Образ императора в публицистике и художественных произведениях Л. Н. Толстого

Л.Н. Толстой. Кабинетная фотография.

Л. Н. Толстой очень рано почувствовал в себе силу, способную изменять мир и людей. По мере продвижения по жизни, прохождения определенных периодов отведенного ему времени, писатель и мыслитель по-разному оценивал воздействие своих произведений на общество.

Может быть, убеждения позднего Толстого-публициста, отрицающего многие современные ему порядки и правила, негативно относившегося к церкви, государству, судам, воинской службе, справедливо кажутся нам очень жесткими. В публицистике Толстой поставил задачу прямого воздействия на общество словом с целью его преображения. Категоричность позиции мыслителя, его крайности нередко не привлекали думающих людей (хотя многие проблемы были подняты Толстым верно), а, наоборот, только отталкивали. Художественное творчество писателя более гармонично, не лишено интуитивных прозрений. «Только в сфере чистого художества раскрылась его подлинная интуиция. Здесь он видел жизнь и мог религиозно служить людям, помогая им познавать и любить Богом данную жизнь в ее тайнах», – отметил архиепископ Иоанн Сан-Францисский 1.

Отношение Толстого к власти, к правящим персонам в художественных и публицистических произведениях очень разноречиво и неоднородно: в романах и повестях Толстой чаще чувствует допустимую меру иронии и осуждения, в то время как в некоторых статьях обличение власти оказывается чрезмерным.

Прежде чем обратиться к конкретным примерам и оценкам, отметим, что Толстой «имел уникальный генофонд, подкрепленный еще и родственными узами с величайшими умами России – Пушкиным, Чаадаевым, Одоевским, Тютчевым...»2. Вне всякого сомнения, чувствование своей особой роли, стремление сделать жизнь лучше и светлее, высокий уровень духовно-нравственного и интеллектуального развития, а также ощущение себя не рядовым, а избранным, продолжателем великой миссии становления на земле добра и правды, позволяли Толстому обращаться к высшим лицам государства без какого-либо подобострастия. Более того, в поздних публицистических работах Толстого мы сталкиваемся с данными царю предложениями писателя, содержащими реальную и необходимую, по его мнению, программу действий.

Так, в обращении «Царю и его помощникам» (1901) Толстой представляет четыре первостепенные задачи, решение которых может способствовать прекращению волнений в обществе. Разумеется, обращение не лишено свойственных Толстому преувеличений, так, в нем еще раз ярко представлена мысль о доброте большинства людей: «Люди все не могут желать раздора и вражды, а всегда предпочитают жить в согласии и любви с своими братьями» (34, 240) 3. Однако предложения Толстого продуманны, вески, выстроены на основе долгой и скрупулезной аналитической работы, о чем говорит и их градация: каждый из планов-предложений имеет подпункты. Итак, Толстой предложил царю: во-первых, «уравнять крестьян во всех их правах с другими гражданами», во-вторых, «перестать применять так называемые правила усиленной охраны, уничтожающей все существующие законы и отдающей население во власть очень часто безнравственных, глупых и жестоких начальников», в-третьих, «уничтожить все преграды к образованию, воспитанию и преподаванию», наконец, в-четвертых, «уничтожить все стеснения религиозной свободы» (34, 241–243).

Обращение Толстого представляет собою попытку повлиять на убеждения царя, на мнение того, в чьих руках находилась огромная сила и мощь. Неслучайно в начале статьи появляется образ братства, где деяния одних неизменно отражаются на других.

Совсем в другом духе написана статья «Единое на потребу. (О государственной власти)» (1905), которая предназначалась для напечатания в Англии. Примечательно, что, по рекомендации Черткова, Толстой дважды переделывал описания русских царей, смягчая их. Известно, что даже крестьяне, которым было прочитано сочинение Толстого, сочли описания царей резкими и не лишенными брани. И в окончательном варианте статьи описание это все еще осталось очень жестким. Приведем лишь некоторые характеристики: «душевнобольной Иоанн IV», «зверски жестокий, пьяный Петр», «ходившая по рукам, безграмотная, распутная солдатка Екатерина первая», «грубый, необразованный жестокий солдат Николай», «неумный, недобрый, то либеральный, то деспотичный Александр II», «совсем глупый, грубый и невежественный Александр III» (36, 169). На фоне указанных более чем отрицательных характеристик исключение Толстой делает для царствующего в это время Николая II, называя его «самым обыкновенным, стоящим ниже среднего уровня, грубо суеверным и непросвещенным человеком» (36, 168).

Но описание, отрывки из которого мы привели выше, в контексте всей статьи оказывается попыткой создания у читателя резко негативного отношения не к императорам российским, а к власти вообще, какой бы она ни была. В это время Толстой не видит возможности присутствия у власти нравственных, честных людей. Он довольно долго, образно, и, как это свойственно публицистике Толстого, несколько путано рассуждает об изменении форм насилия, но не о его исчезновении. Через отвержение обманов и суеверий, при котором, кстати, отрицание Толстого окончательно теряет разумные основания, публицист выходит к утверждению единого вероучения. Наконец, вся статья завершается призывом к внутренней работе над собой. Тогда читателю, знакомому с публицистикой Толстого, становится ясна основная цель статьи, а жесткие характеристики императоров тускнеют на фоне самокритичных описаний самого Толстого. Сразу же вспоминается его самобичевание, например на страницах «Исповеди»: «Я убивал людей на войне, вызывал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяния всех родов, пьянство, насилие, убийство... Не было преступления, которого бы я не совершил...» (23, 5).

Недостаток многих публицистических работ Толстого состоит в неспособности писателя находить компромиссы и видеть светлые стороны: обличение переходит все допустимые рамки, становясь средством привлечения внимания к идеям. Между тем, рассуждения Толстого, посвященные императорам и не омраченные его поздним отрицанием, созданы, как правило, на основе позитивных эмоций и впечатлений от положительных изменений в жизни и обществе. В наброске «О царствовании императора Александра II» (1877) Толстой кратко перечисляет заслуги царя и светлые замыслы на фоне ошибок, допущенных в России. Вопрос состоит в том, что побудило Толстого создавать статью об императоре? Разумеется, особое признание царствующей особы и ее роли.

В художественных произведениях писателя мы находим еще более разнообразные, глубокие описания и характеристики императоров. Благодаря письмам Толстого к императорам, его высказываниям, обращенным к близким людям, чувствам, выраженным по поводу тех или иных событий в царской семье, мы можем говорить об особом трепете, с которым Толстой относился к Романовым. По воспоминаниям С. А. Толстой, Лев Николаевич был искренно огорчен убийством Александра II, недоумевал по поводу спокойствия и равнодушия к этому событию в Туле и ее окрестностях.

Некоторые молодые герои Толстого видят в государе кумира, образец для поклонения и подражания. Николай Ростов, к примеру, от этого чувства к императору не освободится с возрастом, даже пройдя войну. И все потому, что Александр I, несмотря на присущие ему человеческие слабости, изображен царемпобедителем. Не Александр I выиграл войну 1812 года, но у Толстого он явился проводником высшей воли, фигурой, ассоциирующейся у народа с Россией и ее судьбой, свободой. В «Войне и мире» автор показывает, как общее рождается из суммы частных воль. Для этого он, к примеру, перечисляет поступки и мнения героев (императора Александра, Барклая де Толли, Николая Ростова), находящихся на разных уровнях влияния на жизнь России. А вот Степан Касатский, в молодости испытывавший влюбленный восторг по отношению к Николаю I, начнет отречение от своей прошлой жизни именно с этой любви.

Толстой делает акцент на том, что император, как и любой человек, смертен, он слуга Божий, и не должен забывать об этом, о своем грядущем ответе. Неслучайно рядом с образом Александра I появляется у Толстого образ старца Федора Кузьмича (по легенде именно под этим именем император жил в Сибири). Самой ужасной и не соответствующей облику человека, а тем более государя, считает Толстой чрезмерную жестокость. Сердце, разум, все существо царя в повести Толстого «Посмертные записки старца Федора Кузмича» противятся тому самому порядку, который он установил, – это же противоречие, неспособность жить по-прежнему характерны для Толстого и его кающихся героев поздних повестей. Александр I, точнее уже Федор Кузьмич, видит проведение солдата сквозь строй (эпизод этот как символ крайней жестокости и тупого повиновения, в результате которого бесчеловечность растет и множится, повторятся у позднего Толстого). В повести «Посмертные записки старца Федора Кузмича» ярко виден также мотив ухода и отречения не только от прошлой жизни, но и от обязанностей, от трудностей, которые необходимо было решать. Герою позднего Толстого легче отказаться от «Я», по всей видимости, подобное действие со стороны императора, «придуманное» Толстым, было очень созвучно планам об уходе самого писателя: «А между тем я чувствовал, что если я не признаю, что это так и должно быть, что это хорошо, то я должен признать, что вся моя жизнь, все мои дела – все дурно, и мне надо сделать то, что я давно хотел сделать: все бросить, уйти, исчезнуть» (36, 62–63).

Близкое к публицистике по производимому впечатлению, но, вместе с тем, созданное по тонким художественным правилам описание государя видим мы в «Хаджи-Мурате». Создавая главы о Николае I, Толстой старался сделать их живыми, показать подробности жизни императора-человека, подверженного влиянию других людей, зависящего от настроения, нередко жестокого и любящего роскошь. В. А. Туниманов отмечает: «Толстой остро нуждался в непредвзятых свидетельствах современников о частной жизни императора. С этой целью он обращался ко многим лицам, могущим сообщить нужные факты или предоставить доступ к закрытым документам» 4.

В конце статьи хочется остановиться на письме Толстого Александру III, вступившему на престол после убийства отца. Просьба Толстого о смягчении участи убийц вызвана не только его мировоззрением этого времени, но и озабоченностью за судьбу императора и страны, которая всегда была присуща писателю и публицисту. Слова Толстого – не просто удачный художественный ход, они как нельзя лучше доказывают, что великий русский писатель всегда чувствовал лежащую на себе ответственность за Россию и ее правителей: «Я, ничтожный, не признанный и слабый, плохой человек, пишу письмо Русскому Императору и советую ему, что ему делать в самых сложных, трудных обстоятельствах, которые когда-либо бывали. <...> Я думаю себе: если ты напишешь, письмо твое будет не нужно, его не прочтут, или прочтут и найдут, что оно вредно, и накажут тебя за это. <...> Но если ты не напишешь и потом узнаешь, что никто не сказал Царю то, что ты хотел сказать, и что Царь потом, когда уже ничего нельзя будет переменить, подумает и скажет: Если бы тогда кто-нибудь сказал мне это! – Если это случится так, ты вечно будешь раскаиваться...» (63, 44).

1 Иоанн Сан-Францисский (Шаховской), архиепископ. Собрание сочинений: в 2 т. Т. 2. Н. Новгород: Изд-во братства во имя св. князя Александра Невского, 1999. С. 201.

2 Никитина Н. А. Повседневная жизнь Льва Толстого в Ясной Поляне. М.: Мол. гвардия, 2007. С. 15.

3 Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. М.: Худож. лит., 1928–1958. Здесь и далее ссылки на указанное издание приводятся в тексте в круглых скобках с указанием тома и страницы.

4 Зверев А. М., Туниманов В. А. Лев Толстой. М.: Мол. гвардия, 2007. С. 639.