Девичье учебное заведение

Частные учебные заведения для девиц открывались в начале XIX века достаточно часто, в том числе и в Костромской губернии. Однако век их был, как правило, недолог, поскольку денег на их содержание требовалось много, а костромские дворяне были, как правило, небогаты. Состоятельная публика могла себе позволить содержать штат домашних учителей или отправить дочерей в столичные пансионы.

Нерехтчане были первыми, кто открыл учебное заведение для девочек не на частные, а на общественные средства, обеспечивая поддержку города и уезда на протяжении всего последующего времени до самого революционного 1917 года, и здесь их приоритет не оспорят ни костромичи, ни кологривцы.

А началось все с того, что в 1838 г. Нерехта с трепетом вспоминала события предыдущего года, когда в мае через город проследовал наследник-цесаревич, великий князь Александр Николаевич. Решили, что лучшим памятником этому событию будет открытие пансиона. Как писал М.Я. Диев, «основным камнем, душою и жизнию этого учебного заведения» был винный пристав Вениамин Иванович Зилинский. «Этот чудак, – вспоминал краевед, – еще бывши в Луху около 1827 года, там основал приходское училище, доселе щастливо существующее!» (1), т.е. действовавшее еще и в начале 1850-х гг.

Значит, легкая рука была у Зилинского! Но, согласитесь, этого маловато для поддержания существования негосударственного учебного заведения, каким, в отличие от приходского луховского, был нерехтский девичий пансион. Очень важно, что идею Зилинского поддержали люди авторитетные, располагавшие реальной властью в уезде и собственными средствами, это тоже не последнее дело. Речь идет о Константине Карловиче Бошняке, который занимал должность уездного дворянского предводителя, и о Борисе Ивановиче Дьяконове, многолетнем городском голове, который и сделал первый денежный взнос – 1500 рублей ассигнациями. Позже на эти деньги были куплены ценные бумаги, и до самой революции в ряду других средств существования нерехтской женской гимназии указывался «капитал им. Дьяконова» (2). Сам же Борис Иванович еще двадцать лет оставался членом попечительного совета и заведовал экономической частью, пока в 1858 году «по преклонности лет и слабости зрения» (3) не попросил освободить его от этих забот. Члены попечительного совета, уважая причины, им объявленные, удовлетворили прошение, изъявив «благодарность за понесенные им труды, сознавая вполне, что труды эти, при самых средствах заведения, лишенного всякой материальной поддержки, были одним из главных обеспечений существования гимназии».

Однако начиналось училище для девиц еще до официальной даты своего основания. Уже в апреле 1838 г. на квартире Зилинского начались занятия, причем уроки немецкого языка давал он сам, а остальные предметы, так же безвозмездно, преподавали учителя нерехтского уездного училища. Предметы гуманитарного цикла (закон Божий, историю, географию) девочкам читал священник и краевед о. Михаил Диев, а арифметику с геометрией, русский язык и рисование вел Василий Чернышев. Девочки происходили из дворянских, чиновничьих и купеческих семей, в частности, одна из них носила фамилию Дьяконова. Трудно сказать, в какой степени родства она состояла с городским главой, но можно предположить, что содействовать развитию образования в городе его побудила и забота о собственной родственнице.

Слухи, а потом и слава об этом неофициальном еще учебном заведении распространились в уезде очень быстро. Уже летом число учениц выросло до 30, и уже надо было думать об особом помещении, об официальном разрешении…

Осень 1838 года стояла теплая и сухая: весь август не было дождей. В ночь с 16 на 17 сентября, с пятницы на субботу, на Никольской стороне, во дворе купца В.М. Лычкова-Мослова, начался во втором часу за полночь пожар. Выгорела половина города, было разрушено и здание, в котором до того помещалось новорожденное училище, «против рядской часовни, около того места, где за 60 перед тем лет был старинный воспитательный дом». (4)

М.Я. Диев вспоминал: «Полагали, что после пожара более не будет училища девиц, но не так мыслил неутомимый Зилинский, который снова обратился к обществу, убедив «почтеннейших женщин из дворян и купечества принять на себя звание почетных попечительниц заведения с обязательством в пользу оного вносить значительную сумму денег. При содействии Бошняка окружное дворянство, равно и некоторые из других сословий, внесли значительные пожертвования». (5)

Зилинский отделал дом для училища в 22 квартале, «как идти к деревне Глазову», принял несколько пансионерок, а с апреля 1839 г. попросил госпожу Порошину начать преподавание французского языка.

Весной 1839 года директор училищ Костромской губернии, П.И.Величковский, обозревая училища уезда, «нашел заведение Зилинского в самом лучшем виде.» (6) Он убедил прочих учителей уездного училища бесплатно преподавать различные предметы, составил проект положения нового учебного заведения, через попечителя Московского уездного округа графа С.Г.Строганова представил его на утверждение министра народного просвещения, решение которого последовало 26 октября 1839 года.

Цель училища для девиц в документах определялась так: «Доставить приличное умственное и нравственное образование детям женского пола всех сословий, как собственно города Нерехты, так и его уезда». (7)

Правда, по положению предполагался прием девочек всех сословий (в том числе и податных) только на первое отделение училища, на младшее. Туда поступали безо всяких предварительных испытаний особы не моложе 6 лет, и обучали их предметам по курсу мужских приходских училищ, причем обучение там было бесплатным.

Второе отделение предназначалось только для лиц свободных сословий – для дочерей дворян, чиновников, духовенства и купечества не младше восьми и не старше четырнадцати лет. При поступлении проверялось их умение писать и читать по-русски, знание четырех действий арифметики.

Предметы второго отделения соответствовали курсу уездных училищ, а это значит, что там изучали священную историю и катехизис, арифметику, историю, географию, чистописание и рисование. Постижение российской грамматики уже сопровождалось «упражнениями в слоге», а, помимо традиционного рукоделия, желающие могли изучать французский и немецкий языки, музыку и танцы (причем преподавание последних было запрещено девочкам духовного звания). Обучение во втором отделении продолжалось три года, и за обучение дополнительным предметам взималась плата по 50 рублей в год.

Специально для дворянских дочерей – представительниц сельского сословия – предполагалось открытие пансиона, где с них полагалось по 200 рублей за содержание (это не считая платы за обучение дополнительным предметам). Впрочем, если пансионерок набиралось более десяти, то каждая третья воспитанница могла рассчитывать на бесплатное содержание, если их благородные родители могли официально засвидетельствовать свою бедность.

Официально училище было открыто уже в ноябре 1839 года, но торжественный акт был отложен до 13 мая следующего, 1840 года. Это было связано с тем, что именно в этот день за три года до этого счастливого момента через маленькую Нерехту проехал наследник цесаревич. Именно эта дата -13 мая – и праздновалась на протяжении многих десятилетий как дата открытия Нерехтского училища для девиц, причем отсчет лет велся с 1840 года.

Между тем учебное заведение обустраивалось. В 1841 году для него за три тысячи рублей был приобретен «огромный», по определению Диева, каменный дом в 18 квартале на месте старого здания духовного училища. Для этого были использованы деньги, взятые в долг на 35 лет у П.А. Ладыженского, и те самые полторы тысячи Б.И. Дьяконова, который, кроме того, в течение предыдущих трех лет на собственные деньги снимал для заведения дом и платил за отопление и освещение. В 1844 году девочек было уже 51, причем на 32 ученицы из свободных сословий приходилось 19 из податных, а одна из них к тому же была крепостной. (8)

В течение двух десятилетий – в 1840-е, 1850-е гг. губернские ведомости регулярно публиковали подробные описания торжественных актов, которые по традиции приурочивались к 13 мая, продолжались экзаменами в начале июня и заканчивались, по традиции, концертом и танцами. И то, и другое было как бы частью экзамена, ведь игра на музыкальных инструментах, пение и танцы были хоть и необязательными, но учебными предметами. В некоторые годы к этому времени проводились лотереи детских рукоделий, причем в 1848 году средства от них были направлены на разведение сада при училище, (9) иногда празднества сопровождались иллюминацией, молебнами о здоровье царской семьи.

По окончании экзаменов и торжеств девушки разъезжались по родным усадьбам до 1 августа, когда занятия возобновлялись. Если с горожанками всех сословий было просто – они расходились по домам, то с жительницами усадеб, живших в пансионе, было сложнее: попечительный совет, уведомляя через газету об окончании занятий, специально предупреждал, что девушек необходимо забрать, «или прислать лошадей с благонадежными людьми», (10) причем извещение публиковалось примерно за месяц до означенной даты.

1860-е гг. ознаменовались открытием многих женских учебных заведений в Костромской губернии. Нерехтское было преобразовано в прогимназию и утратило свой необычный статус, стало одним из многих. Сохранялась лишь память о том событии, которое стало поводом к созданию девичьего училища, – память о проезде через Нерехту Александра Николаевича, который был к тому времени уже императором Александром II – освободителем. Именно в честь него городская дума Нерехты просила назвать 15 стипендий в прогимназии – Александровскими. (11)

А в 1906 г. прогимназия была преобразована в гимназию, в 1909 г. при ней была создана образцовая школа с 4-х годичным курсом, где ученицы восьмого, педагогического класса проходили практику. (12) Начиная с 1909 года в бюджет гимназии стали включать новую статью расхода: «на командировки учителей с ученою целью за границу … с целью изучения постановки учебно-воспитательного дела в заграничных учебных заведениях». (13)

К началу первой мировой войны нерехтская женская гимназия процветала. К восьми классам ее добавился еще один – приютский, во всех них обучалось 374 девочки. Любопытно, как сильно изменился социальный состав: дочерей дворян и чиновников было 76, почетных граждан и купцов – 13, представительниц духовного сословия было 40, то есть всего 129 девочек, при этом мещанских девиц насчитывалось 84, крестьянских – 141, то есть бывшие податные сословия вместе составили 225 учащихся этого среднего учебного заведения. (14)

Обучение в гимназии было платным, ученицы первых трех классов платили 40 рублей, четвертого и пятого – 45, шестого и седьмого – 50, восьмого – 60 рублей. Это были немалые суммы, но, во-первых, плата вносилась в два приема, по полугодиям, а, во-вторых, по -прежнему сохранялись льготы для бедных семей, большую часть которых обеспечивало нерехтское городское самоуправление.

Большую часть средств, необходимых на содержание гимназии, получали как раз из платы за обучение – 25160 руб., по три тысячи поступало в виде пособий от казны и губернского земства, уездное земство выделяло более скромную сумму в 1300 рублей и совсем немного давал город – 375 руб., но зато он безвозмездно предоставлял землю и вносил плату за бедных. Кроме того, гимназию поддерживали и проценты с частных капиталов и ценных бумаг: кроме упомянутого уже капитала им. Дьяконова, в банках хранились капиталы имени Чижовой и Уткиной. Все вместе это позволяло попечительному совету гимназии уверенно вести дела, не ощущая недостатка в средствах.

Нерехтская женская гимназия не только удовлетворяла потребности уезда в образовании девочек, но и дала приют созданной 5 сентября 1911 года мужской гимназии, позволив ей разместиться в здании своей образцовой школы до тех пор, пока для этого нового учебного заведения не было построено собственное «двухэтажное каменное, покрытое железом» здание. (15)

В 1918 году, когда проводилась реформа советской школы, гимназия по примеру прочих была преобразована в школу второй ступени, и гимназический дух постепенно выветрился из этих стен. Постепенно забылись волнения и слезы, «обнимания и целования» ее учениц, но в эту атмосферу легко погрузиться вновь, стоит только открыть дневник одной из ее выпускниц, Елизаветы Александровны Дьяконовой: «…прощаясь, мы так разрыдались, что, кажется, только каменный человек равнодушно смотрел бы на эту картину. Не такие мы девочки, чтобы не плакать о подругах, как думают учителя…» (16)

«Никогда тебя не забуду…» – рыдали юные гимназистки. Но их уж нет, и память человеческая так несовершенна…И все же стоит попытаться – вдруг где-то еще живы прежние ученицы, или в чьем-то шкафу хранятся их дневники и воспоминания… Стоит поискать.

Лариса Сизинцева.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Диев М. История города Нерехты // КИ АМЗ. КОК 24761. С. 211.
2. ГАКО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 487. Л. 31-37.
3. Костромские губернские ведомости (далее – КГВ). 1858. Неоф. ч. № 25. 2. 28 июня. С. 244.
4. Диев М. Указ. соч. С. 216.
5. Там же, с. 213.
6. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. (Далее – ОР РНБ). Тит 399. Л. 121.
7. КГВ. 1840. Оф. ч. № 1. 6 января. С. 9-10.
8. ОР РНБ. Тит 3999. Л. 123 об; КИАМЗ. КОК 24761. С. 214.
9. КГВ. 1848. Неоф. ч. № 26. 3 июля. С. 133-134.
10. КГВ. 1854. Неоф. ч. № 18. 8 мая. С. 125.
11. КГВ. 1880. № 7. 13 февраля. С. 44.
12. ГАКО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 558. Л. 67 об.
13. ГАКО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 22. Л. 2.
14. ГАКО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 487. Л. 31-37.
15. ГАКО. Ф. 1219. Оп. 1. Д. 19. Л. 121; Ф. 161. Оп. 1. Д. 558. Л. 77-79.
16. Дневник Елизаветы Дьяконовой. 4-е изд. М. 1912. С. 1.