Вне конкуренции: история избрания Михаила Романова на царство

Гусев Б.Н.

Костромской государственный технологический университет

Держава и скипетр Михаила Романова

В многовековой истории династии Романовых едва ли не самым спорным фактором является неожиданное выдвижение и избрание Михаила Федоровича на царский престол.

Как известно, Смутное время разрушило всю структуру государственного управления: не было ни правительства, ни властных органов в центре и на местах. Распоряжения и приговоры временного правительства «Совета всея земли» в основном действовали в пределах влияния вождей II ополчения. Однако, вопреки воле народа, значительная часть боярской, служилой знати, московского посада еще считала главными претендентами на русский престол польского короля Сигизмунда III и его сына королевича Владислава. В этой обстановке раскола и разброда 7 апреля 1612 года из Ярославля прозвучал призыв к объединению и воссозданию на всей территории страны законно избранной власти. Дмитрий Пожарский и Козьма Минин от имени всего русского народа направили в разные города страны грамоты, в которых предлагалось присылать выборных на общий Совет. «Вам бы, господа, – говорилось в них, – пожаловать… выбрать общим Советом государя…. Сами, господа, ведаете, как нам стоять без государя против общих врагов польских, и литовских, и немецких людей, и русских воров…»[i].

Но собрать выборных не удалось, освобождение Москвы затягивалось, шли долгие сборы ратников в ополчение.

Лишь после полной капитуляции 26 октября 1612 года поляков в Кремле, полного освобождения столицы и других городов от интервентов, стало возможным организовать созыв Земского собора. 21 декабря воеводы-освободители направили новые грамоты городам «всей земли» с указанием, чтобы выбирали «лучших и разумных людей» для выборов государя на Земском соборе. Но из-за различных препятствий: нападения бродячих и разнобойных шаек, отсутствия денег, плохого сообщения – выборные не могли собраться в назначенный срок. Они съезжались в Москву дважды:  в декабре 1612 года и в январе 1613 года.

Именно только в январе их собралось достаточное количество, более 700 человек, представлявшее все сословия и даже представителей других народов[ii].

На Совете, который собрали из людей разных чинов, сословий, национальностей, было решено назначить трехдневный строжайший пост. «Пусть, – говорили здесь, – избрание  сие совершится от Бога, а не от человека»[iii].

Особую ответственность в подготовке выборных проявляло духовенство. Священники во всех церквях служили молебны, просили Бога вразумить выборных, чтобы они повиновались Божьему персту, а не человеческому измышлению. Их опасения оказались ненапрасными: участники Собора распались на партии и, по выражению летописца» на многие дни быть собрания людям, дела же утвердите не могут и всуе метутся семо и овамо»[iv].

Знатные воеводы и бояре ссорились между собой, некоторые из них пытались подкупить выборных, соблазняли их всякими благами и льготами, шли даже на открытый подкуп своих оппонентов. Поэтому ссоры и раздоры продолжались, заняли весь месяц; не то, что выбрать государя, между собой договориться не могли. Неурядицы разрушили хрупкий мир: казаки, бродяги и всякий гулящий и разбойный сброд безбоязненно бесчинствовали, грабили и мучили людей. «Вся беда от своих, – свидетельствовал архимандрит Троицкого монастыря келарь Авраамий Палицын, – они могли бы… перебить в непроходимых местах, будучи впятеро многочисленнее»[v].

Простые люди вновь были объяты страхом, как бы от этого беззакония не пришло новое горе и опустошение. Новые власти с трудом, но настойчиво стали наводить порядок, преодолевать анархию и разгул. «Несмотря на все удары, на все бедствия, – отмечал историк С.М. Соловьев, – общество умело соединиться духовно, внутренне, руководствуясь привычным стремлением к единству религиозному и государственному. Земля собралась и очистила государство»[vi].

Благодаря решительным мерам, Москва стала принимать вид спокойного и безопасного города. Только на Земском соборе согласие не было достигнуто: развернулась напряженная борьба между боярскими и княжескими родами, их окружением и кланами. Некоторые из них добивались избрания Федора Мстиславского, Василия Голицина, Ивана Воротынского, искали поддержки у своих сторонников герои-освободители Дмитрий Трубецкой и Дмитрий Пожарский, который позднее сознавался, что потратил на подкупы до 20 тысяч рублей [vii].

О своих правах на русский престол заявляли шведский королевич Карл-Филипп, королевич Владислав, казацкая вольница и атаман Заруцкий настаивали на признании законных прав сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II Ивана, прозванного в народе «воренком». Развернувшаяся перепалка, откровенная неприязнь к своим соперникам не исключала появление новой смуты, теперь уже гражданской войны, так как за каждой группировкой стояла определенная военная сила. Опасность подобного развития конфликта осознавали многие. Толпы из дворян, посадских и земских людей не уходили с улицы, требовали от Собора решительных действий, прекращения ссор и казней и выборов законного государя. Иначе, если выборные не договорятся между собой, народ сам решит, кого поставить в цари. Такие угрозы раздавались постоянно и вызывали сильные волнения среди выборных и даже претендентов на престол.

Перелом в настроениях произошел в феврале. После совершения поста закончились пересуды и обсуждения, Собор перешел к выборам. Вот как об этом судьбоносном согласии сообщал Н.М. Карамзин в Записке 1811 г.: «Никогда народ не действовал торжественнее и свободнее, никогда не имел побуждений святейших; все хотели одного: целости, блага России…[viii].

На первом же заседании было достигнуто единодушное мнение: «отнюдь не выбирать никакого иноземца», не допускать к выборам и законопреступного сына католички Марины. Все согласились в том, чтобы выбрать достойного царя только из своих. Но и своих подвергли строгой проверке. Голицына не было в Москве, он находился в польском плену, Воротынский стар, Мстиславский подозревался в связи с поляками. Освободители столицы Пожарский и Трубецкой не принадлежали к династическому роду Рюриковичей, поэтому даже в народном воображении они не воспринимались как достойные приемники царского венца. Неожиданная развязка, напоминавшая истинное чудо, произошла 7 февраля 1613 года. Внезапно появившийся дворянин из города Галича буквально потряс выборных Собора логикой доказательств в пользу избрания на царский престол молодого боярина Михаила Федоровича Романова [ix].

Дебаты на Земском Соборе теперь сосредоточились не на вопросе «Кого избрать?», а кто может быть царем на Руси?

Шестнадцатилетний Михаил «был всем дорог», как свойственник угасшего рода, «по свойству свойственному царскому семени Богом избранный цвет», как внучатый племянник незабвенной царицы Анастасии Романовны, как сын томившегося в польском плену за православную веру Филарета Никитича и как представитель славного боярского рода, давшего целый ряд верных слуг Московскому государству.

В сознании простых людей история рода Романовых восходила к Рюрику. Даже те, кто хорошо был осведомлен, умалчивали, что род Рюриковичей пресекся со смертью Федора Иоановича. В сущности, Романовы вели свою родословную от Романа Захарьина Кошкина, отца известной Анастасии. И только через нее для них открылся выход на династию Рюриковичей. Настоящие же родовые корни Романовых находятся в Пруссии у мифического вождя Видвунга.  Род их не княжеский, а боярский[x]. Но такие подробности замалчивались. Зато даже удаленная родственная принадлежность к почитаемому роду Рюриковичей давала претендентам безграничные преимущества. «Роду Рюриковичей, – писал Карамзин, – Россия обязана бытием, именем и величием,… счастием и промыслом Божиим»[xi].

Русская православная церковь убежденно придерживалась главного своего постулата на власть: «Цари нам вместо бога», – утверждал митрополит Дионисий, благословляя на царство Федора Иоановича[xii].

Но даже такие серьезные доводы в пользу Михаила не примирили враждующие силы. Письменное мнение неизвестного человека раздражало многих, раздавались сердитые голоса: «Кто принес такое писание, откуда?». Не подействовало на их поведение и другое, более веское доказательство того, что на него как на возможного кандидата в цари указывал еще патриарх Гермоген: «Только он может примирить всех»[xiii].

И тут, казалось бы, в тупиковой, безвыходной ситуации мнение выборных резко изменил донской атаман, предоставив новое доказательство в пользу кандидатуры Михаила Романова. «Какое это писание ты подал, атаман?» – спросил его князь Дмитрий Пожарский. «О природном царе Михаиле Федоровиче», – отвечал атаман.

Дружная, единогласная поддержка со стороны казаков и решила дело. «Прочетшее писание атаманское и быть у всех согласен и единомышлен совет», – так напишет один из современников[xiv].   Настойчивые требования казаков увенчались успехом: Михаил был провозглашен царем. Действительно, казаки составляли реальную силу, вдвое превосходили оставшихся служилых людей, стрельцов и дворянское войско. Московскому правительству пришлось для удовлетворения казаков обложить сборами все население Москвы. По словам современника: «Что у казны сыщут, и то все отдают казакам в жалованье…». Чувствуя себя господствующей силой, казаки «примеривали на царство» тех, кто им был по сердцу, хвалились, что кого хотят, того и посадят на московский престол. Вот в таких условиях они и стали главной опорой Романовых[xv].

Как этого удалось достичь, история умалчивает. Историк Фаина Гринберг предполагает наличие уговора, обещаний каких-либо привилегий, льгот. Несомненно, многих своих обещаний Романовы не исполнили. Отсюда постоянные волнения и буйствования среди казаков, требования участников разинских выступлений, а позднее движения Пугачева выполнить обещанное[xvi].

Но чтобы не дать эмоциям одержать верх над благоразумием, Собор признал такое решение предварительным избранием. Окончательный выбор был отложен до выяснения общего мнения народа. Постановив это, Собор послал за разъехавшимися по деревням боярами, требуя, чтобы они для большего государственного дела и для общего Земского Совета ехали к Москве «наспех». В то же время и во все города Руси послали известить тайно имя того, кого Собор наметил в цари и спросить народ, кого хотят государем-царем. Народ оказался достаточно подготовленным. Посланные возвратились с донесением, что у всех людей, от мала до велика, та же мысль: быть государем Михаилу Романову[xvii].

Из многих городов стали поступать челобитные и письменные извещения о том, что народ хочет видеть царем только Михаила. Казаки, настроенные воинственно, кричали, что не допустят иного царя, кроме Михаила Федоровича. Они были готовы поднять оружие, если кто-то будет противиться их воле[xviii].

Последним убедительным аргументом в пользу сделанного выбора был выход на лобное место к народу рязанского архиепископа Феодорита, Авраамия Палицына, боярина Василия Морозова. Им не пришлось ни говорить, ни спрашивать. Все собравшиеся в один голос кричали:  Михаил Федорович Романов будет царь-государь Московскому государству и всей русской державе!»[xix].

В торжественный день 21 февраля 1613 года, в первое воскресенье Великого поста, состоялись окончательные выборы. Всех подписей под грамотой об избрании Михаила Федоровича было 277, из них 57 принадлежали духовенству, 136 боярам и высшим служилым чинам, остальные 84 – городским выборным[xx].

Избрав себе царя по душе, народ верил, что новая династия навсегда избавит страну от кризисов и бедствий. Наступало время ожиданий и надежд, Смута ушла в прошлое.

Примечания

[i] Гримберг Ф. Две династии. Вольные исторические беседы. М.: изд-во Когеле, 2000. – С. 109.

[ii] Гримберг Ф. Две династии. Вольные исторические беседы. М.: изд-во Когелет, 2000. – С. 109.

[iii] Костромаров И.С. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. Исторические монографии и исследования 1604-1613. М.: изд-во Чарли, 1994, – С. 732.

[iv] Костромаров И.С. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. Исторические монографии и исследования 1604-1613. М.: изд-во Чарли, 1994, – С. 759.

[v] Карамзин Н.М. История государства российского. – Т. 10. – М.: изд-во Золотая аллея, 1993. – С. 127.

[vi] Ключевский В.О. Сочинения. М.:1989. – С. 176.

[vii] Костромаров Н.И. Русская история. – С. 64.

[viii] Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 3-х т. Т.1.  Ростов-на-Дону: изд-во Феникс. – С. 64.

[ix] Там же.  – С. 758.

[x] Князьков С.А. Допетровская Русь. М.: изд-во Вече, 2005. – С. 247.

[xi] Князьков С.А. Допетровская Русь. М.: изд-во Вече, 2005. – С. 248.

[xii] Князьков С.А. Допетровская Русь. М.: изд-во Вече, 2005. – С. 248.

[xiii] Невярович В.К. Благословенно царство. СПб, 2004. – С. 58.

[xiv] Российская императорская фамилия. М.: Прометей, 1990. – С. 5.

[xv] Невярович В.К. Благословенно царство. СПб, 2004. – С. 61.

[xvi] Нечволодов А. Сказание о русской земле. Альманах Святая Русь. СПб, 1913. – С. 109.

[xvii] Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М.: изд-во Правда, 1989. – С.195.

[xviii] Татищев В. История Российская. В 3-х т. М.: изд-во Ермак, 2005. – С. 819.

[xix] Романовы. Триста лет служения России. М.: Белый город, 2004. – С. 76;   Российская императорская фамилия. – С. 5.

[xx] Романовы. Триста лет служения России. М.: Белый город, 2004. – С. 80.