Дурыгиных и Шапошникова.

Второй квартал на правой от центра стороне Павловской улицы долгое время занимал всего один, но зато очень большой деревянный дом купца А.П.Дурыгина с четырьмя лавками и двумя прудами по сторонам. Этот дом еще в середине прошлого века принадлежал его внуку Ивану Петровичу. На самом же углу с Сенной улицей с конца XVIII в. до 1830-х гг. стоял деревянный дом графов Воронцовых (см. «Сенная улица»). После его слома на этом месте в 1841 г. поставил деревянный, но обращенный фасадом уже на Павловскую улицу «московский цеховой» Федор Телепнев. Позднее здесь был построен двухэтажный кирпичный дом, в котором летом 1917 г. в связи с усиливающейся в Костроме безработицей открылась биржа труда. Ее первым заведующим стал большевик с 1909 г., впоследствии крупный партийный работник Николай Петрович Растопчин.

На левом углу Павловской улицы с площадью в середине XIX века мещанин В.К.Архипов выстроил каменный дом, перешедший с 1855 г. к основателю и совладельцу Костромского механического завода полковнику Д.П.Шипову, а от того — к винозаводчикам А.Я. и Н.Я.Устиновым (в 1862 г.).

Существующий ныне в начальной части проспекта Мира бульвар был заложен в 1898 г. по инициативе тогдашнего городского головы Г.Н.Ботникова, большого поборника озеленения города.

Павловская улица рассекала Павловскую, или как ее чаще называли с середины прошлого столетия Сенную площадь (ныне площадь Мира) на две части. При этом правая (от центра) сторона была меньше нынешней, поскольку упиралась в зады домов Рождественской улицы (позднее снесены), начинавшейся тогда от улицы Князева и включавшей в себя современные Сенной переулок и Галичскую улицу.

Фотография Н.А. Карякина 1908 г.

Павловская (Сенная) площадь. Федоровская ярмарка.

Сама площадь впервые была обозначена на планах города 1780-х гг. Прежде же на ее месте находилась шумная и многолюдная Кузнечная слобода, протянувшаяся до Камаева (ныне Долматовского) пруда. А начиналась слобода от другого, Медного пруда, выходившего на незастроенную сторону Лавровской улицы.

Если уж строго следовать фактам, то застройка Павловской улицы продолжалась и на площади, как бы деля ее пополам. Правда, правая сторона была застроена не столь интенсивно: за Сенной улицей, на углу в начале XIX в. стоял деревянный дом надворного советника Д.А.Арбузова, а в дальнем конце квартала, по углу с Дмитриевской улицей (ныне Маршала Новикова) — деревянный дом с полотняной фабрикой Ф.В.Красильникова, просуществовавшей, однако, недолго. Все остальное пространство квартала занимала пустопорожняя «за низостью места» земля. После 1784 г. сюда из-под стен бывшего «Нового города» переводится стан «сенных трушников», здесь же производился торг скотом, горшками, подержанными вещами, для чего были устроены деревянные лавки и полки. В 1791 г. губернатор предписал взамен их построить каменные ряды, но торговцы отговорились бедностью. Власти махнули на них рукой, и Сенной рынок, со временем обнесенный высоким бревенчатым забором, так и остался одним из самых грязных и злачных мест старой Костромы. Правда, там наряду с рухлядью и хламом подчас можно было наткнуться на подлинный антиквариат — фарфоровую севрскую чашку, старинное серебро и другое, потому по утрам на рынке толкались и коллекционеры (И.А.Рязановский, Н.Н.Виноградов, Д.Н.Сизов) в надежде на покупку задешево нечаянной «редкости».

Фотография Н.А. Карякина 1908 г.

Федоровская ярмарка в Костроме. Цыгане.

Вокруг рынка на Сенной площади и прилегающих улицах находилось немалое ко­личество постоялых дворов и харчевен.

Противоположная рынку сторона площади застраивалась гораздо интенсивнее. Вскоре же после пожара 1773 г., уничтожившего деревянные кузницы, они начали возрождаться на старых пепелищах, однако только каменные — иных власти открывать не разрешали. В 1820-гг. их число достигло 15, и все они принадлежали помещикам Карцовым.

Около 1814 г. правее кузниц строит двухэтажный каменный дом И.Рукавишников, уступивший его затем мещанину С.И.Трегубову. В 1821 г. к этому дому пристраивает такой же «полудом», выходивший углом на Дмитриевскую улицу, Н.А.Трегубов. В начале 1840-х гг. прежними трегубовскими домами владел титулярный советник В.Д.Ураков — в них размещались «батальонные» (гарнизонные) мастерские. В 1857—1863 гг. дома (вместе с мастерскими) перешли к другому чиновнику — П.И.Бекеневу.

От кузниц дома отделял довольно широкий проулок. В 1870 году он был закрыт, а в 1891 г. мещанин В.Д.Румянцев просил разрешения на постройку на его месте каменного одноэтажного корпуса «торговых бань», добавляя при этом, что «местность там низменная и сырая». Румянцевские бани, проработавшие до времен гражданской войны, конечно, во всем уступали «зиминским», но зато были и дешевле...

В 1850-х гг. левее кузниц в деревянном флигеле открыла каретную мастерскую А.А.Караева. Лет через тридцать она владела уже каменным флигелем, но мастерскую ей пришлось закрыть, т. к. спрос на кареты катастрофически упал.

Однако главной достопримечательностью Павловской, или Сенной, площади являлся Медный пруд. В 1884 г. городская дума сообщала: «Медный пруд находится между Лавровской, Павловской, Сенной и Дмитриевской улицами. От последней он отделен двумя жилыми домами, из них один примыкает к северо-западному углу пруда, а другой выходит на Дмитриевскую улицу, и садами, принадлежавшими к этим и другим домам, расположенным на Павловской улице. От Павловской улицы и площади того же имени пруд отделен рядом городских кузниц, отстоящих от него на несколько сажен. Пруд огорожен с трех сторон и только со стороны Сенной улицы оставлен подъезд к нему на случай пожара. Со стороны же Лавровской улицы устроен для той же цели насос, не действующий в настоящее время.

Медный пруд представляет весьма обширное водное вместилище в 2600 кв. сажен, достигающее на средине значительной глубины. Цвет воды в пруде темный, вода при взбалтывании издает болотный сырой запах, но в спокойном состоянии вода не пахнет...

В пруд устроен сток воды посредством закрытой трубы с Павловской улицы и площади, с Мясницкой, Смоленской, Марьинской, Космодемьянской улиц и с низменного, болотистого пространства, находящегося между Космодемьянской и Павловской улицами. Для оттока воды из пруда существует закрытая канава, идущая через Лавровскую и Дмитриевскую улицы и плац Мичуринских казарм к реке Запрудне».

В упомянутом деревянном доме, примыкавшем к «северо-западному углу пруда», в 1880-х гг. жил с большой семьей революционный демократ, социолог и экономист В.В.Берви-Флеровский, отбывавший ссылку в Костроме.

В предреволюционные годы городские власти охватила какая-то мания осушения местных водоемов. В 1915 г. эта участь, притом без всякой надобности (его место не застроено до сих пор) постигла и Медный пруд. Кстати, своим именем он обязан отнюдь не металлу (медь) — еще в XVIII в. пруд назывался в источниках «Медвяным» либо «Медяным», к нему сбегала в направлении от нынешней улицы Князева липовая роща. В ней в дуплах старых лип во множестве роились пчелы — костромичи имели там собственные деревья или т. н. «бортевые ухожья» и выкачивали оттуда мед по мере надобности, пользуясь заодно и воском. Вообще городские рощи (липовые, сосновые, дубравы) и обширный пригородный лес в те не столько уж и отдаленные времена, когда человек относился к природе по-сыновьи, изобильно снабжали костромичей всем необходимым, были для них неиссякаемой кладовой: из гнезд выбирали яйца, ловили силками птиц, били мелкое зверье (на реке Запрудне до XVI в. водились бобры), а крупное добывали с помощью капканов и ям (впрочем, на медведя хаживали и с рогатиной), собирали грибы, ягоды, орехи, лекарственные растения и т. д. Лес поставлял городу строительные материалы и топливо, укрывал от врагов. А если вспомнить, что все пять рек не оскудели рыбой, то надо признаться, что голод нашим предкам не угрожал.

Лес, подковой окаймлявший Кострому, принадлежал не отдельным лицам, а городскому обществу, в основном сосредоточенному на посаде, и потому именовался Посадским. По мере роста города он отодвигался, смыкаясь с окраинами улиц.

За площадью Павловская улица продолжалась. С правой, четной стороны в начале прошлого века стояло до десятка деревянных мещанских домишек. После же окончания Отечественной войны в квартале появляются и каменные здания: в 1814 г. на углу с Дмитриевской улицей двухэтажный дом мещанина А.В.Фуфылдина, а в 1825 г. рядом с ним строится дом мещанки У.А.Вавиловой (оба снесены). В противолежащем квартале слева первоначально домов было и того меньше — всего четыре, а первое двухэтажное каменное здание — мещанина Н.А.Трегубова — возведено в центре квартала к 1821 г. В 1850 г. к нему добавился дом поручицы А.И. Алексеевой по углу с Дмитриевской улицей, напротив дома Фуфылдина (не сохранились).

Относительно слабая застройка конца Павловской улицы во многом объяснялась тем, что местность там была болотистая и топкая. Так, в июне 1860 г. костромской полицмейстер рапортовал губернатору: «На Павловской улице от будки к заставе по случаю засорения водопроводной трубы против будки происходит страшная топь, от которой провалилась большая часть мостовой, бывшей когда-то на некотором протяжении от означенной будки, так что езда по ней сопряжена с опасностью поломать экипажи. Жители же означенной улицы, по своей бедности, не в состоянии произвести исправление оной». Не будет лишним напомнить, что по Павловской улице тогда проходили самый оживленный и важный для губернии Галичский тракт и большая дорога на Буй.

Упоминавшаяся в рапорте Павловская застава находилась на перекрестке с Калиновской улицей. Но жизнь двигалась своим чередом, Кострома расширялась, стали осушаться и осваиваться и болотины за заставой. Еще в 1851 г. там образуется новая Ямская слобода, в которой поселили ямщиков, переведенных из Юрьевца, в то время уездного города Костромской губернии. Там же по существующему правилу нарезались участки земли для застройки отставным солдатам. Вскоре слобода слилась с Павловской улицей, став ее продолжением. В 1854 г. там (на правой стороне) открылась торговая фирма «Братья Чумаковы», а в 1882 г. и табачная фабрика Вл.И.Чумакова.

В 1892 г. на улице (на месте нынешней станции переливания крови) появилось первое в истории Костромы спортивное сооружение — т. н. «циклодром». Он предназначался для велосипедистов, которых тогда в городе насчитывалось уже немало, но езда по городу им воспрещалась во избежание наезда на прохожих и испуга лошадей. На циклодроме же с его овальной замкнутой дорожкой велосипедисты не только катались, но проводили соревнования и устанавливали рекорды.

Еще в 1868 г. монахини Богоявленско-Анастасиина монастыря обратились к городским властям с просьбой об отводе им места для захоронений. Им был отведен участок в глубине улицы, за циклодромом, ставший известным под именем «Монастырского кладбища» (там была и небольшая церковь). В 1876 г. левее циклодрома в Посадском лесу (ныне территория областной больницы) было открыто общегородское «Новое» кладбище с оригинальным храмом, воздвигнутым в 1893 г. по проекту архитектора А.Е.Смурова.

Нынешний проспект Мира (как и улица Молочная гора) являлся внутригородской границей — его четная сторона до революции входила в состав Александровской части, а нечетная — Константиновской.