Подготовка женских квалифицированных кадров в годы Великой отечественной войны: достижения и проблемы

Отражение нападения немецко-фашистских захватчиков на советскую страну потребовало привлечения огромных людских ресурсов. Только за первые полгода Великой Отечественной войны было сформировано более 400 новых дивизий, более 300 тысяч человек были мобилизованы в истребительные батальоны, около 10 миллионов (в основном женщин) были привлечены к строительству оборонительных укреплений. Чтобы заполнить освободившиеся рабочие места, в стране была проведена огромная работа по вовлечению, главным образом, женщин в общественное производство. В итоге их доля на промышленных предприятиях Российской Федерации достигла 54,3%, в торговле – 66,5%, здравоохранении – 85,3%, среди механизаторов на селе – 48,4% [11]. В целом по СССР в народном хозяйстве их удельный вес вырос с 39% в 1940 г. до 56% – в 1945 г. [14, с. 75]. Однако простого вовлечения женщин на производство было недостаточно. Встала не менее важная задача – обучить молодое поколение рабочих.

Тема подготовки женских квалифицированных кадров в годы Великой Отечественной войны стала интересовать исследователей лишь начиная с 1970-х гг. Отдельных работ по проблеме обучения женщин практически нет. В диссертациях, монографиях и статьях встречаются лишь небольшие разделы, в которых перечисляются формы и методы обучения женских кадров. Историки ввели в научный оборот достаточно много данных о числе обучавшихся женщин на курсах, в школах, в системе трудовых резервов и т.п., но они носят фрагментарный характер, не позволяющий представить целостную картину. О количестве женщин, охваченных разными формами обучения, можно судить лишь опосредованно исходя из данных об общем количестве женщин, вовлеченных на производство, или из многочисленных примеров работы женщинстахановцев, начавших свою трудовую карьеру во время войны.

Историки пока не ответили на вопрос, что способствовало быстрому освоению профессий и какие проблемы мешали этому; они не стремились выявить специфические особенности в подготовке женских квалифицированных кадров. Надо отметить, что этому были объективные и субъективные причины. В планах по обучению кадров и статистических отчетах крайне трудно определить численность женщин, так как эти данные не разделялись по гендерному признаку, что было характерно как для общесоюзных документов, так и для областных. Лишь на уровне отдельных районов или даже предприятий приводились сведения по женщинам. Даже при тщательном анализе этих документов очень трудно представить картину в целом. Кроме того, до недавнего времени были засекречены многие документы, касавшиеся учебы в ФЗО, которые могли бы пролить свет на причины плохого обучения.

Надо сказать, что воспоминания участников войны, тщательное изучение опубликованных материалов военного периода, данных периодической печати могли бы помочь исследователям разобраться в проблеме подготовки женских кадров. Но никто не ставил перед собой такой цели. С другой стороны, до 1990-х гг. ученые действовали по определенной схеме в изложении материала, не приветствовалось использование мемуарной литературы и свидетельства очевидцев.

Однако тема обучения сотен тысяч работниц крайне важна для объективного освещения работы тыла, так как от того, насколько быстро и качественно молодое пополнение освоит технику и методы работы, зависело выполнение планов поставок продукции на фронт. Это понимало руководство страны. «Правда», орган ЦК партии, в передовой статье 20 августа 1941 г. писала: «Нельзя полагаться только на энтузиазм новых рабочих, на инициативу и готовность как можно скорее овладеть профессией. Война требует исключительно высоких темпов подготовки кадров, стало быть, систематического и упорного обучения, воспитания, технического роста и производственной закалки». А 8 июля 1943 г. она с большей настойчивостью заявляла: «Хозяйственные руководители, партийные, советские, комсомольские и профсоюзные организации должны понять, что подготовка квалифицированных рабочих является первостепенной задачей военного времени. От ее решения зависит вся работа промышленности, все ее дальнейшее развитие...»

К решению этой задачи обратились массовые общественные организации и прежде всего профсоюзы, где женщины были представлены в большей степени. 7 июля 1941 г. Секретариат ВЦСПС принял постановление «Об оказании помощи бывшим домашним хозяйкам и служащим, пришедшим работать на заводы, фабрики и совхозы, а также всем квалифицированным рабочим и работницам в приобретении производственной квалификации», в котором обязал профсоюзные организации создать курсы и кружки, организовать обучение новых рабочих [8, с. 248].

Большую работу среди девушек проводили комсомольские организации. В ноябре 1941 г. ЦК ВЛКСМ разработал мероприятия по подготовке квалифицированных кадров для промышленности и транспорта из числа женской молодежи. Было предложено подготовить преподавательский состав, разработать формы обучения, развернуть широкую разъяснительную работу среди женщин о необходимости технической учебы, расширить сеть детских учреждений в целях более полного вовлечения женщин на производство и учебу [15].

Пристальное внимание к проблеме подготовки новых квалифицированных кадров уделяло Правительство страны. В связи со все возраставшей активностью женщин на железнодорожном транспорте НКПС 11 октября 1941 г. издал специальный приказ «О повышении квалификации и подготовке работников массовых профессий железнодорожного транспорта из числа женщин». 21 мая 1942 г. СНК СССР постановил организовать на предприятиях индивидуальное и бригадное ученичество, прежде всего вновь пришедших работниц [5, с. 78, 79]. Чтобы заинтересовать кадровых рабочих в обучении новичков, их труд стал оплачиваться в размере от 50 до 100 рублей в зависимости от сроков и качества обучения [14, с. 75]. Согласно постановлению СНК СССР от 5 марта 1944 г. подросткам на предприятиях должны были организовывать трехразовое питание, предоставлять отпуска, путевки в дома отдыха, разрешить посещение родных [10, л. 61].

К сожалению, лишь немногие историки оценили важность задачи обучения женщин. «От новых кадров – женщин и молодежи, – писала А. В. Митрофанова, – фактически зависело выполнение и перевыполнение производственной программы и освоение новых видов продукции» [6, с. 206]. А. Е. Моховикова отмечала огромную работу по мобилизации трудовых резервов во время войны партийных организаций, которые «параллельно решали более трудную и более важную задачу обучения и воспитания новых кадров» (выделено мной. – Е. В.) [7, с. 195]. Такой же вывод делает Г. М. Скобелева, подчеркивая, что «партия и правительство проделали колоссальную работу не только по вовлечению женщин в производство, но и по их обучению» [12, с. 82].

В подготовке женских кадров достаточно четко просматриваются два этапа: 1941–1942 гг. и 1943–1945 гг. На первом этапе главной задачей являлась быстрая и массовая подготовка новых кадров по замене ушедших на фронт. В это время основными видами были индивидуальное и бригадное ученичество преимущественно на самом рабочем месте. На втором этапе, наряду с обучением вновь пришедших, все большую роль стало играть повышение квалификации в стахановских школах, на курсах, в кружках передового опыта. Необходимо также подчеркнуть, что большое значение в быстрой производственной, психологической, социальной адаптации молодых кадров играли кадровые рабочие, многолетние традиции коллективов. Повысив свою квалификацию, женщины увереннее чувствовали себя на производстве. Новый профессиональный уровень давал им большую свободу, независимость, возможность занять достойное место в рядах стахановцев, способствовал преодолению профессионального барьера.

Обучение, как правило, проходило прямо на рабочем месте. Документы свидетельствуют, что там, где руководство предприятий, от директора до мастера, проявляли интерес к учебе и жизни новичка, последний стремился работать как можно лучше, как это было на заводе ГАЗ в г. Горьком. Где этого не было, начинались проблемы. На станкостроительном заводе имени Кагановича в том же г. Горьком ученика перебрасывали из цеха в цех, в результате обучение было некачественным и долгим, а уже обученным работницам не сообщали даже необходимую для них норму. На заводе имени Сталина в результате невнимательного отношения хозяйственников и общественных организаций, многие уже обученные не выполняли норму, так как девушек, получивших 3–4-й разряд, ставили на работу по 5–6-му разряду. Фрезеровщица Т. Половинкина выполняла план на 69% из-за необеспеченности деталями, а девушки, обученные на крановщиц (Шахволина, Килеева, Чернышева, Ерышева, Плюхина) работали чернорабочими [2].

Не утешительнее было и положение выпускников ФЗО и РУ. За 1941–1942 гг. из них по 28 наркоматам было передано 886 164 человека. В то же время в 1942 г. по 18 областям и республикам самовольно ушло с работы 48 865 выпускников ФЗО [10, л. 20, 34]. В докладной записке заместителя председателя СНК СССР Н. А. Вознесенского секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Андрееву содержится попытка проанализировать причины такой текучести кадров. Это, прежде всего, ошибки при мобилизации в ФЗО: на местах не разъясняли значимости мобилизации, не учитывали семейное положение призывавшихся или состояние дел в колхозах. В ответ председатели колхозов просили вернуть мобилизованных юношей и девушек, так как в хозяйствах некому убирать урожай. По просьбе председателей родители посылали в город телеграммы, подобные следующей: «Маня, не бойся, приезжай, тебя требует Павлов Николай» или «Мать сломала ногу, немедленно приезжай». Сами учащиеся, получив неутешительные сведения из дома, убегали с работы или в лучшем случае пытались отпроситься. Учащаяся одной из школ ФЗО Москвы Зоя Захарова писала: «Убедительно прошу директора школы отпустить меня домой, так как я оставила отца 70-летнего больного раком желудка и сестренку 6 лет... Если вы, товарищ директор, не отпустите, то я вынуждена буду убежать самовольно, как это делают многие. Я на произвол судьбы больного отца и маленькую сестренку оставить не могу» [10, л. 37–38].

В ряде областей страны наборы на учебу проходили медленно, наблюдалось также отставание с началом учебы. Из архивных документов становится ясно, что причины этого – не только нерасторопность местного руководства, но и то, что призывникам просто не в чем было ехать на учебу за сотни километров. Например, в 1942 г. в Молотовской, Омской, Пензенской, Тамбовской областях, Краснодарском крае трудности возникли из-за нехватки у курсантов одежды, обуви, белья. В ряде районов призыв задержали, так как боялись, что в плохой одежде призывники обморозятся в дороге [9].

Довольно часто допускались нарушения правил мобилизации по возрасту и здоровью: в ФЗО и училища забирали больных детей или моложе 14 лет. В Молотовской области, например, в июле 1942 г. было мобилизовано свыше 200 человек больных пороком сердца, туберкулезом, ослабленных, инвалидов [10, л. 39]. Часто мобилизованным подросткам не обеспечивали элементарных условий: проезд на место учебы, проживание и питание. Одна из таких мобилизованных, Елизавета Трубочкина, рассказывала: «Собрали нас в поселке и отвезли на станцию Торопец. Там мы прожили целую неделю... Жили на улице. Потом нас посадили в телятник и повезли. В пути нам ничего не давали, ели только то, что было с собой – сухари, хлеб... В вагоне нас ехало 112 человек, но потом разбежались и осталось только 86 человек. Во всем эшелоне нас было 1 000 человек, а в Казань приехало только 700» [10, л. 41]. Такое положение наблюдалось в большинстве областей. Только по 17 предприятиям Челябинской области из 9 500 молодых рабочих, подготовленных школами ФЗО, 5 830 ушло самовольно. При проверке было выяснено, что на предприятиях были неудовлетворительные бытовые условия: в общежитии треста No 22 не заделан потолок, сырость, помещение практически не отапливалось. Рабочие вынуждены были спать на предприятии. Часто наблюдалось пренебрежительное отношение к рабочим со стороны руководства, которое, не умея наладить дисциплину, видело единственный выход в применении репрессивных мер [10, л. 6–10].

Как видно из документов, наряду с материальной нуждой, психологическими тяготами военной обстановки, причиной плохой трудовой дисциплины выпускников ФЗО было безответственное отношение к ним руководителей предприятий. В отчете о работе с молодыми рабочими по Молотовской области в сентябре 1942 г. прямо подчеркивалось: «Только исключительной запущенностью воспитательной работы, преступным отношением к жилищно-бытовым и культурным условиям со стороны руководства ремесленных училищ и школ ФЗО, а также руководства некоторых предприятий, можно объяснить такие массовые побеги» [1]. В сентябре 1942 г. в Постановлении ЦК ВКП(б) «О фактах бездушно-бюрократического отношения к использованию, бытовому обслуживанию и политическому воспитанию молодых рабочих» все партийные комитеты обязаны были «принять меры, обеспечивавшие коренное улучшение политического воспитания и материально-бытового обслуживания молодых рабочих, укрепление трудовой дисциплины на предприятиях и тем самым ликвидацию текучести кадров» [10, л. 61]. Эти решения в полной мере относились и к молодым работницам.

Однако положение улучшалось далеко не везде. Например, в информации по Горьковской области от 26 марта 1943 г. говорилось: «Обращает на себя внимание угрожающий рост дезертиров в военной промышленности». При этом главной причиной такого положения явилось «бездушное отношение к их материально-бытовым нуждам». Так, на заводе No 80 все жильцы женского барака работали в одну смену. Дверной же замок комендант барака сделать наотрез отказалась. В результате там происходили ежедневные кражи [3, с. 412–413].

Таким образом, анализ новых документов показывает, что недостатки в подготовке молодых работниц имели место по всей стране. И все же в годы Великой Отечественной войны обучение нового пополнения рабочих приняло действительно массовый характер. За годы войны через сеть курсов, стахановских школ, путем индивидуально-бригадного ученичества было обучено на производстве 11,3 миллиона человек и 9,2 миллиона работавших повысили свою квалификацию [4, с. 210]. В военное время произошло углубление и расширение традиционных форм обучения женских квалифицированных кадров. Это выразилось в ускоренных темпах обучения, небывалой массовости этого процесса.

1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 5451, оп. 27, д. 22, л. 80.

2. Государственный общественно-политический архив Нижегородской области (ГОПАНО), ф. 30, оп. 1, д. 2593, л. 1, 2, 120, 121, 126, 127.

3. Забвению не подлежит: Страницы Нижегородской истории. – Кн. 3. – Н. Новгород, 1995.

4. История социалистической экономики. – М., 1978. – Т.5.

5. Коммунистическая партия в Великой Отечественной войне: док. и материалы. – М., 1970.

6. Митрофанова А. В. Рабочий класс СССР в годы Великой Отечественной войны. – М., 1971.

7. Моховикова А. Е. Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по вовлечению женщин в промышленное производство в первый период Великой Отечественной войны (1941–1942 гг.) // Великий октябрь и Восточная Сибирь: материалы конф. – Иркутск, 1968.

8. Профсоюзы в СССР: сб. док. – Т. 3. – М., 1963.

9. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 122, д. 22, л. 15, 16.

10. РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 107.

11. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 1562, оп. 15, д. 1669, л. 1.

12. Скобелева Г. М. Роль женщин в развитии общественного производства в годы Великой Отечественной войны // Из истории Среднего Поволжья. – Куйбышев, 1966. – Вып. 51.

13. Труд. – 1942. – 17 марта.

14. Труд в СССР: стат.сб. – М., 1968.

15. Центральный архив молодежных организаций (ЦАМО), ф. 1, оп. 8, д. 16, л. 2, 4.