СНОВА НА РОДИНЕ

По приезде в Кострому начались наши долгие хлопоты о получении жилья. Местные власти упорно не желали выполнять постановление о праве невинно осужденных на внеочередное получение жилплощади. Мы жили на частной квартире, и после трехлетней волокиты, в 1962 году, Мария Григорьевна написала жалобу на костромское начальство в ЦК КПСС. Вскоре я был неожиданно вызван в горком КПСС, где мне сказали, что жилье мне будет предоставлено в недельный срок. И действительно, через неделю я был вызван в горсовет, где мне в торжественной обстановке председатель горисполкома З. Балашова, до этого не желавшая со мной даже разговаривать, вручила ордер на двухкомнатную квартиру, поздравила, выразила сочувствие за все, пережитое нами, и даже «облобызала» меня.

После нашего «воссоединения» мы несколько лет искали нашу вторую дочь Галю, которой в 1940 году, на момент нашего ареста, было шесть лет. Галя была воспитана Хомутовыми так, что вскоре забыла нас, своих родителей. С большим трудом нам удалось напасть на ее след и найти ее в Ростове-на-Дону, где она и живет до сего дня, работая инженером-конструктором в одном институте. Сперва, получив от нас письмо, Галя «отреклась» от нас, но вскоре, после XX съезда КПСС, изменила свое первоначальное суждение, и сейчас она — любящая своих родителей и преданная дочь.

В Костроме я устроился работать бухгалтером на Костромском хладокомбинате, откуда вышел на пенсию в 1964 году. Именно тогда я наконец-то смог заняться делом, к которому давно лежала моя душа, — историей нашего рода Григоровых и другими историческими исследованиями.

 

Я с ранних лет интересовался историей вообще, историей нашей Родины, историей войн, мои самые юные годы прошли под впечатлением проходивших тогда войн: Англо-бурской (1899—1902), Китайской (1900) и Русско-японской (1904—1905). С детских лет мне запомнились такие слова, как «Леди-Смит», «Блумфонтен» — места сражений в Южной Африке, «Тяньцзинь», «Таку», «Пекин» — места Китайской войны, «Порт-Артур», «Вафангоу», «Ляоян», «Шандун», «Цусима» — места сражений Русско-японской войны. Я очень рано знал всю военно-морскую историю России, состав флота и его командиров, состав русской армии. Столетний юбилей Отечественной войны 1812 года еще более «подогрел» мой интерес к военному прошлому Родины. Я до сих пор помню названия полков, военачальников и места сражений. Также был у меня велик интерес и к прошлому нашей фамилии. Я с большим интересом читал в старинных журналах и газетах, хранящихся в нашем доме, про своих предков — Соймоновых, Вышеславцевых, Григоровых... И вот, выйдя на пенсию, я усиленно занялся работой в архивах и библиотеках по розыску интересующих меня сведений.

Случилось так, что ныне покойная Мария Михайловна Шателен, внучка драматурга А.Н. Островского, старая знакомая семьи моей жены, узнав о том, что мы живем в Костроме, обратилась ко мне с просьбой поработать в Костромском архиве над историей усадьбы Островских Щелыково и ее прежних владельцев — Кутузовых. С 1964 года я стал работать в архиве над этими темами. Можно добавить, что семья А.Н. Островского была близко знакома с нашей семьей. Мой дед был сослуживцем драматурга по «мировому съезду» Кинешемского уезда, а отец — сослуживцем сына А.Н. Островского, Сергея Александровича. И вот, работая в архиве, я увидел, как много там сохранилось всякого рода документов рода Лермонтовых: тут были и родословные, и копии метрик, и описания имений, завещания, купчие, послужные списки, судебные дела и много другого — ведь Лермонтовы в течение трех веков были землевладельцами и дворянами костромского края. Я увлекся историей лермонтовского рода и убедился, что ни один из исследователей-лермонтоведов никогда не обращался к такому богатому хранилищу, содержавшему столько никогда не публиковавшихся документов. И именно поэтому как в появлявшихся в печати родословных, так и в разного рода других публикациях помещалось и продолжает помещаться много неверных сведений.

Работая над «лермонтовской» темой, я опубликовал ряд статей в местной печати. Работа эта перешла затем в увлечение историей всего костромского дворянства. И вот, отдав свыше 20 лет архиву, я собрал большое количество документов о многих дворянских фамилиях, составил картотеку более чем на 5 тысяч имен. Увлекшись генеалогией, я завел знакомства с рядом известных генеалогов — московских, ленинградских и в иных городах, а также с краеведами и музейными работниками ряда областей. Сам неоднократно ездил во многие города для сбора нужных мне сведений, выступал с докладами о своих «поисках и находках». Я считаю, что генеалогия, тесно соприкасающаяся с уже получившей полную реабилитацию генетикой, — важное и интересное дело, способствующее лучшему познанию истории и исторических процессов. Несмотря на то, что мне идет девятый десяток лет, я еще хочу по мере своих сил внести какой-либо вклад в полюбившуюся мне отрасль исторической науки — генеалогию.