Преступность как фактор повседневной жизни Костромы в 1905–1907 ГГ.

Время социально-политических катаклизмов и неустойчивости имеющихся форм и тенденций общественной жизни не только на местном, но и на общегосударственном уровне приводит к активизации деятельности и наращиванию масс криминальных кругов.

Историки и юристы, занимающиеся изучением проблемы отечественной организованной преступности, сошлись на мнении, что колыбелью возникновения данного явления стала дореволюционная Россия. Как отмечает О. Е. Калпинская, «собственно преступный мир в дореволюционной России развивался характерными для всего мира путями» 1. В данном утверждении говорится о преступности как организованном, профессиональном явлении. Однако мелкая преступность и одиночные акты нарушения закона имели место с незапамятных времен. По мнению А. О. Лядова, эти незапамятные времена начинаются «...одновременно с возникновением частной собственности»2. Данный вывод вполне справедлив, так как человеку имманентно присуще стремление к накоплению материальных благ, в том числе и через незаконное присвоение чужой собственности. Те виды нарушения закона, которые не связаны с корыстными целями (например, преступления на сексуальной почве или почве мести), могут быть трактованы как акты нарушения закона, обусловленные физиологической и психологической природой человека.

При анализе особенностей преступности в начале XX в. необходимо отделить понятия «преступление» и «преступность». Преступность – это более общее понятие, которое включает в себя всю совокупность преступлений, совершаемых лицами, различающимися по полу, возрасту, происхождению, социальному статусу и т. д.

Преступное сообщество определяется как весьма консервативное явление, именно этим можно объяснить его устойчивость, сплоченность, закоренелость. «К концу XIX века преступный мир приобрел черты стройной организации»3, – отмечает О. Е. Калпинская. Ослабление позиций центральной и местной власти вкупе с отвлечением сил полицейских и карательных органов позволило провинциальным преступникам активизировать собственную деятельность и, под гром революционных процессов, весьма успешно нарушать закон.

Соотношение сил полиции и представителей преступного мира напрямую влияло на общую криминальную картину в провинциальных губернских центрах в период Первой русской революции. В начале XX в. функции надзора за правопорядком в Костроме выполняли полицейское городское управление, губернское жандармское управление и сыскное отделение, которые в свою очередь подчинялись губернатору (на местном уровне) и Департаменту полиции МВД (на общегосударственном уровне). Полицейское городское управление возглавлялось полицмейстером, в его состав входили: заведующий канцелярскими делами секретарь, частные приставы (двое) и их помощники, городовые. За жизнью рабочих наблюдали фабричные полицейские надзиратели. В 1906 г. на 400 человек городского населения предполагался 1 городовой. Содержанием и перемещением арестантов заведовал арестантский стол канцелярии полицмейстера. В последнее десятилетие XIX в. возрастает количество дел о политической неблагонадежности некоторых лиц, а с начала XX в. увеличивается оборот политических дел. Уголовными делами и работой с агентурной сетью заведовало сыскное отделение. Органом политического сыска было жандармское управление, которое, кроме того, занималось динамикой общественных настроений, надзором за работой государственных учреждений, поисками беглых преступников, подавлением волнений и приведением в исполнение судебных приговоров4. Арестованные и осужденные лица, преступившие закон, содержались за счет государства. В Костромском уезде в 1905 г. продовольственное суточное назначение на одного арестанта составляло 6 коп.5

Полиции приходилось изыскивать силы для борьбы сразу на двух фронтах – для пресечения действий организованной преступности и для борьбы с революционной крамолой. В 1905 г. полиция предпринимала попытки изыскать ресурсы для открытия в Костроме специального сыскного отделения для борьбы с революционерами, но необходимых средств не имелось. «Для скорейшего ассигнования было организовано, как потом говорили, не без соответствующего руководства заинтересованных, нападение на ехавшего на свою дачу за Волгой фабриканта Зотова, – вспоминает С. М. Чумаков. – Вскоре просимые средства были найдены, и сыскное отделение начало свою работу при помощи платных провокаторов из черносотенцев под непосредственным управлением последними председателя союза мелкого торговца Русина»6.

С чем же приходилось бороться представителям закона в период Первой русской революции? На страницах «Костромских губернских ведомостей» публиковался список дел, назначенных на рассмотрение в Костромском окружном суде в рамках той или иной судебной сессии (с участием присяжных). Среди подсудимых чаще всего встречались представители крестьянского и мещанского сословий, а самыми часто встречающимися преступлениями были грабежи, кражи, нанесение телесных повреждений в результате бытовых конфликтов, проживание под поддельными или чужими документами. Более редко встречались упоминания об осуждении лиц, виновных в фальшивомонетничестве, побегах или попытках побега из арестантских отделений, убийствах, изнасилованиях и др.7 Наиболее распространенными видами преступлений были кражи, предметами которых становились не только деньги. Преступники пытались украсть все, что «плохо лежало», например одежду, бытовую утварь, драгоценности, продукты питания. Ворованные вещи сбывались так называемым скупщикам краденого, многие из которых были евреями8.

Распространенный стереотип, соответственно которому образ нарушителя закона чаще всего имел «мужское лицо», не всегда соответствовал действительности. Периодически в сводках о происшествиях по городу за 1905–1907 гг. можно обнаружить сообщения о том, что в совершенных кражах подозревались женщины, в основном крестьянки, мещанки, порой проститутки. Однако на преступный путь вставали и представительницы других сословий. Так, например, в краже кожаных сапог (стоимостью 4 руб.), совершенной 12 февраля 1905 г. на Мшанской улице, была заподозрена дочь священника Н. Вознесенская9.

Воровали даже в общественных банях10, а на улицах и толкучих рынках действовали карманники, добычей которых чаще всего становились деньги и карманные часы. Кражи осуществлялись и из саней, оставленных рядом с магазинами или питейными заведениями. В данных случаях очень часто воровали предметы гардероба, в особенности ценные – шубы, полушубки, пальто11 . С лошадей, запряженных в сани, могли увести ременные шлеи, упряжи и др.12 Встречались случаи, когда воровалось даже белье, сушившееся на улицах.

Более дерзкие и опытные преступники совершали кражи из магазинов и лавок. Подобные преступления совершались преимущественно в темное время суток и приносили гораздо больший доход, нежели кражи из частных домов или квартир. Предметами краж становились не только деньги, но и ценные товары. Преступники действовали чаще всего группами, прибегая к взлому замков или действуя более примитивно – разбивая окна и витрины. Большинство краж не могло принести преступникам большой доход, так как самими потерпевшими их ущерб оценивался от 3 до 15 руб. Поэтому воры шли на преступления повторно, чтобы обеспечить для себя более приемлемый доход.

Порой не обходилось без жертв. В некоторых случаях попытки воровства сопровождались покушениями на убийство и убийствами. Первое упоминание о подобном случае в ведомостях происшествий по Костроме за 1905 г. относится к документу за вторую половину апреля. В ночь на 24 апреля в доме Захарова, располагавшемся на улице Полянской, чухломской крестьянин Ф. Абрамов совершил попытку убийства крестьянской жены Н. С. Ивановой, нанеся ей тяжелые раны головы и всего тела посредством топора. Целью данного преступления стала попытка кражи 300 руб.13 А 25 апреля из квартиры крестьянина А. Соколова на улице Царевской была совершена кража 6 серебряных чайных ложек (стоимостью 5 руб. 70 коп.). Двое преступников, которые также были выходцами из крестьянского сословия, были застигнуты на месте преступления. Один из злоумышленников нанес потерпевшему Соколову 11 ударов долотом по голове14 .

Горожане могли быть подвергнуты грабежу и на городских улицах. Чаще всего злоумышленники силой и угрозами заставляли отдать им деньги, часы, ювелирные украшения и ценные предметы гардероба. Ограбить могли не только взрослых костромичей, но и детей. 22 июня в районе Маленького бульварчика крестьянка А. Иванова и две ее подруги вытащили из ушей семилетней мещанской дочери С. Ляскиной золотые сережки15. Зачастую жертвами грабежа становились люди, находившиеся на улице в нетрезвом состоянии16.

Ряд преступлений нельзя было отнести к разряду регулярных, однако подобные проявления все же встречались. Порой на костромских улицах, в том числе и на центральных, в силу различных причин, начинались драки, встречались случаи неосторожного обращения с оружием. Но при этом раны и телесные повреждения зачастую наносились умышленно17. При этом в ход шли не только кулаки, но и топоры, молотки, ножи и прочий инструмент18 . Весьма распространенной причиной для причинения физического вреда были бытовые конфликты.

Если говорить о преступлениях, совершенных с особенной жестокостью, то стоит признать, что они встречались периодически, но все же нечасто19. Сведения о преступлениях сексуального характера в ведомостях о происшествиях также встречаются редко. В ночь на 25 февраля 1905 г. на улице Полянской насилию со стороны крестьянина А. Сироткина подверглась 21-летняя крестьянка Серафима Дементьева. Спутник злоумышленника костромской мещанин И. Буров покушался на изнасилование ее подруги, также из крестьян, 20-летней Варвары Красновой 20. Как мы уже отмечали выше, преступления подобного характера совершались из иных мотивов, не связанных с корыстью.

Были в Костроме в 1905–1907 гг. и фальшивомонетчики, которые в основном происходили из крестьянской и мещанской среды. Весьма прибыльным делом считалось конокрадство. За одну украденную лошадь злоумышленники могли выручить от 80 до 100 руб., в то время как кражи имущества из жилых домов не могли принести подобный доход, что уже отмечалось выше. Лошадей воровали преимущественно тогда, когда владельцы оставляли их на улице и отправлялись в лавку или в трактир.

Православные ценности и идеалы, которые должны были оградить потенциальных преступников от неверных поступков, порой не имели ровным счетом никакого эффекта. Церкви и монастыри, как это ни печально, в 1905–1907 гг. довольно часто становились местами преступлений. Воровали имевшиеся в церквях деньги, иконы, воск, свечи и прочие предметы церковного обихода. Например, в ночь на 25 июня 1905 г. были взломаны дверные замки в костромской Предтеченской церкви, после чего была совершена весьма крупная кража. Были похищены деньги (около 31 руб.), различные церковные документы и свидетельства (стоимостью более 1 500 руб.), а также церковная утварь (стоимостью более чем в 500 руб.)21. Между 15 и 17 августа 1905 г. из церкви Иоанна Златоуста, дверь которой не была заперта, было украдено оглавие с алмазной звездой, яхонтом и стразами с иконы Тихвинской Божией Матери, стоимостью в 450 руб. 22 Подобных примеров можно привести множество. Судя по стоимости награбленного, кражи из церквей были более выгодным видом преступного промысла, нежели кражи из лавок, магазинов, а также частных квартир и домов.

К некоторым проявлениям революционной активности настолько был примешан сильный криминальный элемент, что разделить эти два явления довольно-таки трудно. Например, 1 марта 1906 г. попытка освобождения больного политического арестанта по фамилии Вульпе из богадельни Костромской губернской больницы закончилась кровопролитием. Городовой, охранявший учреждение, получил пулевое ранение в грудь, а один из призреваемых там стариков погиб, будучи раненым случайной пулей23. 4 декабря 1906 г. пятеро вооруженных мужчин совершили нападение на здание окружного суда, однако сторож успел сообщить о данном акте полиции, и нападавшие скрылись. По версии следствия, нападавшие хотели похитить политические дела24. Явно орга-низованное и разбойное по своей сути нападение на судебное учреждение несло за собой несомненный политический подтекст. Итак, анализируя преступность Костромы в 1905–1907 гг., можно сделать вывод, губернский центр в данный хронологический период был довольнотаки криминогенной средой. Этому можно найти несколько объяснений. Во-первых, постепенный процесс упадка имевшегося социально-политического строя создавал иллюзию слабости полицейского аппарата и карающих органов и, следовательно, мнимой безнаказанности за совершенное преступление. Во-вторых, смена системы ценностей, которую повлекла трансформация мировоззрения всех слоев населения, усилила степень маргинализации общества. В-третьих, усталость населения от неопределенности в собственном будущем вела к попыткам найти более простые способы заработка, среди которых прослеживаются и явно криминальные. В-четвертых, многие преступления несли в себе явно революционный оттенок (попытки освобождения политических арестантов, нападения на государственные учреждения и т. д.), что было обусловлено веянием времени. Смесь криминала и политики – одна из традиционных черт преступности данного времени.

Какими же методами действовали преступники? Для вскрытия замков и проникновения в запертый дом или сарай использовались отмычки. Железные решетки на окнах магазинов и торговых лавок также не были эффективным средством защиты от злоумышленников – они просто спиливались. Однако стоит заметить, что ряд актов воровства совершался из незапертых квартир и сараев, что в значительной степени облегчало ремесло злоумышленников. Порой встречались случаи преступлений, совершенных с особой жестокостью, когда для нанесения телесных повреждений различной степени тяжести в ход шли всевозможные подручные средства – ножи, топоры, молотки и др. Несмотря на все противодействие преступности со стороны местной власти, предотвратить или совершенно исключить данный фактор из бытовой жизни провинциального губернского центра было априори невозможно. Поэтому он должен непременно рассматриваться в контексте изучения истории повседневности с учетом всех особенностей общественно-политической и экономической обстановки анализируемого времени и пространства.

1 Калпинская О. Е. Особенности возникновения и развития организованной преступности в дореволюционной России [Электронный ресурс]. URL: http://www.pravorggu.ru/ 2010_20/10kalpinskaya_10.shtml (дата обращения: 10 дек. 2012).

2 Лядов А. О. Уголовный сыск в царской России (историко-правовой аспект): автореф. дис. ... канд. юр. наук. СПб., 1997.

3 Калпинская О. Е. Указ. соч.

4 Новожилова Л. Н. На страже «благочиния, добронравия и порядка». Правоохранительные органы Костромы в конце XIX – начале XX в. // Краеведческие записки. Вып. VI. Кострома: ГУК КОИАМЗ «Ипатьевский монастырь», 2003. С. 93–97.

5 Костромские губернские ведомости. 1905. 5 февр. Ч. офиц. С. 3.

6 Чумаков С. М. Воспоминания костромича // Губернский дом. 1992. No 1. С. 35.