Александр Иванович Ревякин

А.И. Ревякин — ученый и педагог (1900-1983)

В широкий круг исследований и видов деятельности доктора филологических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РСФСР Александра Ивановича Ревякина входили: история русской литературы XIX в. (особенно творчество А.Н. Островского), теория литературы, участие в качестве критика в текущем литературном процессе, многоаспектная работа в различных общественных и культурно-просветительских организациях. В течение полувека он возглавлял научные коллективы кафедр литературы в московских вузах; с 1960 по 1977 гг. заведовал кафедрой теории и истории русской литературы в Московском государственном педагогическом институте (МГПИ) им. В.И. Ленина (ныне МПГУ).

Научные изыскания и педагогическая практика А.И. Ревякина основывались на традициях культурно-исторической школы в сочетании с принципами социологического изучения литературы — при явно выраженном внимании к эстетической специфике словесно-художественного творчества, к стилевому своеобразию произведений.

Александр Иванович Ревякин родился 6.12 (23.11) 1900 г. в селе Паньшино Сызранского уезда Самарской губернии. Работать начал в 1918 г. в газете «Сызранские известия» корректором и хроникером, потом зав. Отделом местной жизни. В 1919 г. окончил Единую трудовую школу и поступил на должность учителя в селе Вязовка Сызранского уезда. Вскоре он был командирован в Москву, где в 1922 г. закончил Центральный институт народного просвещения (с квалификацией работника центра).

Его научные тяготения обозначились в годы учебы (1922-1925) на Отделении языка и литературы педагогического факультета II Московского государственного университета; здесь он был замечен профессором П.Н. Сакулиным и рекомендован для прохождения аспирантуры. В 1929 г. А.И. Ревякин закончил аспирантуру Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИИОН) по Отделению новой русской литературы.

Первая статья «Жизненный прототип Катерины» (1924) 1 и первая книжка «Чей поэт Сергей Есенин?» (М.,1926. 39 с.; изд. автора) сразу же обозначили и главный его интерес как молодого критика — крестьянские писатели, и будущий его исследовательский приоритет — творчество А.Н. Островского.

С 1925 по 1931 г. в журналах «Жернов», «Октябрь», «Комсомолия», «Молодая гвардия», «Крестьянский журнал», «Читатель и писатель», «Земля Советская» публиковались его статьи, рецензии, заметки о писателях-современниках; среди них — А. Новиков-Прибой, С. Подъячев, С. Дрожжин, Д. Фурманов, Ю. Либединский, Н. Степной, И. Батрак, Ф.А. Березовский, И. Касаткин, А. Завалишин, А. Дорогойченко, Н. Кочин, М. Исаковский, М. Горький, М. Шолохов и др. В журнале «Земля Советская» были напечатаны литературно-критические статьи обобщающего характера — «О стержневом образе крестьянской литературы», «Пути крестьянского творчества», «Пути крестьянской лирики», «Крестьянская драма», «Суриков и суриковщина», «Стиль крестьянской прозы» и др. В них нашли отражение идеологическая острота и политическая жесткость периода становления советской литературы. Это же можно сказать о брошюре «Чей поэт Сергей Есенин?» 2 , а также о первой и до сих пор остающейся самой полной «Антологии крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи» (М.; Л., 1931). «Антология…» 3 включала автобиографии писателей, их произведения, библиографические материалы и написанный А.И. Ревякиным социально-исторический очерк крестьянской литературы.

Еще студентом А.И. Ревякин стал членом Московской ассоциации пролетарских писателей (МАПП); позднее (1928-1931) он — зав. критической секцией и литбюро Всероссийского общества (с 1929 г. — организации) крестьянских писателей (ВОКП), переименованной в 1931 г. в Российскую организацию пролетарско-колхозных писателей (РОПКП); выступал на всех Пленумах и Первом съезде крестьянских писателей с основными докладами; выполнял большую общественную работу в качестве члена Центрального совета и секретариата Центрального совета ВОКП-РОПКП.

Однако с января 1931 г. на волне борьбы с «переверзевщиной» (1929-1930 гг.), осужденной как «литературоведческая разновидность меньшевизма и вульгарного механического материализма» 4 , развернулась кампания по дискредитации всех (ранее одобренных) работ А.И. Ревякина о крестьянской литературе — фактическое руководство РОПКП и «Литературной газеты» квалифицировали их как систему кулацких взглядов.

В нараставшей атмосфере «жесточайшей самокритики», которую рассматривали в качестве основного «метода большевистского воспитания кадров», «Литературная газета» выдвинула целый арсенал обвинений. И. Астахов в статье «Спуск к Ревякинщине» (28 янв. 1931 г.) обличал: «Для Ревякина не существует принципа идейно-политического, классового разграничения писателей. Исходным принципом при определении социального лица писателя Ревякин до сих пор по-переверзевски считает центральный образ»; «…подведение крестьянских писателей под один идейно-политический уровень с пролетарским писателем Панферовым означает на деле замазывание идеологических недостатков крестьянских писателей»; «сглаживание» классово-идеологических граней — это скатывание на осужденную точку зрения Д. Горбова о «едином потоке» движения литературы и т.д. и т.п. Подобными обвинениями насыщена и другая статья И. Астахова «Кулацкая критика» (Лит. газ. 1931. 20 июня), где А.И. Ревякин, автор обзора крестьянской литературы, предваряющего его «Антологию», был обвинен в попытке «изобразить кулачество как движущую силу пролетарской революции, как класс, активно боровшийся за Октябрь». Другой критик, Ф. Бутенко (Перелом. Л., 1931. № 10), настаивал на том, что Ревякин защищает внеклассовые образы, что «он целиком берет у Переверзева меньшевистскую теорию искусства-игры и переносит ее на явления крестьянской литературы». В том же духе строила свои разоблачения П. Ольман: «Переверзев всякий элемент произведения выводит из бытия и приходит неизбежно к формализму. В этом не отстает и Ревякин… “Пристрастие к голубизне глаз” устанавливается [им] у Дорогойченко и тоже объясняется крестьянским бытием. Это формалистический курьез, выросший на почве механицизма» (Земля Советская. М.; Л., 1932. № 1. С. 135) 5 .

В связи с тем, что «Литературная газета» культивировала подобную вульгаризаторскую критику, в резолюции Московской областной конференции РОПКП и в резолюции расширенного секретариата ЦС (2 янв. 1932 г.) отмечался недопустимый «либерализм» по отношению к «наличию остатков еще не до конца разоблаченной ревякинщины» (За перестройку работы РОПКП // Земля Советская. 1932. № 3. С. 156, 153). В основе системы «кулацкой ревякинщины», как было указано в резолюции, «лежит переверзианско-механистическая теория, являющаяся базой для правооппортунистических кулацких взглядов» 6 ; отмечались также «ошибки, идущие по линии деборинщины, формализма, литфронтовства и др. враждебных марксизму-ленинизму теорий» (там же, с. 153).

В обстановке яростных политических столкновений, захвативших и литературу того времени, А.И. Ревякин предпринял попытку более или менее развернутой самокритики в печати (Земля Советская. 1931. № 9), но особенно на расширенном секретариате ЦС РОПКП от 29 янв. 1931 г., а также на собрании московского актива в дек. 1931 г. и на расширенном секретариате РОПКП в янв. 1932 г. 7 Однако его самокритика была расценена как ловкий маневр классового врага, и писателей призывали «не верить Ревякину».

Г.Федосеев в статье, помещенной в «Литературной энциклопедии» (М., 1931), отмечал, что основные работы А.И. Ревякина «трактуют лит-ру под знаком теории образа как социального характера и приводят Р. к правооппортунистическому выводу об идейно-художественной изолированности крестьянской лит-ры. Свои ошибки Р. признал» (Т. 9. Стб. 577).

В 1932 г. он был снят со всех должностей в РОПКП 8 и вынужденно прекратил свою деятельность в качестве критика крестьянской литературы 9.

В связи с известным постановлением ЦК ВКП (б) от 23 апр. 1932 г. — «О перестройке литературно-художественных организаций» — в мае 1932 г. РОПКП (наиболее массовая после РАПП литературная группировка) заявила о самороспуске, выступив, как и другие групповые организации, учредителем Союза советских писателей. Возобладали объединительные тенденции, которые и привели в 1934 г. к образованию Союза советских писателей. Тогда же А.И. Ревякин стал его членом, и его членский билет, как у всех участников Первого всесоюзного съезда советских писателей, подписан М. Горьким.

С конца 20-х годов А.И. Ревякин все более погружается в педагогическую и научную работу: с 1929 г. он — доцент и зав. кафедрой литературы и языка в Московском областном вечернем пединституте; с 1932 г. — профессор и зав. кафедрой русской литературы в Московском городском пединституте им. В.П. Потемкина, читает курсы «Введение в литературоведение», «Русская литература XIX в.», «Советская литература». Во время эвакуации (1941-1943) преподавал в Сызранском учительском институте, печатался в местной газете. С 1943 г. — снова профессор и зав. кафедрой МГПИ им. В.П. Потемкина. В 1944 г. защищает докторскую диссертацию «Ранний Островский».

Знаменательно, что в том же 1931 г., когда вышла его «Антология крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи», А.И. Ревякин опубликовал в издательстве «Academia» и новаторскую аннотированную библиографию — «Островский и его современники». В предисловии к работе высокую оценку ей дали П.Н. Сакулин, Н.К. Пиксанов и П.С. Коган. Последний подчеркнул важность освоения биографического материала «в качестве средства изучения окружающей среды, обстановки и быта, в котором возникает данное литературное произведение…» (с. 5). Это направление стало важнейшим в последующих статьях и книгах А.И. Ревякина об Островском.

В процессе подготовки библиографии А.И. Ревякин, при очевидном социологизме подходов и выводов, свойственных многим ученым его поколения, тем не менее стремился сконцентрировать внимание на конкретных моментах биографии писателя — «его быте, психологии, отношениях» (с. 13), а также на общественной и театральной деятельности. Во вступлении «От автора» подчеркивалось, что библиография расширяет круг вопросов, «связанных с творчеством А.Н. Островского, с изучением общелитературоведческих, театральных, историко-бытовых и историко-культурных проблем» (с. 14-15). Суммируя охватываемый воспоминаниями круг тем, Ревякин отмечал, что каждая из них должна стать предметом специальных исследований: «Островский в различные периоды своей жизни, в отдельных эпизодах и моментах, его внешне-бытовая и семейная обстановка, его друзья и сотрудники, его литературные, театральные и служебные отношения, социальные притяжения, черты характера и интимные переживания, приемы и процессы творчества, история создания и сценических постановок его произведений и вся иная совокупность жизненного и творческого действования…» (с. 10).

Здесь, по существу, сформулирована своего рода программа, которую ученый затем стремился осуществить. Привлекая множество малоизученных источников, производя ценные разыскания в архивах Москвы, Ленинграда, Иванова, Костромы и др., А.И. Ревякин написал цикл работ, соединяющих в себе научность и популярность изложения. Его монографии «“Гроза” А.Н. Островского» (М., 1948, 1955, 1962), «А.Н. Островский: Жизнь и творчество» (М., 1949) 10, «А.Н. Островский в Щелыкове» (М., 1957, 1978), «Москва в жизни и творчестве А.Н. Островского» (М., 1962), «Искусство драматургии А.Н. Островского» (М., 1974) 11, опубликованные в государственных учебно-педагогических издательствах, нашли в свое время адресата не только среди учителей-словесников, но их высоко оценили и узкие специалисты, и широкая публика, в том числе любители театра.

Одну из важных особенностей исследовательского подхода А.И. Ревякина составлял «краеведческий» аспект (в широком смысле слова). Так, в книгах о «Грозе» прежде всего показаны реальные источники драмы — участие Островского в «Литературной экспедиции» морского министерства, природа и быт Кинешмы, Костромы. А далее автор раскрывает творческую историю пьесы (от первоначального ее замысла как комедии). В книге анализируется своеобразие пьесы в качестве «социально-бытовой трагедии»: основной конфликт, характеры, речь действующих лиц, композиция и т.п. Прослеживаются острые споры вокруг «Грозы» в момент ее появления. Вместе с тем, отмечается успех ее премьеры в Московском Малом театре; рассматриваются и последующие сценические интерпретации пьесы (вплоть до конца 50-х годов ХХ в.).

Щелыковский ареал в книге «А.Н. Островский в Щелыкове» высвечивает особенности взаимоотношений Островского с его родственниками и знакомыми, с актерами и писателями, передает особую творческую атмосферу, обусловленную костромским краем, представляет общественную деятельность, которую драматург развернул как «почетный мировой судья и гласный уездного земского собрания».

На московском фоне фигура Островского обретала особую объемность в контексте театральной, литературной, музыкальной, художественной и научной жизни. Исследователь пишет об этом в книге «Москва в жизни и творчестве А.Н. Островского», где в подробностях раскрывает работу драматурга и с молодыми писателями, и в созданном им московском Артистическом кружке, а также его деятельность как основателя Общества русских драматических писателей (некий прообраз ВТО). Воссоздается картина борьбы за народный театр в Москве, за реформу сцены. Показано новаторство режиссерской работы Островского с актерами Малого театра, а также его короткое, но плодотворное служение на посту начальника репертуара в императорских московских театрах (на эту должность он был назначен 1 января 1886 г. — незадолго до смерти, последовавшей в июне того же года).

Монографии А.И. Ревякина об Островском раскрывали смысл утверждения драматурга о том, что для русской публики «требуется сильный драматизм, крупный комизм, вызывающий откровенный, громкий смех, горячие искренние чувства, живые и сильные характеры» 12. Ученый показывает эволюцию мастерства писателя, анализирует жанровые особенности, сюжет и композицию пьес, принципы типизации характеров, приемы их изображения.

Пройдя научную школу у Н.К. Пиксанова (инициатора изучения «творческой истории» произведений), А.И. Ревякин проявлял особую скрупулезность в источниковедческих, библиографических, текстологических поисках. Все это сказалось в его работе над собраниями сочинений А.Н. Островского (в 16 томах — 1949-1953, в 10 томах — 1959), над сборником «А.Н. Островский в воспоминаниях современников» (М., 1966), в подготовке текста вместе с группой молодых исследователей для издания сборника пьес А.Н. Островского в серии «Классическая библиотека “Современника”» (М., 1973). Он принимал активное участие в создании юбилейного тома «Литературного наследства» (М., 1974. Т. 88. Кн. 1-2), вышедшего в связи в 150-летием А.Н. Островского, где публиковался огромный массив новых материалов 13.

Работы исследователя о жизни и творчестве А.Н. Островского — это опыт создания научной биографии драматурга. Подобная цель была научно привлекательной и для таких его предшественников и современников, как С.В. Максимов, Н.А. Кропачёв, Ф.А. Бурдин, Н.Е. Эфрос, Н.Н. Долгов, С.К. Шамбинаго, Н.П. Кашин, В.А. Филиппов, С.Н. Дурылин, А.П. Скафтымов, Б.В. Алперс, Е.Г. Холодов, Б.Ф. Егоров, Г.П. Пирогов, А.Н. Анастасьев, Н.С. Гродская, Л.М. Лотман, В.Я. Лакшин 14, М.П. Лобанов и др.

Этот список может быть значительно расширен, если обратиться к статье А.И. Ревякина «Итоги и задачи изучения драматургии Островского», опубликованной в сборнике «Наследие А.Н. Островского и советская культура» (М.: Наука, 1974), вышедшем к 150-летию драматурга. Обозначив широкий круг проблем, которые разрабатывали советские островсковеды, ученый назвал приоритетной задачу «последовательного изложения научной биографии драматурга», создание летописи его жизни и творчества, составление как можно более подробной библиографии. В целях дальнейшего изучения эстетического своеобразия драматургии Островского были выделены проблемы литературных истоков его творчества, а также вопросы эволюции жанра и стиля, комического и эпического начал, приемов сценичности и др. Отмечалась также перспективность направления, определяемого убеждением, что «Островский, особенно своими поздними пьесами, прокладывает дорогу Чехову»: если в первых пьесах «характеры рисовались крупными, резко обозначенными линиями, то в последних — они приобретали психологическую усложненность» 15.

*

Наследие драматурга содержит исключительно благодатный материал для конкретизации категории типического, которая стала краеугольной для А.И. Ревякина как теоретика литературы.

Исходя из убеждения, что «типичность — основной закон реализма», ученый обратился к теории типического. Этот ракурс его литературоведческой концепции определил содержание книг «Проблема типического в художественной литературе» (М., 1954; в переводе на немец. яз. — Берлин, 1955) и «Проблема типического в художественной литературе» (М., 1959; отдельные главы публиковались в ряде стран восточной Европы).

Особенно пристальное внимание А.И. Ревякин уделял художественному реализму. При этом связь литературы с жизнью, социальная функция художественной литературы были для него, как последователя социологической школы П.Н. Сакулина, определяющими. Из этой посылки вытекали и его педагогические воззрения — признание высокой роли литературы как средства воспитания гражданственности, нравственного воздействия на людей. Вместе с тем он опирался на авторитет отечественной критики XIX в. и чрезвычайно высоко ставил наблюдения и выводы писателей-реалистов — русских и зарубежных. В этом ряду, например, знаменательные суждения О. Бальзака: «Не только люди, но и главнейшие события отливаются в типические образы»; «Публика и не подозревает, какая неустанная работа мысли требуется от писателя, стремящегося к истине во всех своих выводах, и сколько постепенно накопленных наблюдений заложено в эпитетах, на первый взгляд не существенных, но предназначенных для того, чтобы выделить данное лицо из тысячи других» 16.

Постепенно в работах А.И. Ревякина выстраивалась теория типического, включавшая следующие аспекты: 1) разнообразие видов художественной типизации; 2) правда социального характера и общечеловеческие свойства художественного образа; 3) формы проявления типического и нетипического в реалистической художественной литературе; 4) жанрово-родовые особенности типических и нетипических обстоятельств; 5) типизация как проблема художественности: типизация и — тема, проблема, идея, сюжет, композиция, язык; 6) проблема типического в нереалистическом творчестве (в произведениях классицизма, сентиментализма, романтизма, натурализма, символизма); 7) основные принципы типизации в социалистическом реализме; 8) критика толкования типического как проблемы исключительно политической и партийной. Однако придерживаясь господствовавшей в его время «дихотомической» методологии, безоговорочно разграничивавшей все явления жизни на прогрессивные и реакционные, ученый и сам не избежал упрощений 17.

Если в 40-е годы А.И. Ревякин выступал с критическими статьями в основном о советских писателях — М. Горьком, Д. Фурманове, Н. Тихонове и др., то начиная с 50-х главным объектом исследования (помимо Островского) становится русская классика — Пушкин, Грибоедов, Гоголь, Л. Толстой, но более всего Чехов. К его творчеству ученый обратился еще в 40-х годах — первая статья «Мечта Чехова» (Известия. М., 1944. 11 июня) оказалась заявкой на будущее. Интерес к писателю усилился в 50-е годы. В 1960 г. в издательстве «Просвещение» вышла книга «“Вишневый сад” А.П. Чехова». Она была очень популярна среди учителей, поскольку отвечала задачам идейного воспитания, как они ставились в учебных программах 18. Непреходящую ценность имеет глава, раскрывающая творческую историю пьесы. Автор документально подтверждает, день за днем, как был выстрадан Чеховым этот шедевр мировой драматургии. В книге собраны отзывы русской критики в пору первоначального появления пьесы на сцене и в печати, а также борьба мнений в последующие годы (по 1959 г. включительно). Приводятся сведения о широкой «географии» постановок «Вишневого сада» в России и за рубежом. По верному свидетельству американского театроведа Д. Фридли, отмечает А.И. Ревякин, «Вишневый сад» более чем какая-либо иная пьеса подтверждает «сильнейшее влияние Чехова на творческое воображение театрального мира ХХ в.» 19

До последних лет жизни А.И. Ревякин участвовал в подготовке академического Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова (в 30-ти томах — 1974-1982).

Более 20 лет (с 1960 г.) А.И. Ревякин работал в МГПИ им. В.И. Ленина (в 1960-1977 гг. заведовал кафедрой теории и истории литературы) 20. Его педагогический опыт был обобщен в книгах «О преподавании художественной литературы» (М., 1968), «Проблемы изучения и преподавания литературы» (М., 1972), где рассматривались проблемы художественного метода и поэтики (метод и стиль, тема и идея, сюжет и фабула, композиция художественного произведения и его речевое своеобразие). В главе «Педагогические раздумья и мечты» автор подчеркивал, насколько важно «сделать занятия живыми, интересными, а студентов заставить работать во всю меру их сил» 21

Эту цель преследовал и его учебник для студентов педагогических институтов «История русской литературы XIX века: (Первая половина)», вышедший в трех изданиях (М., 1977, 1981, 1985). Анализируя литературный процесс, ученый прежде всего видел в нем взаимодействие и борьбу литературных направлений (течений, школ). Каждое направление он полагал рассматривать как «исторически конкретный и необходимый этап поступательного движения мирового искусства» (3-е изд., 1985, с. 16). Выявляя свойства (круг идей, поэтику и т.п.) классицизма, сентиментализма, романтизма и реализма, раскрывая их эстетические доминанты, он акцентировал мысль о несводимости художественных явлений к их суммарным, «типическим характеристикам», отмечая сложное взаимопроникновение различных художественных тенденций.

Лекции А.И. Ревякина с увлечением слушали тысячи студентов; читал он с особым «ревякинским пафосом»; запоминались и его темпераментные жесты. Из года в год он открывал учебный процесс актовой лекцией для первокурсников (она сохранилась в памяти многих слушателей).

Десятки научных работников прошли исследовательскую школу, соприкасаясь так или иначе и с ученым, и с деятельностью руководимой им кафедры; более 50 аспирантов под руководством и при поддержке А.И. Ревякина защитили кандидатские диссертации, впоследствии часть из них стала докторами наук, зав. кафедрами различных пединститутов страны. Среди них такие педагоги-ученые, как В.Н. Аношкина, М.Я. Ермакова (Горький), М.В. Кузнецова (Омск), Г.Б. Курляндская (Орел), М.Г. Ладария (Сухуми), В.П. Раков (Иваново) 22; директор ИРЛИ (Пушкинский дом), член-корреспондент Российской академии наук Н.Н. Скатов свой исследовательский путь начал как аспирант А.И. Ревякина.

В анналы вузовского образования 1960-1970-х годов по праву вошли «ревякинские» (как их неофициально называли) конференции, ежегодно проводившиеся в МГПИ; всего состоялось 13 научно-методических форумов преподавателей высшей школы. Под редакцией А.И. Ревякина с 1961 по 1980 гг. регулярно выходили «Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина» (выпуски кафедры теории и истории литературы) и многие другие коллективные издания.

Немало сил отдавал А.И. Ревякин культурно-просветительской деятельности: он — председатель научно-методического совета Всесоюзного общества «Знание» (выступал с методическими докладами в Москве, Вильнюсе, Тбилиси, Ашхабаде), главный редактор журнала «Литература в школе» (1946-1953) 23, председатель ученых комиссий и научно-методических советов при Министерствах просвещения СССР и РСФСР, председатель экспертной комиссии ВАК при Министерстве высшего и среднего специального образования СССР, активный член Всероссийского театрального общества, Общественного совета по пропаганде творческого наследия А.Н. Островского и т.п. Его энергия как организатора сочеталась с умением создавать вокруг себя атмосферу творчества и доброжелательства, открытости к людям, душевности, заинтересованности в успехах учеников и коллег. Источником этих качеств не в последнюю очередь была «нравственная программа поведения Человека» , свойственная русской классической литературе в период ее золотого века, — его живые родники давали творческие импульсы всему ХХ столетию. И к этой плодотворной связи культурных эпох стремился в своей многообразной деятельности А.И. Ревякин.