Д. В. Виноградов
Санкт-Петербургский государственный университет

«Исследования о бурлаках» И. Вернадского 1857 г. как источник по изучению лексики русского бурлачества

Лексика русского бурлачества — одна из самых малоизвестных и малоизученных социально-профессиональных систем русского языка последних столетий. Крайне ограниченная фиксация лексики русского бурлачества обусловила трудность исследовательской работы, направленной на анализ и, в конечном итоге, на ее полноценное научное описание.

Источников, фиксирующих лексику бурлачества (далее ЛБ), немного, бóльшая часть их создана в XIX веке и в настоящее время малодоступна. В хронологическом отношении особенно примечательным является период середины XIX столетия, время расцвета русского бурлачества, очень скоро, из- за стремительного развития речного парового флота, сменившееся его полным исчезновением, что, вероятно, и обусловило возникновение интереса к ранее игнорируемому исследователями виду отхожего промысла.

В середине XIX века, с интервалом всего в несколько лет, публикуется несколько беспрецедентных по глубине анализа и объему представленного в них материала исследований быта и деятельности бурлаков: «Заметки о волжских бурлаках» П. И. Небольсина (1852), «Волжские бурлаки» И. Корнилова (1862), «Исследования о бурлаках» И. Вернадского (1857). Анализу представленного в последнем труде материала и будет посвящена наша статья.

По поручению министра внутренних дел чиновник особых поручений, статский советник Иван Вернадский и прикомандированный к нему чиновник Думшин 5 июля 1856 г. отправились на Волгу. Задача перед чиновниками была поставлена широко: они должны были получить сведения об условиях труда на Волге и о важнейших пунктах ее среднего течения и низовья.

За время поездки Иван Вернадский побывал в Рыбинске, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Казани, Чебоксарах, Симбирске, Саратове, Астрахани. Как написал сам И. Вернадский, «мое путешествие обняло всю почти бурлацкую сторону, исключая местностей, лежащих слишком далеко на севере, о которых тем не менее получены если не слишком подробные, то совершенно достаточные сведения» [Вернадский 1857, 1: 74]. Все это позволило чиновнику полностью сосредоточиться на «главном вопросе путешествия, именно — состоянии судорабочих» [там же].

Пребывание в Нижнем Новгороде во время знаменитой ярмарки позволило автору подробно изучить не только условия работы и быт бурлаков, но и способы и формы их найма, организацию труда и пр. «Для полноты сведений» чиновник, находясь в Нижнем Новгороде, счел нужным побывать в тех уездах, из которых преимущественно выходили бурлаки, работавшие на средней (Муромский и Елатомский уезды) и нижней (Нижнеломовский и Наровчатский уезды) Волге. Особое достоинство исследования И. Вернадского заключается в том, что бóльшая часть сведений, изложенных им в статье, была получена непосредственно от самих судорабочих.

«Исследования о бурлаках» И. Вернадского состоят из 7 частей, каждая из которых посвящена подробному анализу того или иного аспекта промысла бурлаков (по сути вопросов, на которые чиновник и должен был дать ответы):

1) «Откуда бурлаки приходят на Волгу»;

2) «Различные роды бурлаков по состоянию и по вероисповеданию»;

3) «Каковы их затраты и заработки»;

4) «Какие выгоды и невыгоды их промысла и каково влияние их на здоровье людей, им занимающихся»;

5) «Чем бурлаки занимаются зимою»;

6) «Какое изменение в бурлачестве произвело пароходство»;

7) «Какое влияние оказало это улучшение средств сообщения на быт приволжского края».

На каждый из вопросов, вынесенных в название той или иной части исследования, И. Вернадский дает весьма развернутый ответ. Однако так как наша цель состоит в описании и анализе приведенных в статье И. Вернадского единиц лексики бурлачества, мы, после краткой характеристики работы И. Вернадского, перейдем теперь к этой задаче.

В «Исследованиях о бурлаках» И. Вернадского приведен целый ряд лексических и фразеологических единиц, отнесенных автором очерка к профессиональной лексике бурлаков. Это, например, такие слова и выражения, как: артельщик, бичевник, бурлацкий базар, бурлацкий работник, водолив, десятник, добавочный, завозный, кашевар, конный бурлак, коновод, коренной, корщик (sic!), лоцман, мура, полный бурлак, пробег, разбалуй-город, саломата.

Обращает на себя внимание значительное количество единиц, демонстрирующих иерархические отношения в бурлацкой артели, а также развитую профессиональную специализацию самих бурлаков: артельщик, бурлацкий работник, водолив, десятник, добавочный, завозный, кашевар, конный бурлак, коновод, коренной, лоцман(1) и др.

Ряд наименований, таких, например, как артельщик, водолив, десятник, кашевар, лоцман, очевидно, следует отнести к широко распространенным и общеупотребительным наименованиям лиц по профессии или к профессионализмам, употреблявшимся в ряде профессиональных систем, то есть являющимся «сквозными» профессионализмами [Чайкина, Зорина, Судаков 1982: 125]. Однако в бурлацкой среде некоторые из этих традиционных наименований употреблялись для наименований лиц, деятельность которых имела свою, свойственную только для бурлаков, специфику.

Например, традиционно для XIX в., десятник — «1) Имеющий в своем ведении десять человек или десять домов. 2) Надсмотрщик над работниками» [Сл. 1847: 321]. Как отмечалось в Полном собрании законов Российской Империи, «Где более 100 непременных работников, там сотня может состоять из большего числа людей, нежели ста; но не менее сего. Десяток может заключать в себе более 10 человек, но не менее. <...> Обязанность десятника есть смотреть, чтоб все люди, состоящие в его десятке, работали исправно, выполняли возложенную на них работу точно сполна и в свое время. Он смотрит даже за их поведением» [Полное собрание законов 1830: 1073]. У И. Вернадского десятник также, в первую очередь, являлся «выборным главой артели» [Вернадский 1857, 1: 94]. Однако функции десятника были и иные. Ср.: «Каждая значительная бурлацкая артель имеет своего десятника (здесь и далее курсив автора. — Д. В.), или выборного от артели, которому поручается закупка провизии» [Вернадский 1857, 1: 103]. Положение десятника позволяло ему часто обсчитывать своих товарищей, впрочем, по словам автора, «десятник не пользуется никакими особенными правами или выгодами сравнительно с прочими бурлаками» [Вернадский 1857, 1: 105]. Таким образом, значение слова «десятник» как бурлацкого профессионализма, по материалам И. Вернадского, сужается по сравнению с системным, и может толковаться как «выборный глава артели, отвечающий за закупку провизии».

Более того, автор «Исследований...» отмечает и региональные различия в лексике самих бурлаков: «В верхнем бурлачестве десятник называется артельщиком» [Вернадский 1857, 1: 103].

Среди указанных автором видов бурлацких работников был и водолив. Лексема водолив интересна тем, что, несмотря на очевидную и простую внутреннюю форму, является не только общеупотребительным словом, но и, как становится видно по данным толковых словарей, бурлацким профессионализмом. Водолив, по материалам Сл. 1847 г., то же, что водолей: «1) Работник для вливания и отливания воды на промыслах, заводах и фабриках. 2) В водоходстве: выливающий лейкою или вытягивающий насосом воду, накопившуюся на судне» [Сл. 1847, I: 138]. Ср. также: «Водолив — На Волге, это род старшины на судне над бурлаками, наблюдающий за подмочкой, за сохранностью клади; он же судовой плотник и расходчик артели» [Даль 1989, I: 220]». По материалам И. Вернадского мы уточняем, что водолив представлял на судне интересы хозяина. Груз, перевозимый на судне, находится на его ответственности. Происхождение лексемы прозрачно: водолив должен был вычерпывать воду при попадании ее внутрь судна (однако занимался он этим только тогда, когда все остальные судорабочие были заняты). Второй обязанностью водолива была перевозка бурлаков на берег и обратно. Также в его обязанности входило исправление повреждений на судне (поэтому В. И. Даль и называет его в своем словаре ‘судовым плотником’ [Даль 1989, 1: 220]). Водолив следовал с грузом до самого места назначения. У него хранились документы судорабочих. Благодаря своему положению водолив получал плату почти в два раза бóльшую, чем обыкновенный судорабочий, находясь, к тому же, еще и на хозяйских харчах [Вернадский 1857, 1: С. 105–106]. Находим этому подтверждение и в повести Д. Н. Мамина-Сибиряка «Бойцы» (1883): «Сплавщик обязан только сплавить барку в целости, а все остальное — дело водолива. Так что на барке настоящим хозяином является водолив, а сплавщик только командует бурлаками». Таким образом, по отношению к традиционному значению в бурлацкой профессиональной лексике это слово существенно расширило свое значение, обозначая «старшину на судне, имеющему значительное количество обязанностей».

Кроме «сквозных» профессионализмов, в «Исследованиях...» фиксируются также специфические наименования лиц по различным бурлацким видам деятельности, напр., бурлацкий работник, добавочный, завозный, конный бурлак, коренной, коренной (или зимний) бурлак, полный бурлак.

Так, например, только в Словаре В. И. Даля находим, что «Завозный, завозенный, в виде сущ. волж. второй лоцман, помощник, опытный бурлак, управляющий завознею и подачей, ходовою». Более точное объяснение деятельности завозного мы находим у И. Вернадского: «Должно еще между бурлаками различать завозных, существующих на коноводных машинах, для забрасывания якоря (2) . Работа их очень тяжела. Иногда гребцы, в ненастную погоду, накрытые рогожами, гребут усиленно против ветра почти целый день, а “машина” уходит в это время версты 2 (более 20 верят в сутки она не ходит). Случается, что ночью измученные завозные уезжают на берег и засыпают, и машина остается на месте» [Вернадский 1857, 2: 15]. Завозный, таким образом — прежде всего гребец, который на лодке-завозне завозит якорь или канат, осуществляя ход судна завозом.

Среди собственно бурлацкой лексики у И. Вернадского используется и лексема коренной. Кроме своего «обычного», часто фиксируемого в литературе и, видимо, первичного значения ‘бурлак, нанятый на судно перед его отправкой и сопровождающий судно с начала пути’ (бурлак, нанятый на пути, назывался добавочным), лексема приобрела еще одно значение (по сути став омонимом по отношению к лексеме, значение которой мы только что привели), на которое указывает И. Вернадский: «На Оке, а также по Шексне и за Соминым, вплоть до С.-Петербурга, тянут суда преимущественно конями; но и на таких коноводных судах есть и обыкновенные бурлаки 1–3, судя по величине и грузу судна. Эти бурлаки называются коренными: они не тянут лямки, а должны чалку зачаливать, отпихивать судно от берега, воду отливать и т. п. Чаще они встречаются по Мариинской системе. На самой Волге коренными называются бурлаки, которые ведут судно с места его отправки; нанимаемые же на пути — добавочными» [Вернадский 1857, 1: 103]. Показательна региональная характеристика слова, сделанная исследователем.

Это значение, судя по всему, появилось незадолго до момента создания труда И. Вернадского, так как передвижение судов при помощи конной тяги является более поздним, чем передвижение их посредством тяги бечевой, которую осуществляли бурлаки.

Современные «Исследованиям...» словари («Опыт областного великорусского словаря» (1852), «Словарь церковнославянского и русского языка» (1847), «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля) не фиксируют лексему коренной со значением, указанным И. Вернадским (‘бурлаки на коноводных судах’).

В исследовании И. Вернадского приведен лишь один, зато довольно показательный, топоним, который в литературе XIX века традиционно считался относящимся именно к бурлацкой лексике: «В Астрахани, этом бурлацком “разбалуй-городе”, несмотря на плохие ряды в мою бытность там, бурлаки, впрочем, гуляли достаточно и, кроме водки, пили чихирь (молодое виноградное вино). Каждый вечер пристань и ближайшие к ней улицы оглашались громким говором, песнями и иногда ссорами, которые, однако, редко доходили до драки между самими бурлаками» [Вернадский 1857, 2: 12–13].

Яркая образность номинации становится легко понятной: стоит вспомнить только, что в Астрахани, лежащей при впадении Волги в Каспийское море, многотрудный путь волжских бурлаков оканчивался. Перед тем, как отправиться в родные деревни, бурлаки считали нужным вознаградить себя за все тяготы долгого путешествия.

Несмотря на, казалось бы, небольшое количество слов, представленных в работе И. Вернадского и относящихся к ЛБ, мы можем считать это исследование достаточно ценным для изучения как истории бурлачества, так и лексики самих бурлаков, так как, во-первых, источников, фиксирующих ЛБ, вообще немного (при этом труд И. Вернадского в ряду других ценен, кроме всего прочего, еще и системным подходом к изучаемому предмету, обусловленным серьезностью поставленной перед автором, чиновником Министерства Внутренних дел, задачи), а, во-вторых, лексика, представленная в статье, отражает региональные различия в среде, а, следовательно, и в лексике бурлаков, вызванные, без сомнения, обширностью ареала бурлацкого промысла и отсутствующие в других современных исследованию работах, авторы которых, как правило, сосредотачивали свое внимание на описании деятельности бурлаков, работающих в том или ином регионе. В-третьих, при работе с «Исследованиями...» И. Вернадского мы получаем возможность уточнения существующих значений слов, выявления фактов их сужения или расширения, а также фиксации новых бурлацких слов или словосочетаний, так и не попавших в толковые словари.

Вернадский И. Исследования о бурлаках. Ч. 1 // Журнал Министерства внутренних дел. — 1857. — Ч. 23. — С. 71 — 118.

Вернадский И. Исследования о бурлаках. Ч. 2 // Журнал Министерства внутренних дел. — 1857. — Ч. 24. — С. 1 — 42.

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.— М.: Русский язык, 1989.

Мамин-Сибиряк Д.Н Бойцы // http: www.search.ruscorpora.ru/search.xml

Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. — Т. XXIX. — 1806–1807. — СПб., 1830.

Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии наук. В 4-х т. — СПб., 1847. — Сл. 1847.

Чайкина Ю .И., Зорина Л. Ю., Судаков Г. В. Системные отношения в лексике северно-русских говоров. — Вологда, 1982.