Костромская духовная консистория в социокультурной среде губернии в конце XIX – начале XX века

С началом Великих реформ в общественной и духовной жизни Российской империи произошли серьезные изменения. Духовенство стало активным участником общественной жизни, появляется ряд газет и журналов как на общегосударственном, так и на епархиальном уровне. Открываются православные братства и общества, оживляется миссионерская деятельность. С приходом к власти обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева в 1880 году, контроль за деятельностью духовенства возрастает, однако Победоносцев по-прежнему требовал от духовных лиц, прежде всего епископов, активной деятельности. Следствием этого явилась возросшая роль Костромской духовной консистории – своего рода епархиальной администрации – на общественную жизнь.

Согласно отчетам преосвященных, во второй половине XIX века главным пороком населения Костромской епархии была нетрезвость1. Приходское духовенство, особенно на селе, должно было быть примером благочестия и нравственности для своей паствы. На практике это если и имело место, то далеко не везде. Во взаимоотношениях священников с причтом церкви, с одной стороны, и с мирянами – с другой, было немало противоречий. Бедность, особенно в сельских приходах, нередко ставила приходских священников в зависимость от прихожан, в первую очередь церковных старост. В таких ситуациях пастырь уже не мог быть примером для подражания, а, наоборот, вынужден был подчиняться воле паствы. Подтверждение этому мы находим в воспоминаниях сельского священника Саратовской губернии Александра Ивановича Розанова. Автор повествует о том, как он закончил духовную семинарию, приехал на село и как нелегко ему было найти общий язык с сельскими жителями, в частности, чтобы заручиться их поддержкой, приходилось с ними выпивать, даже будучи приверженным к трезвому образу жизни2.

Министр внутренних дел Д. А. Толстой в 1885 году особенно выделял Костромскую губернию как одну из неблагополучных в плане народной трезвости, причем отметил, что мероприятия светской власти по борьбе с пьянством не встречают поддержки от духовенства, которое зачастую само и является дурным примером для прихожан3. Такое положение дел требовало активных действий со стороны епархиального начальства. Начиная с 90-х годов XIX века в епархии стали открываться общества трезвости, в основном при приходских церквах. Причем священники и благочинные сами писали рапорта на имя преосвященного Виссариона, а от консистории только требовалось выполнить необходимую «бумажную» работу. Так было, например, в 1897 году, когда священник Николаевской церкви в Кинешемском уезде Павел Белоруков обратился с рапортом о создании общества трезвости, «...заметив в своих прихожанах приверженность к водке и желая ослабить этот порок... приглашал их составить общество трезвости». Прихожане вняли просьбам и организовали общество трезвости из 15 человек. Прошение было доставлено в консисторию, которая не усмотрела препятствия к учреждению в приходе общества трезвости4.

Другим примером служит рапорт священника Преображенской церкви 3 Нерехтского благочинного округа Михаила Спасского, в котором священник сообщил, что в его приходе уже давно существует секта хлыстов, в числе нравственных требований которых первое место всегда занимала безусловная трезвость. Поэтому они вызывали уважение у православных, которых могли увлечь в лжеучение. Для противодействия сектантам Михаил Спасский и обратился с рапортом в консисторию, которая, рассмотрев прошение, запросила предоставить проект устава, а затем и учредила общество5.

А в 1906 году была образована Епархиальная комиссия народной трезвости с целью регулирования действий обществ трезвости, учреждения новых, а также чтобы результаты деятельности этих обществ были внесены в годовой отчет по епархии. Председателем был назначен благочинный протоиерей Андроников, а делопроизводителем – член Костромской духовной консистории, протоиерей Александр Горицкий6. В 1909 году комиссия по народной трезвости была переименована в комитет с аналогичным названием. В 1910 году комитет давал разъяснения по вопросам, касающимся обществ трезвости, получал специальные издания и брошюры от издательских фирм, изыскивал средства для приобретения на складе при комитете трезвенной литературы. Член консистории, протоиерей А. Горицкий, составил брошюру «Поминальные обеды», которая в количестве 20 000 экземпляров была разослана за счет Федоровско-Сергиевского братства в приходы епархии для бесплатной раздачи7. К концу 1910 года в епархии состояло 121 приходское общество трезвости, причем 32 были открыты в течение указанного года. В обществах трезвости состояло 8 410 человек8 .

Во второй половине XIX – начале XX века в Костромской епархии появляется несколько церковно-общественных союзов, именуемыми православными братствами. В 1887 году было открыто братство преподобного Сергия, задачей которого являлось осуществление миссионерской деятельности, борьба с расколом и сектантством. Члены консистории принимали активное участие в деятельности братства. Так, в 1895 году председателем совета ФедоровскоСергиевского братства был кафедральный протоиерей, член Костромской духовной консистории И. Г. Поспелов9. Он же был и участником Костромского комитета православного миссионерского общества, наряду с двумя другими членами присутствия консистории – Павлом Богословским и Александром Красовским10. А в 1893 году Иоанн Поспелов разработал проект устава Общества хоругвеносцев при костромском кафедральном Успенском соборе, которое было учреждено 2 сентября 1894 года 11.

Открытие православных братств и обществ, безусловно, оказывало влияние и на деятельность консистории. Председателям приходилось обращаться к епархиальной администрации, чтобы сделать определенные распоряжения. Например, в 1889 году председатель комитета Православного миссионерского общества просил сделать распоряжение преосвященного, чтобы был произведен тарелочный сбор в Неделю православия на распространие христианства в империи, а также чтобы священники произнесли поучения о миссионерском деле. Консистория, в свою очередь, приказала объявить о содержании распоряжения председателя общества печатными указами, которые были разосланы во все соборы, церкви и монастыри12.

В консисторию доставлялись и денежные сборы (кружечный и тарелочный) на благотворительные нужды. Так, в 1894 году в консисторию поступали деньги: 1) на содержание и украшение церквей внутри империи и за границей; 2) на помощь православному духовенству; 3) в пользу православных церквей и школ в Западном крае; 4) на восстановление православия на Кавказе; 5) на распространение православия между язычниками империи; 6) в пользу иерусалимской церкви Св. Гроба Господня; 7) на улучшение быта православных поклонников в Палестине; 8) на общество Красного Креста13. Случалось так, что сборы доставлялись не в консисторию, а напрямую в благотворительное общество. Известно несколько таких случаев. В 1898 году консистория в очередной раз дала разъяснение благочинным и прочим должностным лицам епархии, чтобы они вербный сбор в пользу Императорского Палестинского общества и сбор кружечный в пользу палестинских поклонников предоставляли в консисторию, а не в местный отдел Палестинского общества14.

С 1885 года у Костромской консистории появилась возможность обращаться к духовенству епархии со страниц газеты «Костромские епархиальные ведомости», номера которой издавались с периодичностью раз в две недели. Издание состояло из двух частей: официальной и неофициальной. В первой части публиковались значимые указы и распоряжения Костромской духовной консистории и прочая официальная информация. Практически в каждом номере, в первой части газеты, публиковались данные из консистории о награждении духовных лиц, перемещении из одного прихода в другой, увольнении за штат, определении духовных лиц на места, информация о вакансиях духовенства и ряд других сведений.

В то же время консистория старалась пресекать появление неофициальных изданий и брошюр духовного содержания. Довольно любопытный случай произошел с прошением священника Гавриила Гусева об издательстве газеты общественной жизни, школы и благотворительности под названием «Трезвон». Гусев был редактором Костромских епархиальных ведомостей в 1885 году, а в 1886 издание газеты было приостановлено на 1 год, так как Гусевым был выпущен нецензурованный номер ведомостей. В итоге консистория отклонила прошение, присовокупив к этому данные о неудовлетворительном состоянии здоровья священника15. Согласно материалам Костромских епархиальных ведомостей, были нередки случаи, когда авторы и издатели брошюр и книг, имевшие отношение к пастырскому служению, обращались к благочинным с просьбами о содействии к распространению этих изданий через рассылку по церквам, вызывая этим недовольство духовенства епархиальным начальством. Консистория предписала благочинным, через напечатание в епархиальных ведомостях, чтобы они не оказывали содействия частным лицам в издании и распространении книг и брошюр16.

Не менее важным аспектом в деятельности епархиальной администрации было открытие библиотек при церквах, особенно в деле борьбы с расколом и сектантством. Согласно данным Всеподданейших отчетов обер-прокурора, с 1895 по 1905 год количество библиотек возросло с 677 до 70317. В Государственном архиве Костромской области (ГАКО) содержится немало документов по открытию библиотек. В основном это дела просительного характера, как, например, рапорт благочинного священника Константина Сокольского об открытии в 4 Макарьевском благочинническом округе общей библиотеки. Прошение было передано в Федоровско-Сергиевское братство, чтобы было сделано соответствующее распоряжение об открытии библиотеки18.

Таким образом, во второй половине XIX – начале XX века Костромская духовная консистория принимала участие в общественной и культурной жизни губернии. Нельзя сказать, что это участие было чересчур активным, так как основными ее задачами было осуществление епархиального управления и духовного суда в епархии. Тем не менее, консистория осуществляла делопроизводство при открытии и деятельности различных обществ и православных братств, имевших благотворительную, просветительскую, миссионерскую направленность, а члены консистории являлись непосредственными участниками в деятельности братств и обществ, при этом могли занимать в них главенствующие должности. С развитием издательской деятельности в епархии, появлялась возможность доносить официальную информацию через печатные издания, но в то же время возникала необходимость контроля за неофициальными книгами и брошюрами через предписания благочинным. Для развития миссионерской деятельности необходимо было учреждать благочиннические библиотеки, так как для бесед, полемики и споров со старообрядцами была нужна соответствующая литература. В целом можно констатировать, что Костромская консистория проводила в жизнь синодальную политику на епархиальном уровне.

1 РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1287. Л. 20.

2 Розанов А. И. Записки сельского священника: Быт и нужды православного духовенства. СПб., 1882.

3 РГИА. Ф. 796. Оп. 166. Д. 1117. Л. 1.

4 ГАКО. Ф. 130. Оп. 7. Д. 206. Л. 1 – 4 об.

5 ГАКО. Ф. 130. Оп. 7. Д. 209 (3). Л. 12–12 об.

6 ГАКО. Ф. 130. Оп. 7. Д. 210. Л. 1–1 об.

7 РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 2394. Л. 88 об. – 90.

8 Там же. Л. 92.

9 Костромской календарь за 1895 год. Кострома, 1895. С. 128.

10 Там же. С. 129.

11 ГАКО. Ф. 130. Оп. 7 Д. 213. Л. 2–6 об.

12 Костромские епархиальные ведомости (далее – КЕВ) 1890. No 4. Ч. 1 (официальная). С. 32–33.

13 ГАКО. Ф. 130. Оп. 2 Д. 609. Л. 381–382.

14 КЕВ. 1898. No 12. Ч. 1 (официальная). С. 101.

15 ГАКО. Ф. 130. Оп. 7. Д. 165. Л. 1–4.

16 КЕВ. 1885. No 21. Ч. 1 (официальная). С. 212–213.

17 Всеподданейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству Православного вероисповедания за 1905–1907 годы. Спб., 1910. С. 36 прил.; Всеподданейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству Православного вероисповедания за 1895 год. Спб., 1896. С. 32 прил.

18 ГАКО. Ф. 130. Оп. 7. Д. 175. Л. 6 об.