Ономастикон деревни Вёжи под Костромой: материалы для словаря (по воспоминаниям Л.П. Пискунова)
Фото К. Сезонова. 2006 г.
Ономастикон старинного селища Вёжи в Костромской низине, отражённый в воспоминаниях его уроженца Л.П. Пискунова (1930 г.р.), может послужить источником отдельного ономастического словаря узкого регионального пространства, а также пополнить более протяжённый по географии и лексическому составу словарь говоров нарицательной и проприальной лексики Костромского Приволжья [Пискунов1999; 2014].
Существует версия, что первоначально селище Вёжи было основано как форпост, почти что городское поселение новгородцев в финно-угорских землях, который прикрывал на важном участке Волжского пути Ипатьевский монастырь, саму Кострому и возникшую чуть позже Московскую дорогу. На следующем историческом этапе, в связи с ростом Московской Руси, эта территория включается в её состав, постепенно теряя за ненадобностью функцию самостоятельного пограничного пункта, и сходит до уровня сельского поселения, деревни.
Богатейшая история селища Вёжи (сейчас его Л.П. Пискунов называет деревней) привлекала внимание не одного поколения археологов (см. об этом, например: [Бекаревич 1890: 149-150; Бекаревич 1901: 303-462; Китицына 1968: 239-241; Виноградова 2001: 22–28; Кабатов 2015: 1920; Гиппиус 2016: 11, 13].
Часть Костромской низины, в том числе и Вёжи с окрестностями, была затоплена при строительстве Горьковского водохранилища. О бывших здесь многолюдных деревнях и сёлах напоминают лишь одноимённые острова, расположенные в акватории искусственного Костромского водохранилища (Костромского моря). Л.П. Пискунов пишет: «Наш «низменный край» (как его назвал Н.А. Некрасов) официально называют Костромской низиной… В её центре до 1956 года располагались три населённых пункта: деревни Ведёрки, Вёжи и село Спас. Вокруг этого центра на расстоянии 12-15 км находились сёла: Мисково, Жарки, Сущёво, Яковлевское, Шунга, Сельцо-Никольское, Саметь, Петрилово, Бухалово; Глазово Ярославской области. И когда низина в половодье затоплялась весенними водами на полтора-два месяца, жизнь в этих местах преображалась до неузнаваемости <…> По размерам вся эта низина составляла примерно 40×20 км. А уникальность её состояла в образе жизни людей этих мест. Через эту низину протекали реки, такие как Кострома, Соть, Касть, Узокса со множеством их притоков. Было много больших озёр — таких как Каменик, Идоломское (с водным зеркалом около 250 га), Великое, Ботвино, два озера Поповы, Боранское, Першино, Семёново, Красное, Грясково. Было много мелких озёр, по 1-2 га, и каждое имело своё название … Наша местность, где сейчас плещется так называемое Костромское море, до затопления была уникальна в природно-географическом отношении. Вряд ли в европейской части России найдётся ещё 2-3 таких своеобразных уголка. [Пискунов, 1999: 99].
Леонид Петрович отмечает некоторые черты говора этого края: У нас были приняты в употреблении такие слова-выговоры, как: Машуха, Костюха, Катюха, Гришуха, Енюха, что подметил и употреблял в своих произведениях Н.А. Некрасов. Многие слова произносились с употреблением буквы «и». Например: мисяц, писни поют. Произносили слова-имена: Ванькя вместо Ванька, Манькя вместо Манька, Лёнькя вместо Лёнька и т. д. Много было собственных названий… <…> Во время Великой Отечественной войны многие девицы переписывались с молодыми солдатами – знакомились заочно. Так одна из них, Шура Полуектова, писала своему солдату-заочнику: «Саша, у нас разлилась весна, и мы по вечерам гуляем на обрубах. В ответном треугольнике он спрашивал: «Шура, объясни, что такое «обруб» и как вы на нём гуляете?». Обруб – это стена из свай со стороны реки вдоль деревни, которая уберегала от размыва во время весенних разливов. С этого обруба начинали строить заднюю стену двора, между домов с обруба ставилась капитальная лестница, ведущая к реке. А на территории между домами, как на борту судна, и собиралась весной молодежь — гулять [Пискунов, 1999: 163].
Он представляет типичные для края тематические группы лексики: деревенского свайного строительства, хмелеводства, рыболовства, охоты, скотоводства, заготовки и сплава леса, сенокошения, отходничества; ряда промыслов (плетение лаптей, корзин, ткачество, сетевязание и др.).
Особенный же интерес в материалах Л.П. Пискунова в лингвистическом и шире – культурно-этнографическом плане – вызывают собственные имена в виде обширного тезауруса, как бы зашифрованной энциклопедии. Как известно, проприальная лексика, как и апеллятивы, составляет неотъемлемую часть этнодиалектного пространства региона, о чём свидетельствуют как её структурные особенности, на что в своё время обратил внимание В.А. Никонов, так и возможности модального и культурно-этнического её наполнения в живой речи. На костромском материале особенности формы, фонетической структуры и др. свойства антропонимов приунженских говоров успешно анализирует О.А. Образцова [Образцова 2007; 2015], топонимы и антропонимы как маркёры этнокультурного пространства польских говоров под названием культуремы рассматривает М. Рак, в чём мы с ним совершенно согласны (см. его работы и нашу статью на эту тему [Rak 2015; 2016; Ганцовская 2018]).
Распределим наш ономастический материал по ряду позиций с тем, чтобы выявить основные черты ономастикона д. Вёжи и окрестностей.
Топономастика
Наиболее значимые по географическому охвату маркёры местности
Кострома (город); Костромская область. Костромское море (12–15 км).
Костромская низина. Низменный край. Д.. Вёжи (как центр края).
Реки: Кострома, Соть, Идоломка, Касть, Узокса.
Озёра: Каменик, Идоломское, Великое, Ботвино, Поповы озёра, Боранское, Першино
Сёла: Спас, Мисково, Жарки, Сущёво, Яковлевское, Шунга (бывший центр волости, сейчас центр администрации), Саметь, Петрилово.
Поселение (селище, деревня) Вёжи.
Названия мелких озёр в пойме рек Соти и Касти в 1,5–2 км от д. Вёжи
Хоти́лово, Малое Хоти́лово, Калита́, Халя́ва, Ло́гинково Большое, Ло́гинково Малое, Кулачи́шное, Подно́вое, Литви́нское, Ува́рышково, Щури́ха, Жиганы́ (Шиганы́ Шунгенские), Кру́глая За́водь, Протомо́ище, Малое Протомо́ище, Жеребчи́шное, Горбуно́во Малое, Горбуно́во Большое.
Ойконимы и эргонимы: список сёл и деревень, названия колхозов (по деревням), предприятий:
Список сёл и деревень, выселенных в связи с созданием Костромского водохранилища в 1953-55 гг. 1. Мисковский с/с: с. Мисково, примерно 500 дворов; с. Жарки 250-280 дворов. 2. Куниковский с/с: с. Куниково, примерно 430-450 дворов; д. Ведёрки, 85-90 дворов; д. Вёжи, 50-55 дворов; д. Овинцы, 25-30 дворов; д. Прость, 25-30 дворов. 3. Губачёвский с/с: с. Сельцо-Никольское, деревни: Губачёво, Пашутино, Новленское, Митино, Митинской овощесушильный завод, д. Скрывалово. 4. Саметский с/с: деревни: Савиново, Саково, Новосёлово, Воронино, Трохач. 5. Деревня Моховатое, 22 дома; деревня Шода. 6. Деревни Ливенье, Бражниково – Ярославской области, Любимского района [Пискунов, 1999: 162].
Названия колхозов. 1. Село Куниково – колхоз «Красный животновод»; 2. Деревни Ведёрки, Прость, Овинцы – колхоз им. 1-го Мая. 3. Село Спас – колхоз «Сталинец». 4. Деревня Вёжи – колхоз имени Сталина. 5. В 1944 году был организован колхоз «Красный рыбак», в него вошли по 5-7 рыбаков и их семей со всех деревень сельсовета, т. е. из Куникова, Ведёрок, Спаса, Вёжей, с центром-конторой в д. Вёжи, чем было вызвано большое недовольство и недоумение наших вёжевских рыбаков, которые не были приняты в рыбколхоз, а куниковские за 5-6 км ходили ловить рыбу в Вёжи на наши водоёмы [Пискунов 1999: 162].
Местные эргонимы, связанные с рыболовством
С образованием нашей Костромской области в 1944 году… был создан Костромской рыбтрест… В нашем Куниковском сельсовете появился новый колхоз с названием «Красный рыбак». Он, так сказать, был сборный. [Пискунов 2014: 204]… Была у рыбзавода большая деревянная лодка, называлась она «Щука». Корзин 15-20 ставили в неё… [Пискунов 2014:204].
Микротопонимы: лесные массивы, озёра, пожни, хмельники, омуты, плёсы, дороги, лесные массивы, возвышенные места и др.
1. Гореслáвль – плёс-омут на р. Костроме в 7-8 км вверх по течению от с. Шунга Костромского района. Сейчас в отшнурованной дамбой низине. Одноименно называлась и пожня на этом берегу между рекой и озером Каменик. 2. Дворéц. Лесной массив на р. Костроме в 3-х км от с. Спаса. До 1930 года принадлежал с. Спасу. Сейчас в отшнурованной дамбой части. 3. Золотáя. Бывший хмельник, в колхозное время пашня; сейчас бесхозное, заросшее лесом место между бывшей д. Вёжи и с. Спасом, у дамбы. 4. Боя́рская дорога. Бывшая в старое время дорога, ведущая от д. Вёжи через большую дубовую рощу Заезну в деревни и сёла Ярославской губернии – г. Данилов, Любим и далее. 5. Бора́нь. Возвышенное место, весной в разлив островок на берегу реки Касти в 1,5 км от д. Вёжи. Стоянка первобытных людей каменного века. Их две: Бора́нь Малая и Бора́нь Большая, в 250 -300 метрах друг от друга. На обеих были дубовые рощи. Там любили цыгане устраивать свои кочевые таборы (стоянки) в наше время, в 1925-50 гг. Сейчас затоплены и размыты волнами водохранилища [Пискунов 1999: 168].
До образования водохранилища были огромные лесные массивы, где произрастала почти одна липа. Это Белкина Грива, Липовая, Красная Грива, Клитишная, Плоцкая, Овинцы [Пискунов 1999: 121].
Названия пожен по р. Соти: У́личища, Забро́дье, Жеребчи́ха, Лу́нково, Переле́ски, Шарко́во, По́лосы (с 1-й до 16-й) , Кру́гленькая, Дедё́вка, Монасты́рская, Кра́сная Гри́ва, Ро́нделово (и омут), Тю́тин Горб; и по р. Касти от Ярославской границы: Омутска́я, Оси́нник, Хода́рки, Ли́повая, Рыла́, Бора́нь, Церко́вная, Пе́ршинский дол, Перее́зжее Ры́ло, Тупы́шкино [Пискунов 1999: 169].
Антропонимикон
Когномены (фамилии рода): официальные дескрипторы + локализатор (из какой деревни) + личые имена, официальные и уменьшительные + агнонимы (дополнительные именования-прозвища)
Род фамилии Елисеевых
Род фамилии Елисеевых в нашей деревне Вёжи по легендам и рассказам старожилов является самым древним родом-фамилией. На конец XIX века в Вёжах было 6 или 7 семей-дворов Елисеевых. Вот они: 1. Кондратий Елисеев; 2. Степан Елисеев; 3. Илья Елисеев, 4. старуха по прозвищу «Конфетка», с сыном—дурачком Пашей, у которой семья моего деда Федора Пискунова купила старый дом (место для постройки дома для одного из трёх сыновей)<…>; 5. Жил до 1930 года старик, участник Турецкой войны, по прозвищу «Папа турка». 6. Семья Фелицаты Елисеевой; 7. Амос Анфимович Елисеев <…>. От Кондратия Елисеева отпочковались два сына: Пётр и Александр, которые в начале XX века создали свои семьи. У Петра Кондратьевича было четыре сына: Дмитрий, Франтасий, Николай и умственно нездоровый по прозвищу Колёля (имя я его уже не помню. Что удивительно, – в соседних Спасе, Ведёрках, Овинцах не было ни одной семьи по фамилии Елисеевы [Пискунов 2014: 201-203].
Род Мазайхиных.
Основатель рода Мазайхиных был крестьянин Савва Дмитриевич Мазайхин (1771-1842). С 30-х годов XIX в. в Вёжах фамилия «Мазайхин» укоренилась и через несколько десятилетий её усечённый вариант – Мазай— узнала вся Россия. В 1801 году у Саввы Дмитриевича родился сын, при крещении получивший имя Иван. И, конечно, при крещении никто не мог и подумать, что этот младенец со временем станет знаменитым дедушкой Мазаем. У Ивана Савича было два сына: Кондрат (р. 1823) и Иван (р. 1825). У Кондрата и его жены Настасьи Лаврентьевой (р. 1823) было трое детей (в 1858 году): дочь Мария (р. 1848) и сыновья: Трифон (р. 1854) и Василий (р. 1857). У Ивана Ивановича и его жены Пелагеи Давыдовой (р. 1831) тогда же было двое детей: дочь Матрёна (р. 1854) и сын Василий (р. 1857). Был ещё родившийся в 1850 году сын Александр, но он умер в 1855 году [Н.А. Некрасов и Костромской край, 2008: 116-118]. Надо отметить, что великий поэт Н.А. Некрасов посетил края деда Мазая по чьим-то рассказам, рекомендациям. Кстати, по рассказам старожилов, видимо, один из охотников – друзей Н.А. Некрасова – барин по фамилии Гордеев, женил своего сына на правнучке деда Мазая, Мазайхиной Марии Васильевне, рождения примерно 1875-79 гг. [Пискунов 1999: 115-116].
Комплекс официального крестильного имени и прозвища: принципы именования
А теперь о моём отце, Петре Фёдоровиче. Он родился 23 мая (по новому стилю) 1895 года, и когда стали его крестить, то священник не соглашался дать ему имя Пётр, т.к. по церковным правилам имя давалось ближайшего святого (по святцам), а святые Пётр и Павел значились только в июле месяце. Но отец Фёдор Иванович и мать Прасковья Васильевна, видимо, как-то уговорили священника и назвали сына желанным именем.
Пётр с ранних лет пристрастился к рыбной ловле и охоте, был услужливым, сообразительным, и прозвище ему дали в деревне – «Юркий» [Пискунов 2014: 163].
Уменьшительные крестильные имена. Имена в роли прозвищ. Локаторы имён
Параня Халатова недружелюбно относилась к моим отцу и матери, по-за глаза называла их «Петрушка» и «Танька».
Халатовы появились в Вёжах не так давно, дом их был рядом с амбарами на Чайной горе. Семья состояла из отца Ивана, супруги, двух сыновей – Павла и Александра (Сашка) и трёх дочерей: Сани, Парани и Насти [Пискунов, 2014: 170].
Рассказывали: был случай, как один мужичок-охотник, по прозвищу Никонорко, у двоих городских охотников, спавших на привале, два ружья увёл. Пискунов 2014: 185].
Культурные символы края: именования людей, организаторов охоты, и охотников-промысловиков, мастеров лапотного дела, плетения корзин
Местных охотников было много: пожалуй, в каждом третьем доме ружьё или два были. Были охотники-чудаки, вроде некрасовского Кузи, который сломал у ружьишка курок. Были профессионалы-промысловики, занимались заготовкой пушнины, дичи для продажи. Были организаторы барских охот. Таким слыл с конца XIX-го и до коллективизации 1930 г. житель д. Ведёрки Ленёв Алексей Иванович, к нему приезжали на охоту знатные люди из города и других мест, из Питера [Пискунов, 1999: 118].
Был в д. Вёжи охотник-промысловик и организатор охот уже в советское время – Тупицын Михаил Григорьевич, к нему дважды приезжал с большой группой других охотников писатель, автор «Цусимы» А.С. Новиков-Прибой – это в 1936-39 годах. Приезжали на охоту Д. Зуев, В. Ставский, С.В. Михалков и ещё какой-то гипнотизёр, а также постоянно ездили известные охотники из города [Пискунов, 1999: 119].
Промысловики (а это с начала века и до 1941 г., как помнится, были в Вёжах: Семёнов Иван Сергеевич, Тупицын Михаил Григорьевич, Ропотов Фёдор Христофорович, Клюев Павел Николаевич, Лаврентьев Иван Никанорович, Тукин Николай Яковлевич; в с. Спас: Баданин Александр Александрович, Дюшков Роман Галактионович, Баданин Николай Геннадьевич, Кубашин Ананий и другие; в д. Ведёрки: Ленёв Алексей Иванович, Фирстов Николай Григорьевич с сыном Николаем, Фирстов Константин Павлович, Корнилов Александр Корнильевич промышляли белку, норку, куницу, горностая, хоря, лису, волка. [Пискунов 1999: 120].
Лапотным делом в наших сёлах занимались профессионально, в старое время лапти возили продавать на базары-ярмарки… В годы революции и НЭПа жители наших Вёжей Пётр Никитич Клюев и Сергей Иванович Клюев возили лыко на ярмарки в Семёновское-Лапотное (Островское) на своих лошадях и была неплохая выгода: оттуда везли зерно-овёс и другое… бывшая наша соседка по Вёжам Лидия Николаевна Ветрова, девичья фамилия Данилова – мастер лапотных дел в прошлом. Всю войну с начала и до 1947года она и ещё две сестры Тупицыны, Ольга Константиновна и Мария Константиновна плели лапти для Космынинского торфопредприятия [Пискунов 1999: 122].
Плетением корзин, как и лаптей, владели многие жители наших мест… Корзины плели также и на продажу, возили на базары и ярмарки, покупали на месте по заказу. В 1935-38 гг. в Вёжах была организована учебная мастерская по плетению, где обучалось много наших ребят. Руководил ей мастер, по фамилии Скупнов [Пискунов 1999: 125].
Антропонимы как именование вида развлечений. Зоонимы
С приходом осенних заморозков начинались деревенские беседки и посиделки….Узнав, у кого девичьи посиделки, к ним приходили ребята… Они, как всегда, приходили с картами и играли в подкидного, козла, девятку, Сеньку Хохла; девицы иногда гадали на картах [Пискунов 1999: 146].
Ездовой бык Васька. Кобыла Зорька. Рыбацкая лошадь Белка.
Таким образом, топонимикон одной деревни Вёжи с богатой историей и оригинальным географическим расположением – в центре России и рядом с Костромой, но и как бы на отшибе из-за весенних паводков – обнаруживает как общерусские черты, так и узкоместные с заметной субстратной угро-финской окраской. Приблизительно то же можно сказать и об антропонимиконе, где наряду с официальной трёхчленной системой именований в живой речи сосуществуют двучленные и одночленные оригинальные наименования основного имени и дополнительного в виде прозвища. Календарные усечённые имена могут деонимизироваться и употребляться как прозвища для наименований людей и животных, артефактов, вида карточных игр и др. Как и везде, в Вёжах и его окрестностях широко распространены анропотопонимы.
В целом данный сельский ономастикон можно рассматривать как единую систему, выпукло представляющую основные этнодиалектные особенности края.
Литература и источники
Бекаревич Н.М. Раскопки в Костромском уезде / Н.М. Бекаревич // Костромская старина. – Кострома, 1890. Вып. 1. [пагинация IV]. — С. 149-150.
Бекаревич Н.М. Дневники раскопок курганов, произведённых членами комиссии в 1895-1899 гг. / Н.М. Бекаревич // Костромская старина. – Кострома, 1901. — Вып. 5. — С. 303-462.
Виноградова С.С. Археологическая коллекция В.И. Смирнова в КОИАМЗ «Ипатьевский монастырь» // Вестник Костромской археологической экспедиции. – Кострома, 2001. — Вып. 1. – С. 22-28.
Ганцовская Н.С., Неганова Г.Д. Культуремы как этнодиалектные маркёры говоров Костромской низменности // Притяжение Севера: язык, литература, социум: материалы I Межд. научно-практ. конференции. В 2 ч. Ч. I. Петрозаводск: Петр.ГУ, 2018. С. 200– 2013.
Гиппиус А.А. Памятник Эпиграфики Костромского Поволжья XIII XIV вв. / А.А. Гиппиус, С.А. Кабатов, Е.А. Кабатова // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. — 2016. — Т. 22, № 3. — С. 9-14.
Кабатов Сергей История исследования селища Вёжи. // Губернский дом. – 2015.- № 4 (101) С. 13-23: ил.
Кабатов С.А. Научный отчёт по итогам археологических исследований (раскопок) в 2015 г. объекта археологического наследия «селище Вёжи», расположенного по адресу: Костромская область, Костромской район, Шунгенская сельская администрация, остров Вёжи / С.А. Кабатов. – Кострома: ООО «Историко-археологическое общество «Кострома», 2015. – 259 с.
Китицына Л.С. Памяти Василия Ивановича Смирнова / Л.С. Китицына, П.Н. Третьяков // Советская археология. – 1968. — № 4. — С. 239-243.
Н.А. Некрасов и Костромской край: страницы истории / сост. и ред. Н.А. Зонтикова. – Кострома: ДиАр, 2008. – 384с.: ил.; фот.
Образцова О.А. Личные имена поунженской деревни начала ХХ века (на материале произведений Е.В.Честнякова и живых кологривских говоров): дис. …кандидата филологических наук. – Кострома, 2007, 238 с.
Образцова О.А. Личные имена у Е.В. Честнякова и в живой речи его земляков // Вторые громовские чтения. Русские народные говоры: прошлое и настоящее: сб. материалов и исслед. всеросс. Науч.- практ. конф. . Кострома, 17-18 окт. 2014 г. Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2015. С. 360–365.
Пискунов Л.П. Из истории моей родины. О прошлом деревни Вёжи под Костромой // Костромская земля: краеведческий альманах Костромского филиала Российского фонда культуры. — Кострома, 1999. — Вып. 4. — С. 98-176: фот.
Пискунов Л.П. О родной деревне Вёжи. Воспоминания // Костромская земля: краеведческий альманах / сост. А.В. Соловьёва. — Кострома, 2014. — Вып. 7. — С. 157-211: фот.
Rak Maciej. Kulturemy podhalańskie. Kraków: Ksiegarnia akademicka, 2015. 430 S.
Рак Мачей. Автостереотип гураля по результатам лингвистического эксперимента // Громовские чтения. Вып. 3. Живое народное слово и костромской край: сб. материалов и исслед. междунар. науч. конф. Кострома, 7–9 нояб. 2016 г. Кострома: КГУ, 2016. С. 283–288.
Источник: Ономастика Поволжья: материалы XVIII Международной научной конференции. Кострома, 9–10 сент. 2020 г. В 2 т. Т. 1. – Кострома: Костромской государственный университет, 2020. – С. 146–157.
Опубликовано: