Коптелова Н. Г. (Кострома)

А. БЛОК И В. РОЗАНОВ

Главная задача предлагаемого сообщения — приблизиться к реконструкции взаимоотношений Блока и Розанова, которых, по свидетельству А. Белого, во многом объединяла способность чувствовать «апокалипсический ритм времени».
В период 1902 — 1904 гг. Блок относится к творчеству Розанова насторожённо и даже враждебно, находя в нём ярко выраженные черты «декаденства». Начало их личных контактов связано с сотрудничеством в журнале «Новый путь», посещением кружка Мережковских.
В 1905 году поэт и философ встречаются на «средах» у Вяч. Иванова, а также на «шумных собраниях» у самого Розанова. Блок вступает в заочную полемику с Розановым в письме к Г. Чулкову от 23 июня 1905 года. Поэт стремится защитить своего духовного наставника В. Соловьёва от нападок «лукавого мистика».
1907 — 1909 гг. отмечены для Блока и Розанова напряжённым интересом к личности и творчеству друг друга. В это время оба они активно участвуют в заседаниях Религиозно-философского общества, смысл деятельности которого оценивают по-разному. Розанов, в отличие от Блока, считает религиозно-философские собрания «одним из лучших явлений петербургской умственной жизни». На статью Блока «Литературные итоги 1907 года», очень резкую по тону, Розанов отвечает ядовитым фельетоном «Автор “Балаганчика” о петербургских религиозно-философских собраниях» в «Русском слове» (1908 г.).
Несмотря на полемику, 1906 год становится для Блока и Розанова временем их наибольшего личного сближения.
Доклад «Стихия и культура», прочитанный Блоком в Религиозно-философском обществе, а также статья поэта «Мережковский» рождают новый «критический залп»: розановские заметки в «Новом времени» (январь — февраль 1909 г.). Желание Блока объясниться с Розановым вызывает к жизни переписку, которая выходит за рамки личных отношений, но справедливо воспринимается исследователями как значительное явление культурной жизни начала XX века. Уже в 1909 году Блок внутренне готов принять стихию революции, символизирующую для него «юность с нимбом вокруг лица», Розанову же революция «противна», как и всякое насилие.
В последующие годы (1910 — 1916) духовный облик Розанова продолжает для Блока двоиться: с одной стороны, это гениальный писатель и философ, автор «Уединённого» и «Опавших листьев», наследник традиций А. Григорьева, с другой стороны — кошмарное воплощение «духа “Нового времени”». Для Розанова же — поверх всех идейных разногласий и литературных раздоров — всегда было важнее человеческое лицо Блока, поражающее своим благородством.
Октябрьскую революцию Блок и Розанов воспринимают совершенно по-разному, оставаясь при этом верными себе, тем мыслям, которые высказали друг другу в 1909 году. После смерти Розанова Блок знакомится с его последней работой «Апокалипсис нашего времени» (пометы и подчёркивания, сделанные поэтом на страницах «Апокалипсиса нашего времени», нуждаются в расшифровке и специальном изучении), переписывается с Н. Розановой и Э. Голлербахом по поводу публикации писем философа.
Ненадолго пережив своего талантливого оппонента, Блок в одном из своих последних писем к К. Чуковскому совершенно «по-розановски» прощается с Россией: поэт переосмысливает розановский образ «России – Свиньи Матушки», в своё время так поразивший Д. Мережковского.