Письма Л. С. Китицыной В. Н. Бочкову

Предисловие публикатора

Предлагаемые вниманию читателя письма Лидии Сергеевны Китицыной (1903-1990), вдовы замечательного костромского краеведа эпохи 1920-х гг. Василия Ивановича Смирнова (1882-1941), известному костромскому историку и краеведу эпохи 1960-х-1980-х гг. Виктору Николаевичу Бочкову (1937-1991) находятся в составе эпистолярного архива В. Н. Бочкова, поступившего на хранение в Государственный архив Костромской области (ГАКО) около 2012 г. и описанного в 2015 г. До меня к этим письмам исследователи не обращались; таким образом, они вводятся в оборот впервые.

Переписка Бочкова с Китицыной длилась с 1970 по 1984 г. За это время адресатом было получено (или, по крайней мере, сохранено) 124 корреспонденции от Китицыной.

Во время, охватываемое перепиской, Китицына жила с дочерью Татьяной (Татьяной Васильевной Смирновой, род. в 1935 г.) в подмосковном Хотькове в однокомнатной квартире, которую они получили в 1965 г. Вообще в Хотькове мать и дочь поселились в 1958 г., а оказались в этих краях потому, что Татьяна по окончании Московского химико-технологического института по распределению была направлена на работу в Загорск (ныне Сергиев Посад). Хотьково и Загорск находятся недалеко друг от друга (в 12 км) на одной ветви железной дороги. В 1958 г. Китицына вышла на пенсию, однако с 1959 г. она в летнее время ездила на раскопки – то в составе Камской экспедиции под руководством О. Н. Бадера, то на раскопки храма XIII в. в Смоленске под руководством Н. Н. Воронина, то в составе Верхневолжской экспедиции под руководством Д. А. Крайнова. Помимо участия в самих раскопках, Китицына осуществляла на дому обработку находок (каждую осень по завершении раскопок ей на квартиру привозили ящики с очередной порцией находок). Как видно по публикуемым письмам, на раскопки последний раз она выезжала в 1973 г., а надомную обработку находок она продолжала до 1981 г.

Что касается В. Н. Бочкова, то на 1970-1984 гг. пришлись такие этапы его биографии. В 1970 г. позади была работа в Костромском областном архиве – первом учреждении, в штате которого Бочков состоял после окончания Московского историко-архивного института в 1959 г. Из архива он ушел в 1965 г. в связи с женитьбой на сотруднице архива Ларисе Васильевне Вавиловой, считая, что мужу и жене неэтично работать в одном учреждении.

С 1965 по 1972 г. Бочков был главным библиографом Костромской областной библиотеки им Н. К. Крупской. Также в 1965 году он поступил в аспирантуру исторического факультета МГУ. Диссертацию, подготовленную в 1969 г., он защищать не стал. В период работы в областной библиотеке Бочков много сил отдавал составлению картотеки выдающихся уроженцев края, в т. ч. в связи с подготовкой паспортов для Свода памятников культуры Костромской обл., начавшейся в 1968 г.

С 1972 по 1977 г. Бочков был заместителем директора Щелыковского музея-заповедника (усадьба А. Н. Островского) в Островском р-не Костромской обл. На этом посту он достиг существенных успехов[1], но из-за конфликтов с властями и подозрительности КГБ в конце концов был уволен с неблагоприятной характеристикой. Несколько месяцев он был без работы. В сентябре 1977 г. по чужому паспорту его устроили сторожем в клуб льнокомбината им. Зворыкина. А в декабре 1977 г. он уже сам официально трудоустроился инженером производственной группы Управления культуры Костромского облисполкома. В этой должности он продолжил работу по составлению Свода памятников Костромской обл. Также Бочков возглавил краеведческий кружок, возникший в январе 1978 г. при клубе льнокомбината им. Зворыкина, за что ему выкроили полставки.

Переписка Бочкова с Китицыной завязалась в ноябре 1970 г. Как сказано выше, в это время исследователь много работал над картотекой выдающихся уроженцев края. Естественно, что его внимание привлекла легендарная личность В. И. Смирнова, имя которого замалчивалось несколько десятилетий. Предпочитая получать сведения или из документов-первоисточников, или «из первых рук», Бочков обратился с частным письмом к Китицыной. У кого Бочков добыл ее адрес, доподлинно не известно, однако наиболее вероятно, что у Александра Александровича Григорова (1904-1989), с которым он познакомился в 1968-1969 гг. в читальном зале областного архива. В переписке с Китицыной состояла близкая знакомая А. А. Григорова Наталия Александровна Крутикова (1893-после 1980). Это видно из второго письма Китицыной Бочкову (от 29 ноября 1970 г.). Н. А. Крутикова некогда была квартиранткой в доме родителей Л. С. Китицыной – Сергея Александровича (1876-1955) и Елизаветы Михайловны (1881-1966) Китицыных[2]. Дом на Нижней Дебре (в советское время – ул. Кооперации, ныне возвращено историческое название) Китицыны купили в 1912 г., а Крутикова поселилась в этом доме вскоре после революции, да так и осталась в нем на всю дальнейшую жизнь. До 1970 г. Крутикова ослепла, и регулярно навещавший ее Григоров вслух читал адресованные ей письма и под ее диктовку писал ответы[3]. Таким образом, Григоров был прекрасно осведомлен, что в числе корреспондентов Крутиковой была Китицына, и при соответствующем запросе мог легко добыть адрес последней. Бочков же в начале переписки с Китицыной мог умолчать о том, у кого он узнал ее адрес, и та, не догадавшись об этом, во втором своем письме порекомендовала Бочкову обратиться к Крутиковой.

Известно лишь о двух очных встречах Китицыной и Бочкова. Первая состоялась в апреле 1971 г., спустя 5 месяцев после начала переписки. Во второй половине апреля 1971 г. Китицына ездила в Кострому на встречу с находившейся при смерти Еленой Михайловной Полянской (1902-1971) – бывшей сотрудницей этнологической станции КНО, с 1931 г. жившей в Новокузнецке, в последние свои дни приехавшей на родину. Китицына навестила тогда Бочкова, а также побывала в Костромском музее-заповеднике, размещавшемся в Ипатьевском монастыре. Стоит отметить, что в предыдущий раз Китицына была в Костроме в 1961 г. Этот визит документирует фотография «Встреча в Костроме подруг юности. 1961 г.»[4], а также упоминание в первом письме Бочкову (от 15 ноября 1970 г.): «Несколько лет назад, в бытность директором музея т. Ореховой, я по ее просьбе передала Костромскому музею некоторые личные документы Вас. И. и фотографии» (известно, что Мария Михайловна Орехова была директором музея-заповедника до 1962 г.). После 1971 г. Китицына в Костроме уже не была. Как явствует из писем, Китицына неоднократно приглашала Бочкова побывать у нее дома, но эти приглашения долго оставались тщетными (см., напр., письмо от 6 мая 1978 г.). Судя по оброненной в письме от 31 мая 1980 г. фразе («не помню, была ли она при Вас», – имеется в виду одна из кошек, живших дома у Китициной), незадолго до этой даты состоялся долгожданный визит. Этот факт, с отнесением его расплывчато к началу 1980-х гг., подтвердила в переписке со мной Т. В. Смирнова, причем, согласно ее словам, это был единственный раз, когда Бочков приезжал к ним в Хотьково. Сама Т. В. Смирнова, также согласно ее словам, лично познакомилась с Бочковым в 1979 г., совершив в том году две поездки в Кострому: на выходных в мае (см. письмо от 26 мая 1979 г.) и на три недели во время отпуска летом.

Особую роль в переписке сыграло то обстоятельство, что у Китицыной хранился обширный эпистолярный архив В. И. Смирнова, о чем она упомянула в первом же письме. Начав перечислять корреспондентов В. И. Смирнова и узнав об интересе Бочкова к некоторым из них, она сама предложила выслать письма заинтересовавших корреспондентов во временное пользование. Еще до первой личной встречи с Бочковым Китицына отправила ему письма Дмитрия Петровича Дементьева (1859-1926), краеведа-самоучки из Ветлужского и Варнавинского уу., и Леонида Николаевича Казаринова (1871-1940), чухломского краеведа, музейного и архивного деятеля. Первые впечатления от чтения этих писем Бочков поведал 9 апреля 1971 г. в письме своему другу Михаилу Федоровичу Пьяных (1929-2003): «…одна подмосковная старушка предоставила в мое распоряжение архив своего мужа, выдающегося костромского краеведа, с 6 тыс. писем. Только что прочел 200 обстоятельных писем одного краеведа-чухломича, сосланного в 1930 г. на Север. Письма охватывают период с 1919 по 1939 гг., все ужасы тогдашней жизни как на ладони. По ним отлично прослеживается и становление личности — верно, обстоятельства могут углубить человека до соизмеримости с неизмеримой вселенной. По письмам этим пишу очерки для книги о краеведах…»[5]. Очерки действительно вскоре были написаны и напечатаны. Китицына оказалась поклонницей творчества Бочкова. После личной встречи она снабдила его материалами для написания очерка о самом В. И. Смирнове, а также прислала письма ряда других, помимо Дементьева и Казаринова, корреспондентов В. И. Смирнова.

В годы работы в Щелыковском музее-заповеднике (1972-1977) Бочков не просил Китицыну о присылке материалов из эпистолярного архива В. И. Смирнова, очевидно, по причине обремененности служебными делами. Интенсивность его переписки с Китицыной в эти годы была сравнительно низкой. По возвращении же Бочкова в Кострому переписка оживилась. Узнав или догадавшись, что в результате снятия с работы в Щелыкове Бочков оказался в затруднительном материальном положении, Китицына поддержала его значительным денежным переводом, который по миновании кризиса был возвращен.

Осознавая необходимость при своей жизни надежно пристроить эпистолярный архив В. И. Смирнова, Китицына в течение ряда лет сомневалась, какое учреждение следует предпочесть. По публикуемой переписке видно, что в 1976 г. она приняла решение в пользу Костромского архива. К счастью (ибо через несколько лет в Костромском архиве произошел пожар), это решение не реализовалось. В июне 1977 г. Китицына сдала эпистолярный архив В. И. Смирнова в Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ). Незадолго до этого Бочков успел получить во временное пользование еще несколько пачек писем корреспондентов В. И. Смирнова.

Ввиду того, что Бочков задумал к 100-летию В. И. Смирнова написать книгу о костромском краеведческом движении 1920-х гг. (см. письмо от 9 сентября 1977 г.), Китицына помогала ему теми способами, которые оставались ей доступными после сдачи эпистолярного архива В. И. Смирнова в ОПИ ГИМ. Списавшись с вдовами бывших юных краеведов-КНОвцев, Китицына смогла получить у них информацию о судьбе: братьев Сергея Сергеевича (1907-1942) и Николая Сергеевича (1910-1942) Смирновых (племянников В. И. Смирнова), братьев Бориса Федоровича (ок. 1904-1937) и Владимира Федоровича (ок. 1910-1945) Румянцевых. Получив первичную информацию от вдовы Серафима Николаевича Рейпольского (1909-1975), в юности участвовавшего в раскопках В. И. Смирнова, Китицына предоставила Бочкову вести дальнейшие расспросы самостоятельно. Также Китицына в 1977 г. послала Бочкову воспоминания «о своих мытарствах в Иванове в 1930 г.», а в 1978 г. по его просьбе написала автобиографию. Воспоминания о Иванове были посланы во временное пользование, а экземпляр автобиографии Китицыной отложился в личном фонде В. Н. Бочкова (ГАКО. Ф. Р-1224. Оп. 2. Д. 667). В публикуемую переписку вошли краткие воспоминания об усадьбе Малышково, с которой были связаны детские годы Китицыной (см. письмо от 24 февраля 1980 г.).

Последний «всплеск» переписки Китицыной с Бочковым относится к 1982 г. – к году 100-летия В. И. Смирнова. Задуманная книга о костромском краеведении по неизвестным причинам не осуществилась. Тем не менее, в Костроме состоялась конференция, посвященная юбилею. Особого интереса к этому мероприятию, догадываясь о его уровне, Китицына не испытывала, однако по усиленным просьбам старшей дочери В. И. Смирнова Анастасии Васильевны Смирновой (1915-1993), жившей в Нальчике, пыталась через Бочкова добыть тексты докладов, прозвучавших на конференции. В том же 1982 г. Китицына узнала о несчастье, постигшем Костромской архив. После 1982 г. переписка свелась, по сути, лишь к поздравлениям с праздниками, и, лишившись содержательной наполненности, главным образом из-за одолевавшей Китицыну старости, вскоре сошла на нет. Можно сказать, это произошло согласно формулировке самой Китицыной (см. письмо от 30 марта 1973 г.): «…что толку в письмах, которые пишутся из вежливости и без всякой надобности. Я их не признаю».

Оценивая, по прошествии длительного времени, деятельность В. Н. Бочкова, следует подчеркнуть объективный факт: благодаря его трудам была установлена преемственность краеведов разных эпох. Имена подвижников, казалось бы, вычеркнутые из истории в годы «великого перелома», спустя десятилетия вновь обретали достойное место в культурной жизни края и вообще страны. Для преодоления бюрократической и идеологической инерции требовалось изрядное личное мужество и умение дипломатичным образом подать материал. Сколь сильна была инерция, характеризуют слова А. А. Григорова в одном из его писем за 1974 г.: «Уж очень наша цензура строга, везде видит что-то, якобы неправильно освещающее историю с точки зрения пресловутой “классовой” борьбы. И очень боятся упоминаний любых имён, не значащихся в “современных святцах”»[6]. Бочкову удалось провести через цензуру очерки о десятках имен, не значившихся в советских «святцах». Часть этих очерков (быть может, самая яркая часть) состоялась благодаря его знакомству с Л. С. Китицыной. Не столь уж и важно, что в этих очерках были допущены фактические неточности. Главное – что создавались прецеденты «пробитого льда». А внесение уточнений и обогащение картины подробностями – задача уже для следующего поколения исследователей.

При обработке личного фонда В. Н. Бочкова из писем Л. С. Китицыной были сформированы 7 дел: ГАКО. Ф. Р-1224. Оп. 2. Дд. 526-532. (Еще 2 письма – от 10 января 1972 г. и 3 ноября 1976 г. – оказались вне основного корпуса, а именно в составе соответственно дд. 308, 668 той же описи. В публикации они встроены в общий ряд писем.) Публикуются полностью все материалы, оказавшиеся в перечисленных делах, за исключением конвертов и открытки (Д. 526. Л. 29), заполненной неизвестным лицом и не имеющей отношения к письмам Китицыной. Некоторые письма Китицыной снабжены приложениями, написанными, как правило, ею самой, но иногда и другими лицами. В публикации приложения отделяются от самих писем и, в соответствующих случаях, друг от друга тремя звездочками (* * *). Документы, написанные не Китицыной, в публикации даны курсивом. При этом указывается, кем написан документ. Для структуризации публикуемого корпуса писем введена разбивка по годам и сквозная нумерация по хронологическому принципу. Если корреспонденция написана на открытке или «закрытке»[7], это указывается под номером корреспонденции (под «закрыткой» понимается типографское изделие, предназначенное, подобно открытке, для кратких поздравительных корреспонденций, но подлежащее пересылке только в конверте, т. е. в закрытом виде). Последовательность, в которой письма находятся в составе дел, в основном соответствует хронологической, а замеченные немногочисленные нарушения этой последовательности, равно как и случаи разобщенности писем и их приложений, при публикации исправлены, но особо не оговариваются. Тексты писем публикуются без какой-либо редакторской правки. Сохранены все авторские подчеркивания, отчеркивания, отточия и т. п. Сокращения, кроме общеупотребительных и касающихся имен собственных, раскрываются в угловых скобках < >. В редких случаях пропуска слов или букв соответствующие вставки сделаны в квадратных скобках [ ]. Адреса частных лиц, встречающиеся в письмах, публикуются, как правило, с изъятием номера квартиры.

При составлении примечаний принято во внимание, что о некоторых из упоминаемых лиц сведения приводятся в самом тексте писем, так что в некоторых из таких случаев помещение дополнительных сведений мне показалось излишним.

Большим подспорьем при составлении примечаний явились труды:

- Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ: время, люди, судьбы. Кострома, 2013 (Далее в примечаниях - Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ…).

- Резепин П. П. Персоналия КНОИМК. Опубликовано только в электронном виде: https://proza.ru/2023/03/09/611

При этом надо отметить, что справочник П. П. Резепина, при всей актуальности идеи и при затраченном для ее воплощения огромном труде, к сожалению, грешит неточностями, так что пользоваться им следует с осторожностью, а при возможности сведения проверять.

Ссылки на опубликованные очерки и книги В. Н. Бочкова, упоминаемые в письмах, были установлены при помощи библиографии трудов В. Н. Бочкова, помещенной в журнале «Костромская старина», 2007, №20, с. 86-92.

1970

№1

15/XI 70.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, спешу ответить на Ваше письмо. Я очень рада, что краеведение, погибнув в 1930 г., возродилось вновь. Хотелось бы узнать о Ваших печатных работах. М. б. удалось бы что-нибудь достать и прочитать.

Отвечаю на Ваши вопросы.

В. И. Смирнов родился 26 января (ст. ст.) 1882 г. Умер 21 окт. (н/стиля) 1941 г.

В Кострому приехал в 1907 г.

Поступил на должность пом<ощника> инспектора Духовной семинарии 22 февр. 1907 и проработал до 11 ноября 1908 г.

Квартиру имел в семинарии.

12 ноября 1908 г. перешел на должность преподавателя истории в 1 мужскую гимназию.

Надо полагать, что в семинарии он жить больше не мог и переселился на Нижнюю Дебрю в дом №40. Этот дом принадлежал, видимо, Толстопятовым, т. к. на конвертах то стоит дом №40, а то просто дом Толстопятовых.

Летом 1908 г. В. И. женился. Можно с уверенностью сказать, что на Нижнюю Дебрю он переехал именно в 1908 г.

Расположения его квартиры ни в семинарии, ни на Нижней Дебре я не знаю.

В 1915 г. он купил дом на Никольской, который, как я слышала, недавно сгорел[8].

Вы пишете, что знакомы со статьей в «Советской археологии»[9] и с архивными материалами. Какими же?

Несколько лет назад в бытность директором музея т. Ореховой[10], я по ее просьбе передала Костромскому музею некоторые личные документы Вас. И. и фотографии. Хорошо бы проверить, целы ли они. Я много раз сожалела, что послала их в музей, где предполагался «мемориальный уголок», посвященный В. И. Смирнову, но так этот проект и не осуществился. Кроме того, я передала в Костромской гос. архив свою рукопись (на пиш<ущей> маш<инке> 139 стр.) «Материалы для биографии В. И. Смирнова»[11].

Из этой рукописи я и черпаю сейчас ответы на Ваши вопросы. Там есть все, о чем Вы спрашиваете, кроме сведений о квартире на Нижней Дебре.

Свою работу я писала на основании личных документов и на основании писем к В. И. Смирнову, которые он копил с 1905 г. по 1941 г. Более 6 тысяч писем. Об этих письмах, вернее, о том, что они хранятся у меня, тоже сказано в конце моей рукописи.

Что касается Федора Алексеевича Рязановского[12], то судьба его печальна. После ссылки он переехал на родину и там умер. Он был, кажется, из Галичского уезда. Его письма к В. И. тоже хранятся у меня, и я могу посмотреть их. М. б., можно из них выяснить то, что Вас интересует. И вообще мне не совсем понятно, для чего Вы собираете эти сведения. Что это за «мемориальный свод». Я слышала о том, что теперь составляются или будут составляться своды памятников, но я полагала, что это памятники архитектуры и истории.

О Л. П. Скворцове ничего не могу сказать и сейчас не помню, есть ли его письма. Предполагаю, что это врач. В начальной школе у меня была учительницей арифметики Ольга Львовна Скворцова. Я думаю, что это его дочь. А самого Скворцова я представляю смутно – старым и с бородой.

Ольга Львовна вышла замуж за Усольцева и умерла совсем недавно, о чем мне сообщила Елизавета Павловна Слободская (быв. преподавательница иностр<анных> яз<ыков> в политех<ническом> костр<омском> институте) [13].

Я приветствую Ваше начинание по сбору точных сведений о костромичах.

Извините, что задерживаю Вас чтением своего письма, но не могу не поделиться с Вами своим возмущением по следующему поводу. В «Новом мире» №8, за 1970 г. на стр. 149 сказано, что Георгий Иванович Лебедев[14] (нынешний директор Чухломского музея) организовал Чухломский музей в первой половине 20-х годов. Это сказано в статье-очерке Н. Верховского[15].

Чухломский музей организовал Леонид Николаевич Казаринов[16] и заведовал им вплоть до своего ареста в 1929 г.[17] А Г. И. Лебедев был «юным краеведом» в то время и ничего, помнится, кроме огорчений своей безалаберностью и леностью не причинял. У меня очень много писем Л. Н. Казаринова. Его исследования по истории Судая и Чухломы переданы его женой в Московский архив после смерти Леонида Николаевича.

С уважением, Л. Китицына.

Извините за почерк. А Ваш почерк меня очаровал.

№2

29/XI 70.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, постараюсь быть полезной для Вашей картотеки замечательных уроженцев и деятелей Костромы.

Жаль только, что Вам приходится все проделывать с начала. Ведь А. А. Апушкин[18] посвятил этому делу всю свою жизнь. У него был огромный материал. Где он? В 1918 г. Апушкин (он был ученым лесоводом) переехал в Москву и не переставал собирать биобиблиографический материал. Последнее его письмо к Вас. Ив. датировано 1936 г., в нем он пишет о плохом своем здоровье.

Сообщаю Вам на всякий случай адрес Апушкина 1936 г.: Москва 9, ул. Станкевича, д. 21, кв. 36. Куда поступил его архив? М. б., можно узнать в Московских хранилищах.

Я считаю, что А. А. Апушкин первое замечательное лицо, которое надо Вам занести в свою картотеку.

Я не знаю, что за тетрадь Апушкина[19] передал Вам Белоруссов[20]. Но могу сказать, что материал Апушкина никак не может исчерпываться одной тетрадью. В. Ив. мечтал издать к 15-летнему юбилею общества хотя бы первый выпуск трудов Апушкина.

Я считаю, что Вам следует поискать архив Апушкина.

Мне известно, что в настоящее время собирает сведения об уроженцах Костромы А. Григоров[21]. Его адреса я не знаю. Он живет за Волгой. Если Вы не знакомы с Григоровым и захотите познакомиться, то его адрес Вы можете узнать у Наталии Александровны Крутиковой[22]. Ее адрес: Кострома-21, ул. Кооперации, д. 14, кв. 9. Наталия Александровна в дружеских отношениях с Григоровыми. Сейчас она ослепла, но написать ей можно, и она ответит.

Сразу я не могу сообразить, кого назвать для Вашей картотеки. Вот достану и просмотрю опись архива писем, тогда, м. б., что-нибудь сообщу добавочно. А пока назову нескольких лиц.

1) Третьяков Петр Николаевич – археолог, выдающийся славист, член-кор. Ак<адемии> Наук СССР. В бытность свою Петей Третьяковым с 12 лет он был непременным участником археологических раскопок, которые вел Вас. Ив. Смирнов. Родители его были костромичами; отец художник-пейзажист, мать преподавательница изящного рукоделия. Примерная дата рождения Петра Ник. 1912 или 1913 г. Его адрес: Ленинград Л-5, Измайловский пр., д. 11, кв. […], тел. К-2-38-21.

2) Марков Сергей Николаевич, поэт и писатель-исследователь. Родился в посаде Парфентьеве Кологривского уезда[23]. В прошлом или позапрошлом году отмечалось в печати его 60-летие, и он был награжден орденом (кажется). Его последняя крупная работа «Земной круг» о землепроходцах, первооткрывателях. Сейчас, кажется, пишет 2-ой том. Где-то в журнале читала недавно отрывок. Адрес Сер. Ник. Маркова: Москва Д-22, Малая Грузинская, д. 31, кв. […], тел. 252-49-83.

3) Шлейн Николай Павлович – художник[24]. О нем Вы, кажется, знаете и все можете узнать на месте. Мои родители были в дружбе с Шлейнами, и я постоянно у них бывала.

4) Славочинский (имя не помню, отчество Марьянович) – костромской врач, а потом актер, руководитель Костромского передвижного театра («передвижки»)[25]. Кумир костромской интеллигентной публики 20-х годов. Переехал в Москву, играл в театре, точно не знаю в каком. Умер. Думаю, что о нем можно узнать в Костроме. Он приходился родственником П. Н. Третьякову.

5) Купреянов Николай Николаевич, род. в 1894 г. Имение его родителей было где-то тут в селах за Волгой (теперь, конечно, в черте города). Замечательный художник, гл<авным> обр<азом> график. В прошлом году в Третьяковской галерее на выставке графики я любовалась его работами. Он утонул, но не помню, в каком году[26].

Вероятно, я ломлюсь в открытую дверь: Вы все это, наверное, сами знаете.

Из писем А. А. Апушкина я почерпнула сведения о художниках-костромичах. Вероятно, в Вашей тетрадке есть эти данные. Ну, вот на всякий случай:

Три художника-академика Сорокины, уроженцы с. Большие Соли:

Василий Семенович род. в 1833

Евгений Семенович 1821-1892

Павел Семенович 1836-1886

Перечислены их основные работы.

Чернецовы – художники-академики.

Григорий Григорьевич 1801-1865

Никанор Григорьевич 1804-1879

и т. д.

Меня очень заинтересовала Ваша основная специальность – историка-генеалога.

Я очень люблю выспрашивать у людей о их предках. И сама попыталась составить родословное «древо» и Борщовых, и Китицыных, и Гладковых[27], и Смирновых и т. д., т. е. различных предков. Но, конечно, я делала это «кустарно».

Как это Вы могли узнать, что Сергей Семенович Борщов[28] мой прапрадед? Между прочим, в 1928 [году] во время своих скитаний с этнографическими целями я попала в село Ильинское на Шаче и около церкви увидела чугунную плиту с надписью «Здесь погребено тело генерала-лейтенанта сенатора Сергея Семеновича Борщова. Скончался 10 авг. 1837 г. на 84 году от рождения». Не такие были годы, чтобы я могла спасти могилу предка.

А поблизости усадьба его Бочатино. Дом с колоннами, надворные постройки – все обветшало, все полуразрушено. Видимо, один архитектор строил дом «окружного суда» и бочатинский.

Извините за многословие.

Продолжение будет следовать по мере извлечения из памяти материала.

С уважением Л. Китицына

P. S. Моя рукопись в обл<астном> архиве должна храниться в отделе мемуаров (так, кажется, называется у них этот отдел), так, по крайней мере, мне сообщили официально. Л. К.

№3

1/XII 70. Многоуважаемый Виктор Николаевич, посылаю Вам продолжение к предыдущему письму.

Думаю, что все это не то, что Вам нужно.

Ведь замечательных людей, имеющих печатные работы, Вы и так можете узнать. И кого же вообще считать «замечательными». Тем более, кого считать краеведами (для целей Вашего издания)? Ну, например, я или Елена Мих. Полянская[29] – сотрудницы этнологической станции КНО, собравшие во время этнол<огических> экспедиций значительный материал, но имеющие незначительное число работ печатных, краеведы мы или нет с Вашей точки зрения. Да таких, как мы, много. Очень много краеведов было не печатавшихся, а только собирающих материал. Зачем Вам они?

Между прочим, А. А. Апушкин был библиографом и библиофилом и собирал материал для биографического словаря не только по Костромскому краю, а в широком масштабе.

Вас. Ив. Смирнов тоже интересовался очень местными «знаменитостями». Есть у него небольшая характеристика Дюбюка[30], Н. Н. Виноградова[31] и, кажется, доктора Когана[32].

Если удосужитесь прочитать мою рукопись в архиве и будут вопросы, пожалуйста, пишите.

Л. Китицына.

* * *

1) Девóчкин Г. М. умер в марте 1883. В начале 50-х годов в Нерехтском уезде, в родовом имении Девочкиных, по летам жил студент Демидовского лицея Г. М. Девочкин, хотя еще не достигший совершеннолетия юноша, но уже вполне определившийся как будущий исследователь родного края и общественный деятель, член губ<ернской> зем<ской> управы (геолог, палеонтолог, ботаник, археолог).

См. М. Н. Комаров «Памяти Г. М. Девочкина». «Костромской листок», 1903 г. №41.

__________________________

2. Комаров Михаил Николаевич. Умер в 1911 г. – врач, общественник, организатор кружка «любителей естествознания». Напечатал ряд работ. Напр., «К изучению каменного века в Костр<омском> краю», Костр<омской> листок 1899 №144.

3. Скалозубов Николай Лукич. Урож<енец> Костромы, ученый агроном и общественный деятель[33].

См. некролог в «Трудах КНО» в. IV, 1915 стр. 12.

4) Федосов Алексей Владимирович. Костромич. Агроном (проф. Харьков<ского> унив<ерситета>) и писатель, исследователь Пришвина, художник, охотник, рыболов и пр.[34]

5) Виноградов Николай Николаевич. Ур<оженец> с. Стрельниково. Фольклорист, диалектолог, архивист, коллекционер и пр. и пр. Плагиатор и клептоман. Человек легендарный. В. И. Смирнов составил его характеристику для А. А. Апушкина.

6) Ковальковский А. К. Костромич. Ученый агроном, краевед[35].

7) Матасов Матвей Иванович. Буйский краевед[36].

8. Невский Владимир Александрович, деятель народного образования в Костроме в первые годы после революции.

9) Правдин Иван Федорович, уроженец Чухломы[37]. Ихтиолог, исследователь Чухломского озера. Ленинград. Недавно видела его популярную книжку или о нем книжку.

10) Преображенский Иона Дмитриевич. Археолог. Деятель Костр<омской> Арх<ивной> Комиссии. Оставил после себя дневник. Выдержки из его дневника (в копии) есть у меня. Дневник, я думаю, в архиве.

11) Языков Александр Александрович, урож<енец> Костромы. Первый пред<седатель> Горсовета в Костроме, активный член КНО. Торгпред (кажется) в Канаде, США и Англии[38].

12. Чистяков Вячеслав Павлович, лесничий, краевед, коллекционер. Г. Кологрив, затем Ленинград.

13. Шуммер Александр Алексеевич, земский агроном, луговод, орнитолог[39].

14. Соколов Михаил Иванович, уроженец Костр<омского> у. (село не то Иконниково, не то Иванниково на Покше), геолог, вел исслед<ования> и в Костр<омском> крае[40].

15. Жадовский Анатолий Есперович. Уроженец Костр<омской> губ. Ботаник, вел исслед<ования> и в Костр<омском> крае. Москва, Ботан<ический> сад университета[41]. (Когда-то, в 20-ые годы, я разыскивала могилу поэтессы Ю. Жадовской. Сельский священник старичок водил, водил меня по кладбищу, но так ничего определенного или точного места указать не мог.)

16) Демидов Григорий Николаевич, род. в 1868 г., зав. музеем в с. Б. Соли. Художник, краевед.

17) Горшкова Татьяна Ивановна. Костромичка. Геолог-океанограф (Океаногр<афический> Инст<итут> в Ленинграде)[42].

18) Зимин Михаил Михайлович, этнограф-собиратель. Кустарный староста Костр<омского> губ<ернского> земства.

19) Голубцов Александр Петрович, ур<оженец> Костромы. Профессор Духовной Академии[43].

и т. д. и т. д. можно писать без конца. Но думаю, что все это Вам известно. Нужны ли Вам краеведы, не имеющие печатных работ? Думаю, что не нужны, раз Ваш справочник будет издавать обл<астная> библиотека. Л. Китицына.

№4

13/XII 70. Многоуважаемый Виктор Николаевич, отвечаю сразу на Ваше письмо, хотя и не могу сообщить Вам ничего ценного.

Дементьев Дмитрий Петрович – псаломщик, самоучка, собиратель древностей, «летописец» местного края (Варнавинского и Ветлужского уездов). Имеются его 43 письма к Вас. Ив. 1915-1926 гг.[44] В графе содержание письма я пометила – графомания. М. б. я глубоко ошиблась, но когда я составляла опись писем, читала их, у меня сложилось такое впечатление. Дальнейшая судьба автора этих длинных писем мне неизвестна.

Барыков В. И. – специалист по кустарной промышленности Костром<ской> и Ярославск<ой> губ. Имеются 2 письма без дат. 1) Тезисы к докладу о кустарной промышленности в Костромском крае (в связи с 1-ым краеведческим съездом в Костроме). 2) О составлении программ по исследованию кустарных промыслов. Ничего о нем не знаю.

Федосов А. В. В 1909 г., будучи начинающим писателем (он и поэт), написал письмо Льву Толстому, видимо, прося совета. Толстой посоветовал ему не думать о писательстве, а заняться самоусовершенствованием (копия письма Толстого имеется). В «Этнограф<ическом> сб<орнике>» КНО Федосов поместил статью о межевых знаках или дележе угодий. Кажется, в 4-м «Этнограф<ическом> сб<орнике>»[45]. Его писательских трудов я не читала, но знаю, что он пренебрег советом Толстого и продолжал писать.

Городенский Николай Гаврилович – профессор Московской духовной академии (Сергиев посад) и Московского университета, затем ректор Краснодарского пединститута и первый ректор Костромского университета[46]. Читал, по-моему, психологию и логику, а м. б. и философию. Имеются его 95 писем 1907-1929 гг. Если нужно, я могу собраться с духом и перечитать их снова, т. к. плохо помню их содержание. Во всяком случае, по ним можно выяснить биографию.

Кажется, в Москве живет его дочь. Если смогу что-нибудь узнать о ее местожительстве, то сообщу.

Мы с Вас. Ив. были в Краснодаре у Городенского в 1929 г. Дальнейшая судьба его мне неизвестна.

Казаринов Леонид Николаевич – Чухломский краевед и зав. музеем. Умер 2/I 1940 г. Имеются его 202 письма 1919-1939 гг.[47] Дружеские письма, о краеведении, о своих работах и жизни. А с 1930 г. о своих злоключениях.

__________________________

Я Вам в прошлых письмах писала о Славочинском. Я вспомнила его имя: Борис Марьянович (думаю, что не ошибаюсь), актерский его псевдоним «Седой». Мне кажется, что его непременно надо внести в Вашу картотеку, т. к. он сыграл огромную роль в культурной жизни Костромы, организовав из местных жителей «передвижку» и возглавляя ее ряд лет. Публика ходила на одну и ту же пьесу по 10 и более раз.

Больше пока не приходят в голову «выдающиеся» костромичи.

Галичского поэта Разумова Вы, конечно, знаете.

Был еще в Костроме Вячеслав Лебедев (учился в Костр<омском> университете). Писал пьесы. Одна из его пьес «Холщовые штаны» шла, говорят, в нескольких театрах, т. к. в ту пору советских пьес было мало. Теперь он живет в Москве, о его писательстве ничего не знаю. Не знаю, насколько он «выдающийся» для Вашей картотеки[48].

Вашу статью в №7 «Нового мира»[49] прочитала. Надеюсь быть усердной читательницей Ваших последующих произведений.

Что касается моей рукописи, хранящейся в архиве, то я очень рада, что ее там могут находить и выдавать для прочтения (обычно то, что попало в архив, как в воду кануло). Принять шаги к ее опубликованию мне очень советовал С. Н. Марков. Но, во-первых, придется убрать все неприглядные факты, все то, что не созвучно сегодняшнему дню; во-вторых, нужно редактировать работу. Ведь это материалы для биографии. Я старалась быть документальной. Много там длиннот, разных перечислений и т. п. И можно так отредактировать, что получится никому не нужный «линючий ситец».

Мне 67 лет, и надо думать, что при моей жизни не настанет время для публикации этой работы.

Всегда готова быть Вам полезной Л. Китицына.

Да, очень жаль, что Вы в свое время не познакомились с Иваном Петровичем Паулем[50]. Он все знал и все бы мог сообщить Вам. Л. К.

Дополнение:

Баженов Иван Васильевич 20/VI 1855-9/II 1920 – преподаватель Костр<омской> дух<овной> семинарии. Написал более 300 статей и монографий, помещенных в различных церковно-богословских и археологических изданиях. Много работ посвящено истории и описанию монастырей и церквей и др. древностей Костр<омской> губ. Есть печатные некрологи.

Вы, конечно, все это сами знаете, но пишу на всякий случай.

* * *

Дополнение о Н. Г. Городенском.

У меня есть печатный листочек.

«Граждане-избиратели Сергиева Посада. Приближается время выборов в Государственную Думу.

. . . . . . . . . . .

Вы должны употребить все усилия к тому, чтобы провести в Думу людей, горячо преданных делу свободы, готовых и способных мужественно отстаивать права трудящегося народа и бороться за удовлетворение его нужд. Непременно идите все на выборы и голосуйте, как один человек, за сторонников свободы и бедного, трудового люда, за –

профессора Николая Гавриловича Городенского

земского врача Н. А. Королева

столяра А. В. Макеева»[51]

Даты нет, но Вы сами ее сообразите.

1971

№5

4/I 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, по Вашей просьбе прочитала сегодня пачку писем Дементьева. Интересно, конечно, т. е. интересно то, что он собрал архивные материалы, старые книги, разные коллекции. Все это даже удивительно и поучительно, но читать письма невыносимо нудно. Уж если Вы будете писать о Дементьеве, то Вам и «книги в руки», читайте эти письма сами. Если Вы не возражаете, я вышлю Вам заказной бандеролью эту пачку (она, в общем, небольшая, т. к. там есть и открытки) во временное пользование. Кроме всякой многословной чепухи, Вы в этих письмах, я думаю, найдете для себя и нужные сведения.

Обращаю Ваше внимание на письмо №3, где Дементьев указывает, в каких «томах» его писаний помещена его биография.

В письме №42 он упоминает, что Марков (председ<атель> Ветлужского краевед<ческого> общ<ества>) в 1925 г. написал биографию Дементьева, но она тогда еще не была напечатана в Нижегородском обществе, а возможно, и после не печаталась. В письме №8 он пишет о своем прапрадеде, кот<орый> был управляющим у Суворова (отца полководца) и что-то о суворовском архиве, который, кажется, был у Дементьева, но у него его выудили разные лица.

Как только получу от Вас весть, т. е. если Вам нужны эти письма, я их вышлю. Делать же выписки мне самой нет смысла.

Если Вы бываете в Москве в институте истории Ак<адемии> Наук (ул. Д. Ульянова, д. №19), то мы могли бы с Вами легко встретиться (если понадобится), т. к. я связана с инст<итутом> археологии, кот<орый> помещается в одном здании с инст<итутом> истории. Я веду обработку археол<огических> коллекций на дому, но в институте бываю по мере надобности.

С уважением Л. Китицына

P. S. Я не знаю, какими материалами, собранными и написанными Дементьевым, Вы располагаете. В письмах же упоминаются его многочисленные и многотомные и разнообразные труды.

Л. К.

№6

Открытка

23/I 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, в последнем письме Вы просили меня сделать выписки из писем Дементьева. Я предложила Вам выслать эти письма (в них много разных сведений об авторе) во временное пользование. Ответа от Вас я до сих пор не получила.

Повторяю: если эти письма Вас интересуют, я вышлю их, если нет, то уберу на место.

С уважением, Л. Китицына.

№7

8/II 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, вчера послала бандероль с письмами Дементьева.

Вы вольны выбирать для очерков краеведов. Выбор у Вас большой, смотрите, что более интересно и подходит. Только я думаю, что читателей у этого сборника не будет. Но это, конечно, к делу не относится.

Если Вы остановите свой выбор на В. И. Смирнове, то нам, конечно, надо будет повидаться. Желательно, чтобы Ваш очерк вышел или хотя бы был написан при моей жизни. Мне интересно будет узнать, в каком плане Вы предполагаете писать этот очерк и какими материалами располагаете. Видимо, Вы остановитесь на костромском периоде жизни В. И. Смирнова. Будете освещать его деятельность по организации краеведения или коснетесь и его научных интересов и трудов?

Будете ли использовать архивы КНО и Костр<омского> музея или удовлетворитесь печатными отчетами КНО? Предполагаете ли воспользоваться моей рукописью, что хранится в Костр<омском> архиве?

Хотелось бы, чтобы Ваш очерк был правдивым и документальным. Если Вы действительно надумаете писать этот очерк, то мы могли бы встретиться и обсудить все вопросы. М. б., Вы будете в Москве, тогда можно списаться о времени и месте встречи.

Уж и не знаю, ждать ли мне продолжения тиража Вашего путеводителя[52] или постараться добыть его в некрасивом издании.

Ну, будьте здоровы. Л. Китицына.

№8

14/III 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, получила Ваше письмо и путеводитель. Очень Вам благодарна. Я, конечно, не ждала, пока Вы собирались его прислать, а получила экземпляр через добрых людей-костромичей и внимательно прочитала его. Этот Ваш путеводитель настолько отличается от предыдущих, что можно только порадоваться за Кострому, что она имеет такого человека, такого специалиста, как Вы. Сразу видно Вашу специальность. Очень, очень интересно мне было читать Ваш путеводитель. И столько воспоминаний он пробудил. И Ваш такт, с которым Вы пишете о некоторых вещах. Напр., о памятнике Сусанину. Вместо того, чтобы поносить его и ругать Демут-Малиновского[53] за то, что это его творение периода упадка творчества (как это делают другие), Вы нашли мужество сказать, что он вписывался в общую картину площади. Конечно, идея памятника в настоящее время неприемлема. Но совершенно неверно в одном из предыдущих путеводителей по Костроме сказано, что колонну венчает огромный бюст царя, а у подножия маленькая фигурка Сусанина. Так может сказать человек, или не видавший памятника, или покрививший душой. Наоборот, колонна была так высока, что бюст казался маленьким, а Сусанин большим, т. к. он был внизу на уровне глаз человека. На музейной модели, м. б., это не воспринимается.

И о Муравьевке сказано с большим тактом, что она когда-то была лучше, т. е. содержалась в порядке.

Интересно мне было прочитать и о Ю. В. Смольяниновой[54] и ее предках. Я ведь училась в этой гимназии. Немного неточно сказано, что Смольяниновская гимназия была демократичней казенной Григоровской. Скорее более прогрессивной, гуманной. Если в казенных гимназиях были «плохие» порядки и нередко «плохие» поступки учителей и т. д. (о казенных гимназиях уж так много воспоминаний написано), то в Смольяниновской гимназии было только одно хорошее, культурное, гуманное. И подбор учителей по их человеческим качествам был очень хороший. Многие из них были родственники Юлии Владимировны.

Я рада, что второй экземпляр путеводителя могу послать Владимиру Геннадьевичу Карцову, профессору Калининского пединститута[55]. У Вас сказано и о его предках. Я познакомилась с Карцовым на раскопках, и выяснилось, что мой двоюродный дед был женат на Карцовой, а его тетка была замужем за Борщовым. Вот мы с ним теперь и ломаем головы, как бы это выяснить и «счесться родством».

Поздравляю Вас с новосельем.

П. Н. Третьяков жил где-то в районе Банковского пер. и Златоустовской ул. Точный адрес забыла, узнаю и сообщу.

Если мы с Вами встретимся в апреле, я Вам покажу экземпляр своей рукописи о В. И. Смирнове со множеством фотографий. И у Вас будет более ясной картина его жизни.

Еще раз спасибо. Л. Китицына.

P. S.

В путеводителе заметила две опечатки.

1) на стр. 39

Борщов Сергей Семенович, а не Степанович, как там сказано.

2) на стр. 136

проф. А. И. Некрасов (Алексей Иванович), а не А. Н., как сказано.

Л. К.

№9

22/III 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, письма Дементьева получила. Напрасно Вы думаете, что я огорчилась их задержкой. Главное то, что Вы их возвратили.

Письма Л. Н. Казаринова я Вам вышлю на днях. Сейчас я их перечитываю, вернее, просматриваю. Но их ведь много – 202 письма – 6 пачек (1919-1939 г.). Умер он 2/I 1940 г. Да еще надо просмотреть 11 писем его вдовы Юлии Васильевны (Вильгельмовны), м. б. они прольют свет на биографию Леонида Николаевича.

Я не знаю, стоит ли Вам посылать последнюю пачку писем Казаринова 1930-1939 г., где он описывает свои злоключения, а потом и возвращение в Чухлому и последние годы жизни там. Впрочем, и в самых невыносимых условиях Леон. Ник. оставался краеведом. К сожалению, у меня нет сведений о первой части биографии Казаринова. Видимо, он чухломич, но жил и служил в Вильне, видимо, до революции, по какой части он служил, не знаю, м. б. бухгалтером. Я с ним познакомилась в 20-х годах. Он был уже преклонного возраста.

Из писем видно, что и в Вильне он собирал коллекции, которые потом пропали. Вам, наверно, придется обратиться к кому-нибудь из чухломичей за дополнительными сведениями. Георгий Лебедев (зав. Чухломским музеем), наверно, что-нибудь знает о своем учителе и наставнике, тем более, что он хвастался, что собирает сведения о местных деятелях.

Письма Казаринова написаны четким почерком. Первая пачка (1919 и нач. 20-х годов) читается, правда, трудней, т. к. некоторые письма обветшали. Читать их долго, т. к. письма подробные. Я их читаю не очень внимательно, к сожалению (смотрю, нет ли чего неподходящего для данного момента). Для изучения истории краеведения их, конечно, следует прочитать внимательно. Подвижниками были эти люди. Для характеристики Вас. Ив. письма эти дают не много, зато очень много для характеристики Георгия Лебедева.

Писем Дюбюка у меня нет. Ведь они жили в одном городе и виделись постоянно. Есть несколько каких-то мелких деловых записочек, которые ничего не дают.

Вас. Ив. очень ценил Дюбюка и составил, видимо, для Апушкина его характеристику. Где-то она у меня есть, но пока еще не искала.

__________________________

Нужна ли для Вашей картотеки поэтесса Маруся Комиссарова? Она уроженка, кажется, Молвитина. Училась со мной в Костромском университете, затем после его ликвидации переехала в Ленинград. Не знаю, где она там училась (это можно узнать у ее подруг, которые тоже уехали в Ленинград доучиваться). Там она подвизалась в качестве поэтессы. На литературных вечерах появлялась всегда в обществе поэта Брауна (м. б. вышла за него замуж?). Я не следила за ее поэтической карьерой. Видела как-то в журнале ее перевод украинских стихов. Слышала, что она приезжала в Кострому или на родину[56].

__________________________

В Вашем путеводителе сказано, что Пале-театр старейший в Костроме. Мне помнится, что первым открылся кинотеатр «Современный» – Трофимова. Несколько позже Бархатов, чтобы переплюнуть Трофимова, построил напротив свой театр. Конкуренция была ужасная. Афиши рекламировали «потрясающие и захватывающие» фильмы. И указывалось, в скольких частях. Чем больше частей, тем охотней шла публика. Мы – дети – ходили еще до Пале в «Современный» смотреть Макс-Линдера и Глупышкина. А аккомпаниатором в «Современном» был Галдобин, единственный человек в Костроме, который ходил в цилиндре.

__________________________

В заключение хочу сказать, что Ваше творчество меня очень интересует. Если у Вас будет возможность, присылайте мне во временное пользование некоторые Ваши статьи, напр., статью о гимназии[57], да и другие, если можно. Буду возвращать Вам аккуратно. Приобретением книг я уже не интересуюсь. Л. Китицына.

P. S. Все-таки Вы ответьте, не убоитесь ли Вы 6 пачек писем. Ведь читать их долго, хоть и интересно. Если надо, то вышлю. Л. К.

№10

23/III 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, дочитала письма Казаринова, подумала, подумала и решила послать их Вам, не дожидаясь Вашего ответа. Так или иначе, они Вам пригодятся. Увидела, что надо послать и письма последних лет. Человек на смертном одре трудился для потомков – писал воспоминания «Чухлома за 50 лет» (с 1880 г.). Надеялся, что этот труд когда-нибудь кому-нибудь пригодится. Из писем вдовы Казаринова следует, что рукопись эта передана ею в Гос. Лит<ературный> музей (Москва). Уплатили ей 50 р., т. к. для Лит<ературного> Музея материал этот мало интересен. Теперь уж никакие потомки-чухломичи не найдут эту рукопись[58]. Ведь архив Гос. Лит<ературного> музея передан, кажется, в Ц<ентральный> арх<ив> лит<ературы> и иск<усства>, где, как я слышала, такой завал материалов, что сам черт ногу сломит. Судя по последним письмам, Казаринов родился приблизительно в 1870 г. О начале его биографии спросите у солигаличан, м. б. кто еще жив из краеведов, а в крайнем случае у Г. Лебедева, к которому у меня мало доверия, знаю я его хорошо.

На меня чтение старых писем производит потрясающее действие. Вспоминаются слова: «путь параклета всегда на Голгофу. Это в порядке вещей». Это слова из пьесы Еврейнова «Самое главное», поставленной Б. М. Славочинским (Седым) в Костромской «передвижке» в 20-е годы. Костромичи смотрели эту пьесу по 10 раз и знали в ней каждое слово – таким успехом она пользовалась.

Л. Китицына

P. S. Нашла характеристику Дюбюка на 3 листах школьной тетрадки (это выкопировка, сделанная когда-то мной из письма В. И. к Казаринову. Это он ему охарактеризовал Дюбюка и его роль в краеведении).

Еще раз выражаю свое удовлетворение по поводу того, что Вы работаете по первоисточникам. И даже «ухитрились» разыскать меня.

Вот есть у Вас в Костроме какой-то Магнитский[59], который писал в газете об университете Костромском. А у меня есть рукопись Вас. Ив., кот<орая> называется «История организации Костромского университета». Ведь идея эта принадлежала, между прочим, Вас. Ив., и он много потрудился. А в статье не было упомянуто даже его имени. Не подумайте, что во мне говорит обида и т. д. Ни у В. И., ни у меня нет и не было славолюбия. Но надо же ценить истину. А то вот и получается, что Г. Лебедев, а не Казаринов создал музей и руководил краеведеньем в Чухломе.

Л. К.

№11

10/IV 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, получила Ваше интересное письмо на необыкновенной бумаге. Спасибо. Очень хорошо будет, если Вы напишете статью в газету о Казаринове. Его письма произвели на Вас сильное впечатление. Что же говорить обо мне: ведь почти всех людей, упоминаемых в письмах, я знала.

Но не может ли такая статья о человеке, пусть безвинно, пострадавшем, повредить Вашей «репутации». Время, конечно, сейчас другое. Но ведь люди, занимавшиеся этими делами, здравствуют и поныне, пусть некоторые из них.

С Карцовым у Вас, оказывается, обоюдное влечение. Посылаю выдержку из его письма и его адрес. Вообще, Вам бы можно открыть справочную контору для «ничтожных» потомков разных знаменитых предков.

Некоторые из Ваших газетных статей я, оказывается, читала. Но Ваша фамилия мне тогда ничего не говорила. Так, у меня есть вырезки о Невском, кажется, о Кустодиеве и др.

Между прочим, Ваша фамилия чисто ленинградская и встречается в рассказах Зощенко, напр., в рассказе «Пассажир».

Я очень не одобряю Ваш образ жизни и очень огорчилась по этому поводу. Я понимаю, что человек совершенно не жалеет своих сил, здоровья и жизни, когда он находится в безвыходном положении, когда дела «подпирают» его и не сделать их он не может. Но ведь Вы все-таки добровольно укорачиваете себе жизнь. Хороший есть совет: «спеши медленно». Вам предстоит много еще сделать в жизни, но Вы можете и половины не сделать, если не будете с расчетом тратить свои силы.

Простите за мораль, не мне бы ее проповедовать. Но у меня всегда не было иного выхода, да и сейчас нет.

Я очень одобряю Вашу краеведческую работу и всегда готова быть Вам полезной, чем могу.

Л. Китицына

P. S. Решила послать Вам, на всякий случай, «лирическую» характеристику Е. Ф. Дюбюка. Я лично даже не была с ним знакома, т. к. на заседания правления н<аучного> общества он не ходил в бытность мою там и, видимо, предпочел заниматься своими работами, что сделал совершенно правильно. Организаторская работа очень вредила личным работам краеведов. Вы правильно делаете, что занимаетесь краеведением в одиночку и не организовываете около себя общества[60]. Выписку о Дюбюке возвращать не надо, я ее скопировала для Вас.

Меня «заставляют» собирать материал для костромского «Свода» по части археологических памятников. Такая работа для меня не подходит, т. к. надо куда-то ездить, собирать материал в архивах и библиотеках и выезжать непосредственно на памятники для их осмотра. И обидно, что Вас. Ив. в свое время составил археол<огическую> карту Костр<омской> губ. Но где все эти материалы, я не знаю. И т. д. А главное, отлучаюсь из дома я с большим трудом, т. к. у меня кошки, так лучше уж на раскопки ехать, чем в архивы. Л. К.

* * *

Из письма Владимира Геннадьевича Карцова к Л. С. Китицыной

В присланном Вами путеводителе действительно отмечаются на стр. 152 мой дед и прадед (Геннадий Васильевич и Василий Степанович). Второй из них как строитель здания нынешней гостиницы «Центральной», а первый как продавший этот дом под гостиницу «Старый двор». «Коллежская советница», видимо, то ли моя прабабка (жена Василия Степановича, урожд<енная> Щербатова, дочь или внучка, точно не знаю, известного историка М. М. Щербатова), то ли мать Василия. На этой же странице «Путеводителя» В. Н. Бочков называет адмирала П. К. Карцова, участника Чесменского боя и пр., а также А. П. и П. П. Карцовых – известных генералов и военных писателей. Их связь с Костромой для меня неожиданна. Я знаю их по литературе, но как тверских Карцовых. Они записаны в VI части родословной Тверской губ. (Петр Кондратьевич – участник Чесменского боя, адмирал; Александр Петрович – 1817-1875; Павел Петрович – 1821-1892. Последние двое, судя по дате рождения, вероятно, внуки, а не сыновья П. К.). Очевидно, в «Путеводитель» они внесены на основе каких-то костромских данных. В таком случае надо думать, что они отпочковались в Тверскую губернию, имея там земли.

Вы пишете, что поддерживаете связи с В. Н. Бочковым. М. б., при случае Вы спросили бы его о генеалогии этой ветви. Хронологически Петр Кондратьевич принадлежит примерно к одному поколению с моим прапрадедом Степаном Карцовым. Мои четкие знания своих предков простираются только до него. Уже его отчества я не знаю. Поэтому Петр и Степан могут оказаться даже родными братьями. Будьте добры, при случае, расспросите Виктора Николаевича, что вообще известно ему о ком-либо из костромских Карцовых, живших в какое бы то ни было время. Документально самый ранний из них мне известен со времен Грозного (Гаврила Ильич).

27/III 1971.

Адрес Карцова: индекс 170041 г. Калинин-41 ул. Шмидта, д. 33, кв. […] Владимиру Геннадьевичу Карцову.

* * *

Приложение

Евгений Федорович Дюбюк

Из Костромы уехал Е. Ф. Дюбюк… Мне хочется самому разобраться в том, чем он был для Костромского краеведения. Кто он? Потому что теперь он сам объект изучения.

Без лишних слов, не говоря преувеличенных любезностей, как принято это на проводах, похоронах и юбилеях, могу сказать, что из всех моих современников-костромичей в настоящий момент, по крайней мере, известных мне, – это самая крупная фигура. Я не беру в расчет и в сравнение Н. И. Воробьева[61], давно уже покинувшего Кострому, добродетели которого выражены были в большем масштабе.

Подчеркиваю, Евгений Федорович был костромич, отдавший Костроме 19 лет, лучших лет своей творческой работы. Он принадлежал Костромскому краю. Провинция обычно очень жадно высасывает соки, предъявляя к хорошему работнику новые и новые запросы. И Е. Ф. много брал на свои плечи. Об его широкой общественной работе и педагогической деятельности, вероятно, будут говорить лица, знавшие ближе его с этой стороны. Мне хочется отметить только его работу в Научном обществе. 15 лет тому назад, едва возникло об-во в атмосфере почти полного индифферентизма коренных костромичей, Е. Ф. упорно, усердно, с увлечением взялся за краеведческую работу. Его перу принадлежит целый ряд очерков в «Трудах» Об-ва. М. б., прав тот рецензент (кажется, А. И. Андреев в «Делах и днях»), который отметил жидковатость его «Шляхтича»[62], но неправы те, которые говорят, что его исторические работы – компиляции. Даже если бы это было так, и это неплохо при наличии провинциальных условий.

Любопытно, что Е. Ф-ча, лесовода по образованию и статистика по профессии, привлекают костромские исторические темы. Полагаю – это не только результат широты его горизонтов, но результат жадности к работе, которой он обладал, и верно подмеченной им слабости местных сил в этом отношении. Он затыкал собою здесь зияющую брешь. Знаю, как не просто овладевать новой областью, чтобы делать хорошо, чтобы ученые жрецы признали мастером своего дела. Е. Ф. мужественно взялся за это и, как мне казалось, ревностно оберегал эту область от поползновений со стороны других, желающих работать в ней.

Е. Ф. несменяемый член правления об-ва, один год его председатель. Правда, в последние 2-3 года он почти не ходил в Правление и, председательствуя в тот год, печатал себя и М. Зимина и так повел с последним дело, что почувствовался острый разлад между Об-вом и Музеем, что, впрочем, он быстро учел. Но можно было бы отметить целый ряд отдельных моментов, когда указания, советы и выступления Е. Ф-ча давали надлежащий курс кренившейся ладье краеведения. Для Об-ва было чрезвычайно важно, что его интересы были близки и защищались Е. Ф-чем, общественный удельный вес которого и авторитет неизменно стояли при всех режимах высоко. Это происходило от той внутренней силы, которой он располагал и которой покорял. Широкий, свободный ум и стойкая моральная красота, светившаяся в нем, скромность обратно пропорциональная его данным вместе с редким тактом и пониманием людей, рабочая честность – создали уважение друзей и недругов. Впрочем, я не знаю, были ли у Е. Ф. друзья, как я понимаю их, – он не только был беспощаден к пошлости, но замыкался и держал черство себя и на расстоянии тех, чьи сердца были не плохи; он не был способен на ту фамильярную общительность, которая царит между некоторыми краеведами. Мне казалось, что он, умея это хорошо скрывать, болезненно самолюбив и даже завистлив. Он не подпускал не только никого к изнанке своей души, но и к работе в архивах, отпугивая и не оставив здесь сотрудника и преемника. А между тем он был скорее человек чувства, поэт и музыкант, а не философ и делец.

Его уход – большая потеря для Костромы. Это потеря очень нужного винта в механизме краеведения, а вместе с тем вроде как бы потеря строгой совести.

(Из письма Вас. Ив. Смирнова к Л. Н. Казаринову 2/III 1927 г.[63])

№12

28/IV 71 г.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, прежде всего, позвольте мне поблагодарить Вас за внимание и гостеприимство и т. д.

Посылаю Вам бандеролью: 1) книгу Ваших рассказов[64], 2) выборку из описи писем к В. И. Смирнову, 3) некролог Баженова с рукописным листочком, где перечисляются его труды о Костромском крае, 4) непонятные мне карандашные списки статей, помещенных в разных изданиях. М. б., это полный перечень трудов Баженова. Разбирайтесь сами.

В опись писем я, наверно, включила слишком много, м. б. и мало относящегося к Вашим интересам. Но, как говорят, из большого маленькое можно сделать.

На следующий день я опять пошла на ул. Свердлова и спокойно огляделась и все вспомнила. Дом Вас. Ив. Смирнова так и остался №17. Сохранился и сад и сарай. А также видны следы пожара. В №15 жил доктор Чекалов, в №19 – доктор Чернов. Между ними и стоял дом №17, принадлежащий Вас. Ив. Просто я с Вами растерялась тогда. А сейчас передо мной и фотография этого дома.

Illustration 1. House of V.I. Smirnov — Илл. 1. Дом В. И. Смирнова на ул. Свердлова.
Фото 2021 г. До сих пор на доме не появилась мемориальная табличка

Ошибочно я сказала Вам, что в 1-ой мужской гимназии помещалась школа-коммуна. На самом деле, здесь в результате «школьной революции» в Костроме в 1918 г. открылась «новая школа». Школа-коммуна – это совсем другое. Она помещалась на Мшанской улице и была связана с семейством Бонди[65], которые в ней жили и работали.

Не знаю, интересовался ли кто этой школой и писали ли о ней. Но это было нечто исключительное: набрали детей из рабочего общежития текстильной фабрики, так называемой «Сборной», где дети жили в самых неподходящих условиях во всех отношениях. И как по волшебству эти «дикие», грубые дети превратились в поэтов, художников, музыкантов, актеров. Сами писали пьесы и сами их разыгрывали. Сделались благовоспитанными. Директрисой школы была Полканова, но семья Бонди, в полном составе, сыграла главную роль в быстром перевоспитании детей.

Об этой школе больше меня, я думаю, помнит Маня Иконникова (Мария Николаевна)[66]. Она и Верочка Румянцева (умершая)[67] были ближе к Бонди, чем я.

Иконникова хорошо знала и поэта Соколова. И сама писала стихи, но не печатала. М. б., если будет когда-нибудь досуг у Вас, Вы познакомитесь с ней (пока жива).

Была я в Ипатии и узнала, что составлять паспорт о Вас. Ив. Смирнове для Свода поручено какой-то девочке музейной, которая о нем ничего не знает и рассчитывает на мою помощь. Какая-то чепуха получается.

Получение бандероли подтвердите, пожалуйста. Не обязательно ведь писать длинное письмо.

Желаю успеха, только не советую Вам фрондировать. Это для дела только хуже.

Передайте мой привет Вашей супруге (к сожалению, не знаю ее отчества и не могу назвать) и Оленьке.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Что касается археолога А. Я. Брюсова[68], то у Вас о нем сложилось, на основании писем Казаринова, неверное представление. Я уже говорила Вам, что в те годы это были первые его шаги самостоятельной работы и он делал ошибки. И я сама была свидетельницей этих ошибок. В 1927 г. А. Я. Брюсов с компанией девиц-археологов был с нами на раскопках «Борани»[69]. И по его настоянию Вас. Ив. неправильным методом «выкружения» вскрывал здесь землянку. Так эта ошибка В. Ив. и вошла в печать (работы Гуриной).

Брюсов жил долго, копал очень много и чуть ли не до смерти ездил на раскопки. Имеет много обобщающих работ, и имя его стоит высоко. Конечно, некоторые, и м. б., многие его выводы оспариваются. Но ведь археология, как ни говорите, это сплошная гипотеза. И вот идет борьба этих гипотез и т. д.

В письме Казаринова меня очень удивило замечание, брошенное Фармаковским[70], по поводу статьи Марии Евгеньевны Фосс[71] о керамике Федоровской стоянки. Он сказал что-то вроде того: «Бедная женщина, зачем она берется за то, чего не понимает»[72]. Сейчас имя Фосс стоит высоко. У нее тоже есть обобщающие работы. Тогда она тоже была начинающая. Статья эта ее опубликова[на] потом. Чем объяснить замечание Фармаковского, борьбой археологических школ и направлений или, действительно, Фосс мало знала и понимала? Даже захотелось мне прочитать ее статью. Самой главной ошибкой начинающих археологов был апломб.

Л. К.

№13

5 мая 1971 г.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, извините, что часто беспокою Вас. Не все мне понятно, что можно сдавать в обл<астной> архив. На всякий случай решила Вам послать опись остатков архива В. И. Смирнова, в которую вошли не только письменные материалы, но и плакаты, вернее, листовки, и вырезки из газет. Нужно ли это архиву?

Кроме того, у меня как-то уцелели некоторые издания, относящиеся к Костроме.

1) И. Баженов. Костромской Богоявленско-Анастасиинский монастырь. Кострома, 1895.

2) Известия IV обл<астного> историко-археологического съезда в г. Костроме. №2 и №3. 1909 (кажется) год.

3) Титов А. Старинные волости и станы в Костромской стороне. 1909 г.

и какие-то отд<ельные> отт<иски> КНО.

Как избавиться от этих изданий? М. б., отдать М. П. Магницкому, который загромождает свою квартиру всевозможными книгами.

Есть лишний оттиск статьи В. И. Смирнова «Краеведение и задачи [изучения] производительных сил». 1924. Тр<уды> КНО в. XXIII. Вы, вероятно, эту работу знаете, там кратко дается история изучения края, начиная с Васькова. Если бы Вы захотели иметь этот оттиск, я могла бы Вам его прислать.

Знакомы ли Вы с книгой И. Ф. Правдина «Рассказ о жизни рыб»? 1965. Петрозаводск. Там прилагается статейка об авторе на 5 страницах какого-то кандидата биологич<еских> наук Покровского, видимо, ученика И. Ф. Правдина. Написана статья в очень теплых тонах.

Посылаю Вам вырезку из газеты об В. А. Унковском. У Вас, наверно, он учтен. А я что-то не знала, что и в Костроме были Унковские. Сестра моей бабушки вышла замуж за Унковского Ивана Семеновича – Ярославского губернатора и, кажется, он же был капитаном фрегата «Паллада». В Калуге тоже Унковские какие-то. А про этого я не слыхала.

Ну и еще. Усмотрев на Вашем обеденном столе глиняную мисочку, я решила послать Вам оттиск своей статьи о костромском гончарстве[73]. Все эти криночки и мисочки, которые я приобретала в свое время для Костромского музея, уже не существуют. Впрочем, две штуки я видела в экспозиции.

И еще вопрос: М. П. Магницкий намекал, что он хотел бы иметь экземпляр моей работы «Мат<ериалы> для биогр<афии> В. И. Смирнова». Вот я и не знаю, насколько уместно давать такую рукопись в частные руки. Как бы не попасть впросак.

Фотографии, касающиеся археологии и этнографии, придется, видимо, отдать музею, хотя музей произвел на меня удручающее впечатление. Но куда определить фотографии самих краеведов, напр., Казаринова, В. И. Смирнова, Воробьева и др.? Есть экслибрисы И. А. Рязановского[74].

И последнее. Уж если Вы собираетесь писать о краеведении, то Вам необходимо на всякий случай прочитать брошюру «Против вредительства в краеведческой литературе», вышедшую в Иванове в 1930 или 1931 году (не хочется сейчас рыться искать ее, чтобы уточнить год издания). Краеведение не сумело приспособиться, не учло духа времени и сломало себе шею.

Еще раз прошу прощения за то, что отнимаю у Вас время. Как я поняла, Вы и без того «захлебнулись» в материале, желая объять необъятное.

Ваша Л. Китицына.

№14

13/V 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, посылаю Вам письма Глеба Смирнова[75] и две тетрадочки с его стихами. Одна тетрадочка написана им самим, а вторая – это моя дочь Таня[76] начала переписывать стихи Глеба из той папки, которая в Новокузнецке. С печатных ли текстов она переписывала или с рукописных или с тех и других, она не помнит.

Перечитала я письма Глеба[77], и такое унынье на меня напало. И не знаю, кого больше жалеть – сына или отца. И откуда берутся такие вывихнутые натуры? В общем, биография типичная для некоторых писателей, которые скитались по стране и перепробовали все профессии. Но те все-таки достигли чего-то. А этот умер так ничего и не написав.

Читала некоторые письма через лупу, т. к. написаны они почти все карандашом. Не знаю, хватит ли у Вас терпения и времени их прочитать.

Сегодня сдала в Историч<еский> музей в отдел письменных источников мемуары и семейную переписку Михаила Ивановича Смирнова[78]. Заведующий этим отделом Э. И. Бакст уговаривал меня сдать и архив писем Василия Ивановича. Они собирают архивы широкого профиля, их интересует и семейная и бытовая переписка, берут и фотографии и оттиски и т. д. Я думаю, надо согласиться. Во-первых, письма Вас. Ив. относятся не только к костромскому периоду его жизни, но и к предыдущему и к последующему. Во-вторых, условия хранения в Историческом музее более благоприятны по сравнению с Богоявленским монастырем[79]. И м. б. со временем этот архив будет более доступен для пользования.

Если Вас что-нибудь будет еще интересовать из имеющихся у меня материалов, то Вы, конечно, успеете еще использовать.

Вчера получила сообщение из Архангельского музея, что бюст (вернее, голова) Василия Ивановича отлит в бронзе. И приложены фотографии[80]. Спрашивают, похож ли. Если бы Вас. Ив. узнал, что его «отольют», что бы он сказал. Ужас какой-то. Разве к этому он стремился?

В Архангельском музее работает юный археолог Куратов[81] (на днях защитил кандидатскую диссертацию в Ленинграде). Он большой почитатель Вас. Ив., хотя в силу своего возраста его, конечно, не видал.

Несколько лет назад в Арх<ангельском> музее состоялось заседание, на котором постановили отметить память о Вас. Ив. И даже хотели чуть ли не памятник на могиле поставить. Но я сообщила, что могилы нет. Куратов написал в местной газете статью о Вас. Ив.[82], а вот теперь «отлили в бронзе». Скульптор работал шесть лет по фотографиям, какие у них случились. Я им какие-то фотографии посылала. И вот, не показав мне модель, не попросив еще фотографий, – отлили.

Но несколько странно, что все это сделали в Архангельском музее, где Вас. Ив. работал, собственно, во время летних отпусков или, м. б., как совместитель. В Костромском же музее, пожалуй, одна Яблокова[83] и слыхала это имя. Я это пишу, конечно, не к тому, чтобы и в Костроме что-нибудь «отливали». Дело не в посмертной славе, а хоть бы археологический отдел в музее открыли.

Еще прошу Вас, если Вы не ответили Карцову, то, пожалуйста, ответьте. Я так Вас нахвалила, что неудобно будет, если Вы не ответите. Понимаю, что Вы заняты, но лучше сэкономьте время на письмах ко мне. Мне, если нет времени, можно и не писать или писать оч. кратко.

Л. Китицына.

№15

17/V 1971.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, получила Ваше письмо на бумаге 1821 г. Польщена и благодарю за советы. Вы правы, дробить личные архивы нельзя. Но увы, материалы В. Ив. уже давно раздроблены: 1) в Ленинграде в музее этнографии, 2) в Пушкинском доме, 3) в Институте археологии, 4) в Москве в ЦГАЛИ и м. б. еще где, 5) в Костр<омском> музее (архив этнологической станции и некоторые личные докум<енты> и фотографии, которые они взяли у меня для мемориального угла), 6) в Переславском музее – письма из Переславской тюрьмы 1905 г. У меня, как видите, остатки, которые я не решилась отослать никуда в 1945 г., т. к. это разные черновики и незаконченные наброски. Я согласна, что хоть это-то не надо дробить. Впрочем, в Архангельск я отослала уже два отдельных оттиска с рукописными добавлениями и пачку разных фотографий по северу. Но это небольшой ущерб для моего архива.

Я уже Вам писала, что меня уговаривают сдать письма и все личные и прочие документы и вообще все остатки в Историч<еский> музей. Я считаю, что это лучший выход.

Вчера была у меня дочь Вас. Ив., с которой мне в жизни не пришлось встречаться[84]. Очень милая женщина, к тому же архивный работник. Окончила Моск<овский> арх<ивный> инст<итут>, работала в Казани, а теперь в Москве в каком-то неинтересном архиве. Она «с жаром набросилась» на материалы отца, о котором она почти ничего не знает. И посоветовала: не спешить, не спешить сдавать в архив. Жалко. Она дала мне обещание, что в случае моей неожиданной смерти она устроит этот архив, т. к. на свою Таню я не надеюсь. Она прекрасно знает архивные порядки. Знает, как долго не составляются описи материала и как трудно интересующимся лицам найти и получить этот материал.

Я согласилась, что не буду спешить. Вот я сдала мемуары Мих. Ив. Смирнова, и сразу же стало жалко. Жалко того, что я из 5 сданных тетрадей перепечатала на машинке только 3 первых тетради. А остальные 2 я, значит, никогда уже не смогу перечитать. А там все интересно. Мих. Ив. собственноручно сдал свой архив в ГИМ в 1935 г., но описи, видимо, до сих пор нет. Мне могли только сказать, сколько рукописей, книг и фотографий он сдал.

Вот я что подумала: если Вы когда-нибудь будете в командировке в Москве, Вам небесполезно было бы навестить нас и хотя бы бегло просмотреть то, что Вас интересует. Вот сейчас у Вас три пачки писем: Ф. А. Рязановского, И. П. Пауля и Глеба Смирнова. И возможно, что для Вашей темы они ничего или почти ничего не дают. Считаю, что просмотреть материал на месте будет для Вас полезно.

Что касается биографии Глеба, то его сестра Настя[85] написала мне, что она ничего о нем не знает. Советует обратиться к его дочери. Но дочь, конечно, и того меньше знает. Глеб умер, когда ей было 2 года. Ее мать уехала с ребенком, не знаю точно куда, бросила дочку и скрылась. Квартирная хозяйка сдала ее в милицию, и девочка воспитывалась по детским домам, потом жила у Н. С. Забенкиной (тетки Глеба). И что всего интереснее: мать разыскала дочь тогда, когда у той была уже своя семья, и предъявила какие-то требования и мешает ей жить. Так что, если нужна какая-то биография, то ее нужно составить в обтекаемой форме по письмам. В каком-то журнале тех лет была маленькая биография, не знаю, есть ли она в той папке, которую я запросила у дочери Глеба.

Спасибо за совет относительно Магницкого. Но почему Вы причисляете его к интеллигентам. Мне он показался скорее «выдвиженцем».

Оттиск статьи Вас. Ив., где излагается история краеведения, пришлю, м. б., уж заодно с материалами, которые Вам еще потребуются.

Если надумаете навестить нас, то предупредите, и я изображу план, как к нам ехать и как найти. Езды на электричке 1 ч. 10 м. до ст. Абрамцево.

Мои планы на лето туманны, все зависит от здоровья дочки и ее отпуска или командировок. Обе мы уехать не можем из-за кошек.

Мне очень бы хотелось поехать на Плещеево озеро, около Переславля. Будут копать те стоянки, которые когда-то открыл и начинал копать Мих. Ив. Смирнов. Вот теперь бы и почитать его мемуары об этих его находках и раскопках. Но увы! Работа там начнется с 15 июня.

Извините за длинное письмо и плохой почерк.

Ваша Л. Китицына.

№16

Открытка

19/V 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, только вчера отправила Вам очередное письмо, а сейчас получила из Новокузнецка стихи Глеба. Если нужно, я пошлю их Вам сразу же, если же я уже «затоварила» Вас своими бандеролями, то подожду высылать, т. е. вышлю, когда это Вам удобно. Т<аким> обр<азом>, жду ответа на эту открытку.

Ваша Л. Китицына

№17

11/VI 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, получила Ваше письмо.

В Москву приехала старшая дочь Вас. Ив. Настя и собирается навестить Кострому. На ближайших днях выяснится точно, когда она поедет. Если ее поездка состоится, то я с ней и пошлю папку Глеба и дневник И. Д. Преображенского. Надеюсь, что она найдет Вас в библиотеке. В крайнем случае, я дам ей Ваш домашний адрес. Я полагаю, но это только предположение, что дневник Преображенского В. И. брал у его жены и снял копию. Кроме того, сделаны выкопировки из дневника, касающиеся археологии. Вас. Ив. оставил черновые наброски, в которых он пишет о Преображенском и его деятельности. Постараюсь их разыскать и тоже прислать Вам.

Очень одобряю то, что Вы «взялись за ум» и катаетесь на лодке. Общение с природой – лучший отдых и лучшее лекарство от всех болезней.

У меня пока ничего не выяснилось, смогу ли поехать на раскопки.

Очень рада, что Вы ответили Карцову, моему потенциальному родственнику. Когда-нибудь выясним, был ли женат Александр Михайлович Борщов на Екатерине Карцовой или его жена была какая-нибудь другая Карцова.

Будьте здоровы.

Ваша Л. Китицына.

№18

30/VI 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, завтра я, по-видимому, уеду на раскопки в Переславль недели на 2. Т<аким> обр<азом>, дневник Преображенского Вы пока не посылайте.

Вы очаровали мою падчерицу. Она удивлена, как это в Костроме мог появиться такой культурный и воспитанный человек и т. д.

Ну, будьте здоровы. Желаю Вам и Вашей семье хорошо отдохнуть во время отпуска.

Ваша Л. Китицына.

№19

5/IX 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, вот и кончилось лето и надо приниматься за работу. Все думаю, решили ли Вы остаться в Костроме или переехать на юг, что будет большой потерей для Костромы.

Я ездила на раскопки на Плещеево озеро. В Переславле в книжном магазине продается Ваш путеводитель по Костроме. Затем была в Ивановской обл., около Тейкова, где раскопки ведутся уже много лет. Можно бы еще ехать на сентябрь в Калинин, но разные домашние обстоятельства помешали.

Если у Вас будут какие-нибудь вопросы ко мне, пишите, пожалуйста.

Передайте привет мой семье.

Ваша Л. Китицына.

№20

12/IX 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, до меня дошел слух, что в «Северной правде» опубликовано несколько стихотворений Глеба Ясина. Это радует меня и обрадует всех его родных. Если Вы пришлете вырезки из газеты для сестры и дочери Глеба, я буду Вам очень благодарна. Мои немногочисленные знакомые в Костроме почти все стопроцентные инвалиды, и просить их о поисках газеты просто бесполезно.

Будьте здоровы. Ваша Л. Китицына.

№21

21/IX 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, получила бандероль. Спасибо Вам. Я с большим интересом прочитала Ваше предисловие к стихам Глеба (почему-то безымянное), очень дипломатично написана эта статья[86]. Газеты пошлю сестре и дочери Глеба. Хорошо бы отдать стихи отделению союза писателей, м. б., действительно, когда-нибудь опубликуют в сборнике. Но мне кажется, что подлинники давать не стоит. Нельзя ли отдать перепечатать на машинке нужные стихи. Я возьму на себя оплату труда машинистки. Статью же, мне кажется, Вам писать вновь не надо. Эта может идти в сборник. Понимаю, что Вы завалены работами. Но если сможете выкроить время на выбор стихов, то буду рада.

Посылаю Вам переплетенный экземпляр своего писания о В. И. Смирнове. Это, т. е. переплет, сделал архангельский поклонник В. И. молодой археолог Куратов. Присылаю 1) вырезку из архангельской газеты, 2) оттиск статьи Китицыной и Третьякова, 3) оттиск статьи В. И. Смирнова «Краеведение и задачи изучения производительных сил Костр<омского> края». Это на всякий случай, чтобы весь материал был у Вас под рукой. Желаю успеха в Вашей работе. Надеюсь, что Вы дадите мне прочитать Ваш очерк о В. И. Смирнове до его опубликования.

А я все колеблюсь, сдавать или не сдавать сейчас в Исторический музей архив Вас. Ив. С одной стороны, надо сдать, пока жива и на ногах, а с другой – все-таки кто-то обращается ко мне за материалом. Недавно получила письмо из Ленинграда от какого-то Парфенова, преподавателя журналистики на Высших партийных курсах. Он интересуется художницей-скульптором А. С. Комеловой (о ней я упоминаю в своей рукописи), которая в Архангельске вылепила бюст Чумбарова-Лучинского. Арханг<ельский> музей адресовал его ко мне. Пришлось просматривать письма ее и писать воспоминания[87]. Видимо, надо подождать еще расставаться с архивом.

Будьте здоровы, передайте мой привет семье.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Получение материала, пожалуйста, подтвердите.

№22

29/IX 71.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, получила Ваше письмо. Я думаю, что Вам следует писать очерк о Вас. Ив. не оглядываясь на меня. Это будет лучше. Ведь и без того Вам придется все время оглядываться, так уж лучше оглядываться в одну сторону, чем в две. Я понимаю, что без «дипломатии» и строчки не напишешь. Но хоть бы не очень исказить действительный образ человека.

Если Вам не лишнее описание «уцелевших остатков архива В. И.», то оставьте его у себя[88]. Я посмотрела сейчас – у меня есть еще экземпляр.

Желаю успеха. С интересом прочитаю Ваше писание, каково бы оно ни было. Ваша Л. Китицына.

№23

10/X 71. Многоуважаемый Виктор Николаевич, сегодня я получила письмо из Костромы от Елизаветы Павловны Слободской. Она, зная мое пренебрежение к разным юбилейным церемониалам и традициям, все же напомнила мне, что 22 октября исполнится 30 лет со дня смерти Вас. Ив. Смирнова. Я поняла это как намек на то, что следует как-то отметить эту дату. Но что я могу сделать сама? Вот я и решила написать Вам, только не поймите это как просьбу с моей стороны. Я думала, что если уж Вы пишете или собираетесь сейчас писать очерк о В. И. Смирнове, то, м. б., можно было бы тиснуть в Костромской газете маленькую заметку. Повторяю, что я равнодушна к юбилеям. Не в них дело. И тем более не хочу Вас затруднять. А м. б. такая заметка будет просто не дипломатична для Вашего имени.

Архангельск сделал все, что мог: и статья была, и мемориальная экспозиция в музее уже есть, так что архангельскому музею уж неудобно писать несколько раз об одном и том же.

На всякий случай прилагаю к этому письму вырезку из газеты «Правда Севера», 7 мая 1971 г. (Архангельск). Эта вырезка у меня в одном экземпляре, а потому прошу Вас возвратить ее вместе с остальным материалом по использовании.

Со смущением посылаю Вам это письмо. Л. Китицына.

№24

19/X 71. Дорогой Виктор Николаевич, сейчас получила Ваше письмо. Что касается юбилейных дат, то Вы во всем правы. Мне просто не приходило в голову ни 30-летие, ни 90-летие. Конечно, хорошо бы отметить 90-летие в «Сов<етской> этнографии». Мне это совсем не пришло в голову. Послезавтра я буду в Москве и зайду в Инст<итут> этнографии. У меня там есть знакомая – этнограф славянской, т. е. русской, этнографии Галина Семеновна Маслова[89]. Она знала и Вас. Ив. Поговорю с ней, а если не застану, то оставлю записку с просьбой сразу же ответить, да у меня и телефон ее есть. В прошлом году она была в Костроме, изучала орнаменты вышивок, и я даже давала ей фотографии этих вышивок.

Не знаю, согласится ли она взять на себя написание статьи, разве же по моей рукописи. Кроме того, я не уверена, напечатает ли «Сов<етская> этн<ография>» этот материал. Я за последнее время уж не просматриваю этот журнал, который больше интересуется американскими индейцами и прочей экзотикой, чем русскими. И если наши этнографы и занимаются русской этнографией, то только под сурдинку. В 1964 г. я толкнулась в «Сов<етскую> этн<ографию>» с самой этнографической статьей о примитивных формах гончарства в Костр<омской> обл. и получила отказ. А вот «Сов<етская> археология» напечатала эту статью, хотя к археологии прямого касательства она и не имеет. Ну, надо попробовать.

Что касается увековечивания памяти В. И. в Костроме, то, конечно, мемориальная доска тоже не худо. Но ведь главное не в доске, а в том, что в Костромском музее до сих пор нет ни археологического, ни этнографического отделов. Вся археология, вернее, остатки коллекций из раскопок В. Ив., в подвале. А отдел «народного искусства» так нелеп, что его нельзя назвать этнографическим, нелеп с т<очки> зр<ения> этнографии. Там совершенно нет этикетажа, не говоря уже о способах производства тех или иных изделий. Да разве этнография только в вышивках и росписи?

Прежде музей ссылался на отсутствие помещения. Теперь помещения вдоволь. Гита Липсон[90], моя приятельница, ничего для археологии не сделала. Теперь археолог приезжий[91]. Ей дело только до своих раскопок, а не до экспозиции в музее. М. б., отдел культуры может подтолкнуть музей по части археологического отдела.

И зря я отдала музею разные личные документы Вас. Ив. и фотографии. Раз они не выполнили своего намерения – открыть мемориальный уголок, то я думаю, не попросить ли их вернуть мне этот материал. Акт их у меня есть. Ведь я им не навязывалась. Они сами у меня просили.

Возможно, что в списке печатных работ В. И. и есть пропуски. Я поместила то, что знала. Но не надо думать, что Вас. Ив. много писал, вернее, много печатал. Во-первых, как Вы сами видите, у него на первом плане была организация краеведения, кроме того, его науки были настолько не в моде, что он просто стеснялся печатать свои труды. Он думал спасти краеведение выпуском разных экономических, лесных и пр. сборников. Своими же докладами и работами старался не мозолить глаза. Гораздо больше печатался он в Архангельске, т. к. темы были там у него передовые – полезные ископаемые. Вы, наверно, понимаете, как грустно ему было тратить силы и время на эти ископаемые, хотя он и каждое дело делал с увлечением.

О статье или заметке в «Вопросах архивоведения» я слышала, и мне даже обещали дать ее прочитать. Я поняла, что там дана положительная оценка рукописи Мих. Ив. о Переславле-Залесском. Когда нынче я была в Переславле, то разыскала троюродных родственников В. Ив. Они говорили мне что-то об этой рукописи, вернее, о том, что Переславское начальство смешивает ее с грязью, считает сплошной ложью и т. д.

Что касается передачи архива В. И., то пока отложим этот разговор. Вот Вы сейчас житель и деятель Костромы и рассуждаете точно так же и даже в тех же выражениях говорите о том, что все костромское должно храниться в Костроме, а если кому надо, то пусть приезжают (это постоянное выражение Вас. Ив.). А вот уедете и узнаете, что архив сгнил в сырых подвалах Богоявленского монастыря или что новый заведующий распорядился им топить печи. Время изменчиво и многое возвращается.

Как держался Вас. Ив. за коллекции Костромского музея, а что от них осталось? очень, очень мало. Какой прекрасный был отдел древнерусского искусства («церковный»), а что теперь мы видим в нынешней Вашей картинной галерее – одни вещи из пос<ада> Парфентьева. Весь отдел начисто погиб в 30-ые и дальнейшие годы. То же и этнография и археология.

Вчера была в Инст<итуте> археологии и на лотке увидела «Археографический ежегодник» 1969 г. с Вашей работой[92]. Полистала в надежде, что удастся когда-нибудь прочитать. М. б., Вы, если получите оттиски, пришлете мне, конечно, во временное пользование, а также, м. б., пришлете вырезку со статьей «Старый двор»[93]. Не выписывать же мне костромскую газету. По прочтении все Вам возвращу.

Не нахожу слов, как мне Вас благодарить за внимание. Придумайте эти слова сами.

Жалею, что Вам не удалось пролистать экземпляр моей рукописи о В. И. с иллюстрациями, там множество фотографий. Это как-то оживляет текст и дает возможность все представить образно. Но доверить почте этот экземпляр боюсь.

Извините за длинное письмо. Когда нет сосредоточенности, то растекаешься мыслию по древу.

Ваша Л. Китицына.

№25

25/X 71. Многоуважаемый и, конечно, дорогой Виктор Николаевич, прилагаю при сем копию письма Галины Семеновны Масловой, из которой Вы увидите, что на статье в «Сов<етской> этн<ографии>» нужно поставить крест.

Я не берусь писать такую статью, где надо дать оценку опубликованных и неопубликованных этнографических работ В. И. и, конечно, оценку с современной точки зрения, главенствующей сейчас в этнографической науке. Я совершенно не в курсе этого дела. Да если бы и я написала что-нибудь, все равно не напечатали бы. Тут, мне кажется, нужно имя. Вот Пете Третьякову удалось поместить тогда статью в «Сов<етской> арх<еологии>», потому что у него имя. А если бы я сунулась, думаю, что меня бы не напечатали.

Не будем огорчаться, тем более, что Вы обещаете написать хорошую статью в газету.

Сегодня получила от своей падчерицы Насти письмо, в котором много благодарственных слов уделено Вам.

Будьте здоровы и т. д.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Копия

Дорогая Лидия Сергеевна,

Сегодня я получила Ваше письмо и отвечаю.

Я очень уважаю В. И. и пользуюсь его трудами. Я сейчас же отправилась в ред<акцию> «С<оветской> Э<тнографии>». С печатанием personalia – очень сложно, исключение представляют… увы! некрологи – только.

Что же возможно сделать? Вот в №5 «С<оветской> Э<тнографии>» за 1971 г. есть в сообщениях «О научном наследстве Е. А. (фамилия написана неразборчиво)». Написать что-нибудь в этом роде, статью по существу трудов В. И. и особенно если есть неопубликованные рукописи. В этом плане возможно помещение заметок, сообщения в «С<оветской> Э<тнографии>». Но вряд ли нужно и целесообразно, чтоб автором была я. Это лучше всего сделать Вам самой. Вы же и этнограф, кроме того, что все знаете о В. И. Я со своей стороны, если в чем-то смогу помочь, всегда помогу.

Я бываю чаще всего по вторникам с 2-х ч., но бывают и другие дни. Телефон мой 132-85-59.

С приветом Г. Маслова.

№26

27/X 71. Дорогой Виктор Николаевич, спешу выслать Вам Вашу рукопись и свои замечания, на которые, впрочем, Вы можете не обращать особого внимания. Наверно, мои замечания только повредят делу, т. к. исправлять и переделывать написанное всего хуже.

Вы полно охватили жизнь и деятельность В. И. и написали дифирамб на строго фактическом материале. Будем надеяться, что к 100-летию со дня рождения В. И. кто-нибудь сделает и анализ его научной деятельности, как этнографа и пр.

Вы пишете о выставке в Научной библ<иотеке> к 90-летию В. И. Но что же Вы будете выставлять, кроме изданий КНО, имеющих такой непривлекательный внешний вид? Хоть бы фотографии какие-нибудь выставить и документы. Интересно, где обретается портрет В. И., написанный Шлеиным[94]. У меня с него есть только фотография.

Мне очень интересно было прочитать про «Старый двор». Я как-то забыла, что Васильевское принадлежало Карцовым, а м. б. и не знала, вернее, не обращала на это внимания. В «Старом дворе» я кончала 12 сов<етскую> школу 2-ой ступени. Училась там в 1919-1920 учебном году, у меня сохранилось об этом и свидетельство об окончании. В Вашей статье сказано, что 12 шк<ола> поселилась в 1921. Не знаю, до какого года существовала там эта школа.

На этом кончаю. Немного нездорова, простудилась. Извините, что так небрежно написаны мои замечания.

Обидно будет, если Вашу статью будут еще редактировать и сокращать в издательстве, но без этого, видно, не обойдешься.

Желаю Вам здоровья и бодрости в Вашей многотрудной писательской и исследовательской работе.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Замечания к статье [«]В. Смирнов[»]

К стр. 2. По имеющимся у меня сведениям, В. И. родился 26 янв. ст. стиля. Как же вышло у Вас 20 февраля? У меня есть, кажется, и метрическое свидетельство В. И., но доставать далеко.

Переславль-Залесский пишется теперь без буквы я (не будем вдаваться в историю наименования).

К стр. 4. Академия давала солидную научную подготовку. Верно. Но «приличествует» ли так писать с современной точки зрения. Это дело Ваше.

К стр. 5. Удобно ли писать, что В. И. «затесался» на работу в партии, как он сам пишет. Не обидится ли партия? Это на Ваше усмотрение.

К стр. 6. Смирнов поддерживает связь с партией, хранит нелегальную литературу, предоставляет квартиру скрывающимся революционерам. Мне это неизвестно.

Стоит ли писать, что он отходит от активной работы в подполье? М. б., умолчать. Это на Ваше усмотрение.

К стр. 7. Стиль. «Сохранился «закон», который» и дальше опять который.

Я не знала, что Павел Невский и Весновский стали вожаками комсомольцев. Рада, что это так.

О «листовке», в которой был дан похвальный отзыв о В. И., я тоже не знала.

К стр. 8. Лучше сказать, что хождение с ружьем пригодилось ему «во время археологических обследований края» или что-нибудь в этом роде. Увлечение охотой В. И. надо смягчить. Вряд ли он подстрелил хоть кого-нибудь. Бродил с ружьем он от отчаяния, от серости окружающей жизни, пока не нашел свой путь в краеведении. Так что как-нибудь смягчите его охотничьи дела.

Я не знала, что М. Н. Комаров был гимназическим врачом.

«Плюнуть на все и уехать за границу». Дипломатично ли об этом упоминать сейчас? На Ваше усмотрение.

К стр. 10. О переписке с ботаником Косинским и П. И. Бирюковым – у меня нет следов. Не слышала об этом.

Есть переписки с ботаником А. Е. Жадовским с 1914 г. и с А. А. Апушкиным с 1915 г.

К стр. 11. просматривает архив жандармского управления, составляя и публикуя списки провокаторов. О публикации не слышала. «Записки предателя Гребнева» он опубликовал в 1918[95], потом слышал, что этот Гребнев жив, здравствует где-то в Нижнем Поволжье и перекрасился в красный цвет.

Общество народных университетов и Костромской гос. университет – не одно и то же. Первое, как я понимаю, просветительная работа, второй – учебное заведение. У Вас это сливается, но это неважно, т. к. в Костроме то и другое было тесно связано.

К стр. 12. Не знаю, что за профессор Б. Романов[96].

К стр. 14. добыть пайки, путевки в санатории. Пайки действительно. А о санаториях не слышала, другие были времена, не до санаториев тогда было, да их, наверно, почти и не было.

К стр. 16. Около 100 научных работ. Откуда эта внушительная цифра?

Вы упоминаете только этнографию, но многие работы В. И. относятся к фольклору (похороны и причитания, клады, паны, гадания и др.).

К стр. 19. «в прошлом населенный меря». Надо вставить племенем меря.

Прошу решительно вычеркнуть фамилию Китицыной. Эта фраза принадлежит Третьякову и лежит на его совести. Я же не могу уподоблять себя моське, лающей на слонов от археологии.

К стр. 20. Нельзя ли слово энтомофауна заменить более обычным и благозвучным «энтомология».

Этого юного Гуссаковского[97] я встречала в Ярославле в доме проф. Шестакова – энтомолога, но не знала, что в его судьбе принимал участие В. И. Очень рада!

Полянская и Китицына незаурядные исследователи. Хорошо бы смягчить, уж очень сильно сказано. На Ваше усмотрение.

К стр. 21. фольклорист-собиратель. В. И. не только собирал, но и исследовал фольклор.

Упоминание о «Вечерах народной песни» в этой фразе может быть понято так, что деятельность В. И. как фольклориста ограничивалась устройством этого вечера. А вечер это капля в его деятельности. Хороший был вечер, между прочим.

К стр. 23. Не так безболезненно расстался В. И. с Костромой, которой отдана была вся жизнь и осталось много незаконченных работ. Не стоит подчеркивать легкость этой перемены жизни.

К стр. 24. Выставка «Старое и новое Иваново» была не только в мечтах и планах, она была открыта. Хорошая выставка.

К стр. 24. в урочище «Малый островок» открыл многослойную стоянку, сохранившую благодаря залежам торфа не только костяные, но и деревянные изделия. Раскопки этой богатейшей стоянки, начатые Инст<итутом> Археологии Ак<адемии> Наук в 1962 г., ведутся почти ежегодно и будут продолжены в 1972 г. Надо написать что-нибудь в этом роде.

Не следует подчеркивать, что В. И. легко переносил тяготы и быстро «адаптировался». Это даст неверное представление: жив, жив курилка. Его бьют, а ему хоть бы что. Верно, что любую работу он выполнял с интересом, но ведь геология, полезные ископаемые и все эти геолпоходы – это вынужденная деятельность за невозможность заниматься любимым делом.

К стр. 25. В качестве быв. председателя КНО Смирнов осуществлял общее руководство геологической лабораторией. Не стоит писать этого. Оставим в покое Вейденбаума[98]. Но В. И. имел дело с геологами – исследователями Костромского края (Н. Н. Соколовым – геоморфологом, М. И. Соколовым – геологом, С. Н. Тюремновым – торфоведом). Он организовывал их экспедиции. Надо написать что-нибудь в этом роде.

К стр. 25. быв. председатель Рыбинского общ<ества> краеведения быв. директор Зоол<огического> Музея Бялыницкий-Бируля. Или надо везде писать бывший или проще – «рыбинский краевед». А Бялыницкий-Бируля, мне кажется, был видным исследователем Севера. Если это так, то, м. б., его так и именовать.

Войно-Ясенецкого вычеркните. С ним лично В. И. не был знаком. О нем нам много рассказывал востоковед Умняков.

К стр. 28. В 1938 и 1941 г. В моем экземпляре значится 1939 и 1941 (проверять сейчас нет времени).

О статье «Следы древних народов», опубликованной в 1934 г., никогда не слышала. Где она напечатана?

26/X 71. Л. Китицына.

№27

11/XI 71. Дорогой Виктор Николаевич, вчера я была в Институте археологии и купила «Ваш» ежегодник. Прочитала Вашу статью с интересом. Вы смело полемизируете с учеными и приводите ясные доказательства своей правоты. Но мне, непосвященному в тонкости Вашей науки человеку, показалось, что у Вас слишком много «наукообразных» слов. М. б., это дань молодости.

Решила послать Вам ежегодник, т. к. думаю, что лишний экземпляр его в Костроме будет кстати и будет способствовать утверждению Вашего научного авторитета.

До меня дошли сведения, что по радио в Костроме передавали Вашу статью, посвященную В. И. Смирнову. Спасибо Вам.

Вашу рукопись с очерком о В. И. Смирнове я сразу же по прочтении Вам выслала. Надеюсь, что Вы давно ее получили.

Будьте здоровы. Ваша Л. Китицына.

№28

25/XI 71.

Дорогой Виктор Николаевич, спасибо. Получила бандероль. Описание рукописей[99], конечно, очень нужная вещь. Хорошо было бы, если бы все архивы публиковали содержание своих фондов.

«Буклет» Ваш[100] хорош для туристов, написан он благостно.

А коренные костромичи с улыбкой прежде повторяли не слова Некрасова, а слова молитвы «богохранимый град Кострома».

Еще раз спасибо за внимание.

Ваша Л. Китицына.

№29

«Закрытка»

26/XII 71.

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с наступающим Новым годом и желаю здоровья и новых успехов в Вашем труде.

Ваша Л. Китицына.

1972

№30

10/I 72

Дорогой Виктор Николаевич, высылаю Вам Ваши рукописи о Казаринове и Дементьеве. Сожалею, что мало чем могла быть Вам полезной.

Прилагаю письмо В. И. Смирнова к Апушкину о Н. Н. Виноградове.

Будьте здоровы. Ваша Л. Китицына.

* * *

Л. Н. Казаринов

Стр. 6. Вы пишете о спасенных архивах Катенина и Черевиных. В связи с этим вспоминается где-то даже недавно прочитанное о гибели архива Катенина. Вообще, мне кажется, что во всех статьях на тему «берегите архивы» приводятся примеры их гибели и именно упоминается архив Катенина. Где же это я читала? Архивист собрал архив и положил в сарай, а когда приехал, чтобы вывезти, архива уже не было. И помнится, что это был архив Катенина. Если я все не перепутала, то, видимо, речь там шла о другом каком-нибудь архиве Катенина.

Стр. 7 Не сведующим читателям не ясно. Вы пишете «раскопки на месте открытия знаменитого “Галич[с]кого клада” близ речки Лыкшанки». А далее: Казаринов продолжает раскопку у с. Туровского. Следует указать, что Галич<ский> клад обнаружен близ с. Туровского. Иначе неясно, что Казаринов продолжает раскопки там же.

Стр. 7 внизу. «ведет большие работы около с. Федоровского». Не знаю, можно ли назвать большими раскопки местных краеведов. По сравнению с раскопками центральных экспедиций местные раскопки малые. Но для Чухломы они, м. б., и большие.

Стр. 8 «Казаринов сам брался за лопату». Читаю это с улыбкой. Повторяю, что местные раскопки Казаринова, а также и Смирнова были незначительными как по количеству вскрытой площади, так и по затраченному времени. Раскопки велись обычно не рабочими, а краеведами-любителями или школьниками и т. п. И всегда сам археолог копал наравне с другими. В перерывы он вел дневник раскопок. Эти малые раскопки давали большие результаты, т. к. велись тщательно. Если бы сейчас нач<альник> раскопок сам брался за лопату, то меньше было бы дискуссий между учеными и больше ясности. Но, к сожалению, на больших раскопках археолог и даже его помощники не имеют возможности сами копать.

Стр. 9 «(он в Чухломе вновь женился)» Звучит неожиданно, т. к. о первой его женитьбе и судьбе его семьи выше не упоминалось.

Стр. 11. Относительно картины «Пушкин, играющий в шашки» есть переписка (но она у меня сейчас не под руками, а доставать далеко). Фотографию этой картины и, наверно, подлинник посылали в Ленинград для экспертизы. И там дали отрицательный ответ, т. е. усомнились, что картина изображает Пушкина. Так что, кто его знает, Пушкин это или не Пушкин. Может ошибаться и экспертиза.

Стр. 12. «пишет статью о копанях» Надо пояснить – изделиях из корневищ.

Стоит ли писать «перечень ученых трудов». М. б., смягчить «научных работ».

Стр. 13 Правильно, повидимому, Вы делаете, что не указываете, что Л. Ник. оказался [в] Сев<ерном> крае не по своей воле.

Из Вашего описания следует, что он пробыл в ссылке менее года. Вы приводите его письма к Смирнову от января 1933 г., в ноябре 1933 [г.] он вернулся в Чухлому. На самом деле, Вы знаете, что до д. Клепиково он помыкался по разным местам сев<ерного> края, видимо, с 1930 г.

Стр. 13 «выбирает места для археологических раскопок» Неточное выражение. Как можно выбирать места для раскопок? Сначала надо найти памятник. Так что лучше сказать как-нибудь иначе, напр., занимается археологической разведкой, или обследованием местности в археологическом отношении, или присматривает, нельзя ли где покопать и т. п. Это во-первых. Во-вторых, если бы Л. Н. нашел место, где можно производить археологические раскопки, все равно он не мог бы копать, не имел права. Право на археологич<еские> раскопки и даже разведки дает «открытый лист» Академии Наук, в те годы, м. б., «Главнаука» выдавала открытые листы, не помню уже. Л. Н. в положении высланного не мог бы получить открытый лист.

Стр. 14 «был Л. Н. веселым, общительным человеком». Скорее доброжелательным. Слово [«]веселым[»] как-то к нему не подходит. М. б., Вы имеете в виду то, что он любил выпить.

Стр. 15. Прекрасная концовка. Но последняя фраза для меня не совсем понятна. Что Вы имеете в виду, когда пишете, что потомству непросто возместить свой долг и т. д.?

И еще замечание не по существу.

На стр. 2 «импонируя начальству» и т. д.

Читаешь Ваш прекрасный очерк и радуешься Вашему умению писать и вдруг врывается слово из другого «штиля» и режет ухо. Я уже как-то писала о Вашем пристрастии к «наукообразным» штампам. В данной работе, написанной понятно, русским языком, это слово звучит неприятно. В очерке о В. И. Смирнове есть такого же рода слово [«]адаптировался[»]. Меня это коробит. Но это мое мнение. Ведь «каждый по-своему веселится», как говорит пословица.

Дементьев

Стр. 7 «беззастенчиво выпрашивали интересующие их материалы». И как пример приводится Кузнецов и Дюбюк. А дальше непонятно «Названные исследователи хотя бы указали, что пользовались материалами, предоставленными им ветлужским краеведом, другие же забывали о такой “мелочи”». Непонятно, указали имя Дементьева Кузнецов и Дюбюк или не указали. И что значит «хотя бы»?

Стр. 9 «подружился с секретарем КНО видным археологом и этнографом». В 1912 г. Смирнов не был видным ни археологом, ни этнографом.

Стр. 10 «В Кострому все-таки была передана весьма незначительная часть дементьевского собрания». А где же остальной материал? Ведь Ветлуга отошла к Горьковской обл. М. б., Дементьев передавал материал в Горький? Или, м. б., материал погиб?

Стр. 12. Очень хороша концовка.

Извините, что посылаю черновик, небрежно и несуразно-многословно написанный.

Очень будет жаль, если Ваши очерки долго не увидят света. Надо как-то продвигать их в печать.

Л. К.

№31

1/II 72.

Дорогой Виктор Николаевич, спасибо за письмо. На Ваши вопросы, к сожалению, должна ответить отрицательно.

О судьбе М. И. Соколова ничего не знаю. Последнее его письмо помечено 1929 г. Помнится, что он специализировался по изысканию нефти. Когда я читала его письма (5 писем 1927-1929 гг.) лет 12 назад при составлении описи архива, мне врезалась в память одна его фраза. «Нужно быть совершенным идиотом и ни черта не понимать в природе, чтобы считать, что юг (или Крым) лучше Костромской природы» (цитирую по памяти). Это он писал из Феодосии или, вернее, из ее окрестностей, где проводил исследования. Очень мне понравилась его любовь к своей Покше. После нашего отъезда из Костромы связь с этим очень хорошим человеком прекратилась.

О Татьяне Ивановне Горшковой тоже ничего не знаю. Надо будет все же посмотреть два ее письма[101].

И судьба М. М. Зимина мне неизвестна. Начало его собирательской работы по фольклору и этнографии можно проследить по письмам 1916-1922 г. (25 писем), но это гл<авным> обр<азом> просьбы о высылке ему нужных книг.

О Б. И. Дунаеве[102] даже и не слыхала.

Все же письма интересующих Вас лиц я в ближайшее время на всякий случай перечитаю.

Желаю Вам успеха в Ваших исследованиях и т. д.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Слышала, что в газете появилась Ваша статья о Казаринове[103]. Мне даже обещала ее прислать моя костромская подружка.

Справочника «Русский фольклор» я не знаю. Спасибо за указание, непременно разыщу и посмотрю.

№32

7/III 72. Дорогой Виктор Николаевич, получила сегодня заказную бандероль, а много раньше письмо с вырезкой из газеты. Вам очень, очень удался этот очерк[104]. Детали, которые Вы так умело приводите, оживляют чтение, придают повествованию не спешный характер. В такой небольшой по размерам статье Вы сумели сказать о многом. Я пишу это не потому, что Ваша статья касается близкого мне человека, а совершенно объективно.

Вы пишете о голосах «уцелевших деятелей». Этого можно было ожидать. Разные Крошкины[105], вероятно, живы и задеты за живое Вашей статьей. Ведь если согласиться с Вашим отношением к деятельности В. И. Смирнова, то, значит, их деятельность надо признать порочной.

Вот я и думаю, стоит ли Вам рисковать печатать очерки о трех краеведах, вернее, о В. И. Как бы это не навлекло каких-нибудь неприятностей для Вас. Конечно, Вы оперируете фактами. Но современная историческая наука без обиняков повторяет: нам нужны не факты, а их освещение.

Конечно, самое лучшее, если бы Ваши очерки о трех краеведах вышли отдельной книжкой. Но подумайте, не грозит ли Вам это неприятностями.

По-моему, Вы прислали все, что было у Вас из моих материалов. Я ведь не записывала, но, видимо, все.

Вас. Ив. правильно, очевидно, делал, что хранил все письма, полагая, что они пригодятся для истории краеведения. Но мог ли он вообразить, что найдется такой молодой человек, даже не костромич родом, который будет читать эти письма и извлекать из них нужное.

Все письма, которые Вы просите, я пришлю в ближайшее время. Некоторые из них мало интересны, но все равно надо все просматривать, чтобы извлечь нужные «зернышки».

Я не знала, что Матасов женился на дочери Дементьева. Как-то раз во время своих странствий по Буйскому уезду я ночевала у Матасова. Видимо, он совсем тогда недавно женился. Врезался в память рассказ его юной жены. Из ее рассказа я поняла, что она дочь сельского торговца, т. е. лавочника. И вот когда родители не могли быть почему-нибудь в лавке, то поручали торговлю детям – вот этой девочке, жене Матасова, и ее брату. В магазине стояли большие стеклянные банки с крышками, наполненные конфетами. Продавец отпускал покупателям конфеты, черпая их из банок. Дети, оставленные в лавке в качестве продавцов, «пожирали» эти конфеты, а потом шли в подсобное помещение и досыпали банки ровно до того уровня, каким он был до их лакомства. Родителям же говорили, что никто конфет не купил. Сейчас я припоминаю, что в одном из писем Дементьев упоминает, что его жене дали место продавца в сельском магазине. М. б., дети орудовали не в собственной, а в сельской лавке. Вряд ли у Дементьева была своя лавка.

Библиографический справочник «Русский фольклор» пока не удалось посмотреть, хотя «тыкалась» и в институт этнографии и в инст<итут> археологии. Но, конечно, в конце концов достану посмотреть. Очень мне интересно знать, какие же печатные работы В. И. не вошли в мой список.

Поздравляю Вас с переизданием путеводителя. Благодарю за поздравление с 8 марта. Праздников я вообще не отмечаю никаких, т. к. праздность сама по себе для меня тягостна, кроме того, в праздники в большинстве случаев сидишь без продуктов, т. к. в магазины не «продерешься», везде очереди. А запастись заранее не хватает толку.

Спасибо за приглашение в Кострому. Чем черт не шутит, м. б., и соберусь когда-нибудь. Держат меня гл<авным> обр<азом> кошки, которых нельзя выпускать без призора, т. к. хулиганы убивают их массами.

В Кинешемском уезде я, к сожалению, не была и Щелыкова не знаю. Вспоминаю грустный рассказ А. А. Григорова, как он ездил к «своим пенатам», вернее, на пепелище, и нашел сохранившимся один тополь (кажется)[106]. А вообще места бывших усадеб легко узнать по маргариткам и одичавшей клубнике, кот<орая> кое-где сохранились.

В прошлом письме Вы интересовались историей моего знакомства с Карцовым. Мы в 1970 г. копали городище у села Отмичи не так далеко от Калинина. В качестве рабочих были у нас студенты Калининского пединститута. И вот однажды Карцов приехал на раскопки как представитель пединститута и одновременно как друг нач<альника> экспедиции Крайнова[107] (они вместе кончали Моск<овский> унив<ерситет>). Тут и произошло менее чем «шапошное знакомство». Я его не знала, а он меня. Зимой Карцов был в Москве, встретился с Крайновым и в дружеской беседе (Крайнов любит хвалиться своими сотрудниками) было упомянуто мое имя и мое родство с Борщовыми. Карцов вспомнил, что его тетя Катя была замужем за Борщовым. И между нами завязалась переписка по выяснению родства. В итоге решили считать себя на всякий случай родственниками.

Простите за ужасный почерк, а также за длинное письмо. К занятым людям надо бы писать покороче.

Будьте здоровы, желаю успехов в Вашей интересной и нужной работе.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Статью, или, вернее, заметку о неопубликованной рукописи Мих. Ив. Смирнова (журн<ал> Сов<етские> архивы №3, 1971 г.) я в машинописном экземпляре послала родственникам Смирновых в Переславль. Те обратились в местную газету и в результате заметка перепечатана в газете. Есть люди, кот<орые> знали и ценили М. Ив. Они с интересом прочитают заметку. «Сов<етский> архив» же ведь никто не читает и нигде его даже и не продают.

Л. К.

№33

28/III 72. Дорогой Виктор Николаевич, давненько уже послала Вам бандероль с письмами краеведов. Наверно, уже получили. Приходится сомневаться в исправности работы почты. Е. П. Слободская выслала мне двумя письмами 9 экз. Вашей статьи о В. И. Смирнове, и я их не получила. Но пишу я Вам по другому поводу. Сегодня получила письмо от того самого Филимонова[108], кот<орый> в журн<але> «Сов<етские> архивы» напечатал заметку о трудах Мих. Ив. Смирнова. Я ему сообщала, что воспоминания М. И. Смирнова передала в Исторический музей. Филимонов – аспирант Ист<орико>-архив<ного> института и работает над диссертацией по истории краеведения 20-х годов. Он просит меня дать ему возможность ознакомиться с архивом В. И. Смирнова.

Я в своем ответе указала ему на Ваши газетные статьи о Казаринове и Смирнове, а также на статью в архангельской газете и в «Сов<етской> археологии». Пригласила его, если он хочет, посетить нас и ознакомиться с материалом.

Но я хочу предварительно посоветоваться с Вами. Не будет ли это его ознакомление идти вразрез Вашим планам, раз Вы тоже работаете по истории краеведения. В какой степени я могу знакомить его с архивом?

Конечно, давать материал ему на руки с собой я не собираюсь.

Если не трудно, ответьте, пожалуйста.

Ваша Л. Китицына.

№34

2/IV 72. Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила Ваше письмо и сразу же пошла на почту. Там сначала упирались, ссылаясь на то, что розыск начинается спустя месяц после отсылки корреспонденции. Но потом согласились, и зав. почтой заполнила какую-то карточку и обещала послать. Добивалась № Вашего почт<ового> отд<еления>. Я ей предлагала индекс Ваш, но он ей не нужен. Я ведь бандероли посылаю без всякого указания почт<ового> отд<еления>. Ну, она согласилась послать в Кострому на главпочтамт. Бандероль я отослала 12/III 72. Срок изрядный. Будем, конечно, надеяться, но, в общем-то, мало надежды. «Допосылались» мы с Вами, одним словом. А почта работает все хуже и хуже.

Если бандероль придет к Вам все-таки во время Вашего отъезда в Ленинград, попросите свою милую супругу сообщить мне об этом.

Не возьму в толк, что это за битва на Святом озере. Маслова тоже не знаю. Зато Сунгирь очень хорошо знаю – работала там два года, правда, еще до знаменитых находок. Сообщите мне, если книга выйдет и в каком издательстве. Постараюсь купить[109].

Желаю Вам успеха в такой нужной для общества работе, как Щелыково, Фурсов и т. д.

Будьте здоровы.

Ваша Л. Китицына.

№35

20/V 72. Дорогой Виктор Николаевич, теперь, я думаю, Вы можете выслать мне пачки писем краеведов. По получении их я могу послать Вам следующие по Вашему указанию. Июнь месяц я пробуду дома, видимо, и начало июля. Числа 10 июля дочь вернется из отпуска и (если все будет благополучно) я поеду на раскопки в Ярославскую и Ивановскую области.

На сессии Инст<итута> археологии, которая была в апреле, я встретилась с сотрудницей Костромского музея Кузнецовой[110] (кажется). Сижу я рядом с какой-то девицей и вдруг она обращается ко мне: «Вы Лидия Сергеевна?» Оказывается, она узнала меня по фотографии почти 50-летней давности. Но это не важно. На мой вопрос, когда же откроют археологический отдел, она ответила, что, во-первых, нет помещения (?), во-вторых, мало материала (???). Коллекции по Ветлуге находятся в Ивановском музее и т. д. и пр. Причем Ветлуга? Она давно отошла к Горьковской обл.

Ну, если в Костроме мало материала археологического, то о чем мне с ней было говорить.

Как Ваши литературные и научные успехи? Наверно, собираетесь в отпуск.

Желаю Вам всех благ.

Ваша Л. Китицына.

По высылке писем краеведов отдельно пришлите открыточку, чтобы я знала, что они во власти почты. Л. К.

Пишу в электричке, а потому особенно плохо.

№36

1/VI 72. Дорогой Виктор Николаевич, спешу сообщить, что посланную Вами бандероль с письмами получила (слава богу и почте). На днях достану следующую порцию писем и вышлю Вам.

Я считаю, что Вам повезло с юбилеем Островского. Все-таки поездили по интересным местам и многое повидали. Я, к сожалению, в тех краях не бывала.

Очень рада, что Чухлома опубликовала Вашу работу о Л. Н. Казаринове[111]. М. б., после этого разрешат Лебедеву выставить в музее фотографию Л. Н.

Видимо, архив Л. Н. поступил в Чухломский музей, и Георгий Иванович, надо полагать, пользуется им для своих рукописных трудов (не писать он не может) о Чухломском крае. Ведь вдова Л. Н. в Лит<ературный> музей передала только одну рукопись «История г. Чухломы»[112].

Конечно, следовало бы отметить в костромской печати 60-летие КНО. Но ведь Вы можете опять навлечь на себя недовольство «обломков» 20-30 годов, которые посвящали свою деятельность опозориванию этого общества.

Оказывается, и мемориальный свод пал на Ваши плечи и на Вашу голову. С одной стороны, трудно. А с другой – что было бы, если бы это дело вменили в обязанность той же Марине Кузнецовой. Когда я была в Костромском музее, ее там в этот день не было. Я имела дело с Яблоковой, которая сказала мне, что Кузнецова хотела бы со мной познакомиться, т. к. должна составлять паспорт мемориальный на В. И. Смирнова. Яблокова записала мой адрес для Кузнецовой и даже «грозилась», что Кузнецова приедет ко мне в Хотьково. К счастью, ничего этого не случилось. Музей давно стал гробом. Кузнецова никакой не археолог. Гавриловой дело до себя и до своих работ по Федоровской. На сессии я слушала доклад Гавриловой. Видела ее впервые, и она мне не понравилась.

При всей своей занятости Вы еще ломаете голову над установлением моего свойства с Карцовым. Ваша схема почти правильна, но только Вы перескочили через один «этаж». На Карцовой был женат не дядя мой, а двоюродный дед. Детей у них было двое, о судьбе их ничего не знаю.

Illustration 2. Genealogical diagram compiled by L. S. Kititsyna — Илл. 2. Генеалогическая схема, составленная Л. С. Китицыной. Приложение к письму от 1 июня 1972 г.

На днях слышала по радио о величии Костромы. Сказали, что Костромская ГРЭС самая великая и сильная на планете. Вот до чего дошла Кострома.

Особо благодарю Вас за оттиск Вашей драгоценной статьи. Я так мечтала ее иметь, но не хотелось загружать полки томом Ежегодника. Да, краеведение отнимает Ваше время и отодвигает Ваши занятия историей. Но с другой стороны, чем была бы Кострома без таких людей, как Вы? И как трудно жить в таком городе, если не заниматься краеведением.

Недавно дочь Глеба Смирнова, будучи в командировке в Москве, вырвалась на один день в Кострому, которая в ее мечтах была прекрасным городом ее детства и юности. Как она разочаровалась.

Петя Третьяков прошлым летом заехал в Кострому, чтобы показать жене этот прекрасный город. И Кострома ему очень не понравилась. А как мне грустно быть в Костроме. Все не нравится.

Прежде был город, а теперь он стал другим. Старое рушится, новое, стандартное, никого не интересует. Так что хорошо, что Вы занимаетесь краеведением, иначе бы Вам трудно было жить в таком захолустном теперь городе.

Ваша Л. Китицына.

№37

7/VI 72. Дорогой Виктор Николаевич, посылаю Вам 7 пачек писем. Из них 3 пачки – Скалозубовых. Я не очень поняла, чьи же письма в пачке с надписью, сделанной рукой В. И., то ли жены Скалозубова, то ли сестры. М. б., и той и другой. Я по почерку не сличала.

Письма посылаю без просмотра. Без просмотра кладу их на место, получая от Вас. Надеюсь, что все в порядке.

Что касается профессора А. И. Некрасова[113], то я его хорошо помню. Лекции он нам читал у себя на квартире с демонстрацией диапозитивов.

Знаете ли Вы Николая Николаевича Воронина по его трудам. Это археолог, славист, специалист по домонгольской Руси, автор многих капитальных работ, в том числе и по Владимирской обл. (Я с ним хорошо знакома, работала на раскопках в Смоленске два сезона). Так вот, когда мы разговорились с ним об А. И. Некрасове, он сказал: «Он был бестолковый». Т. е. Воронин не соглашался с мыслями, проводимыми в работах Некрасова по древнерусскому искусству. Но это так, к слову.

Подтвердите, пожалуйста, получение бандероли.

Если будете в командировке в Москве и будете иметь свободный день, пожалуйста, заезжайте к нам. Посмотрите архив на месте. Если соберетесь, я вышлю Вам план, как легче всего нас найти.

Ваша Л. Китицына.

__________________________

1) Дюбюк 19 писем.

2) Катенин 2 “

3) А. И. Некрасов 26 “

4) Скалозубова 3

5) Н. Л. Скалозубов 1

6) И. Л. Скалозубов 1

7) Языков 12.

№38

18/VI 72.

Дорогой Виктор Николаевич, 7/VI я послала Вам очередную порцию писем заказной бандеролью. Получили ли Вы их? Я теперь как-то стала бояться почты.

Г. И. Лебедеву я написала письмо с просьбой прислать мне №№ газеты, где опубликован Ваш очерк о Л. Н. Казаринове. Пока он не удостоил меня ответом.

Меня, наконец, посетил тот Филимонов, который написал заметку в «Сов<етском> архиве» о М. И. Смирнове. Оказался очаровательный молодой человек 25 лет, первый год в аспирантуре. Знакомится с архивом Вас. Ив., для чего ездит из Москвы ежедневно.

Костромское краеведение ему нужно, как собаке пятая нога. Он читает письма М. И. Смирнова пока. Тему своей диссертации он сузил. Будет писать о краеведческом движении 1918-1928 гг. на материале Московского и Переславского краеведческих обществ. Мне-то кажется, что это слишком узко. А история его темы такова. Будучи студентом Архив<ного> инст<итута>, он попал на практику в ГИМ. Там ему сунули материалы М. И. Смирнова – он написал по ним курсовую работу. Работа понравилась. Тогда он написал и дипломную работу на ту же тему. Одобрили. Ну и в аспирантуре ему разрешили продолжать все ту же тему. Изучает каждый шаг и каждый вздох М. И. Смирнова в основном. Все это хорошо, но все же узко. Ну, м. б., он покажет деятельность Моск<овского> и Пересл<авского> общ<еств> на общем фоне краеведческого движения.

Т<аким> обр<азом>, подумала я, что Ваши три очерка о костромских краеведах[114] целая диссертация, кот<орую> можно и защищать. А служилые люди[115] пойдут для докторской. Я, конечно, шучу.

Молодой человек мне очень понравился, работает усидчиво и с увлечением, культурный и воспитанный. Но стоит ли тратить столько лет жизни на изучение деятельности в основном одного человека, пусть это замечательный краевед? Я спросила Филимонова, не думают ли опубликовать ту рукопись М. И. Смирнова, о которой он писал в заметке. Нет, что вы. Рукопись большая, надо над ней работать, все сверять. Кто же этим будет заниматься и т. д.

Конечно, легче писать о М. И. Смирнове, чем опубликовать его расхваленную работу. Такова жизнь.

Но я, не подумайте, не обижаюсь. Просто это «философские» рассуждения. Я рада, что на биографии М. И. будет написана диссертация, рада в первую очередь за М. И.

Говорят, что в 13 томе Истор<ической> энциклопедии есть заметка о М. И. Написал ее руковод<итель> темы Филимонова Шмидт[116] на филимоновском же материале. Простите, что пишу Вам на темы, Вас не касающиеся.

Как работается Вам летом? Помогает ли работе отсутствие Оленьки и пр.? Будьте здоровы и т. д.

Ваша Л. Китицына.

№39

20/VI 72. Дорогой Виктор Николаевич, вышло у меня нескладно. Вчера отправила Вам письмо, а сегодня получила Ваше. Приходится беспокоить Вас ответом. Как я могла перепутать Ваш адрес, ведь я его наизусть знаю. Почту обвиняю, а сама хуже поступаю. К счастью, на Вашей почте Вас, наверно, хорошо знают.

Меня просто потрясло Ваше сообщение о судьбе Алексея Ивановича Некрасова. Я никак не думала, что он попал в число пострадавших. И почему он кончил жизнь в новосибирской деревне? И поразительно, как все это Вы узнали. Я-то полагала, что А. И. Некрасов благополучно профессорствовал до конца дней своих.

Теперь о музейном сборнике. Нет у меня ничего подходящего для него. Все сдано в Ленинград. Посмотрела я остатки. Есть рукопись «От Молвитина до Буя» (из записной книжки краеведа)[117]. Но это ни в коем случае не научная статья, а описание путешествия с этнографической целью в 1928 г. Но кому это интересно, как путешествовал В. И. в те далекие (доколхозные) годы, что видел, что слышал, что наблюдал, что приобретал для музея и т. д.

Есть статья «Некоторые примитивные способы рыбной ловли». Это описание рыболовства, которое видел В. И. в бассейне р. Костромы гл<авным> обр<азом>. Думаю, что работа эта в настоящее время не имеет интереса, кроме того, в машинописном экземпляре оставлены места для рисунков, которых нет. И читать, как ловили несчастную рыбу, тошно.

«История археологических изысканий в Костр<омском> крае», доведенная, кажется, до 1909 года, совсем не подходит для печати. Большая работа о прошлом этапе археол<огических> исследований. Там, между прочим, несколько страниц отведено работам Г. М. Девочкина. Интересный, видимо, был человек, один из первых исследователей края. М. б., у Вас и до него дойдут когда-нибудь руки.

Остается «подборка писем», как говорите Вы. Но я что-то не представляю даже, что это за подборка. Тут нужно Ваше разъяснение.

Жаль, что нельзя нигде увидеть Ваш коротенький фильм о Костроме. Снимают много документальных фильмов, но где их показывают?

Я писала Вам про Филимонова. Он прочитал письма Мих. Ив. и отбыл в отпуск. Но «втравил» меня в знакомство с известным Вам С. О. Шмидтом. Шмидт заинтересовался архивом Вас. Ив. и просил меня посетить его. Сегодня я говорила с ним по телефону о назначении встречи через неделю.

Он полагает, что в «Арх<еографическом> ежегоднике» можно поместить обзор эпистолярного собрания Вас. Ив. с предисловием о нем самом. Я давала Филимонову почитать свою работу «Мат<ериалы> для биогр<афии> В. И. См.». Он не только сам прочитал, но и дал Шмидту, который, по словам Филимонова, читал ее с увлечением, даже большим, чем при чтении диплома Филимонова.

Ну, посмотрим, что из всего этого получится. Обзор так обзор. В телефонном разговоре было упомянуто и Ваше имя. Шмидт спросил, знакома ли я с «Арх<еографическим> ежегодн<иком>». Я ответила, что читала в нем Вашу статью. Ну, тут посыпались похвалы в Ваш адрес. Ведь Вы, оказывается, тоже его ученик.

На раскопки я собираюсь в июле-августе. 10/VII дочка вернется из отпуска, и возможно, я после этого уеду. Но еще неопределенно, когда именно. Если будете в Москве, милости просим к нам в Хотьково, только предупредите, когда будете в командировке.

Желаю Вам успешной поездки в Галич и пр. Ваша Л. Китицына.

* * *

На всякий случай как нас найти

Ехать на электричке с Ярославского вокзала. Электричка на Загорск или Александров. Езды 1 ч. или 1 ч. 10 м. Станция Абрамцево. Садиться лучше во 2 или 3-й вагон с головы. На ст. Абр<амцево> идти по ходу поезда за народом, не переходя ж/д линию, до больших домов.

Забыла Вам передать низкий поклон от Тины Яковлевны Кобец, живущей в Симферополе. Вы ее не знаете, а она читала Вашу статью о Вас. Ив. и благодарит Вас за нее. Это бывшая сотрудница Вас. Ив. по Ивановскому музею. Под его руководством она там работала по сбору материалов для выставки «Старое и новое Иваново» и пр.

№40

12/VII 72.

Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила Вашу бандероль, а сегодня уже послала Вам следующую порцию писем.

В письмах Шишкова, кажется, нет ничего нужного, а потому я приложила пачку с письмами его спутника Сигорского[118]. М. б., там что-нибудь найдется. Письма Святского[119] введут Вас в самую гущу краеведческой кутерьмы и борьбы[120].

С интересом прочитала и о Вашей борьбе за дом Сунгурова и пр. Да, трудно и прежде, и теперь охранять памятники. Вон в Переславле-Залесском стали сносить бульдозером валы для проводки не то водопровода, не то канализации. Из Ярославля вышло запрещение. Но будут ли считаться с этим запрещением.

Скажу несколько слов о своем визите к С. О. Шмидту. Принял он меня с галантностью, достойной прошлого века и т. д. Оставила я им экземпляр печатный описи писем и свое писанье о биографии В. И. Показала вырезку Вашей статьи о В. И. С. О. прочитал. Я спросила, не будет ли их работа об архиве В. И. дублированием Вашей работы. Сказала, что Вы знакомитесь с интересующими Вас письмами и извлекаете нужный Вам краеведческий материал. Нет, ни в коем случае. У них будет сухой перечень содержания архива. Конечно, сказал С. О., лучше бы всего было, если бы за эту работу взялись Вы, но во-первых, Вы в Костроме, а письма в Хотькове, во-вторых, Вы и так слишком заняты, да еще и диссертация не закончена, и кроме всего Вы еще и отец семейства. Я думаю, что если он не остынет к этому делу, то даст кому-нибудь из своих питомцев, м. б. тому же Филимонову. Благодарю Вас за краткую характеристику С. О. Надо знать свойства характера людей, с которыми имеешь дело. Что касается его отца, то героизм его для меня померк после того, как я прочитала в «Новом мире» воспоминания Кренкеля. Монета этого прославленного путешествия на «Челюскине» имеет и обратную сторону. Как О. Ю. мог согласиться на плавание в вечных льдах, когда ему вместо ледокола подсунули какое-то совершенно не пригодное и вообще плохое судно. Какое право он имел подвергать опасности жизнь стольких людей и заставлять их совершать героические подвиги. Вот если бы он отказался от этого плаванья, получив негодный пароход, он был бы истинным героем и, м. б., один пострадал бы за свой отказ.

Георгий Лебедев все-таки прислал вырезку Вашего очерка о Л. Н. Казаринове. Пишет, что если бы он знал, что мне это интересно, он закупил бы газеты. Видимо, ума у него не прибыло. Я прочитала ему мораль о том, что Ваш очерк интересен не только для тех, кто знал Л. Н., а для всех, т. к. 20-е годы стали историей, ими занимаются историки и т. д. Ну, спасибо ему, что прислал. Газета удачно расположила текст очерка в колонках и под №№.

Да, конечно, «переделать» Костромской музей новому директору[121] трудно. Все-таки там нет настоящих научных работников. А на нет и суда нет.

В отношении музейного сборника я что-то затрудняюсь. Можно посмотреть некоторые письма, напр., А. А. Спицына[122] или С. К. Просвиркиной (этнограф ГИМ’а). Но вряд ли что выйдет. Не стоит загружать их сборник второстепенным и третьестепенным материалом. Нет ли чего подходящего в арх<иве> б. Этнологической станции. Там много материалов по этнографии Е. М. Полянской. Но вряд ли это статьи, скорее всего сырой материал сборов. Пускай все же посмотрят, если хотят.

Я собираюсь на раскопки, но опоздала к началу и сейчас пытаюсь выяснить, где искать экспедицию. Если все-таки Вам удастся быть в Москве, то и без меня, в случае, если Вы захотите посетить Хотьково, Таня достанет Вам архив писем и полную опись. В 6 вечера (вернее, в 5.30) она возвращается с работы и бывает дома в выходные дни. Но хорошо будет, если Вы предупредите ее телеграммой. Она, как и все потомки Вас. Ив., преклоняется перед Вами.

Понимаю, что в дикую жару Вам невыносимо работать. Похоже, что начинается какое-то «светопреставление». Судя по газетам хотя бы, всюду стихийные бедствия.

Желаю скорейшего выздоровления Вашей семье, а сами, пожалуйста, не болейте.

Ваша Л. Китицына.

№41

30/VII 72.

Дорогой Виктор Николаевич, на днях я вернулась с раскопок из Ивановской обл. Возможно, Вы тоже закончили свой отпуск.

Если Вы использовали последнюю мою посылку с письмами (Святского, Шишкова и др.), то можете их возвратить.

В связи с опубликованием Вашего очерка о Л. Н. Казаринове у меня возникла переписка с Г. И. Лебедевым, который глубоко уязвлен тем, что в очерке фигурирует только Казаринов и забыты другие краеведы, без которых Казаринов ничего бы не мог сделать. Видно, горько Г. И., что Вы не упомянули его. Он сетует на то, что о замечательных людях пишут после их смерти и допускают неточности в описании их деятельности. Во избежание этих неточностей Г. И. завел амбарного формата книгу, куда записывает все, что касается его жизни и деятельности, чтобы будущим писателям не повадно было ошибаться. Я одобрила это его начинание.

В с. Караш Ярослав<ской> обл. купила сборник «Влюбленность». С интересом прочитала Ваш очерк об И. А. Рязановском[123]. Я знала его беспомощным, дряхлым стариком и очень мало знала его биографию. Еще и еще раз одобряю Ваши очерки.

О том, хорошо ли Вы отдохнули, уж и не спрашиваю (имею в виду погоду этого лета).

Желаю Вам здоровья и новых успехов. Передайте мой привет Вашей семье.

Ваша Л. Китицына.

Пишу в электричке.

1973

№42

28/III 73.

Дорогой Виктор Николаевич, извините, что беспокою, зная, что Вы заняты сверх всякой меры.

Хочу напомнить Вам о Вашем обещании прислать свою «Битву на Святом озере». Дело в том, что моя костромская подруга прислала мне экземпляр этой книги во временное пользование (в Костроме она уже распродана). Мне хотелось бы иметь Вашу работу. Еще раз, прочитав «Битву», я убедилась, что Вы не только исследователь. Битва описана замечательно ярко в стиле старых повестей. М. б., Вы запаслись экземплярами этой своей работы, тогда вспомните меня и вышлите.

Что касается книги о Щелыкове[124], то подруга прислала мне ее в собственность. Пока я ее только просмотрела. Ну, тут Вы сели на своего конька генеалогию. Очень, очень интересно, и есть знакомые имена.

Еще раз извините за беспокойство.

Желаю Вам успеха на новом месте.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Филимонов написал обзор эпистолярного архива В. И. Смирнова. Рукопись отдал на отзыв в Археографическую комиссию, и ее, видимо, как в гоголевские времена, свинья съела. Не могут найти. Теперь ему предстоит вторично засесть за работу и писать все снова.

В «Арх<еографическом> ежег<однике>» за 1971 г. появилась его статья об архиве М. И. Смирнова.

Л. К.

№43

30/III 73.

Дорогой Виктор Николаевич, только что отправила Вам письмо, как получила Ваше. Спасибо за внимание и память. Мне и в голову не приходило заподозрить в Вас невоспитанность. Я прекрасно понимаю, что у Вас просто не было повода, надобности мне писать. Если когда-нибудь появится надобность – напишете. А что толку в письмах, которые пишутся из вежливости и без всякой надобности. Я их не признаю.

Конечно, я очень интересуюсь Вашей жизнью, Вашими трудами. Будучи поклонницей Вашего таланта, я хотела бы прочитать все, что Вы напишете.

Ваше письмо навеяло мне грустные мысли и воспоминания.

Уход Ваш из краеведения, полная перемена характера работы, отход от науки, в которую Вы могли бы внести неоценимый вклад. Административная и финансовая деятельность – все-таки это обидно – зарывать свой талант в землю. Конечно, Островский великий писатель, но кроме него, есть для Вас много интересного при Ваших обширных знаниях. Все-таки Вы уникум.

Хорошо в Щелыкове, семья Ваша довольна и это очень ценно. И Вы молоды, и будем надеяться, что организация замечательного мемориального музея будет одним из счастливых эпизодов Вашей жизни. Впереди еще много времени, и Вы еще не один, м. б., раз вернетесь к истории. М. б., действительно, надо отдохнуть от корреспонденций и окунуться в другой, музейный мир, расширить свой опыт и знания. Ваша Л. Китицына.

Не обижайтесь на меня за это письмо, уж очень как-то взволновало меня Ваше письмо.

№44

5/IX 73. Дорогой Виктор Николаевич, в июле я была на раскопках на Переславском озере. Наконец, удалось купить в Переславле «Битву на Святом озере».

Попалась мне случайно в руки «Ярославская неделя» с рецензией под странным заглавием «Двое под одной крышей». Среди сотрудников экспедиции разгорелся «спор», как понять это заглавие: то ли два мальчика похоронены под одной крышей, то ли два автора оказались под одной крышкой. Не знаю, собираете ли Вы рецензии на свои труды, но на всякий случай посылаю Вам вырезку.

Будьте здоровы, передайте мой привет семье. Думаю, почему-то, что в сентябре Вы где-нибудь отдыхаете на юге.

Ваша Л. Китицына.

№45

«Закрытка»

18/XII 73.

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с наступающим Новым годом и от души желаю доброго здоровья и благополучия.

Читала Вашу статью в Костр<омской> газете «Посвященный Щелыкову»[125] и порадовалась за Вас. Вы находитесь в окружении высококультурных и интересных людей.

Недавно нас навестила дочь Глеба Смирнова. Она спрашивала, где находится папка со стихами ее отца – Глеба Ясина. Я обещала ей справиться об этом у Вас.

Как обстоит дело с печатаньем Ваших очерков о краеведах в Верхневолжском издательстве? М. б., запланировано на 1974 год?

Извините, что отнимаю у Вас время своими вопросами.

Всего Вам доброго. Ваша Л. Китицына.

1974

№46

Открытка

26/IV 74

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником 1 мая и желаю всех благ.

В новогодней открытке Вы обещали написать мне письмо, но, видимо, ничего нового для сообщения мне пока нет. Не думаю, что письмо Ваше затеряла почта. Ваша Л. Китицына.

№47

11/V 74.

Дорогой Виктор Николаевич, 9/V получила Ваше письмо. Выражаясь языком Манилова, для меня это был «майский день, именины сердца».

Раз корректура была, значит, и сборник когда-нибудь появится. Будем ждать. То, что отредактировали Ваши очерки – это в порядке вещей. Вспоминать о печальном прошлом сейчас не модно.

Рада, что узнала о Вашей жизни и деятельности. Труден Ваш путь – путь спасания. Стоит Вам уехать из Щелыкова, как все пойдет прежним чередом. Хорошо, что Вы сохранили квартиру в Костроме. Я очень огорчалась, думая, что Вы ее бросили.

Недавно мне из Костромы прислали вырезку с Вашей статьей о Кутузове и Радищеве[126]. М. б., это часть Вашей монографии об усадьбе Щелыково. Поражает Ваша эрудиция и работоспособность. Спасибо Вам за приглашение посетить Щелыково. Я сама об этом много раз думала. В этих краях, дальше Судиславля, пожалуй, и не была. Что ж? М. б., летом и соберусь посмотреть эти райские места.

Будьте здоровы, желаю Вам успехов в исследовательской работе и хозяйственной деятельности. Передайте привет семье.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Я тоже недавно начала что-то писать. Не автобиографию, которая никому не нужна и не интересна, а маленькие разрозненные кусочки (пишу телеграфным стилем) пока из детства в Малышкове и Костроме.

Л. К.

№48

10/IX 74. Дорогой Виктор Николаевич, я получила сведения из Чухломы от Г. И. Лебедева, что там продается книга с Вашими статьями о краеведах[127].

Если у Вас будет возможность, пришлите, пожалуйста, экземпляр с автографом, конечно. Ведь я поклонница Вашего исследовательского и писательского таланта и с интересом читаю Ваши газетные статьи, которые иногда получаю от костромских старых друзей.

Очень хотелось посмотреть Ваше Щелыково, но нынче мне не удалось поехать даже на раскопки, т. к. я сломала руку, а пока она заживала, и лето кончилось.

Будьте здоровы, передайте мой привет Вашей семье.

Ваша Л. Китицына.

№49

19/X 74. Дорогой Виктор Николаевич, получила бандероль. Спасибо.

Для рассылки родным и близким знакомым мне прислал несколько экземпляров «Второго свидания» (нелепое название) Георгий Лебедев из Чухломы. Правда, желающих получить книжку много. Но, м. б., Лебедев пришлет еще. В Чухломе она распродана, а вот в Судае ее никто не покупает[128].

Пожалуй, и хорошо, что издательство выбросило места, которые наводили бы читателя на размышления и приводили бы в недоумение.

Я рада, что у Вас появилась мысль в конце концов расстаться с Щелыковым. Ваши интересы и Ваша эрудиция требуют более широкого поля деятельности. Уж очень бы хорошо было для Костромского музея, если бы Вы возглавили там научную работу. Мне кажется, что сейчас музей прозябает. По крайней мере, в 1971 г. он произвел на меня неважное впечатление. Особенно отдел не то этнографический, не то народного искусства. Даже этикеток нет и не понятно, что к чему и зачем это все. Вы пишете, что директор там плохой. М. б., Вам удастся найти хорошего, а этого пускай повысят и т. д.

Желаю Вам доброго здоровья и успеха в Вашей на редкость интересной деятельности.

Если переберетесь в Кострому, сообщите, пожалуйста.

Ваша Л. Китицына.

№50

27/XII 74.

Дорогой Виктор Николаевич!

Поздравляю Вас с Новым годом и желаю новых успехов и т. д.

24/XII я была на защите диссертации Филимоновым. Хочу поделиться с Вами впечатлениями, т. к. ведь и Вы историк краеведческого движения.

Тема диссертации: «История исторического краеведения 1917-1929 гг.», т. е. того краеведения, которое не поощрялось и за которое пришлось расплачиваться в 1930 г. Во вступлении автор утверждает, что краеведение – массовое, народное, рабоче-крестьянское движение. Это, конечно, верно. Затем разбирает (по протоколам, как я поняла) деятельность руководящих органов – съездов, конференций, ЦБК[129]. Называет много великих имен, в том числе и М. Горького, которому было присвоено звание почетного краеведа. И только не упоминает имя Д. О. Святского – ученого секретаря ЦБК, который и был во главе краеведческого движения.

В автореферате и докладе автор сообщил, что первоначально хотел писать о деятельности Костромского и Переславского обществ, которые дали ему очень много для понимания краеведческого движения, но за недостатком места в диссертации пришлось выбросить этот материал и остановиться на Московском обществе, на его отделении «Старая Москва». И опять замелькали имена. Я узнала, что и Тихомиров – краевед, и многие другие ученые историки с большими именами. Ни о какой массовости в «Старой Москве» не могло быть и речи, не говоря уже о рабочих и крестьянах.

Я чувствовала себя как-то неловко. Седовласые слушатели, члены ученого совета и пр. с удовлетворением выслушали доклад, все рецензии и выступления были положительными и хвалебными, и опять замелькали имена крупных ученых. А о действительных краеведах никто и не вспомнил.

Что это? Совершенное незнание предмета? Завороженность именами великих? Или приспособленчество и равнодушие к истине? Филимонов, конечно, познакомился с истинным краеведением, но пошел по линии наименьшего сопротивления, видно, удобнее взять «Старую Москву».

Не подумайте, что во мне говорит «квасной патриотизм». Ну, пусть взял бы не Костромское, а Рязанское, Саратовское, Владимирское или другое какое общество.

И тут все время вспоминаются Ваши исследования об истинном краеведении и действительных настоящих краеведах. Насколько же выше Ваши работы этой печальной диссертации. А потрачено на нее было много времени и сил Филимонова. Все ему рекомендовали продолжать работу в том же духе, и он обещал.

Книжку «Второе свидание» он знает, я ему подарила ее.

Извините за почерк – пишу в электричке.

Ваша Л. Китицына.

1975

№51

9/IV 75. Дорогой Виктор Николаевич, одновременно с этим письмом посылаю Вам (на всякий случай) заказной бандеролью книжку: С. Б. Веселовский. Ономастикон, древнерусские имена, прозвища и фамилии. «Наука» 1974 г. Увидела я эту книгу в Хотьковском магазине и подумала, что она м. б. будет Вам интересна[130]. Ну, если Вы уже приобрели эту книгу, то передайте ее в какую-нибудь библиотеку.

И еще у меня к Вам один вопрос. Моя дочь Таня хотела бы посетить во время летнего отпуска (вероятно, июнь или июль) Ваши прославленные и всеми восхваляемые места. Она могла бы провести там часть отпуска, хотя бы неделю. Так вот, хотелось бы знать, что имеется в Ваших местах для «диких» туристов. М. б., есть турбаза или какое-нибудь ее подобие, где можно остановиться, или, м. б., окрестные крестьяне могут поселить ее у себя. Ехать же наудачу, не зная, где удастся приклонить голову, не хочется. Обычно она ездила на Север, там меньше народу и проще поселиться у крестьян. А у Вас людное место.

Я же не надеюсь нынче выбраться куда-нибудь, к сожалению.

Если найдете минуточку, то ответьте кратко.

Ваша Л. Китицына.

1976

№52

20/III 76. Дорогой Виктор Николаевич, недавно вышел «Археографический ежегодник» за 1974 г. со статьей С. Б. Филимонова «Эпистолярный архив В. И. Смирнова». Если нужно, я могла бы купить в Москве экземпляр и Вам выслать.

Получила письмо от директора Костромского архива В. С. Соболева (соученика Филимонова)[131]. Он очень ратует за то, чтобы я сдала архив Вас. Ив. в Кострому.

Вот я и хотела посоветоваться с Вами.

Когда я сдавала рукописи (автобиографию) Мих. Ив. Смирнова в ГИМ, мне там сказали, что охотно примут и архив Вас. Ив. И даже Филимонов пишет в обзоре, что эпистолярный архив завещан мною ГИМу.

Я думаю, что после появления статьи Филимонова мне [следует] подождать сдавать куда-либо этот архив писем. М. б., ко мне будут обращаться люди. Впрочем, в этом я очень сомневаюсь.

Но, кроме писем, у меня есть разные остатки архива В. И.: незаконченные рукописи, черновики, разные документы, листовки, записные книжки и пр. и пр. Вот, м. б., этот материал следует мне сдать в Кострому, т. к. он в основном имеет местное значение. Что касается архива писем, то он скорее имеет значение для краеведческого движения вообще. Вообще же на сдачу материала в архивы и музеи я смотрю, как на помещение их в мусорный ящик. Потом нигде ничего не отыщешь.

Конечно, плохо дробить архив одного лица. Но ведь все равно материалы из архива В. И. находятся в нескольких хранилищах.

Вы меня простите, что отрываю Вас от дела, от Ваших многочисленных научных изысканий и заставляю думать за себя. Но Вы ведь лучше меня знаете условия хранения материала в архивах.

Очень мы все, родные В. И., будем рады, если удастся опубликовать стихи Глеба. Я послала Вам тогда не все, что прислала мне его дочь. Есть еще целая связка. Но я выбрала то, что более ясно, закончено. Остальное же, кажется, черновики и т. д. А с другой стороны, сколько же книжечек со стихами продается даже в Хотькове. Читают ли эти стихи кто-нибудь.

А статья Филимонова появилась ведь благодаря Вам. Вы как-то написали мне, что в архивном журнале есть статья о рукописи Мих. Ив. Смирнова. Я с трудом разыскала этот журнал и написала Филимонову письмо. Он мне ответил, потом приехал и взялся за изучение архива писем Вас. Ив. Так что Вы «виновник» его обзора.

Еще раз извините, что отрываю Вас от дела.

Ваша Л. Китицына.

P. S. В журн<але> «Москва» 1976, №1 напечатана повесть «Московская мозаика». Там упоминается о монархическом заговоре в Костроме в 1918 г. Не соображу, о чем это речь?

№53

9/V 76. Дорогой Виктор Николаевич, спасибо за письмо. Я последовала Вашему совету и дала согласие дир<ектору> Костр<омского> архива Соболеву на передачу архивных материалов В. И. Смирнова в Костр<омской> архив. Тяжкое это дело, но выхода нет. Главное, надо сделать это при жизни, т. к. надеяться мне особенно не на кого. Наверно, решусь сдать в этом году. А тем временем С. Б. Филимонов хлопочет перед ГИМ’ом, чтобы эпистолярный архив В. И. приняли туда. Я написала ему о своем решении отдать материал в Кострому.

Разбирая материал, я нашла некоторые старые издания и подумала, не будут ли они хоть сколько-нибудь интересны Вам, для пополнения Вашей библиотеки. Мне они не нужны, сдавать в архив печатный материал нет смысла.

1) Старинные волости и станы в Костромской стороне. Материалы для историко-географического словаря Костромской губернии. С предисловием Ан. Титова. Посвящается вниманию 4 Костромского областного Археологического Съезда. 1909 г. 62 стр.+4стр.

2) Известия IV обл <астного> Историко-археологического Съезда в г. Костроме. №2 – 16 стр.

Известия IV и т. д. №3 – 18 стр.

3) Костромской Богоявленско-Анастасиинский монастырь. Исторический очерк с приложением рисунков. Составил Иван Баженов (прилож<ение> к Костр<омским> Епарх<иальным> ведом<остям> 1894-1895 гг.). К сожалению, книга обрывается на 112 стр., а судя по оглавлению, в ней более 160 стр.

Теперь третий вопрос.

Я написала очень краткие воспоминания о своих детстве и юности, писала их по просьбе родных, читать собираюсь их дать друзьям юности – костромичам. Не думаю, чтобы для Вас эти воспоминания мои будут интересны, однако в них есть «штрихи» о костромской жизни первой четверти века. М. б., Вам как, волею судеб, краеведу и будет что-нибудь интересно. А потому я набираюсь смелости и решаюсь послать Вам машинописный экземпляр в 40 стр. для ознакомления. Думала я, что, м. б., стоит написать о Смольяниновской гимназии, о начальной частной школе Борткевич, где я училась, но побоялась, что это будет скучно. Писать о последующей своей жизни просто не хочется, эта последующая и так ясна из написанной мною биографии Вас. Ив.

Очень бы хотелось мне написать о «Передвижке» Славочинского, но слишком мало у меня фактического материала, а только впечатления.

Между прочим, я нахожусь в переписке с сотр<удницей> музея Соловьевой[132], кот<орая> обратилась ко мне с некоторыми вопросами о краеведении. Там готовят экспозицию 1917-1925 гг. Так вот она пишет, что о «Передвижке» нет у музея никакого материала. А я думаю, что просто они искать не умеют. Ведь все актеры этой студии были костромичами.

Я понимаю, что Вы «захлебываетесь» в материалах, и Вам не до моих воспоминаний. Но все же решаюсь Вам их послать. Если они дают Вам какой-нибудь материал, то оставьте их себе.

Грустно, если Вы расстанетесь с Костромой, жалко Кострому. Но, с другой стороны, «человек ищет, где лучше».

«Отрывки» воспоминаний посылаю бандеролью.

Будьте здоровы, желаю успеха и т. д.

Вы писали о сотруднике, которому хотели дать стихи Глеба Смирнова, согласился ли он ими заняться?

Ваша Л. Китицына.

№54

23/V 76.

Дорогой Виктор Николаевич, спасибо Вам за длинное и такое теплое письмо. Я знаю, как трудно заставить себя писать письма, а потому, с одной стороны, я радовалась, а с другой – мне было стыдно, что я отнимаю у Вас время и силы. (И это не какое-нибудь «кокетство», а истинная правда).

Одного я не поняла из Вашего письма, получили ли Вы бандероль с «Отрывками» моих воспоминаний, посланную одновременно с письмом.

Я не жду от Вас какого-нибудь отзыва об этих примитивных воспоминаниях. Мне только хотелось бы знать, доставила ее почта Вам или нет.

О Вашем «беспокойном» характере я часто думаю и тревожусь. М. б., для пользы дела, для того, чтобы осуществить все задуманное Вами, чтобы успеть опубликовать весь имеющийся у Вас материал и т. д., м. б., лучше «скрывать» этот Ваш характер. Беспокойных и разных там борцов за правое дело испокон века не любили и сейчас не любят.

Не знаю, выдержите ли Вы плаванье на пароходе до Астрахани. Для «непосед» это трудно. Я, бывало, когда ехали от Костромы до Нижнего, и то, как оголтелая, бегала вокруг по палубе, т. к. безделья не выносила.

Да, хорошо бы увидеть Ваши статьи о Н. Н. Виноградове и Дюбюке, особенно о Виноградове.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Только что написала Вам короткое письмо, как принесли бандероль с оттисками статьи Филимонова. Филимонов одобряет мое согласие сдать архив Вас. Ив. в Кострому. Просит разослать оттиски его статьи родным и близким Вас. Ив. Смирнова.

Одновременно с этим письмом я пошлю Вам оттиск бандеролью.

Ваша Л. Китицына.

* * *

P. S. Что касается стихов Глеба, то я уже, кажется, Вам писала, что у меня осталась целая толстая связка его бумаг, из которой я и выбрала то, что послала Вам. Ну, если стихи не стоящие, то зачем же над ними трудиться Вашему сотруднику. Если же ему все же интересны оставшиеся у меня разные, видимо, черновики и варианты, то я могу послать. Тогда пусть напишет.

Л. К.

№55

29/V 76.

Дорогой Виктор Николаевич, спасибо за письмо и советы по моим «воспоминаниям». Конечно, они личные, и писала я их по просьбе своих родных для них. На историчность я не претендовала, но во всяких воспоминаниях так или иначе отражается история, хотя бы бытовая. Этой стороной ценны и письма в архиве Вас. Ив. – переписка с родными, друзьями, знакомыми. С. Б. Филимонова эта сторона не интересовала, ему важны были ученые, краеведы и особенно люди с громкими именами.

Вступительную главу о своих предках я кратко постараюсь написать. Тем более, что моя мама перед смертью по нашей просьбе написала «семейную хронику». Описание Малышкова, купленного дедом Борщовым у Карцова, я тоже как-то сделаю. Но опять во всем этом будет много личного и ненужного для истории. Если все-таки напишу что-нибудь, то, м. б., Вы отредактируете и выбросите то, что найдете лишним. А это лишнее пусть останется для моих родных.

О краеведах надо писать особо. Но чувствую, что для меня это трудно. Зимина я знала очень мало, помню его внешний вид и то, что он очень плохо одевался и не был сколько-нибудь похож на интеллигента. Буду пробовать писать о краеведах, но вряд ли с успехом.

Да, о Н. Н. Виноградове писать трудно, но в таких случаях, как Вы знаете, просто обходят молчанием «острые углы».

Вспоминаю, как однажды в летний день (вторая половина 20-х годов) я увидела на площади, в той части, где она примыкает к улице «Чрезвычайки», бывшей Никольской, ныне ул. Свердлова, толпы баб, разодетых в ситцевые платья с беленькими платками на головах. Толпа запрудила площадь и начало улицы. Как потом я узнала, это пришли крестьянки просить за своего священника, арестованного ГПУ. Хитроумные мужички, во избежание обвинения в бунте, сидели дома, а послали баб, с которых что возьмешь. И вот я все думала и сейчас думаю, не Н. Н. Виноградова они выручали? Но это мое предположение.

Спасибо, что сказали, что при сдаче архива надо предъявить какие-то условия. Я об этом не знала. Вряд ли я очень скоро подготовлю архив к сдаче. Надо ведь оставить себе дублетные экземпляры, кое-что отослать в Архангельск, кроме того есть и такой материал, как письма и дневниковые записи из тюрем, которые сдавать нельзя. В общем-то, у меня весь архив разобран, но надо выделить то, что сдавать.

Если выйдет «Свод памятников», забронируйте, пожалуйста, экземпляр для меня или научите, где его можно приобрести.

Одновременно посылаю Вам бандеролью обещанные книжки, получите их, пока не отправились в дальнее плавание по Волге.

Будьте здоровы, желаю успеха. Ваша Л. Китицына.

Завидная у Вас оказалась вещь – фотография Б. М. Славочинского[133]. Костромской музей, наверно, локти кусает по этому поводу.

P. S. Читали ли Вы в №10 «Нового мира» за 1975 г. «Кладбище в Скулянах» Валентина Катаева. Он пишет о своих предках, приводит их дневники. Я и мои родные читали и всем нам казалось, что Катаев пишет о наших предках Борщовых, ведь время то одно: война с Наполеоном, войны с турками и горцами. И даже предок Катаева, так же как и наш предок Китицын, был (по преданию) запорожец, не то гетман, не то полковник, прямо какое-то совпадение. Китица – Петлица – об этом я слышала от своих родных.

В журн<але> «Знамя» №5, 1976 г. рецензия на «Кладбище в Скулянах», но уж очень заумная, по крайней мере для меня, рядового человека.

И еще: в №5 «Науки и жизни» за 1976 г. какой-то инженер Поливанов написал о своих предках, один из них был товарищем Лермонтова. А я как раз в прошлом году продала Лермонтовскому музею в Пятигорске (за ничтожную сумму, конечно) альбом для стихов со множеством рисунков начала XIX века, альбом Поливановых. Сосватал мне эту продажу отдел фондов Литературного музея. Мне хотелось при жизни пристроить надежно этот альбом. Видимо, Поливановы были соседями Лермонтовых по Пензе, т. к. под некоторыми стихами помечено Пенза. Есть там стихи, подписанные Верой Бестужевой, и есть под стихами подпись Н. Б. Сотрудник Лит<ературного> музея ручался, что это почерк Николая Бестужева, а Бестужевы были как-то сродни. Альбом, видимо, принадлежал Софии Николаевне Поливановой, бабушке моей бабушки. Я так расчувствовалась, что даже написала письмо этому инженеру Поливанову через журнал «Наука и жизнь».

Простите, что все это пишу Вам, ведь Вы специалист по генеалогии, а больше это никому не интересно.

Л. К.

№56

3/XI 76. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником Октября и желаю здоровья и всех прочих благ. Не уверена, что Вы получите это письмо, т. к. не знаю, продолжаете ли Вы жить и работать в Щелыкове или, м. б., уже уехали куда-нибудь.

Посылаю Вам пояснения к родословной схеме Борщовых, которую я составила. Я понимаю, что Вам это не нужно, что Вы изучаете родословные по документам. Я же больше по могильным надписям. Но т. к. род этот кончился, мы, т. е. я, брат и сестра – внуки последнего Борщова, скоро отправимся в лучший мир (останется, правда, Андрюша Китицын, правнук М. М. Борщова), то и оставить составленный мною материал о родословной некому. Вот и решила я «захламить» Ваш домашний архив.

Если выйдет из печати «Свод памятников» по Костроме, сообщите, пожалуйста, мне, ведь где-нибудь он должен будет продаваться.

Пока ничего не пишу, никаких воспоминаний, т. к. в жизни моей много трудностей. Таня моя больна уже несколько месяцев, видимо, у нее воспаление спинного мозга, что распознали поздно и запустили болезнь. Лежит в больнице в г. Щелкове (за Мытищами). Когда я к ней туда езжу я всегда вспоминаю Щелыково.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Архив В. И. Смирнова пока лежит у меня без движения. Куда его следует сдать, в Кострому или в Москву, так и не могу решить и стараюсь об этом не думать.

* * *

Машинопись

БОРЩОВЫ

/Пояснения к схеме родословной/

Семен Иванович Борщов /1712-1786/, лейб-гвардии фурьер. Женат был на Екатерине Алексеевне. Дети: Сергей, Петр, Наталия, Иван. Погребен на кладбище при церкви села Никола-Отводное. На белокаменном надгробии в виде гроба надпись:

«1786 года февраля 9 дня преставился раб божий потпорутчик Семен Иванович Борщов. Жизни его было 74 года».

Это кладбище в Даниловском районе Ярославской области – я посетила в августе 1964 года.

Сергей Семенович Борщов /1753-1837/, мой прапрадед, в царствование Александра I был сенатором и генерал-лейтенантом. В Костроме ему принадлежал великолепный дом с колоннами на центральной площади. Ныне дом суда и прокуратуры.

«В восточной части площади расположено большое высокое здание с восьмиколонным портиком – крупнейший из домов в Костроме, когда-либо построенных частными лицами. В XVII-XVIII веках земля здесь принадлежала древнему дворянскому роду Борщовых. На ней был разбит огород и построен небольшой деревянный дом. Один из Борщовых, Сергей Семенович, состоятельный местный помещик, сделал успешную военную карьеру, с отличием сражался во время Отечественной войны 1812 года и получил чин генерал-лейтенанта. Впоследствии он, став сенатором, выполнял ряд важных государственных поручений. Располагая значительным состоянием и собираясь с получением отставки вернуться в Кострому, Борщов решил построить настоящий дворец, как бы подчеркивающий его высокое положение в обществе».

/В. Н. Бочков и К. Г. Тороп. Путеводитель, Кострома. 1970, стр. 38-39/.

В Костромском уезде, близ села Ильинского на Шаче, было имение Борщовых Бочатино. Я посетила Бочатино в 1928 г. Великолепный дом с колоннами и каменные надворные постройки пришли в полную ветхость. На всем печать разорения и запустения.

Сергей Семенович похоронен на кладбище церкви села Ильинского на Шаче. Могильная плита с надписью:

«Здесь погребено тело генерал-лейтенанта сенатора Сергея Семеновича Борщова. Скончался 10 авг. 1837 г. на 84 году от рождения».

Сергей Семенович имел сына Михаила.

Петр Семенович Борщов /1759-1842/. Около церкви села Никола-Отводное чугунная плита с надписью:

«Под сим памятником покоится тело надворного советника Петра Семеновича Борщова. Покончил жизнь свою 1842 года октября 28 дня в 7 часов пополудни. Жития его было 83 года. Да будет ему вечная память».

Наталия Семеновна Борщова /1759-1843/. «… дочь лейб-гвардии отставного фурьера Семена Ивановича и Екатерины Алексеевны; окончила с шифром Смольный институт; с 1777 г. была фрейлиной великой княгини Наталии Алексеевны, затем великой княгини Марии Федоровны; в 1809 г. была назначена гофмейстериной при фрейлинах; вышла замуж за Клавдия Семеновича Мусина-Пушкина, потом за майора барона Вильгельма фон-дер-Ховена; была пожалована кавалерственной дамой ордена святой Екатерины малого креста».

/Черепнин Н. П. Императорское Воспитательное общество благородных девиц. Исторический очерк, 1764-1914, том 3. Пг., 1915.

См. Список воспитанниц… Вып. 1 /1776 г./, 471-472/.

В Государственном Русском музее /Ленинград/ находится портрет смолянки Н. С. Борщовой 1776 г., написанный Д. Г. Левицким.

Иван Семенович Борщов /1761-1835/. На кладбище церкви с. Никола-Отводное чугунная плита с надписью:

«Под сим памятником погребено тело надворного советника Ивана Семеновича Борщова, основателя сельца Заречье. Преставился 1835 года октября 2 го дня в 5 ом часу утра. Жития его было 74 года».

Михаил Сергеевич Борщов /умер в 1862 г./, мой прадед. В семейном альбоме сохранилась фотография дряхлого старика в пальто с бархатным воротником.

Близ церкви с. Ильинского на Шаче надгробие с надписью:

«Действительный статский советник Михаил Сергеевич Борщов. Умер декабря 1862 г.».

Был женат на Елизавете Ивановне /Богдановой?/. По семейным преданиям она была придворной дамой. У нас два миниатюрных ее портрета. Один из них моя сестра Анна Сергеевна продала в Исторический музей. Вторая, менее удачная, миниатюра сохранилась.

Михаил Сергеевич имел пятерых детей: Сергея, Александра, Александру, Надежду и Михаила.

Сергей Михайлович Борщов, «гвардеец, проиграл 200 тысяч в карты, что родители и заплатили».

/Из воспоминаний моей матери Е. М. Китицыной/.

Сергей Михайлович имел дочь Ольгу.

Александр Михайлович Борщов «тоже жил широко, женился на Карцовой, довольно некрасивой, думал получить большое приданое, но не получил ничего. Пришлось ему выйти в отставку из гвардейского полка и поехать на должность начальника тюрьмы в Иркутск. Через некоторое время они вернулись, и тогда родные его жены сказали, чтобы она его оставила, тогда они дадут ей средства к жизни.

Она так и сделала. А он стал пьянствовать и, когда жить стало нечем, приехал к своему младшему брату Михаилу Михайловичу в имение Заречье. Дядя был добрый и ко мне, еще маленькой девочке, относился хорошо, шутил со мной. Потом поссорился с моей матерью и уехал.

Когда меня повезли в Москву в институт благородных девиц, моя мать узнала, что Александр Михайлович лежит в больнице, разбитый параличом. Она поехала навестить его, и он был очень растроган ее приездом. И они простились навек умиротворенные».

/Из воспоминаний моей матери Е. М. Китицыной/.

Александр Михайлович имел двоих детей: Варвару и Надежду.

Михаил Михайлович Борщов /1843-1910/, мой дед, был самый скромный из братьев, в карты не играл и не кутил, хотя тоже, чтобы содержать себя прилично в гвардейском полку, продал большой земельный участок под Петербургом.

Семейное предание вот как объясняет продажу имения под Петербургом:

Товарищ дедушки по полку проиграл очень крупную сумму в карты и грозил пустить себе пулю в лоб, если его не выручат. Чтобы выручить товарища, дедушка мой спешно за бесценок продал дорогое имение под Петербургом.

Большого образования Михаил Михайлович не получил, так как чуть ли не 16 лет вышел в офицеры. Служил сначала в уланском полку. Видимо, к этому времени относится семейное предание о встрече дедушки с царем. Дедушка очень любил лошадей, в Петербурге он завел тройку маленьких лошадок, должно быть, пони. Самое замечательное в этой тройке была сбруя, расшитая сверкающими пуговицами. По преданию, мать дедушки была придворная дама, один выход у придворных дам был в русских сарафанах. На сарафане моей прабабушки были пришиты пуговицы, крупные /3 см. в диаметре/, с изумрудами и бриллиантами /искусственными/, оправленными в серебро. Вот эти-то пуговицы дедушка и нашил на сбрую. Две из этих пуговиц сохранились. Одну из них мы отдали Андрюше в память о прадеде.

Разъезжая по Петербургу, дедушка однажды встретил царя, остановился и приветствовал как было положено. Царь посмотрел на необычную тройку и крикнул: «Кто такой?» – «Корнет Борщов».

Участвовал дедушка в оккупации Польши, затем воевал с турками за освобождение Болгарии. Потом перешел в Терский казачий полк и воевал с горцами.

В чине войскового старшины вышел в отставку и до конца своих дней носил черкеску. Поселился он в необитаемом имении Заречье, одном из худших, которое ему досталось как младшему сыну. В доме не было даже никакой мебели, ее привезли из Бочатина, тоже пустующего имения родителей.

Поселившись в Заречье, Михаил Михайлович женился на Марии Николаевне Гладковой, девушке, которая жила в соседней усадьбе Кадниково в семье своего брата. Несмотря на то, что Мария Николаевна была лет на 15 моложе своего мужа, она сделалась хозяйкой и главой семьи.

Михаил Михайлович был очень добрый и скромный, очень любил лошадей и собак. Выездных лошадей были полны конюшни, но стояли они без пользы, так как ездить было некому и некуда и, кроме того, опасно, так как застоявшиеся лошади разносили.

С лошадьми дедушка обращался ласково и был ярым противником кучерского кнута. В доме целая комната была отведена под галерею лошадиных портретов, по стенам висели фотографии лошадей в рамках.

Когда моя бабушка вошла в дом, в гостиных на диванах и креслах всюду лежали собаки. Своей волей она переселила их во двор.

В течение многих лет дедушка избирался уездным предводителем дворянства, а потом и председателем земской управы. Он старался приносить пользу, особенно заботился о земских школах. Честность дедушки доходила до щепетильности. Так, он счел бы нечестным написать личное письмо на казенной бумаге и казенными чернилами.

Служба заставляла его ездить в Данилов. Полнедели он жил дома, а полнедели в Данилове. Кучер выезжал за ним на разъезд Догадцево или верхом или в экипаже. Эта беспокойная жизнь и кончилась роковым образом. Когда дедушке было около 70 лет, лошадь за ним опоздала, и он пошел пешком, разгорячился, вспотел, а когда лошадь ему встретилась, он сел и продрог. Несмотря на закаленность, слег и умер от воспаления легких.

Похоронили дедушку с военными почестями, впереди несли подушку с орденами и вели его верховую лошадь.

Осенью 1964 г. я была в этих местах и встретила старика, который помнил похороны Михаила Михайловича.

Похоронен он на кладбище села Никола-Отводное, что близ Заречья. На памятнике из серого мрамора надпись:

«Михаил Михайлович Борщов скончался 24 января 1910 г. 67 лет».

На обороте памятника:

«Господи! прими дух его с миром».

Михаил Михайлович имел двух детей: Елизавету и Николая.

Осенью 1964 г. неподалеку от Заречья близ деревни Волосово производились раскопки Фатьяновского могильника, и я посетила Заречье. Дом в усадьбе цел, но от сада нет и следа. Большой белый каменный дом, стоящий на юру, виден издалека со всех сторон за несколько километров. Прежде он утопал в растительности и совершенно не был виден издали. Около бывшей людской уцелела огромная липа. В настоящее время здесь помещается отделение животноводческого совхоза и, видимо, часть дома занята под жилье. С фасада дом обступают дровяные сарайчики.

Я не вошла внутрь дома.

Несколько лет назад мне пришлось передавать археологические коллекции в Ярославский музей. Сотрудница отдела фондов была так любезна, что по окончании нашей работы предложила мне осмотреть фонды музея. И я увидела мебель из Заречья – диван и кресла с лебедями. Они были уже разобраны на части, м. б., ради экономии места или потому, что были попорчены. До этого, я слышала, они стояли в Доме Крестьянина в Ярославле. Я спросила сотрудницу, откуда эта мебель. Она не знала и назвала предположительно какую-то фамилию владельцев.

Я промолчала.

Елизавета Михайловна Борщова /род. 5 ноября 1881, умерла 1 октября 1966/ – моя мать.

Смотрите ее воспоминания.

Николай Михайлович Борщов /1889-1918/?/ – человек исключительной честности и порядочности. Окончил юридический факультет Московского университета. Женился на Клавдии Константиновне Чистяковой /из купечества/, которую ему сосватали ее родственники. Имел дочь Марию. Умер в Заречье без медицинской помощи от заражения крови. У него болел зуб.

Когда на кладбище у с. Николы-Отводное я приводила в порядок могилы предков, то наткнулась на могильный холмик, заросший бурьяном и ничем не отмеченный. Это, безусловно, могила Николая Михайловича.

Мария Николаевна Борщова – дочь Николая Михайловича и Клавдии Константиновны. Год рождения неизвестен. Лишившись родителей /отец умер, мать выбросилась из окна в Петрограде/, Машенька жила у теток, сестер матери. Я навестила ее в Ленинграде в 1926 году. Это была девочка лет десяти.

Погибла во время блокады Ленинграда.

На этом кончился род Борщовых.

1976 г. Л. КИТИЦЫНА.

№57

Открытка

19/XII 76.

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с наступающим Новым годом и желаю новых успехов в Вашей интересной и нужной работе.

Ваша Л. Китицына.

1977

№58

Открытка

7/I 77. Дорогой Виктор Николаевич, до меня дошел слух, что «Свод памятников» по Костромской обл.[134] вышел из печати. Очень буду Вам благодарна, если Вы сообщите, чье это издание, чтобы я смогла искать пути для его приобретения.

Извините, что затрудняю Вас своей просьбой. В душе я навсегда осталась костромичкой, и мне очень хочется иметь эту книгу.

Ваша Л. Китицына.

№59

19/II 77. Дорогой Виктор Николаевич, наконец-то я держу в руках «Материалы свода» по Костромской области. Книгу эту прислал мне во временное пользование Г. И. Лебедев из Чухломы. От него же и узнала о выходе из печати этой книги. Вот уж, действительно, «не знаешь, где найдешь, где потеряешь».

С большим интересом просмотрела бегло всю книжку, потом внимательно прочитала оглавление и Ваше предисловие. Увлекательно написано, но огорчают и мешают многочисленные опечатки. Так что не знаешь, чему верить и чему не верить.

Сколько труда Вы вложили в это издание. Я подсчитала, что, кроме предисловия, Вы поместили 36 статей. И даже Ваша фамилия искажена на стр. 79. Не говорю уж о датах жизни деятелей. Даты жизни и смерти В. И. Смирнова в трех местах книги разные. Но это меня не очень огорчает, т. к. я знаю истинную дату. Хуже, когда читаешь и не знаешь, где правда, где ложь. Так, дата рождения Н. Н. Купреянова 1884 г. не совпадает с датой – 1894, – напечатанной в ряде изданий. То ли это опечатка, то ли Вы пользовались новыми сведениями о годе рождения художника. Непонятно, почему село Стрельниково Галичского уезда (стр. 39). То ли это опечатка, то ли в те времена, когда родился Н. Н. Виноградов, Стрельниково, так близко находящееся от Костромы, отошло к Галичу. Если это так, то хорошо бы пометить, что ныне оно Костромского района. Я не собираюсь перечислять все многочисленные опечатки, Вы их лучше меня знаете и, наверно, досадуете не меньше меня.

Меня очень удивило, что в книге не упомянуто имя Славочинского – руководителя «передвижки». Глухо о передвижном театре упомянуто на стр. 72 в статье Федоровой. Но имя Славочинского не названо ни в этой статье, ни в Вашем предисловии. А между тем, «передвижной» театр Славочинского для костромичей был не менее важен и дорог, чем театр Попова[135]. Я была поклонницей и того, и другого и особенно Кожича. В студии Славочинского актеры были из местных жителей, все их знали: Свидерская, бывшая григоровская гимназистка, сын Зворыкина, Огородникова, Любимов и т. д. – все местные. Пьеса Еврейнова «Самое главное» шла много, много раз и пользовалась не меньшим успехом, чем «Потоп» Попова[136]. Костромичи того времени знали «Самое главное» чуть ли не наизусть.

М. б., «Свод» будут переиздавать, и тогда ошибки и опечатки будут исправлены. Обидно мал тираж. Для кого же предназначена книга, если ее нельзя достать? Говорят, что в продажу она не поступала, а у авторов имеется по одному экземпляру. При чем же тут «Золотое кольцо» и туристы, которые захотят иметь книгу.

Ошибки и опечатки в статье Кузнецовой о В. И. Смирнове я ей указала в письме. М. б., думаю, действительно, будет второе издание.

Ну, сейчас продолжу чтение книги и м. б. найду еще неточности. Но больше, конечно, не буду Вас беспокоить по этому поводу.

Желаю Вам здоровья и успеха в Вашей работе. Поражает Ваша эрудиция.

Передайте мой привет Вашей семье.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Я не знала, что Сергей Васильевич Фрязинов[137] стал профессором.

Думаю, что достоин упоминания и Петя Третьяков, все-таки он и уроженец, и членкор, и много трудов написал, в том числе и относящихся к нашему краю, и уже умер в 1976 г.

№60

15/VII[138] 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо – оно, как всегда, для меня подарок. Хотела сразу ответить на него, но благоразумно воздержалась. Нельзя писать письма в состоянии огорчения, возбуждения и растерянности. Я очень огорчаюсь, что Вы расстались со Щелыковым, рано или поздно это должно было случиться, т. к. круг Ваших интересов шире, чем работа в музее Островского. Понимаю, что Вам там было не плохо: чудная местность, Вы во главе дела и т. д.

Не поймите так, что я собираюсь Вам «читать мораль», но все же зачем восстанавливать атмосферу 1929 г., который принес такой урон науке, культуре и пр. Я вовсе не за приспособленчество, но Ваш неугомонный характер вредит избранному Вами делу. И это ведь не первый раз. Зачем привлекать к себе внимание «органов»? Невероятные слухи, о которых Вы пишете, – развлечение для досужих людей и бездельников. А для Вас – преграда для поступления на работу. В наше время нельзя быть на положении «свободного художника». Надо где-то работать официально. Надо напечатать, что у Вас уже подготовлено. Как бы не помешали эти нелепые слухи появлению Ваших трудов в печати. Все это меня очень волнует, т. к. Вы не только «музейщик милостью божьей», но и исследователь-краевед, каких еще в Костроме до Вас не было.

Что ж, остается надеяться на лучшее. Не обижайтесь на меня за эту часть письма.

Как, должно быть, интересны Ваши работы «Улицы Костромы» и «Пушкин и Кострома». Последнее для меня совсем неожиданно.

Я высоко ценю «Свод», в котором Вы главный автор, и горюю о небрежности издания. Самая лучшая статья в «Своде» Ваша о Щелыкове. Она просто замечательна, это мнение не только мое, но и моей дочери.

Несколько непонятно, по какому принципу избирались «герои», вошедшие в «Свод». В предисловии много замечательных людей упомянуто, но они не вошли в «Свод». Напр., писатель Потехин и многие другие. А некоторые и не упомянуты. Мне кажется, что надо бы Вашему соавтору упомянуть Юрия Михайловича Бонди, поставившего «Розу и крест» Блока[139]. Это было событие для Костромы. В статье об университете и в предисловии не упомянуты С. И. и Н. И. Радциги. Они, как говорится, не хуже Петровских и Саккетти[140].

Мне кажется очень странным, что «Старый двор» – мемориальный памятник Новикова-Прибоя. Я не против Новикова-Прибоя. Но я думаю, что за время существования «Старого двора», лучшей, а, м. б., единственной гостиницы в Костроме, там останавливались многие знаменитости. Не знаю, где останавливался Демьян Бедный. М. б., и в другом месте, но все же думаю, что «Старый двор» мемориальный памятник многих.

Счастье издателей «Свода», что он недоступен читателям, иначе их завалили бы письмами с уточнениями, исправлениями и т. д. Вот и Г. И. Лебедев пишет мне, что Шмелев[141] напутал с усадьбами Катенина. Статья Шмелева о Жадовской мне не понравилась. Сказано, что полжизни она жила в Костр<омской> губ., в Буйском уезде, у родственников, у бабушки и т. д. А где именно в Буйском у., что за родственники, что за бабушка. Какая-то темнота. Видимо, автор боялся упомянуть буйских дворян-помещиков. Только в Ваших статьях указано происхождение «героев», невзирая на то, из какого класса они происходили. Ведь такие указания оживляют образы людей. Да, хотелось бы видеть «Свод» в переиздании дополненным и исправленным. Вряд ли я до этого доживу.

В предисловии упомянуто мое имя всуе. С одной стороны, это лестно, да еще в соседстве с И. А. Рязановским, а с другой – я ведь, кажется, нигде и ничего не писала о пряничных досках и печатных пряниках. «Мои» печенья лепились ручными способами. А И. А. Рязановскому не худо бы попасть в «Свод».

Вы просите написать меня о Славочинском и «передвижке». Я смогу написать очень мало и очень плохо. Это будут общие слова и восторги. Никаких материалов конкретных у меня нет. Что смогу, напишу для Вас, нигде же использовать мое писание не будет возможно и не надо. Пусть те, кому положено, ищут архив «передвижки». Соловьева мне писала, что музей ничего о ней не может найти.

И еще. Было бы очень хорошо, если бы в переиздании свода давались бы не только фотографии домов, но и портреты «героев». Тогда эта книга была бы бесценной как для костромичей, так и для туристов.

Ну, желаю Вам успеха в работе по новому «Своду» – революционеров.

И не сердитесь на меня за это письмо. Пожеланий для исправления «Свода» можно писать без конца, но что от этого толку. Ведь не в Ваших статьях ошибки, а за других авторов Вы не можете отвечать.

М. П. Магницкий вступил со мной в переписку, и я написала ему кратко о его статьях, о чем он просил меня.

Передайте привет Вашей семье. Радуюсь, что хоть квартира в Костроме за Вами сохранилась, а остальное приложится.

Я решила, вернее, мы с дочерью решили сдать без промедления архив Вас. Ив. в ГИМ, т. к. это ближе и проще, чем в Кострому. Я старею, Таня моя болеет, и ждать нам нечего. Ведь если что случится, домоуправление очистит квартиру от хламу и вывезет его на свалку, чтобы вселить новых жильцов. Я писала в ГИМ. Они обещают прислать сотрудника для осмотра архива. Все же лучше пусть архив канет «в лету» в ГИМе, чем пойдет на свалку. Останутся не сданными письма В. И. 1929-1930 г., посланные не официально, и его дневниковые записи этого времени. Я их перепечатала на машинке. Пусть хранят немногочисленные потомки.

Ну, будьте здоровы и извините за несуразное письмо. Сравниваю свой почерк с Вашим и стыжусь.

Ваша Л. Китицына.

№61

25/III 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо. Тревожит Ваше грустное настроение. Убедительно прошу Вас: возьмите себя в руки, выбросьте мысли о недолговечности Вашей жизни. В конце концов, все будет в прошлом. Кроме того, Вы такой редкостный исследователь, что это должно заставить Вас беречь себя. Я понимаю, как тяжело переживать то, что творится вокруг Вас. Но взгляните на других. Вот А. А. Григоров, разве мало он пережил и все же сохранил как-то силы для исследований на восьмом десятке жизни. Его беды[142] были несравнимы с Вашими.

На днях закончила перечитывать нашу переписку с В. И. 1930-1931 гг. И несмотря на весь ужас пережитого я еще жива и по мере сил стараюсь приносить какую-то пользу. Надо, конечно, удивляться живучести человека.

Буду стараться найти «зацепку» для П. Третьякова. Сегодня напишу его жене, которую я лично не знаю, но которая хорошо знает о моем существовании. В 1971 г. П. Н. вместе с ней ездили по Волге и останавливались в Костроме, осмотрели дом на Жоховской ул., в котором родился Петя. Еще осмотрели дом, где родилась его мать (но не пишет, на какой улице). Я попрошу жену П. Н. Валентину Васильевну припомнить, что это за дом на Жоховской, и не были ли они в доме близ Банка, где жили Третьяковы. Надеюсь, что она ответит.

Вообще же Вам надо обращаться к семидесятилетним аборигенам по вопросам старой Костромы. Многое должна помнить Елизавета Павловна Слободская (Сенная ул., д. 40, кв. 2). Она хотя несколько старше меня, но все же пока еще в своем уме. Живет в неважных условиях, в своем старом домишке без всяких удобств.

Видимо, Григоров не жил в Костроме раньше[143], а то можно было бы узнать от него все Вас интересующее.

Вы упоминаете магазин Балабанова, м. б., Вы ошиблись и спрашиваете о Голованове. Колбасный магазин Голованова находился на Русиной улице как раз против Старого двора. Каждый абориген Вам покажет. А вот где находилась булочная Ахмелкина, я не знаю. Фамилию эту слышала. Мы брали хлеб или у Днепрова, или у Тарунина. Это хлебопекарня в Богословском переулке. И, кажется, при ней был и магазин.

Не обижайтесь на меня за назидательное письмо. Пишу его от души. Понимаю, что в моих назиданиях Вы не нуждаетесь.

Разыскала и прочитала с волнением пьесу Еврейнова «Самое главное». Читала и все видела своими глазами, так запечатлелась в памяти эта постановка «передвижки». Подарил мне эту книжку П. Третьяков. Он был какой-то родственник Славочинского.

Постараюсь хоть несколько слов написать о нем, а пока «путаюсь» с архивом.

Был недавно у меня В. С. Соболев. Очень мне понравился. Вчера получила от него бандероль со «Сводом». Каким-то образом все-таки достал, хоть и трудно было это сделать. Я решила отдать ему остатки архива В. И. А Истор<ическому> музею только эпистолярную часть, описанную Филимоновым. Отказать Ист<орическому> музею нет возможности, а отдавать ему в придачу разные остатки архива нет смысла. Эти остатки все же могут быть полезны в Костроме. Основной же архив, как Вы знаете, я в 1945 г. отправила в Ленинград. Если теперь отдам в ГИМ и в Кострому, то получится, что архив В. И. будет находиться в восьми хранилищах, все равно он разрознен.

Ваша Л. Китицына.

№62

31/III 1977 г. Дорогой Виктор Николаевич, ничего путного с «передвижкой» у меня не получилось, нет у меня никаких материалов. Написала, что могла. Это «писание» надо приложить к тем «отрывкам» моих воспоминаний, которые я Вам когда-то послала, больше оно ни на что не годно. И если я посылаю Вам это, то только для того, чтобы обратить внимание краеведов на такое интересное явление костромской жизни, как «передвижка». М. б., все же можно разыскать какие-то материалы.

Моя дочь Таня считает, что я должна была изложить суть пьесы «Самое главное», т. к. Еврейнова не переиздают и пьесу эту сейчас никто не знает. Но я считаю это излишним и как-то не хочется писать.

Получила сегодня письмо от В. С. Попова[144]. Благодарит, что я познакомила его с Вами и, кроме всего, восхищается Вашим почерком. Я поняла, что Вы ответили на его письмо.

Желаю Вам мужественно бороться со всеми превратностями судьбы. Понимаю, что Вам сейчас не до моих писем, а потому и не жду ответа.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Ирония судьбы: есть у меня афиша Костромского театра 1883 г. 21 янв., напечатанная на розовом атласе. Комедия «Кассир безрассудного банка». Юбилей Татаринова. А вот о передвижке совсем ничего нет.

* * *

«Передвижка»

Передо мной книжка. На обложке – распятый на кресте арлекин.

Титульный лист: Н. Еврейнов «Самое главное». Для кого комедия, а для кого и драма, в 4 действиях. Петербург[145]. Государственное издательство. 1921. На обороте: цена 1500 руб. Сверху чернилами: П. Третьяков.

Читаю и вижу все глазами, как будто вчера, а не 50 с лишним лет назад, я смотрела пьесу. Роль Параклета, да и остальные роли, знаю почти наизусть. Четвертое действие. Читаю: «Путь Параклета всегда на Голгофу… Это в порядке вещей». Плачу.

Так ярко, неизгладимо запечатлелась в памяти постановка пьесы в Костромском передвижном театре, осуществленная в 20-х годах Б. М. Славочинским. Он же в главной роли Параклета.

О Б. М. Славочинском я слышала и раньше. Он был врачом и принимал в детской больнице. Как-то мама водила к нему маленькую Нюточку (род. в 1912 г.) и слышала, как пришедшие с детьми женщины по неграмотности в простоте души называли его – доктор Сволочинский.

Борис Марьянович Славочинский жил в Космодемьянском переулке, во втором квартале, с левой стороны, в деревянном одноэтажном доме, обшитом тесом и выкрашенном в желтый цвет.

Б. М. был небольшого (среднего) роста. Его бледное лицо было чем-то необычно, как-то слишком туго обтянуто кожей. Ходил он неторопливо, кажется, с палкой. Я часто встречала его зимой на улице. На нем было широкое черное пальто с большим коричневым воротником шалью и большая шапка из того же меха. Своим видом он напоминал мне боярина.

После отъезда из Костромы Попова во главе студии, которая теперь стала называться «передвижкой», стал Б. М. Славочинский. Он был и режиссером, и исполнителем главных ролей под псевдонимом Седой.

Передвижка пользовалась огромной популярностью у костромичей. Читальня Островского еле вмещала публику. И публика была постоянная. Многие ходили на все спектакли без пропуска.

Всегда можно было видеть одних и тех же лиц. Обращала на себя внимание Вегелянская, все еще моложавая дама, получившая приз за красоту в давние времена. (В мое время приз за красоту на каком-то вечере был дан Варе Моисеевой, смольяниновской гимназистке, которая была класса на два старше меня.)

Актерами передвижки были всем известные костромичи: григоровская гимназистка Свидерская, сын Зворыкина, Огородникова, Любимов, он же, кажется, Вартанов, и другие, фамилий которых уже не припомню.

«Самое главное» шло много раз, пользовалось наибольшим успехом и затмило в моей памяти другие постановки. Запечатлелись только отдельные сцены. Даже названий пьес уже не помню.

Я порывалась написать восторженное письмо Славочинскому и отдать его в кассу театра, но, видно, «ангел хранитель» удержал мою руку, и я не сделала этой глупости.

Мечтала иметь фотографию Славочинского. Петя Третьяков, тоже поклонник «передвижки», доводившийся каким-то родственником Славочинскому, обещал мне достать фотографию, но, видно, не смог.

Позже я слышала, что Славочинский уехал в Москву и стал актером в театре Советской армии, где режиссером был сын Попова[146].

31 марта 1977 г. Л. Китицына.

№63

2/IV 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила сегодня Ваше письмо, и сразу же Таня запаковала письма Маркова (57)[147] и Матасова (17)[148]. Завтра пошлю. Работайте не спеша. ГИМ до сих пор не прислал представителя для осмотра архива, и если пришлет, то ведь не сразу его увезут. В крайнем случае, скажу, что часть материалов отослана, пусть подождут возвращения.

Вопрос сдачи архива – очень для меня больной вопрос. К сожалению, ГИМу отказать неудобно, т. к. Филимонов сослался на то, что архив завещан мною ГИМ’у. Конечно, и я сделала ошибку, написав ГИМу с просьбой прислать представителя. Но дела наши не очень хороши. Таня испортила себе здоровье, пока работает, но впереди инвалидность, возможен паралич. Мой возраст таков, что в любую минуту можно переселиться в лучший мир. Вот я и забеспокоилась. Кроме того, я знаю, как было бы трудно Костром<скому> архиву транспортировать материал. На руках ведь не увезешь. А Москва все же ближе в этом отношении.

Из Вашего письма я поняла, что Ваша семья остается пока в Щелыкове, и только каникулы Ваша дочь провела в Костроме.

Желаю, чтобы дела Ваши устроились.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Не смущайтесь, что на бандероли наш адрес звучит несколько иначе. Наша улица переименована в честь какого-то города побратима и стала теперь Горжовицкой вместо Туристической. Впрочем, население не признает этой перемены и пишет по-старому. Однако, на бандеролях с ценным материалом пишем новое название, на всякий случай.

* * *

Дорогой Виктор Николаевич, одновременно с этим письмом посылаю Вам почтовым переводом 200 р. – небольшую материальную поддержку.

Объясню, откуда у меня эти деньги. В 1971 г., приехав в Кострому, умерла моя подруга, одинокий человек[149]. Она завещала свои деньги нескольким подругам, в том числе и мне. Когда я с ней виделась в последний раз, она сказала мне про завещание. Я согласилась принять деньги, но отказалась тратить их на себя. Договорились, что деньги пойдут на помощь людям. Т<аким> образом, Вы должны понять, что никакого материального ущерба я не несу, а Вы на эту сумму можете продержаться месяц. Очень прошу Вас уничтожить этот листок, т. к. это дело никого не касается.

Л. Китицына.

* * *

Виктор Николаевич, а, может быть, теперь, когда Вы свободны от служебных обязанностей, Вы соберетесь к нам. Познакомитесь с архивом писем В. И., пока они у нас дома. Сделаете кое-какие выписки и т. д.

Остановиться у нас можно. В тесноте, да не в обиде. Раскладушка у нас есть. Ехать к нам надо до ст. Абрамцево и идти по ходу поезда, не переходя рельсы, по тропе за народом до поселка, кот<орый> называется Туристическая улица. На доме № нет, но каждый знает 12-ый дом. Подъезд […], этаж […]. Если надумаете, милости просим.

Л. Китицына.

№64

9/IV 77. Дорогой Виктор Николаевич, с деньгами договорились так: сейчас Вы их используете, а потом, когда положение Ваше изменится к лучшему и Вы будете иметь твердую почву под ногами, Вы эти деньги, по своему усмотрению, отдадите тому, кто в них будет нуждаться. Но ни в коем случае не мне. Это исключено. Эта идея проводится в одном стихотворении М. Волошина (сейчас у меня нет его под рукой).

В своей жизни я не раз выплачивала стипендию своим школьным ученикам, когда они учились в ВУЗ’ах. И объясняла им, что ни в коем случае не надо им будет чем-то отплачивать мне лично. Помня мое доброе к ним отношение, они должны будут делать добро другим. Это и будет расплатой со мной. И теперь, когда эти бывшие мои стипендиаты стараются как-то меня отблагодарить, я сержусь и горюю, что они меня не поняли. Чем присылать мне коробку конфет или дарить дамскую сумочку, лучше бы купили пшена для голубей.

Рахметов давал деньги своим стипендиатам не для того, чтобы они потом вернули их ему.

Надеюсь, Виктор Николаевич, что Вы поняли мою точку зрения и будете благоразумны. Кроме того, я уже писала Вам, что это не мои деньги.

Теперь о Вашем здоровье. Депрессия мне хорошо известна. Моя дочь уже несколько лет болеет этой болезнью, м. б. болела и раньше, но просто мы не знали и не понимали. При этой болезни необходимо, во-первых, хорошее питание, во-вторых, леченье. То, что Вы сидите на «постной» диэте, очень вредно и неразумно. От депрессии принимают следующие лекарства:

1) амитриптилин,

2) мелипромин,

3) френолон.

Из успокаивающих: седуксен.

Снотворное: эуноктин.

Все эти лекарства у нас есть в запасе. Можем с Вами поделиться.

Напишите поподробней о своем состоянии, тогда можно и другие лекарства прислать.

Не знаю, обращались ли Вы к врачу – специалисту по своей болезни.

Из Ваших предыдущих писем последнего периода я поняла, что Вы нездоровы. Надо беречь себя для пользы дела, а не «поститься». Таких специалистов, как Вы, очень мало, тем больше Вы должны заботиться о себе.

Таня вчера была у В. С. Попова. Он предложил нам порекомендовать, куда пристроить некоторые фамильные безделушки, которые каким-то чудом все же сохранились, хотя их у нас очень мало. Он сказал, что вспоминает Вас, что Вы приглашали его в Щелыково отдохнуть и определить некоторые экспонаты. Но он к тому времени уже уволился. Очень интересный он человек. Жаль, что болеет и, видимо, не очень долго наживет.

Сегодня же получила письмо от жены П. Третьякова. Выдержку из этого письма я прилагаю.

Посоветуйте, м. б., мне написать директору Костр<омского> музея, м. б., он заинтересуется фигурой П. Третьякова и отразит его жизнь и деятельность в виде хотя бы небольшой выставки или, как теперь говорят, стенда. Я думаю, что вдова Третьякова может дать какой-нибудь материал. Во всяком случае, она пишет об этом в письме. Вас она ошибочно считает сотрудником Костр<омского> музея.

* * *

Ленинград Л-5

Измайловский пр., д. 11, кв. […]. Инд. 198005

Выдержка из письма Валентины Васильевны Романовой (Третьяковой) 6/IV 77.

«Глубокоуважаемая Лидия Сергеевна, сердечно благодарю Вас и тов. Бочкова из Костромского краеведческого музея, что Вы не забыли Петра Николаевича и даже хотите увековечить его память в мемориальном своде.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . меня очень тронуло, что моего мужа помнят костромичи и увековечат его память на родине, где 12-летним мальчиком он уже увлекся археологией и верен ей был всю жизнь.

Один из некрологов (газетную вырезку) я посылаю Вам в этом письме. Более подробные были опубликованы в журнале «Советская археология» №1 за 1977 г., в журнале «Советское славяноведение» №6 за 1976 г. (он много лет был директором ин-та Славяноведения) и в журнале «Вопросы истории» №10 за 1976 г., ответственным редактором он был несколько лет.

У меня имеется ряд фотоальбомов Петра Николаевича. В одном из них имеются и фотографии домов, в которых он жил. На двух картинах в его кабинете отцом мужа нарисован дом, где в Костроме они жили, и внутренность одной из квартир.

Я была у В. Третьякова ¹⁾, и он назвал ряд адресов: Мясницкая, где родился муж, улица Шагова (впоследствии этот дом приобрел некто Шипов), Сенная ул. 8, кв. 12, откуда Петр Николаевич уехал в Ленинград.

В альбоме имеются фотографии за много лет и его зарубежные поездки на разные конгрессы и симпозиумы. Пишите мне, пожалуйста, Лидия Сергеевна, обо всем, что музей может интересовать. Много фотографий экспедиционных.»

__________________________

¹⁾ В. Третьяков, я полагаю, младший брат П. Н., кажется, Виктор.

* * *

Мне хотелось бы знать имя, отчество и фамилию дир<ектора> Костр<омского> музея и что он за человек, т. е. стоит ли ему писать или лучше кому-нибудь из сотрудников.

Вырезка, которую прислала Валент. Вас., видимо, из ленинградской газеты от 16/VI 76. В «Известиях» же была крошечная заметка, которую я и храню.

Виктор Николаевич, если Вы посетите нас, то это будет для нас, выражаясь языком Манилова, «майский день», «именины сердца». Мы будем очень, очень рады. Ехать надо до Абрамцева.

И еще вопрос к Вам: не знаете ли Вы кого-нибудь подходящего в Ярославле, к кому можно бы обратиться по поводу их «Свода». Так хочется напомнить ярославцам, чтобы они включили в «Свод» Михаила Ивановича Смирнова, ведь сейчас Переславль относится к Ярославской области.

Желаю Вам здоровья, успеха и т. д. И очень жду в гости.

Ваша Л. Китицына.

№65

Открытка

26/IV 77. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляем Вас с 1 мая и желаем всех благ. У меня были представители ГИМ’а, осмотрели архив и договорились, что увезут его в мае (я им позвоню). Т<аким> обр<азом>, хотелось бы, чтобы в мае Вы вернули письма ветлужского и буйского краеведов.

Хотелось бы повидать Вас. Приезжайте, если дела позволяют.

С В. С. Поповым поддерживаем связь. Таня ездила к нему и показывала ему уцелевшие фамильные безделушки на предмет определения их в музеи.

Ваша Л. Китицына.

№66

28/IV 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо. Ну, будем ждать Вас в мае.

Получила письмо и от жены П. Н. Третьякова с фотографиями домов, в которых он жил. Это дом на ул. Шагова №53 или 63, четвертый дом от угла, впоследствии его приобрел Шипов. И дом на Сенной ул. №8, кв. 12.

Пока не посылаю Вам эти фотографии. Если же Ваш приезд к нам затянется, тогда вышлю. Если эти дома еще не снесены, то стоит их сфотографировать как следует.

Я Вас в одном из писем спрашивала, стоит ли мне писать директору Костромского музея (которого я не знаю) о желательности отражения в экспозиции жизни и деятельности П. Н. Третьякова. Его жена согласна прислать фотографии разные о его деятельности и дублеты его трудов. Я думаю, что все-таки стоит мне написать об этом директору и дать адрес Третьяковой. Не знаю, как Вы на это смотрите.

Поздравляю Вас с запозданием с Вашим 40-летием. Юный возраст для ученого.

Рада, что Вы собираетесь копать огород. Мне кажется, это успокаивает нервную систему. Мы, к сожалению, нынче решили не сажать картошку, т. к. болезни одолевают.

Я тоже, как и Вы, враг лекарств, но бывают случаи, когда они необходимы.

Не досадуйте, что часто Вам стала писать. Все какие-то случаи.

О деньгах никогда не будем упоминать и вспоминать. Я Вам все объяснила, и поставим на этом точку.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Тане очень хочется побывать в Щелыкове, тем более, что из-за ее здоровья теперь ей всякий юг противопоказан. Но, к сожалению, у нее нынче не будет отпуска, т. к. она перешла на другое место работы.

№67

Открытка

15/V 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо, а также и письма Матасова и Маркова. Не помню, подтвердила ли я Вам получение этой бандероли. Спасибо за приглашение Тани в Щелыково. К сожалению, она перешла на другую работу, и отпуска летом у нее не будет. Но, м. б., выкроит несколько дней как-нибудь.

Сегодня напишу письмо Шмелеву по поводу П. Н. Третьякова и дам ему адрес жены Третьякова.

Ваша Л. Китицына.

№68

12/IX 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо, спасибо, что вспомнили. Я уж у Соболева спрашивала о Вас, он сказал, что Вы в Щелыкове. Соболева я видела, когда он приезжал за архивом В. И. к нам. А до этого, не помню, писала ли я Вам, архив писем увез Исторический музей. Так что в основном я «очистилась» от архива. Остались только письма 30-го года, которые сдавать нельзя, да некоторый дублетный материал.

Все это время я вела переписку с вдовой П. Третьякова, она, по моему совету, списалась с Костромским музеем и собирается поехать в Кострому, чтобы привезти экспонаты для стенда, посвященного памяти П. Третьякова. М. б., она уже и съездила в Кострому.

Поздравляю Вас с новой должностью. Для творческой личности эта работа не так уж плоха. Если нельзя спать, то Вы можете писать или обдумывать материал.

Жаль, что я не имею возможности познакомиться с Вашими статьями в газетах. Хоть бы написали, в каких центральных газетах Вы печатались. В Костроме же у меня не осталось никого, кто бы мог прислать мне вырезки Ваших статей.

Теперь о Вашем намерении писать книгу о краеведении. Вы правы, что надо дать глубокую и широкую характеристику краеведческого движения в Костроме, приурочив это к 100-летию со дня рождения В. И. Смирнова. За пять лет до этой даты можно будет что-то сделать. Я с удовольствием помогу Вам в этом деле, чем могу. Но только вот сомневаюсь, много ли я смогу принести пользы. В голове у меня ничего нет, нужны материалы. Архива у меня теперь нет. Что я могу сказать о Святском? Конечно, можно было в свое время просмотреть его письма. Возможно, что о Святском что-нибудь и написано после его кончины. Об этом старалась его жена. У Вас под руками архив КНО, если он в порядке, то, я думаю, многое можно извлечь оттуда. Необходим и просмотр изданий ЦБК.

В общем, Ваше предложение привело меня в некоторое волнение. Вы предлагаете соавторство, но, м. б., это слишком сильно сказано. Да и дожить мне до этого столетнего юбилея мудрено. Пока будем думать, чем могу быть полезной, с чего начать.

Что касается фотографий, то кое-что у меня есть. (Хотя основное пропало в 1945 г. при переезде из Архангельска к донским казакам[150].)

Желаю Вам и Вашей семье здоровья и благополучия.

Ваша Л. Китицына.

№69

25/IX 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо и спешу выполнить Вашу просьбу – завтра пошлю бандеролью свою рукопись с биографией Вас. Ив. Смирнова. Этот экземпляр, в переплете, мне кажется, однажды был у Вас (а, м. б., я и ошибаюсь). Там сделаны какие-то пометки, м. б., это подчеркивал и отчеркивал Филимонов, который пользовался этим экземпляром. У меня теперь остается экземпляр с фотографиями и разными другими приложениями. Посмотрела я сейчас свою работу и подумала, как это я могла все это собрать и написать. Ведь составляла я по каким-то клочкам, листочкам, рваным записным книжкам и по письмам. Теперь я не могла бы ничего написать. И память у меня стала неважная.

Раз уж Вы решились взяться за эту работу, то, мне кажется, Вам интересно будет познакомиться с тем материалом, что я сдала в архив Соболеву. У него есть и моя опись №1 уцелевших остатков архива В. И. Смирнова (за исключением архива писем). По этой описи я и сдавала Соболеву архив. Правда, не весь материал, а то, что отмечено V. Остальное помечено, куда сдано (Ист<орический> муз<ей>, Пушк<инский> дом, Архан<гельский> муз<ей>). Я не знаю, каковы порядки в Костр<омском> архиве, но думаю, что Вы-то можете просмотреть интересующий Вас материал. М. б., что-нибудь и найдете полезное. Хотя я в основном и пользовалась этим материалом.

Что касается Архангельска, то тут придется обратиться к Анатолию Александровичу Куратову, очень милому молодому человеку, большому поклоннику памяти В. И. Смирнова. Прежде Куратов был директором Архангельского музея, а теперь читает лекции по краеведению, археологии и т. д. в Архангельском пединституте. Он кандидат наук, археолог.

В Архангельске тоже готовится «Свод», и Куратов написал статью о Вас. Ив. Прислал ее мне для поправок, а когда я написала ему свои замечания, попросил выслать статью обратно. Так я и сделала, не сняв копии, в надежде, что увижу ее уже в издании.

Что у меня осталось? Это вырезки из газет и журн<альные> статьи о В. И. Перечень этих статей найдете в приложении к той рукописи, кот<орую> высылаю Вам. Еще пока остались у меня печатные труды Вас. Ив. по архангельской геологии и полезным ископаемым. В Костроме они ни к чему, в Историч<еском> музее – не на тему. Если окажется, что в Архангельске их не достаточно, то пошлю их туда.

Я понимаю, что тюремные годы не будут включены в книгу о В. И. Это и не надо. Это особая тема, и у меня она выполнена, т. е. перепечатаны все письма тех лет (в Истор<ический> музей я эту пачку не сдавала). Надо бы написать какое-то предисловие и сделать примечания, но вряд ли до этого дойдут руки. Написала также воспоминания о своих мытарствах в Иванове в 1930 г. Но эти материалы никуда не пойдут, и в архив их сдать нельзя. Так, для семейного архива.

К сожалению, должна отрицательно ответить на Ваше предложение поработать в библиотеках Москвы. Не имею никакой возможности. Домашняя обстановка у меня довольно тяжелая и отлучаться из дома я могу только на самое короткое время. Дочь моя работает в Москве, целый день отсутствует, здоровье у нее очень плохое, и в ближайшее время, видимо, опять ляжет в больницу. Между тем у меня стая кошек, большинство подкидыши, кроме того еще стая бездомных обитателей подвала и т. д. Надо им искать продукты, готовить пищу, мыть, стирать и т. д. Охранять их от хулиганствующих детей, которые ежегодно убивают десятки животных для развлечения. И еще голуби, воробьи, галки, вороны, синицы, бездомные собаки. И еще археологические коллекции, которыми завален подвал моего соседа (спасибо ему), надо обрабатывать, а времени мало. Сейчас пишу описи Ярославских раскопок 1974 г. Так что в Москву теперь не езжу, даже к родным.

Все это очень печально, но вырваться из этой обстановки я не могу. Рада буду помочь Вам, но только чем. Жаль, конечно, что письма сданы в Исторический музей. Но тянуть их сдачу было невозможно.

Извините за такое длинное письмо, к тому же на тему (о своей занятости), которая Вас не может интересовать.

Таня (дочь) думает, что если она в этом году пойдет на инвалидность по состоянию здоровья, то тогда она может заниматься в московских библиотеках по Вашему заданию. Но это еще проект. Все впереди.

Не ругайте меня очень. Ваша Л. Китицына.

Получение бандероли подтвердите открыткой. Л. К.

* * *

P. S. Хочу Вас спросить о судьбе папки со стихами Глеба Ясина (Смирнова). Цела ли она и где находится? Я отвечаю за эту папку перед дочерью Глеба, которая дала мне ее. Л. К.

№70

12/X 77. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо. Я вполне с Вами согласна, что дело не в биографии Василия Ивановича, которая кратко уже освещена и Вами, и Филимоновым, а в истории краеведческого движения. Но и без этой биографии обойтись нельзя, т. к. биография и краеведческое движение уж слишком тесно связаны. Вся биография В. И. и есть краеведческая деятельность.

Но вот как освещать краеведческое движение, которое так бурно расцвело и так печально кончилось. Как это будет вязаться с политической точкой зрения? Будете хвалить, хвалить, а потом – хлоп, и нет ни краеведов, ни движения. Я передала Соболеву тот № «Сов<етского> краеведения», где напечатаны разгромные статьи о костромском и переславском краеведении.

В материале, который я передала Костр<омскому> архиву, есть подшивки, которые Вам могут пригодиться, т. к. они связаны не только с биогр<афией> В. И., но отражают краеведческое движение, его широту. Это 1) «Повестки разные и приглашения на собрания, заседания, съезды, адресованные В. И. Смирнову» 1914-1941. Подшивка на 241 л.

2) «Командировки на съезды, научные экспедиции, поручения, предложения» 1912-1938. Подшивка на 176 л.

Вообще посмотрите в архиве опись сданных мною материалов. Но, кажется, я Вам об этом уже писала.

Вы спрашиваете о «выкормышах» КНО. Добавлю к Вашему списку юных краеведов: Серафима Николаевича Рейпольского (умер не так давно, сотрудник ГИМ’а. О его печатных трудах и прочее нужно там узнать. До ГИМ’а он работал в Музее Сов<етской> Армии, а ранее в Ярославском музее. Кажется, он занимался древнерусским искусством)[151].

Борис Федорович Румянцев – биолог, в юности был на биологич<еской> станции КНО. Потом учился в Ленинграде, преподавал в Ярославском, кажется, университете. Рано умер. О нем подробно можно узнать у его сестры Лели Румянцевой, с которой я в переписке.

Сергей Сергеевич и Николай Сергеевич Смирновы – племянники Вас. Ив., тоже юные биологи на Биологич<еской> ст<анции> КНО. Учились и работали в Ленинграде. Печататься начали в юном возрасте. О их узкой специальности и где работали можно узнать у вдовы Сережи, с которой я могу переписываться. Оба они погибли, кажется, в блокаду Ленинграда[152].

Можно еще сюда добавить Елпидифора Алексеевича Веселова. Уроженец, кажется, Кологривской глуши. Участвовал в экспедициях И. Ф. Правдина (ихтиолога) и Н. Н. Соколова (геоморфолога) в качестве юного краеведа. Ныне, кажется, профессор в Петрозаводске – ихтиолог[153]. Очень скверный человек. С ним в переписке Георгий Лебедев (чухломич) по поводу Чухломского озера.

Что касается Мешалина[154], то не знаю, имел ли он отношение к КНО. Есть его письмо к В. И. 1925 г., где он пишет о своей дипломной работе по экономике Нерехтского уезда. Наверно, и его можно, с натяжкой, причислить к «выкормышам», тем более, что потом его прославили за его труды.

Я плохо представляю, какие нужны фотографии. У меня их не много. Но что именно нужно? Группы краеведов? Я думаю, что в Костромском музее есть фотографии. По крайней мере, мне оттуда присылали экземпляры для опознавания сфотографированных.

Рада, что Вы повидались с женой П. Третьякова. Я с ней знакома только по письмам и являюсь «наводчицей» на ее костромскую поездку. И с Вами познакомиться советовала ей тоже я.

У меня нет воспоминаний о ссылке. И не буду их писать. Написала только один «отрывок» Иваново. Это пустяк, конечно. И ни о какой печати не может быть и речи. Так, для семьи, для внутреннего хранения и для развлечения. Иное дело письма и дневниковые записи В. И. из Иванова, Вологды и Архангельска. Они перепечатаны. Им можно дать заглавие «Народ в тюрьме». Отрывки из этих писем я привожу в своей работе, которая сейчас у Вас. Надо бы написать хоть краткое предисловие, но что-то я выдохлась. И примечания надо бы сделать. Ни о какой печати этих писем не может быть и речи. Разве что через 100 лет, если планета наша не рухнет[155]. Начало и конец этих писем сданы в ГИМ вместе с остальным эпистолярным архивом В. И. А средняя часть хранится у меня.

Посылаю Вам пока для развлечения свои воспоминания о Иванове. Прочтете, м. б., даже с некоторым интересом. Ведь в то время Вы еще и не родились на свет. Потом, при случае, верните.

Передайте мой привет Вашей жене и дочери. Желаю Вам всем здоровья и бодрости духа.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Интересуюсь, вышел ли «Свод» по Ярославской обл. Там будет статья о с<оциально>-д<емократическом> кружке в Переславле в 1905-6 гг., где будет упоминаться и деятельность Вас. Ив. Если узнаете, что «свод» уже вышел, то, пожалуйста, напишите мне.

К сожалению, «Лит<ературную> Россию» не видела ни разу. Посмотрю в местных библиотеках. М. б. где-нибудь и выписывают. Л. К.

И еще посылаю оттиск своей статьи, хотя она нужна Вам, как собаке пятая нога, извините за выражение.

№70

22/X 77.

Дорогой Виктор Николаевич, Ваше письмо получила.

Если будут затруднения в получении архивного материала, то мне, м. б., следует тогда написать Соболеву, назвавшись соавтором, и просить его «не чинить Вам никаких препятствий».

Для Вашей милой дочери посылаю открытку к празднику.

Ваша Л. Китицына.

№72

8/XI 77.

Дорогой Виктор Николаевич, посылаю Вам для развлечения листочек с перечнем учреждений, где хранятся части архива Вас. Ив. Смирнова.

Получила письмо от вдовы Сережи Смирнова (племянника В. И.). Она обещает дать материал о Сереже и Коле – юных биологах КНО.

Что касается Гуссаковского, то я о нем ничего не знаю. Думаю, что это тот самый студент-энтомолог, которого я встречала в 1924 г. у профессора Ярославского университета Андр. Вал. Шестакова. Я тогда жила у Шестаковых в Ярославле. Надо поискать родственников Гуссаковского. Кажется, они жили на Никольской улице. Спрошу Лизу Слободскую, не знает ли она чего о нем.

У С. Рейпольского была сестра Лиза, младше его. М. б., она так и осталась в Костроме. Полагаю, что у него в Москве осталась жена, но надо узнать ее имя и отчество.

Я писала Г. Лебедеву, что Вы собираетесь узнавать от него о Веселове. Он с удовольствием ответит Вам. Мне он написал по этому поводу вот что:

«Его подробная авто или биография издана в Петрозаводске к 60-летию со дня его рождения. Он профессор, доктор биологических наук, заслуженный деятель науки, капитан медслужбы и кавалер орденов и медалей. Он мне с надписью прислал многие свои книги и обещает прислать определитель пресноводных животных, изданный в этом году».

Из этой выдержки, пожалуй, можно понять, что у Лебедева имеется эта биография.

Г. Лебедев с готовностью даст сведения и о себе. Ведь он тоже «выкормыш» КНО, работал в Чухломском музее с 1922 по 1977 г.

Вы пишете о фотографиях. Я думаю, что с тех домов, которые сохранились, можно и сейчас сделать фотографии, т. е. с дома на Никольской, музея. А из более раннего (докостромского периода) ничего путного, пожалуй, у меня и нет. Фотографии краеведов, думаю, что можно найти в музее. У меня есть какие-то группы: с Казариновым, Шумским и т. д.

В Архангельске «Свод» выйдет не ранее 1979 г. Куратов написал статью о В. И. Смирнове.

Попала мне недавно в руки книжка В. Н. Иванова[156] «Императрица Фике». Я не чтица исторических романов, но решила прочитать труд своего земляка, сына Никанора Лаврентьевича Иванова, у которого я, правда, недолго училась не то рисованию, не то черчению, когда Смольяниновскую гимназию слили с реальным училищем. Повесть написана живо, занимательно. Интересно, откуда взял писатель историческую основу. На, а вымысел или домысел мне мало интересен. И невольно напрашиваются «заметки крохобора».

1) Наследник Петр стоит на коленях перед Елизаветой. Он провинился, плачет. Ей его жаль, и она гладит его по голове, приговаривая: Петенька. Неужели в те времена было это имя. У Пушкина в «Капитанской дочке» – Петруша.

2) Екатерина ласкает Григория Орлова, приговаривая: Гришенька, желанный мой. Это выражение русской крестьянки, а не немецкой принцессы.

3) В письме Фридрих II пишет Петру III «Поймите меня правильно». Но это выражение появилось в последние десятилетия нашего времени. И потом: пара дней, пара часов. Это режет ухо.

Извините, что отнимаю у Вас время болтовней.

Ваша Л. Китицына.

№73

18/XI 77. Дорогой Виктор Николаевич, замучила я Вас своими письмами. Сегодня получила и Ваше письмо, и письмо В. С. Попова. Вот и приходится опять Вам писать.

Между прочим, Г. Лебедев («сын полка») опять переменил адрес. Дом, где он жил, находится на «капремонте», и Лебедева перебрасывают с квартиры на квартиру. На этот раз дали теплую комнату. Его новый адрес: Чухлома, ул. Советская, д. 14, кв. 5.

Спасибо за «тематику лектория». Значит, опять начинается интерес к краеведению. А С. Б. Филимонов считал, что краеведение теперь отошло к пионерам и школьникам, и считал это правильным.

Рада, что Ваша семья соединилась в одно место. Жить на два дома тяжело.

Желаю Вам здоровья и бурной краеведческой деятельности. Привет Вашей семье.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Виктор Николаевич, мне известно, что с продуктами в Костроме плохо. У нас в Хотькове тоже так себе. Людям помогает близость Москвы, где все-таки легче. Я это пишу к тому, что мы могли бы «соорудить» Вам посылочку. Вы подумайте, что можно и нужно в нее вложить. Молочные продукты, я слышала, в Костроме есть. Мясо посылать нельзя – испортится. Подумайте все же и напишите. Тогда Таня будет стараться купить то, что Вам нужно. И не стесняйтесь нас затруднить. То, что возможно, сделаем. А не будет возможности – не взыщите.

Л. К.

* * *

Выдержка из письма Валентина Сергеевича Попова от 15/XI 77.

«В одной интеллигентной семье сохранился рукописный сборник 1836-38 года. Озаглавлен он: «Литературная урна или досуги несчастного». В нем две повести: одна беллетризированная из времен Киевской Руси, вторая историческая об Ипатьевском монастыре, его летописи, Ив. Сусанине и т. д. Посвящен сборник известному впоследствии историку О. М-чу Бодянскому, а в посвящениях отдельных частей фигурируют фамилии: Генрихова, Веселовского, Скороспелова.

Авторство приписывается Балканову (видимо, псевдоним. Не может ли за ним скрываться Венелин или кто другой из славянских братьев?). Об этом, препровождая рукопись, пишет некто Андрей Погодин, проживающий в Москве, в Сретенской части, в доме Шмелинг.»

Валентин Сергеевич просит меня запросить кого-нибудь из костромских эрудитов. Кого же я могу запрашивать, кроме Вас. М. б., Григоров что-нибудь знает? Сама я ничего по этому вопросу не знаю.

Вал. Серг. Попов очень болен, силы у него уходят, видимо, он приближается к «победному финишу». Несмотря на это, всем еще интересуется, и очень многие, как я вижу по его письмам, обращаются к нему за консультацией.

Его адрес: Москва Е-250, I-ый Краснокурсантский пр., д. 3/5, корп. 9, кв. […] Валентину Сергеевичу Попову. Индекс 111250.

№74

7/XII 77. Дорогой Виктор Николаевич, Вашу бандероль получила. Спасибо за книжку С. Лесневского[157]. Читаю ее внимательно, дошла до Блоковских мест. О Костроме у него написано несколько странным стилем. Уж очень восторженно. М. б., это Вы, сопровождая его по городу, внушили ему такое восторженное настроение. Многое узнала о Костроме нового, вернее, о костромичах Вашего времени.

На меня Кострома произвела другое впечатление, когда я там была в 1971 г. Это, конечно, понятно. Новое строится по стандарту, как и везде, а старое разрушено. А это старое было привычным. Особенно жалко собора. А елки перед окружным судом совершенно не к месту, они загораживают фасад здания. Посадили их по безграмотности. И памятник Сусанину мне не нравится. И в то же время я радуюсь, что Кострома и сейчас приводит в восторг тех, кто не бывал в ней прежде.

И музей в Ипатьевском монастыре не привел меня в восторг. В отделе народного искусства нет этикетажа. Выставлена, кажется, резьба по кости (Холмогорская), и нигде об этом не сказано. В другом отделе выставлена набойка и не сказано, что она Бочаровская и т. д.

Что-то с большим сомнением я отнеслась к творчеству председателя колхоза, переделывающему былины об Илье Муромце на свой лад. Кому нужно это творчество?

Ну, об этом хватит.

Трагедия с Вашей кошкой очень меня опечалила. Кошки привязываются не только к месту, но и к человеку, который их любит.

Посылаю Вам копии с письма Нины Александровны Акатовой, вдовы Сережи Смирнова. Я с большим интересом прочитала весь этот материал. Ведь я видела его только мальчиком в Костроме и очень неясно представляла его дальнейшую жизнь.

О Коле Смирнове, который был тоже юным биологом в Костроме, занимался коловратками, а потом стал, оказывается, математиком в Ленинграде, нужно еще получить сведения. Н. Ал. Акатова о нем пишет кратко и обещает добыть более подробные сведения у его жены.

Будьте здоровы, желаю успеха в Вашем замечательном труде (я имею в виду, конечно, не Вашу ночную сторожу).

Ваша Л. Китицына.

* * *

Копия

Из письма Нины Александровны Акатовой, жены С. С. Смирнова, от 1/XII 77.

… наконец-то я собралась Вам отослать материалы по биографии С. С. Смирнова. Я посылаю Вам его краткую автобиографию и выдержки из более обширной, касающейся его научных интересов. Если она Вас заинтересует, то пришлю полностью. Кроме того, посылаю 2 отзыва: проф. Б. С. Грезе[158] и академика Л. С. Берга. Они, безусловно, лучше, чем мое письмо, дадут Вам представление об облике Сережи как ученого. Кроме этих 2-х отзывов, есть еще отзывы – проф. В. М. Рылова, заведовавшего отделом гидробиологии в Зоол<огическом> Инст<итуте>; научн<ого> сотр<удника> П. Д. Резвого и директора Зоол<огического> Музея А. Бялыницкого-Бирули (от 27/IX 29 г.).

Я чувствую себя глубоковиноватой, что мне не удалось нигде ничего напечатать о С. С. Смирнове – по ряду причин. Одна из них – его молодость, он умер 34 лет (+4 мес.), и нельзя было поставить его в один ряд с маститыми учеными. А главное – вымерли в блокаду его близкие учителя. Материалы о нем и фото – однажды были отосланы в Румынию (по запросу оттуда), но тоже в печати не появились.

Поэтому я очень надеюсь, что хотя бы имя его будет упомянуто в книге о В. И. Смирнове. . . . . . . .

М. б. интересно – я посылаю копию мандата. . . . . . .

Всего печатных трудов у Сережи теперь 60. Мне удалось подготовить и опубликовать 4 статьи уже после.

* * *

Копия с копии

Сергей Сергеевич Смирнов

7/X 1907 – 3/II 1942 г.

Автобиография

Я родился 24/IX (7/X по н. стилю) 1907 г. в г. Загорске Московской обл. (прежде Сергиев Посад Московской губ.). Отец – историк, преподаватель ВУЗ’ов (приват-доцент Москов<кого> Универс<итета>, профессор Высших женских курсов Полторацкой). Умер летом 1916 г. Мать занималась домашним хозяйством (умерла в 1928 году). В 1917 г. поступил в Сергиевскую мужскую гимназию и учился до осени 1918 года, когда семья из-за продовольственных трудностей переехала в село Знаменское Тульской губернии, где и пробыли до осени 1919 года. В 1919 г. переехал в Кострому, где учился во 2-ой пром<ышленно>-экон<омической> школе и в пром<ышленно>-экон<омическом> техникуме до 1926 г. В 1926 г. переехал в Ленинград, выдержал конкурсные экзамены и поступил на Биологическое отделение Физико-матем<атического> факультета Лен<инградского> Гос<ударственного> Университета, где проучился 2 года, после чего вследствие материальных трудностей принужден был оставить Университет. Упорно занимаясь самообразованием, самостоятельно прошел курс университета и продолжал научную работу, вследствие чего в мае 1936 года получил от Президиума Академии Наук СССР ученую степень кандидата биологических наук, а в декабре 1940 года утвержден в ученом звании старшего научного сотрудника. Имею 56 напечатанных научных трудов, кончаю диссертацию на степень доктора биологических наук.

Работать начал в 1924 г. на Костромской Биологической станции. С ноября 1926 г. постоянно работал в Зоологическом музее¹⁾ Академии Наук СССР. С декабря 1929 г. по декабрь 1932 г. работал сначала в качестве лаборанта, а потом научного сотрудника в Ленинградском Ихтиологическом институте. В 1930 году преподавал биологию водоемов в Ленинградском Рыбопромышленном техникуме. С декабря 1932 г. по декабрь 1934 г. работал старшим научным сотрудником в Госуд<арственном> Гидрологическом Институте (ГГИ). С июня 1934 года работаю в качестве старшего научного сотрудника в Зоологическом Институте Академии Наук СССР.

Ни я сам и никто из родственников не служил в белых войсках и не был на территории, занятой белыми. Родственников за границей нет. Под судом и следствием не был. Проходил вневойсковой сбор в 1930 г. (один месяц). Женат на дочери педагогов, работающей в качестве ассистента в Ленин<градском> Госуд<арственном> университете.

25/I 1941 г. подпись (С. Смирнов)

¹⁾ Зоологич<еский> музей Ак<адемии> Наук СССР позднее был разделен (с одним директором) на Зоол<огический> музей Ак<адемии> Наук СССР и Зоол<огический> Институт Ак<адемии> Наук СССР. Н. Акатова.

Это наиболее краткая и последняя им написанная автобиография. Есть более ранние и более полные с развернутым обозрением научных интересов и работ. Н. Акатова

* * *

Выдержки из других автобиографий

«С осени 1924 г. по июль 1926 г. работал сверхштатным научным сотрудником Костромской биологической станции, где написал первую работу…»

«Еще будучи в юношеском возрасте и интересуясь естественными науками, я с 1921 года начал исследование населения водоемов окрестностей г. Костромы, которое вначале состояло в общем ознакомлении с составом фауны, а с 1923 года я специально занялся изучением фауны Copepoda и Phyllopoda водоемов г. Костромы и ее ближайших окрестностей.

Эти работы, в течение которых я пользовался поддержкой проф. Б. С. Грезе (Ярославль) и проф. Д. А. Ласточкина (Иваново-Вознесенск), позволили мне составить довольное полное представление о фауне ракообразных окрестностей Костромы, что и было частично опубликовано (в отношении Copepoda) в январе 1926 г. в моей первой статье «К фауне веслоногих ракообразных окрестностей г. Костромы».

Условия работы в провинции, недостаток систематической литературы, отсутствие постоянного руководства, все это, конечно, лишь частично компенсировалось затратой на работу очень большого количества сил и времени. С другой стороны, эти условия заставили меня очень внимательно относиться к имеющимся литературным материалам и приучили к самостоятельной работе, каковые навыки и были потом использованы мною по переезде в Ленинград.

В Костроме же для меня стала ясной необходимость знания иностранных языков, почему я и изучал самостоятельно немецкий язык (читаю, пишу, объясняюсь*) и затем французский и английский (знание в пределах свободного пользования нужной для работы литературой).»

. . . . . . . . . . . . . . . . .

«Возникшая при этом (изучение литературы по систематике ракообразных. – Н. А.) необходимость пользоваться литературой на латинском, итальянском, шведском и польском языках заставила меня браться за грамматику и словари, чтобы познакомиться с этими языками. Ввиду недостатка времени я не мог изучить эти языки (за исключением латинского, который я знаю в пределах свободного пользования систематической литературой), но получил умение разбираться в соответствующей литературе с помощью словарей.»

* Статьи, посылаемые С. Смирновым в «Zool. Anzeiger», печатались без исправления (т. е. ошибок не было). Н. Акатова.

* * *

Написано Н. А. Акатовой

Костромской кружок
юных натуралистов при
Костр. Научн. О-ве
по Изуч. Местн. Края.
10 июня 1924 г.
№43

<Имитация печати:>
Костромское научное общество по изучению местного края 1912 г.

Мандат

Предъявитель сего Смирнов Сергей Сергеевич, член правления Костромского кружка юных натуралистов, командируется последним на VII-й Всесоюзный съезд кружков юных натуралистов, что подписями и приложением печати удостоверяем.

Тов. Председатель Туров.

Секретарь: С. Алекс.

/Копия

(я постаралась воспроизвести поточнее подписи, м. б. Вы их знаете?)

Illustration 3. Attachment to the letter dated December 7, 1977 — Илл. 3. Приложение к письму от 7 декабря 1977 г. Копия мандата на имя С. С. Смирнова от 10 июня 1924 г. Исполнена вдовой С. С. Смирнова Н. А. Акатовой

* * *

Копия с копии

Отзыв о научных трудах С. С. Смирнова (ему 28 лет) (Академика Льва Семеновича Берга, стар<шего> научн<ого> сотрудн<ика> Зоологического Ин-та АН СССР от 23/V 1935 г.)

Начавши свою работу в 1926 г., Сергей Сергеевич Смирнов опубликовал к настоящему времени (считая и печатающиеся) около 50 научных трудов, из коих свыше 20 напечатано за границей.

Сфера исследований С. С. Смирнова – это ракообразные из отрядов Phyllopoda и Copepoda, по систематике и географическому распространению коих он является специалистом, известным не только у нас, но и за границей.

Кроме того, С. С. Смирнов интересуется вопросами эволюционной морфологии Copepoda. Свои взгляды на эволюцию Copepoda он изложил в работе, посвященной описанию Zimnocletodes behningi, где отмечено наличие рудиментарных абдоминальных ножек.

Не будучи специалистом по тем группам животных, которыми занимается С. С. Смирнов, я тем не менее хорошо знаком с его работами, т. к. мы в течение трех лет служили вместе в одном учреждении (Институт рыбного хозяйства). О трудах С. С. Смирнова я могу дать самый лучший отзыв. Это вполне сложившийся научный работник, хорошо известный не только у нас, но и за границей. Полагал бы, что С. С. Смирнову по всей справедливости следует присвоить звание кандидата зоологии без защиты диссертации.

23/V 1935 г.

* * *

Копия с копии

Отзыв (профессора Ярославского Педагогического Института Бориса Самойловича Грезе о С. С. Смирнове (ему 22 года) от 20/IX 1929 года).

Научная работа С. С. Смирнова протекала все время у меня на виду, начавшись в 1923 году в Костроме и продолжаясь в настоящем в Зоологическом музее Академии Наук. За этот промежуток времени С. С. Смирнов, будучи по возрасту еще очень молодым человеком, зарекомендовал себя большим числом работ, опубликованных в специальной научной прессе, как русской, так и иностранной; эти работы хорошо знакомы специалистам, а автор их, безусловно, составил себе уже известное научное имя. Избранная Смирновым специальность – группа Copepoda – будучи сравнительно узкой ветвью зоологического исследования, в руках названного лица дала наилучший результат: им установлены и описаны новые для науки виды, сделаны интереснейшие нахождения, составлены фаунистические сводки по ряду областей СССР – до сих пор мало затронутых; обращают на себя внимание тщательность и точность наблюдений и систематических диагнозов и превосходно выполненные рисунки. Но этого мало, С. С. Смирнов подходит к своему материалу и с более широкой стороны: его интересуют вопросы зоогеографии, биологии и экологии, изменчивости, видообразования и эволюции в пределах группы Copepoda; эти стороны дела находят всегда отзвук в его печатных работах.

Необходимо отметить большую работоспособность Смирнова и хорошее для научного работника знание иностранных языков; все это, вместе взятое, позволяет ему в кратчайший срок полностью проштудировать какой-либо новый вопрос и быть во всеоружии литературной эрудиции.

Помимо группы Copepoda, Смирнов в недавнее время взялся за изучение Euphyllopoda – и здесь получилась небольшая, но интересная печатная работа.

В итоге следует признать, что в лице С. С. Смирнова мы имеем талантливого натуралиста, имеющего уже солидные заслуги, с перспективой необычайно плодотворной деятельности в будущем.

20 сент. 1929 г. Подпись: проф. Ярослав<ского> Педагогич<еского> Института Б. С. Грезе.

№75

23/XII 77. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Ваше милое семейство с наступающим Новым годом и желаю всех благ. Для Вашей дочки вкладываю открытку, вернее, закрытку с зайчиками. Еще раз благодарю Вас за книжку Лесневского. Всего больше мне понравилось в ней о Блоковских местах. Я об этом очень мало знала. Удивительно, что те же люди, ну, м. б., их потомки, живущие в тех же деревнях, собирают по крохам вещи из Блоковской усадьбы, которую разграбили их отцы и деды, и устраивают музей Блока. Блок все простил, видя в этом «возмездие», а мне что-то не хочется прощать этот алчный грабеж. Ну, и о туристах Лесневский пишет правильно. Я рада, что побывала до туристического взрыва и в Суздале, и во Владимире и др. местах, в Пушкинских в том числе. Сейчас меня туда калачом не заманишь. Все эти «теремки» и медовухи какое-то издевательство над прошлым.

Не знаю, писала ли я Вам, что получила письмо от Лели Румянцевой, сестры костромских юных краеведов Бори и Люсика (Владимира) Румянцевых. Люсик был организатором кружка юннатов при КНО и его председателем. Если под руками у Вас присланный мною материал о Сереже Смирнове, то посмотрите там копию командировки Сережи Смирнова. М. б., эта командировка и подписана Румянцевым. Впоследствии Люсик стал ихтиологом, писал книгу «Рыбы СССР», работал вместе с Сережей в Зоологическом Институте Ак<адемии> Наук. Там есть мраморная доска, где перечислены сотрудники, погибшие на войне. Имена С. Смирнова и Люсика стоят на ней рядом. Все имущество, т. е. рукописи все, библиотека, вещи, погибло в 1943 г. частью в Ладоге (на дне озера), частью в Ленинграде.

Я попросила Лелю Румянцеву дать более точные сведения (анкетного порядка) о ее братьях. Жду ответа. Плохо, что мы стали стареть, болеть и т. д. Леля моложе меня на несколько лет, но, видимо, хуже меня себя чувствует.

Простите, если я пишу все это Вам второй раз. Память сдает. Не то все это Вам писала, не то в уме сочиняла письмо. Берегите свое время и не считайте своим долгом и из вежливости отвечать на каждое мое письмо. Когда что-нибудь понадобится, тогда и напишете.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Сейчас занята нудной работой: сверяю машинописный экземпляр с подлинниками писем, которые я писала Вас. Ив. в Иванове с 22 сент. 1930 г. по 5 мая 1931 г., т. е. до своего отъезда из Иванова в Архангельск. Письма написаны мелко, небрежно, обветшали. И я решила все же их перепечатать, прежде чем сдать в ГИМ (туда я сдала пустые конверты с надписью, что временно эти письма изымаю). Писем много, более 200, и страниц на машинке тоже более 200.

Я Вам посылала свои воспоминания об Иванове, я их писала по памяти. В письмах моих, конечно, много ненужного, семейной лирики, ахов и охов. Но если все это отбросить, то, м. б., когда-нибудь они будут полезны для истории. Тем более, что переписка взаимная. Письма В. И. этого периода я не сдала в ГИМ, ну а мои можно сдать. М. б., подобная переписка ни у кого больше не сохранилась. Людям было не до того.

Л. К.

1978

№76

15/I 78. Дорогой Виктор Николаевич, спасибо за поздравление с Новым годом, Вы очень трогательно его написали. А до этого получила Ваши 100 р. Верно, Вы разбогатели сверх меры.

Получила письмо от Н. А. Акатовой – вдовы Сережи Смирнова. Я ее спрашивала, при каких обстоятельствах погиб ее муж. Она написала трагическое письмо о блокаде. Сережа в числе других сотрудников Зоологического института был забронирован для оборонных работ, кот<орые> вел институт. Работал на окопах под Лугой, потом вернулся в Ленинград и умер 3/II (полагаю, что 1942 г.) от истощения. Похоронен в одной из братских могил на В. О. Смоленском кладбище, куда свозили покойников.

Н. А. Акатова дала мне адрес семьи Коли Смирнова и посоветовала, чтобы я сама им написала, что я и сделаю.

Получила также письмо от Г. И. Лебедева. Он пишет, что Веселов просит его написать воспоминания о встречах с В. И. Смирновым. И Лебедев в полной растерянности, т. к. В. И. Смирнова он видел не более 2-х раз в жизни, на раскопках в Галиче и Чухломе, когда сам Лебедев был еще подростком. Я посоветовала Лебедеву не мучить себя, а послать Веселову книжку «Второе свидание».

Не могу понять, зачем Веселову понадобились воспоминания Лебедева о Вас. Ив. М. б., в связи с Вашим письмом ему.

Лиза Слободская написала мне, что в Костроме есть родственница Гуссаковского. Она состоит членом писательской организации. Наверно, это и есть та его сестра, которую Вы уже разыскали[159].

Решила послать Вам газету с некрологом о Леле Полянской. Там, правда, ничего не сказано о ее краеведческой деятельности в Костроме. Но эти сведения, я думаю, Вы можете получить из отчетов КНО. Кроме того, я передала Соболеву вместе с другими материалами рукопись Вас. Ив. «Работа Этнологической станции Костромского Научного Общества 1922-1929» на 24 листах.

Illustration 4. Obituary of E. M. Polyanskaya in the newspaper 'Metallurg', 1971, April 29 — Илл. 4. Некролог Е. М. Полянской в газете «Металлург» (орган парткома, завкома профсоюза и дирекции Кузнецкого металлургического комбината), 1971, 29 апреля

Не помню, писала ли я Вам, что Леля Полянская с детских лет и до смерти вела дневник, делала записи своим четким почерком почти ежедневно. Я думаю, что это интересный материал для Костромы. Судьба этих дневников довольно печальна. Часть, видимо, ту, которая касалась Новокузнецка, взял тот комбинат, где она работала, часть растащили «на память» сослуживцы, а часть взяла Лидия Валентиновна Бардина (вдова акад. Бардина[160], его вторая жена), которая была в дружбе с Полянской и ездила на ее похороны в Новокузнецк. Я советовала Бардиной передать дневник в какое-нибудь хранилище, но она ответила, что это невозможно из-за содержания дневников. Конечно, ведь дневники писались без оглядки на будущее, в простоте души. Чтение этих дневников так волновало Бардину, что сын запретил ей их читать. Я в последние годы не поддерживаю связи с Бардиной и ничего не знаю о судьбе дневников. Мне очень не нравится вмешательство в это дело сына. Ведь в конце концов он может уничтожить дневники. Все собираюсь написать Бардиной да как-то не соберусь.

Сейчас сняла с полки толстый том (463 стр.) «История Кузнецкого металлургического комбината». Изд. 1973 г. 10 глав написаны Полянской (некоторые в соавторстве с другими). Она и заместитель главного редактора, и научный редактор. Стоит у меня на полке эта книга, а читать ее мне не хочется, неинтересно все это для меня. И обидно, что Леля положила свою жизнь, работая больная над этой книгой и считая это подвигом своей жизни.

А попала она в Новокузнецк после разгрома краеведения в Костроме. Получила минус и выбрала место, где жил по принуждению ее отец.

М. б. много ненужного я Вам пишу.

Передайте мой привет Вашей милой семье. Ваша Л. Китицына.

№77

16/I 78. Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила Ваше письмо. Поздравляю с новой должностью. Год змеи был для Вас тяжелым, но Вы победили змею и она уползла. Лошадь вознесла Вас на вершину, и Вы стали вроде Георгия Победоносца. Не сердитесь на меня за эту неостроумную шутку, я шучу от радости за Вас и за три тома Свода.

Рада, что сведения о Сереже Смирнове Вам понравились. М. б., мне стоит прислать Вам эти два письма его жены, если Вы будете писать статью в газету. М. б., Вы выберите из них какие-нибудь интересные детали, которые я пропустила.

Жене Колюшки Смирнова я написала.

Спасибо за воспоминания бывшего юного краеведа Иванова. Очень хорошо они написаны, несмотря на то, что Иванов мало встречался с Вас. Ив.[161] Ну, конечно, Лебедев ничего подобного написать не смог бы.

Приятно было узнать, что Веселов «исправился». У меня о нем самые отвратительные воспоминания. Чернова я почти не помню. Что-то уж очень часто менялись завед<ующие> Биологической станцией.

Эту сторону деятельности Вас. Ив., т. е. его заботу о юных краеведах, я как-то мало знала. Вот и Леля Румянцева вспоминает, как ее брат Люсик уважал Вас. Ив., который так много делал для кружка юных натуралистов.

Теперь нам пора собирать сведения и о других специалистах, а не только о юннатах. О Пете Третьякове Вы теперь знаете. Хотелось бы узнать о Симе Рейпольском. Не живет ли в Костроме его сестра Елизавета? Или разыскать его вдову и, м. б., обратиться в Исторический музей за сведениями о нем. П. Третьяков как-то писал мне, что Серафим делает большие успехи в Ист<орическом> музее, видимо, что-то исследовал.

Около Костр<омского> Научн<ого> общ<ества> «крутились» еще какие-то юные краеведы, но что из них вышло впоследствии, я не знаю. Помню Вовку Риттера, какого-то мальчика по имени Чеся. Когда я была в Костроме последний раз, в музее меня знакомили с дочерью этого самого бывшего Вовки Риттера. Но кем он стал, я не узнала.

Теперь о другом. Я, конечно, интересуюсь тем томом Свода, где будет археология. Кто будет составлять его. Есть в Инст<итуте> археологии Константин Иванович Комаров, он мне говорил, что он и будет составлять паспорта по Костроме. Сам он специалист по курганам. Он брал у меня материалы Вас. Ив. на эту тему в прошлом году. А я все думаю, хорошо бы привлечь к этому делу еще специалиста по ранним культурам – Льва Владимировича Кольцова (он несколько лет назад копал в Галиче, на Туровском). Я сдала Соболеву картотеку Вас. Ив. по археологическим памятникам и карточки по библиографии археологии. Года два назад Крайнов предложил мне начать составление паспортов, и я, пользуясь гл<авным> обр<азом> картотекой Вас. Ив., начала это дело. Но потом это дело заглохло. Карточки паспортов этих у меня сохранились, и они мне не нужны, а м. б. и никому и не нужны, ведь в них нет исчерпывающих данных, т. е. нет планов, обмеров памятников и м. б. других сведений. Я собрала сведения, какие могла. На всякий случай как-нибудь пошлю Вам эти паспорта. А там «ученые мужи» пусть составляют, как нужно. Конечно, будут пользоваться картотекой Вас. Ив. Не помню, говорила ли я Комарову, что сдала весь архив в Кострому.

Очень сожалею, что послала Вам на днях письмо, не дождавшись Вашего. Вот теперь Вам и придется терять время на чтение двух моих писем, посланных подряд.

Сколько у Вас работы, как Вы успеваете все это делать?

Ваша Л. Китицына.

P. S. Убедительная к Вам просьба: больше денег не посылайте, об этом прошу я и особенно Таня. Если уж у Вас деньги куры не клюют, то в крайнем случае тратьте их на пшено – воробьи охотно будут клевать, а для синиц – подсолнухи.

№78

11/II 78. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо и одновременно письмо Елены Федоровны Румянцевой со сведениями о ее братьях. Некоторые документы она скопировала сама, а с тех, что прислала в подлинниках, я сама сняла копии, т. к. документы настолько ветхи, что посылать Вам их не стоит, тем более, что Леля просит вернуть их как семейные реликвии. Для полноты сведений о братьях Румянцевых посылаю 2 письма их сестры, написанные несколько времени назад. Из этих материалов Вы увидите, что «Люсик» стал ихтиологом, как и Веселов, а Борис, начавший свою деятельность на Биол<огической> станции КНО в Затишьи, стал генетиком. Замечательная была семья Румянцевых; кроме прочих положительных качеств, все ее члены отличались самой высокой честностью и порядочностью. Отец их был техническим директором (так, кажется, тогда называли специалиста-директора. Кроме того, на фабрике был «красный» директор, т. е. партийный администратор). Забыла только, на какой фабрике – на Зотовской или на Михинской. А до этого он работал в Кинешме и чуть ли не по его проекту была построена там текстильная фабрика.

Вы пишете, что встречались с Риттером-инженером. Ну, бог с ним, с этим «Вовкой Риттером», раз он не оценил краеведения. Но вот его отец достоин упоминания. Он в прошлом был владельцем типографии в Костроме, а после революции продолжал в ней работать. Он много сделал добра для КНО, Василий Иванович часто к нему обращался и тот шел всегда навстречу. Наверно, Риттер ведал литографией, но точно я не знаю.

Мне кажется, что паспорта на памятники археологии надо начинать не с выезда на место, а с ознакомления с печатными и архивными материалами о памятнике, а потом уж и ехать на место и делать фотографии и чертежи. Я не имею ни возможности, ни желания ездить по памятникам. Если бы у меня была возможность отлучиться от дома, я поехала бы на раскопки с Д. А. Крайновым. Но, увы, такой возможности у меня нет.

В 1974 г. Конст. Ив. Комаров попросил меня принять участие в составлении паспортов на курганы и прислал мне образец печатного паспорта. Его интересовали основные сведения о курганах, необходимые для поездки на места. Я составила по Костромскому уезду по материалам картотеки Вас. Ив. Не помню теперь, отдала ли я эти наброски паспортов Комарову или это дело заглохло. Во всяком случае, черновики у меня сохранились, но вероятно, они не нужны уже, т. к. картотека Вас. Ив. передана мной Соболеву. М. б., Комаров все уже составил по части курганов.

Для развлечения прилагаю 2 листочка к паспортам. Хранить их не надо, т. к. они сейчас никому не нужны.

О Симе Рейпольском, м. б., что-нибудь и узнаю. Мне все равно надо ехать в Исторический музей отдать часть материала из архива Вас. Ив., который я временно задержала (это мои письма 1929-30 г. ивановского периода). Поехать в Москву я смогу, когда погода будет потеплее, чтобы оставить открытой форточку на балкон (для кошек). Я поговорю с сотрудниками отд<ела> письмен<ных> источн<иков>, и они посоветуют мне, к кому обратиться для сведений о С. Рейпольском.

Одобряю Вашу поездку по маршруту через все почти города Костр<омской> области. Очень интересно. Я вот в Солигаличе никогда не бывала.

Сочувствую Вашей Оле. Трудно жить в городе, да еще в новостройке. Летом ее надо куда-нибудь определить на дачу.

Что-то не слышно, чтобы в Костр<омском> музее организовали выставку памяти П. Третьякова.

Извините за длинное письмо.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Письмо от Е. Ф. Румянцевой к Л. С. Китицыной, декабрь 1977 г.

Дорогая Лида! Прости, что так задержала тебе ответ. Болела сама, потом болел муж, уже давно, и вчера его положили снова в больницу. Сейчас пользуюсь свободным временем и отвечаю тебе на твой главн<ый> вопрос. Лидочка! Мой брат Борис действительно начинал свою научную деятельность в Костроме на биостанции, будучи еще совсем мальчиком. Работал он с Шуммером в «Затишье» и у проф. Вейденбаума и глав<ным> образом у Б. С. Грёзе. Работал в маст<ерской> учеб<ных> пособий для материальной поддержки. Он был всесторонне одаренный человек. Прекрасно рисовал, а в мастерской он работал потому что было очень голодно, а ему хорошо там платили и прикрепили к диэтической столовой. В мастерской он набивал чучела – делал это очень хорошо и они долго стояли в кр<аеведческом> музее (волк, например), ну сейчас то конечно вряд ли что сохранилось. Потом когда ун<иверсите>т в Костроме распался, он поехал в Ярославль, к тому времени ему было уже лет 17-18 и он поступил на биофак Яр<ославского> Ун<иверсите>та под руководство Б. С. Грёзе кот<орый> тоже из Костромы перешел в Ярославль. Грёзе очень любил Бориса и отличал его среди всех своих учеников. Сохранилась у меня их переписка. Из Ярославля Борис перешел в Лен<инградский> Ун<иверсите>т, который и закончил в 25-м году. Кандидатская степень была ему присуждена без защиты на основании его печатных трудов (сдавал по моему он только диамат и два языка).

Но душой юного костромского краеведческого движения был мой второй брат Владимир «Люсик». Именно Люсик, работая с Вас. Ив. (при чем боготворил его и я сама помню, как он мне говорил, что Вас. Ив. это лучший человек на свете) был организатором кружка юнатов в Костроме и до 17-тилетнего возраста был председателем этой довольно солидной организации, которую В. И. всемерно поддерживал. Активными членами кружка были Сережа и Колюшка Смирновы (племянники Вас. Ив.), про Глеба не помню, по моему, если он и был членом кружка, то не активным. Сергей Смирнов и Люсик были связаны всю жизнь тесной дружбой и общностью интересов, и в Зоологическом Ин<ститу>те, где они вместе работали, в списке погибших сотруд<ников> Ин<ститу>та не мраморе золотыми буквами их имена стоят рядом (я потом писала благодарность Директору Зооин<ститу>та акад. Быховскому от имени матери и сестер и получила сердечный ответ). Люсик писал большую книгу по ихтиологии – «Рыбы СССР», но в 1943 году он опухший от голода по Ладоге был эвакуирован на «большую землю». Людей переправили, а грузовик с вещами остался на дне озера. А вещи у него были – только чемодан с рукописями его работ, 12 толстых общих тетрадей, таблицы, диаграммы и т. д., все погибло. В Л<енингра>де погибли также все его вещи – библиотека, переписка и весь архив. Погиб и Люсик 18/I 1945 года в Венгрии при штурме озера Секешверхвар. От него у меня осталось только – оттиск его первой печатной работы в Костромском краеведческом вестнике. Я его берегу как драгоценную реликвию с дарств<енной> надписью «от автора» (автору было примерно 14-15 лет). Так что оба моих прекрасных брата способных и многообещающих погибли. От Бориса осталась и папка с <нрб.> оттиском работ, с рисунками, по моему, талантливыми, а от Люсика ряд очень интересных подробных писем с Севера с описанием своей работы и природы Севера (он работал на Ямале). Письма его хранятся у Юли, они очень интересны.

А как ты сама то живешь? Так мало пишешь о себе.

Лида! Если тебе и Бочкову понадобится Володин оттиск, я его пришлю тебе, только с обязательством вернуть, но думаю, что в Костроме в трудах общества эта работа имеется.

И еще просьба! Лидочка, прости за нахальство, но я очень прошу, можно мне твою работу «Отрывки воспоминаний» оставить себе? Но если нельзя, я конечно ее тебе вышлю, хоть и боюсь, что потеряется.

Если надо, я пришлю тебе разные подробности о работах обоих братьев. Женя Москвина мне звонила и меня ругала, за то что я тебе не отвечаю. Но ты прости меня, ты так мало знаешь о моей жизни, а узнаешь, то простишь. Да еще рука у меня болит в плече, писать трудно, прости за плохой почерк, м. б. и не разберешь ничего.

Я стала такая старая, да еще и уродина, в лице появилось что-то жабье! Ужас!

Целую тебя. Тане привет. Твоя Елена Румянцева.

* * *

«Закрытка» от Е. Ф. Румянцевой к Л. С. Китицыной, январь 1978 г.

Дорогая Лида! Поздравляю тебя с Новым Годом! Желаю, чтобы болезни остались в старом году. У меня все не весело. Муж в больнице, в Л<енингра>де тоже муж племянницы Тани лежит с инфарктом в больнице. Одна печаль. Очень я огорчена, что нет у меня документов, что Люсик несколько лет руководил кружком юнатов, а в Сережкиной справке расписался зам. Туров, т. к. Люсик лежал тогда в больнице. Целую тебя твоя Леля Рум.

О брате Борисе есть официальный перечень его работ и очень интересная переписка с Грезе, но она конечно не нужна, все что полезное найду то пришлю.

Танечке привет.

* * *

Написано Е. Ф. Румянцевой

Владимир Федорович Румянцев

С детства увлекался зоологий, вел работы по изучению местного края под руководством В. И. Смирнова.

Учился и жил в Л<енингра>де, в течение 5 лет работал в экспедиции на Севере, на Ямале по изучению рыбного хозяйства Севера.

Все материалы, плод 5-летней работы (12 общ<их> тетрадей, таблицы, графики, фотографии), приготовленные для печати труда – «Рыбы Севера» погибли подо льдом Ладожского озера при эвакуации из осажденного Л<енингра>да в 1943 году.

Все документы подтверждающие его научные труды, все материалы и все остальные документы погибли в блокадном Л<енингра>де.

Остались у меня на руках 2 справки, кот<орые> высылаю, и оттиск его 1-го печатного труда (в ту пору ему было 16 лет) с дарственной надписью. «Материалы по изучению фауны пресмыкающ<ихся> и земноводных Костромской губернии» Отдельный оттиск из XXXVII выпуска «Трудов Костром<ского> Научного Об-ва».

Погиб на фронте 18/I 1945 г.

* * *

Копия

Р. С. Ф. С. Р.

Н. К. П.

Центральное Бюро Краеведения

30 июля 1927 г.

№2850

Ленинград, наб. 9 янв., 6, ком. 19

Удостоверение

Центральное Бюро Краеведения удостоверяет, что предъявитель сего Владимир Федорович Румянцев, член Костромского научного общества по изучению местного края и научный сотрудник Биологической станции названного Общества, является, по свидетельству Костромского общества, одним из деятельных работников последнего, ведущим уже более 5 лет научно-исследовательскую работу по изучению фауны местного края, и организатором работы в кружке юных натуралистов, где тов. В. Ф. Румянцев также в течение 5 лет был председателем.

В. Ф. Румянцев был также председателем Бюро по созыву в Костроме губернского съезда юных натуралистов и краеведов и в 1924 году состоял членом правления самого Костромского научного общества по изучению местного края. Работы В. Ф. Румянцева помещались в печатном органе Об-ва «Труды Костромского научного об-ва» и о его деятельности упоминается в отчетах упоминаемого Общества.

Выдано для представления при поступлении в ВУЗ в 1927 г.

За ученого секретаря /В. Казицын (?) /

Делопроизводитель /Е. Лебед. /

Круглая печать

Центр<ального> Бюро Краеведения

* * *

Копия

Н. К. З. – Р. С. Ф. С. Р.

Государственный трест по

организации территории «Госземтрест».

Уральское отделение.

Тобольская землеустроительная партия.

1 июля 1931 г.

№4-30-01-07

Удостоверение

Дано настоящее Румянцеву Владимиру Федоровичу в том, что он является сотрудником Тобольской Партии Уральского отделения Госземтреста по организации территории и хозяйственному устройству Ямало-Гыдоямского[162] и Остяко-Вогульского округов, согласно Положения ВЦИК и СНК от 10-го сентября 1930 года, в качестве спец<иалиста> рыбного хоз-ва высшей квалификации Обдорской экспедиции.

Просьба ко всем государственным учреждениям, организациям и лицам оказывать тов. Румянцеву всемерное содействие в исполнении возложенных на него поручений.

Действительно по 1 января 1932 г.

Нач. Тоб<ольской> Партии Госземтреста (подпись)

Делопроизводитель (подпись)

* * *

Написано Е. Ф. Румянцевой

Копия

Типографский бланк:

Академик Б. Е. Быховский

Зоологический Институт

Академии Наук СССР

Ленинград, В-164

Университетская набережная, 1

Глубокоуважаемая Елена Федоровна.

Получил Ваше письмо от 15 сентября; оно будет сохранено в материалах по истории Зоологического института Академии Наук СССР.

На мраморной доске увековечены имена сотрудников Института тех кто пал в боях за Родину и тех кто работал и боролся в осажденном Ленинграде. Память о Владимире Федоровиче Румянцеве сохранится навсегда.

Желаю Вам всего хорошего.

С глубоким уважением Б. Быховский

24/IX 65 г.

На обороте. Написано также Е. Ф. Румянцевой. Приписка (последнее предложение) сделана Л. С. Китицыной

Ответ Быховского (Директора Лен<инградского> Зоол<огического> Ин<ститу>та) на мою письменную благодарность за увековечение имени моего брата погибшего 18/I 1945.

По случайности, благодаря алфавитному порядку имена Сергея Сергеевича Смирнова и Румянцева Владимира Федоровича оказались рядом. Два друга с детских лет – навеки вместе.

Увековечивание памяти сотрудников Зоол<огического> Института на мраморных стенах было к 20-летию Победы.

* * *

Написано Е. Ф. Румянцевой

Борис Федорович Румянцев

Среднее образование получил в г. Костроме – окончил школу коммуну II-й ступени в 1918 г.

1918-1920 работал в Костромской мастерской учебных пособий (набивал чучела птиц и животных)

1920-1922 работал научным сотрудником Биологической станции г. Костромы

1922 поступил в Ярославский Ун<иверси>тет (перевед<енный> из Костромы) – на биофак.

1925 г. перевелся в Ленинградский Ун<иверсте>т на физико-матем<атический> факультет, кот<орый> окончил по специальности «Генетика» (почему-то эта специальность принадлежала ф<изико> мат<ематическому> факультету, т. к. биофака видимо еще не было)

Во время учебы не прекращал работать:

1922-25 – лаборант при кафедре Зоологии Яросл<авского> Университета (впоследствии ставшего Пед<агогическим> Ин<ститу>том)

1926 – преподаватель естествознания в школе I ст<упени> в г. Ленинграде

1927-1930 – техник Петергофского Ест<ественно> Науч<ного> Ин<ститу>та

По окончании Ленингр<адского> Университета работал старшим научным сотрудником Ин<ститу>та Генетики Ак<адемии> Наук СССР

За время работы в Ин<ститу>те Генетики Ак. Наук СССР участвовал в экспедиции в Кирг<изскую> АССР 1932 г. в качестве старш<его> специалиста

и в 1933-35 – в качестве начальника генетического отряда Кир<гизской> Комплексной экспедиции

1934 год получил звание кандидата наук

Награжден почетной грамотой Акад<емии> Наук СССР (за подписью Карпинского)

Имеется около 75 печатных трудов

На руках у меня сохранилось лишь несколько оттисков с дарств<енной> надписью:

1. К вопросу о групповой изменчивости у кроликов

2. Работы генетического отряда Кир<гизской> Комп<лексной> Эксп<едиции> Акад<емии> Наук СССР

3. Тонкорунные овцы Киргизии и результаты их гибридизации

4. Опыт гибридизации тонкорунных овец с диким бараном Тянь-Шаня.

Умер 1937 г.

Все остальные материалы погибли в блокадном Л<енингра>де.

* * *

Копия

Грамота

Ударнику социалистической науки

Б. Ф. Румянцеву

(начальник генетического отряда Киргиз<ской> компл<ексной> экспед<иции> 1933 г.)

За ударную работу в составе Киргизской комплексной экспедиции в 1933 г., способствовавшую перевыполнению программы и успешному осуществлению работы, имеющей значительный научно-теоретический и народно-хозяйственный интерес, Академия Наук СССР награждает Вас настоящей грамотой ударника социалистической науки и фото-аппаратом.

Президент А. Н. СССР А. Карпинский

Премиальная комиссия (ряд подписей)

* * *

Написано Е. Ф. Румянцевой

Копия

Академия Наук Советских Социалистических Республик

Москва 49, Большая Калужская ул. №24

«9» июля 1936 г.

Выписка из протокола заседания Президиума Академии Наук СССР от 15 июня 1936 г.

О присуждении ученой степени кандидата наук без защиты диссертации Борису Федоровичу Румянцеву.

Утвердить Бориса Федоровича Румянцева кандидатом биологических наук по разделу генетики, без защиты диссертации.

Непременный Секретарь Академии Наук подпись /Н. П. Горбунов/

Зав. Секретариатом Академии Наук СССР подпись /А. Х. Петросян/

Круглая печать Академии Наук СССР

* * *

Курганный могильник близ деревни Исаево

XI-XIII вв.

Костромская область, быв. Костромской уезд, Гридинская волость.

В 1894 и 1898 гг. все курганы раскопаны членами Костромской архивной комиссии (коллекции были в Костромском музее).

На левом берегу р. Покши, на «Исаевой круче» 7 курганов.

Находки: гривны, шумящие подвески, браслеты.

Глиняный горшок, накрытый миской, в горшке остатки пищи – кости щуки и яичная скорлупа.

Бекаревич Н. М. Дневники раскопок. «Костр<омская> старина», вып. V, стр. 421-423.

Бекаревич Н. М. Материалы для археологической карты…, стр. 27.

Журнал заседаний Костромской архивной комиссии 26 авг. 1894 г., стр. 18-19, 24.

Журнал заседаний Костромской архивной комиссии 23 сент. 1898 г.

Каталог Музея Костромской губ<ернской> архивной комиссии, стр. 39.

Дело Импер<аторской> Архивной Комиссии №61/1898.

* * *

Курганный могильник близ деревни Васильевской

XI-XIII вв.

Костромская обл., быв. Костромской у., Гридинская волость.

В 1895 и 1896 гг. 49 курганов раскопаны членами Костромской архивной комиссии.

Пять курганных групп. 1-ая на Ю-В близ оврага с ключом «Студенец» из 14 курганов, 2-ая на левом берегу р. Теткиш из 7 курганов, 3-я в поле у р. Сендеги из 2 курганов, 4-ая на левом берегу р. Сендеги из 2 курганов, 5-ая на север от деревни близ р. Теткиш – из 28 курганов.

В кургане №23 найдены куфические монеты, раковины «каури» (монеты не сохранились).

Бекаревич Н. М. Дневники раскопок… «Костромская старина», вып. V, стр. 305-310; 349-353.

Бекаривич Н. М. Материалы для археологической карты, стр. 33-34.

Журнал заседания Архивной комиссии 29 авг. 1895 г., стр. 24.

Журнал заседания Архивн<ой> комиссии 26 авг. 1897 г.

Каталог Музея Костр<омской> губ<ернской> учен<ой> архивн<ой> комиссии, стр. 40.

№79

5/III 78. Дорогой Виктор Николаевич, ничего путного для мраморной доски на малышковский дом я сказать не могу. Напишу все, что знаю, а из этого, м. б., Вы что-нибудь и выудите. Мой дед Михаил Михайлович Борщов (1843-1910) участвовал в оккупации Польши, потом воевал с турками за освобождение Болгарии, затем перешел в Терский казачий полк и участвовал в войне с горцами. В чине войскового старшины вышел в отставку и поселился в необитаемом имении Заречье Даниловского уезда Ярославской губернии[163]. Женился на Марии Николаевне Гладковой (1858-1937) в середине или в конце 70-х годов. Имение Малышково М. М. Борщов купил, видимо, в 80-х годах. Ему хотелось на зиму переезжать в Малышково, чтобы быть ближе к городу и пользоваться благами культуры. Но мечта его не осуществилась, т. к. нельзя было оставить без присмотра хозяйство в Заречье. Кроме того, он был несколько сроков предводителем уездной земской управы в Данилове.

Т<аким> обр<азом>, Малышково осталось необитаемым. За усадьбой должен был присматривать бывший денщик Мих. Мих. хохол Макаренко Василий Перфильевич. Ему была отведена десятина земли и построена изба в деревне (налево крайний дом, примыкающий почти к усадьбе).

Так в Малышкове никто не жил до замужества моей матери Елизаветы Михайловны Борщовой (1881-1966), вышедшей замуж за Сергея Александровича Китицына (1876-1955) и получившей в приданое Малышково. Было это, видимо, в самом начале 900-х годов (т. к. я родилась в 1903 г.).

Я слышала, что Малышково прежде принадлежало Карцовым (Васильевское, принадлежавшее Карцовым, как раз находится против Малышкова на другом берегу Волги). Мой дед, М. М. Борщов, видимо, купил центральную часть имения с домом, парком, садом, прудами и с 40 десятинами в общей сложности земли, из которых 25 (или 20) дес<ятин> пахоты, остальное – усадьба, перелески и неудобная земля. Остальную землю, видимо, приобрели другие: Кабиновы и Михины и построили себе дома.

Когда построен дом? Этого я не знаю. Предполагаю, что в первой половине века, а м. б., и в начале. Сужу по парку. Все же очень старые деревья. Кроме того, пруды, сделанные не случайно, а по плану и со вкусом. Вот пруды в парке: [илл. 5, а].

Illustration 5. Drawings in the letter dated March 5, 1978 — Илл. 5. Рисунки в письме от 5 марта 1978 г.

Был ли когда-нибудь мостик на остров, не знаю.

Недалеко от прудов «земляная беседка». Так мы ее называли. Или это остаток основания беседки, или такой открытой она и была. Квадратная в плане, а по углам земляные возвышения [илл. 5, б].

Малышковские жители вспоминали, как их деды рассказывали, что они еще при крепостном праве обрыли канавой весь парк (мы в этих канавах собирали грибы).

Как жаль, что разрушили изразцовую печь, очень она мне памятна с детских лет. Изразцы ведь тоже могут определить дату постройки дома (если только не позже сделали печь). В одной из комнат нижние стекла окон разноцветные [илл. 5, в]. Это тоже может как-нибудь датировать дом, не говоря уж о колоннах. Между прочим, террасу, что сбоку колоннады, пристроил мой отец для симметрии. Фотография у меня есть, но уже нашего времени. Мне ее добыл Иван Петр. Пауль около 20 лет назад. Он водил меня в какую-то, м. б., реставрационную мастерскую, помещавшуюся в Мучных рядах. Там была масса разных фотографий по Костроме и области, кажется, по архитектуре. На имеющейся у меня фотографии дом в зимнюю пору и на стене какая-то доска, м. б., вывеска мет<еорологической> станции. Я думаю, что ученые искусствоведы, да и Вы сами определите приблизительную дату постройки дома по общему его облику.

Интересно было бы узнать, сохранился ли дом в имении Бочатино близ села Ильинского на Шаче (кажется, Буйский район). Это имение Сергея Семеновича Борщова (о котором Вы писали в путеводителе по Костроме и чугунная плита на могиле которого сохранилась в 1928 г. у церкви Ильинского на Шаче). Тогда, в 1928 г., дом пустовал и обветшал, но в прошлом он был великолепен, не малышковскому чета. У меня есть фотография этой усадьбы. М. б., случайно с кем-нибудь разговоритесь и узнаете о судьбе этого дома и усадьбы[164]. Мебель из Бочатина когда-то была перевезена в Заречье, где поселился мой дед после выхода с военной службы, а после замужества моей матери часть этой мебели была перевезена в пустующее Малышково и далее в Кострому на Нижнюю Дебрю. Так там на быв. Нижней Дебре и остались два кресла из Бочатинской усадьбы у нашей квартирантки Наталии Александровны Крутиковой. М. б., уже и не целы эти кресла.

Хорошо, что Вы сами написали Елене Федоровне Румянцевой. Странные какие-то люди, сколько я ни объясняла, для чего нужны эти сведения, так дат нигде не ставят.

Получила я, наконец, письмо от жены Колюшки Смирнова. Но ей и в голову не пришло, что надо указать хотя бы год его рождения. Хорошо, что я и так знаю, что родился он в 1910 г. Не понимают почему-то люди, что нужны точные или хотя бы приблизительные данные: где, когда, кем работал, что написал и т. д. Лучше всего, если Вы как-нибудь удосужитесь и тоже напишете ей запрос, если ее письмо Вас не удовлетворяет. А я пока посылаю Вам выкопировку из ее письма.

Радуюсь за Г. И. Лебедева, что Вы оценили его краеведческие труды по сбору материала.

Свои замечания по «Своду» я писала Вам, Магнитскому (по его статьям) и сотруднице музея, по поводу статьи о В. И. Смирнове. Но сейчас начисто забыла все свои замечания и неудовольствия. Просмотрю снова «Свод» и напишу Вам. Не удивляюсь, что Вы не можете найти мое письмо. Не понимаю, как Вы можете хранить такую уйму материала и где его надо разместить и т. д. Вам прямо специальный архивариус нужен. У меня сейчас мало осталось материала, и то все ищу да теряю.

__ .. __

Из писем жены Серг. Серг. Смирнова я поняла, что Николай Сергеевич не прошел по конкурсу на биологический (м. б., не так называется) факультет Лен<инградского> Унив<ерситета> и стал посещать как вольнослушатель лекции по математике и так увлекся, что и стал математиком.

__ .. __

Что-то я стала длинно писать, что мне не свойственно. Боюсь походить на Георг. Ив. Лебедева в прошлом.

Будьте здоровы, передайте мой привет семье.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Копия

Многоуважаемая Лидия Сергеевна!

Меня очень взволновало Ваше письмо. Мне и моему сыну очень было приятно узнать, что кто-то интересуется Николаем Сергеевичем.

Когда я в 1933 г. вышла замуж за Николая, он был старшим научн<ым> сотр<удником> Института математики при Ленинградском Гос<ударственном> университете. Он был очень увлечен математикой и много работал.

Одновременно он определял коловраток в сборах экспедиции Арктического Института.

Дома у нас стоял микроскоп и банки с пробами. По коловраткам у него было 10 печатных работ в ЗИНе, где я работала в качестве лаборанта в химич<еской> лаборат<ории> с 1948 по 1968 г. Многие помнили моего мужа как очень способного и работоспособного человека.

Образование по математике он получил в качестве вольнослушателя в Лен<инградском> Гос<ударственном> Университете в 1928-1931 г.

В феврале 1940 г. Николай защитил кандидатскую диссертацию в Московском Университете и был утвержден ВКВШ[165] в звании доцента математики.

2 февраля 1942 г. он умер от голода в блокадном Ленинграде в один день [с С. Смирновым]*.

По математике у Николая была книга и много работ.

__ .. __

Надежда Федосеевна Смирнова

Ленинград 195027 Шепетовская д. 3, кв. […]

* Из письма жены Сережи Смирнова следует, что Сережа умер 3/II 42. Л. К.

№80

24/III 78. Дорогой Виктор Николаевич, получила сегодня Ваше письмо. Е. Ф. Румянцева написала Вам и, вероятно, сейчас Вы уже получили ее письмо.

Что касается Малышкова, то хорошо бы все-таки определить изразцы, ведь, м. б., они XVIII века. Я столько в жизни видела изразцов в музеях, что не помню точно, какие изразцы мы с братом любили рассматривать в Малышкове.

Одобряю Ваше намерение переделать «Свод». Трудное это, конечно, дело. Перечитываю Ваше предисловие к «Своду» и думаю, сколько же интересных, замечательных людей Вы упоминаете в предисловии, а в «Своде» статей о них нет, хотя они и уроженцы Костромы. И наоборот, приехал человек в Кострому, остановился в гостинице, пробыл несколько дней, и о нем уже статья в «Своде» и фотография «Старого двора».

Правильно сделаете Вы, если напишете статьи и об Архивной комиссии, и о краеведах. Где взять сведения о Вейденбауме – не знаю. У него была дочь много моложе меня. Где она теперь? О Зографе[166] ничего не знаю. Он был в Костроме, помнится, очень недолго. Но где-то что-то об этой фамилии я читала.

Мне кажется, что следует поместить статьи о П. Н. Третьякове (теперь у Вас есть материал), о Славочинском или хотя бы упомянуть о нем и его «передвижке» в статье Федоровой (стр. 73), даже в путеводителе «Кострома» изд. 1963 г. на стр. 217 упомянут Седой, т. е. Славочинский, о С. М. Бонди, здание школы-коммуны на Мшанской ул., наверно, сохранилось. Видимо, С. М. Бонди жив еще, но это не причина, чтобы его обходить, т. к. в последнее время стали у нас воздвигать памятники живым.

Вообще же следует поместить более обширную статью о Костромском университете. Сейчас в «Своде» статья Магнитского об университете и Ваше предисловие о нем совпадают почти дословно. Можно бы о профессорах, живших тогда в Костроме, написать и поподробнее.

В библиографических справках следует выполнять существующий, утвержденный госстандарт, т. е., кроме всего прочего, надо указывать издательство и количество страниц в книге. Таня, моя дочь, имела дело с этими стандартами и считает, что если стандарт не соблюден, то могут забраковать издание. В «Своде» далеко не везде указано издательство, а количество страниц в книгах, посвященных тому или иному деятелю, нигде не указано.

Не помню, какие замечания я писала Вам в прошлый раз. Вероятно, буду повторяться. Но раз уж опять взялась за чтение «Свода», то упомяну ошибки и опечатки.

1) Купреянов Н. Н. опечатка в годе рождения и в статье, и в оглавлении. Надо 1894. Очень кратко охарактеризован как художник, только как создатель гравюр. Но Купреянов был и акварелист, и рисовальщик, и литограф, как сказано в «Краткой художественной энциклопедии» «Искусство стран и народов мира». Все это, конечно, входит в понятие график, но хотелось бы как-то оживить художника, заставить читателя вспомнить его акварели и рисунки, выставленные в Третьяковской галерее. Очень хорошо сказал о нем Фаворский: «Гравером он был хорошим, но рисовальщик и акварелист – замечательный».

В библиографии опечатка «Литературно-художественное наследство». Надо: наследие.

В газетной статье о Заволжье А. А. Григоров упорно называет художника Куприяновым. Надо сказать ему о его ошибке.

2) Смирнов В. И. В оглавлении опечатка (стр. 5) 1882-1841. В предисловии опечатка (стр. 26) 1889-1941.

Стр. 78. Раскопки у деревни Умиление. Умиление село, там церковь. Я там была. «Древние поселения, обнаруженные и обследованные Смирновым, раскапывались позднее Тальгреном». Этого не может быть, т. к. Тальгрен[167] копал в Туровском в 1909 году.

В статье Яблоковой МИА в. 110, стр. 27 ошибка или опечатка, указан 1919 год.

Автор статьи Кузнецова не проверила факта.

Ошибки в библиографии. Надо: М. И. Смирнов. Село Большая Брембола. Отд. оттиск из «Трудов Владим<ирской> Уч<еной> Арх<ивной> комиссии». 109 страниц.

В. Боков, В. Смирнов сб. «Второе свиданье».

Статьи Шмелева самые плохие в «Своде».

3) Жадовская Ю. В. Что за таинственная бабушка, у которой жила Жадовская с 3 до 15 лет. Не проще ли назвать фамилию – Готовцева Н. П. Фамилия достаточно известная для костромичей. Не лишнее упомянуть, в каком же месте «жила, а потом гостила подолгу Жадовская у своих родственников в Буйском уезде».

Нельзя ли упомянуть о прекрасном портрете поэтессы в розовой одежде, который висел прежде в зале Костромского музея. Автора не знаю.

4) Катенин П. А. О нем 3 статьи Шмелева. В одной (стр. 108) сказано: «В этом доме, как и в Шаеве, а позднее в Колотилове П. А. Катениным была написана значительная часть его произведений». На стр. же 131 читаем: «В Колотилове П. А. Катенин почти не занимался литературным трудом».

Судя по Касторскому[168], Катенин умер в Кологривском уезде (тело его было привезено в Чухломский у.). Шмелев об этом умалчивает, и читатель будет уверен, что Катенин умер в Чухломском у. (стр. 130). Мелочи. Но все же нужна четкость, а не затуманивание мозгов несведущего читателя.

5) Иванов В. Н. «приехал с отцом в Кострому». Стоит указать, что отец Никанор Лаврентьевич, учитель реального училища. И для костромичей сразу оживает фигура Иванова.

6) Ладыженский Г. А. Стыдно читать, что в доме-музее Ладыженского находится контора Кологривского райпотребсоюза. А где же музей? Я в этом доме-музее была в 1926 году[169].

В «Своде» очень трудно найти ту или иную статью. Нельзя ли приложить список лиц, которым посвящены статьи, по алфавиту. И дать хотя бы некоторые портреты. Но, м. б., это не положено для Свода.

Желаю Вам успеха во всех Ваших делах и исследованиях. Привет котенку, который Вас развлекает. Нас же кошки сживают со света. 6 живущих, 3 приходящих и еще 2 кормящихся. Трагично, когда в квартире несколько котов.

Открытку с птичкой посылаю для Оли.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Сейчас получила письмо от жены П. Третьякова. Пишет, что выставка в музее открылась, но витрины без стекол, т. к. нет у музея стекла. Сфотографировать выставку не могут, т. к. в музее нет фотографа. Комментарии излишни.

2 P. S. В «Своде» на стр. 148 библиографическая справка: Кустодиев Б. М. Письма. Статьи. Заметки и интервью. Встречи и беседы с Кустодиевым. М. 1967. А в энциклопедии «Искусство стран и народов мира», том 3, стр. 691 указан Л. 1967. У кого же опечатка? В «Своде» не упомянуто, что Кустодиев был членом таких известных объединений как «Союз русских художников» (1907-1910), АХРР[170] (с 1923 г.). Сказано только о «Мире искусства» (1910 г.), а лучше бы (с 1910 г.).

Надоела я, наверно, Вам со своими крохоборными замечаниями.

№81

9/IV 78. Дорогой Виктор Николаевич, посылаю Вам копию письма жены Серафима Николаевича Рейпольского. Я ей так и не собралась написать, все ждала, что мне ответит сотрудница Истор<ического> музея, к которой я обратилась.

Знаю Вашу занятость и, несмотря на это, очень прошу Вас ответить Т. П. Рейпольской. Я же напишу ей, что сообщила содержание ее письма Вам и просила Вас ответить ей по существу.

Какие сведения Вам нужны и для какого издания? В. В. Романовская, видимо, решила, что для Свода. М. б., это и не так.

Трогательно, что жены так охотно откликаются на Ваши запросы.

Недавно где-то прочитала, что изразцы с надписями относятся к 18 веку. Это я все думаю о малышковских изразцах и не могу решить, с надписями они были или нет. Все кажется, что с надписями. И еще где-то встретила упоминание пруда с островом посредине.

Сейчас просмотрела еще раз «Свод» и нашла, что «прямоугольный пруд с островом посредине» упоминается в Вашей статье «Свода» на стр. 138.

Желаю Вам здоровья, успехов и пр. Передайте привет Вашей милой семье.

Ваша Л. Китицына.

P. S. В письме Т. П. Рейпольской упоминается «Ильинская» церковь, куда она сдала материалы, уезжая в Москву. Полагаю, что это церковь Ильи пророка в Ярославле. Ведь до войны С. Рейпольский работал в Ярославском музее.

* * *

Копия

Уважаемая Лидия Сергеевна!

Не удивляйтесь, что письмо Вам пишу я, жена Серафима Николаевича. От В. В. Третьяковой я получила письмо, в котором она пишет, что в Костроме будет издаваться сборник о костромичах. Она просила меня написать о муже поподробнее. Я это сделаю с удовольствием, т. к. весь (почти что) архив его работ (вторые и третьи экземпляры) находится дома. Правда, когда я все вытащила и разложила по всей комнате, то пришла к выводу, что одной мне не одолеть.

Я обратилась в Музей Вооруженных Сил с просьбой помочь и в Музей Исторический, в обоих музеях мне в помощь дают научных сотрудников.

Валентина Васильевна пишет мне, чтобы я материал выслала или ей или Вам. А вот к какому сроку, она не пишет. И потом: нужны ли фотографии? Например, в разделе издательская работа – краткое содержание, или можно ограничиться только заголовком и где, и когда издано.

В разделе агитационно-пропаганд<истская> работа – напр. «Устный журнал», только тема выступления, или добавить подтверждение, как-то пригласит<ельный> билет, фото и т. д.? Ну и все остальные разделы?

Конечно, полный перечень всего не получится, т. к. за давностью времени, а особенно довоенный период в Ярославле, да еще переезды мои то в Проскуров, то в Москву, в Германию, – многое потеряно.

А когда я уезжала в Москву совсем – я целый мешок его работ и диссертацию сдала в подвал «Ильинской» церкви, а потом после войны мне сообщили, что все сгнило, т. к. весной натекло много воды, и они выбросили.

Напишите мне или позвоните. Очень прошу. Мой адрес: Москва 125252, ул. Рихарда Зорге, д. 18, корп. 122, кв. […]. Дом. тел. 195-85-12. Рейпольская Тамара Петровна.

С глубоким к Вам уважением /подпись/

Письмо получено 9/IV 1978 г.

№82

19/IV 78. Дорогой Виктор Николаевич, получила два Ваших письма. Адрес Рейпольских правильный: д. 18, корп. 122. Я сама удивлялась и сомневалась и не писала жене С. Рейпольского и ему самому, когда он еще жив был, т. к. сомневалась в этой цифре 122. Я рада, что Вы сразу ответили Т. П. Рейпольской, ведь ей, так же, как и родственникам Румянцевых и Смирновых, так дорого будет упоминание о близком человеке в печати.

Вы даете перечень членов «Костр<омской> архивной комиссии». Но почему-то не упоминаете Ивана Александровича Рязановского, о котором Вы когда-то писали.

И еще мне помнится, что членом этой комиссии был Вознесенский Николай Григорьевич. В мое время этот старец был членом ревизионной комиссии КНО. Чем занимался он в архивной комиссии, я не знаю[171].

У Вас. Ив. была рукопись черновая: «История археологических изысканий в Костромском крае (с 1836 по 1908 г.)». И «Материалы к истории археологического изучения Костромского края». Эта рукопись перепечатана на машинке (91 стр.). Все это я сдала в Костр<омской> архив Соболеву. М. б., Вам стоит просмотреть этот материал, т. к. там есть упоминание о деятелях архивной комиссии, занимающихся археологией.

Еще я сдала Соболеву рукопись Вас. Ив. на 3 листах: «Краткие сведения о Михаиле Николаевиче Комарове, враче и исследователе Костромского края». И рукописную статью М. Н. Комарова «Об археологической коллекции Г. М. Девочкина» на 4 листах.

Что касается Ионы Дмитриевича Преображенского, то я, кажется, в свое время давала Вам материал из архива Вас. Ив. Теперь все это передано Соболеву: «В. И. Смирнов. Иона Дмитриевич Преображенский (из истории Костромской ученой архивной комиссии)». Черновая рукопись на 19 листах. Кроме того, выписки из дневника И. Д. Преображенского, копия его дневника.

Каких краеведов 20-х годов включать в Ваш список, я не знаю. Все они налицо по «трудам» и «отчетам» КНО. Но кто из них достоин и кто не достоин включения в «Свод», это Вам видней. Вы хорошо знаете, напр., Казаринова, но подходит ли он для «Свода», судите сами.

Я понимаю, как обидно затрачивать время, рыться в архивах и библиотеках, чтобы написать несколько строк о человеке. Но такая уж Ваша судьба – возглавлять «Свод».

В прошлом письме Вы спрашивали об экслибрисе Вас. Ив. Да, есть у меня один экземпляр его экслибриса дореволюционного времени, судя по ъ. Изображен первобытный человек, высекающий на скале какие-то знаки. Думаю, что это гравюра на дереве, впрочем, м. б., и ошибаюсь. Если Вас интересует этот экслибрис, можно его сфотографировать и прислать Вам. Автора этого экслибриса не знаю. Был у нас и экслибрис И. А. Рязановского, но что-то не нашла его сейчас. М. б., когда-то я послала его Вам. На нем изображен контур (синий) ангела или архангела, кажется, трубящего[172].

Ну, если добудете изразец из малышковской печи, то Таня будет очень рада.

По просьбе М. П. Магнитского я послала ему некоторые замечания по его статьям в «Своде».

Желаю здоровья и успеха и т. д.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Вашу Олю я представляла маленькой девочкой, а она, оказывается, уже выросла и даже ездила с Вами в Ленинград.

Не обращайте внимания на то, что письмо вышло нескладное. Неважно себя чувствую из-за сердца.

№83

6/V 78. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо от 26/IV, а сегодня открытку с каланчой. Очень приятно получать поздравительные письма, но жаль Вашего времени.

Рада, что, наконец, открылась выставка П. Н. Третьякова, хоть какая-нибудь. В. В. Романовская все приглашает меня поехать вместе с ней в Кострому смотреть выставку. Но у меня нет не только возможности ехать в Кострому, но нет и охоты. Пусть Ваш друг Лесневский восхищается Костромой в ее настоящем виде, а для меня, старого человека, памятна другая Кострома. Да, Костромской музей производит тяжелое впечатление. И мне не хотелось бы посетить его еще раз. Очень странно, что там висит портрет какого-то Н. Д. Виноградова. Н. Н. Виноградов вовсе не был похож на купца. М. б., Н. Н. Виноградов был когда-нибудь директором музея во времена Архивной комиссии, но я об этом никогда не слышала. Вам лучше знать его биографию. Да, музей, действительно, был разворован в 30-ые годы, хотя принято говорить, что он пострадал в годы войны. Клад в подклете собора – это, конечно, сенсация в том смысле, что музей выбрасывает вещи, даже не рассмотрев их. К сожалению, я не знаю, кто эти Углечаниновы, где были их владения.

Я рада, что Вы не включили в «Свод» Г. Г. Еремина[173], нельзя осквернять книгу такими именами.

Жаль, что нет материала о М. М. Зимине. Ведь он был кустарным старостой Костромского губернского земства. Неужели архив этого земства не сохранился?

Хотя, как Вы писали, о Б. М. Славочинском и нет никаких сведений, но в статье о студии Попова следовало бы его просто упомянуть. А что, если о нем запросить Театр Советской Армии, куда он перешел после Костромы?

Забыла еще написать Вам, что В. В. Романовская очень удивлена, что Вы не зашли к ней в Ленинграде. Я ответила ей, что, возможно, у Вас была кратковременная командировка по «Своду» и что у Вас не хватило времени. Написала, что и ко мне обещаетесь приехать уж несколько лет, но я не в претензии и посылаю Вам материал, который нужен, т. к. знаю, что у Вас нет лишнего времени. М. б., мой ответ ее утешит.

Посылаю Вам для развлечения фотографию экслибриса В. И. Смирнова. Покопайтесь у себя, м. б., я когда-то посылала Вам экслибрис И. А. Рязановского. Неприятно думать, что я его затеряла.

Ваше счастье, что у Вас один котенок. Пусть прыгает и царапается. Это скоро, с возрастом, пройдет. Но не заводите себе еще одного кота. Тогда никакие «Своды» Вам не придется писать, т. к. коты будут отстаивать свои права, как могут.

Передайте привет Вашей семье.

Я так и не знаю, где работает Лариса Васильевна[174], в архиве или в музее.

Извините за бессодержательное письмо. Хотелось послать экслибрис, который сегодня получили из фотографии.

Ваша Л. Китицына.

№84

12/V 78. Дорогой Виктор Николаевич, не бойтесь за меня, я жива и вообще отдумала пока переселяться в лучший мир.

Адрес Куратова Анатолия Александровича: Архангельск, ул. Студенческая, д. 6, кв. […]. Индекс 163002. Присылаю вырезку из газеты со статьей Куратова. Кроме того, у меня есть машинописный экземпляр (4 стр.) его статьи о Вас. Ив. для «Свода». Надо попросить его согласия, и тогда я пришлю Вам этот экземпляр. Если будете писать Куратову, то упомяните о моем соавторстве. Так лучше будет.

Вы спрашиваете о ближайших друзьях Вас. Ив. Видимо, Вы имеете в виду период КНО. Трудно сказать, кто ближайший. Ближайшими можно назвать Ник. Гавр. Городенского – первого ректора Костромского университета (95 писем 1907-1929 гг.)

Даниила Осиповича Святского – ученого секретаря ЦБК (101 письмо 1924-1939)

Леонида Николаевича Казаринова

Ивана Петровича Пауля.

Дальше идут просто близкие друзья-краеведы.

Шумский Иван Васильевич (Солигалич) (129 писем 1922-1937 гг.)[175]

Чистяков Вячеслав Павлович, лесничий, краевед, Кологрив (53 письма 1918-1929 гг.)

Невский Леонид Алексеевич, Нерехта (41 письмо 1923-1929)

Апушкин Алексей Александрович, ученый лесовод, член и одно время председатель КНО, библиограф и составитель биографического словаря замечательных людей (18 писем 1915-1936 гг.).

В дружеских отношениях В. И. был с Правдиным Иваном Федоровичем, ихтиологом, Ленинград, он был уроженцем Чухломы, и с Сокольниковым Михаилом Порфирьевичем, работавшим в Иван<ово>-Возн<есенском> издательстве «Основа», а затем в «Молодой гвардии» в Москве. Сокольников был и краеведом (20 писем 1924-28 гг.)

и с Алексеем Алексеевичем Золотаревым – рыбинским краеведом[176], и с Дмитрием Алексеевичем Ушаковым – директором ростовского (Яросл<авской> обл.) музея[177].

А также в хороших дружеских отношениях был с уездными и волостными краеведами: Матасовым Матвеем Ивановичем – Буй, Гуреевым Александром Васильевичем с. Пушкино[178], Марковым – Ветлуга и другими.

А вот кого указать еще в самой Костроме, не знаю. М. б., Макарьева, но я что-то о нем ничего не припомню. Если у Вас есть кандидатуры в друзья Вас. Ив., то спрашивайте меня, чтобы не ошибиться, потому что были и не друзья, а просто сослуживцы и пр. Но только зачем это Вам нужно. Ведь если Вы будете писать о КНО, то не важно, с кем из исследователей и краеведов Вас. Ив. был в близких отношениях. Возьмем, например, Е. Ф. Дюбюка. Про него В. И. писал, что он держался как-то обособленно, значит, «другом» его назвать нельзя. Но, тем не менее, он лицо положительное для Костромского края и для Вас. Ив.

А вот Счастливцев Кс. Пав. – глава Кологривского краеведения[179] – был, кажется, соучеником Вас. Ив. по семинарии, значит, близко знакомым человеком, а краеведом, как мне кажется, он был посредственным (м. б., я ошибаюсь).

Тема о КНО огромная, и мне кажется, следует упомянуть многих краеведов. Впрочем, Вам виднее. Вы, наверно, просмотрите Отчеты КНО и издания КНО и уездных обществ и из них установите имена наиболее выдающихся краеведов.

Из галичан, наверно, надо упомянуть Касторского Вас. Вас. (21 письмо 1922-1927 гг.)[180].

Вы просите написать меня свою биографию. Поясните, в каком плане нужно писать. М. б., в виде анкеты кратко. И только костромской период, а м. б., только период КНО.

Если надо о моем участии в этнографических и археологических экспедициях КНО, то ведь у меня нет точных сведений. Рукопись В. И. «Работа Этнологической станции» я сдала Соболеву.

Я очень мало интересуюсь своей биографией, а потому напишу только то, что для Вас нужно. Зачем Вы пишете, что мое имя придется упоминать много раз. Печатных работ у меня мало, о чем же упоминать, чтобы люди смеялись.

Ну, а если рассуждать здраво, надо бы написать свою биографию без расчета на Вашу книгу, а так, для потомства, для всяких внучатых племянников. Но вряд ли я сумею написать интересно.

Вот жена Пети Третьякова настойчиво просит написать о костромском периоде жизни Пети и Симы Рейпольского. Но, во-первых, это и не нужно практически, во-вторых, я не знаю и не умею, как и что писать. Материала нет, только память, только впечатления. Но я не писательница, чтобы из этого что-то сделать.

Скоро мне предстоит встреча с родственником Василия Ивановича: с внуком Михаила Ивановича Смирнова Андреем Порфирьевичем Крыловым. Он главный художник «Крокодила». Я написала ему, что у меня есть детские рисунки его матери, Сони Смирновой[181], и я хотела бы их ему отдать. И представьте себе, он даже не знал, что у его деда М. И. Смирнова есть брат, т. е. Вас. Ив. Смирнов. Я ответила ему, что у его деда не брат, а три брата и три сестры, и у всех у них множество детей, его, А. П. Крылова, родственников: дядей, тетей, племенников и т. д. и т. п. И что моя Таня его тетка.

Хочет познакомиться с нами, обещает приехать. Вот как воспитывали ребенка. Скрыли от него всю родню покойной матери.

И еще случай. Моя сестра Нюточка (пенсионерка)[182] попала на экскурсию в Шахматово. Вел экскурсию Ваш знакомый Лесневский. Он говорил, что пьеса Блока «Роза и крест» не была поставлена Художественным театром. А Нюточка и сказала, что «Роза и крест» была поставлена в Костроме. Лесневский очень оживился и спросил, откуда она знает[183]. Нюта сказала про меня, и он загорелся желанием познакомиться со мной, думает, что я знаю что-нибудь про эту постановку. Но я ведь ничего не знаю, кроме впечатления о спектакле, у меня ничего нет. Об этом я сообщила Нюте, чтобы маститый писатель не тратил время на бесполезное знакомство. Правда, я отослала Нюте листки своих воспоминаний о С. М. Бонди, м. б., Лесневского это заинтересует. Ведь Бонди уже 87 лет, и он не вечен.

То, что Вы пишете про котенка, ужасно. Просто непонятна первобытная дикость людей. Но, м. б., он все же останется жив. Наш Лисик, которому уже более 10 лет, хромает на заднюю ножку, но живет. Несколько лет назад я разыскала его полуживого лежачего в подвале соседнего дома, куда он любил похаживать. Принесла на руках домой. С тех пор он прихрамывает.

Извините за длинное письмо.

Где Вы берете время, чтобы писать еще и о Вас. Ив. Смирнове? Но лиха беда начало. М. б., понемножку и напишете.

Привет Вашей милой семье.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Ваш второй вопрос о жене В. И. Александре Серапионовне Забенкиной.

Она была дочерью, кажется, старшей Серапиона Николаевича Забенкина (умер в 1927 г.), владельца колоколо-литейного завода в Костроме, видимо, в конце Нижней Дебри.

Помню, как мимо нашего дома провозили огромные колокола. Возчиками были ломовики татары из Татарской слободы.

Настя мне говорила, что ее дед происходил из Ярославских крестьян. «Расторопный ярославский мужик», по Гоголю.

Нрава Сер. Ник. был крутого, грубый. Из писем следует, что он бил своего сына. Дочерей у него было, кажется, пять. Женат Забенкин был, кажется, на красавице из Воронежской губернии, говорили, что она из прислуг. Во всяком случае своим характером и поведением она оправдывала это предположение: давала окружающим себя знать.

Вас. Ив. говорил мне, что он женился на Александре Серапионовне, чтобы вырвать ее из ужасно грубой буржуазной обстановки. По письмам видно, что В. Ив. советовался с Николаем Гавриловичем Городенским по поводу женитьбы. Городенский ему не советовал жениться. Он писал, что нельзя жениться на девушке только потому, что она этого хочет. Я запомнила эту фразу.

Брак их был очень несчастливым. Александра Серапионовна хоть и приложила усилия, чтобы вырваться из тяжелой семейной обстановки своих родителей, но сама, видимо, была заражена привычками и свойствами буржуазной семьи.

Общих интересов, понятий, стремлений у супругов совершенно не было. Интересы и стремления Вас. Ив. Вам известны, а вот у жены его, мне кажется, вообще никаких интересов не было. Семейная их жизнь полна была неприятностей, да еще вмешательство в их домашнюю жизнь тещи, которая могла, например, обидеть и уволить няньку своего внука Глеба.

Все эти семейные неурядицы сказывались на характере и здоровье Ал. Серапионовны. Когда еще в Иванове, т. е. в 1930 г., я разбирала архив писем Вас. Ив., я была принуждена уничтожить часть писем Александры Серапионовны, опасаясь, что они попадут в руки Насти. Да и вообще ни в чьи руки не должны были попасть письма истеричной, ревнивой и т. д. и т. д. жены. Читать их было невозможно.

В 1924 г. Ал. Серапионовна умерла. Кажется, в последний период своей жизни она была уже невменяема.

Из всего мною написанного Вы видите, что писать о ней не надо. Следует упомянуть, что женился в 1908 г., овдовел в 1924 г.

Этот листок прошу Вас не хранить и во всяком случае не сдавать в будущем в какие-нибудь архивы. Детям, внукам и правнукам не следует знать о тяжелой, несчастной жизни Василия Ивановича. А Александра Серапионовна их мать, бабушка, прабабушка. Пусть не знают о ее тяжелой жизни.

№85

30/V 78. Дорогой Виктор Николаевич, отвечаю на Ваши вопросы:

Леля Полянская родилась 14 апреля 1902 г., умерла 23/IV 1971 г.

Конечно, было бы хорошо, если бы С. О. Шмидт согласился написать предисловие к книге о В. И., но, м. б., это ему совсем не интересно и не нужно.

Из моих знакомых никого нет на эту роль, т. е. писать предисловие. Можно обратиться к Сергею Николаевичу Маркову – писателю, уроженцу Кологривского уезда, знакомому В. И. по Архангельску. Я ему когда-то давала прочитать то, что написала о Вас. Ив., он сказал, что надо написать более занимательно, и советовал тогда постараться издать. Живет он в Москве, надеюсь, что жив. М. б., он правильно сказал о занимательности.

Если найдете время, м. б., прочитаете записки Вас. Ив. «От Молвитина до Буя». Машинописный экз., а м. б. и рукописный я сдала Соболеву для архива. У меня осталась лишь моя копия этой рукописи. Нет ли там чего-нибудь занимательного.

Вы интересуетесь Архангельским периодом. Не знаю, что и где можно добыть в Архангельске и что может посоветовать Вам Куратов.

А вот письма Вас. Ив. из экспедиций архангельского периода очень интересны. Письма эти (ко мне) сданы вместе с остальным эпистолярным архивом В. И. в Исторический музей. Таня их перечитывала и считает их очень интересными. Это живой материал[184].

Напрасно Вы считаете, что у Вас. Ив. была какая-то неприязнь к Н. Н. Виноградову. Он считал его талантливым человеком, увлеченным до крайности своим предметом, но не мог, конечно, одобрять его «клептоманию» касательно архивных материалов.

Свою краткую биографию постараюсь написать поскорей. Уже написала одну строчку: я родилась в Ярославле на Срубной улице.

И тут произошло несчастье с собакой, которую мы приютили. Но писать об этом не стоит, только мы совершенно вышли из строя.

Ваша Л. Китицына.

№86

5/VII 1978. Дорогой Виктор Николаевич, одновременно с этим письмом посылаю Вам свою автобиографию заказной бандеролью[185]. Не знаю, где Вы сейчас, м. б., в отпуске или в командировке, но надеюсь, что мой «труд» дойдет как-нибудь до Вас. Времени на него я потратила очень много, а толк вышел небольшой. Я понимаю, что Вас интересует костромской период моей деятельности, а он длился всего 4 года. И материалов у меня нет. У Вас. Ив. был отчет о работе Этнологической станции за все годы. Этот рукописный отчет я сдала Соболеву вместе со всеми остатками архива В. И. Если бы я прочитала этот отчет, я бы вспомнила многое, а сейчас написала только о том, что сохранилось в голове.

Биография вышла «ни то ни се». С одной стороны, я стремилась писать сухо и кратко для Вас, а с другой, кое-что написала интересное для родных и близких людей. М. б., когда-нибудь и напишу биографию в расширенном виде с занимательными подробностями.

Если у Вас будут ко мне вопросы, пожалуйста, пишите. М. б., что-нибудь и добавлю, нужное для Вас.

Не обращайте внимания на неправильности речи. Сейчас мне что-то не до красоты и правильности изложения. Все спешу и все не успеваю. Лежат горы ящиков с черепками, а я их давно не трогаю, и это беспокоит. Вот сейчас кончила с биографией и примусь за археологию.

Был у нас недавно сотрудник Переславского музея Панфилов В. И. В Переславле надвигается, кажется, 60-летие музея, основанного М. И. Смирновым. Он взял у нас Ваш адрес и хотел о чем-то с Вами посоветоваться.

Спасибо Вам за обстоятельный ответ Тане на ее письмо. Она теперь заботится о том, чтобы в Переславле не забыли о Михаиле Ивановиче. Это отвлекает ее от мыслей о трагической гибели собаки.

И еще хочу Вас спросить о судьбе той папки со стихами Глеба Смирнова. Уж если ничего не вышло с опубликованием его стихов, и если папка эта цела, то хотелось бы вернуть ее дочери Глеба Наташе, которая живет в Новокузнецке.

Будьте здоровы и счастливы. Представляю, сколько у Вас дел и разных забот.

Передайте наш привет Вашему милому семейству.

Ваша Л. Китицына.

№87

30/VII 78. Дорогой Виктор Николаевич, понимаю, что Вам сейчас не до чтения моих писем, но все же кратко отвечу на Ваше письмо, полученное на днях. Веселов ошибается. Никакого брата Леонида у Николая и Сергея Смирновых не было. У них были два старших брата: Михаил – медик и Владимир – литературный работник[186]. Но в то время, когда появился в Костроме Веселов, старшие братья Смирновы в Костроме уже не жили, и я их никогда в жизни не видала. М. б., и был какой-нибудь юный краевед Леонид Смирнов, но он не имел отношения к тем Смирновым.

Я думаю, что Вы, если выберете время, сами напишете вдове Коли Смирнова. Я ведь, кажется, переслала Вам ее письмо или, во всяком случае, выкопировку из ее письма посылала. Это я твердо помню. Вы напишите ей, на какие вопросы о Н. Сереевиче она должна ответить, что Вас интересует. Я бы, конечно, и сама ей еще раз написала, но я не знаю, о чем спрашивать. У Ник. Серг. сын тоже, кажется, научный работник, он мог бы поподробнее написать об отце. Их адрес: Ленинград 195027 Шепетовская д. 3, кв. […] Надежде Федосеевне Смирновой.

Интересно бы мне знать, прислала ли Вам сведения о Серафиме Рейпольском его вдова. Судя по ее письму ко мне, она горячо взялась за это дело. Я дала ей Ваш адрес, чтобы она послала материал о муже прямо Вам.

Иорданского я помню, видала его на собраниях КНО и доклад, кажется, его слушала. Не думала, что он жив до сих пор. Желаю ему встретить свое 100-летие[187].

Жаль, что у Вас нет времени и возможности прислать мне вырезку Вашей статьи о Богословской улице[188], ведь это была самая близкая улица к нашему дому на Нижней Дебре. Я бы никогда не досаждала Вас просьбами о присылке Ваших статей, если бы у меня были знакомые в Костроме.

За «Огоньком» в сентябре буду следить.

Все думаю, неужели же и второе издание «Свода» будет таким же дефицитным, как первое. М. б., как-нибудь постараетесь забронировать для меня хоть один экземпляр.

Моя сестра Нюточка (ныне уже пенсионерка) недавно ездила в какую-то нелепую экскурсию: Ярославль-Углич-Кострома-Щелыково – и все это в 3 дня. С каким трепетом она подъезжала к родному городу, где не была с 1935 г. И что же? видела Кострому из окна автобуса. В Щелыкове экскурсовод делала акцент на любовных связях Островского, перечисляла его жен или что-то в этом роде. Видимо, это новый стиль, чтобы привлекать «широкую публику».

В №6 «Нового мира» прочитала Катаева «Алмазный мой венец» – вроде воспоминаний о литературной богеме 20-х годов. Не очень-то понравилось. Стоит ли рассказывать о разных скандальных историях талантливых поэтов и писателей.

Понимаю, что «премудрым пескарем» быть тяжко и противно. Но и лезть «на рожон» – без пользы, вернее, очень вредно для дела, которое Вы делаете. Быть в опале – не выгодно для Вашей работы, для Вашей деятельности.

Котенка Вашего жалею. Нельзя в многоквартирных домах заводить животных.

У нас в округе тоже почти все ездят на с.-х. работы, но учреждения пока не закрывают. Таня нынче не ездит из-за плохого здоровья.

Еще к Вам вопрос: не знаете ли Вы, где в Москве можно купить путевку на экскурсию в Щелыково на выходные дни? Таня искала, но не нашла, где они продаются.

Ваша Л. Китицына.

№88

7/IX 78. Дорогой Виктор Николаевич, получила бандероль с черновиками и стихами Глеба, а вчера получила и Ваше письмо с газетной вырезкой о площади[189]. Великолепная статья, все в ней правильно и мне понятно. Только вот о памятнике Сусанину. Не знаю, будет ли хорошо, украсит ли «сковородку» тот ужасный памятник, который теперь стоит на Молочной горе. Ведь старый памятник был изящных пропорций. Ну, а переименование площади в Сусанинскую – это очень смелое предложение. Впрочем, вернули же имя Невскому проспекту.

Спасибо Вам за сведения об экскурсии в Щелыково. Но в этом году Тане не удастся поехать, т. к. и лето кончилось, и погода отвратительная, и люди «на картошке». Даже и Вас может не миновать эта участь. «Литературную Россию» буду пытаться достать в библиотеке, но не уверена, что наши библиотеки ее выписывают.

Получила из Архангельска от А. А. Куратова книжку, о которой хочу написать Вам.

А. А. Куратов. Археологические памятники Архангельской области. Каталог. Сев<еро>-зап<адное> кн<ижное> изд<ательство>. Арх<ангельск>. 1978. Тираж 3000. Стр. 103. Ц. 50 к. Архангельское обл<астное> отд<еление> Всерос<сийского> общ<ества> охр<аны> памятн<иков> ист<ории> и культ<уры>. Упр<авление> культ<уры> Архангельского облисполкома.

Археологические памятники описаны кратко по районам.

Приложения: Терминологический словарик. Именной указатель. Принятые сокращения. Литература. Карта.

Как я понимаю, этот каталог послужит материалом для «Свода» по Архангельской обл.

Вспоминаю картотеку археологических памятников по Костромской обл., составленную Василием Ивановичем и переданную мною Соболеву для Костромского архива. М. б., думаю, никто и не удосужится заглянуть в этот материал. Ведь молодые археологи считают себя сверхумными и сверхзнающими, чтобы интересоваться тем, что до них было сделано.

Желаю Вам успеха в Вашей научной и домашней хозяйственной работе. Удивляюсь, когда Вы успеваете все это делать. «Свод» это огромный груз, и мне кажется, что не видно конца этому делу.

Таня шлет Вам свой привет. Сейчас она в командировке во Владимире.

Ваша Л. Китицына.

№89

31/X 78. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником Октября и желаю здоровья и успеха в Вашей работе. Таня шлет Вам привет.

Ваша Л. Китицына.

P. S. В №7 «Нового мира» с интересом прочитала повесть о В. И. Малышеве[190]. У меня с ним была небольшая переписка по поводу рукописи из Ипатиевского монастыря, копию с которой сделал Вас. Ив.

Л. К.

№90

26/XII 78.

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас, Ларису Васильевну и Вашу дочку с наступающим Новым годом и желаю всех благ и т. д.

Деньги, посланные мне Ларисой Васильевной, я получила. Спасибо ей за заботу и внимание. Можно было бы их и не присылать. Но я понимаю, что неприятно быть должными.

«Огонек» с Вашей статьей о Костроме[191] я приобрела. Моя хотьковская знакомая (преподавательница немец<кого> яз<ыка> аспирантам какого-то московского института) раньше меня купила «Огонек» и пришла в восторг от Вашей статьи. Просила меня передать Вам это. Что же говорить о костромичах. Спасибо, что вы прославили мой родной город.

Смотрела по телевизору фильм о Костроме. Не понравился. Для человека, не знающего Кострому, он дает очень мало. Сплошное мельканье улиц, зданий без объяснений. А для костромича такое мельканье просто обидно. Но, видимо, все фильмы этого рода таковы. Как-то показывали Загорск и даже частично Хотьково, и то трудно было понять, что к чему.

Георгий Иванович Лебедев мне пишет. Прислал книжечку о Костроме для школьников (автора забыла). Мне не понравилась. Особенно начало, т. е. археологическая часть. Коротко, но неясно. Георгий Иванович огорчается, что Вы его забыли и не отвечаете на его вопросы и запросы, а он что-то готовит для «Свода».

Ну, я об этом так, к слову.

Надеюсь, что Вы не безрезультатно съездили в Ленинград.

Таня просит передать Вам привет и новогоднее поздравление. Она все еще бьется, чтобы включили в Ярославский «Свод» имя Мих. Ив. Смирнова. Ярославль кивает на Москву, Москва на Ярославль и т. д.

Ваша Л. Китицына.

1979

№91

29/III 79. Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила Ваше письмо. Обрадовалась, увидев на конверте Ваш почерк.

Я жива и еще пока на своих ногах и кручусь, как белка в колесе (по бесполезным, прозаическим делам). Не писала Вам давно, чтобы не загружать Вас, занятого человека, пустыми письмами. А вспоминала Вас постоянно.

Просто удивляюсь Вашей работоспособности и «бурной» жизни. Даже в Ригу и Тагил зачем-то ездили, а в прошлые годы не то в Сибирь, не то еще куда-то. И столько у Вас разных тем для исследования.

Если появятся в центральной печати Ваши статьи, пожалуйста, сообщите, буду стараться приобрести журнал или газету.

Да, жаль Богословскую гору. Но, мне кажется, что борьба тут бесполезна. Такие ли памятники благополучно уничтожили, и ни один уничтожитель не пострадал. Даже страшно представить новую площадь на набережной.

Вон Лесневский и Солоухин все хлопочут о восстановлении Шахматова на пустом месте[192] (я не сторонница макетов), а в Костроме в это время будут разрушать ее историческую часть.

Получаю письма от Г. И. Лебедева из Чухломы. Он недавно был в Костроме, но простудился, заболел и уехал ни с чем, купив 2 кило сахару. Что-то он сетует все, что Вы что-то ему не посылаете.

Посылаю Вам выкопировку из письма жены С. С. Смирнова. Американец опередил нас, опубликовал его биографию. М. б., и у нас когда-нибудь будет упомянуто его имя.

О себе писать нечего. Корплю над черепками из раскопок близ Переславского озера. Замучили кошки и плохое здоровье дочери.

Передайте привет Вашей милой семье, желаю здоровья Вашей супруге.

Котика поцелуйте или хотя бы погладьте за меня.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Выкопировка из письма Н. А. Акатовой от 1/III 79. Ленинград.

«У меня есть такая новость: из США – один из научных работников прислал мне календарь на 1979 год «А Copepodologist’s Calendar», где на каждый месяц помещен портрет и краткая биография ученого, занимавшегося группой животных – Copepoda. Среди них и С. С. Смирнов. Этот доктор Damkaer – пишет историю изучения Copepoda, и я ему посылала материал – книга впереди, а пока он издал календарь. Портрет не очень удачен с технической стороны, но вышел удачно – очень похож, все, кто знают, довольны. А я, конечно, больше всех, т. к. в печати о его смерти и биографии – это первая ласточка.»

№92

13/IV 79.

Дорогой Виктор Николаевич, на днях я слушала по радио выступление Сергея Николаевича Маркова, он читал свои стихи. Подумала, что Вам надо бы включить его имя в «Свод», хотела Вам написать, а потом одумалась. Ведь в «Свод» включаются только мертвые. А вчера в «Лит<ературной> газете» прочитала, что он умер.

Я думаю, что Вы найдете сведения, чтобы включить его в «Свод». Он родился в Парфеньеве в 1906 г. в семье землемера, рано осиротел. С юных лет начались его путешествия и т. д. Не знаю, есть ли о нем статья в «Литературной энциклопедии». М. б., его биографические данные есть в предисловии к его книгам. У меня есть вырезка из какого-то журнала и из какой-то газеты о нем.

С. Н. Марков познакомился с Вас. Ив. в Архангельске. Об этом я упоминаю в биографии Вас. Ив.[193] Долгое время я была в переписке с Серг. Ник. Один раз была у него в Москве. Он присылал мне некоторые из своих книжек (стихи).

29 его писем к Вас. Ив. (1934-1941) и 12 его писем ко мне (1961-1976) я сдала в Исторический музей вместе с остальными письмами из архива Вас. Ив.

Желаю Вам и Вашему семейству здоровья и благополучия.

Ваша Л. Китицына.

№93

20/IV 79. Дорогой Виктор Николаевич, вчера я получила письмо от Нины Николаевны[194] Акатовой, вдовы Сережи Смирнова. И хотя знаю, что Вы заняты, но все же не удержалась и решила послать Вам выписку из ее письма. М. б., пригодятся Вам для того или иного издания эти сведения.

О С. Н. Маркове смотрела в «Литературной энциклопедии».

Сожалею, что так не повезло брату Вас. Ив. Михаилу Ивановичу Смирнову. Два года Таня билась за то, чтобы его имя было включено в «Свод» по Ярославской обл.; ходатайствовал об этом и Переславский музей (созданный М. И. Смирновым). Но одно учреждение ссылалось на другое, другое на третье. Наконец, Переслав<скому> Музею сообщили, что редактирование «Свода» закончено и имя М. И. Смирнова не может быть уже включено. Подписал эту бумажку зав. сектором Свода памятников художественной культуры народов СССР Быков.

Будьте здоровы. Передайте привет семье.

Ваша Л. Китицына.

* * *

Выкопировка из письма Н. Н. Акатовой от 14/IV 79

«… Хочу Вам сообщить более подробно о календаре. Он размером 43х27 см. Портрет же Сергея Сергеевича 11х14. Я послала довольно темную карточку, но вышло хорошо – бумага хорошая.

На обложке изображены рачки (Copepoda)

«Copepodologist’s Calendar» 1979 David M. Damkaer.

Далее идет текст, в котором автор сообщает, что он собирает материалы о людях, занимавшихся Copepod’ами (до 1940 г.), т. к. собирается выпустить (историю) Biographic and Bibliographical History of the Study of Copepoda и просит присылать по адресу: (дается адрес в Вашингтоне). Далее идут отдельные листы на каждый месяц с портретом ученого и его краткой биографией. Там помещены ученые разных стран. Из СССР – только С. Смирнов (в книге будут и другие).

Под портретом С. С. Смирнова «Sergei Sergeevich Smirnov October 7, 1907 – Februar 3, 1942»

Напечатано: С. Смирнов начал изучение естественной истории с исследования пресноводных копепод в областной Биологической Станции Костромы, вблизи Москвы. В 1926-29 г. он продолжал это изучение под руководством В. М. Рылова в Ленинградском Университете. Смирнов в 1929-1934 г. работал в Ленинграде в Ихтиологическом институте, позднее в 1934 г. он стал научным сотрудником Зоологического института АН СССР. Более 50 работ Смирнова содержат систематику, биологию и распространение пресноводных копепод России. Он публиковался с 1926 г., но его деятельность была прервана второй мировой войной, хотя некоторые результаты его работ были опубликованы и после смерти. Несколько прекрасных (или лучших) работ были опубликованы в иностранных журналах в Германии и Японии. Так что он был хорошо известен среди своего круга (очевидно, среди изучающих эту группу животных). Его наибольшие статьи касаются географической изменчивости и распространения родов Diaptomus и Eurytemora. Но Смирнов также опубликовал важные сведения о морских копеподах некоторых морей Арктики, включая первые исследования гарпактицид земли Франца-Иосифа. Смирнов был уважаем среди коллег дома и заграницей за свои талантливые работы, готовность помочь и . . . . (не смогла перевести). В 1936 г. он получил специальный honors (т. е. ему присудили без защиты кандидата биологических наук) за свои исследования от Ак<адемии> Наук. Как непосредственный результат исключительно тяжких лишений Смирнов умер во время долгой осады Ленинграда (это мой вольный перевод с английского).

Под портретом еще есть строка, взятая, очевидно, из какого-либо письма Сережи:

«С глубоким уважением, остаюсь Вам преданный Сергей Смирнов» (строка эта на немецком языке).

Он (Damkaer) просит прислать еще фотографии, но в те времена были все любительские, очень неважные. Пошлю кое-что.»

Копию сняла Л. Китицына. 20/IV 79.

Адрес, куда автор просит посылать материал, я выпустила. Почерк Н. Н. Акатовой не очень разборчив, особенно в иностранных словах. Выпустила также данные на обложке календаря, т. е. год издания, видимо, издательство.

№94

«Закрытка»

5/V 79. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Ваше семейство с разными праздниками: окончанием Фоминой недели, Днем Победы и др.

Потрясена Вашей работоспособностью, обилием тем, над которыми Вы работаете. Если Ваши статьи будут опубликованы, сообщите, пожалуйста. Дойдут ли у Вас руки до юных краеведов? М. б., я напрасно загружаю Вас сведениями о них. Невозможно объять необъятное.

Желаю Вам успеха и здоровья. Котика поцелуйте за меня.

Ваша Л. Китицына.

№95

26/V 79. Дорогой Виктор Николаевич, благодарю Вас и Ларису Васильевну за теплый и радушный прием дочерей Василия Ивановича: Тани Смирновой и Веры Снедковой. Спасибо Ларисе Васильевне за такое прекрасное полотенце, подаренное мне, а Вам спасибо за путеводитель Иванова[195]. Мне кажется, что автор слишком много места отвел описанию Ипатия.

Непонятны мне сведения, которые помещены на стр. 7. Там сказано, что при раскопках на территории Городища археологи обнаружили предметы, относящиеся только к эпохе раннего железа. Автор далее делает вывод: следовательно, жизнь на Городище по каким-то причинам прекратилась во времена новокаменного века. Как это понять? Неужели нынче археологи эпоху раннего железа относить начали к неолиту?

Трогательно описывает Иванов (стр. 43) соборную колокольню, как лучшее сооружение всего соборного комплекса. И не поясняет, почему же это прекрасное, изящное, грандиозное сооружение было «разобрано в 1933 г.».

Стр. 213. Рекомендуемая литература. Рязановский Ф. А. История края и т. д. нет даты и места издания. Почему?

М. б., если бы я прочитала внимательно всю книгу, нашлись бы еще недоуменные вопросы. Но пока я ее только просмотрела.

Наверно, скоро начнется экскурсионно-туристический сезон, и работы у Вас будет еще больше.

Еще раз спасибо Вам и Вашей супруге за все. Котика поцелуйте за меня.

Таня шлет Вам привет. Она очень довольна поездкой в Кострому.

Ваша Л. Китицына.

1980

№96

8/I 80.

Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила Ваше поздравление с Н<овым> годом. Как видите, почта не спешит. Спасибо Вам за память, за хорошие пожелания. С опозданием поздравляю и Вас, и Вашу милую семью с Новым 1980 годом, от которого трудно ожидать что-нибудь хорошего.

Поправляйтесь, выздоравливайте от гриппа и принимайтесь за Вашу интересную работу.

Грипп сейчас повсюду, Таня тоже болела. Лишь меня пока миновала эта участь, иначе было бы плохо моим четвероногим пушистым иждивенцам.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Открытка для Вашей дочери. Я все считаю ее маленькой.

№97

24/II 80.

Дорогой Виктор Николаевич, сегодня получила Ваше письмо.

Для меня не совсем понятно, какую ценность имеют схемы родословных без описания лиц, вошедших в эти схемы. Ну, Вам виднее, а я к этой науке непричастна.

В моей схеме числится, что Александра Борщова была замужем за Клодтом. Только не сказано, что он барон, но это само собой разумеется. Не удивительно, что она похоронена на одном кладбище с Елиз. Ив. Борщовой, ведь Ел. Ив. ее мать. Спасибо, что указали даты их жизни. Я внесла их в свою схему.

Что касается Л. Михина, то как же я могу его не помнить. Ведь это ближайшие наши соседи. Ценных сведений о нем я дать не могу, а так всякую чепуху напишу.

Я не знаю, когда Михины купили землю под усадьбу. Одновременно ли с Борщовым или нет. По моим предположениям, вся эта малышковская усадьба принадлежала Карцову. Михины приобрели, видимо, небольшой пустой участок, а Борщов самую усадьбу с парком и большим участком земли. Михины, видимо, на пустом месте построили себе два дома и развели сад и цветник. Все это обнесли деревянным дощатым забором. В одном доме жила старая «Михинша» Анна Ниловна, видимо, вдова, в другом доме ее сын Леонид. Какое родственное отношение они имели к фабрикантам Михиным, я не знаю.

Жили они замкнуто, совершенно не общаясь с крестьянами малышковскими, повторяю, усадьба была целиком обнесена высоким забором. Крестьяне их не любили, вернее, ненавидели и всячески издевались, дразнили. Анна Ниловна хотела, чтобы ее называли барыней, но крестьяне отказывались. Михины пешком через Малышково не ходили, они ездили на лошади до перевоза. Анна Ниловна с букетом цветов. Ребятишки кричали: Анна Ниловна, дай цветочек. А когда она проезжала, кричали ей вслед «старая крыса» (у нее были пышные седые волосы). Ее сына Леонида за человека не считали, смеялись над ним, звали Ленька или хуже того Леничка, отмечая этим его неполноценность. В чем видели неполноценность этого человека, я не знаю. Говорили, что он не получил образования, не мог учиться. Проходя мимо их усадьбы, ребята кричали: «Ленька дурак, Ленька пастух».

А он рядом со старым садом, через дорогу, развел молодой сад.

Деревенские ребята совершали облавы на михинские ягодники. Один раз и я была в числе этих ребят. Выломали доску и бросились рвать клубнику. Леничка в нас стрелял. Вид у него был мрачный, нелюдимый. Когда я разбирала архив писем Вас. Ив., я в одном письме, не помню сейчас в чьем, нашла упоминание о Л. Михине как серьезном и интересном садоводе. Удивилась даже тогда.

В чем причина такого отношения крестьян к Михиным, я не знаю. К нашей семье крестьяне относились совсем по-другому. Отца звали – барин, маму – барыня, а я была Лида баринова. Усадьба у нас была проходная, парк – место гулянья для всех желающих. Заборов не было. Лошадей на ночь крестьяне навязывали на наш клевер, картошку из хранилища зимой извлекали, даже возами увозили. Яблоки отрясали, смородину обрывали. Одним словом, жили мирно.

А м. б. Михины купили у Карцова часть сада. Помнится, что яблони у них были старые, во всяком случае взрослые около дома, где жила Анна Ниловна. И сад этот примыкал к «нашей» земле. А потом Леонид развел молодой сад около своего дома.

Вы спрашиваете, не купил ли Михин «нашу» усадьбу. Нет, ничего он у нас не покупал. Каждый жил на своей территории до самой революции и даже несколько позже.

О заводе Свешникова ничего не знаю. Т. е. знаю, что есть такой завод, мимо него мы ходили купаться на Волгу. О поселке Черницыно не слыхала. Кажется, на заводе Свешникова жила семья Пром[п]товых, мой брат учился в гимназии с Пром[п]товым, и я знала девочку Лиду Пром[п]тову. Спрошу брата, не помнит ли он чего.

Спасибо за вырезку о Белоруссове[196], я лично его не знала, но много о нем слыхала.

С кошками дело обстоит неважно. Осталось только 4 живущих и 2 приходящих. И наших, и соседских кошек убивают в подвале хулиганы. Так что покоя мне совершенно нет.

Передайте привет Вашей семье. М. б., соберетесь в командировку в Москву и нас навестить.

Ваша Л. Китицына.

№98

Открытка

26/IV 80.

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Ваше милое семейство с праздником 1 мая и желаю здоровья, благополучия и успеха в Вашей исследовательской работе.

Мы живем без перемен. Здоровье плоховатое.

Ваша Л. Китицына.

№99

31/V-80. Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше второе письмо, а на первое не успела ответить. Ваше первое письмо меня очень огорчило. Я думаю, что Ваше подавленное настроение объясняется совершенно неестественной перегрузкой работой. Если Вы даже и гений, но и для гения невыносимо заниматься столькими темами. Посчитайте, сколькими темами Вы занимаетесь. Нельзя объять необъятное. Простите меня за поучение. Я понимаю, как интересно всем этим Вам заниматься, но все-таки нужно беречь силы, чтобы сделать больше.

Вы спрашиваете о кошках. У нас осталось 3 кошки и один кот. И еще изредка приходит Вася, который живет в другом месте, но когда-то жил у нас. Во всем подъезде кошки остались только у нас. Всех остальных перебили, видимо, хулиганы. Перечислю оставшихся кошек: 1) Апельсинчик (но в данный момент он на улице, а потому нельзя ручаться, что он жив). 2) Мартышечка, 3) Старая кошка (не выходящая на улицу, мать Апельсинчика и Мартышечки), 4) Лупа или Афганистаночка. Не помню, была ли она при Вас. Это милая приблудившаяся к нам молодая кошечка. «Лупоглазая», т. е. глаза у нее были круглые, как выведенные циркулем.

Остальные погибли. Сначала пропал «Диссидент», а недавно не стало «Заморсятины», кота - подвального жителя, который приходил к нам на питание и отдых в течение многих лет. Еще завелась у нас собачонка рыженькая по имени «Малышка». С ней много хлопот, т. к. она живет не только у нас, а еще в какой-то служебной будке, не то у электриков, не то у газовиков. Даже ночует у нас не каждый день. Она очень мила, но здоровье ее не очень хорошее. Носик бывает теплым. Не удивительно, что в такую погоду простужается.

О себе писать нечего. Видимо, погода плохо влияет. Говорят, что действует какая-то солнечная радиация и т. п. Хожу, как сонная муха, и ничего полезного и даже необходимого не делаю.

Описи археологических коллекций закончила, слава богу. Теперь мне дана другая работа. Составлять какие-то статистические таблицы по описям коллекций за многие годы. Для этой работы нужна усидчивость и хоть какой-то покой. Пока еще не начала. Жду хорошей погоды и хорошего настроения, вернее, самочувствия. На Таню тоже погода действует: и простуда, и на сердце действует. Сейчас сидит на «больничном листе».

У Вас очень интересная работа, так что поберегите себя. Спасибо за вырезку о Готовцевой[197]. Я храню все Ваши газетные статьи.

Ну, всего Вам наилучшего. Простите за убогое письмо.

Ваша Л. Китицына.

№100

19/VII-80.

Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо от 11/VII. Спасибо, что не забываете. При таком обилии дел, как у Вас, трудно писать письма неделовые. Понимаю, как Вы устаете, но и радуюсь, что Вы живете такой активной жизнью. И даже колхоз Вас не миновал.

1980 год какой-то особенно неблагополучный: наводнения, землетрясения, войны. А у нас проливные дожди. Мокнет сено, гниет клубника у садовладельцев и т. д. Погода скверно влияет на здоровье и настроение. Дни проходят трудно и бесполезно.

4 оставшиеся у нас кошки живы пока. Но появилось на дворе несколько подростков-котят. Что-то с ними будет. Вернее, что-то с нами будет, если придется их брать.

Спасибо за вырезку из газеты. Я коплю все Ваши газетные статьи. Немного удивляюсь, как это газета решилась напечатать хвалебную статью о князе Козловском[198].

Не знаю, писала ли я Вам, что получила от С. Б. Филимонова его книгу «Историко-краеведческие материалы фонда общества изучения Московской губернии (области)» М. 1980 тираж 300 экз. Предисловие С. О. Шмидта. Кропотливая работа с массой примечаний. Сколько же времени и сил истратил этот молодой человек на составление книги (10 печ. листов), которая издана в 300 экз. А, м. б., в наше время она никому и не нужна?

Я думаю, что Вы правильно делаете, что стараетесь напечатать свои изыскания хоть в местной газете. Не знаю, как отнесся к книге Филимонова Валентин Сергеевич Попов, ведь он, как я понимаю, с пренебрежением относится к краеведению. Наверно, жалеет Филимонова, к которому он относится очень хорошо.

Сегодня начинается Олимпиада. У нас в магазинах стало немного лучше. Последнее время появилось сливочное масло, а вчера я купила даже сосиски. Говорят, что привозили даже яблоки. Тяжко, конечно, вместо дела метаться по ближайшим магазинам в поисках пищи для кошек, но такая уж моя доля. Что-то будет после Олимпиады, а сейчас как-нибудь прокормлю их.

Желаю Вам всяческих удач в Вашей работе и всяческого благополучия Вашей семье.

Буду очень благодарна, если пришлете еще вырезки с Вашими статьями. Кострома мне очень дорога по воспоминаниям о прошлом.

Ваша Л. Китицына.

№101

24/VIII-80

Дорогой Виктор Николаевич, рада была получить Ваше письмо. Теперь письма получаю очень редко, всем, особенно моим престарелым друзьям, не до писем.

Я сразу же написала письмо Насте (дочери Вас. Ив.). Просила ее написать, что знает по интересующему Вас вопросу. Со своей стороны вот что могу сказать. (Я посмотрела составленную мной опись архива писем В. И.).

1) Ионкера звали Виктор Иванович. В архиве В. И. было два его письма 1926 г. О семейных делах.

2) У Вас ошибочно названо имя жены Ионкера Надежда Серапионовна. В. И. Ионкер был два раза женат на сестрах Забенкиных. Сначала его женой была Ольга Серапионовна (ее 2 письма от 1913 и 1914 гг.), а после ее смерти – Зинаида Серапионовна (19 писем, кончая 1933 г.). Жили Ионкеры в Ленинграде.

Вы упоминаете о племяннице Забенкиных, которая передала Вашей знакомой и акварель, и открытку «Хотьково». М. б., можно узнать имя и фамилию племянницы. И какое отношение она имела к Хотькову.

И что это за Ваша знакомая, м. б., тоже не секрет, и тогда кое-что мне будет ясней.

Надежда же Серапионовна Забенкина, которую Вы ошибочно упоминаете, всю жизнь прожила в Костроме, была делопроизводителем или, м. б., бухгалтером в Костромском музее. Вышла замуж за сотрудника ГПУ Алимова, который делал обыск у ее родителей. Потом он в чем-то провинился, и его сослали в Соловки.

Ну, теперь будем ждать ответа от Насти, м. б., она что-нибудь знает о Ионкере.

Рада, что Вы продолжаете свою деятельность, изыскиваете все новые и новые материалы и имеете интересных друзей.

О себе писать нечего. Моя жизнь – проза. «Развлекают» только кошки. Пока все 4 живы и сейчас дома, т. к. погода ужасная.

Не забывайте меня и впредь.

Ваша Л. Китицына.

Спасибо за открытку «Хотьково».

№102

10/IX 80. Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила письмо от Насти (дочери Вас. Ив.). Вот из него выдержка:

«Ионкер Виктор Иванович был женат на одной из сестер Забенкиных – Ольге Серапионовне. У них был сын Андрюша. После смерти Ольги Серапионовны Виктор Иванович женился на ее сестре Зинаиде Серапионовне, которая была младше Ольги Серап., но старше немного Надежды Серапионовны.

В 1927 году летом (когда мне было 12 лет, а тете Наде 27) я ездила с ней в Ленинград в гости к Ионкерам. Они жили на Васильевском острове на 4-м этаже в 5-тикомнатной квартире, обставленной роскошно, как дворец.

Семья: дядя Витя (В. И.), тетя Зина, Андрюша (лет 15) и мать Виктора Ивановича Наталья Стефановна. Обстановка в квартире была редкой красоты и дороговизны с антикварными предметами.

Но впервые от Вас теперь узнаю, что Виктор Иванович якобы был художником (!?) Как я тогда поняла (и всегда считала), он собирал (покупал) художественные произведения, но сам был моряком (в каком чине, не знаю, но только не простым матросом).

У меня, конечно, никогда никакой такой акварели не было. У тети Нади, как известно, детей не было, у тети Зины – тоже. У Надежды Серапионовны племянница я и еще дочь Глафиры Серапионовны некая Маруся Медведева. Но я о ней ничего не знаю. Проживает, кажется, в Львове. Правда, еще могла быть дочь у Андрюши, но о нем совсем никому ничего не известно.

А кто же все-таки художник? Неужели Виктор Иванович?

С тетей Зиной, Виктором Ивановичем и его матерью Натальей Стефановной я встречалась еще в 1941 г. в Костроме во время эвакуации. Но очень мельком. Они проживали у Надежды Серапионовны, а я скиталась с Юрой, не помню где.

О национальности Ионкера ничего не знаю. Я почему-то думала, что он русский или финн. Говорил хорошо по-русски. И его мать была, по-видимому, аристократка.»

Виктор Николаевич, все-таки надо бы узнать, что это за племянница Надежды Серапионовны подарила Вашей знакомой акварель. Тогда что-то будет яснее. Настя не упоминает о репрессировании Ионкера, более того, пишет, что видела его в Костроме при эвакуации в 1941 г. М. б., она ошибается. Я ее запрошу дополнительно.

Вообще во всем этом, т. е. Ваших сведениях, какая-то путаница. М. б., спутали Ионкера, мужа Зин. Серап., с Алимовым, мужем Надежды Серапионовны (сотр<удником> ГПУ), который был сослан на Соловки.

Возможно, Ваша акварель просто предмет из художественной коллекции Ионкера.

М. б., о судьбе Ионкера можно было бы узнать из писем его жены Зинаиды Серапионовны. В архиве писем Вас. Ив. были ее 19 писем, кончая 1933 г. Я в описи пометила: письма семейного характера. Теперь все это сдано в Исторический музей.

Рада за Вас, что Вам хоть неделю удалось погулять по Щелыковским лесам и даже собирать грибы. У нас же сплошная сырость в ближайшем лесу, и никаких грибов, даже поганок, нет. Люди, имеющие машины, ездят куда-то далеко и провозят опенок и друг<их> грибов, но сейчас больше всего – опята.

На Вашем конверте проставлен №, т. е. индекс Вашего п/о, новый 156025. До сих пор был индекс 156002. М. б., открыли новое почт<овое> отд<еление> или Вы ошиблись.

О себе писать нечего. М. б., донимает возраст (77 лет) да впридачу беспокойная жизнь.

Будьте здоровы и благополучны. Передайте привет семье. Ваша Л. Китицына.

№103

«Закрытка»

31/X 80. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником Октября и желаю всех благ. Ваше письмо я давно получила, но куда-то его затеряла и никак не могу найти. Вы писали, что на работах художника есть его фамилия. Ну, тогда нечего и сомневаться, кому принадлежит авторство.

Жаль, что Ваш отпуск совпал с такой тяжелой погодой. Да еще Вам приходится управляться с домашним хозяйством.

Мы живем без перемен, только здоровье сильно пошатнулось, вероятно, от возраста.

Ваша Л. Китицына.

№104

Открытка

24/XII 80.

Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с наступающим Новым, 1981, годом и желаю, чтобы он был более благополучным и счастливым, чем предыдущий.

О себе писать нечего. Я доживаю свой век, настроение неважное.

Вы же, как говорится, «в расцвете творческих сил».

Желаю Вам удачи в Ваших исследованиях.

Ваша Л. Китицына.

Illustration 6. Postcard dated December 24, 1980 — Илл. 6. Открытка от 24 декабря 1980 г.

1981

№105

27/I 81. Дорогой Виктор Николаевич, занялась приборкой и разборкой своего «имущества». Перечитала Ваше последнее письмо от 21 декабря 80 г. Не помню, ответила ли я Вам на это письмо. Меня радует, что Вы такой неутомимый работник, так интересны Ваши исследования. Огорчает, что эта деятельность Вас почему-то не удовлетворяет и Вы стремитесь в какие-то «заоблачные выси».

Перечитала и свои воспоминания с детских лет. Да, конечно, занятно. Теперь я ничего не могла бы написать, т. к. с памятью дело у меня плохо. Посмотрела и остатки архива. Несмотря на то, что много всего передала и в Исторический музей, и в Костромской архив, и кое-что в Переславский музей, остается порядочно материала. М. б., в большинстве случаев это вторые экземпляры, т. е. копии того, что передано. И еще ящик писем, адресованных мне. Не все, конечно, письма я хранила. Но все же накопился картонный ящик. Дело идет к концу, и приходится призадуматься, куда все это пойдет. Не хотелось бы, чтобы в мусорный ящик и на свалку.

Если будете в Москве, м. б., найдете время навестить нас, тогда и посоветуемся.

Получила новогоднее поздравление от вдовы Пети Третьякова В. В. Романовской. Она спрашивает меня, куда Вы делись, почему не пишете ей. Не помню, ответила ли я ей на этот вопрос.

Я сейчас бездельничаю, т. е. круглосуточно занята только домашними делами. Должна бы выполнять работу, данную мне Д. А. Крайновым, но не могу без его консультации. То, что могла, сделала, а остальное лежит в долгом ящике. В Москву не езжу, да и Крайнов сейчас в отпуске, в отъезде.

Совершенно замучена кошками. Растут два озорных котенка. Живы, пока дома. А стоит вырасти и выйти на улицу, так и погибнут. Как погиб недавно мой любимец – котик «Апельсинчик».

Таня сейчас в командировке в Ленинграде, до этого была в Чебоксарах. Здоровье и настроение у нее плохое, хотя работа, видимо, ладится, и она отдает ей все силы.

Недавно родственница В. И. из Переславля прислала книгу: А. Никитин. Возвращение к Северу. М. «Мысль» 1979 г. Никитин – археолог, пишет о своих раскопках на Переславском озере. Упоминает П. Н. Третьякова, копавшего здесь до него, и В. И. Смирнова, открывшего в 1924 г. стоянку, названную теперь «Теремки» (на р. Вексе), глава 3, стр. 37-50. Это было для меня новостью. Я что-то и не знала, что В. И. открыл стоянку на Переславском озере, а м. б. просто забыла.

Вообще же читать эту книгу я не могу. Не выношу беллетристики об археологических раскопках. Каждый, побывавший на раскопках, мог бы написать приключенческую книгу, много разных происшествий бывает на каждых раскопках.

Вторая часть этой книги: Онежские перекаты, очень понравилась Тане. Это о Каргополе и его окрестностях, где Таня была в детстве с нами на раскопках и ездила вторично в качестве туриста-одиночки несколько лет назад.

Получаю письма от Г. И. Лебедева из Чухломы. Он все еще переписывает свои труды в новые амбарные книги. Почерк у него становится все хуже и хуже, видимо, возраст берет свое.

Желаю Вам бодрости и здоровья и новых успехов изыскательских.

Простите за нескладное письмо. Старость – не радость, а главное, жизнь какая-то беспокойная.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Еще раз прошу Вас, не следуйте примеру Мцыри, не боритесь, т. е. не тратьте силы по пустому. Понимаю, что у Вас «борцовский» характер, но надо подумать и о деле, которому Вы служите и приносите пользу.

Л. К.

№106

Открытка

27/IV 81. Дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником 1 мая и т. д.

Давно получила Ваше письмо. Спасибо. Желаю, чтобы все Ваши дела устроились.

О себе писать нечего: без перемен.

Л. Китицына.

№107

10/VIII 81.

Дорогой Виктор Николаевич, получили Ваше письмо. Не беспокойтесь, я все еще жива, но не очень здорова. Ваше предыдущее письмо и оттиск Вашей статьи об Однодуме Лескова[199] я получила своевременно и была уверена, что ответила Вам. М. б., из-за жизненной, вернее, житейской суеты мне память и изменила, но я думала, что ответила Вам на то письмо. Впрочем, за память не ручаюсь. Тут и возраст может подвести, и домашние заботы и тревоги. Ко всем заботам прибавилась еще одна: у нас гостит внук моего брата М. С. Китицына[200] тоже Миша Китицын, которому на днях исполнилось 8 лет. Вот из-за этого слишком резвого и непослушного ребенка я и лета не видела и все дела забросила и в конце концов заболела – сердце. Ну, скоро начнется учебный год, и он от нас уедет. А беспокойство о нем останется[201].

Радуюсь, что Вы получили квартиру, где разместитесь с родными. Далековато это, вероятно, от центра, но ведь автобус ходит.

Простите за короткое письмо. Описывать, как приходится «охотиться» за продуктами питания для семьи и кошек, не стоит. У Вас, наверно, еще труднее.

Передайте привет Вашей семье и будьте все здоровы и работоспособны.

Ваша Л. Китицына.

№108

17/X 81.

Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила от Вас книжку костромского писателя Дедкова[202] и Ваше письмо. Спасибо, что не забываете (хотя пользы от меня нет уже никакой).

Радуюсь за Вас, что Вас не покидает активность, что Вы и работаете в нескольких местах, и пишете, и печатаете свои труды. Это Вам помогает переносить трудности нашей повседневной жизни. К сожалению, не могу познакомиться с Вашими статьями в тех изданиях, которых у нас в Хотькове, конечно, нет.

Книгу Дедкова начала читать. Восторженный, видимо, человек. И это облегчает жизнь ему. Мне кажется, что писать о Костроме и восхищаться ею легче не уроженцам Костромы, а, так сказать, «приезжим», которые видят все со стороны. Мне же, жившей в Костроме почти что с дня рождения, больно о ней вспоминать. Слишком много всего пережито. А перестроенную Кострому как-то не хочется и видеть. Вспоминаю мать Лели Полянской, которая не хотела навестить Кострому новую, т. к. в памяти сохраняла Кострому старую.

О себе писать нечего. Сейчас болею, видимо, простудилась. А в обычные дни бегаю по хотьковским магазинам в поисках корму для кошек (рыба только бывает), стою за молоком, ловлю, когда привезут хлеб в магазин и т. д. Такая вот суета помогает не задумываться о бессмысленности жизни. Самое страшное в жизни – это когда нечего делать.

Камнем на душе лежит незаконченная работа для Крайнова. Но, видно, так я ее и не закончу.

Таня продолжает работать в Загорске, что-то все изобретает, но это не моего ума дело. Здоровье и настроение у нее плохое.

Простите за пустое письмо.

Хорошо хоть, что есть такие деятельные люди, как Вы.

Ваша Л. Китицына.

1982

№109

11/II 82.

Дорогой Виктор Николаевич, вчера получила Ваше письмо от 31/I. Да, не легкая у Вас жизнь: и работы слишком много, и болезни родных, я уж не говорю о продовольственном вопросе.

Удивляюсь, что Вы вспомнили о дате рождения Василия Ивановича. По совести скажу, что я в суете дел об этом бы, м. б., и не вспомнила, если бы не получили письма от Насти, дочери Василия Ивановича. Радуюсь, что Вы решили отметить столетие Вас. Ив. Но боюсь, что нынешним костромичам это не очень интересно, ведь тех, кто его знал, уже нет в живых. Очень жаль, что никто из родных Василия Ивановича приехать в Кострому не может. Я даже и в Москву теперь не езжу. Таня тоже приехать не сможет, здоровье у нее очень плохое, и работы так много, что отлучиться нельзя. Настя далеко, да и со здоровьем у нее тоже плохо, Вера Снедкова хоть и в Москве, но обременена не только работой, но и несколькими внуками.

Я напишу всем родным, что в Костроме будет отмечен день столетия Вас. Ив. Пусть все порадуются и поблагодарят Вас хотя бы в душе.

Если юбилей состоится, Вы, конечно, мне об этом напишите. А я сообщу всем родственникам.

Желаю удачи во всех Ваших делах, желаю здоровья всем Вашим родственникам.

О себе писать мне нечего. Живу впустую, бесполезно суечусь круглосуточно. Д. А. Крайнов опять предлагает какую-то работу, но не знаю, хватит ли у меня на это времени и сил.

Огромное Вам спасибо за внимание к деятельности Василия Ивановича.

Ваша Л. Китицына.

№110

20/II 82.

Многоуважаемый и дорогой Виктор Николаевич, сегодня получила от дочери Василия Ивановича Насти телеграмму. Она просит сообщить, когда в Костроме будет отмечаться юбилей ее отца. На этот юбилей собирается приехать в Кострому ее сын Юра (внук Василия Ивановича). Я думаю, что Вы не откажете в любезности сообщить им дату юбилея, когда она точно будет известна. Наверно, удобней сообщить телеграммой.

Мы с Таней не сочувствуем этому «предприятию». Внуки в наше время совсем не интересуются дедами. Вся эта затея самой Насти.

Адрес Насти: г. Нальчик, ул. Кабардинская д. 13, кв. […] Анастасии Васильевне Смирновой.

Очень жаль, что ни я, ни Таня не сможем приехать в Кострому. Обе чувствуем себя плохо.

На днях получила письмо от Г. И. Лебедева из Чухломы. Он прислал вырезку из чухломской газеты с заметкой о 100-летии Василия Ивановича.

P. S. Внука Вас. Ив. зовут Юрий Георгиевич Смирнов.

Ваша Л. Китицына.

Извините за небрежное письмо, что-то неважно себя чувствую.

№111

26/II 82.

Дорогой Виктор Николаевич, пишу Вам в отчаянном состоянии. Дернуло же меня написать в Нальчик дочери Вас. Ив. Насте, что в Костроме будет отмечено 100-летие ее отца. И вот в ней взыграла «мания величия». Бомбит нас телеграммами. Видимо, настаивает, чтобы ее сын Юра поехал в Кострому да чтобы еще и захватил своего сына Диму, отчаянного мальчишку, от которого плачут не только учителя, но и собственная мать.

Как предотвратить эту ненужную поездку, эти траты на билеты и т. д. Да и остановиться в Костроме, как я думаю, Юре не у кого. А сама конференция ни внуку, ни правнуку совсем не нужна и не интересна.

И за всю эту трагедию с поездкой виновницей буду я. Хотела порадовать Настю известием о юбилее, а вышло то, что и я, и Таня уже выходили из строя от этой ненужной суеты и не знали, как исправить мою ошибку. Насте мне пришлось сообщить Ваш адрес. Теперь она замучит Вас телеграммами.

Сейчас отправлю ей от имени Тани еще телеграмму, чтобы она не посылала Юру в Кострому на научную конференцию.

Вот сколько хлопот причинила и Вам, и нам моя ошибка.

Виновница всех бед Л. Китицына.

№112

«Закрытка»

24/IV 82.

Многоуважаемый и дорогой Виктор Николаевич, у меня память стала очень плохой. Не помню, поблагодарила ли я Вас за письмо и программу заседания, посвященного 100-летию Вас. Ив. Теперь буду писать об этом родным и близким знакомым Вас. Ив. А программу вложу в экземпляр биографии Вас. Ив.

О себе писать нечего. Обе мы чувствуем себя плохо.

Еще раз спасибо Вам за все. Ваша Л. Китицына.

№113

22 мая 1982 г.

Дорогой Виктор Николаевич, и стыдно Вас беспокоить, но все-таки решилась написать Вам просьбу Насти, дочери Василия Ивановича. Она спрашивает, нельзя ли перепечатать на машинке доклады, сделанные по случаю 100-летия В. И. Смирнова. Разумеется, за наш счет. М. б., эти доклады поступили в какое-нибудь хранилище, музейное или архивное. М. б., найдется машинистка, которая согласится перепечатать, желательно в 2-х экземплярах, эти доклады.

И еще Настю интересует выставка о деятельности ее отца. Продолжает ли существовать эта выставка или закрыта теперь.

Сегодня получила письмо из Чухломы от Г. И. Лебедева. Он прислал вырезку из «Правды Севера» от 6 апр. с. г. со статьей Шипилова «Подмастерья науки» [203]. Не знаю, как и отблагодарить Лебедева.

Я знаю, как Вы заняты и служебными и общественными делами и какие трудности приходится переносить в связи с болезнями своих родных, но я все же отважилась написать Вам это письмо.

Будьте здоровы, продолжайте так же успешно работать на пользу Костромскому краю.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Наша улица раньше называлась Туристическая, потом ее переименовали в ул. Горжовицкую. Но на конвертах можно писать и Туристическая, все равно письмо дойдет. Переименовала улицу быв. председ<атель> Горсовета, она ездила в Чехословакию (кажется) и переименовала улицу в Хотькове (она жила на нашей улице) в честь города побратима «Горжовицы». Вот так сейчас мы все и бедствуем с этим трудным названием. На конвертах постоянно улицу перевирают.

№114

27/VI 82.

Дорогой Виктор Николаевич, давненько получила Ваше письмо. А отвечаю только сейчас.

Рада, что Вы побывали в Евпатории, погрелись на солнышке, отдохнули от своих многочисленных дел. Воспоминания об Евпатории Вам, я думаю, дороги сейчас, именно в такую ужасную погоду, которая, наверно, и у Вас в Костроме в последнее время. Да, погода не боится и не слушается никого.

У меня об Евпатории неважные воспоминания. Я там была и больная, и одинокая[204]. Жила в санатории в окружении всеобщего флирта. Я была белой вороной среди флиртующих. Вам было легче, Вы были с дочерью, которая Вас и охранила от нападения флиртующих дам.

Что касается докладов, которые были сделаны в честь юбилея Василия Ивановича, то особенно не беспокойтесь. Все это затея Насти. Если удастся прислать что-нибудь, хоть малость, то хорошо. Мы ей перешлем, а если не удастся, то и «бог с ним». Нам о Вас. Ив. известно все. А что там сочиняли люди, его не знающие, это нам неважно. Насте, видимо, хочется «похвастаться» отцом перед своими знакомыми.

О себе писать совершенно нечего. Ужасная погода сразила меня. Ничем полезным не занимаюсь. Только маюсь с домашними делами и уходом за кошками. Теперь летом появилось много каких-то кошек. Одного котика пришлось взять. Остальных просто подкармливаю в подъезде. А своих у нас 4 штуки.

Желаю Вам творческих успехов и т. д.

Ваша Л. Китицына.

№115

17/VIII 82.

Многоуважаемый и дорогой Виктор Николаевич, м. б., я вчера уже написала Вам письмо. Память подводит, жизнь суетлива. Так что, м. б., я буду повторяться.

Письмо Ваше из больницы я получила. Спасибо. Огорчаюсь, что Вы болеете. И огорчает Ваше настроение. Ваш возраст еще пустяковый, и всякую болезнь можно вылечить и преодолеть. Впереди еще много времени, и Вы успеете закончить и, м. б., опубликовать все Ваши работы.

У нас дела тоже неважные. Я стала плохо себя чувствовать, а Таня лежит в больнице где-то за Загорском. У нее воспаление спинного нерва (а как по-научному, я забыла). Здание больницы хорошее, но лекарств нет. И добыть их вряд ли возможно, т. к. рецептов на отсутствующие на месте лекарства теперь не дают. Новый закон. Вот о каких неинтересных вещах приходится Вам писать.

Что касается докладов, посвященных Костр<омскому> Научн<ому> Общ<еству>, то Вы не беспокойтесь. Это Настя, дочь Вас. Ив., хотела бы их иметь, но и ей они не нужны, разве только чтобы похвастаться отцом перед знакомыми. Так что о копиях докладов не беспокойтесь очень. А я и так знаю биографию Василия Ивановича и все особенности его характера. Похвалы чужих людей мне не нужны.

На днях к нам заезжала правнучка Вас. Ив. Оленька Смирнова 8 лет со своей матерью. Все Смирновы на одно лицо, сразу можно узнать.

Еще раз желаю Вам скорого выздоровления и успеха в Ваших исследовательских работах.

Простите за короткое бестолковое письмо.

Ваша Л. Китицына.

№116

Открытка

31/X 82.

Многоуважаемый и дорогой Виктор Николаевич, давно ничего от Вас не получала. Как Ваше здоровье? Вышли Вы, наконец, из больницы?

Таня давно лежит в больнице за Загорском, у нее больное сердце. Я жутко старею и устаю, а хлопот много.

Поздравляю с праздником Октября. С уважением Л. Китицына.

№117

«Закрытка»

21/XII 82.

Дорогой Виктор Николаевич, получила сегодня Ваше письмо. Спасибо, что не забываете. Радуюсь за Вас, что, несмотря на тяжелые условия жизни – болезнь родных, Вы ведете интересную работу.

Поздравляю Вас и Вашу семью, включая и щеночка, с наступающим Новым годом и желаю всем здоровья и бодрости.

О себе писать мне нечего. Скоро грянет мне 80 лет. Ничем полезным сейчас не занимаюсь. Обслуживаю 6 кошек + 3, живущих в подвале (ничейных), и Таню, как могу.

Не знаю, был ли знаком Вас. Ив. с В. А. Апушкиным[205]. Надо посмотреть опись писем, сданных мною в архив.

Ваша Л. Китицына.

1983

№118

17/III 83.

Дорогой Виктор Николаевич, получила Ваше письмо. Спасибо за память. Рада была узнать, что Вы продолжаете свою интересную и полезную работу. Но огорчает то, что здоровье у Вас неважное. В Вашем возрасте только и жить и работать.

Я сейчас болею – простудное заболевание. Сейчас это поветрие.

О Костроме стараюсь не вспоминать. Гибель архива[206] заслонила все хорошие воспоминания о родном городе. Все хочется узнать, погиб ли архив Этнологической станции КНО, который находился в музее.

Хотела написать Вам хорошее большое письмо, но ничего не выходит. На днях мне исполнится 80 лет. Это не шутка. Если бы даже было хорошее здоровье, то все равно нет никакого смысла жизни.

Желаю Вам, Вашей семье и четвероногому другу здоровья и счастья.

Извините за такое письмо.

Ваша Л. Китицына.

№119

Открытка

Многоуважаемый и дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас с праздником 1 мая и Днем Победы и желаю здоровья и успехов в Вашей научной исследовательской работе.

Мы пока живы, но здоровья хорошего нет.

Ваша Л. Китицына.

№120

«Закрытка»

4/XI 83.

Многоуважаемый и дорогой Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником Октября и желаю благополучной и содержательной жизни.

Мы живы, но не очень здоровы. Меня отягощает возраст и уход за 6 кошками. Таня продолжает работать в Загорске. Ваше письмо на днях получила, но куда-то засовала его и сейчас не найду. Уж извините меня за старческую рассеянность.

О Костроме стараюсь не вспоминать, особенно жаль архива.

Л. Китицына.

№121

«Закрытка»

20/XII 83.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, поздравляю Вас с наступающим Новым Годом и желаю новых успехов и, конечно, здоровья.

О Костроме стараюсь не думать и не вспоминать и особенно об архиве.

Я теперь ничем полезным не занимаюсь, только, по мере сил, домашними делами и кошками. Даже о ближайшем будущем стараюсь не думать.

С уважением Л. Китицына.

1984

№122

«Закрытка»

Многоуважаемый Виктор Николаевич, поздравляю Вас с наступающим праздником 1 мая и желаю всех благ.

Не уверена, что письмо дойдет, м. б. у Вас другой совсем адрес.

С уважением Китицына Л. С.

№123

3/XI 84.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, поздравляю Вас и Вашу семью с праздником Октября и желаю всех благ.

Не знаю, правильно ли пишу Ваш адрес. Вы единственный человек в Костроме, которому я могу писать. Больше никого из знакомых там не осталось.

Я ничем полезным не занимаюсь, обслуживаю по мере сил дочку и стаю кошек.

С уважением Л. Китицына.

№124

«Закрытка»

22/XII 84.

Многоуважаемый Виктор Николаевич, поздравляю Вас с наступающим Новым Годом и желаю здоровья и новых успехов в Вашей деятельности.

Я живу бесполезно. Часто вспоминаю прошлое. С интересом прочитала книжку «Костромской драматический». Ярославль 1984. Многое вспомнила о 20-30 годах.

Ваша Л. Китицына.

Примечания

[1] См.: Объяснение зам. директора по науке Государственного музея-заповедника им. А. Н. Островского «Щелыково» В. Н. Бочкова по поводу отчета Е. Н. Дунаевой о проверке музея, 03.09.1976 г. // Костромская старина. 2007, №20. С. 34-39.

[2] В письме от 5 марта 1978 г. Китицына называет Крутикову «нашей квартиранткой». В переписке со мной Т. В. Смирнова упомянула, что при визите в Кострому в мае 1979 г. она навестила «слепую старушку, которая, кажется, когда-то жила в семье бабушки».

[3] Григоров А. А. «…Родина наша для меня священна»: Письма 1958-1989 гг. Кострома, 2011. С. 446. Электронная публикация: https://kostromka.ru/grigorov/letters/1.php.

[4] Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011. С. 195.

[5] Повесть о костромской и щелыковской жизни: Письма Виктора Бочкова Михаилу Пьяных // Губернский дом. 1999, №4. С. 48.

[6] Григоров А. А. «…Родина наша для меня священна»: Письма 1958-1989 гг. Кострома, 2011. С. 120.

[7] Термин позаимствован у самой Л. С. Китицыной.

[8] Дом, где жил В. И. Смирнов (ул. Свердлова, 17), сохранился до сих пор (см. илл. 1). Навестив Кострому в 1971 г., Л. С. Китицына побывала у этого дома (см. письмо от 28 апреля 1971 г.).

[9] Китицына Л. С., Третьяков П. Н. Памяти Василия Ивановича Смирнова // Советская археология. 1968. №4. С. 239-243. Электронная публикация: https://arheologija.ru/pamyati-vasiliya-ivanovicha-smirnova/.

[10] Орехова Мария Михайловна (1914-1998) – директор Костромского областного краеведческого музея (1954-1958) и Костромского историко-архитектурного музея-заповедника (1958-1962), заведующая историко-архитектурным отделом Костромского музея-заповедника (1962-1972). См. о ней: Сто лет служения музею. Кострома, 2014. С. 37-38.

[11] Текст рукописи опубликован Т. В. Смирновой в книге: Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011. С. 100-178.

[12] Рязановский Федор Алексеевич (1887-1935?) – сын священника с. Ержа Галичского у., окончил Московскую духовную академию (1912), член правления КНО (1919-1927), заведующий Костромским Губархивом (1919-1921), сотрудник Костромского музея местного края/Костромского областного музея (1921-1929), архивист-консультант Костромского архивбюро (1930), в 1930 г. арестован, по приговору выслан в область Коми на 3 года, в 1933 г. приехал на родину – в с. Ержа Палкинского р-на, где, по-видимому, умер через 2 года.

[13] Слободская Елизавета Павловна (1900-1984) – студентка словесного отделения Костромского университета (нач. 1920-х гг.), сотрудник библиотеки им. Пушкина в Костроме и секретарь КНО (2-я пол. 1920-х гг.), библиотекарь Ленинградского института охраны труда (1930-1938), преподаватель в одной из школ Ленинграда (1930-1941), сотрудник кафедры иностранных языков Костромского текстильного института (1942-1962). См. о ней: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 433-436.

[14] Лебедев Георгий Иванович (1905-1988) – сотрудник Чухломского музея (1923-1924), заведующий Солигаличским музеем (1928-1934), директор (1934-1937, 1938-1975), научный сотрудник (1975-1977) Чухломского музея, умер в доме престарелых под Костромой. В ГАКО хранится личный фонд Г. И. Лебедева (Ф. Р-1043), в составе которого находится в т. ч. его переписка с Л. С. Китицыной (за 1970-1983 гг.).

[15] Верховский Николай Александрович (1902-1969) – публицист, уроженец Галичского уезда, 10 лет провел в сталинских лагерях, с 1956 г. жил в Казахстане; весной 1969 г. совершил поездку на родину в Костромскую область, о чем написал очерк «В лесном Заволжье», напечатанный посмертно в журнале «Новый мир», 1970, №8.

[16] Казаринов Леонид Николаевич (1871-1940) – уроженец Чухломы, чиновник Виленско-Ковенского управления земледелия и государственных имуществ (1895-1918), заведующий финансовым подотделом Чухломского УОНО (1918-1920), заведующий Чухломским уездным архивохранилищем как научный сотрудник Костромского Губархива (1919-1925) и как архивариус при Чухломском УИКе (1925-1927), организатор (1919) и заведующий (1922-1931) Чухломским музеем местного края, в 1931 г. арестован и приговорен к ссылке на 3 года в Северный край, в конце 1933 г. вернулся в Чухлому, где и умер в январе 1940 г. На сайте «Костромка» см. краткую биографию Л. Н. Казаринова, статью В. Н. Бочкова «Леонид Казаринов» и «Электронную выставку документов о Л. Н. Казаринове».

[17] Правильно: 1931 г.

[18] Апушкин Алексей Александрович (1877-1937 или 1938) – родился в Солигаличском у. в семье отставного подполковника, окончил Павловское военное училище (1896), находился на военной службе (1896-1902), участник русско-японской войны (1904-1905), гласный Солигаличского уездного земского собрания (1904-1917), почетный мировой судья Солигаличского у. (1909-1917), председатель Костромской губернской земской управы (1914-1917), действительный член Костромской губернской ученой архивной комиссии (с 1908 г.), председатель КНО (1914-1918), в 1937 г. репрессирован.

[19] Словарь выдающихся уроженцев Костромского края «Человеческие документы», составленный А. А. Апушкиным. Ныне хранится в личном фонде В. Н. Бочкова (Ф. Р-1224) в ГАКО. Об этой тетради см.: Сизинцева Л. В. Н. Бочков в костромской историографии // Костромская старина. 2007, №20. С. 63-66.

[20] Белоруссов Лев Михайлович (1890-1984) – родился в г. Солигаличе в семье священника, окончил историко-филологический факультет Петербургского университета (1914), председатель правления/совета Солигаличского отделения КНО (1921-1928), учитель русского языка, литературы и истории в школах г. Солигалича.

[21] Григоров Александр Александрович (1904-1989) – костромской генеалог, историк, краевед. См. о нем: https://kostromka.ru/grigorov/.

[22] Крутикова Наталия Александровна (1893-не ранее 1981) – внебрачная дочь Александра Алексеевича Бирюкова, попала в детский приют, около 1904 г. была удочерена матерью А. А. Григорова Верой Александровной Григоровой (1870-1928), с 1925 г. работала медсестрой в Костромской туберкулезной больнице «1-мая». См. о ней: Григоров А. А. «…Родина наша для меня священна»: Письма 1958-1989 гг. Кострома, 2011. С. 445-446. См. также: «Любящая тебя мама»: Письма В. А. Григоровой к Н. А. Крутиковой // Костромская земля. Вып. 7. Кострома, 2014. С. 378-384. Электронная публикация: https://kostromka.ru/kostroma/land/07/378.php.

[23] Марков Сергей Николаевич (1906-1979) – сын землеустроителя из г. Верхнеуральска, проводившего межевые работы в Костромской губ.; в 15 лет осиротел; не окончив гимназии, занимался самообразованием; в детстве и юности часто переезжал с место на место (гг. Вологда, Грязовец, Верхнеуральск, Акмолинск, Петропавловск, Новосибирск, Ленинград), с 1929 г. жил в Москве, в 1932 г. арестован, отбывал ссылку в Мезени, затем в Архангельске, где познакомился с В. И. Смирновым, в 1937-1941 гг. жил в Можайске, участник Великой Отечественной войны, с 1943 г. жил в Москве; занимался журналистикой; изучал по первоисточникам историю освоения Сибири, Дальнего Востока, Аляски; писал стихи, рассказы, биографические повести о землепроходцах, романы; из произведений наиболее известен роман «Юконский ворон» (1946) о путешествии Л. А. Загоскина по Аляске в 1-й пол. XIX в.

[24] Шлеин (Шлейн) Николай Павлович (1873-1952) – родился в г. Костроме в семье унтер-офицера, окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества и Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств (Санкт-Петербург), обучался у В. А. Серова, К. А. Савицкого, В. Е. Маковского, в 1904 г. вернулся в Кострому, был членом КНО, с 1919 г. возглавлял Костромскую художественную мастерскую, в 1944 г. преобразованную в Костромское художественное училище.

[25] Славочинский Борис Марианович (1888-не ранее 1951) – сын капитана 2-го ранга Мариана Ивановича Славочинского (убитого в Севастополе в 1905 г. во время мятежа на крейсере «Очаков»), окончил медицинский факультет Московского университета (1914), с 1918 г. жил в Костроме, хирург, затем заведующий хирургическим отделением 1-й Городской больницы г. Костромы, преподаватель анатомии человека на естественной факультете Костромского университета (1918-1922), в свободное время играл в спектаклях театральной студии А. Д. Попова, возглавил эту студию после отъезда Попова, в 1-й пол. 1930-х гг. переехал в Москву, актер и режиссер Театра Революции (1930-е гг.), актер Театра им. Маяковского (1938-1941), преподаватель ГИТИСа (1947-1951). См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ... С. 337-342.

[26] Купреянов Николай Николаевич (1894-1933) – художник-график, акварелист, ксилограф; его предки с материнской стороны владели ус. Селище Костромского уезда; в 1920-1921 гг. жил в Костроме, где руководил графической мастерской; с 1921 г. жил в Москве, навещая ус. Селище, где во владении семьи оставалась часть дома (до 1929 г.), в Москве преподавал во ВХУТЕМАСе/ВХУТЕИНе (1921-1929), Московском полиграфическом институте (1932-1933), утонул в 1933 г. в речке Уче под Москвой.

[27] См. о них: Смирнова Т. В. Открывая старинный альбом…: Борщовы, Гладковы, Китицыны на Костромской и Ярославской земле и их потомки. Сергиев Посад, 2016. Электронная публикация: http://tvsm.ucoz.ru/pdf/kniga/2019/otkryvaja_starinnyj_albom.pdf

[28] Борщов Сергей Семенович (1754-1837) известен как заказчик крупнейшего особняка г. Костромы («дом Борщова», или «дом окружного суда», на Сусанинской пл.).

[29] Полянская Елена Михайловна (1902-1971) – студентка словесного отделения Костромского университета (нач. 1920-х гг.), научный сотрудник Этнологической станции КНО (1926-1929), в 1930 г. арестована, по приговору получила «минус» (лишение права проживания в ряде регионов страны) на три года и уехала к отцу, содержавшемуся в исправительно-трудовом лагере в г. Сталинске/Кузнецке, директор производственно-технического музея Кузнецкого металлургического комбината (с 1934 г.). См. о ней: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 430-432. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 24 письма Е. М. Полянской В. И. Смирнову за 1926-1930 гг. и 5 писем Е. М. Полянской Л. С. Китицыной за 1961 г.

[30] Упоминаемая «характеристика Дюбюка» помещена ниже – в приложении к письму от 10 апреля 1971 г.

Дюбюк Евгений Федорович (1876-1942) – статистик Костромской губернской земской управы (1907-1917), заведующий Костромским Губархивом (1918-1919, 1921-1924), заведующий Костромским губернским статистическим бюро (1925-1927), председатель (1919-1920) и член правления (1921-1927) КНО, автор ряда краеведческих работ, сотрудник Центрального статистического управления СССР (1927-кон. 1930-х гг.). См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 202-206.

[31] Виноградов Николай Николаевич (1876-1938) – родился в Галичском у. в семье священника, учился в Петербургском университете (1905-1909), служил в канцелярии Костромского губернатора (1910-1916), участвовал в создании Романовского музея, автор ряда работ по истории, этнографии, диалектологии Костромской губ., священник Никольского храма в Сельце за Воржею (1919-ок. 1924), в 1925 г. арестован за кражу музейных предметов и отправлен в Соловецкий лагерь, участвовал в деятельности Соловецкого общества краеведения, в 1928 г. выпущен по амнистии, в 1937 г. повторно арестован и в 1938 г. расстрелян. Письмо В. И. Смирнова А. А. Апушкину от 8 ноября 1926 г. с характеристикой Н. Н. Виноградова опубликовано: Сизинцева Л. И. «Разве я не народ?…»: Письмо В. И. Смирнова о Н. Н. Виноградове // Современные проблемы археографии: Сб. ст. по материалам конф., проходившей в Библиотеке РАН 25-27 мая 2010 г. СПб., 2011. С. 317-326. Электронная публикация: https://siz.exporus.ru/?p=477. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 11 писем Н. Н. Виноградова за 1915-1918 гг.

[32] Коган Анатолий Маркович (ок. 1853-после 1925) – уроженец Таврической губ., городской (городской санитарный) врач г. Костромы (1906-1917), публицист. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) - 1 письмо А. М. Когана за 1917 г. с приложением «черновика характеристики Когана А. М., сост. В. И. Смирновым».

[33] Скалозубов Николай Лукич (1861-1915) – уроженец Костромы, окончил Костромское реальное училище (1881) и Петровскую академию в Москве (1885), тобольский губернский агроном (1894-1906), член правления Тобольского губернского музея, в 1906 г. был арестован и отбыл несколько месяцев ссылки, депутат Государственной Думы II (1907) и III (1907-1912) созывов от Тобольской губ., основатель (1912) и заведующий селекционной станцией в имении Петровское Курганского у. Тобольской губ., гласный Курганской городской думы (1912-1915), член Костромского научного общества с 1912 г.

В. И. Смирнов издал «Записки Н. Л. Скалозубова о тюрьме и ссылке» (в сборнике: Библиотека общественных движений в России XIX и XX в. Вып. IV. Кострома, 1921).

[34] Федосов Алексей Владимирович (1894-1969) – охотовед, кинолог; родился в с. Пушкино Московской губ. (его мать Вера Евгеньевна Арманд – сестра Александра Евгеньевича Арманда, мужа Инессы Арманд), высшее образование получил за границей, участник Первой мировой войны, с 1918 по 1924 г. жил в Костромской губ. и Костроме, преподавал в Костромском сельскохозяйственном техникуме, профессор Харьковского зоотехнического и Харьковского ветеринарного институтов (1929-1932), с 1945 г. жил в Брянске, старший преподаватель Брянского лесохозяйственного института (1949-1967). В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 11 писем А. В. Федосова за 1926-1928 гг.

[35] Ковальковский Алексей Константинович (1881-1959) – выпускник Петровской академии в Москве (1905), агроном Костромской уездной земской управы (с 1905 г.), агроном Костромской губернской земской управы (с 1911 г.), агроном Департамента земледелия МВД (с 1916 г.), в 1918-1928 гг. вновь жил в Костроме, заведующий Костромской станцией защиты растений (с 1923 г.), член КНО (с 1912 г.), с 1928 г. жил в г. Кузнецке Пензенской обл. О нем В. Н. Бочков написал статью: Бочков В. Агроном // Северная правда. 1978, 7 сент. Упоминание о нем см.: Пушкин С. Л. Мои воспоминания // Летопись Историко-Родословного Общества в Москве. Вып. 16 (60). М., 2020. С. 66–137. Электронная публикация: https://kostromka.ru/pushkin/sl.php В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 6 писем А. К. Ковальковского за 1915-1924 гг.

[36] Матасов Матвей Иванович (1899-1973) – уроженец г. Буй, член правления (1925), секретарь (1926-1927) и председатель (1928-1929) Буйского отделения КНО, учитель биологии и географии Буйской трудовой школы 2-й ступени (1922-1930), в 1930 г. арестован, приговорен к ссылке в Якутскую АССР, директор Буйского краеведческого музея (1953-1960).

[37] Правдин Иван Федорович (1880-1963), известный советский ихтиолог, профессор, доктор биологических наук, на самом деле родился в Галичском у. в семье священника. Ошибка Л. С. Китицыной связана с тем, что брат И. Ф. Правдина Леонид Федорович Правдин (1897-1987), ставший известным лесоводом, специалистом в области лесной генетики и селекции, в 1920-1922 гг. работал учителем естествознания в Чухломской школе 2-й ступени.

[38] О Языкове Александре Алексеевиче (1874-1937 или 1942) см.: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 24-25, 88-89.

[39] Шуммер Александр Алексеевич (1875-1938) – выпускник сельскохозяйственного отделения Киевского политехнического института (1906), преподаватель естествознания Киевского коммерческого училища (с 1906 г.), переехал в Кострому в 1913 г., член КНО (1914-1926), научный сотрудник (1921-1923) и заведующий (1924-1926) биологической станцией КНО, заведующий зоологическим отделением заповедника Аскания-Нова (1926-1933), в 1933 г. арестован, в 1934 г. освобожден, технический директор Киевского зоопарка (1935-1938).

[40] Соколов Михаил Иванович (1892-1984) – научный сотрудник геологической лаборатории КНО (1923-1927). См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 348-352.

[41] О Жадовском Анатолии Эсперовиче (1889-1938) см.: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ... С. 213-218.

[42] Горшкова Татьяна Ивановна (1896-1988) – выпускница Московского университета (1921), сотрудник Плавучего морского научного института/Государственного океанографического института/Всесоюзного НИИ морского рыбного хозяйства и океанографии (с 1921 г. до 1970-х-1980-х гг.), участник более 50-ти морских экспедиций, специалист по изучению донных осадков, преимущественно арктических морей.

[43] Голубцов Александр Петрович (1860-1911) – родился в Галичском у. в семье священника, окончил Костромскую духовную семинарию (1882) и Московскую духовную академию (1886), доцент (с 1892 г.), экстраординарный профессор (с 1896 г.), ординарный профессор (с 1907 г.), заведующий церковно-археологическим кабинетом (1891-1911) Московской духовной академии.

[44] На основе этих писем В. Н. Бочков составил биографический очерк «Дмитрий Дементьев», напечатанный сначала в газете «Призыв» (1972, 6-13 июня), а затем опубликованный в книге: Второе свидание. Глазами краеведов. Ярославль, 1974. С. 72-80.

[45] Федосов А. В. Переделы лугов в Шунгенской волости // Труды КНОИМК. Вып. 41: Четвертый этнографический сборник. Кострома, 1927. – В этом же сборнике помещена статья того же автора «Из материалов по рыболовству Костромского края».

[46] О Городенском Николае Гавриловиче (1871-1936) см.: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 171-178.

[47] На основе этих писем В. Н. Бочков составил биографический очерк о Л. Н. Казаринове, опубликованный в краткой версии в костромской газете «Северная правда» 20 января 1972 г., в расширенной версии в чухломской газете «Вперед» в номерах от 13-20 апреля 1972 г. и затем перепечатанный в книге: Второе свидание: Глазами краеведов. Ярославль, 1974. С. 62-72. Электронная публикация: https://kostromka.ru/kazarinov/about.php. Полностью письма опубликованы в книге: Казаринов Л. Н. Письма Л. Н. Казаринова В. И. Смирнову. 1919-1939. Кострома, 2023.

[48] О Лебедеве Вячеславе Алексеевиче (1900-1979) см.: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ... С. 416-419.

[49] Бочков В. Личность в истории и личность историка // Новый мир. 1970, №7. С. 271-274. – Рецензия на кн.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.

[50] Пауль Иван Петрович (1884-1960) – выпускник Петербургской духовной академии (1909), член КНО (1913-1930), заведовал библиотекой КНО, сотрудник Костромского музея местного края /Костромского областного музея (1917-1930), в 1930 г. арестован, был сослан в г. Ишим (ныне Тюменской обл.), в 1934 г. вернулся в Кострому, инспектор по охране памятников архитектуры Костромской обл. (1948-1960).

[51] Фотокопия этой листовки опубликована: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 172.

[52] Бочков В. Н., Тороп К. Г. Кострома: Путеводитель. Ярославль, 1970.

[53] Демут-Малиновский Василий Иванович (1778-1846) – один из крупнейших российских скульпторов периода классицизма, принимал участие в создании скульптурных украшений Казанского собора, Горного института, Главного штаба, Михайловского дворца, Нарвских ворот в Санкт-Петербурге. Над созданием скульптур памятника царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину работал в 1838-1842 гг. В Костроме памятник был заложен в 1843 г., а открыт в 1851 г. Скульптуры памятника демонтированы в 1918 г., колонна снята в 1928 г., а постамент разрушен в 1934 г.

[54] Смольянинова Юлия Владимировна (1866-1930-е гг.) – родилась в семье отставного капитана 2-го ранга, окончила Григоровскую женскую гимназию (1886), открыла в Костроме частную женскую прогимназию (1902), в 1906 г. преобразованную в гимназию; заведение находилось в доме Зегера на Мшанской ул. (ныне – ул. Островского, д. 53, дом не используется и разрушается); в 1918 г. Смольяниновская гимназия была преобразована во 2-ю школу 2-й ступени. См.: Сизинцева М. Смольяниновы: Из истории Смольяниновской гимназии// Губернский дом. 2002, №3-4. С. 54-58. Электронная публикация: https://kostromka.ru/sizinceva/smol.php.

[55] Карцов Владимир Геннадьевич (1904-1977) – историк, педагог, археолог; родился в семье служащего акцизного ведомства, студент историко-философского факультета Московского университета (1925-1928), заведующий археологическим отделом музея Красноярского края (1928-1934), старший научный сотрудник Исторического музея в Москве (1934-1937), заведующий кафедрой истории СССР Тульского пединститута (1946-1957), доцент кафедры истории СССР Абаканского пединститута (1957-1961), заведующий кафедрой истории СССР Калининского пединститута (1961-1968), организатор археологического направления в Калининском пединституте (ныне Тверской государственный университет), профессор (1965); разрабатывал методику преподавания истории в начальной и средней школе, автор известного учебника истории для IV класса школы.

[56] О Комиссаровой Марии Ивановне (1900-1994) см.: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 411-415.

[57] Статья о Костромской мужской гимназии: Бочков В. Дом над Волгой // Северная правда. 1971, 31 янв.

[58] Рукопись Л. Н. Казаринова «Из моих воспоминаний за 50 лет, с 1880 г.» опубликована в 2022 г. в журнале «Чухломская быль» (издающемся Чухломской библиотекой), №11.

[59] Магнитский Михаил Павлович (1924-1995) – костромской краевед; окончил Московское военно-морское училище (1944) и исторический факультет Ярославского пединститута имени К. Д. Ушинского (1950), учитель истории костромской 8-летней школы № 25 (с 1950 г.), директор костромской школы рабочей молодежи № 20 (с 1956 г.) председатель Костромского городского отделения ВООПИК (с 1966 г.), печатался в газетах «Северная правда», «Молодой ленинец» и др., один из авторов книги «Кострома: Путеводитель» (Ярославль, 1983), где много внимания отведено революционной борьбе и советскому периоду. См. о нем: Резепин П. П., сост. Книга почета Костромской области. Т. 2. СПб., 2022. Электронная публикация: https://proza.ru/2022/03/05/1283. См. также личную характеристику М. П. Магнитского П. П. Резепиным: https://proza.ru/2020/05/26/1840.

[60] Впоследствии (в 1978 г.) В. Н. Бочков стал руководителем краеведческого кружка при клубе льнокомбината им. Зворыкина. При сборе информации об истории улиц г. Костромы (в т. ч. путем расспроса местных жителей) работа кружка оказалась весьма продуктивной.

[61] Воробьев Николай Иванович (1878–1942) – статистик; заведующий Костромским земским/губернским статистическим бюро (1906-1925), член правления КНО (1923-1925), заведующий Северо-Кавказским статистическим управлением и кафедрой статистики Северо-Кавказского государственного университета в г. Ростове-на-Дону (с 1925 г.).

[62] Дюбюк Е. Повесть о том, как польский шляхтич, попав в крепость к русскому помещику, отыскивал свободу себе и своему потомству // Труды КНОИМК. Вып. XIII. Второй исторический сборник. Кострома, 1919–1921.

[63] Полностью текст письма см.: Казаринов Л. Н. Письма Л. Н. Казаринова В. И. Смирнову: 1919-1939. Кострома, 2023. С. 260-264.

[64] Бочков В. Н. Так начинался подвиг: Исторические рассказы. Ярославль, 1969.

[65] Зоя Сергеевна Бонди и ее дети: Юрий Михайлович Бонди (1889-1926) – художник-декоратор и театральный режиссер; Сергей Михайлович Бонди (1891-1983) – литературовед, пушкинист, в нач. 1920-х гг. жил в Костроме, где был преподавателем истории русской литературы в Костромском университете и воспитателем в школе-коммуне, впоследствии профессор филологического факультета Московского университета (1950-1983); Алексей Михайлович Бонди (1892-1952) – актер, драматург, музыкант; Наталья Михайловна Бонди. См. о них: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 131-145, 475-477.

[66] Иконникова Мария Николаевна – в нач. 1920-х гг. студентка словесного отделения Костромского университета, впоследствии стала врачом в Костроме.

[67] Румянцева Вера Федоровна (1900-1970) – в нач. 1920-х гг. студентка словесного отделения Костромского университета, впоследствии искусствовед, библиограф библиотеки Третьяковской галереи.

[68] Брюсов Александр Яковлевич (1885-1966) – археолог, специалист по эпохам неолита и бронзы, выпускник археологического отделения Московского университета (1924), сотрудник Исторического музея (1925-1960), старший научный сотрудник Института археологии АН СССР (1944-1966), доктор исторических наук. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 12 писем А. Я. Брюсова за 1924-1929 гг.

[69] По-видимому, событие имело место в 1925 г., когда А. Я. Брюсов во главе экспедиции в составе Е. А. Байбуртяна, А. В. Збруевой, М. Е. Фосс, Е. И. Степановой приезжал на раскопки Федоровской и Южской стоянок на Чухломском озере. Известно, что по пути в Чухлому экспедиция Брюсова посетила Кострому (см.: Казаринов Л. Н. Письма Л. Н. Казаринова В. И. Смирнову: 1919-1939. Кострома, 2023. С. 198).

[70] Фармаковский Мстислав Владимирович (1873-1946) – реставратор, музейный деятель, профессор; в 1918-1931 гг. хранитель историко-бытового отдела Русского музея, в 1931-1934 гг. находился в ссылке в Ярославле, в 1934-1946 гг. вновь работал в Русском музее. В 1928 г. посетил Чухлому и Галич с целью изучения провинциального быта и приобретения экспонатов для Русского музея.

[71] Фосс Мария Евгеньевна (1899-1955) – археолог, специалист по неолиту, выпускница археологического отделения Московского университета (1925), сотрудница Исторического музея (1925-1941, 1944-1955).

[72] См.: Казаринов Л. Н. Письма Л. Н. Казаринова В. И. Смирнову: 1919-1939. Кострома, 2023. С. 313.

[73] Китицына Л. С. Примитивные формы гончарства Костромской области // Советская археология. 1964, № 3. С. 149–164.

[74] Рязановский Иван Александрович (1869–1927) – книжник-энциклопедист, искусствовед, коллекционер; родился в г. Варнавине в семье акцизного чиновника, окончил Ярославский Демидовский юридический лицей, прослушал курсы Московского и С.-Петербургского археологических институтов; секретарь Костромского губернского присутствия (1909–1912), правитель дел Костромской губернской ученой архивной комиссии (1-я пол. 1910-х гг.), один из организаторов экспозиции Романовского музея (1913); в 1915–1920 гг. жил в Петрограде, сотрудник Историко-Революционного архива и Петроградского отделения Центрархива РСФСР (1918-1920); архивариус Костромского Губархива (1920–1927).

[75] Смирнов Глеб Васильевич (1909-1939) – сын В. И. Смирнова от первого брака, в 1920-е гг. публиковал в костромских газетах свои стихи под псевдонимом «Глеб Ясин», затем странствовал по стране, в 1935 г. вернулся в Кострому, работал на заводе «Рабочий металлист» и фабрике «Искра Октября», умер от воспаления легких.

[76] Смирнова Татьяна Васильевна (род. в 1935 г.) – дочь В. И. Смирнова и Л. С. Китицыной, окончила Московский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева, в 1950-е-1980-е гг. работала последовательно на Загорском лакокрасочном заводе, в НИИ лакокрасочных покрытий в г. Хотькове, в НИИ прикладной химии в г. Загорске, в 1995-2013 гг. старший научный сотрудник Сергиево-Посадского музея-заповедника, автор ряда трудов по краеведению и истории краеведения.

[77] Всего писем 118 за 1920-1939 гг.

[78] Смирнов Михаил Иванович (1868-1949) – старший брат В. И. Смирнова, основатель Переславского историко-художественного музея (1919), заведующий этим музеем (1919-1930), в 1931 г. арестован и сослан в Западную Сибирь на 3 года, сотрудник Загорского историко-художественного музея (1936-1937), в 1938-1943 гг. жил в п. Томилино под Москвой. См. биографический очерк о М. И. Смирнове, составленный Т. В. Смирновой, в книге: Смирнова Т. В. М. И. Смирнов и М. М. Пришвин в Переславле-Залесском (1925–1926). Сергиев Посад, 2013. Электронная публикация: http://tvsm.ucoz.ru/pdf/kniga/smirnov_prisch/smirnov_prischvin.pdf.

[79] Подразумевается Костромской областной архив, находившийся в соборе Богоявленского монастыря до пожара 1982 г.

[80] См. фотографию скульптуры: Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011. С. 219.

[81] Куратов Анатолий Александрович (1936-2014) – историк Архангельского региона, археолог; выпускник исторического факультета Ленинградского университета (1963), директор Архангельского областного краеведческого музея (1964-1968), начальник Архангельской археологической экспедиции (с 1963 г.), преподаватель (с 1968 г.), заведующий кафедрой истории (с 1974 г.), кафедрой истории СССР (1985-1990), кафедрой отечественной истории (1990-1996), ректор (1980-1986) Архангельского пединститута им. М. В. Ломоносова, профессор кафедры истории Поморского государственного университета им. М. В. Ломоносова (с 1996 г.).

[82] Куратов А. Энтузиаст изучения Севера // Правда Севера. Архангельск, 1966, № 247.

[83] Яблокова Нина Николаевна (1925-2004) – заведующая отделом истории (1945-1981), и. о. заместителя директора по научно-экспозиционной части (1963-1967) Костромского музея-заповедника, автор постоянных экспозиций «Костромской край с древнейших времен до середины XIX в.» (1956), «Кострома в годы первой русской революции» (1974). См. о ней: Сто лет служения музею. Кострома, 2014. С. 158-159.

[84] Снедкова Вера Васильевна (1925-2015) – внебрачная дочь В. И. Смирнова и учительницы Е. А. Снедковой.

[85] Смирнова Анастасия Васильевна (1915-1993) – дочь В. И. Смирнова от первого брака, гидрогеолог, окончила Географический факультет Московского университета, жила в г. Нальчик.

[86] Поэт Глеб Ясин // Северная правда. 1971, 3 сент.

[87] Текст Л. С. Китицыной «Воспоминания об Анне Сергеевне Комеловой», написанный в 1971 г., опубликован в 2015 г. в электронном виде: https://urokiistorii.ru/articles/k-istorii-odnogo-portreta. Упоминание о А. С. Комеловой в рукописи «Материалы к биографии В. И. Смирнова» (см.: Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011. С. 164-165) значительно менее информативно. Других опубликованных источников о биографии А. С. Комеловой в настоящее время не имеется. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 5 писем А. С. Комеловой за 1935-1941 гг.

[88] Ныне документ находится в составе фонда В. Н. Бочкова: ГАКО. Ф. Р-1224. Оп. 2. Д. 669.

[89] Маслова Гали Семеновна (1904-1991) – выпускница факультета общественных наук Московского университета (1924), сотрудник Музея Центральной Промышленной области (1924-1935), заведующая Русским отделом Музея народов СССР (1944-1948), сотрудник (младший научный сотрудник – старший научный сотрудник – ведущий научный сотрудник-консультант) Института этнографии АН СССР/Института этнологии и антропологии РАН (1946-1991), доктор исторических наук (1963).

[90] Липсон Гита Моисеевна – научный сотрудник Костромского музея-заповедника (до 1967 г.), проводила освидетельствование угрожаемых памятников археологии, регулярно участвовала в археологических экспедициях, например, в Верхневолжской экспедиции Института археологии АН СССР в 1966 г. См. о ней: Сто лет служения музею. Кострома, 2014. С. 90.

[91] Гаврилова Ива Васильевна – начальник Костромского неолитического отряда Ленинградского отделения Института археологии АН СССР, производила раскопки Федоровской стоянки (на Чухломском озере) в 1962-1972 гг., автор диссертации «Древнейшее прошлое Костромского Поволжья» (1968).

[92] Бочков В. Н. «Легенды» о выезде дворянских родов // Археографический ежегодник за 1969 год. М., 1971. С. 73-93. – Статья, написанная В. Н. Бочковым по материалам готовившейся тогда кандидатской диссертации «Формирование служилого сословия Российского централизованного государства», которая так и не была защищена.

[93] Бочков В. «Старый двор» // Северная правда. 1971, 3 окт.

[94] Репродукция портрета помещена в книге: Сто лет служения музею. Кострома, 2014. С. 33. См. также: Костромская старина. 2007, №20. С. 76.

[95] Записки предателя П. Гребнева (Библиотека общественных движений в России XIX и XX в. Вып. 2). Кострома, 1918. – Записки написаны эсером П. Гребневым в 1908-1909 гг. для начальника Саратовского губернского жандармского управления.

[96] Романов Борис Александрович (1889-1957) – историк, преподавал русскую историю в Костромском университете лишь несколько месяцев в 1919 г. См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ... С. 314-318.

[97] Гуссаковский Всеволод Владимирович (1904 или 1906-1948) – энтомолог, видный специалист по перепончатокрылым; сын офицера, провел юношеские годы в Костроме, где окончил школу 2-й ступени (1922) и Землеустроительный и лесной техникум (1924); выпускник Ленинградского института прикладной зоологии и фитопатологии (1928), кандидат биологических наук (1936), научный сотрудник Института зоологии и паразитологии Академии наук Таджикской ССР (1934-1946), в 1947-1948 гг. жил в Ленинграде, безуспешно пытаясь устроиться сотрудником Зоологического института АН СССР, научный сотрудник Судзухинского (ныне Лазовского) заповедника Приморского края (1948), умер в результате несчастного случая из-за приступа эпилепсии; писал стихи, некоторые из которых опубликованы. См. о нем: Тряпицын В. А., Лелей А. С. Знаменитый энтомолог Всеволод Владимирович Гуссаковский (1904-1948) на Дальнем Востоке России // Чтения памяти Алексея Ивановича Куренцова. Вып. XXVII. Владивосток, 2016. С. 5-26.

[98] Вейденбаум Максимилиан Адольфович (1880–1937) – выпускник естественного отделения физико-математического факультета Московского университета (1910), член КНО (с 1914 г.), сотрудник, в т. ч. хранитель естественно-исторического отдела, Костромского музея (1920–1934), заведующий геологической лабораторией КНО (1923-1928); единственный из сотрудников В. И. Смирнова, который удержался в Костромском музее после разгрома КНО в 1930 г.

[99] Речь идет о книге: Коллекция рукописей Государственного архива Костромской области: Обзор. Кострома, 1964.

[100] Бочков В. Кострома. [Ярославль, 1971].

[101] Письма за 1930 и 1936 гг.

[102] Дунаев Борис Иванович (1870–1942) – историк, краевед, действительный член Императорского Московского Археологического Общества, автор трудов о русской архитектуре, в частности, об архитектуре Костромского края.

[103] Бочков В. Чухломский краевед // Северная правда. 1972, 20 января (№16).

[104] Речь идет об очерке о В. И. Смирнове: Бочков В. Призвание // Северная правда. 1972, 17 февраля.

[105] Крошкин Феодосий Алексеевич (1897-после 1945) – политработник со средним образованием, заведующий Костромским государственным областным музеем (август 1928-январь 1929), был назначен на эту должность после отстранения от нее В. И. Смирнова.

[106] Усадьба Григоровых Александровское находилась в 15 верстах от Щелыкова. Господский дом в Александровском сгорел в ноябре 1919 г.

[107] Крайнов Дмитрий Александрович (1904-1998) – сын крестьянина, окончил этнологический факультет Московского университета (1929), Музыкальное училище им. М. М. Ипполитова-Иванова (1937), директор филиала Исторического музея «Александровская слобода» (1929-1930), сотрудник Исторического музея (1931-1941), в 1941 г. попал в плен, в 1944-1951 гг. отбывал заключение в лагерях, сотрудник Института истории материальной культуры/Института археологии АН СССР (с 1956 г.), вел раскопки в Крыму (1934-1940, 1957-1959), организатор и начальник Верхневолжской экспедиции (с 1959 г.), исследовал дохристианские памятники (времен неолита и бронзы) в Калининской, Ярославской, Ивановской областях, полевые работы вел до 1992 г.

[108] Филимонов Сергей Борисович (род. в 1947 г.) – выпускник Московского историко-архивного института (1970), аспирант кафедры вспомогательных исторических дисциплин того же института (1971-1974, ученик С. О. Шмидта), преподаватель и научный сотрудник Симферопольского государственного университета им. М. В. Фрунзе/Таврического национального университета им. В. И. Вернадского (1976-2014), доктор исторических наук (1992), профессор (1993), заведующий кафедрой истории России Таврической академии Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского (с 2014 г.).

[109] Речь идет о книге с материалами двух авторов: Маслов В. Сунгирская находка. Бочков В. Битва на Святом озере. Ярославль, 1972.

[110] Кузнецова Марина Юрьевна – выпускница исторического факультета Костромского пединститута им. Н. А. Некрасова (1967), научный сотрудник отдела досоветского периода Костромского музея-заповедника (1968-1977), принимала участие в раскопках И. В. Гавриловой на территории Костромской области (1970, 1972). См. о ней: Сто лет служения музею. Кострома, 2014. С. 83.

[111] Бочков В. Леонид Казаринов: Наши знатные земляки // Вперед. Чухлома, 1972, 13-20 апреля (№№45-48).

[112] Помимо рукописи «Из моих воспоминаний, с 1880 г.», Ю. В. Казаринова передала в Литературный музей еще 6 рукописей и папок с отдельными заметками – всё, что Л. Н. Казаринов написал в последние годы жизни (1935-1939 гг.). Основной же архив Казаринова в 1931 г. был изъят сотрудниками ОГПУ при обыске, а затем передан, полностью или частично, в Чухломский музей (см.: Казаринов Л. Н. Письма Л. Н. Казаринова В. И. Смирнову. 1919-1939. Кострома, 2023. С. 408-409, 413, 415).

[113] Некрасов Алексей Иванович (1885-1950) – искусствовед, исследователь древнерусской архитектуры; доцент (1914-1918), профессор (1918-1930) Московского университета, преподаватель эстетики в Московской консерватории (1913-1923), профессор кафедры истории и теории искусств Костромского университета (1918-1922), заведующий кафедрой истории и теории искусств в МИФЛИ (1932-1938), в 1938 г. арестован, до 1948 г. находился в лагере в Воркуте, внештатный консультант музея Александровской слободы (1948), в 1949 г. арестован повторно и выслан в Новосибирскую область, где в 1950 г. умер. См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 269-278.

[114] Очерки о В. И. Смирнове, Л. Н. Казаринове и Д. П. Дементьеве, опубликованные затем вместе в сборнике «Второе свидание. Глазами краеведов» (Ярославль, 1974).

[115] Подразумевается, по-видимому, незащищенная кандидатская диссертация В. Н. Бочкова, подготовленная в 1969 г.

[116] Шмидт Сигурд Оттович (1922-2013) – историк, специалист в областях археографии и источниковедения, организатор науки; преподаватель (с 1949 г.), профессор (1970-2007), руководитель студенческого кружка источниковедения (1950-2000) Московского историко-архивного института, председатель Археографической комиссии Академии наук (1968-2002), главный редактор «Археографического ежегодника» (с 1969 г.), председатель Союза краеведов России (1990-2007).

[117] Рукопись впервые опубликована В. К. Сморчковым в журнале «Губернский дом», 1996, №3. Электронная публикация: https://kostromka.ru/smirnov/2.php Также текст рукописи помещен в книге: Смирнов В. И. Цветок клюквы и веточка карликовой березы. Судьбы краеведов. Сергиев Посад, 2016. С. 266-285. Электронная публикация: http://tvsm.ucoz.ru/pdf/kniga/2019/cvetok_kljukvy.pdf.

[118] Шишков Вячеслав Яковлевич (1873-1945) – писатель, инженер, выходец из небогатой помещичьей семьи г. Бежецка Тверской губ., с 1894 по 1915 г. жил в г. Томске, совершив ряд длительных экспедиций по сибирским рекам, с 1915 по 1927 г. жил в Петрограде/Ленинграде, с 1927 по 1941 г. – в Детском Селе, автор путевых очерков, рассказов, романов «Ватага», «Угрюм-река», «Емельян Пугачев» (не окончен); в 1924 г. совершил поездку в Костромскую губ. (в Костромской и Буйский уу.), описав ее в серии очерков «Приволжский край» (см. электронную публикацию: https://kostromka.ru/kostroma/land/06/shishkov/498.php). Планируя поездку, Шишков советовался с В. И. Смирновым. В очерках упоминается сопровождавший писателя «этнограф М. Д. Сигорский». В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 4 письма В. Я. Шишкова за 1924 г. и 5 писем М. Д. Сигорского за 1924-1926 гг.

[119] Святский Даниил Осипович (1881-1940) – историк астрономии, метеоролог, организатор науки; редактор журнала «Известия Русского общества любителей мироведения»/«Мироведение» (1912-1930), ученый секретарь Ленинградского отделения Центрального бюро краеведения (1923-конец 1920-х гг.), в 1930 г. арестован, приговорен к 3-м годам лагерей, в 1932 г. вернулся в Ленинград, но в 1935 г. был вынужден уехать в Казахстан, где и умер.

[120] См.: Смирнова Т. В. Из истории краеведения 1920-1930-х годов (по письмам Д. О. Святского) // Десятые всероссийские краеведческие чтения. М., 2014. С. 53-62. Электронная публикация: http://tvsm.ucoz.ru/pdf/statji/kraevedenie/2019/iz_istorii_kraevedenija_1920-1930-kh_gg.pdf.

[121] Шмелев Анатолий Александрович (1936-2006) – директор Костромского музея-заповедника (1972-1979), директор Соловецкого музея-заповедника (1979-1981), зам. директора по науке Щелыковского музея-заповедника (1983-1987), заведующий методическим отделом Костромского музея-заповедника (1987-1990). См. о нем: Сто лет служения музею. Кострома, 2014. С. 40.

[122] Спицын Александр Андреевич (1858-1931) – историк, археолог, один из основоположников современной российской археологии, профессор Петроградского/Ленинградского университета (с 1918 г.), заведующий разрядом русских древностей Академии истории материальной культуры (1920-е гг.), член-корреспондент АН СССР (1929). В Костроме А. А. Спицын был дважды: летом 1925 г., посетив при этом раскопки на стоянке «Борань», и в мае 1927 г. – для участия в состоявшихся друг за другом 2-м Костромском губернском краеведческом съезде и 2-м совещании палеоэтнологов Центральной Промышленной области. На сайте «Костромка» помещена статья А. А. Спицына «Краеведная работа на базарах» (Краеведение. 1928, №9), в которой речь идет преимущественно о работе Этнологической станции КНО. В составе эпистолярного архива В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 22 письма А. А. Спицына за 1915, 1925-1930 гг.

[123] Бочков В. Щедрость души // Влюбленность. Ярославль, 1969. С. 121-146.

[124] Бочков В., Григоров А. Вокруг Щелыкова: Путеводитель по историко-мемориальным местам. Ярославль, 1972.

[125] Бочков В. Посвященный Щелыкову // Северная правда. 1973, 27 нояб.

[126] Бочков В. «Сочувственник» Радищева // Северная правда. 1974, 6 апр.

[127] Второе свидание. Глазами краеведов. Ярославль, 1974.

[128] Всего Г. И. Лебедев в сентябре-ноябре 1974 г. прислал Л. С. Китицыной 32 экз. брошюры «Второе свидание», выкупленных из книжных магазинов Чухломы и Судая (см. письма Г. И. Лебедева Л. С. Китицыной: ГАКО. Ф. Р-1043. Оп. 1. Д. 317. Лл. 39, 48).

[129] Центральное бюро краеведения.

[130] Рецензия В. Н. Бочкова на эту книгу: Вопросы истории. 1975, №10. С. 158-161.

[131] Соболев Владимир Семенович (род. в 1948 г.) – выпускник Московского историко-архивного института (1971), директор Государственного архива Костромской области (1975-1979), генеральный директор Костромского музея-заповедника (1979-1985), директор Санкт-Петербургского филиала архива РАН (1986-2001), доктор исторических наук (1995).

[132] Соловьева Антонина Васильевна (род. в 1946 г.) – выпускница Ивановского педагогического института (1967), научный сотрудник Щелыковского музея-заповедника (1969-1971), научный сотрудник Костромского музея-заповедника (1972-1978), глава Костромского общественного фонда культуры (1987-2004), составитель и редактор альманаха «Костромская земля», книги об архитекторе-реставраторе Л. С. Васильеве, книги о директоре Нерехтского музея Н. П. Родионовой, сборника писем А. А. Григорова. См. о ней: https://life.kostromka.ru/solo/.

[133] Подразумевается приобретение в Щелыковский музей. Какая-то фотография Славочинского (возможно, копия) была и среди личных бумаг В. Н. Бочкова, переданных в ГАКО (см. предисловие к описи 2 фонда Р-1224).

[134] Материалы свода памятников истории и культуры РСФСР: памятники культуры. Тр. НИИ культуры. Т. 34. Костромская обл. М., 1976.

[135] Попов Алексей Дмитриевич (1892-1961) – режиссер, актер, педагог; детство провел в Саратове, актер Московского художественного театра (1912-1918), руководитель и актер Костромского театра студийных постановок (1918-1923), актер и режиссер 3-й студии МХАТ/ Театра им. Вахтангова (1923-1930), главный режиссер Театра Революции (1931-1935), художественный руководитель Центрального театра Красной Армии (1935-1958), преподаватель ГИТИСа (1935-1961), профессор (1940), трижды лауреат Сталинской премии, Народный артист СССР (1948).

[136] Автор пьесы «Потоп» – Ю. Бергер; постановка спектакля в Костроме осуществлена А. Д. Поповым по режиссерской экспликации 1-й студии МХТ.

[137] Фрязинов Сергей Васильевич (1891-1971) – сын преподавателя Костромской духовной семинарии, выпускник историко-филологического факультета Московского университета (1913), преподаватель средневековой и новой истории Запада в Костромском университете/пединституте (1919-1923), член КНО (1919, 1920), по поручению КНО составил обзор архива ус. Волженских Галичского у. (опубл. в Трудах КНОИМК, вып. XIII), с 1923 г. жил в Москве, доцент Калининского пединститута (1933-1938), доцент истории средних веков Московского областного пединститута (1938—1942), доцент Московского пединститута иностранных языков (1942-1949), преподаватель Горьковского университета (1950-1959). См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ... С. 369-377.

[138] Так в подлиннике. Однако, судя по контексту, письмо относится к марту 1977 г.

[139] Об этой постановке см.: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ... С. 139-142, 476-477 (на с. 477 – воспроизведение афиши спектакля).

[140] Петровский Михаил Александрович (1887-1937), специалист в области романской филологии, немецкого романтизма, преподавал в Костромском университете в 1920-1921 гг.; его брат Петровский Федор Александрович (1890-1978), специалист в области античной литературы и истории, был профессором Костромского университета в 1919-1921 гг.; Саккетти Александр Ливериевич (1881-1966) в Костромском университете/пединституте читал круг социологических и философских дисциплин в 1919-1923 гг.; братья Радциги Николай Иванович (1881-1957) и Сергей Иванович (1882-1968) в Костромском пединституте занимали первый кафедру новой истории, второй кафедру древней истории в 1922-1923 гг. См. о них: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 297-313, 319-323.

[141] См. прим. 121.

[142] Более 15 лет (1930-1931, 1940-1956) А. А. Григоров провел в тюрьмах, лагерях и ссылке. См.: Григоров А. А. Автобиография. Электронная публикация: https://kostromka.ru/solo/grigorov/2.php.

[143] А. А. Григоров в Костроме жил в 1926-1927 гг. и затем с 1959 г., после реабилитации.

[144] Попов Валентин Сергеевич (1912-1987) – московский искусствовед, коллекционер; сотрудник Музея изящных искусств (1936-1939), музея-усадьбы Кусково (1939-1941), в 1944 г. арестован и приговорен к 10 годам ссылки, в 1956 г. вернулся в Москву, сотрудник Государственного литературного музея (1957-1974).

[145] Должно быть: Петроград.

[146] О службе Славочинского в Театре Красной/Советской армии достоверных свидетельств нет. Сын А. Д. Попова Андрей Алексеевич Попов (1918-1983) был главным режиссером Театра Советской армии в 1963-1973 гг., значительно позже последнего упоминания о Славочинском в источниках (1951 г.).

[147] Марков Дмитрий Аркадьевич (1879-1968) – уроженец г. Ветлуги Костромской губ. (ныне Нижегородской обл.), окончил Московский учительский институт (1903) и Московскую духовную академию (1907), преподаватель истории в Феодосийском учительском институте (1909-1913), директор Саратовского учительского института (1913-1917), в 1918 г. вернулся в Ветлугу, директор основанного им Ветлужского педучилища и председатель Ветлужского научного общества по изучению местного края (1920-е гг.), заведующий Ветлужским музеем (1933), учитель средней школы г. Ветлуги (1938), в 1938 г. был арестован, в 1939 г. выпущен за прекращением дела, в 1940-е гг. преподавал последовательно в гг. Темникове, Фрунзе, Орле, Орехово-Зуеве, в 1950-е-1960-е гг. преподавал в Московском пединституте им. В. И. Ленина и Московском областном пединституте им. Н. К. Крупской, доктор филологических наук (1962). См.: Молодцов В. М. Ветлужский краевед Д. А. Марков // Ветлужская сторона. Вып. 1. Кострома, 1995. С. 95–97; Марков Д. А. Воспоминания о Московской духовной академии начала XX века // Богословский вестник. №№ 10-11. Сергиев Посад, 2010. Электронная публикация: https://russian-theology.ru/cds/theological-education-3/e-books/a/2/2-17.pdf.

Письма Д. А. Маркова В. И. Смирнову датируются 1916-1929 гг.

[148] Письма М. И. Матасова (см. о нем прим. 36) датируются 1926-1929 гг.

[149] Речь идет о Е. М. Полянской.

[150] Подразумевается ст. Глазуновская Сталинградской (ныне Волгоградской) обл., где Л. С. Китицына с дочерью Татьяной жили в 1945-1953 гг.

[151] Рейпольский Серафим Николаевич (1909-1975) – родился в семье преподавателя Костромского духовного училища, в школьные годы принимал участие в раскопках В. И. Смирнова, окончил Высшие курсы искусствоведения при Государственном институте истории искусства в Ленинграде (1930), заведующий галереей и историческим отделом (1930-1938), и. о. директора (1937-1938) Ярославского окружного/областного музея, участник Великой Отечественной войны, демобилизован в 1951 г., затем работал в Центральном музее Советской армии и в Историческом музее, где заведовал отделом военной истории.

[152] На основе полученных от Л. С. Китицыной сведений о С. С. Смирнове (см. далее) В. Н. Бочков написал статью: Бочков В. Путь ученого // Северная правда. 1979, 1 авг.

В эпистолярном архиве В. И. Смирнова находятся 20 писем С. С. Смирнова за 1926-1929 гг. и 13 писем Н. С. Смирнова за 1926-1928 гг., о чем Л. С. Китицына в переписке с В. Н. Бочковым не упоминает.

[153] Веселов Елпидифор Алексеевич (1910–2004) – зоолог, ихтиолог-физиолог; уроженец Костромского у., сотрудник Биологической станции КНО (1927–1928), окончил биологический факультет Ленинградского университета (1936); участник Великой Отечественной войны; доктор биологических наук (1950), профессор (1954), в 1940-е–1980-е гг. работал в Ленинградском педиатрическом институте, Московской ветеринарной академии, Карело-Финском/Петрозаводском государственном университете, в котором заведовал кафедрой генетики и дарвинизма.

[154] Мешалин Иван Васильевич (1901-1942) – уроженец Нерехты, муж Е. П. Слободской (см. прим. 13), сотрудник Костромского губернского статистического бюро и студент Костромского университета (нач. 1920-х гг.), автор «Экономического описания Нерехтского уезда Костромской губ.» (Труды Нерехтского отделения КНО. Вып. 1. Нерехта, 1927), младший научный сотрудник Ленинградского института истории (1931-1942), умер в блокадном Ленинграде. См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 420-424.

[155] Письма опубликованы в 2011 г. Т. В. Смирновой: Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931); Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011.

[156] Иванов Всеволод Никанорович (1888-1971) – родился в Гродненской губ. в семье учителя рисунка и живописи, с 1897 по 1906 г. жил в Костроме, окончил Костромскую гимназию (1906), историко-филологический факультет Петербургского университета (1912), находился на военной службе (1912-1917), вместе с отступающей белой армией оказался на Дальнем Востоке, жил в Китае (1922-1945), при этом принял Советское гражданство (1931), сотрудничал с ТАСС, с 1945 г. жил в Хабаровске, где и умер; автор исторических романов и философских трудов. Находился в переписке с А. А. Григоровым. Письма А. А. Григорова к Вс. Н. Иванову, за 1969-1971 гг., опубликованы в: Григоров А. А. «…Родина наша для меня священна». Письма 1958-1989 гг. Кострома, 2011. Письма Вс. Н. Иванова к А. А. Григорову, тоже за 1969-1971 гг., опубликованы в: Костромская земля. Вып. 7. Кострома, 2014. Электронная публикация: https://kostromka.ru/kostroma/land/07/378.php.

[157] Лесневский С. Завещанное, заветное. М., 1977. – В начале книги помещен очерк о Костроме, в котором упоминается В. Н. Бочков.

Лесневский Станислав Стефанович (1930-2014) – московский литературовед, исследователь творчества А. А. Блока; родился в семье выходца из Варшавы, его отец и оба деда были репрессированы, окончил филологический факультет Московского университета (1953), в 1960-е гг. работал в издательстве «Советские писатель», в редакциях «Литературной газеты» и журнала «Юность», старший научный сотрудник Института мировой литературы РАН (1989-1994), доцент Литературного института им. М. Горького (2008-2014), директор издательства «Прогресс-Плеяда» (2001-2014); инициатор восстановления усадьбы А. А. Блока Шахматово (Московская обл.); неоднократно ездил в Кострому, где познакомился и подружился с В. Н. Бочковым.

[158] Грезе Борис Самуилович (1888-1942) – гидробиолог, выпускник естественного отделения физико-математического факультета Московского университета (1913), преподаватель кафедры зоологии Костромского университета/пединститута (1918-1923), возглавляемая им биологическая станция в 1921 г. перешла из ведения Костромского университета в ведение КНО, профессор Ярославского университета/пединститута (1922-1931). См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 183-188.

[159] Речь идет о племяннице В. В. Гуссаковского Ольге Николаевне Гуссаковской. О ранних годах В. В. Гуссаковского она написала в книге: Гуссаковская О. Персиковая коробка: Повести. Кострома, 1997.

В книге В. Н. Бочкова «Заповедная сторона (Вокруг Щелыкова)» (Ярославль, 1988) на обороте титула обозначено: «Рецензент О. Н. Гуссаковская, член СП СССР».

[160] Бардин Иван Павлович (1883-1960) – один из руководителей строительства Кузнецкого металлургического комбината, главный инженер Кузнецкстроя (1929-1937), основатель музея истории комбината, академик (1932), с 1937 г. работал на руководящих постах в наркомате тяжелой промышленности, директор Центрального НИИ черной металлургии (1944-1960).

[161] Выдержка из письма Л. С. Китицыной Г. И. Лебедеву от 28 января 1978 г.: «…в ответ на письмо Бочкова Веселов написал воспоминания о Вас. Ив., по словам Бочкова, интересные. Кроме того, он сагитировал написать воспоминания П. Иванова, бывшего юного краеведа Солигалича, а ныне профессора педагогических наук в Петрозаводске. Бочков прислал мне экземпляр (на машинке) воспоминаний Иванова. Оказывается, этот юный краевед Иванов ездил вместе с Вас. Ив. в Ленинград на юбилей 200-летия Академии Наук.» (ГАКО. Ф. Р-1043. Оп. 1. Д. 317. Лл. 115-116). 200-летие Академии Наук отмечалось в сентябре 1925 г. О своей поездке на юбилей Академии Наук П. Иванов сделал сообщение на 1-й уездной (Солигаличского уезда) краеведческой конференции, состоявшейся 31 декабря 1925 г. (Отчет Солигаличского Отделения Об-ва за 1926 г. // Отчет о деятельности КНОИМК за 1926 г. Кострома, 1927. С. 28).

Иванов Павел Владимирович (1906-1990) – уроженец Солигаличского у., окончил Солигаличскую трудовую школу 2-й ступени (1926) и заочное отделение исторического факультета Ленинградского пединститута (1931), директор Петрозаводского института усовершенствования учителей (1945-1947), с 1950 г. работал в Петрозаводском государственном университете, где был заведующим кафедрой педагогики, деканом историко-филологического факультета и проректором по учебной работе, доктор педагогических наук (1968).

[162] Правильно: Ямало-Гыданский.

[163] Огромный усадебный дом в ус. Заречье постройки начала XIX в. был сломан в 2008 г. См.: Смирнова Т. В. Открывая старинный альбом…: Борщовы, Гладковы, Китицыны на Костромской и Ярославской земле и их потомки. Сергиев Посад, 2016. С. 20-24.

[164] Краткое описание усадьбы Бочатино, по состоянию на 1928 г., сделано В. И. Смирновым в рукописи «От Молвитина до Буя» (см.: Смирнов В. И. Цветок клюквы и веточка карликовой березы. Судьбы краеведов. Сергиев Посад, 2016. С. 273-275). В 1930-е гг. все постройки усадьбы были разобраны.

[165] Всесоюзный комитет по делам высшей школы.

[166] Зограф Юрий Константинович (1884-1938) – выпускник Костромской губернской гимназии (1901) и естественного отделения физико-математического факультета Московского университета (1909), участник Первой мировой войны, учитель естествознания Шишкинской школы 2-й ступени Костромского у. (1920-1923), заведующий биологической станцией КНО (1927).

[167] Тальгрен Арне Михаэль (1885–1945) – финский археолог, специалист по бронзовому и раннему железному веку Восточной Европы; профессор Тартуского (1920–1923 гг.) и Хельсинкского (с 1923 г.) университетов; председатель Финского археологического общества (1930–1942 гг.), совершил семь больших экспедиций на территории Российской Империи и Советского Союза (в течение 1908-1935 гг.). В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 6 писем А. Тальгрена за 1923–1928 гг.

[168] См. о нем прим. 180.

[169] Ладыженский Геннадий Александрович (1853-1916) – художник-академик; уроженец г. Кологрива, выпускник Императорской академии художеств, ученик И. Н. Крамского и И. И. Шишкина, в 1882-1914 гг. жил в Одессе, коллекционировал старинную живопись, старинное оружие и вообще антиквариат, в 1914 г. вернулся на родину – в Кологрив; оставшаяся после него коллекция послужила основой для Кологривского художественно-исторического музея, в 1925 г. объединенного с музеем Кологривского общества краеведения.

Посещение Л. С. Китицыной Кологрива в 1926 г. подтверждается «Отчетом о деятельности КНОИМК за 1926 год» (Кострома, 1927. С. 6). В этом году Кологривский музей находился уже в том здании, в каком он находится и ныне, – 2-этажном кирпичном доме купца Г. В. Макарова. Мемориальный же дом Ладыженского, в котором располагался Кологривский художественно-исторический музей до 1925 г., еще существовал в 1970-е гг., но впоследствии (в 1980-е гг.) сгорел.

[170] Ассоциация художников революционной России.

[171] Вознесенский Николай Григорьевич (1853-после 1930) – учитель-инспектор Костромского городского училища (1897-1902), заведующий городским ломбардом в Костроме (1910-1916), сотрудник Костромского Губархива/окружного архивного бюро (1919-1930), казначей КНО и Костромского музея (1919-1923), член ревизионной комиссии КНО (1926-1928), в 1930 г. арестован, освобожден в ходе следствия. Членом Губернской ученой архивной комиссии Н. Г. Вознесенский не был.

[172] Изображение экслибриса И. А. Рязановского см.: Горохова О. Автографы и экслибрисы костромских архивистов // Костромская старина. 2008. № 21. С. 63.

[173] Еремин Геннадий Геннадьевич (1892 или 1894-1972) – уроженец Костромы, препаратор на кафедре географии Костромского университета (1918), член правления КНО (1919-1928), заведующий геофизической станций КНО (1925-1930), автор ряда статей о метеорологии Костромской губ., в 1930 г. арестован, через 2 месяца выпущен, преподаватель (с 1945 г.), доцент (с 1953 г.) Костромского учительского института. См. о нем: Сморчков В. К. Первый костромской ВУЗ… С. 433-436.

[174] Вавилова Лариса Васильевна (род. в 1937 г.) – жена В. Н. Бочкова.

[175] Шумский Иван Васильевич (1893–1953) – родился в Виленской губ. в крестьянской семье, сдал экзамен на звание учителя (1912), был эвакуирован в Кострому и мобилизован на фронт (1915), вступил в Красную армию и был направлен в г. Солигалич инструктором в военкомат (1918); секретарь Солигаличского отделения КНО (1921-1929), заведующий Солигаличским музеем (1923–1927), одновременно (в 1920-е гг.) работал в Солигаличском уездном статистическом бюро, профклубе и др. местах, экономист в Солигаличском райплане (1930-е гг.); в 1938 г. арестован и приговорен к 10 годам лишения свободы, в 1949 г. приговорен к ссылке на поселение, умер в п. Красный Кут Красноярского края.

[176] Золотарев Алексей Алексеевич (1879–1950) – родился в Рыбинске в семье священника, учился в Киевской духовной академии (1897-1900) и Петербургском университете (1900-1902), жил за границей (1906-1909, 1911-1914), организатор Рыбинского религиозно-философского общества (1914), глава Рыбинского научного общества (1918-1929), в 1930 г. арестован и сослан в Архангельск. Оказавшись в Архангельске ранее В. И. Смирнова, сыграл большую роль в его судьбе: случайно встретившись со Смирновым на улице, он предложил ему поселиться в том же доме, где сам снимал угол, что позволило Смирнову «прикрепиться» к городу вместо пригородной железнодорожной станции (см.: Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011. С. 161). В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 13 писем А. А. Золотарева за 1925-1941 гг. и одно письмо В. И. Смирнова А. А. Золотареву (вероятно, не отправленное) от 3 июня 1941 г.

[177] Ушаков Дмитрий Алексеевич (1894–1942) – директор Ростовского музея (1921-1928), в марте 1931 г. арестован, в августе 1931 г. освобожден из-под стражи, после 1931 г. жил в Москве; по неподтвержденным сведениям, в 1942 г. погиб на фронте. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 16 писем Д. А. Ушакова за 1922-1929 гг.

[178] В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 8 писем А. В. Гуреева за 1925-1927 гг.

[179] Счастливцев Ксенофонт Павлович (1882-после 1930) – выпускник Владимирской духовной семинарии (1902), председатель правления Кологривского общества краеведения (1922-1929), объединил краеведческий и художественный-исторический музеи Кологрива, заведующий Кологривским музеем (1925-1930), в 1920-е гг. вступил в партию и стал привлекать к работе в краеведческом обществе членов партии, отталкивая энтузиастов-краеведов. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова (ОПИ ГИМ. Ф. 547. Оп. 2) – 34 письма К. П. Счастливцева за 1922-1929 гг.

[180] Касторский Василий Васильевич (1896–1973) – родился в с. Сигонтино Галичского у. в семье псаломщика, окончил Казанскую духовную академию и Казанский высший институт народного образования, преподаватель истории в Галичской школе 2-й ступени (1922-1931); председатель (1922-1924), член правления (1925-1928) Галичского отделения КНО, заведующий Галичским музеем местного края (1923-1925), учитель галичской образцовой школы-семилетки (1932-1942), участвовал в Великой Отечественной войне (1942-1943), учитель русского языка и литературы в галичской средней школе № 4 (1943–1960).

[181] Смирнова (Крылова) Софья Михайловна (1908-1933) – дочь М. И. Смирнова, окончила ВХУТЕМАС, вышла замуж за Порфирия Никитича Крылова (художника из группы Кукрыниксов), умерла от тяжелой болезни.

[182] Китицына Анна Сергеевна (1912-2002) – гидрогеолог, окончила Геологоразведочный институт, жила в Москве, выезжая в экспедиции в Среднюю Азию. См. о ней: Смирнова Т. В. Открывая старинный альбом…: Борщовы, Гладковы, Китицыны на Костромской и Ярославской земле и их потомки. Сергиев Посад, 2016. С. 105-106.

[183] Факт постановки драмы «Роза и крест» в Костроме для С. Лесневского в 1978 г. не был новостью, т. к. об этом упомянуто в его книге «Завещанное, заветное» (М., 1977) на с. 12.

[184] Эти письма (за май-июнь 1941 г.) опубликованы в книге: Смирнов В. И. Цветок клюквы и веточка карликовой березы. Судьбы краеведов. Сергиев Посад, 2016. С. 168-199.

[185] Ныне хранится в составе фонда В. Н. Бочкова: ГАКО. Ф. Р-1224. Оп. 2. Д. 667.

[186] В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 12 писем М. С. Смирнова за 1916-1924 гг. и 5 писем В. С. Смирнова за 1926-1927 гг.

[187] Иорданский Николай Федорович (1884-1985) – родился в семье чиновника Костромской казенной палаты, окончил Костромскую гимназию (1903) и физико-математический факультет Московского университета (1909), участвовал в студенческих волнениях 1905 г., учитель природоведения в костромских гимназиях (1910-е гг.), преподаватель химии и товароведения Костромского техникума советской торговли и Костромского промышленно-экономического техникума (1920-е гг.), член правления КНО (1916-1918), принимал участие в деятельности секции школьного краеведения КНО (1923-1924). Отметил столетний юбилей; о торжествах по этому поводу см.: Бочков В. Столетний юбилей // Северная правда. 1984, 6 мая.

[188] Бочков В. Улица-памятник // Северная правда. 1978, 16 июля.

[189] Бочков В. Центральная площадь Костромы // Северная правда. 1978, 24 авг.

[190] Жуков Д. Владимир Иванович, повесть. // Новый мир. 1978. № 7. С. 173-241.

Малышев Владимир Иванович (1910-1976) – сотрудник отдела древнерусской литературы Института литературы АН СССР (Пушкинский дом), доктор филологических наук, собиратель древнерусских рукописей, совершил ряд поездок по Северу (по рр. Печоре, Мезени, Пинеге, по Уралу), исследователь биографии протопопа Аввакума.

[191] Бочков В. Славен город Кострома // Огонек. 1978. № 50.

[192] Усадебный дом в Шахматове был воссоздан спустя много лет – в 1997-2001 гг.

[193] См.: Смирнов В. И. Народ в тюрьме (1930-1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова (1882-1941). Сергиев Посад, 2011. С. 166-167.

[194] Выше она же именуется Ниной Александровной. По-видимому, это правильное именование.

[195] Иванов В. Н. Кострома. Изд. 2-е, дополненное. М., 1978. – О первом издании этой книги была написана рецензия: Бочков В. Н. Череда ошибок // Северная правда. 1971, 12 мая.

[196] Бочков В., Пашин В. Энтузиаст краеведения // Северная правда. 1980, 8 февр.

[197] Бочков В. Современница Пушкина: Страничка из прошлого // Северная правда. 1980, 23 мая.

[198] Бочков В. Костромской друг В. Г. Белинского // Северная правда. 1980, 11 июня.

[199] Бочков В. Однодум Н. С. Лескова и его прототип // Русская литература. 1981. № 1. С.159-162.

[200] Китицын Михаил Сергеевич (1904-1982) – кадровый военный, окончил Военно-химическую академию, участник Великой Отечественной войны, затем служил в Калинине и Ростове Ярославском; после демобилизации жил в Москве. См. о нем: Смирнова Т. В. Открывая старинный альбом…: Борщовы, Гладковы, Китицыны на Костромской и Ярославской земле и их потомки. Сергиев Посад, 2016. С. 107-109.

[201] О Мише Китицыне (умершем в возрасте около 16-ти лет) и обстоятельствах его пребывания в квартире Л. С. Китицыной в 1981 г. см. там же, с. 111.

[202] Дедков И. Во все концы дорога далека: Литературно-критические очерки и статьи. Ярославль, 1981.

Дедков Игорь Александрович (1934-1994) – журналист, литературный критик, автор многочисленных работ о творчестве советских писателей; уроженец Смоленска, выпускник факультета журналистики Московского университета (1957), сотрудник редакции костромской газеты «Северная правда» (1957-1976), член Союза писателей СССР (1975), в 1987 г. переехал из Костромы в Москву, политический обозреватель, затем первый заместитель главного редактора журнала «Коммунист»/«Свободная мысль». См. о нем: https://kostromka.ru/dedkov/index.php.

[203] Имеется в виду костромская газета «Северная правда». Упоминаемая статья А. Д. Шипилова посвящена 100-летию В. И. Смирнова и 70-летию КНО.

Шипилов Александр Дмитриевич – сотрудник (1970-е гг.), директор (1982-1986) Костромского областного архива, кандидат исторических наук (1985; тема диссертации – «Историко-краеведческая деятельность в Костромской губернии в конце XVIII - начале XX вв.»), доцент, заведующий кафедрой истории России Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова (2000-е-2010-е гг.).

[204] Л. С. Китицына ездила в Евпаторию из Архангельска в 1938 г. по настоянию врачей (см.: Смирнов В. И. Цветок клюквы и веточка карликовой березы. Судьбы краеведов. Сергиев Посад, 2016. С. 202-207).

[205] Апушкин Владимир Александрович (1868-1937) – военный историк; уроженец Солигаличского у., брат Апушкина Алексея Александровича (см. прим. 18), окончил Александровскую военно-юридическую академию (1897), участник войны с Японией (1904-1905), служил в Главном военно-судном управлении (1897-1917), главный военный прокурор (1917), член КНО (с 1914 г.), преподаватель кафедры военных наук Военно-политической академии РККА (1928-1930), в 1931 г. арестован и сослан в Вологду, в 1937 г. арестован повторно, умер от пыток.

О нем В. Н. Бочков написал статью: Бочков В. Выдающийся военный историк: Наши земляки // Северная правда. 1983, 6 марта. В эпистолярном архиве В. И. Смирнова – 1 письмо В. А. Апушкина за 1919 г.

[206] Имеется в виду пожар в соборе Богоявленского монастыря, где находился Костромской областной архив, 16 августа 1982 г.

Опубликовано: 07.12.2023