Посещение Костромы Николаем I во время высочайшего путешествия по России

История династии Романовых и история Костромского края тесно переплетаются в событиях и людях, а в городе Костроме запечатлены в зданиях и памятниках.

Памятник Михаилу Романову и Ивану Сусанину

Одной из самых известных достопримечательностях города был памятник царю Михаилу Фёдоровичу Романову и крестьянину Ивану Сусанину. Ныне от памятника осталась лишь колонна, лежащая на центральной площади Костромы. И мало кто знает историю памятника и разрушения памятника. Напомнить историю появления памятника – и есть цель настоящей работы. В её основе лежит доклад члена Костромской губернской учёной архивной комиссии Н. И. Коробицина, читанный в заседании Комиссии 14 марта 1893 года.

Скромная в ряду растущих городов средней России Кострома имеет право гордиться памятниками, вызывающими исторические патриотические воспоминания и представляющими прекрасный пейзаж. Обратите внимание на Сусанинскую площадь или полюбуйтесь с земли бывшего завода Шипова на прелестную панораму Ипатьевского монастыря, особенно во время половодья Волги и Костромы. Сусанинская площадь может дать проезжающему по Волге путнику очень приятное впечатление.

Представьте довольно обширную площадь, очень правильно распланированную; она пристала бы ко многим, даже и большим, городам: она окаймлена внушительными, совершенно правильно расположенными зданиями гостиного ряда, покрываемые пятиглавым куполом и шпилем гостинно-дворской церкви; тут же, невдалеке виднеется грациозная колокольня, несколько в Индийском стиле, Успенского собора; с другой стороны открывается панорама на типичную или оригинальную группу Богоявленского и Анастасьинского монастырей; а напротив гостиной линии другой, не менее внушительный по размерам, корпус мучной и льняной линий, и здесь, придавая площади еще более красивого разнообразия, возвышаются храм святого Иоанна Предтечи и часовня в память Царя–Освободителя; наконец, невольно глаз зрителя останавливается на расходящихся от площади радиусами скромных улицах города, над массой домов которых сияют кресты церквей. Вообще, площадь окаймлена лучшими по стилю в городе зданиями, хотя последние едва ли могут претендовать, исключая указанных зданий, здания окружного суда и присутственных мест, на что-нибудь выдающееся. Ко всему этому присоедините широкую великую реку, протекающую под ногами наблюдателя и противоположный, очень живописный, берег Волги с его храмами и селениями среди густой зелени березовых рощей, и нельзя будет не сознаться, что такой пейзаж невольно может приковать к себе внимание даже и избалованного пейзажем наблюдателя. И среди такой обстановки красуется скромный, но очень оригинальный по изящной простоте, вполне соответствующей тихому губернскому городу, монумент в воспоминание одного из ярких и симпатичных эпизодов в истории отечества и Костромы, с ее окрестностями в особенности, – это памятнике Царю Михаилу Федоровичу и поселянину Ивану Сусанину.

Памятник очень хорош в ансамбле; на первый взгляд он может показаться скромным. Но это и составляет его главное достоинство; он много выигрывает в перспективе; он почти величествен, если наблюдать его при подъеме с арки приречной, или береговой заставы, представляющей собою два пирамидообразных обелиска, украшенных на верху двуглавыми орлами; внушителен памятник и с довольно удаленных от площади пунктов скромных улиц города, выходящих радиусами к площади. Видно, что проектировавший монумент был истинным художником: он внимательно изучил обстановку, имеющую очень важное значение в художественном отношении; он не последовал советам некоторых, желавших воздвижения более высокой колонны, по-видимому, более соответствующей важности события и идей последнего; художник изящно соблюл закон гармонии, так необходимый во всяком художественном произведении и достиг того, что едва ли где, кроме Киева, где, на Крещатике, при соединении последнего с Подолом, выситься величественный, но также художественно простой монумент Клодта Святому Владимиру, встречался бы такой же, соответствующий местности, памятник как наш.

Мысль о сооружении исторического памятника в Костроме возникла после знаменитого в летописях Русской истории путешествия Императора Николая Павловича по России в 1833-34 годах. Великая Русская земля сосредоточивалась в себе и самоуглублялась после пережитых ею великих испытаний и явлений исторической жизни. Героическая эпоха 12-го года еще так ярко и ясно жила в сознании, 14-е декабря 1825 года было еще так близко, – и оно так отрезвляюще подействовало на самопознание образованных людей, персидская и турецкая войны покрыли славою молодого Царя и, наконец, восстание Польши, усмиренное после геройской борьбы с обеих сторон... Все эти важные эпизоды истории учили интеллигенцию России одному чрезвычайно важному и необходимому знанию – помнить и знать историю отечества, и ни в каком случае не забывать героических подвигов предков, а особенно исторических личностей. И вот настало, в первый раз, время исторических, деятельных воспоминаний, началось усердное, покровительствуемое Государем и влиятельными учреждениями и лицами собирание разнообразных древних исторических памятников и источников во всех сферах исторического изучения русской жизни. К этому времени приурочивается начало и расцвет Императорской Археологической Комиссии (начало и подготовление издания Русских летописей), Общества истории и древностей при Московском Университете, начало русского исторического романа и Высочайшая забота об улучшении крестьянского быта. К этому же времени относиться начало усиленной работы в области зодчества и ваяния в патриотическом и религиозном направлениях. Ни одно время в истории искусства, исключая переживаемого нами, не ознаменовано реставрациями древних памятников и сооружением новых и в том числе грандиозных и величественных (соборы в Петербурге и Москве – эти величественные памятники двух возрождений Русской земли), как это. Такое начало оживления русского искусства в области ваяния и скульптуры открывается, можно сказать, сооружением и торжественным открытием знаменитого Бородинского памятника, этой «великой панихиды», по выражению чешского поэта, писавшего по-русски. И это событие один из высоко-даровитых и живых молодых писателей, увлекшись идеями германского философа (Гегель) восторженно приветствовалось. Впоследствии этот писатель является красою в истории развития родной литературы и образованного общества: он уяснил значение и смысл изданий великих русских поэтов царствования Императора Николая (В. Г. Белинский. Бородинская годовщина). Историческим, деятельным воспоминаниям очень много способствовал Августейший путешественник по России. Государь посетил почти все местности России, ознаменованные великими событиями в ее исторической жизни. И Смоленск, и Красный, и Малоярославец, и Тарутино, и Куликово поле, и Нижний Новгород и Казань. И почти во всех этих городах воздвигнуты не в очень продолжительное время памятники, вызывающие у нас, современников, живые воспоминания великих явлений нашей исторической жизни. И какое поле, какой простор для переживания исторических эпох! Посещая эти места, Государь горячо интересовался историко-археологическими сведениями и памятниками, связанными с известной местностью. В Нижнем Новгороде Государь очень внимательно рассматривал Бутурлина, военного губернатора, о роде и потомстве Минина; губернатор советовался в этом вопросе с учителем истории Нижегородской гимназии П. И. Мельниковым (Печерским).

Посетив в это знаменитое свое путешествие и Кострому и Ипатьевский монастырь, эту колыбель династии, Государь еще в более значительной, вероятно, степени переживал исторические воспоминания, связанные и с Костромою, и с ее краем. Известно, что Государь обратил большое внимание на экономическое положение (бедность) крестьян-белопашцев, потомков Сусанина, улучшив очень много их положение (Свод законов изд. 1842 и 1857 гг. том V, ст. 7, п. 2, примеч.), еще большее внимание Государь обратил почти на полную реставрацию Ипатьевского монастыря и собирание при нем дорогих по воспоминаниям древностей, современных знаменитой эпохе воцарения династии (Историко-Статистическое описание Костромского первоклассного кафедрального Ипатьевского монастыря. Составлено протоиреем II. Островским. Кострома 1870 г. стр. 63, 64, 65, 66 и 67) и, наконец, выразил желание увековечить знаменитую эпоху монументом. Он, следовательно, дал мысль Костромскому дворянству о сооружении памятника в Костроме Царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Сусанину.

Общие обстоятельства благоприятствовали довольно скорому осуществлению мысли и воли Государя. Русская скульптура получила особенное оживление во второй половине царствования Государя, благодаря любви Его к искусству и покровительству, которое Он оказывал отечественным художникам, равно и таким громадным предприятиям, как постройка и украшение Исаакиевского собора в Петербурге и Христа Спасителя в Москве. Все русские ваятели и старого и юного поколения получали тогда правительственные заказы, и, будучи поощряемые вниманием Монарха к их трудам, старались в них превзойти один другого. К числу ваятелей этого времени принадлежит и создатель памятника в Костроме. В. И. Демут-Малиновский, составивший проект нашего памятника, занимает почетное место между современными ему художниками по таланту и стилю в своих произведениях. Очень известны его: статуя святого апостола Андрея а Казанском соборе в Петербурге, Русский Сцевола в Академии Художеств, портретные бюсты и проч.

Проект памятника Костромичами сначала был задуман очень широко. Это объясняется отеческим вниманием, оказанным Государем потомкам Сусанина и его непременным, живым желанием, реставрировать исторические, обветшавшие от времени строения Ипатьевской обители, представляющей, сама по себе, целый или полный исторический монумент. Предполагалось, именно, среди старого монастыря, воздвигнуть кокой-то величественный монумент. Но в июне 1835 года «последовало», как замечает в рукописи, в конце печатных приложений, с целью исправить некоторые неточности и неверные сведения, известной книги: «Взгляд на историю Костромы князя Александра Козловского» один из губернаторов нашего города, как видно, собиравший материалы для истории местного края «соизволение Государя Императора и на приведение Ипатьевского монастыря в его первобытное состояние, с разными улучшениями и внутренними и внешними и на сооружение памятника Сусанину, – только Государю Императору угодно было, чтобы памятник был поставлен не в Ипатьевском монастыре, а на городской Екатеринославской площади, почему и самую площадь повелено было именовать с того времени Сусанинскою».

«О пламенном усердии дворян Костромской губернии», продолжает начальник губернии в своих рукописных примечаниях в книге князя Козловского, «устроить в Ипатьевском монастыре памятник родоначальнику Августейшего Дома Романовых, царю Михаилу Федоровичу, представлено было губернским предводителем генерал-адъютанту графу Бенкендорфу для доклада Государю Императору, на что последовал следующий отзыв Государя: «когда будут собраны деньги и составлен план памятнику, тогда и представить на мое утверждение».

«В 1838 году получено было Высочайшее повеление соединить суммы, собираемые для памятников Царю Михаилу Федоровичу, согласно изъявленному в 1834 г. желанию дворянства Костромской губернии и поселянину Сусанину, по представлению действительного статского советника Приклонского, употребить для сооружения одного памятника по рисунку, составленному в Академии Художеств на назначенной, по представлению губернатора Приклонского площади».

Выразителем и исполнителем воли Государя и почти главным двигателем осуществления желания воздвигнуть памятник в Костроме представляется гражданский губернатор Александр Григорьевич Приклонский. Государь, во время пребывания Своего в Костроме, приказал Приклонскому составить соображения об устройстве и приведении в лучшее состояние Ипатьевского монастыря и потомков Сусанина и представить свои соображения Его Величеству.

Губернатор исполнил эту высокую задачу и осчастливлен был личным представлением Государю 19 февраля 1835 года. Вскоре же после этого Приклонский представил проект сооружения памятника Сусанину. «На это представление Государь изволил отозваться, что нет никакого препятствия воздвигнуть памятник Сусанину, если изберется оному приличное место. Приклонский донес, что место избрано на главной площади, представил план и ситуацию местности и просил Величайшего утверждения о наименовании этой площади Сусанинскою, на что и последовало вскоре Величайшее разрешение».

По распоряжению Приклонского на том месте, где предполагалось устроить памятник Сусанину, представлен был столб с четырьмя фонарями, для освещения площади, но без всякой надписи.

Костромской губернией и особенно городом под влиянием дорогих исторических воспоминаний и радости населения Государь остался доволен. Это видно из тех же рукописных заметок к книге Козловского «11 числа (октября) в 9 часов Государь Император, вышедши из внутренних покоев занимаемого Им дома (генерал-лейтенанта Борщева, – см. у Козловского), милостиво поздоровавшись с губернатором Приклонским, подозвал к себе графа Бенкендорфа, которому приказать изволил: Скажи Позену, чтобы он вручил губернатору орден прежде, чем он выйдет из этого дома». По выходу Государя правитель походной канцелярии Государя статский советник Позен тут же поднес Приклонскому рескрипт и орден Святого Владимира 3-й степени. «Подобной милостивой наградой Государь, во время своего путешествия никого еще не удостаивал», замечает бывший губернатор, сделавший примечание к «Взгляду на историю Костромы» кн. Козловского.

18 октября 1834 года губернатор Приклонский получил от г. министра внутренних дел предписание следующего содержания: «Государь Император в Высочайшее путешествие по Костромской губернии и пребывание в Костроме изволил найти следующее: 1) острог в порядке и чистоте; 2) инвалидный дом и богадельня в порядке; 3) школа детей канцелярских служителей в старом доме в порядке; новый для нее дом отменно хорош, но сыр от ранней штукатурки, посему Его Императорское Величество изволил запретить переводить туда ныне школу и приказать штукатурку снаружи сбить, а в комнатах поставить железные печи и сделать камины; 4) больница в весьма ветхом деревянном доме, но в порядке и требует непременной постройки новых общих зданий приказа по утвержденным планам. Его Величество соизволил, чтобы таковые постройки были ускорены; 5) губернаторский дом большой, на хорошем месте, но близок к разрушению. Его величество Высочайше соизволил, чтобы сей дом ныне же был сдан в ведомство министерства народного просвещения, дабы отделать его для гимназии с пансионом, к чему он весьма удобен, и в замен того нынешний дом гимназии отдать для помещения губернатора, сделать в нем нужные переделки; 6) город Кострома содержится чисто и хорошо; 7) дороги по губернии в самом прелестном виде и исправности и после московского шоссе первые в России; почтовые дома каменные и прекрасно содержатся».

«Его Императорское Величество повелеть соизволил: за все сие объявить вашему превосходительству особенную монаршую благодарность».

Этими рукописными, очень важными и интересными заметками для истории сооружения памятника в Костроме и пребывания Императора Николая Павловича в Костроме я обязан много действительному статскому советнику Владимиру Павловичу Смольянинову, сообщившему экземпляр упомянутого уже «Взгляда на историю Костромы князя Козловского», с такими любопытными рукописными заметками губернатора-историка. Вменяю в приятный долг принести искреннюю благодарность г. Смольянинову.

Памятник Царю Михаилу Федоровичу и поселянину Сусанину представляет колонну смешанного стиля – полудорийского и отчасти флорентийского (эпохи возрождения) с капителью и цоколем, свойственным этим стилям; над капителью выситься грудной бюст Царя Михаила Федоровича в шапке Мономаха и в бармах; золоченый крест на груди бюста ярко выделяется на его фоне; на лицевой, средней части колонны гербы: государственный и прежний Костромы: щит, разделенный на четыре части; в первой из них золотой крест, а в четвертой серебряный полумесяц, обращенный вниз и скрещенные сабли внизу; колонна покоится на довольно массивном сравнительно с нею пьедестале, представляющем почти параллелепипед, у цоколя колонны коленопреклоненная, выразительно вылитая, статуя Сусанина в крестьянском костюме; лицо и поза фигуры дышат выражением молитвы и самопожертвования. Один только барельеф украшает медальон пьедестала с лицевой стороны памятника: это хорошо известная сцена из «Жизни за Царя» – смерть Сусанина; на оборотной стороне пьедестала высеченная позолоченная надпись: «за Веру, Царя и Отечество живот свой положившему поселянину Ивану Сусанину благодарная Россия»; на правом медальон «1851». Наконец, монумент плотно к пьедесталу, с двумя уступами, окаймлен фигурой, вылитой и бронзированной решеткой, орнаментированной государственными гербами и древнерусскими бердышами, и четыре, сравнительно грациозных, чугунных фонарных столба у краев решетки дополняют ансамбль монумента.

Изложив начало строения нашего знаменитого памятника, в заключение долгом считаю остановиться на торжестве открытия и освещения монумента 14 марта 1851 года.

Благодаря просвещенной любезности губернского предводителя дворянства Авдия Ивановича Шипова и содействию секретаря его В. Н. Кордобовского, представилась возможность подробно рассмотреть хранящиеся в архиве канцелярии депутатского собрания «дело по отношению г. начальника губернии об открытии памятника, воздвигнутого в Костроме Царю Михаилу Федоровичу и поселянину Сусанину. Началось 22 февраля 1851 г. Кончилось 30 марта 1851 г.»

Дело состоит из 36 листов. Открывается оно отношением военного губернатора генерал-майора Ивана Васильевича Каменского губернскому предводителю дворянства Федору Федоровичу Чагину, что «по всеподданнейшему г. министра внутренних дел докладу Государь Император Высочайше повелеть соизволил открыть памятник 14 марта 1851 г.»

Затем следуют циркулярное отношение губернского предводителя уездным предводителям о содержании отношения г. начальника губернии и приглашение пожаловать в Кострому за несколько дней до открытия памятника; отношение предводителя дворянства Костромской городской полиции с предложением объявить всем костромским дворянам, дабы они пожаловали в дворянское собрание для некоторых совещаний по случаю открытия памятника; отношение Ветлужского предводителя Мельгунова, уведомляющего, что «принимая во внимание важность настоящего случая, он с чувством восторга поставляет обязанностью быть до назначенного срока в Костроме»; постановление депутатского собрания, определившего: «дабы драгоценное для каждого гражданина в память незабвенного отеческого события торжество совершить приличным образом следует произвести расход из сумм дворянства до 2500 руб.»; циркулярное письмо предводителя, приглашающее духовенство, дворянство и купечество на сельский праздник, предложенный для потомков Сусанина; отношение губернского предводителя в приказе общественного презрения о выдаче указанной суммы дворянства для торжества; отношение губернатора предводителю с препровождением церемониала открытия памятника; печатный экземпляр церемониала; дело заканчивается донесением губернского предводителя г. министру внутренних дел о ходе открытия памятника со времени первого отношения начальника губернии, о действиях дворянского собрания с указанием на то, что «по единогласному постановлению дворянства все издержки, как-то: на наем квартир, на случай приезда в Кострому из других губерний предводителей и местных уездных и потомков Сусанина, Коробовских белопашцев, одновотчинников с ними крестьян села Домнина, угощение их и подарки, иллюминацию губернского дома, выписку из Ярославля 3-го резервного пехотного полка, полного хора музыки, а также угощение духовенства, штаб и обер-офицеров и почетных купцов, дворянство приняло на свой счет». Потом следует изложение церемониала открытия памятника. Литургию совершал преосвященный Леонид, причем, по окончании оной, соборным протоиреем произнесено было приличное торжеству слово; затем подняты были чудотворные иконы Божьей Матери: Федоровская и принесенная из Ипатьевского монастыря Тихвинская, те самые иконы, которые при увещании Царя Михаила Федоровича на царство принесены были в Ипатьевский монастырь. Начался из кафедрального собора крестный ход к памятнику; по снятии покрова с него и отдания ему чести войсками и народом, совершено было молебствие с водосвятием, после чего произведено было освящение памятника окроплением его святою водою, преосвященным же Леонидом произнесена была речь.

По окончании всей торжественной церемонии предводитель дворянства с начальником губернии, ярославским, костромскими уездными предводителями, дворянскими депутатами, дворянами и чиновниками отправились к приготовленному дворянством для потомков Сусанина, Коробовских белопашцев, обеденному столу. По прибытии из собора духовных особ провозглашен был военным губернатором тост за здоровье Государя Императора и всего Августейшего дома. После обеда, на память сего торжества, розданы были от имени Костромского дворянства всем потомкам Сусанина бархатные шапки, опушенные мехом, с серебряным позументом, на котором вышито было «14 марта 1851 г.». Всем нижним чинам, находившимся в строю, комиссионером здешнего откупа полковником Шиповым роздано было по фунту рыбы и по две чарке вина на человека. В четыре часа по полудни был обеденный стол от Костромского дворянства на 250 кувертов по особому приглашению.

По окончании обеда губернским предводителем дворянства провозглашены были тосты за Государя Императора, Государыню Императрицу и всю Августейшую Фамилию, сопровождаемые восторженными: «ура!»

Вечером были иллюминированы: памятник от Костромского городского общества, дворянский дом от дворянства и город от жителей оного. В течение целого дня во всех церквах происходил колокольный звон. Прекраснейшая погода вполне благоприятствовала в тот день сему торжеству и неописанному восторгу в столь важном для Костромичей событии, совершавшемся в отличном порядке. О чем пишет в заключении губернский предводитель Ф. Ф. Чагин: «я имею счастье почтеннейше донести Вашему Сиятельству и не излишним считаю присовокупить, что дворянство Костромской губернии, движимое верноподданническим чувством от такого счастливейшего события в Костроме, еще прежде настоящего торжества в прошедшую 1850 года баллотировку единогласно постановило сделать сбор суммы со своих имений и на таковую воссоздать в Костроме институт для благородных девиц, при чем осмеливалось испрашивать Высочайшее соизволение наименовать институт Романовским, а также осчастливить его принятием под покровительство Государыни Императрицы, о чем составленное определение и внесено через г. военного губернатора на благоусмотрение Вашего Сиятельства».

Вот выдающиеся и наиболее интересные извлечения из важного для местного края документа, каким представляется рассмотренное дело; оно переносит нас за 42 года назад и может дать нашему воображению яркую и живую картину знаменитого события в нашем городе, имеющего значение и для всей России.