Патриотическая тема в массовой культуре России периода Первой мировой войны

Первую мировую войну рабочие России встретили патриотическим подъемом. Прекратились стачки, мощная волна которых прошла буквально накануне войны. Более того, во всех крупных городах России проходят многочисленные демонстрации, на которых рабочие объединяются со студентами. Означает ли это, что рабочие и в самом деле были настроены патриотически? Действительно ли всеобщее патриотическое воодушевление свело на нет экономические и политические требования, характерные для забастовочного движения в начале июля 1914 г.?

История русского пролетариата за 1914–1917 гг. основывалась, главным образом, на хронологии и интенсивности забастовок. При помощи статистических данных рассматривались от месяца к месяцу (а также от общенационального уровня к местному, от центра к провинции) как сами забастовки, так и их участники 1 . Исследуя количество забастовок, а также их характер, историки стремились показать, как рабочие, пережив вспышку патриотизма, возвращались затем к своему революционному делу. Патриотизм в этом случае выглядел как временное отклонение от революционного пути и явное противоречие по отношению к забастовочному движению.

На самом деле, правильно оценить патриотическое выступление – задача более сложная. С помощью хронологии невозможно объяснить, какие чувства владели рабочими, как они воспринимали врага и свою собственную страну.

Одним из способов для уточнения отношения рабочих к войне, предложил немецкий историк Х. Ян 2 – изучение народных увеселений. К 1914 году русские рабочие были активными участниками массовой городской культуры. Помимо обычного досуга, как выпивка или гуляние, рабочие посещали цирк, сады, кинотеатры, народные дома, театр и оперетту. Кроме того, они влияли на рынок, способствуя обращению такой продукции, как недорогие газеты и журналы, лубки, почтовые открытки.

Данные о посещаемости увеселительных заведений «для низших классов», включая цирк, народные дома, кинотеатры и парки с аттракционами, показывают, что в 1915–1916 гг. эти учреждения пользовались огромной популярностью. Так, в 1916 г. Петроградский народный театр посетило более 1,5 млн. человек, в парках столицы побывало за этот год около 0,5 млн. человек и столько же в кинотеатрах 3 . Можно с уверенностью предположить, что значительное число посетителей составляли рабочие. Тираж лубков и открыток достиг за годы войны нескольких миллионов, и немалая их часть также покупалась рабочими.

Патриотическая тема преломилась в массовой культуре России периода первой мировой войны в высшей степени разнообразно. Официальная государственная символика и геральдика соперничают здесь с народными героями и национальными играми, а традиционный фольклор соседствует с техническими достижениями и ужасами войны. Необходимой стороной патриотизма в военное время является изображение противника, т. е. проекция на чужую страну, ее правителей всевозможных негативных стереотипов. Основной мишенью для насмешек стали Вильгельм II; Франц-Иосиф и турецкий султан. Приблизительно 30% патриотических открыток представляли Вильгельма II; он же был главным отрицательным героем лубков. Вильгельм изображался на лубках как антихрист, сидящий верхом на диком кабане, или как бешеный пес с островерхим шлемом. Открытки показывают его пьяным мародером или зверем в московском зоопарке 4 .

Нападки на кайзера не ограничивались лишь народными формами визуального искусства. Во время цирковых представлений Вильгельма выкатывали на ринг в особой тележке, что вызывало ассоциации с навозом 5 . Этот цирковой номер напоминает о традиции рабочих протестов, когда ненавистного управляющего выкатывали из заводских ворот на точно такой же тележке. В фильмах, которые широко производились в начале войны и напоминали собой движущиеся лубки, Вильгельм также становился шутовским персонажем, оседлавшем игрушечного коня или марионеточным колбасником.

Создание образа врага – лишь одна из сторон патриотизма. Не менее важно развитие позитивной патриотической символики. В России, как и в других государствах, классическими позитивными символами национального значения были флаг и гимн. Эти символы в огромном количестве появляются в годы войны. Что касается Николая II, то он в своей традиционной роли царя-батюшки занимал в тогдашних массовых развлечениях не слишком заметное место. Его изображение, если и появлялось на открытках, то в основном, на тех, что печатались Скобелевским комитетом, полуофициальной организацией, занимавшейся пропагандой и благотворительностью. Портреты царя несли на патриотических демонстрациях или же выставляли на, так называемых, «патриотических концертах», организованных Марией Долиной, певицей Петроградского Мариинского театра.

Новой формой патриотического воздействия, возникшей в годы войны, была борьба на арене цирка – состязания между «хорошим» и «плохим» борцом. «Плохой» немец наносивший противнику оскорбление, делал это лишь для того, чтобы русский герой мог потребовать справедливости и примерно наказать его. Физическая сила, наряду с представлениями о справедливости, была компонентом как крестьянско-деревенской, так и пролетарско-городской культуры. Единоборство на арене цирка отвечало этим понятиям, а кроме того, создавало иллюзию мира, где просто и ясно различаются добро и зло, что соответствовало ситуации военного времени 6 .

Излюбленными персонажами массовой патриотической культуры были не царь и его генералы, а народные герои, более близкие к рабочим по своему социальному облику и культурному уровню. Главными героями народной культуры со времен Стеньки Разина выступали казаки. В годы первой мировой войны они стали ведущими фигурами, воплощавшими народный патриотизм. В цирковых спектаклях казаки скакали на лошади, демонстрируя свои акробатические номера, «джигитовку», а в печатных изданиях изображалось в картинках, как они ловко расправляются с кайзером. В газетах рассказывалось о подвигах отдельных казаков. Один из них, Козьма Крючков, стал поистине национальным героем. Уже в начале войны ходили рассказы о том, как он единым взмахом копья уложил одиннадцать немцев. Этот героический поступок воспроизводился в цирке и на эстраде, в кинофильмах, на лубках и почтовых открытках. Почти все издатели включали в выпускаемые ими лубочные серии, по меньшей мере, один из вариантов этого подвига: Крючков, сидящий на лошади, легко, как шашлык, пронзает своим копьем немецких солдат 7 .

В годы первой мировой войны растет число приверженцев кинематографа. Важную роль при этом играл запрет на употребление алкоголя; в ином случае люди, заполнявшие зрительные залы, просто отправились бы в пивную. Летом 1916 г. на экранах появился фильм под названием «Умер бедняга в больнице военной». Восходящий к известному стихотворению К.Р. (великого князя Константина Романова) в исполнении народной певицы Надежды Плевицкой, одной из первых в России «звезд» фонографа, фильм «Умер бедняга...» стал символическим выражением усталости вследствие войны. В нем рассказывалось про молодого деревенского парня, который ушел на войну и, спасая жизнь офицера, сам оказался раненным в сражении. Он попадает в военный госпиталь и, в конце концов, умирает – одиноко и вдали от родного дома. Людей, сидевших в зрительных залах, эта история волновала до слез 8 .

Успех этого фильма заставляет предположить, что «вкусы» массовой аудитории претерпели за годы войны некоторые изменения. К середине 1915 г. значительная часть ура-патриотического репертуара постепенно исчезла. И хотя кайзера, по-прежнему, изображали «кровавым Вильгельмом», он, тем не менее, все реже подвергался побоям. Веселые разудалые казаки становились серьезнее и задумчивее, все более популярными оказывались человеческие чувства и сентиментальные истории про войну. Эта эволюция от ура-патриотизма в сторону сентиментальности не была оторвана от событий самой войны; огромных потерь на фронте при поражениях 1915 г. и разочарования, охватившего российское общество.

Уже в 1915 г. кинематографический журнал «Сине-Фоно» отмечал, что патриотические фильмы продолжают пользоваться огромным успехом в пролетарских районах Петрограда (у Нарвской заставы и Московских ворот), в то время как патриотический репертуар в целом неуклонно снижается в столичных кинотеатрах. Такую же популярность патриотических фильмов журнал «Сине-Фоно» отметил и в отношении российской провинции 9 .

Из этого можно сделать вывод, что внутри одного и того же коллектива могут уживаться и политический радикализм и вкус к патриотическим фильмам. Одни рабочие, вероятно, и вовсе не замечали противоречия между тем и другим, в то время как иные, по-видимому, сумели бы даже обосновать с патриотических позиций свои политические взгляды и неприятие войны. Изучение массовых увеселений показывает, что патриотизм в рабочей среде не создал единой концепции, способной оправдать существующее государство или саму войну. Единая патриотическая доктрина, так, в сущности, и, не определившись, не могла привести к сближению классов и групп российского общества.

1 Кирьянов Ю. И. Стачечное движение в России в 1914 – феврале 1917 года (По материалам официальных источников и «хроник» выступлений рабочих) // История СССР.1990. No 5. С. 121–134.

2 Х. Ян Русские рабочие, патриотизм и Первая мировая война // Рабочие и интеллигенция в России в эпоху реформ и революций 1861 – февраль 1917. СПб., 1997. С. 379–396.

3 Петровская И. Театр и зритель российских столиц. 1985–1917. Л., 1990.

4 Х. Ян. Указ. Соч. С. 384.

5 Варьете и цирк. 1915 No 28. С. 6.

6 Лебедев И. В. История профессиональной французской борьбы. М., 1928. С. 48.

7 Х. Ян. Указ. Соч. С. 389.

8 Симаков В. И. Солдатские песни. Сборник военных песен. Ярославль, 1915. С. 10–13. Вестник кинематографии, 1916. No 10. С. 80.

9 Сине-Фоно, 1915. No 10. С. 80.