Росписи галерей церкви Воскресения на Дебре.
Цикл композиций. «История мироздания» (южная галерея)
Цикл оформился на основе взглядов, изложенных в «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова [91], «Толковой Палее» [92], «Шестодневе»[93] и в апокрифических сказаниях [94].
Ближайшим прототипом послужил один из сюжетов четырехчастной иконы XVI века из Благовещенского собора Московского Кремля «Почи Бог в день седьмый» [95], а также многочисленные иконы и миниатюры на эту тему, широко распространенные в России середины XVII века [96].
В полном соответствии с учением Козьмы Индикоплова в верхней части композиции изображены «Дни творения», а в нижней показана четырехугольная, неправильной формы Земля, со всех сторон омываемая океаном [97]. Мастер отказался от изображений «Христа, покрытого херувимскими крыльями» и «Распятого Христа на лоне Бога Отца», так как символический смысл этих фигур был малопонятен простому человеку, что в свое время вызвало справедливые нарекания дьяка Висковатого [98]. Зато цикл «Дней творения» существенно переработан и расширен; он включает, помимо композиции «Почи Господь в день седьмый», рассказ о создании «сил небесных» и о шестидневном творении мира.
В «мире небесном» господствует строгая иерархия и почти математическая симметрия. Поэтому дважды повторенное изображение Бога Отца отнесено в высшую точку росписи — в распалубки сводов галереи. Ниже, в люнетах стены, в шести овальных медальонах представлен Бог Сын, творящий мир. Эти медальоны подобны шести знакам, шести светилам, навеки вознесенным и подвешенным над землей, а фигура Бога Сына, облаченного в ослепительно-белые одежды, словно осеняет подвижный, изменчивый, полный соблазнов «мир земной». В этом контрастном противопоставлении небесного-вечного и изменчивого, подвижного-земного, отчетливо проявляется архаизм мышления автора фрески, зависимость его от средневековых представлений о человеке и его месте в мире.
Мастер проявляет большую осведомленность в вопросах ветхозаветной топографии. На востоке, за пределами земли, он помещает рай, из которого вытекают четыре реки: Тигр, Евфрат, Геон и Фисон [99]. В раю и на земле размещены сцены из жизни прародителей, причем иллюстрируются такие редкие сюжеты, как «Адам и Ева на райских реках», «Жертвоприношение Авеля и Каина», «Убиение Каина Ламехом». Завершают композицию три сцены из «Истории Ноя», написанные на западной пилястре.
В результате изложение библейских событий приобретает особую стройность и завершенность. Хотя повествование охватывает только первую фазу человеческой, библейской истории, но в ней, как в капле воды, отразились судьбы мира и человеческого коллектива на всем долгом протяжении их существования.
Вначале рассказывается о том, как Ангел Великого Совета создал Землю, украсил ее травами и деревьями, населил птицами и рыбами и приготовил мир к созданию лучшего, наиболее совершенного своего творения — человека [100]. Но человек не оправдал надежд творца и был изгнан из рая. Провинность Адама усугубили преступления Каина и разврат «сынов и дочерей Каиновых». «Природа человеческая греховна», — утверждает мастер и заканчивает повествование сценами Всемирного потопа, во время которого гибнут первые «насельники» Земли. Но рядом с этой темой неумолимого возмездия за грехи и провинности людские в росписи звучит и другая — оптимистическая — тема грядущего искупления и торжества справедливости [101]. Автор верит, что «горести людей — всего лишь преходящие испытания», и стремится «исполнить уверенности в собственных силах, пробудить в них надежды на светлое будущее, внушить им веру в разумное начало» [102]. Вот почему Ламех убивает Каина, а семейство Ноя, спасшееся во время Потопа, благодарит Творца, возродившего мир к новой жизни.
Композиция 1
«Отечество. Создание сил небесных» [103]
(западный распалубок сводов южной галереи)
В центре сине-зеленой славы на орнаментированном престоле восседает Бог Саваоф («Господь Сил») в белых одеждах с зелеными описями складок. Узкий лик Саваофа обрамлен растрепавшимися кудрями волос и бороды, глубоко посаженные глаза смотрят задумчиво и строго. Нимб красно-синий восьмиконечный. На коленях Бога Отца сидит облаченный в светло-золотистые одежды Спас Эммануил, а между ними изображен Святой Дух, в виде голубя, нисходящего из уст Саваофа.
«Эта композиция, — пишет Л.С. Ретковская, — где отец, сын и дух «друг в друзе неслитно и нераздельно вмещаются», должна была служить наглядным изображением важнейшего догмата христианской религии о нераздельной, сопрестольной и единосущной троице» [104]. «Здесь триединый бог представлен в действии как творец мира в первый день творения, в момент создания “сил небесных”» [105]. Поэтому руки Отца и Сына широко раскинуты по сторонам, благословляя творимый мир, созидаемых «стражей небесных» — ангелов.
Изображение «Отечества» свободно вписано в синий овал славы, или, точнее, «неба невидимого» — вместилища Бога [106]. Из-за небес выходят четыре острые красные луча, которые символизируют землю, в соответствии со словами апокрифа: «Небо круговидно комарою, а земля на четыре угла» [107]. На фоне лучей сохранились фрагменты графьи и коротких белых движков — все, что осталось от изображений символов евангелистов, пронесших учение Христа во все концы земли. По сторонам центрального изображения в разноцветных — розовых, зеленых, голубых, охристых — ореолах написаны 9 ангельских чинов. Ангелы представлены в разнообразных поворотах, тиxo внемлющими «гласу божества».
Общая сохранность композиции неудовлетворительная, но те фигуры, которые пострадали менее других, говорят о неоспоримом мастерстве их автора. Так, первый слева от «Отечества» ангел написан контурной линией по светло-лиловому фону. Блики выявляют легкий изгиб тела и объемность форм, рисуют нос, щеки, завитки волос, руки, в одной из которых зажат жезл. Изысканно красив и ангел, изображенный в верхней точке композиции.
Композиция иллюстрирует первый акт творения — создание небесных сил. Сюжет почерпнут из «Толковой Палеи», «Шестоднева» и близких к ним апокрифических источников, так как в «Библии» повествование начинается сразу с создания небес и земли, а о сотворении и назначении ангельских сил умалчивается. Между тем, учение об ангелах стихий и небесных явлениях в XVI—XVII вв. широко бытовало в народе. Оно сформировалось на основе «Откровения св. Иоанна Богослова», «О небесной иерархии» Дионисия Ареопагита, «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова, а затем «развилось и получило апокрифический характер под влиянием космогонических учений разных народов» [108]. Считалось, что ангелы верно и неустанно служат Богу, помогая вершить правый суд и карать грешников; они же «обслуживают» небесный механизм, посылая на землю гром и молнию, росу и ветер [109]. Наконец, каждый человек имеет своего ангела-заступника, который должен будет ходатайствовать за него во время «Страшного суда» [110]. Все эти простонародные представления об ангелах вошли в «Толковую Палею» 1477 г. [111].
По вопросу о творце мира единства не было. Тезис о триединой природе Божества подвергался сомнению в кругах «еретиков-стригольников», «жидовствующих» и проч. Поэтому к середине XVI века был выработан и официально узаконен в композициях на тему «Дней творения» иконографический тип «Отечество», то есть изображение триединого Бога, творящего мир, как наиболее доступное и понятное народу [112].
Композиции 2—7
«Дни творения» [113]
(медальоны в люнетах стены)
В шести медальонах, расположенных ниже и восточнее первой композиции, иллюстрирован библейский рассказ о шестидневном творении мира. Творцом, создателем мира и человека представлен Ангел Великого Совета, то есть Иисус Христос до воплощения.
Замена Бога Отца Ангелом Великого Совета произведена на основе евангельских сопоставлений и толкований «отцов церкви». «Подобное решение было подсказано рядом мест из «Евангелия от Иоанна» (Ин. 10:30, 38; 12:45; 14:7, 9; 17:21) [114], а также высказываниями христианских теологов. Так, св. Афанасий писал: «Все сотворило Божие Слово, само не будучи тварию» [115]. «Словом бо Господним небеса утвердишася и духом уст его вся сила их», — говорится в «Псалтири» (Пс. 32:6). «Им же вся быша», — утверждается в никео-цареградском «Символе веры» [116]. «Посему представляй трех: повелевающего Господа, созидающее Слово и утверждающего Духа» [117]. Рассматриваемая роспись буквально иллюстрирует это положение: мастер преднамеренно разместил над творящим мир Ангелом фигуру Бога Отца, который направляет усилия Сына: «Бог Словом творит мир» [118].
Композиция 2
«День первый — создание небес и земли, отделение тьмы от света»
(Быт. 1: 1—5)
В центральном из трех западных медальонов на фоне двуцветных (белых и серо-голубых) небес и земли представлен творящий мир Ангел Великого Совета.
Он облачен в белый, с лиловыми описями складок хитон и в белый, с зеленым притенением плащ, переброшенный через левое плечо. Мягко круглящиеся линии очерчивают фигуру, рисуют задумчиво склоненную голову, воздетые и раскинутые по сторонам в жесте благословения руки и громадные охристые крылья с тщательно переданным оперением.
Важная подробность данной и последующих композиций — изображение двойных небес. Эта деталь заимствована из апокрифов о Сотворении ангелов, одни из которых должны были служить «над твердию» небесною в вышнем мире «иже есть царство небесное... А инии поставлени быша под твердию ниже двоючастнии высоты небесныя на воздусе светил строити, солнце и месяц и звезды и воздух и розчиняти небо...» [119]. Подробно о строении небес говорится в «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова. К. Индикоплов также думает, что «небо не одно, а два», но, в отличие от автора рассматриваемой фрески, считает, что второе небо создано было не сразу, а во 2-й день творения [120].
Композиция 3
«День второй — создание вод и “тверди небесной”, отделение небес от земли»
(Быт. 1: 8)
Композиция 4
«День третий — создание суши и моря; сотворение трав, деревьев и плодов»
(Быт. 1: 9—13)
День третий — создание суши и моря; сотворение трав, деревьев и плодов
Два овальные медальона с иллюстрациями ко второму и третьему Дням творения фланкируют центральный, больший по размеру, медальон. В них также изображен Бог Сын в виде крылатого Ангела, облаченного в белые одежды и увенчанного восьмиконечным библейским нимбом. Поза Ангела более динамичная, руки так же раскинуты в благословении, могучие крылья осеняют «творимый мир», на лице то же просветленное и задумчивое выражение.
Более подробно изображена земля. В первом медальоне — это утесистые горки с плоскими белыми лещадками, по сравнению с которыми фигура Бога кажется особенно колоссальной, во втором — завивающиеся растения с сочными зелеными стеблями и пышными метелками листвы.
Композиция 5
«День четвертый — “создание светил небесных”: солнца и луны»
(Быт. 1: 14—19)
День четвертый — “создание светил небесных”: солнца и луны
Медальоны с иллюстрациями к четвертому, пятому и шестому Дням творения расположены восточнее первых трех, в люнете под композицией «Почи Бог в день седьмый». Центральный медальон посвящен творению мира в четвертый день; последующие события иллюстрированы в медальонах, размещенных слева и справа.
Ангел Великого Совета стоит среди зелени трав и кустов. Под Его ногами «источники вод», а над головой на серо-голубом фоне «второго неба» сияют Луна и Солнце. К ним обращен взор Бога; резкий поворот головы и торса влево и вверх сообщает фигуре подчеркнутую динамику; складки хитона и гиматия ложатся зигзагообразными линиями.
Композиция 6
«День пятый — создание птиц и рыб»
(Быт. 1: 20—23)
День пятый — создание птиц и рыб
Обернувшись вправо, Ангел воздел к Солнцу и Луне правую благословляющую руку. Летают желтые и серые птицы, в струях веселятся рыбы, растут деревья и травы, бурно текут реки — все исполнено первобытной радости и незамутненного счастья.
Композиция 7
«День шестой — сотворение человека»
День шестой — сотворение человека
(Быт. 1: 26—31)
В левой части медальона Ангел оживляет Адама и Еву. На лице Евы написано безграничное удивление; оно чувствуется и в позе лежащего на земле, среди плодов и трав, Адама.
Сохранилась подпись: «Сотвори Бг человека, по образу божию сотвори его мужа и жену» [121].
Композиция 8
«Почи Бог в день седьмый»
(Быт. 2: 2—3)
Композиция, иллюстрирующая заключительный акт Творения, расположена в центральном распалубке свода южной паперти. В настоящее время она почти полностью утрачена. Роспись XVII века сохранилась фрагментарно лишь в нижних частях композиции (часть центрального круга, херувим и серафим, два красных луча).
В композициях, размещенных под медальонами, с четвертым, пятым и шестым «Днями творения» иллюстрированы последующие события ветхозаветной истории: Бог создает рай «на востоце», за морем, омывающим землю, и помещает туда Адама и Еву; грехопадение прародителей; изгнание прародителей из рая.
Композиция 9
«Бог Слово Благословляет Адама и Еву»
(Быт. 2: 8—9, 15, 25)
Ангел Великого Совета (Бог Слово) благословляет стоящих справа прародителей. Они смиренно, склонив головы, внимают ему [122].
Бог Слово благословляет Адама и Еву. Грехопадение
Композиция 10
«Грехопадение»
(Быт. 3: 1—7)
Композиция исполнена тем же мастером. Сверху ее завершают округлые спирали облаков, снизу обрамляет полоса зелени. По белому фону разбросаны зеленые, желтые, оранжево-красные кустики райской растительности. Справа — «древо познания добра и зла», возле которого плачут Адам и Ева. Трогателен жест Евы, по-детски прислонившей руку к челу. В фигурах тщательно выявлен объем, подчеркнута мускулатура крепких, подвижных тел.
Композиция 11
«Изгнание из рая»
(Быт. 3: 23—24)
Изгнание из рая
На фоне молочно-зеленых горок с белыми лещадками представлены беззащитные фигуры изгоняемых из рая Адама и Евы. Оба они в светло-зеленых лиственных препоясаниях. Ева с видом глубокой скорби прижала руки к груди, Адам в отчаянье закрыл голову руками. Фигуры, сохраняя иконописный характер, живут, действуют, волнуются. Их очерчивает упругая линия графьи.
Особенно выразительна фигура ангела, изгоняющего прародителей из рая. На нем светло-желтые доспехи, из-под которых видны подол и рукава лиловой туники; зеленый плащ, красные штаны и золотисто-желтые сапожки. Ангел стремительно шагнул вперед и занес меч над головой, отчего плащ клубится и опадает множеством складок. Охряные, с белыми папоротками крылья осеняют фигуру, подчеркивая и заостряя мотив движения. Графья нанесена короткими, прерывистыми линиями. Она не везде совпадает с контуром окончательного рисунка. Так, изгиб тела ангела в графье еще более стремителен и порывист.
За ангелом изображены массивные врата рая, в проеме которых видны разноцветные райские растения.
Важная подробность: над плачущими Адамом и Евой летит ангел с рипидой. Это ясный намек на преобразовательный характер события, на связь его с грядущим пришествием Христа. О связи грехопадения и изгнания из рая с искупительной миссией Бога Сына говорится в «Палее» и в апокрифических легендах. Например, в «Сказании, како сотвори Бог Адама» сообщается, как Адам уснул и увидел Бога: «И рече ему Господь: подобает ми тебе ради снити на землю и распяту быти и в третий день воскреснути; а ты же не поведай никому же видения сего, дондеже увидиши мя в раю сидяща одесную Отца, и ты о том поскорби, Адаме...» [123].
Композиция 12
«Жизнь прародителей на райских реках»
Ниже и левее композиций «Грехопадение» и «Изгнание из рая» вновь изображены плачущие Адам и Ева. Взоры их направлены к утраченному раю, фигуры беззащитны и горестно-одиноки. Фон — красная охра горок с белыми лещадками и четыре серо-синие реки со спиралевидными жгутами волн. Красочный слой композиции почти полностью осыпался, так что бронзовые тела прародителей сливаются с пейзажем пустынной, гористой местности. Над головами Адама и Евы видны фрагменты надписи: «... а... в... плакаста... кр...».
Композиция создана на основе апокрифических сказаний («О исповедании Евгине и о вспросе внучат ея, и о болезни Адамове», «Слово Адама во аде к Лазарю», «Свиток божественных книг», «Слово о небеси и земли», «Беседы трех святителей»), в которых ярко и эмоционально рассказывается о горестной судьбе изгнанных из рая Адама и Евы, об их раскаянии и прощении. Так, в «Палее» помещен плач Адама, близко напоминающий простонародные причитания, плачи по умершим: «И плакася Адамь горце, глаголя: «Раю пресветлый! Иже мене ради насажден, а Еввы ради затворен!..» [124]. В «Свитке божественных книг» сообщается: «И плакася Адам (после изгнания) при раю тридцать лет, и виде Господь слезы Адамовы, и хотя его помиловати...» [125].
О четырех реках, истекающих из рая, говорится в «Библии» (Быт. 2:10-14), в «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова, в апокрифах «Беседы трех святителей» и «Видение ап. Павла».
Изгнанные из рая прародители помещены в его преддверии — Едеме. В «Библии» эти понятия не являются синонимами («И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке» (Быт. 2:8). Сведения об Едеме могли быть почерпнуты в апокрифических сказаниях об Адаме и Еве, а также из других «отреченных» книг. Так, в апокрифе «Слово о Адаме начало и до конца» говорится: «Тако изгнаша нас из рая и пустиша. Мы же седохом во едином тужденнии» [126]. В другом варианте этого «Сказания», опубликованном А.Н. Пыпиным, читаем: «Тако изгнаша их из рая и пустиша. Они же седоша во Едеме, тужиша...» [127]. И, наконец, в «Сказании о Адаме и Евве» содержится следующая апокрифическая подробность: «И егда изгна его (Адама) Господь из рая и седя во Едеме пред дверми райскими» [128].
Композиция 13—19
«Земная жизнь прародителей»
В следующих композициях представлена жизнь прародителей на Земле. Земля, каменистая равнина с редкими купами деревьев, показана, в полном соответствии с учением Козьмы Индикоплова, продолговатой, вытянутой с запада на восток. Ее омывает океан, переданный в виде серо-голубой ленты со спиралями волн; на четырех концах Земли расположены фигуры трубящих ангелов — олицетворение стихий и стран света.
Первый восточный ангел (внизу) облачен в светло-зеленый хитон и клубящийся плащ. Ангел стремительно шагает вперед. Левое крыло, изогнувшись, осеняет фигуру, правое вскинуто вверх.
Второй восточный ангел изображен над приносящими жертву Авелем и Каином. Красный плащ и изумрудно-зеленый хитон контрастно сопоставлены с золотой охрой крыльев, сапожек и трубы.
На гиматии ангела сохранились темно-красные описи складок, на левом рукаве видны пробела.
Первый западный ангел (внизу) показан в бурном движении. Одно его крыло взметено вверх; контур правого крыла повторяет очерк фигуры.
Второй западный ангел (вверху) изображен в сложном ракурсе. Мы смотрим на него сбоку и несколько сверху. Поэтому крылья и разметавшиеся одежды ангела кажутся распластанными на плоскости стены. Линии графьи рисуют сложный узор складок сине-зеленого плаща и красно-коричневого хитона.
Исследователь апокрифических сказаний о Сотворении мира В. Мочульский писал: «Основа учения о стихийных ангелах заключается “в священных книгах”. Так, в “Откровении св. Иоанна Богослова” (Отк. 7:1) указывается на 4-х ангелов, держащих четыре ветра земли...» [129]. Позднее вопросы о создании и назначении ангелов были подробно рассмотрены в «Небесной иерархии» лже-Дионисия Ареопагита. Среди прочих, он выделяет группу ангелов — повелителей стихий (ветра, грома, дождя, росы и проч.). «Ангелы стихий» и представлены в данном случае. Они изображены трубящими. Эта важная деталь заимствована из миниатюр-иллюстраций к «Апокалипсису» и «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова, а также из произведений иконописи на тему «Страшного суда» и «Откровения св. Иоанна Богослова» [130].
Композиция 13
«Облачение Адама и Евы»
Слева на фоне светло-зеленых уступчатых горок сидит Адам в розовом хитоне и сине-зеленом плаще, рядом с ним Ева — в красно-коричневом ниспадающем до пят одеянии. К ним «на воздусях» приближается ангел в розовом хитоне и зеленом, с белыми пробелами гиматии.
Вверху над фигурами прародителей частично сохранилась надпись: «Посла Гдь агла повеле... наде землю... те восхоте... сих... л... жена... ни родити... ти» [131].
По «Библии» «облачение» Адама и Евы произошло в раю, перед их изгнанием из рая (Быт. 3: 21). Стремясь дать связанный и последовательный рассказ о жизни прародителей, автор росписи прибег к помощи «отреченных книг».
Композиция 14
«Адам нарекает имена животным»
Адам изображен седовласым патриархом. На нем традиционные одежды: светло-розовый хитон и сине-зеленый гиматий. Обеими руками Адам благословляет окруживших его животных: лошадь, зайца, льва, слона, медведя, козла. Очень точно переданы характер и повадки каждого зверя: слон добродушно поднял хобот, заяц навострил уши, тупо и равнодушно смотрит козел, ревет, встав на задние лапы, медведь. В этом интересе к окружающей жизни виден человек XVII века, полный восторга перед многообразием и изменчивостью мира.
Источником разнообразных познаний о животном мире являлись популярные в XVII веке книги — «Физиологи» и «Бестиарии» [132]. Сведения, большей частью фантастические, о птицах, зверях, рыбах могли быть почерпнуты из «Палеи» [133]. Кроме того, в начале и середине XVII века повсеместное распространение получили иконы на сюжет «Хвалите Господа с небес», где было показано множество представителей земной фауны [134].
О наречении имен животным говорится в «Библии» (Быт. 2:19-20), однако там действие происходит в раю. Создавая композицию «Адам нарекает имена животным», мастер вновь воспользовался апокрифическими текстами. Например, в «Сказании о Адаме и Евве» сообщается: «Господь изгна из рая вся скоты и звери и предаст Адаму; Адам же... им всем нарече имена и всем вещем питающимся» [135]. В апокрифе «От книг Еноха праведного, прежде потопа и ныне жив есть» говорится: «Во дни отца нашего Адама снииде Господь на землю. и присети всея твари. юже сам сотвори. и призва Господь весь скот земныи и звери. и вся птица парящая. и приведя пред лице отца нашего Адама. да наречеть имена всемъ. а нарече Адам всем на земли и покори ему вся в меньшинство» [136].
Символический смысл сцены — «прославление Творца» (кстати, второе название данной композиции «Прославление Творца, или наименование Адамом и Евой животных») [137]. Именно поэтому рассказ о наречении имен животным вошел в состав росписи южной галереи храма, посвященного Воскресению Бога Сына.
Композиция 15—16
«Лоно Авраамово»
«Жертвоприношение Авеля и Каина»
Лоно Авраамово
В центре Земли, над сценами земной жизни прародителей, помещен большой овальный медальон. В нем на белом фоне представлены сидящие Авраам, Исаак и Иаков с душами праведников за пазухами. Это — изображение рая, или «Лона Авраамова». Сидящий посредине Авраам одет в розовый хитон и сине-зеленый гиматий. Справа от него — Исаак, в серо-голубом хитоне и светло-коричневом плаще. По левую руку Авраама — Иаков, в светло-лиловом хитоне и темно-малиновом плаще. Полуобернувшись, он о чем-то вопрошает Авраама.
Композиция проста и немногосложна; ничто не отвлекает зрителя от созерцания фигур патриархов, ведущих спокойную, неторопливую беседу.
Справа от патриархов, также в раю, изображен сидящий на престоле убеленный сединами Саваоф. Обеими руками Бог Отец благословляет робко приближающегося к нему Авеля с жертвенным агнцем в руках. За Авелем следует Каин, несущий козленка. Над братьями размещены строчки текста: «Прият Гдь жертву у Авеля от первородных овец, у Каина же не прият» [138].
Композиция иллюстрирует библейский рассказ о жертвоприношении Авеля и Каина (Быт. 4: 3—5). Чтобы понять особенности иконографии, полезно сравнить данную композицию с одним из клейм южных врат XIII в. собора Рождества Богородицы в Суздале [139]. В клейме представлена одинокая фигура Авеля с ягненком в руках и протянутая к нему из небесных сфер благословляющая десница Бога. Такая скупость в отборе художественных средств не могла удовлетворить мастера XVII века; он стремился сделать свой рассказ более доходчивым и наглядным. Поэтому рядом с фигурами приносящих жертву показан и ее адресат — Бог Саваоф.
Но почему вместе с Саваофом изображены патриархи Авраам, Исаак и Иаков? По всей вероятности, автор воспользовался апокрифическим текстом «Видение Козьмы-игумена». В нем рассказывается, как однажды во сне игумен Козьма увидел рай — то «злачное и преславное место, красоту которого невозможно описать» [140]. Здесь, среди пышных трав и увешанных плодами деревьев, сидели Авраам, Исаак и Иаков, окруженные множеством, «паче песка морского», детей. На другой поляне восседал на престоле облаченный в белые одежды Бог Отец.
Композиция 17—18
«Убиение Авеля Каином», «Оплакивание Авеля»
Действие в сценах развертывается на фоне серо-стальных, с теплыми оливковыми тенями и белыми лещадками, кристаллических горок. Их пронзительная голубизна сопоставлена с насыщенным кроваво-красным цветом кафтана Каина и с темным тоном одежд Адама и Евы. Справа показано «Убиение», слева и чуть ниже «Оплакивание Авеля».
«Убиение Авеля Каином». Поспешно шагнув к Авелю, Каин занес над головой округлый камень. К уху братоубийцы приник, обхватил его лапами омерзительный, звероподобный дьявол. Авель обернулся в испуге, вскинул руки, но поздно: камень вот-вот размозжит ему голову.
«Оплакивание Авеля». Над бездыханным телом склонились Адам и неутешная, рыдающая Ева. Распростерши руки, она взирает на сына и, видимо, причитает. Над группой — надпись: «Плакатися Ева над Авелем тридесят лет» [141].
Об убиении Авеля сказано в «Библии» (Быт. 4: 8), но иконография обеих сцен целиком основана на апокрифических источниках. Дело в том, что «Бытие» только констатирует факт братоубийства, но никак его не объясняет. О причинах, приведших к «каинову греху», подробно говорится в «Палее». «Сатана вошел в Каина и подстрекал его убить своего брата; они вышли в поле, и Каин не знал, как совершить убийство. И рече ему Сотона: «возми камень и удари и...» [142]. В «Палее» вскрыт также и преобразовательный смысл события: «Сей убо Авель первую подобну смерть смерти Христове восприять: иже завистию добрых дел его от брата своего Каина бес правды убиен бысть» [143].
О продолжительном, безысходном горе родителей, о тридцатилетнем плаче их над телом Авеля сообщается в «Палее» и в «отреченных» «Беседе трех святителей» и «Слове Мефодия Патарского о царствии язык последних времен» [144].
Композиция 19
«Убиение Каина Ламехом»
Включение данного сюжета в состав «Истории мироздания» продиктовано стремлением автора росписи показать роль «божественной справедливости» в судьбах мира и человека и говорит о непоколебимой уверенности мастера в том, что всякое злое деяние будет наказано, а всякого злодея ждет возмездие.
В сцене запечатлен тот момент, когда слепой Ламех убивает Каина. Справа изображен Каин, сидящий на дереве. В него стреляет из лука могучий широкоплечий старец, облаченный в светло-оливковую рубаху, темно-красные штаны и золотые сапожки. Между Ламехом и Каином — юноша-слуга, в ужасе вскинувший над головой руки. Изображенные сверху и снизу композиции «ангелы стихий» призывно трубят, как бы подвигая Ламеха на справедливое дело.
Важно выяснить, какими источниками воспользовался автор при создании композиции. Обратимся к «Библии». В книге «Бытие» повествуется о том, как Бог наказал Каина за братоубийство: «И сказал (Господь): ...ты будешь изгнанником и скитальцем на земле», — на что Каин ответил: «Вот Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле, и всякий, кто встретится со мною, убьет меня» (Быт. 4: 10—14). Вот почему в соответствии с библейским рассказом в иконах на сюжет «Почи Бог в день седьмый» изображали трусливого — «трясивого» — Каина, скрывающегося от людского гнева среди густой листвы деревьев. Но возмездие, по народному убеждению, неминуемо должно было настичь Каина. О нем говорится в одном из апокрифов: «Родижеся Ламех слеп от утробы матере своея. приа же от Бога дарование улучно стреляти слеп сыи животнаа еленя. и львы... и серны. и не токмо четвероногаа, но и летаемых... Бысть же в един день. изыде Ламех слепый ловити лов и наставник его юноша с ним. и бывшема близ юдолиа. рече наставник его юноша. зрю в юдолии движущеся тростие, и мню яко скотина есть. и рече Ламех к нему. направи руку мою. идеже скотине мнише быти. и направи руку Ламехову юноша. и стрели Ламех стрелою. и удари Кайна и уби его, не знаа, яко Кайн есть...» [145].
Автор фрески довольно точно следует легенде: он показал слепого лучника Ламеха и его слугу-поводыря, но, вместо поля и «движущегося тростия», изобразил дерево, в листве которого прячется Каин. Такое отступление от текста апокрифического сказания легко объяснимо зависимостью мастера от иконописных канонов.
Композиции 20—22
«История Ноя»
(Быт. 6—8)
(западный простенок стены и угловая пилястра южной галереи)
Рассказ о Сотворении мира и жизни прародителей завершается событиями из жизни Ноя. Символический смысл «Истории Ноя» раскрыт в работе Е.К. Редина. «Изображения Ноя, плывущего в ковчеге, в памятниках древнехристианского искусства — не повествовательного характера, не иллюстрация к “Библии”, а чисто символического; ими, наряду с другими, выражалась надежда на Воскресение; в Ное, как указывает впоследствии и Козьма Индикоплов, можно видеть близкое отношение к Христу; последнего называли “истинным Ноем, виновником обновления человеческого рода”» [146]. Таким образом, сцены Всемирного потопа имеют прямое отношение к Воскресению Христа, которому посвящен храм на Дебре. С другой стороны, «История Ноя» является прообразом тех величественных и трагических событий, о которых говорится в «Апокалипсисе Иоанна» и которые с большой художественной силой запечатлены в композициях западной галереи церкви.
Композиция 20
«Ной сзывает животных в ковчег»
В центре, на фоне охристо-красных горок и темно-коричневого ковчега, изображен Ной, старик в сине-зеленом хитоне и терракотово-красном плаще, призывно взмахнувший правой рукой. За Ноем — группа родичей, «сыновей и жен сыновей». Справа, из пустыни, собираются в ковчег животные: два льва, слон, бараны, козлы и проч. Над сценой сохранились буквы пояснительной надписи: «Вниде Ное в ковчег и снове его и жены сынове... якоже заповеди Гдь Ною» [147].
Следующая сцена написана на пилястре, над первым сюжетом.
Композиция 21
«Ковчег в волнах потопа»
Изображено бескрайнее серо-голубое море с завитками волн, серые грозовые тучи и ковчег с выглядывающим из люка Ноем.
Композиция 22
«Ной с семейством выходит из ковчега»
Сцена пронизана радостным, оживленным движением: жестикулируют люди, развеваются одежды, разбегаются по степи животные, вылетают из ковчега птицы, а Ной с семейством простирает руки к солнцу, благодарит создавшего и возродившего мир Творца.