Отечественные традиции экскурсионной исследовательской деятельности
Сегодня, когда увеличилось число учебных заведений, готовящих кадры для туризма (РМАТ и др.), часто приходится видеть, как копируются принятые на Западе классификации, некритически воспринимается опыт, механически переносятся теоретические построения. Между тем, вписываясь в общемировой контекст, важно сохранить свое лицо. Для этого необходимо осознать собственную традицию, понять, как сложилось ныне существующее положение.
Российская экскурсионная теория и история экскурсионной практики еще ждет своего исследователя. Работы В. В. Дворниченко, Г. П. Долженко, В. А. Квартальнова и других рассматривают прежде всего вопросы организации туризма, не сосредотачиваясь на вопросах содержания экскурсионной деятельности, ее особенностях. С другой стороны, специалисты, которых интересуют вопросы истории краеведения, чаще всего уходят от рассмотрения контекста работы таких исследователей, как И. М. Гревс, Н. П. Анциферов, Д. Н. Кайгородов и других деятелей этого ряда.
Иногда в силу несогласованности этих направлений возникают недоразумения, например слово «экскурсия» употребляется в современном значении, тогда как на рубеже XIX — XX веков оно больше соответствовало современному понятию «экспедиция» и предполагало если не научное открытие, то, по крайней мере, исследование, научное постижение природной и культурной среды.
Рассмотрение отечественной экскурсионистики как целостного процесса, обусловленного сложившейся в России того времени культурной ситуацией, поможет установить причинно-следственные связи. Начало экскурсионной практики в России не случайно относится ко второй половине XX века, когда науке не только придавалось исключительное значение, но и предписывалось обслуживать общественную практику. Эпохе повышенного интереса к естественным наукам мы обязаны появлением «прогулок в природу» (первые из них относятся к 1860-м годам). К концу XIX века ученые перешли от поверхностных наблюдений за отдельными явлениями природы к их комплексному рассмотрению. Д. Н. Кайгородов предложил изучение «целокупной природы» в ее естественной среде. Этому и были посвящены естественно-научные экскурсии, которые практиковались, прежде всего, учащимися и натуралистами-любителями.
Тогда же, в конце XIX века, связь исследования с природными характеристиками была осознана гуманитариями, прежде всего И. М. Гревсом. В ходе собственной исследовательской работы он выявил связь исторических явлений с историко-культурным ландшафтом. Если первые историко-культурные экскурсии были рассчитаны более на общее впечатление, то благодаря введению исследовательской деятельности на этапе подготовки, повысилась не только педагогическая, но и исследовательская эффективность экскурсий.
В начале XX столетия этот опыт преддеятельности был использован А. В. Бакушинским в музейных экскурсиях для учащихся, ему удалось разработать методику их оптимального включения в учебный процесс. Здесь хотелось бы отметить тесную взаимозависимость экскурсионной практики рубежа веков с процессами, проходившими в концепции образования всех уровней. На первый план в педагогике в это время вышли задачи подготовки учащихся не только к продолжению обучения, но и к многообразным требованиям реальной жизни. Экскурсии И. М. Гревса по Италии проводились для учащихся высшей школы, А. В. Бакушинский преподавал в гимназии, а периодика начала века отразила огромный интерес к экскурсиям в среде учителей начальной школы. Экскурсии предпринимались и в элитарном Тенишевском училище, и в сельских церковно-приходских школах. Выход за пределы школьного здания рассматривался как движение навстречу жизни.
В послереволюционные годы происходит идеологизация экскурсионной деятельности: для одних она питается воспоминаниями о прекрасном прошлом, для других оказывается иллюстрацией к истории в свете классового подхода. Как пример можно рассматривать экскурсии Н. П. Анциферова по петроградским пригородам и историко-революционные экскурсии представителей московской экскурсионной школы. В изменившейся культурной ситуации встали новые задачи, которые заключались в фиксации и сохранении уходящей культуры, осмыслении новых реалий. Возросшее количество участников экскурсий, их низкий образовательный ценз и культурный уровень пришли в противоречие со сложностью задач, разработанных предшествующей практикой в иных условиях. Знаменитые «молчаливые экскурсии» А. В. Бакушинского были невозможны с детьми, приехавшими из глубокой провинции, чтобы за час получить общее представление о Москве и ее музеях.
«Великий перелом» примирил всех, оборвав оживленные теоретические споры о природе экскурсионности между представителями двух столиц, многие их участники были отправлены в края не столь отдаленные, проблемы сняты, а затем и забыты. Экскурсионисты по праву разделили судьбу краеведов, поскольку выполняли ту же задачу: объективное исследование явлений, которые можно наблюдать в непосредственной от них близости.