О символе и значении православного самодержавия в России

Самодержавие как историческая форма управления страной складывалась постепенно, вместе с утверждением и распространением христианства, вместе с ростом могущества России, восстановлением территориальной целостности, а также с присоединением новых земель на западе и востоке страны в XVII–XIX вв.

Между тем, сам титул «самодержец» – это славянский перевод 1 византийского императорского титула αυτοκρατωρ. В то же время Иван III титулует себяя царём всея Руси. Этот термин, как известно (по Ключевскому), есть сокращённая южнославянская и русская форма латинского слова цесарь, или по старинному написанию цьсарь. Титул царя есть уже в актах внутреннего управления при Иване III, и при Иване IV обыкновенно стал соединяться со сходным по значению титулом самодержца. Оба термина в Древней Руси имели другой смысл, выражали понятие не о государе с неограниченной внутренней властью, а о властителе, не зависимом ни от какой сторонней внешней власти, никому не плативший дани 2 .

Интересно, что история донесла до нас то понимание власти самодержца, которое было установлено московским великим князем Иваном III в ответе посланнику германского императора Николаю Поппелю. Напомню, что поражённый красотой и богатством Руси немецкий рыцарь Поппель рассказал об увиденном германскому императору. Удивлённый этим известием, император вновь направил Поппеля к Ивану III с предложением королевского титула московскому князю. Но Иван III поблагодарил за предложение и ответил: «А что ты нам говорил о королевстве, то мы божьей милостью государи на своей земле изнача, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы... Молим Бога, чтобы нам и детям нашим дал до века так быть, как мы теперь государи на своей земле, а поставления как прежде ни от кого не хотели, так и теперь не хотим» 3 . Сын Ивана III, Василий III, в 1518 году впервые назвал себя официально царём, а внук – Иван IV – в 1547 году уже торжественно венчается на царство.

Значение власти русских правителей поднимается и по другой причине. В 1453 году пал Второй Рим – Константинополь – под ударами турок-османов. В конце XV – начале XVI века в Россию перемещается центр вселенского православия, что также находит выражение в известном учении инока Филофея «Москва – Третий Рим». Сохранилось послание архиепископа Ростовского Вассиана, адресованное Ивану III 1480 году, во время знаменитого его противостояния татарскому хану Ахмату, вошедшего в историю как «Стояние на реке Угре». Иван III был строителем Руси, но воевать не любил. Узнав об этом, старец Вассиан (брат преподобного Иосифа Волоцкого) отправил великому князю обличительное письмо, сопровождая послание словами: «Наше дело говорить царям истину... ревностно желая утвердить твою душу и державу» 4 . Душа и держава не случайно оказались в письме. Княжие служение таково, пишет Вассиан, что управишь державу и душу спасешь, призвав Ивана решительно противостоять разорению Руси, гибели тысяч людей. Это бремя власти будет сопровождать все последующие века самодержавие. Державный долг государя архиепископ сближал с долгом пастыря – хранителя душ, ответственного пред Богом не только за внешнее благополучие, но и за внутреннее преуспевание. На сочетании и взаимном равновесии державного и соборного, царского и пастырского будут в дальнейшем строиться отношения светской и церковной власти в России. Эта «симфония властей» станет идеалом их взаимоотношений и твердо запечатлеется в народном сознании. Таким образом, в конце XV–XVI веках складывается, а в XVII столетии окончательно утверждается особый тип власти России – самодержавие царей. В связи с тем, что самодержавие пришло из Византии, логично было бы посмотреть и на смысл власти.

Самодержец считал себе ответственным за всех своих поданных. В свою очередь, в царе народ видел верховную власть, на каждом шагу смотрящую на себя, как на ответственное орудие Бога, исполняющую не свою волю, а божественную справедливость, как власть, посланная Богом для служения на добро подданных. Важнейший же смысл верховной власти был в том, что самодержец был служителем Божьим, т. е. призван осуществлять справедливость, исходящую не от людей, не от республики, не от «большинства», но Бога 5 . От него он получал обязанность и, стало быть, полномочия. Таким образом, самодержавие является представителем не какой-либо, хотя бы и христианской, народной воли, а воплощением народного нравственно-религиозного идеала. При этом речь идет об идеале христиан, сплоченных в церковь. Интересно и восприятие подданными самодержавной власти. Подчинение земной жизни религиозному идеалу, приводить православных к исполнению политических идеалов и исканию носителя власти, подчиненного воле Божьей, т. е. монархасамодержца, подчинение одному человеку, вершителю дел по совести. Причем русский народ в возможность устроить общественно-политическую жизнь посредством только юридических норм не верит. Он требует от общественнополитической жизни большего, чем способен дать закон, вроде как принятый раз и навсегда. Это чувство русских выразил А. С. Пушкин, говоря, что «закон – дерево не может угодить правде, и поэтому нужно, чтобы один человек был выше всего, выше закона» 6 . В известных пословицах народ описывает то же самое воззрение на неспособность закона быть высшим выражением правды, искомой им в общественных отношениях: «Закон – что дышло...»; «Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет» 7 .

Таким образом, самодержец выступал властью верховной в отношении подданных, а важнейшим сдерживающим моментом было то, что он служил Богу, волю и закон которого он выполнял. Около этой власти постоянно стояла церковь, хранительница Божественной нравственной воли, а сам самодержец был лишь членом, но не господином церкви. Отсюда мерка законности власти была одинаковой и для самодержца, и для подданных, одинаково предстояла и перед самодержцем, и перед подданными.

Важным элементом внутреннего сплочения народов России была веротерпимость. Законы православия были терпимыми к другим традиционным верованиям России с древности. Интересно, что этому с испокон века следовали и русские самодержцы. Нам известно, с XV века ряд мусульманских правителей поступили на службу московскому самодержцу. В Касимове (и других мусульманских уделах) татарские владыки имели собственную администрацию, отправляли свои религиозные обряды. Как заявляли русские послы за рубежом, в переданных ханам городах «мусульманской веры люди по своему обычаю и мизгити и кишени держат, и государь их ничем от их веры не нудит и мольтбищ их не рушит, всякий иноземец в своей вере живет» 8 .

Эту сторону жизни самодержца подмечали с удивлением англичане, отмечая, что Николай II имел хорошие и равные отношения с правителями (ханами Средней Азии), присвоив им генеральские звания и приняв на службу в русскую армию 9 . В этом отношении русские правители установили начиная с Пера I и особенно с Екатерины II отношения равенства административного устройства страны, проведя губернскую реформу и фактически сделав жесткими только внешние границы. Свобода духа и быта людей позволяли при всей громадности империи в целом обеспечить мирный труд и согласие между народами. Интересно, что в старой самодержавной России в послужных списках чиновников не указывали национальность и вероисповедание, которое отнюдь не мешало представителям разных религий занимать высшие должности. К указанным выше мусульманам добавлю лютеранина барона Фредерикса, занимавшего ответственный пост министра двора императора Николая II, или католика гофмаршала царского двора графа Бенкендорфа 10 . Каждый русский самодержец чувствовал и понимал самодержавие по-своему. Во многом на это чувство оказывали воздействие и эпоха, окружение, особенно с раннего детства. В этой связи, к сожалению, не всегда самодержавие действовало в согласии с православием.

Самодержавие имело источник легитимности в вере, т. е. нравственным регулятором была православная вера. Однако именно в вере в середине XVIII века русские люди увидели рознь. Как следствие, было потеряно бесспорное, абсолютное мерило правды. В этой ситуации власть царя в церковных делах не могла не возрастать до чрезмерности, когда церковь распалась на иерархию и народ. Новый никоновский обряд имел на своей стороне царскую власть и верхние служилые слои, а старый обряд – народную массу. Во время стрелецких бунтов при Софье не церковные иерархи стали опорой власти, а сама царская власть – опорой архипасторства. Естественно, царская власть приняла значение преувеличенное. Как известно, Петр I патриаршество отменил, учредив духовную коллегию – синод. В этом деле церковное управление стало отраслью государственного управления под началом государственного сановника. Отсюда пошло бессилие церкви и смута мировоззрения. Следствием стали податливость внешним, и прежде всего западным, влияниям и последующий подражательный характер реформ Петра. Что касается коллегии церковного управления с подчинением церкви государству, то это была идея протестантской Европы, которой во всем подражал Петр 11 . Для самой же верховной власти логика церкви открыла еще одну сторону развития: самодержавие стало эволюционизировать в абсолютизм.

Таким образом, вслед за религиозным и в государственно-правовом отношении стали искать принципов «на западе». Но растерявшись в понятиях о правде, Петр не потерял любви к истине и жить хотел не своим, а тем, в чем «правда». Он готов был откинуть все свое, если оно не есть истина. И этим он был верен величайшему достоинству русского человека, достоинству, которым русский был обязан православию. Петр стал величайшим выразителем русского человека в решимости жить только истиной, хотя бы она и была «лютеранская», «голландская», какая угодно. Интересна и эволюция царского долга в представлении Петра: монарх как носитель царского долга имел обязанность взять на плечи тяжелую задачу – привести Россию возможно быстрее к полному обладанию всеми средствами европейской культуры. Это составляло для России вопрос «быть или не быть». Страшно даже подумать, отмечали исследователи, если бы мы не сравнялись с Европой до конца XVIII века: «Мы и при петровской реформе попали в доселе длящуюся кабалу к иностранцам, но без этой реформы, конечно утратили бы национальное существование, если бы дожили в варварском бессилии своем до времен фридрихов великих, Французской революции и эпохи экономического завоевания Европой всего мира. Петр, железной рукой принудивший Россию учиться работать, был спасителем всего национального будущего». Как считают исследователи монархической государственности, «Петр был прав и в своих насильственных мерах... Россия была настолько отставшей, ей предложат такой страшный труд, чтобы сколько-нибудь догнать Европу, что добровольно целая нация не могла этого сделать. Петр... заслужил вечную благодарность отечества за то, что употребил весь свой царский авторитет и власть на то, чтобы создать жесточайшую диктатуру и силой двинуть страну, и за слабостью ее средств закабалить всю нацию на службе целям государства» 12 . Другого исхода не было для спасения России. Это объясняет нам причины столь длительного по сравнению с Западной Европой крепостного права в России. Буквально все было подчинено в стране устремлению в будущее.

Тем не менее и в XVIII, и в XIX, и в XX веках Россия оставалась православной державой, а во главе страны стоял православный русский царь, с 1721 года – император. В этой связи интересно посмотреть и напомнить смысл, а также идею венчания на царство православных самодержцев.

13 мая 1896 года их величество Николай Александрович и Александра Федоровна переехали в Кремль. Здесь необходимо указать, что русские коронационные торжества 1896 года были первым большим государственным праздником, запечатленным в кинематографе (кинематограф Люмьер) 13 . В торжествах участвовали представители всех европейских дворов, а также делегация из Китая.

14 мая – в день коронации – в карауле стоял Преображенский полк. К 9 часам утра в Успенском соборе собрались почетные гости. На паперти собора государя встретило духовенство, и московский митрополит Сергий обратился к нему со словами, среди которых были следующие: «Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить на себя Царский венец и восприять священное миропомазанье. Если же предлежит Тебе восприять новых впечатлений этого таинства, то сему причина та, что как нет выше, так нет и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяжелее царского служения. Чрез помазанье видимое да подаст Тебе невидимая сила, свыше действующая и возвышению твоих царских доблестей озаряющая Твою самодержавную деятельность ко благу и счастью Твоих верных подданных» 14 .

В соборе государь и государыня заняли места на троне под балдахином напротив алтаря. Митрополит Санкт-Петербургский Палладий, взойдя на площадку трона, предложил государю прочесть «Символ Веры», далее, облачившись в порфиру и венец, взяв в руки державу и скипетр, он прочел коронационную молитву. После этого молитву от лица всего народа огласил митрополит Палладий, после которого хор спел «Тебя Бога хвалим». Литургию государь выслушал стоя, сняв с себя венец, он воспринял миропомазанье. В этот миг колокольный звон и салют из 101 выстрела возвестил городу, что таинство совершилось. Митрополит Палладий ввел государя в алтарь через Царские врата, и там он приобщил Святых Таин по «царскому чину». С этой минуты Россия получила нового помазанника Божьего – императора Николая II. Таким образом, в самой символике и обряде венчания царь как бы венчался с Россией. В самой идее самодержавия было заложено независимое от внешних воздействий развитие России, единение русских людей, русских земель под скипетром православного царя. Эта идея опиралась на общее понимание высшей справедливости, которую несет православие, и воплощение этой правды в земной жизни. Все это и призван был претворять русский императорсамодержец всероссийский.

1 Ключевский В. О. Курс русской истории // Соч. в 9 т. Т. 2. М., 1987. С. 115.

2 Там же. С. 115–116.

3 Там же. С. 119.

4 Соловьев С. М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 3. Т. 5. История России с древнейших времен. М., 1989. С. 77–78.

5 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 1998. С. 143–144, 239.

6 Пушкин А. С. Золотой том. Собр. соч. М., 1993. С. 797.

7 Тихомиров Л. А. Указ. соч. С. 239.

8 История внешней политики России. М., 1998. Т. 1. С. 235.

9 Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. СПб., 1991. С. 497.

10 Витте С. Ю. Воспоминания. В 3 т. Т. 1. 1994. С. 497.

11 Тихомиров Л. Указ. соч. С. 284–285.

12 Там же. С. 282–283.

13 Ольденбург С. С. Указ. соч. С. 57.

14 Там же.