Женский вопрос и женское образование в Костромской губернии второй половины XIX в. Взгляды и судьбы

Само по себе создание женских учебных заведений происходило задолго до того, как «женский вопрос» стал будоражить умы. Первое известное нам учебное заведение для девочек, пансион А. Матье в Костроме, было основано в 1810 г. [24]. Однако это вовсе не означало, что женщины губернии были неграмотными: не только в дворянских, но и в семьях городских сословий было широко распространено домашнее обучение грамоте, хотя страстный интерес к образованию воспринимался настороженно.

Так, пока купеческая дочка А. Кобякова вслед за братьями выучилась читать по псалтири и приохотилась к Четьим Минеям,   бабушка её «похваливала». Однако,  когда она перешла на беллетристику, та же бабушка возмущалась: «Ведь добро бы дело читала, а то ведь какие-нибудь басни» [11.С.35]. До этих пор все находилось в рамках обычного, проблемы начались, когда девочка выучила греческий (произношение объяснил её отец), принялась за немецкий и французский языки, произношение которых объяснить в их среде ей никто не помог.

Пожалуй, первым открытым учебным заведением губернии можно считать нерехтское  девичье учебное заведение [23]. Несмотря на то, что официальной датой основания считалось 13 мая 1840 г.,  уже в апреле 1838 г. на квартире инициатора его создания В.И. Зилинского начались занятия. Официально училище было открыто уже в ноябре 1839 года, но торжественный акт был отложен до 13 мая следующего, 1840 года. Это было связано с тем, что именно в этот день за три года до этого счастливого момента через маленькую Нерехту проехал наследник цесаревич. Именно эта дата – 13 мая 1840 г. – и праздновалась на протяжении многих десятилетий как дата открытия Нерехтского училища для девиц, позже ставшего прогимназией, а в 1906 г. преобразованное в гимназию. Были представлены все сословия, как городские, так и сельские, включая крепостных.

1840-е гг. демонстрируют новый всплеск интереса к вопросу образования женщин. По данным А.П. Воронцова-Вельяминова, девочек можно было найти и среди учащихся Судиславского, Писцовского, Луховского, Чухломского, Галичского, Парфеньевского училищ. Конечно, это были единицы, от одной до пяти.

Менее известна попытка открыть в 1845 г. в Солигаличе училище для девиц духовного звания, начальницей которого была назначена Елизавета Павловна Шипова. Оно просуществовало только около двух лет, а потом было переведено в Ярославль. Одной из причин этого было нежелание священства расставаться с девочками: «вырвать из семьи дочь, отдать ее на шесть лет в чужие   руки представлялось и отцам, и кругу их соседей и знакомых положительным безумием»[19.С.27].

К 1846 г. относится инициатива А.С. Шубиной об открытии женского училища в Кологриве [14.С.3]. Оно предназначалось для девочек всех свободных состояний, для беднейших предполагалось открыть пансион. Высочайшее благоволение было получено только 15 марта 1849 г. [3]. Позже на его основе также были созданы сначала прогимназия, а затем и гимназия. «Кто знает, — вспоминала в 1902 г., отмечая 25-летний юбилей гимназии Е.Г. Лопатина, — может быть, этот слабый огонек просвещения, вспыхнувший в глуши кологривских лесов, так и замер бы, если бы всеобщее возбуждение, сопровождавшее реформы начало царствования императора Александра II не вызвало к жизни и деятельности новые общественные силы» [3.С.6-7].

В 1848 г., состоялось постановление костромского дворянского собрания об учреждении Романовского дворянского института. Начался сбор средств, в 1851 г. еще предполагавшийся только институт был принят под покровительство императрицы Александры Федоровны [13.С.35], но до 1857 г. говорить о реализации этого проекта не приходилось. Лишь инициатива молодого императора позволила этому проекту завершиться в 1864 г. созданием Романовского института при вновь созданном на деньги А.Н. Григорова женском училище [12.Л.58].

«Гласность, гласность и гласность! Вот современная и модная тема в России, тема, которую распевают на разные тона и различными голосами» [15.С.9], – писал в 1859 г. костромской помещик Н.П. Макаров. В самом деле, со смертью в начале 1855 г. Николая I все словно вздохнули в ожидании свобод, которые обещало новое царствование. Был прекращен «цензурный террор», стали открываться многочисленные периодические издания, в том числе и  оппозиционные.  Для всех было очевидно, что началось Новое Время (так не случайно в 1868 г. назвали вновь открытую газету). Обсуждали внутреннюю и внешнюю политику, «женский вопрос», касавшийся право женщин на независимость и образование. Поскольку многие социальные и политические проблемы обсуждать было опасно, то именно «женский вопрос» стал пробным камнем, выявляющим «прогрессивную» позицию для многих общественных деятелей и литераторов.

Не остался в стороне и император, который  «изволил обратить внимание, что лица среднего сословия в губернских и уездных городах лишены средств дать дочерям своим необходимое образование, соответственное скромному их быту», а потому повелел «приступить к соображениям об устройстве в губернских и уездных городах женских школ, приближенных по курсу преподавания к мужским гимназиям» [8].

О том, как отреагировали костромичи, свидетельствует комплекс архивных документов об учреждении в городах Костромской губернии училищ для девиц [6,7,8]. Реакция отнюдь не была однозначной, она колебалась в диапазоне от восторга до глухого неприятия.

Примером первого можно считать рапорт плёсского городского головы: «Как всякое слово и желание Монарха нашего для каждого русского есть священно, то во исполнение Высочайшей воли Его они [т.е. жители Плёса – Л.С.] вполне обязуются приносить ежегодные пожертвования сказанной в программе суммы»[6.Л.34].

Рапорт городского головы Судиславля, М.И. Папулина, «о несогласии градского общества на устройство в г. Судиславле женской школы» сохранил следы его стараний: «Я внушал Обществу о пользе образования дочерей оного». Тем не менее, приговор гласил: «Городское Общество, не изъявляя на это устройство здесь школы своего согласия, обязывается детей своих женского пола обучать грамоте по мере возможности каждого родителя или родительницы, воспитателя или воспитательницы, своим домашним образом» [6. Л.л.31-32]. Можно предположить, что именно так, «своим домашним образом» и собирались обучать девочек жители Галича, Макарьева, Унжи, Парфеньева и других городов, не выразившие желания открыть училища для девочек.

В Костроме решением этой проблемы стало создание губернского училища для девиц, первого в России женского училища нового типа, что подтверждается изданием специального положения, по которому детище А.Н. Григорова и существовало до 1862 г., когда оно было преобразовано в «женское училище 1-го разряда» [12. Л.58]. Как только 24 мая 1870 г. было утверждено «Положение о женских гимназиях и прогимназиях Министерства Народного Просвещения», Григоровское училище получило новый статус.

Между тем 1 января 1864 г. началась в России земская эпоха. Органы местного самоуправления стали точкой приложения сил провинциальной интеллигенции, в первую очередь – либерально настроенной. Вопросы образования были отнесены по Положению к числу необязательных, но именно они в первую очередь интересовали земцев.

Однако все понимали, что для решения проблемы создания народной школы необходимо образование учителей этой школы. В 1870 г. Костромское губернское земское собрание принимает решение об открытии в Костроме педагогических классов [21.С.91]. При этом предпочтение отдается женской учительской школе из соображения экономии земских средств: «В настоящее время женский труд оценивается у нас настолько ниже мужского, что размер вознаграждения, достаточный для постоянного привлечения женщины к исполнению известных обязанностей, не может удовлетворить на длинный срок требований со стороны мужчины. Тогда как вознаграждение в 200 руб. девушке […] дает средства к жизни, доступные в других сферах женской деятельности только весьма редко и то в исключительных случаях»[21. С.93-94].

Таким образом, выбор был сделан в пользу женской учительской школы, которая и была открыта в Костроме в 1872 г. в здании бывшего училища для детей канцелярских служителей на Русиной улице. Доклад комиссии губернской земской управе отмечал «доверие и простоту отношений», существующих между учащими и учащимися [22. С.123]. Это учебное заведение решало сразу две проблемы, оно давало учительниц для народной школы и, в то же время, позволяло решить главную составляющую «женского вопроса», давало девушкам, стремившихся к независимости от семьи, возможность самостоятельно заработать деньги.

Была в этом вопросе и еще одна, политическая составляющая: служба в народной школе позволяла не только обучать крестьянских детишек грамоте, но и нести в народ идеи переустройства общественного порядка. Не случайно будущие учительницы наряду с семинаристами посещали собрания опальных П.Г. Зайчневского и В.В. Берви, более известного под псевдонимом Н. Флеровский [20, 10.С.840].

Между тем путь выпускницы учительской семинарии не был усыпан розами: «Положение окончившей там курс молодой девушки, заброшенной в одного из захолустьев наших пустынных уездов, нельзя признать завидным, она чаще всего не может там ужиться, одинокая и беззащитная»[22.С.123]. Им не хватало общения, но устраиваемые земством съезды учителей, которые давали возможность поделиться опытом, узнать о новых тенденциях в педагогике, проводились под строгим полицейским контролем, а затем и вовсе были запрещены. В циркуляре МВД приводились аргументы в пользу ограничения контактов между учителями: «…принимая во внимание, что всякое общение […] между собою тех из них, которые решили посвятить себя педагогической деятельности для революционных целей, привлечение последователей в среде товарищей и, наконец, образование прочной организации и выработку определенного плана действий, Министерство Внутренних Дел находит, что открытие съездов учительского персонала начальных училищ представляется совершенно нежелательным» [9. Л.5 об.].

Вероятно, те же соображения привели к тому, что в 1879 г. было изменено Положение о костромской женской учительской школе «с применением к ней общего порядка управления, установленного для правительственных учительских семинарий»[18.С.12]. Всякое влияние земства на подбор педагогов, установление принципов обучения было исключено, за ними оставалось только право выделять средства, что и послужило поводом к закрытию школы. Последние выпускницы покинули стены училища в 1889 г., после чего 1 июля того же года и состоялось официальное закрытие. Только в 1905 г. снова вернулись к вопросу об открытии в Костроме женской учительской семинарии [5].

В то самое время, как обсуждался вопрос о закрытии земской учительской школы, возобновился разговор об устройстве женской школы для дочерей духовенства. Это сословие не миновал распад традиционных механизмов устроения семьи. Если раньше священнику традиционно наследовал старший зять, не только принимавший в свое ведение приход, но и бравший на себя ответственность за семейство жены, включая сюда и ее незамужних сестер, то во второй половине XIX столетия эта традиция была нарушена.

Образование, дающее возможность самостоятельно содержать себя, дочери священнослужителей, вместе с представительницами других сословий, могли получить лишь в школе при Богоявленском монастыре, которая наряду с правом преподавать в начальной школе с 1873 г. давала возможность избрать стезю сестры милосердия[1.С.54].

В 1885 г. владыка Александр (Кульчицкий) вернулся к вопросу об организации в епархии училища для девочек из семей духовенства. Священник Александр Нифонтов предложил источник финансирования – доходы свечного завода, расположенного на территории Ипатьевского монастыря [16]. Однако лишь благодаря деятельной поддержке владыки Виссариона (Нечаева) удалось создать комиссию, приобрести участок земли на Муравьевке, начать занятия сначала осенью 1901 г. в деревянном здании на Ивановской улице [17], а затем и во вновь построенном здании на Всехсвятской.

Несмотря на то, что в 1905 г. ученицы этого сословного учебного заявления тоже писали петиции, всё же по части политизации они сильно уступали выпускницам земской учительской семинарии, которые твердой поступью, подобно М.П. Голубевой, ушли в противоправительственную деятельность.

В целом же можно говорить о том, что к началу ХХ столетия женское образование перестало быть чем-то необычным, женские гимназии и прогимназии стали открываться во всех уездных городах, а потому острота постановки «женского вопроса» постепенно ушла из этой области.

1. Баженов И. Костромской Богоявленско-Анастасиин женский монастырь. [Репринтное изд.] Кострома : ООО «Космос», [2005]. 72 с. : ил.
2. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального Штаба. – Т. IV. Ч. 3 : Костромская губерния / [Сост. Воронцов-Вельяминов]. – СПб. : в тип. Департамента Генерального Штаба, 1848. 148 с.: табл.
3. Высочайшее благоволение // Костромские губернские ведомости. 1849. Ч. официальная. 7 мая. №17. С.199.
4. Григорович А. Об учреждении женских училищ в Костромской губернии // Костромские губернские ведомости. Ч. Неофициальная. 1858. 18 окт. №41. С.410-411; 25 окт. №42. С. 420-422; 1 нояб. №43. С.435-437; 8 нояб. №44. С.452-455.
5. Дело об открытии новой женской учительской семинарии в Костроме. 1905-1909 // Государственный архив Костромской области (Далее ГАКО). Ф.444. Оп.1. Д.2904.
6. Дело об участии городских сословий в устройстве женских школ. 1856 // ГАКО. Ф.134. Оп.7. Д.2.
7. Дело об учреждении в городах Костромской губернии училищ для девиц. 1956-1857 // ГАКО. Ф.161. Оп.1. Д.100.
8. Дело по указу Костромского губернского правления об устройстве в губернских и уездных городах женских школ, приближенных по курсу преподавания к мужским гимназиям. 1856 // ГАКО. Ф. 219. Оп.1. Д.469.
9. Дело секретной переписки с департаментом учебных заведений. 1887. // ГАКО. Ф.444. Оп.3. Д.15.
10. Из воспоминаний о семинарии // Костромские епархиальные ведомости. 1906. Ч. неофициальная. №21. С. 835-843.
11. Кобякова А.П. “В семействе купцов Кобяковых…” / Подгот. публ. Л. Сизинцевой // Губернский дом (Кострома). 1999. №5-6.С.33-38.
12. Костромская григоровская гимназия. Отчет за 1913 год // ГАКО. Ф.161. Оп.1 Д. 487.
13. Лихачева Е.О. Материалы для истории женского образования в России. СПб. : тип. М. М. Стасюлевича, 1893. 308 с.
14. Лопатина Е.Г. К двадцатипятилетию Кологривской женской гимназии. Кологрив : тип. А.И. Северин-Прискокова, 1902. 17 с.
15. Макаров Н.П. Задушевная исповедь. СПб. : тип. Карла Вулоьфа, 1859. 184 с.
16. [Об устройстве епархиального женского училища] // Костромские епархиальные ведомости. 1890. Ч. официальная.1 апр. №7. С.56.
17. От комиссии по устройству классного корпуса Костромского епархиального женского училища // Костромские епархиальные ведомости. 1905. Ч. официальная. 15 дек. №24. С.337-341.
18. Отчёт Костромской губернской земской управы за 1879 год. Кострома : губ. тип., 1880.
19. Преображенский П. Воспоминания об Елизавете Павловне Шиповой, начальнице ярославского женского училища духовного ведомства (1845-1883). Ярославль : тип. губ. правления, 1884. 51 с.
20. Пушкина О.Н. «Образцовые во всех отношениях» // Губернский дом (Кострома). 1994. №5. С.42-44.
21. Сборник постановлений Костромского губернского земского собрания очередной сессии 1871 г. Кострома : губ. тип., 1872.
22. Сборник постановлений Костромского губернского земского собрания очередной сессии 1872 г. — Кострома: губ. тип., 1873.
23. Сизинцева Л.И. Девичье учебное заведение // Губернский дом (Кострома). 2000. №1. С.67-69.
24. «Такового заведения здесь никогда еще не существовало…» / Подгот. публ. Л. Сизинцевой // Губернский дом (Кострома). 1998. № 5-6. С.86-87.