Публикация А. В. Соловьёвой

А. Г. ЗАУТОРИН И ЕГО ВОСПОМИНАНИЯ

Публикуемые выше воспоминания принадлежат Александру Георгиевичу Зауторину (1893 – 1967 гг.) – работнику костромского советского аппарата 20 – 50 годов XX в., бывшему крестьянину.

Революция 1917 г. открыла дорогу к административной карьере для большого количества выходцев из народных низов. В 20-е годы в сельской местности появилось немало т.н. активистов – секретарей комсомольских ячеек, селькоров, воинствующих безбожников и т. д., – людей малограмотных, но энергичных. Из их рядов выдвигались председатели сельсоветов, председатели колхозов. Из этого же слоя черпались кадры для руководителей уездно-районного и губернско-областного звена. Конечно, ничего плохого в том, что способные люди из низов делали успешную административную карьеру, нет. Однако делали они её в советском партийно-государственном аппарате в конкретную историческую эпоху. Когда партия требовала, именно эти выходцы из низов загоняли крестьян в колхозы, раскулачивали, высылали в места не столь отдалённые, закрывали и оскверняли храмы и т. д. и т. п.
К данной категории формирующейся советской номенклатуры буквально с первых дней Октябрьской революции принадлежал и А. Г. Зауторин, член ВКПб-КПСС с 1928 г.
Александр Георгиевич* Зауторин родился 22 октября (4 ноября по новому стилю) 1893 г. в д. Дворищи Апраксинской волости Костромского уезда в большой крестьянской семье (у его родителей было 11 детей). Дворищи известны как один из центров старообрядчества в Костромском уезде, но семья Зауториных, как кажется, являлась православной.
В годы I Мировой войны А. Г. Зауторин воевал на фронте. Из-за ранения он встретил Февральскую революцию в родной деревне. Октябрьская революция открыла бывшему фронтовику дорогу к власти.
16 августа 1918 г. он стал председателем комитета бедноты (комбеда) в своей родной деревне Дворищи. Первый шаг по карьерной лестнице был сделан.
О своей деятельности в комбеде Зауторин вспоминал весьма расплывчато: «Комбеды в деревне сыграли огромную роль по организации бедноты вокруг Советской власти. Вели огромную работу по учёту излишков хлеба у зажиточных».
В первой половине 20-х годов Зауторин оставался главным общественником и активистом в Дворищах. В январе 1926 г. один из его сподвижников под псевдонимом «Тараска» в заметке «Товарищ Зауторин – передовик» пропел последнему целый гимн: «У нас в д. Дворищах – писал «Тараска» – есть тов. Зауторин, без которого деревня шагу не делает. Уполномоченный землеустройства – Зауторин. Куда либо похлопотать – Зауторин. Начальник пожарной дружины – Зауторин. Кто секретарь мелиоративного товарищества? – Зауторин. В комитете взаимопомощи кто орудует? – Зауторин. Эх, побольше бы таких людей – легче бы стало дышать деревне»1.

По законам диалектики, количество должно было перейти в качество. Качественный скачок в судьбе крестьянина Зауторина произошел в 1926 г., когда он был избран делегатом XVI Костромского уездного съезда Советов. В то время в органы Советской власти вплоть до губисполкома старались выдвигать «крестьян от сохи» (как и «рабочих от станка»). В качестве крестьянина от этой самой сохи на XVI съезде Зауторина избрали членом Костромского уисполкома и заместителем заведующего уездного земельного управления (УЗУ). В 1927 г. во время работы XVII уездного съезда Советов он вспоминал о первых днях на руководящей работе: «Трудно было вначале привыкать и осваиваться мужику от сохи с работой в уездном масштабе»2. С 1926 г. на протяжении нескольких лет каждое упоминание имени Зауторина в костромской прессе неизменно сопровождалось эпитетом «крестьянин-выдвиженец».
Конечно, среди людей, выдвинутых на руководящую работу, неизбежно происходил естественный отбор. Какие-то выдвиженцы от сохи и станка терялись и не удерживались в коридорах власти, а какие-то постепенно становились ответработниками не хуже других. К числу последних относился и А. Г. Зауторин.
В праздничном номере газеты «Борона» от 7 ноября 1927 г., целиком посвящённом 10-летию Октябрьской революции, в материале под общим заголовком «От сохи к управлению» было помещено четыре очерка о крестьянах-выдвиженцах, перешедших на руководящую работу. Один из очерков рассказывал о Зауторине, который своим примером наглядно демонстрировал возможности, открывшиеся для крестьян при Советской власти3.
В том же 1927 г. Зауторина приняли кандидатом в члены ВКПб (сам он пишет, что вступил в партию в 1928 г., но в этом году его перевели из кандидатов в члены партии, а партстаж исчисляется с момента приёма в кандидаты).
В дальнейшем А. Г. Зауторин занимал множество всевозможных руководящих постов. Высшей точкой его карьеры стала должность председателя Костромского райисполкома, которую он занимал в течение нескольких месяцев в 1942 г.
Выйдя в 1954 г. на пенсию, Александр Георгиевич стал писать воспоминания.
Это не было случайностью. Ещё в 20-е годы Зауторин числился активным селькором (сельским корреспондентом). Вообще, писание заметок в газеты о всяких недостатках и об успехах в борьбе за новый быт являлось одной из главных форм деятельности сельских активистов. Заметки Зауторина часто появлялись в 20-е годы в губернской газете для крестьян «Борона». В апреле 1927 г. он даже стал членом крестьянской редколлегии этой газеты.
На склоне лет Александр Георгиевич вновь взялся за перо. В 1957 г. в вышедшем к 40-летию революции сборнике воспоминаний «Октябрь в Костроме» был опубликован его мемуарный очерк
«Борьба с кулаками», посвящённый событиям 1917 – 1918 гг. в Апраксинской волости Костромского уезда4. В 50 – 60-е годы он работал над своими записками, которые, по-видимому, надеялся опубликовать.
Воспоминания А. Г. Зауторина являются типичным образцом советских мемуаров и в значительной степени носят пропагандистский характер.
В разделе, посвящённом дореволюционному периоду, Зауторин строго придерживается принципа: ни под каким видом не сказать о жизни до революции что-то хорошее.
Неподалеку от Дворищ – в Денисове – находилась усадьба господ Зузиных. Зауторин немало пишет о её последнем владельце – многолетнем председателе Костромской губернской земской управы Б. Н. Зузине. В его воспоминаниях Б. Н. Зузин предстаёт настоящим монстром.
Саша Зауторин учился в земской школе в Денисове. В самых ярких красках он живописует плохого священника Соколова (из с. Сущёво), который преподавал у них Закон Божий. Однако, когда его сменил другой священник (из с. Жданово), он не сказал о последнем ни единого слова, из чего следует, что, видимо, новый законоучитель был хорошим человеком.
В двадцатилетнем возрасте Зауторин присутствовал в Костроме в мае 1913 г., когда отмечалось 300-летие Дома Романовых. Однако об этом нерядовом событии он написал практически только: «Мне представилась возможность близко видеть царя (рыжего замухрышку) в момент закладки памятника в честь 300-летия Дома Романовых – ныне на этом пьедестале памятник В. И. Ленину в парке».
О своей женитьбе в 1919 г. Зауторин написал предельно кратко:
«Свадьба была со всеми старыми причудами». За этой невнятной фразой явно скрывается факт, что будущий член партии и Союза воинствующих безбожников как последний мещанин-обыватель сочетался со своей суженой церковным браком.
В декабре 1929 г. А. Г. Зауторин, в то время занимавший пост заместителя заведующего Костромского окружного земельного управления, был брошен проводить коллективизацию в Красносельском районе. Здесь он провёл почти год и об этом периоде своей

жизни вспоминал так: «<…> руководил в Красносельском районе работой по коллективизации. Непосредственно организовывал целый ряд колхозов. Одновременно участвовал с партийным руководством района в ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации. Красносельский район был районом сплошной коллективизации. Вначале из района высылались кулаки – главы семей, а затем к ним на Урал высылались и их семьи. Кулаков и прасоловкустарей* в районе было большое количество».
У Александра Георгиевича ни разу, разумеется, не проскакивает
– даже на мгновение – чувство, хотя бы отчасти похожее на раскаяние за своё участие в коллективизации. На старости лет ему и в голову, скорее всего, не приходило, что «социалистическая реконструкция сельского хозяйства» – это, может быть, не так и хорошо.
В июле 1934 г. после окончания трехгодичной Ярославской коммунистической сельскохозяйственной школы Зауторин получил назначение на пост директора Молвитинской** машинно-тракторной станции (МТС).
В Молвитине Зауторин проработал три года. В 1937 г. судьба его едва-едва не сложилась трагично: он был исключен из партии, что обычно являлось первым шагом к аресту. Смерть уже осенила своим крылом директора Молвитинской МТС, но он каким-то чудом уцелел. Александр Георгиевич пишет: «На партийном активе района, состоявшемся в конце сентября, от меня “самостраховщики” потребовали, как от директора, чтобы я назвал, кто в МТС вредители. На партийном активе я отказался назвать вредителей в МТС и заявил, что в МТС вредителей нет, что работники МТС почти все крестьяне-бедняки Молвитинского района. Неместные работники, которые работают в МТС главным образом в Аппарате, все проверенные, и никто не является вредителем. За это заявление меня в этот же вечер самостраховщики на бюро Райкома исключили из партии. В Октябре партколлегия при Ярославском обкоме ВКПб восстановила меня в партии, как неправильно и без основания исключенного самостраховщиками и кляузниками».

Однако, в свою очередь, большой террор открыл Зауторину путь наверх. В 1939 г. Кострома была разделена на три района: Ленинский, Свердловский и Заволжский. 16 июля 1939 г. Александр Георгиевич получил назначение на должность председателя оргкомитета Свердловского райисполкома г. Костромы. 2 января 1940 г. первая сессия районного Совета официально избрала его председателем Свердловского райисполкома. В своих воспоминаниях Зауторин описывал состояние района в то время как весьма неприглядное (так и в газетах, когда писали, например, как новый председатель вывел свой колхоз из отстающих в передовые, не жалели красок на описание ужасного состояния хозяйства на момент прихода в него героя-передовика):
«Город к этому времени был в запущенном состоянии. Асфальта нигде ещё не было, мостовые и тротуары в сплошных ямах, во дворах
– грязь, мусор. Улицы Лесная и Набережная из себя представляли сплошную свалку. В конце ул. Кооперации от Маслозавода до Татарской слободы грязь не пройти-не проехать. В конце ул. Шагова малярийное болото. На ул. Советской от тюрьмы до Каменного моста крутой изгиб и дорога – мостовая ширины 4 метра – не разъехаться. Во многих местах района всё лето стоят огромные лужи. Новый Райсовет приступил к работе с огромным воодушевлением и страстным желанием ликвидировать в районе имеющиеся недостатки».
На посту председателя Свердловского райисполкома Зауторина
застал роковой день 22 июня 1941 г. Круговорот новых дел захватил его. Об осени 1941 г. он, в частности, вспоминал: «Мне пришлось руководить работами по сооружению танковых рвов, пулемётных гнезд и артиллерии на участке от фабрики Байдарка и до Козловых гор. Затем мне пришлось вести подготовительную работу на случай занятия фашистами Костромского края. Подбирались у надежных людей в Свердловском районе г. Костромы конспиративные квартиры, квартиры для явок и связи партизан с городом. Меня готовили начальником партизанского отряда, который должен действовать был в лесах по направлению от Костромы к Судиславлю».
В начале 1942 г. А. Г. Зауторин был назначен председателем Костромского райисполкома (бывший председатель райисполкома ушёл на фронт). Этот переход сыграл в его карьере роковую роль, т. к. он не сработался с хозяином района – первым секретарём Костромского райкома ВКПб Кузьмой Николаевичем Колобаевым*. В своих воспоминаниях Александр Георгиевич даёт поразительный по откровенности портрет К. Н. Колобаева. Грубый до хамства с подчинёнными, тот находил особое удовольствие издеваться над Зауториным, бывшим формально вторым человеком в районе.

* Кузьма Николаевич Колобаев (1898 – 1958 гг.) занимал пост первого секретаря Костромского райкома ВКП(б) с января 1941 г. по февраль 1947 г.5

Проработав в Костромском районе несколько месяцев, Зауторин не вытерпел и в мае 1942 г., перешёл на работу в Костромской горсовет на должность заместителя председателя по топливу. Случайность – конфликт с первым секретарем райкома – прервала его дальнейшее продвижение по служебной лестнице. Окажись на месте К. Н. Колобаева не такой хам и самодур, Зауторин наверняка успешно продолжил бы свою карьеру и завершил её, занимая какой-нибудь ответственный пост в обкоме или облисполкоме.
В последующие годы Александр Георгиевич в номенклатурном отношении упал почти на самое дно. В апреле 1947 г. его назначили заместителем директора Парфеньевской МТС по политической части. Зауторинское описание состояния Парфеньевской МТС и подведомственных ей колхозов – весьма откровенная констатация колхозной действительности в первые послевоенные годы.
Вот что он пишет о ситуации в д. Нухтырь Кокушкинского сельсовета (колхоз «Новая Жизнь»): «В деревне всего дворов 27, из них жилых 10 домов и 17 домов заколочены. Из жилых 3 дома единоличников. В колхозе всего 7 семей, из коих 1 семья престарелые, не работают. В 6 хозяйствах всего 14 человек, из них могут работать
8 человек, а работают постоянно только 4 женщины. В колхозе 2 года уже нет председателя. Единственный мужчина в колхозе (числится председателем) уехал в Ленинград в гости и себя председателем не признает. 4 женщины, которые работают в колхозе и управляют коллективно колхозом – верней, не управляют, а все идет самотеком.
<…> Земли в колхозе много. Весенний сев: овса 25 га, ячменя 5 га, картофеля 5 га, льна 5 га. Семян никаких в колхозе нет. Озимое поле
– 25 га – травится скотом. Районные власти не знают, что делать с этим колхозом».
В Парфеньевской МТС Александр Георгиевич пробыл чуть больше полгода и доработался до того, что в декабре оказался в психбольнице в Никольском под Костромой с серьёзным нервным расстройством. В сумасшедшем доме он провёл два месяца.
А. Г. Зауторин скончался в Костроме 25 июня 1967 г. Старый солдат партии лишь несколько месяцев не дожил до 50-летия Октябрьской революции.
Как можно оценить публикуемые ниже записки А. Г. Зауторина? Конечно, идеологическая предвзятость и односторонность в какой-то степени снижает их ценность как исторического источника. И в то же время зауторинские воспоминания нельзя недооценивать. В каком-то отношении они абсолютно уникальны. По-видимому, это единственный пример мемуаров низового советско-партийного работника, посвящённый эпохе первой половины XX в. Надежд на то, что откуда-нибудь «выплывут» другие подобные мемуары, к сожалению, крайне немного.

1. Тараска. Тов. Зауторин – передовик // Борона. 13.01.1926.
2. Зауторин А. Е. Отчитываюсь перед съездом. Как я работал в УЗУ // Борона.
16.03.1927.
3. От сохи к управлению государством // Борона. 7.11.1927.
4. Зауторин А. Борьба с кулаками // Октябрь в Костроме. Сборник воспоминаний участников Октябрьских событий. Кострома, 1957, с. 150–155.
5. Костромской район: вехи истории. Кострома, 2003, с. 387.

Н. А. Зонтиков