«Смольяниновы: Из истории Смольяниновской гимназии»

Имя свое частная женская гимназия получила благодаря тому, что ее основательницей и бессменной директрисой была Юлия Владимировна Смольянинова, представительница старинного костромского дворянского рода, другие ветви которого были записаны в родословных книгах Екатеринославской и Рязанской губерний.

В энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона записано семейное предание: родоначальник, боярин и воевода Владимир Семенович Заболоцкий бежал в Литву от преследований Ивана Грозного в 1563 г. и там получил от польского короля имение Смольяны. Сын его, Савва, вернулся в Россию, а за его потомками закрепилась фамилия Смольяниновы (1).

Дед Юлии Владимировны, Павел Андреевич, родившийся, по данным А.А.Григорова, в 1796 г. (2), действительно участвовал в сражениях с Наполеоном. В составе Фанагорийского гренадерского полка брал Париж в 1814 г., за отличия был переведен в гвардию, а затем с повышением перемещен полковым командиром Староингерманландского пехотного полка.

Выйдя в отставку «за ранами», он удалился в свое костромское имение ‘Тихая пристань», которое находилось на берегу Волги, на территории Нерехтского уезда. Там он женился на представительнице другого старинного костромского рода, Анне Алексеевне Коптевой, там же они растили детей — четверых сыновей и пятерых дочерей.

Отец Юлии Владимировны, Владимир Павлович, родился в 1826 году; дослужившись до чина капитана второго ранга, он вышел в отставку, служил по выборам — с 1868 года был председателем Костромской уездной земской управы, с 1873 г. — членом Костромского окружного суда.

28 апреля 1863 г. Владимир Павлович венчался вторым браком с Елизаветой Петровной Голохвастовой. От этого брака родились сыновья Петр, Александр и Сергей, а, кроме того, три девочки — Юлия, Ольга и Мария.

Девочки получили прекрасное домашнее образование, а потом учились в единственной тогда в Костроме Григоровской женской гимназии.

Юлия Владимировна родилась 27 декабря 1866 года. Домашняя подготовка позволила ей не только сдать вступительные экзамены в гимназию, но и закончить ее — 11 ноября 1886 г. ей было выдано свидетельство № 11561 на звание домашней наставницы с правом преподавания русского языка и математики (3). Использовала ли она приобретенные ею знания в работе с детьми до 1902 года, документы не сообщают, но летом 1901 года она обратилась в министерство народного просвещения с ходатайством о разрешении ей открыть в Костроме частное женское учебное заведение.

Той же педагогической стезей пошли и ее младшие сестры. Ольга Владимировна Смольянинова была на два года младше Юлии, — она родилась 11 декабря 1869 г., закончила Григоровскую гимназию со свидетельством на звание наставницы с преподаванием русского языка и математики 29 декабря 1887 г. Сначала преподавала в частных домах, а с 1894 г. поступила на службу в Нерехтскую Мариинскую женскую прогимназию, одновременно с преподаванием исполняя там обязанности надзирательницы (4).

Эта ее служба продолжалась до тех пор, пока ее сестра не открыла собственное учебное заведение, куда она и перешла с 19 июля 1902 г., сначала классной надзирательницей, а потом учительницей арифметики и рукоделия.

Третья из сестер Смольяниновых, Мария, была моложе двух первых. По данным А.А. Григорова, она родилась 26 октября 1873г. (5), по окончании Григоровской гимназии получила звание домашней учительницы, но преподавала ли она до 1908 г., не известно — записей о службе в документах нет.

1 августа 1908 г. Мария Владимировна Смольянинова была утверждена в должности учительницы Смольяниновской женской гимназии из платы по найму как преподавательница немецкого языка (6). Но, начиная с 1910/11 учебного года, она уже значится в документах под фамилией Захарова. При совпадении всех остальных данных это позволяет говорить о ее замужестве. Две другие сестры так и остались девицами, целиком посвятив себя преподавательской деятельности.

Последние сведения о старшей, Юлии Владимировне Смольяниновой, относятся к августу 1921 г. В ее формулярном списке первых лет советской власти тщательно перечислены все ее дореволюционные награды: денежная, в виде третного жалованья, выданная в 1904 году, знак Красного Креста (1915 г.), медали «За усердие» – золотая на Анненской ленте для ношения на груди (1906), серебряная на Владимирской ленте для ношения на шее (1914) и памятная медаль 300-летия Дома Романовых (1913).

Там же сообщалось, что после реформирования Смольяниновской гимназии в августе 1918 года Юлия Владимировна продолжала преподавать французский язык во второй советской школе второй ступени, а после разделения ее на два учебных заведения учила детей тому же в двенадцатой школе второй ступени.

С 1 января 1920 г. она ушла в отставку (ей уже было 54 года), но деятельная натура (а, может, и голод военного коммунизма) заставили ее с 1 августа 1920 г. поступить на службу библиотекарем Костромской центральной научной библиотеки, — от этой должности она была освобождена, «согласно прошения», через год, в августе 1921 года (7).

Как вспоминал Игорь Николаевич Захаров, Юлия Владимировна умерла в Костроме в 1930-е годы старушкой-пенсионеркой, когда в здании ее гимназии размещалась советская школа имени КИМ — Коммунистического интернационала молодежи, а две другие сестры еще преподавали в 1950-х гг.

Впервые костромская публика узнала о предстоящем появлении нового учебного заведения для девочек весной 1901 года. Единственная тогда в городе частная газета «Костромской листок» (№ 25 за 4 марта) сообщила следующее: «Дочерью действительного статского советника г-жей Смольяниновой было возбуждено ходатайство перед министерством народного просвещения о разрешении ей на открытие в Костроме учебного заведения II разряда с присвоением ему наименования женской прогимназии и прав, предоставленных прогимназиям министерства народного просвещения.

На означенное ходатайство г-же Смольяниновой последовал ответ министерства от 5-го февраля в том смысле, что дело об открытии ею женской прогимназии получит благополучный исход, в том случае, если Костромская городская дума или губернское земство будет ходатайствовать за нее перед министерством.

На этом основании г-жа Смольянинова просит думу присоединиться к ее ходатайству, а также просит, не найдет ли городское управление «возможности ассигновать на означенное дело пособие по примеру губернского земства, которое согласилось выдать г-же Смольяниновой субсидию в размере 1.500 рублей на первое обзаведение и наем помещения для прогимназии».

И городская дума, и губернское земство не только выделили средства «на первое обзаведение», но и ежегодно помогали этому учебному заведению на протяжении всего времени его существования.

Заручившись финансовой поддержкой органов местного самоуправления, Юлия Владимировна снова обратилась в министерство, которое передало инициативу в руки попечителя Московского учебного округа. Именно там был утвержден состав попечительного совета новой прогимназии и кандидатура его председателя, которым 22 сентября 1901 г. указом № 18898 был утвержден директор Костромского реального училища, статский советник Александр Иванович Живилов (8).

Однако на первом же заседании попечительного совета 6 февраля 1902 года на место его председателя был предложен представитель известного в Костроме дворянского рода Авдий Иванович Шипов, кандидатура которого и была позже утверждена. Потом это место занял Сергей Иванович Бирюков.

В состав попечительного совета вошли представители органов местного самоуправления (земского, городского, дворянского), другие авторитетные люди (П.В. Исаков, А.А. Куломзин, Г.Н. Ботников, С.И. Бирюков, А.В. Перелешин, Г.Г. Орлов, М.П. Богомолец). Именно попечительный совет избрал начальницей вновь образуемой прогимназии Ю.В. Смольянинову и представил ее кандидатуру попечителю Московского учебного округа, — несмотря на то что это было формальностью, иначе было нельзя. Кандидатура ее была утверждена отношением попечителя округа от 4 апреля 1902 года.

На заседаниях попечительного совета обсуждались важнейшие вопросы устройства нового учебного заведения — источники содержания, смета расходов, размеры жалованья и прочее.

Решено было пока открыть лишь три первых класса вместо предполагаемых четырех и срочно подыскивать помещение.

21 мая 1902 г. на заседании попечительного совета решено было подыскивать помещение за плату примерно в 1000-1200 рублей в год (9), а 15 ноября того же года уже слушали текст арендного договора на помещение прогимназии в доме С.М. Зегер (10).

Сегодня это здание заброшено и наполовину разрушено (ул. Островского, 53), и поэтому хорошо видно, что самая старая его часть, с толстыми стенами и сводчатыми потолками, находится в центральной части постройки. Именно она, видимо, и была возведена в конце XVIII века купцом С.И. Ашастиным для его полотняной мануфактуры, располагавшейся в первом этаже, и жилых помещений во втором. Позже Ашастины, как и все фабриканты, занятые переработкой льна на рубеже XVIII- XIX веков, разорились, и полдома пришлось продать пивовару Н.Я. Устинову, а в середине XIX в. вторую половину — М.А.Зегер (11). В нача-

ле XX века С.М. Зегеру принадлежал уже весь дом, и он сдал его в аренду сроком на 10 лет администрации новой прогимназии (12).

В 1902 году плата за аренду составляла 3100 рублей, но через 10 лет, когда срок контракта истек, владелец решил повысить ее до 4500 рублей, причем оговорил, что «новый контракт не послужит препятствием к продаже всего имения, если окажется покупатель» (13). В это время министерство просвещения подыскивало здание для вновь открываемой костромской учительской семинарии, так что продать здание было просто.

Гимназии Ю.В. Смольяниновой пришлось бы оставить приспособленное к ее нуждам здание и оказаться на улице, потому что подходящих домов в городе не было.

Пришлось срочно изыскивать средства на покупку помещения. На обращение к общественности города откликнулись представители купеческого сословия, почетная попечительница гимназии Прасковья Ивановна Вахрамеева, Елизавета Ивановна Сколозубова, Авксентий Васильевич Королев, Иван Михайлович Чумаков (14). Они предоставили ссуду на приобретение дома Зегера под небольшой процент или вообще без процентов.

Общество помощи недостаточным ученицам Смольяниновской гимназии решило «расширить свои задачи, распространив свое попечение не только на учениц, но и на всю сторону материальной жизни гимназии (15). «Устав» был переработан и утвержден губернским об обществах присутствием 21 января 1912 года. Новое общество обратилось за пособием к городской думе, к частным лицам, и дом был приобретен в пользу гимназии.

Еще до покупки его в собственность здание было расширено, что позволило в 1909 г. открыть ученическую библиотеку (16). Все последующие годы это позволило увеличивать число учениц, а в 1916 г. там же была размещена эвакуированная из Варшавской губернии Ново-Александрийская женская гимназия (17), в которой к концу 1916 года насчитывалось уже 230 учениц.

Первые три класса прогимназии были открыты в 1902/3 учебном году. По мере того, как девочки заканчивали старший класс, для них постепенно открывались следующие: в 1904 — четвертый, в 1905 — пятый, и в январе 1906 года прогимназия, наконец, была преобразована в семиклассную гимназию (18). Весной 1908 года было послано ходатайство о разрешении открыть восьмой, педагогический класс с четырьмя специальностями: русский язык, математика, история и французский язык (19), что и было сделано осенью 1908 г.

Наряду с попечительным советом при гимназии действовал педагогический совет, который решал вопросы организации педагогического процесса, приема и исключения учениц, освобождения их от экзаменов, он же определял состав учебников, по которым должно было учить девочек.

Уже в первом классе, в который принимали по результатам вступительных экзаменов, девочкам преподавали арифметику, русский язык, закон Божий, географию, чистописание, географию, рисование. Во втором к этим предметам добавляли немецкий и французский языки, в третьем – историю (20). Ведомости учениц сохранили не только сведения об их успехах, внимании и прилежании, но и указания на то, что именно было пройдено в течение года (например, по географии: «Начиная с вращения земного шара до «Атлантического океана», с «Великого океана» до понятий о тундре, до рек Азии, Америки, Австралии…» (21).

Наиболее информативным источником сведений о жизни прогимназии, а затем и гимназии, можно считать ежегодные отчеты о ее состоянии. Эти документы делились на три части. В первой из них сообщались данные о гимназии в целом — о числе классов, учебных планах, состоянии кабинетов и библиотеки, об учебниках и учебных пособиях, средствах содержания и статьях расхода, о плате за учение (которая первоначально составляла 38 рублей, а потом выросла до 70 рублей в год).

Второй раздел отчета сообщал сведения о преподавательском составе («учащих»), третий — об учащихся. И учащие, и ученицы отличались от Григоровской женской гимназии более демократичным составом, потому что надзор за частными гимназиями был менее тяжелым, чем за государственными, какой стала в начале XX века Григоровская гимназия.

Первое, что бросается в глаза, — семейный характер формирования коллектива преподавателей. И речь идет не только о том, что вместе с основательницей гимназии Ю.В. Смольяниновой там же преподавали и две ее сестры. Не меньшее место в жизни гимназии занимала еще одна большая учительская семья Захаровых — Кедровых.

Первыми на службу в Смольяниновскую прогимназию устроились с момента ее открытия две сестры Захаровых — Людмила Капитоновна, преподававшая арифметику и географию, и Надежда Капитоновна, учившая русскому языку и истории. Обе они закончили Григоровскую гимназию и получили право преподавать (22).

Их брат, Николай Капитонович, в момент организации Смольяниновской прогимназии учился в Московском университете и принимал участие в студенческих волнениях 1902 г., сидел в Бутырской тюрьме, а потом был сослан в Вологодскую губернию (23).

Позже ему все же удалось окончить университет и устроиться на службу в Кологривскую женскую гимназию, где он познакомился с молодой либерально настроенной учительницей Софией Александровной Юницкой, которая была выпускницей С.-Петербургских высших женских курсов, — одного из немногих высших учебных заведений для женщин.

Зимой 1906/7 гг. Николай Капитонович смог перебраться из захолустного Кологрива в Кострому, к сестрам, а летом 1908 г. перебралась

и С.А. Юницкая. В 1910 г. на службу в Смольяниновскую гимназию приезжает Надежда Павловна Кедрова. Она, как и Захаровы, была дочерью юриста, закончила в 1903 г. Касимовскую гимназию в Рязанской губернии, а потом дополнила образование на курсах иностранных языков Н.Н. Кунце в Москве и на каникулярных курсах современного французского языка при факультете филологии и социальных наук Женевского университета (24).

Прошло не так много времени, и уже в 1913 г. из списков преподавателей исчезает фамилия Кедровой, зато появляется Надежда Павловна Захарова, семья увеличилась.

Однако С.А. Юницкая и И.П. Кедрова-Захарова были не единственными преподавательницами гимназии с высшим образованием. Осенью 1913 г. на службу в Смольяниновскую гимназию поступила выпускница С.-Петербургских высших женских курсов Елизавета Верзина, она училась на отделении русской филологии. Ольга Капитоновна Дружинина закончила то же высшее учебное заведение, но по отделению естественных наук, их она и преподавала с осени 1911 г.

Московские высшие женские курсы закончила и Вера Сергеевна Молчанова, с весны 1914 г. преподававшая в гимназии русский язык. А вот Антонина Казимировна Савич получила образование в Швейцарии, где она с отличием закончила высшую женскую школу и прослушала восемь семестров на медицинском факультете в качестве действительной студентки.

А.К. Савич была не единственным медиком (или, как тогда говорили, медичкой) в Смольяниновской гимназии. Место врача и преподавательницы гигиены занимала там же с 1908 г. София Степановна Сперанская, закончившая С.-Петербургский женский медицинский университет.

Этот перечень можно было бы продолжать, но важно отметить, что преподавательская работа не закрывала путь к дальнейшему образованию женщин. Так, Ольга Александровна Совачева, надзирательница гимназии, подавала прошение о предоставлении ей отпуска за границу — в Германию, Швейцарию, Италию и Австрию. Не известно, был ли предоставлен такой отпуск, но время было очень тревожное — весна 1914 г., надвигалась первая мировая война.

Мужчины, преподававшие в гимназии, почти все имели высшее университетское образование. Даже преподаватели изобразительного искусства — Никанор Лаврентьевич Иванов и Николай Павлович Шлеин получили высшее художественное образование, первый закончил Строгановское училище, а второй — Академию художеств (25).

Все это позволяет судить об умении Ю.В. Смольяниновой подбирать высококвалифицированный педагогический состав, предположить, что атмосфера взаимоотношений педагогов между собой в этом учебном заведении была достаточно либеральной, человеческая личность ценилась и дух вольности никто не подавлял.

Число учениц Смольяниновской гимназии постоянно и неуклонно росло. Если в 1903 году оно составляло всего лишь 89 учениц, то в 1916 г. девочек было уже 326 (26), а на 1 сентября 1917 г. — 343, в этом году разрешено было открыть 2-е отделение в VIII классе.

Если Григоровская гимназия с дворянским пансионом традиционно принимала на учебу большое количество девочек этого сословия, то состав частной гимназии был всегда более демократичен. Так, если в 1903/4 учебном году дочери дворян и чиновников составляли в ней всего 41,6 %, то духовного звания — 5,7 % , городских сословий — 35,9 %, а сельских 16,8 % (27). Попытка установить зависимость оценок от социального положения учениц окончилась неудачей: перед строгим оком педагогов были равны и дворянские, и крестьянские дети, и дочери купцов и чиновников.

Не менее демократичен был и состав учениц по вероисповеданию. Пусть небольшими процентами, но здесь всегда были представлены девочки не только православного, но и римско-католического, лютеранского и иудейского исповедания (28). Несмотря на то, что православие было официальной государственной религией, инославные жили по своему календарю. Так, сохранилось прошение костромского общественного раввина Б.И. Турова председателю педагогического совета Смольяниновской гимназии об освобождении учащихся иудейского вероисповедания от занятий 17 сентября 1914 года ввиду празднования Судного дня (29).

Имущественную разницу помогали преодолеть постановления педагогического совета об освобождении успевающих учениц от платы за учение. Так, в 1909/10 учебном году от платы было освобождено 18, а в 1915 — 27 учениц (30). Общество помощи недостаточным учащимся Смольяниновской гимназии, созданное в 1909 г., вносило плату за учение не только за успевающих, но и за тех, кто не был официально освобожден от платы за учение, но нуждался в этом (31). На взносы членов этого общества и на доходы от операций в собственной сберегательной кассе, действовавшей с 28 ноября 1903г. (32), девочкам помогали приобрести одежду и обувь.

В пользу недостаточных учениц давались благотворительные спектакли и концерты. Впрочем, они были обычным явлением в жизни гимназии. Спектакли, актрисами в которых были гимназистки, давали часто. При этом в репертуаре были не только русские пьесы, но и сцены, исполнявшиеся на французском и немецком языках, что позволяло закрепить знания языка, полученные на уроках. Кроме того, на вечерах бывали представлены живые картины, а заканчивалось все обычно танцами.

Танцы преподавались в гимназии за небольшую дополнительную плату, причем специальными циркулярами министерства и попечителя Московского учебного округа оговаривалась, например, недопустимость исполнения на школьных вечерах и преподавания такого танца, как танго (33).

При гимназии всегда был свой врач, который следил за состоянием здоровья девочек, многие из которых освобождались от экзаменов по болезни. Врач же должен был своевременно проводить осмотр «зубного аппарата» учащихся. Поддержать силы девочек помогал завтрак, который за символическую плату (20 копеек в месяц) девочки получали на большой перемене. В него входил стакан чаю с сахаром или стакан молока (34).

Гимназия располагалась напротив реального училища, и это не могло не сказываться на отношениях молодых людей и девушек. Этому же способствовали совместные вечера, неизменно заканчивавшиеся танцами. Одна из выпускниц Смольяниновской гимназии, Александра Беляшина, вспоминала, что священник преподавал Закон Божий одновременно в реальном училище и в Смольяниновской гимназии. Правда, она, видимо, ошиблась, назвав его Александром — и там, и там в указанном ею 1912 году преподавал отец Андрей Милов (35). Гимназистки и реалисты флиртовали между собой, а письма отправляли друг другу в галошах законоучителя: «Раз пять ходил священник из гимназии в училище и обратно… А в гардеробе, где он оставлял свою обувь, выстраивалась очередь – столь много было желающих опустить письмо в «почтовый ящик» (36).

Если ученицы Григоровской гимназии носили форму зеленого цвета, то смольяниновки — синего, поэтому последних дразнили, по воспоминаниям Л.С. Китицыной, так: «Синий цвет есть цвет синюшки, гимназисточки все душки».

Однако ввиду военного времени, наплыва беженцев и общего вздорожания жизни для педагогического персонала, который тоже обязан был носить форменную одежду, было разрешено «при исполнении служебных обязанностей носить неформенное платье» (36).

В 1916 году Смольяниновской гимназии пришлось потесниться: в ее здание вселили еще одну, Ново-Александрийскую гимназию.

Это учебное заведение было основано в Варшавской губернии Российской империи, на территории нынешней Польши, в городе Ливиче. В 1896 г. она была переведена в город Ново-Александрию Люблинской губернии в составе 3-х классов. А потом было, как в Смольяниновской: в 1901 году прогимназия была преобразована в 4-х классную, с июня 1909 — в 7-классную гимназию (37).

Начавшаяся в 1914 г. война, наступление немецких войск на западном фронте вынудило министерство эвакуировать гимназию в тыл, после многих переездов она остановилась в Костроме, где занятия и были возобновлены в августе 1916 года. В это время было набрано 230 учениц, и в отчете сообщалось: «Занятия в гимназии производятся в вечернее время в здании частной гимназии Ю.В. Смольяниновой» (38).

Л.С. Китицына, учившаяся в это время в Смольяниновской гимназии, вспоминала, что приехавшие из Польши девочки были более раскованными, носили более смелые прически и одежду, пользовались декоративной косметикой, некоторые курили и непривычно свободно вели себя с представителями противоположного пола, чем очень шокировали коренных костромичек.

В это время сменились не только многие ученицы, но и многие преподавательницы: часть семей уехала еще глубже в тыл, другие, наоборот, были эвакуированы в Кострому из-за военных действий. Был нарушен установившийся порядок, военное время принесло непривычные лишения в обиход гимназии: жизнь вздорожала, люди обеднели, многие семьи лишились кормильцев. И все же революционные потрясения 1917-18 гг. оказались более сильными, чем война. Школы были реформированы, ввели совместное обучение, постепенно менялись программы и учебники… Изменилась жизнь, и частная женская костромская гимназия Ю.В. Смольяниновой перестала существовать в августе 1918 года.

Фото ГКУ

1. Энциклопедический словарь / Изд. Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. — СПб., 1900. — Т. ХХХ-а. — С. 577.

2. Здесь и далее сведения о семье Смольяниновых даны по материалам А.А. Григорова: Государственный архив Костромской области (далее — ГАКО). Ф. р — 864. Оп. 1. Д.д. [1314], [1691].

3. Биография Ю.В. Смольяниновой составлена на основании записей в списках преподавателей и формуляра 1921 г.: ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. д. 12, 118.

4. Источниками для биографии О.В. Смольяниновой стали документы: ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 12, 119.

5. ГАКО. Ф. р-864. Оп. 1. Д. [1691].

6. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 42. Л. 6 об.-7.

7. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 118.

8. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 8. Л. 12.

9. Там же, л. 3 об.

10. Там же, л. 6.

11. Бочков В.Н. Старая Кострома… С. 155.

12. ГАКО. Ф. 207. Оп. 1. Д. 6758.

13. Там же, л. 1.

14. Там же, л. 1 об.

15. Там же.

16. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 42. Л. 8.

17. ГАКО. Ф. 427. Оп. 1. Д. 91.

18. Костромская жизнь. 1906. 17 января. № 8. С. 3.

19. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 45. Л. 1.

20. См., например: ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. д. 12, 14, 105 и др.

21. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. д. 9, 10 и др.

22. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 10. Л. 11-12.

23. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 12. Л. 4.

24. Костромской историко-архитектурный музей-заповедник (далее — КИАМЗ) КОК 31895, 31696, 31697.

25. КИАМЗ. КОК 31343, 31344, 31346, 31347.

26. Сведения о преподавателях: ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. д. 2, 23, 42, 87, 128.

27. ГАКО. Ф. 428, оп. 1. Д. д. 14, 128, 138.

28. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 14.

29. Там же.

30. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 87. Л. 218.

31. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 42. Л. 10 об.- 11; д. 92. Л. 7.

32. Наша Костромская жизнь. 1911. 10 марта. № 55. С. 3; ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 42. Л. 10 об- 11.

33. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 12. Л. 19 об.

34. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 87. Л. 84.

35. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 12. Л. 18 об.

36. Тузова Е. Разделившие судьбу России // Северная правда. 1999. 6 февраля. С 8.

37. ГАКО. Ф. 428. Оп. 1. Д. 105. Л. 40 об.

38. ГАКО. Ф. 428. О. 1. Д. 91. Л. 22.

// Губернский дом. 2002. №3-4. С.54-58.