История археологического изучения Костромского края

В своих историко-географических границах Костромское Поволжье охватывает бассейны крупных волжских левобережных притоков р. Костромы и Унжи и бассейны более мелких правых притоков в том же течении Волги [Рябинин Е.А., 1986. С. 5]. По современному административному делению означенная территория соответствует Костромской области и, отчасти, приволжским районам Ивановской области (прежн. Костромская губ.).

Костромская область в современных границах была образована в 1944 г. и характеризуется следующими географическими и природными данными.

Область расположена в центральной зоне Русской равнины и тяготеет к северной половине ее средней полосы между 57°18' и 59°37' северной широты, 40°33' и 47°42' восточной долготы. Протяженность области по прямой с севера на юг составляет около 260 км, с запада на восток — немногим более 400 км. Площадь превышает 60 тыс. кв. км. Территория области представляет собой холмистую равнину, рассеченную многочисленными речными долинами. В западной части области наблюдается хорошо выраженный ледниковый моренный ландшафт с пологими моренными холмами. В общем направлении с севера на юг область пересекает Галичско-Чухломская гряда, сформировавшаяся 23-13 тыс. лет назад на последней стадии Валдайского оледенения [Додуханов П.М., 1989. С. 24; Праслов Н.Д., 1984. С. 24]. Наибольшая абсолютная высота возвышенности в средней ее части достигает отметки 292 м, в южной части она понижается до 150 м (Балтийская система высот). Возвышенность служит водоразделом бассейнов рек Костромы и Унжи. К западу от нее простирается Костромская низменность, ныне затопленная водохранилищем. Это была обширная луговая пойма, изобиловавшая озерами и протоками, затоплявшаяся в половодье водами Волги и Костромы. К востоку от возвышенности расположена Унженская низина. Северо-восточную часть области охватывают Северные увалы, по которым проходит водораздел рек Волги и Северной Двины. Юго-западную часть области занимает долина Волги. Крупными левыми притоками, речная сеть которых в значительной степени определяет современный ландшафт Заволжья, являются р. Кострома и р. Унжа. Левобережье Волги между устьями Костромы и Унжи характеризуется наличием высокой береговой террасы, которая местами отступает от русла Волги, оставляя зоны заливных лугов и с приближением к устьям Унжи и Немды постепенно превращается в песчаную и лесистую местность. Кроме них область отчасти захватывает р. Ветлугу в ее среднем течении. Многочисленные озера находятся, в основном, в западной части области. Крупнейшие из них Галичское (18x6 км) и Чухломское (8,6 х 7,2 км) соединяются с р. Костромой реками Векса Галичская и Векса Чухломская.

Леса покрывают свыше 60% территории области, на востоке до 70%. По данным начала XX в. в восточных уездах Костромской губернии, захватывавших бассейны Унжи и Немды, леса занимали 78-81% общей площади, а в северных — Галичском, Солигаличском, Чухломском — 50-66%. Несомненно, в древности залесенность края была еще большей, захватывала и правобережье Волги. Но в целом, для бывшей Костромской губернии «черезвычайно характерно падение лесистости в направлении с северо-запада на юго-восток» [Дюбюк Е, 1918. С.3-11], то есть к приволжским районам между р. Костромой и р. Мерой.

По территории области проходит северная граница ареала широколиственных пород деревьев (дуб, клен, ясень, липа) и западная граница таких пород, как лиственница и пихта в окраинной зоне европейской тайги. До настоящего времени в лесах обитают многочисленные охотничьи и промысловые птицы, а в реках и озерах — различные виды рыб, несомненно, водившиеся в древности в большем изобилии. Обширные пойменные и суходольные луга служили и служат хорошей кормовой базой для животноводства.

Растительность соответствует почвенному покрову. Почвы области относятся к типу подзолистых. В Галичском и Чухломском р-нах они суглинисто-подзолистые, в западной полосе — подзолисто-супесчаные, суглинистые средние и легкие и песчано-суглинистые, в восточной части — преимущественно песчаные, а в долинах рек — аллювиальные.

В Костромском Заволжье известны выходы болотной железной руды, особенно богатые по левым притокам р. Костромы: Андобе, Тебзе, Вексе Галичской и др. Это обстоятельство имело большое значения для населения глухих лесных мест на протяжении последних трех тысяч лет. Не случайно кустарное производство железа из местной руды существовало почти до начала нашего столетия. [Еремин Г., 1947. С. 39].

Благоприятные природные условия способствовали освоению края еще в эпоху мезолита. С тех пор эти места не пустовали. От каждой эпохи до наших дней сохранились различного рода остатки древних поселений и погребений — в современном понимании — археологические памятники. Интерес к своему прошлому был свойственен человеку всегда. Современная археология как наука начала складываться в XIX в.

Начальный период археологии был связан с общим ростом интереса к древней истории России в XIX в. В научной общественности интерес к археологии центральных губерний России вызвали успешные раскопки курганов во Владимирской губернии под руководством А.С.Уварова и П.С.Савельева в 1851-54 гг. Сознавая потребность в археологических изысканиях, Костромской губернский статистический комитет на своем заседании 20 мая 1863 г. ограничился пожеланиями [Журнал заседаний..., // КГБ, 1863. № 29]. Случайное “разрытие” нескольких курганов в конце 1830-х гг. в окрестностях г. Кинешмы относилось к области кладоискательства, но не науки. [Козловский А., 1840. С. 153].

Энтузиастом изучения древностей местного края стал Геннадий Михайлович Девочкин (1833-1883 гг.), помещик Нерехтского уезда. [Комаров М.Н., 1903]. Он окончил одно из лучших средних учебных заведений того времени — Ярославский Демидовский юридический лицей. Круг его интересов был обширен: геология, палеонтология, география, ботаника. В костромских газетах печатались его статьи. [Девочкин М.Н., 1859]. Будучи чиновником особых поручений при Костромском губернаторе, членом губернской земской управы, почетным мировым судьей, он развернул успешную деятельность по сбору орудий каменного века и составил значительную коллекцию [Формозов А.А., 1981. С. 98, 99].

В 1856 г. Г.М.Девочкин прислал несколько каменных орудий в Археологическое общество в Петербурге [Известия РАО, 1859]. Видимо, эти вещи (четыре наконечника стрел из Нерехтского уезда) находились потом на хранении в музее Русского археологического общества [Каталог..., 1867. С. 19]. О коллекции каменных орудий Г.М.Девочкина М.Н.Комаров опубликовал статью в местной газете. [Комаров М.Н., 1899]. В 1919 г. от наследников Г.М.Девочкина в Костромской музей поступило 32 орудия из камня, видимо, какой-то остаток его коллекции [Отчет КНО, 1920]. К концу жизни Г.М.Девочкина увлекли и курганные древности. В 1879 г. он раскопал один курган у д. Калищи на р. Емсне, а в 1880-1882 гг. — 42 кургана на р. Кубань, из них не менее 37 курганов в могильнике у д. Пьянково. [Архив ИИМК, 1894.]. Коллекции этих раскопок хранятся в Костромском музее.

В 1882 г. Общество естествознания при Казанском университете направило в Костромской уезд на раскопки курганов С.Дмитриева и Н.М.Бекаревича. Они раскопали 134 кургана в семи могильниках. Результаты раскопок опубликованы, но слишком кратко и обобщенно, без разделения материалов по могильникам и, тем более, по отдельным курганам. [Дмитриев С., Бекаревич Н.М., 1883. С. 2; О раскопках..., 1890]. В 1883 г. Н.М.Бекаревич самостоятельно раскопал 48 курганов не менее, чем в трех курганных группах в Костромским уезде. Публикация о раскопках неполна, но хранящиеся в Костромском музее материалы восстанавливаются по комплексам. [Бекаревич Н.М., 1890. С. 149, 150].

В 1885 г. в губернии создается Костромская губернская ученая архивная комиссия, которая наряду с основной задачей по упорядочению архивного дела в губернии взяла на себя заботу по организации археологических исследований. По “Положению” 1884 г. расходы на содержание губернских комиссий должны были покрываться из средств, имеющихся в Археологическом институте, а также из местных пожертвований в пользу науки. В результате они оказались самыми дешевыми для правительства учреждениями и поддерживали свое существование доходами от своих изданий и публичных лекций, субсидиями от городов и земств, членскими взносами [Шведова О.И., 1958. С. 377-433].

Труды комиссии издавались в сборнике “Костромская старина”. Всего вышло семь выпусков. Первый выпуск был издан в 1900 г., последний — в 1912 г. Некоторые труды комиссии и ее членов выходили отдельными изданиями. В “Костромских губернских ведомостях” регулярно печатались “Журналы заседаний КГУАК”, которые затем перепечатывались отдельными брошюрами. В этих изданиях наряду с прочими материалами помещались довольно подробные отчеты о результатах археологических исследований [Журналы заседаний..., 1892-1905]. По анкетным запросам московского археологического общества в КГУАК поступают сведения об остатках древностей и старины в Костромской губернии, которые находят отражение в ряде публикаций [Миловидов И.В., 1890. С. 115-133; Новые сведения..., 1892. С. 56-70; Дополнительные сведения..., 1892. С. 71-81; Пирогов В.Г., 1890. С. 134-142; Херсонский И.К., 1890. С. 1-74; Преображенский И.И., 1897а, 18976 и др.].

В 1892 г. КГУАК организует раскопки курганов в губернии. Тогда члены комиссии Н.М.Бекаревич и И.Д.Преображенский раскопали 99 курганов в 11 группах Костромского уезда. [Бекаревич Н.М., 1894. С. 25-39]. В 1893 г. И.Д.Преображенский раскопал 45 курганов в девяти могильниках [Преображенский И.Д., 1897. С. 371-376]. В 1894 г. были раскопаны еще 106 курганов в 14 могильниках [Бекаревич Н.М., 1894. С. 9-30]. Отчеты о раскопках высылаются в Археологическую комиссию [Архив ИИМК, дела КГУАК].

Начиная с 1895 г., по требованию Археологической комиссии отчетная документация КГУАК становится более обстоятельной и сопровождается планами раскапываемых курганных могильников. За период с 1895 по 1899 гг. члены комиссии раскопали 721 курган [Бекаревич Н.М., 1901. С. 303-462]. При этом 15 курганов было раскопано на восточной окраине Костромского Поволжья, в пределах теперешнего Сокольского района Нижегородской области.

В это же время Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете направило в Костромское Поволжье на раскопки курганов этнографа, писателя из народников Ф.Д.Нефедова. В 1895-1896 гг. он исследовал 548 курганов в 85 могильниках, в большинстве находившихся на территории Кинешемского уезда, позднее вошедшего в состав Ивановской области. В границах современной Костромской области оказалось 67 раскопанных им курганов в девяти могильниках [Нефедов Ф.Д., 1899. С. 161-231]. Добытая раскопками коллекция хранится в Гос. Эрмитаже. Ранее, за 10 лет до раскопок, Ф.Д.Нефедов отметил наличие памятников каменного века на р. Ветлуге и в бассейне р. Унжи [Нефедов Ф.Д., 1885].

Почти до конца XIX в. КГУАК отдавала явное предпочтение изучению курганных древностей, хотя и располагала многочисленными сведениями о других типах памятников, собранных на основе опросных листов. Видимо, это было связано в какой-то степени с ограниченностью денежных средств, которыми могла располагать комиссия. Раскопки курганов сравнительно менее трудоемки и позволяют быстрее получить эффектные результаты. Случайные раскопки городища Ухтубуж у д. Попово на р. Унже в 1884 г. [Местные известия, 1887] и на поселении “Болотова гора” у д. Тимошкино в 1887 г. [Архив ИИМК, ф.1, № 1910/68] были любительскими или кладоискательскими. В научном плане они могут оцениваться только отрицательно. Случайная находка железных орудий в трупосожжении у с. Подольское в 1894 г. (наконечник копья, стрелка и топор-кельт) помогла установить существование финского грунтового могильника последней четверти I-го тыс. н. э. [Покровский Ф.И., 1894. С. 358-360]. По первой версии автора работ, погребение рассматривалось как разрушенное курганное, но проверка насыпей, оказавшихся отвалами карьера, результатов не принесла [Раскопка курганов в Костромской губернии, 1898].

В 1895 г, Н.М.Бекаревич производит осмотр и описание Каримовского городища (теперь правобережный район г. Костромы). [Бекаревич Н.М., 1895]. Еще раньше, в 1892 г. были начаты исследования Минского городища, продолженные в 1900 г.: 25 июня на место раскопок была совершена экскурсия участников проходившего в г. Костроме 4-го историко-археологического съезда [Минское городище, 1914]. В 1893 г. И.Д.Преображенский обследует городище на р. Стежера (Дурасовское), планируя начать раскопки в 1894 г. [Преображенский И.Д., 1897]. В 1902-1903 гг. Н.М.Бекаревич исследует городища у с. Николо-Одоевского, Ухтубуж, на р. 11ушке, у бывшей д. Городище, и селище у с. Спас-Красная гора (с. Красногорье) [Бекаревич Н.М., 1903 С. 39-40; 1904. С. 55, 56].

Привлекают внимание КГУАК и памятники каменного века. В 1895 г. А.П.Поливанов читает доклад на заседании комиссии о находках орудий из камня, кости и древней керамики в Варнавинском уезде, входившем тогда в Костромскую губернию [Поливанов А.П.,1895. С. 5-10]. Ранее об этих находках сообщалось в издании Антропологической выставки 1879 г. [Поливанов А.П., 1879.С. 290]. В местной печати публикуется статья о коллекции каменных орудий Г.М.Девочкина. [Комаров М.Н., 1899]. В 1898 и 1900 гг. исследуются места находок каменных орудий на оз. Святое и Мерское Шунгинской волости, производятся сборы орудий на стоянках и покупка их у местных жителей. В 1903 г. Н.М.Бекаревич обследует стоянку у д. Сельцо в урочище Варилово [Бекаревич Н.М., 1904. С. 55], а И.Д.Преображенский — местонахождения предметов каменного века у с. Куниково [Преображенский Д., 1903]. В местной печати регулярно сообщается о поступлениях в комиссию археологических предметов от частных лиц. Результаты исследований городищ и стоянок нашли отражение в статьях-сводках Н.М.Бекаревича [Бекаревич Н. М., 1902. С. 125-129, 158-162; 1906].

В начале XX в. раскопки курганов практически прекращаются. Осталось неизвестным исполнение планов КГУАК по раскопкам стоянок, селищ, городищ и курганов в 1903-04 гг. Но, по авторитетному заключению А.А.Спицына, Археологическая комиссия воспрепятствовала продолжению курганных раскопок в губернии. Лишь в 1900 г. было раскопано несколько курганов у дер. Подолец и Сулятино Костромского уезда и у д. Стоголовли Нерехтского уезда, вероятно, разрушавшихся добычей бутового камня. В отчете комиссии за 1906 г. сообщалось, что раскопок курганов, как дела второстепенного, не производилось [Отчет о деятельности КГУАК, 1907].

Основные работы КГУАК, в особенности по раскопкам курганов, были сосредоточены в Костромском Поволжье. Но предпринимались попытки отыскать курганы севернее основной территории их распространения. Еще в 1896 г. Ф.Д.Нефедов безрезультатно раскопал 10 массивных сопковидных насыпей у д. Афонино Буйского уезда [Нефедов Ф.Д., 1899. С. 230, 231]. Есть сведения о раскопке каких-то насыпей А. Апухтиным в 1902 г. возле г. Галича [Архив ИИМК, ф. 5, № 381]. Видимо, и в том и другом случае насыпи не были курганами. В 1908-1910 гг. поиски курганов в Буйском и Галичском уездах предпринял В.Н.Глазов. Тогда же он исследовал остатки древних поселений у дер. Брюхово, Быки и у с. Унорож в Галичском уезде. Поселения расположены на обособленных останцах береговых террас. Местное население иногда называет их курганами. В.Н.Глазов полагал их городищами. О результатах раскопок сохранилась отчетность, находки хранятся в Гос. Эрмитаже.

Тогда же исследователь произвел предварительную разведку и раскопки на верхнем городище в г. Галиче. В целом он верно датировал находки из слоя городища XIV-XV вв., “если далее не позже”. В 1910 г. В.Н.Глазов раскапывал поселение “Болотова гора” у д. Тимошкино Буйского уезда, которое и теперь в местном музее числится курганом. При этом он описал характерные признаки керамики, найденной кладоискателями в 1887 г. В Костромском уезде в 1910 г. несколько курганов у д.Гомониха раскопал Д.Н.Сизов. В 1908 г. А.М.Тальгрен, увлеченный проблемой происхождения финно-угорских народов, раскапывал поселение у с. Туровского, где в 1836 г. был найден знаменитый галичский клад медных вещей [Протоколы заседаний..., 1913. С. 295-297, 307]. Этими работами практически завершается дореволюционный период археологических исследований Костромского края.

Существенный недостаток исследований, проводившихся сотрудниками КГУАК, заключался как в несовершенной методике раскопок, так и в неполноте информации, подававшейся в отчетной документации. В известной мере это было связано с общим уровнем археологической практики того времени. Курганы раскапывались колодцем, в результате значительные части насыпей остались неисследованными. Устройство курганных насыпей, равно как и стратиграфия культурного слоя стоянок, поселений, городищ не рассматривались. Культурный слой вместе с вещевым материалом рассматривался неразделимо во времени. Тем не менее добытые раскопками КГУАК материалы хранятся в Костромском музее в целости, большая часть курганного инвентаря распределена по комплексам отдельных погребений и являются достаточно полноценными археологическими источниками по истории края.

Уже в первых работах Н.М.Бекаревича содержатся определенные выводы о погребальном обряде и хронологии курганной эпохи, сделанные на основании материалов раскопок. Исследователь датировал погребальные насыпи концом IX-X в., но считал возможным отнести некоторые памятники к XI-XII вв. [Бекаревич П.М., 1901. С.453]. Д.Н.Анучин в статье о культуре костромских курганов датировал основной массив погребений концом X-XI вв., но не исключал возможного наличия и более ранних курганов и курганов XII в. [Анучин Д.Н., 1899. С. 244; 1900. С. 85-88]. В 1909 г. на 4-м областном историко-археологическом съезде в г. Костроме А.А.Спицын определял дату костромских курганов XI-XIII вв. или концом XI-XIII вв. [Спицын А.А., 1899. С. 229-232].

Этническая история края решалась вначале на основе летописных известий и данных топонимики. На этом основании М. Диев считал древним дорусским населением Костромщины упомянутую летописью мерю, а саму мерю считал одним из марийских племен [Диев М., 1865. С. 167-178]. Д.П.Европеус причислял мерю к угорской группе племен, родственных зауральским хантам и манси, но его теория не была поддержана [Европеус Д., 1868. С. 55-71].

После выхода в свет обобщающего труда А.С.Уварова, посвященного материалам раскопок владимирских курганов, рассмотренных автором в комплексе с данными других научных дисциплин [Уваров А.С., 1871], широкое признание получила точка зрения о мерянской принадлежности курганов Северо-Восточной Руси. По распространению географических названий с корнем «мер» область расселения мери по А.С.Уварову определялась в пределах Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, а также частью Вологодской и Новгородской губерний. Несколько позднее В.А.Самарянов публикует в местной печати списки населенных мест Костромской губернии, которые считал принадлежавшими дославянскому населению края и объяснял, исходя из параллелей марийского языка [Самаряиов В.А., 1876а. С. 295-297, 307; 18766; 1876в. ]. Также в развитие идеи А.С.Уварова Т.С.Семенов предложил список топонимов Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, Вологодской и Новгородской губерний, которые имели явно не славянское происхождение, и, по мнению автора, были оставлены мерей.

Костромские курганы, исследование которых началось позже раскопок А.С.Уварова, по традиции признавались финскими. Н.М.Бекаревич и И.Д.Преображенский объясняли сравнительно небольшие размеры курганных могильников переселением мери под давлением славян из Ростово-Суздальской земли к северу небольшими семейными общинами. Финно-угорская принадлежность памятников более раннего времени вообще не нуждалась в доказательствах. Но в то же время на заседании КГУАК 29 августа 1895 г. при обсуждении докладов А.П.Поливанова о раскопках Богородского городища и Н.М.Бекаревича о раскопках курганов Ф.Д.Нефедов возражал, что нельзя еще утвердительно говорить о принадлежности курганов и городищ чудским племенам, и известные археологические памятники требуют дальнейшего исследования [Журнал заседаний..., 1895].

Д.Н.Анучин, признавая финскую основу костромских курганов, выделял их в особую группу среди погребальных древнерусских насыпей и объяснял их своеобразие сильным влиянием вятско-камского региона. В курганах XI-XII вв. он видел наличие славянских элементов как результата древнерусской колонизации [Анучин Д.Н., 1899. С. 257].

Первая сводная работа об археологических памятниках Костромского Поволжья принадлежит известному русскому археологу А.А.Спицыну [Спицын А.А., 1899. С. 226-232]. В выступлении на 4-м историко-археологическом съезде в г. Костроме А.А.Спицын утверждал, что в основе древностей костромской курганной культуры лежат вещи владимирских курганов и, возможно, они принадлежали сильно русифицированным финнам. Он отмечал также наличие в инвентаре курганов вещей скандинавского происхождения. [Спицын А.А., 19096. С. 15-17]. Городища Костромского Поволжья, по времени предшествовавшие курганной эпохе, А.А.Спицын включил в ареал дьяковской культуры [Спицын

А.А., 1903а. С. 140], а среди городищенских находок им были выделены вещи финских типов [А.А. Спицын, 1909а. С. 10, 11].

С 1904 г. КГУАК постепенно отказывается от раскопок археологических памятников. Однако продолжается работа по сбору и инвентаризации археологических коллекций. Член комиссии А.Н. Рождественский составляет каталог курганных древностей [Отчет КГУАК, 1908]. Издается каталог музея, включающий коллекции доисторического отдела [Алмазов П.А., Рождественский А.Н., Гязановский И.А., Черницын А.И., 1909. С. 36-44]. Итогом многолетней деятельности комиссии стал 4-й историко-археологический съезд в г. Костроме [Известия 4-го историко-археологического съезда..., 1909; Труды 4-го историко-археологического съезда..., 1914].

На 1913 год в г. Костроме намечались юбилейные торжества по празднованию 300-летия дома Романовых. По этому случаю был построен и 19 мая 1913 г. открыт Романовский музей. Для КГУАК и размещения накопленных ею коллекций в музее был выделен специальный отдел. В это время организация археологических исследований постепенно становится прерогативой Костромского научного общества по изучению местного края (КНО).

Фактическим организатором Общества стал Василий Иванович Смирнов, человек замечательный, бесконечно преданный науке, энтузиаст краеведения [Куратов А., 1966; Бочков В.Н., 1972; Он же. Подвижники костромского краеведения, 1974; Войтюк Т., 1993; Сизинцева Л.И., 1992]. Сразу после окончания в 1906 г. Московской духовной академии по отделению истории он попытался продолжить образование и поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Крайняя бедность вынудила его покинуть университет, не закончив и первого курса. В 1908 г. он получил место преподавателя истории 1-ой мужской гимназии в г. Костроме, где близко сошелся с врачом гимназии Михаилом Николаевичем Комаровым, который выступил инициатором создания Научного общества по изучению местного края. М.Н.Комаров еще в 1899 г. организовал кружок естествоиспытателей, в местных газетах публиковались его статьи, в том числе и по археологии края [Комаров М., 1900].

В 1912 г. принимается устав Костромского научного общества по изучению местного края, разработанный В.И.Смирновым по завещанию друга, организационно оформляется само Общество. Ученым секретарем избирается В.И.Смирнов, который стал душой и фактическим организатором всей работы Общества. Археология была одним из направлений работы КНО. Деятельность Общества отражается в ежегодно публикуемых отчетах, с 1914 г. начинают издаваться “Труды Костромского научного общества”.

В 1914-1917 гг. отмечается поступление коллекций от И.Д. Преображенского и С.В.Шмидта с Минского городища, со стоянок у оз. Святое, д. Оганино и из курганов у с. Никульского (в тексте ошибочно с. Никитское, Никольское) [Отчет о деятельности КНО.., 1915. 1916. 1917.]. Курганные вещи, несомненно, происходили из раскопок 1895 г., в других случаях они, возможно, были получены в результате новых раскопок. Открытием стоянки у оз. Волоцкого в 1918 г. В.И.Смирнов начал систематическое обследование низины в приустьевом течении р. Кострома. Здесь он зафиксировал более 20 стоянок и поселений. Раскопками некоторых из них в 1924-28 гг. (Борань, Ватажка, Станок) был получен материал, на базе которого В.И.Смирнов впервые для Костромского края построил стратиграфически обоснованную культурнохронологическую шкалу для памятников археологии, выделив отложения культуры ямочно-гребенчатой керамики (неолит), волосовской, фатьяновской, сетчатой керамики (эпоха бронзы и раннего железа) [Китицына Л.С., Третъяков П.Н., 1968; Отчеты КНО 1918-1928].

К работе КНО привлекается широкая общественность. Создаются отделения Общества в уездах. После революции они заметно активизируются, организуются местные историко-краеведческие музеи. В археологических исследованиях особое усердие проявил Л.Н.Казаринов, вскоре возглавивший отделение Общества в г. Чухломе. В 1919 г. он раскапывает угловую башню вала средневекового городища в г. Чухломе, в 1920 г. проводит раскопки на Идском городище, а в последующие годы обследует исток р. Векса и побережье оз. Чухломского по впадающим в него рекам. Здесь он открывает ряд древних стоянок и поселений, некоторые из них исследует раскопками. Совместно с В.И.Смирновым он участвует в раскопках поселений у д. Федоровская и у с. Туровское. Деятельное участие принимают в экспедиционной работе сотрудники организованной В.И.Смирновым при КНО этнологической станции Л.С.Китицына, Е.М.Полянская, а также С.В.Фадеева. Л.С.Китицына самостоятельно открыла стоянку поздняковской культуры у с. Саметь, стоянку у д. Поповка и др. [Отчет о деятельности КНО..., 1926].

Выдающиеся результаты археологических исследований В.И.-Смирнова привлекли внимание крупнейших археологов. А.А. С'пицын присутствовал на раскопках поселения Борань, в 1924 г.

B.А.Городцов раскапывал поселение у с. Туровское [Городцов НА., 1928. С. 13-54], в 1925 г. раскопки поселения уд. Федоровская и стоянки на р. Юг проводил В.Я.Брюсов [Брюсов А.Я., 1927. C. 56-58; Он же, 1928. С. 26-32]. Самым деятельным образом в раскопках участвовали В.И.Смирнов и Л.Н.Казаринов. В 1925-1927 гг. крупные исследования на берегах рек Ветлуга и Унжа проводила комплексная антропологическая экспедиция под руководством Б.С.Жукова, организованная Музеем антропологии при Московском гос. университете. В Костромской губернии исследовались городища Одоевское, Троицкое, Ухтубуж, Шангское, стоянка у д. Аксеново. Работавшие в составе экспедиции Л.С.Китицына и С.В.Фадеева обследовали Рапоновское и Сезеневское городища [Бадер О.Н., 1951. С. 110-158].

В 1929 г. деятельность КНО прекращается в связи с повсеместным разгромом краеведения. Оставленный без средств существования В.И.Смирнов перебирается в г. Иваново, где некоторое время работает заведующим культурно-историческим отделом областного музея краеведения. Новая работа позволила ему открыть новую стоянку на оз. Сахтыш (Сахтыш I), которая впоследствии стала эталоном в изучении последовательности археологических культур от раннего неолита до эпохи бронзы и раннего железного века. В начале 1931 г. по сфабрикованному делу, начатому еще в г. Костроме, В.И.Смирнов высылается в г. Архангельск и работает в Северном геологическом тресте до своей кончины в октябре 1940 г. [Шмидт С.О., Козлов В.Ф., Филимонов С.Б., 1988. С. 75; Сизинцева Л.И., 1990. С. 33-35; Она же, 1994. С. 114-124].

Вклад В.И.Смирнова в археологию составляет лишь часть его огромного научного наследия, но вклад этот неоценим. Под его руководством и при его непосредственном участии были открыты и учтены основные памятники археологии области, сосредоточены в музее и сохранены в упорядоченном состоянии богатейшие коллекции из раскопок и случайных находок. Значительным вкладом в науку могли бы стать неопубликованные рукописи из архива В.И.Смирнова, сбереженного его женой Л.С.Китицыной. Научное наследие В.И.Смирнова в полном объеме сохраняет значение ценнейшей источниковедческой базы всех последующих изысканий по древней и древнейшей истории Костромского края.

Конец 20-х гг. отмечен небольшими раскопками курганов. А.П. Смирнов раскопал девять курганов в двух группах на р. Шуя, левом притоке р. Немда в 1928 г. [Смирнов А.П., 1929. С. 45-49], а в 1929 г. В.И.Смирнов доследовал разрушенные курганы у д. Петелино. [Архив ИИМК, ф. 2, № 19271157]. Крупным вкладом в археологическую науку стала опубликованная в 1931 г. работа П.Н.Третьякова, ученика и последователя В.И.Смирнова, ставшего впоследствии одним из крупнейших советских археологов [Третьяков П.Н., 1931]. Исследователь проанализировал материалы раскопок КГУАК и создал оригинальную систему датировок курганных древностей Костромского Поволжья. На основе метода культурной стратиграфии он разделил курганные древности на три хронологических периода.

Первый период был датирован по инвентарю второй половиной XII в., второй и третий охватывали XIII - начало XIV в. К четвертому периоду XIV-XV вв. были условно отнесены несколько групп и отдельных курганов с безынвентарными погребениями в глубоких ямах под насыпями малого размера. По мнению исследователя, население, оставившее костромские курганы, сложилось к середине XII в. на основе местного финно-угорского этноса и пришлых из центральных районов Ростово-Суздальских земель славянских переселенцев. В начальный период курганной культуры отмечаются заметные культурно-экономические связи с Приладожьем и Новгородом, а в XIII-XIV вв. — с камско-вятским регионом, что фиксируется по притоку вещей приуральских типов. Основным типом поселений были малодворные поселки, основу хозяйственной деятельности населения составляло подсечное земледелие. Выводы П.Н.Третьякова на долгое время определили научную концепцию истории освоения Костромского Поволжья в период средневековья.

После войны была предпринята попытка возродить в г. Костроме Общество краеведения, по существу, не реализованная [Костромская областная научная конференция по краеведению, 1947]. В дальнейшем археологические исследования на территории области вели ученые Москвы и Ленинграда из Института археологии (до 1956 г. Институт истории материальной культуры) Академии наук СССР и Государственного исторического музея.

Раскопки возобновились после длительного перерыва только в 1945 г., когда М.Е.Фосс провела раскопки многослойных поселений у с. Умиленье и у д. Быки на побережье Галичского озера. Исследования принесли интересные научные результаты, давшие возможность более определенно судить о древней истории края в эпоху неолита, бронзы и раннего железного века [Фосс М.Е., 1947. С. 63-69; Она же, 1948. С. 58-66; 1949. С. 34-39].

В 50-е гг. полевые работы расширяются. Небольшие раскопки, произведенные 1951 г. и 1967 г. М.В.Фехнер в г. Костроме подтвердили факт существования города уже в XII в. [Фехнер М.В., 1952. С. 101-108; Архив ИА РАН, № 850, № 3566]. Благодаря исследованиям П.А.Раппопорта было установлено, что г. Галич возник не позже середины XII столетия, а время постройки укреплений Верхнего городища в Галиче относится к XV в. Наблюдения в Судиславле показали, что первоначальный поселок на холме был основан скорее всего в XVI в. [Раппопорт П.А., 1951. С. 115-123; 1959. С. 3-9; 1961. С. 17-19, 104,105].

В 1954 г. широкие раскопки многослойных поселений и городищ в нижнем течении р. Костромы и на Волге в связи с проектировавшимся созданием водохранилища провела археологическая экспедиция под руководством Н.Н.Гуриной. Полученный материал значительно обогатил источниковедческую базу по древней истории края от эпохи неолита до раннего железного века [.Гурина Н.Н., 1959. С. 70-76; 1960.].

В 1955-56 гг. Е.И. Горюнова раскопала Дурасовское городище на р. Стежере. Она определила его как финский поселок предкур-ганного периода, бывший в X в. одним из производственных центров, а в культурном отношении тесно связанный с марийским Поветлужьем [Горюнова Е.И., 1961. С.109-116].

В 1954-59 гг. и в 1968 г. директор Буйского музея М.И.Мата-сов проводил археологические разведки в Буйском, Галичском и Сусанинском районах. При этом он открыл новые памятники, в том числе известную стоянку Водыш I у д. Медведки [Архив ИА РАН, №№ 933, 1099, 1226, 1430, 1721, 1861]. В 1961 г. в тех же районах проводила разведки и небольшие по объему раскопки Е.И.Горюнова [Архив ИА РАН, № 2437]. Л.В.Кольцов доисследо-вал в 1964 г. остатки разрушенного поселения у с. Туровского [Кольцов Л.В., 1971. С. 63, 64]. О.С.Гадзяцкая обследовала могильники фатьяновской культуры [Гадзяцкст О.С., 1969. С. 70-78].

Широкие исследования памятников эпохи неолита и бронзы проводила И.В.Гаврилова в 1962-1981 гг. с некоторыми перерывами. Вначале были проведены раскопки многослойного поселения у д. Федоровское на Чухломском озере, уточнена его топография и характер заселенности в разные хронологические периоды. Позднее И.В.Гаврилова раскапывала поселения и стоянки на реках Водыш и Шача у дер. Медведки и на р. Кострома у дер. Поповки. Разведками по р. Костроме и Унже в Буйском, Солига-личском, Кологривском и Макарьевском районах были открыты новые стоянки, и местонахождения. В результате исследований был издан ряд работ по разным проблемам археологии края [Гаврилова КВ., 1965. С. 204-213; 1969. С. 76-83; 1972. С. 115-118; 1973; 1977. С. 5-27; 1991. С. 152-162; 1993. С. 154-162 и др.]. На некоторых волосовских поселениях были выявлены отложения фатьяновской культуры, возможно, свидетельствующие о существовании фатьяновских поселков на месте волосовских и одновременно с ними. В нижних слоях многих поселений и отдельно были зафиксированы изделия из кремня мезолитического типа. На этом основании И.В.Гаврилова пришла к выводу о существовании в Костромском Заволжье стоянок эпохи мезолита [Гаврилова И.В., 1981. С. 98-102]. Но при обследовании поселения у д. Федоровское в 1981 г. Ю.Н.Урбан увязал мезолитический кремень с ранненеолитической керамикой верхневолжской культуры. В некоторых случаях заключение о мезолитических отложениях на многослойных поселениях требует дополнительного обоснования.

В 1976-78 гг. после длительного перерыва были проведены раскопки курганов. А.Е.Леонтьев исследовал открытую им курганную группу у дер. Коряково, оказавшуюся одной из самых ранних в Костромском Поволжье [Леонтьев А.Е., 1984. С. 176-195]. В 1979-1984 гг. впервые были проведены стационарные исследования финских памятников второй половины I тыс. н. э. Раскапывались городище, могильник и селище у дер. Попово на р. Унже [Архипов Г.А., 1980. С. 44,45; Леонтьев А.Е., 1989. С. 5-105; Рябинин Е.А., 1989. С. 127-170].

В 1976 г. в соответствии с общереспубликанской программой было начато сплошное обследование области с целью паспортизации памятников археологии В разные годы в работе принимали участие М.Г.Жилин, К.И.Комаров, А.Е.Леонтьев, Е.А.Рябинин, Ю.Н.Урбан [Комаров К.К, 1980. С.56; Жилин М.Г., Комаров К.И., 1981. С. 52, 53; и др.]. Уточнялось состояние, местоположение, топографическая характеристика известных памятников, в ходе разведок было открыто много новых археологических объектов. М.Г.Жилин и Л.В.Кольцов раскопали у д. Сельцо одну из самых восточных мезолитических стоянок финала иеневской культуры [Кольцов Л.В., 1983. С. 61, 62]. Во время охранных археологических работ в зоне строительства Костромской АЭС В.В.Сидоровым был открыт и частично исследован наиболее поздний финский грунтовый могильник X-XI вв. у дер. Б. Молочное на р. Костроме, разведаны некоторые ранее неизвестные памятники [Сидоров В.В., 1985. С. 83, 84]. Раскопки Е.А.Рябинина на селище у с. Воскресенское и городище у с. Унорож в 1988, 1989, 1991 гг. дали выразительный материал по раннему этапу оседлости славянского населения в регионе и взаимосвязям его с коренным населением в X в. [Рябинин Е.А., 1992]. В конце 80-х годов начинаются охранные раскопки в Костроме, проводимые вначале археологами Марийского государственного университета, а затем специалистами областного Научно-производственного центра по охране и использованию памятников истории и культуры. Несколько новых памятников открыла и частично исследовала Г.В.Моренова [Моренова Г.В., 1989. С. 12, 13; 1990. С. 20-23]. В последние годы продолжается работа по инвентаризации археологических памятников Костромской области [Румянцев Г.Г., 1994. С. 90; Свечников Д.Г., 1994. С. 91; Сидоров О.А., 1994. С. 93].

В результате многолетних исследований к настоящему времени по Костромской области накоплена солидная база археологических источников, позволяющая решать многие вопросы древней истории края. В географическом и историческом отношениях Костромская область является частью Верхнего Поволжья, которое, в свою очередь, связано разветвленными водными системами с обширными сопредельными территориями, объединяемые едиными процессами многовекового исторического развития. Общие и частные вопросы этого процесса решались и решаются археологами в монографических историко-археологических исследованиях. Костромские материалы использовались в известных работах М.Е.Фосс [Фосс М.Е., 1952], Е.И.Горюновой [Горюнова Е.И., 1961], П.Н.Третьякова [Третъяков П.Н., 1966; 1970], О.Н. Бадера [Бадер О.Н., 1970], Д.А.Крайнова [Крайнов Д.А., 1972], Е.А.Рябинина [Рябинин Е.А., 1981; 1986], А.Е.Леонтьева [Леонтьев А.Е., 1996] и других авторов.