Ярославский мятеж 1918 г. и православная церковь

Церковь Николы Рубленого. Фото 1918 г.

Ярославский мятеж 1918 г., организованный членами созданного Б. Савинковым «Союза защиты Родины и свободы», был поддержан представителями различных слоев населения, в том числе духовенством.

Длительное время вопрос об участии служителей церкви в июльских событиях 1918 г. в Ярославле рассматривался достаточно односторонне. Священнослужители характеризовались исключительно как «контрреволюционеры в рясах». Представляется интересным рассмотреть эту проблему с учетом исторических документов, ставших доступными в настоящее время.

Следует отметить, что Ярославская епархия в рассматриваемый период занимала одно из ведущих мест в России по числу служителей культа и прихожан: до 1917 года на территории, ныне занимаемой Ярославской областью, действовало 1064 православные церкви и 28 монастырей. Духовенство оказывало сильное влияние на широкие массы населения.

Советские авторы отмечали поддержку мятежа со стороны представителей духовенства. При этом обращалось особое внимание на то, что еще задолго до событий июля 1918 г. ярославское духовенство выражало «контрреволюционные настроения». Так, 22 января 1918 г. «толпа буржуазии, духовенства, маклаков и прочего темного элемента пыталась устраивать уличные беспорядки погромного характера. Заполняя улицы центра города... толпа пыталась избивать проходящих по улицам работников Совета. Толпа была рассеяна отрядом солдат под командой т. Громова. Подобная погромная демонстрация устраивалась 17 января под видом крестного хода»1

Полковник Перхуров. Фото 1922 г.

Подчеркивался тот факт, что руководитель восстания полковник А.П. Перхуров перед началом мятежа лично испросил благословение у митрополита Ярославского и Ростовского Агафангела (Преображенского). «В подвалах монастырей, – писал Р.Балашов, – пряталось продовольствие и оружие. При подавлении белогвардейского мятежа только в Спасском монастыре г. Ярославля красноармейцы обнаружили 6 тысяч пудов хлеба, а на Толге было захвачено много оружия… В последние дни перед мятежом, как потом выяснилось, в монастырских кельях пряталось немало белого офицерства»2 Один из участников событий лета 1918 года Д.Малинин писал: «Ярославское духовенство с самого начала октябрьской революции было настроено активно, контрреволюционно ... попы призывали православных христиан покаяться и причаститься перед вступлением в бой с большевиками. Те же самые призывы слышались из уст духовенства и в июльские дни. Кроме того, чтобы поднять, начавший быстро падать дух «защитников» Ярославля, попы все время мятежа служили господу богу молебны – «о победе и одолении ненавистных большевиков». Некоторые, наиболее ярые из попов не ограничивались этим и принимали активное участие в боях. Так, после мятежа на станции Всполье был расстрелян священник Владимирской церкви, как пулеметчик, стрелявший из пулемета с колокольни своей церкви»3 . Враждебную по отношению к большевикам позицию духовенства подчеркивал В. Галкин: «С амвона произносились погромные проповеди против большевиков. Церковные агитаторы призывали к свержению Советской власти»4 .

Документы свидетельствуют о том, что отдельные служители церкви принимали непосредственное участие в восстании. «Шедшая улица со станции Всполье в город упирается как раз в церковь, с которой все время бил пулемет, – говорит в своих воспоминаниях комиссар охраны Северных железных дорого Я.Т. Руцкий, участвовавший в подавлении восстания. Мною было выкачено одно орудие против этой церкви и шагов из 1000 она была обстреляна, но все же пулемет с таковой бил. В ночь на 8 или 9 церковь была красноармейцами окружена и с таковой с пулеметом был снят поп»5 .

«Заводы и фабрики, а также церкви и монастыри, которые, кстати сказать, выбирались белыми как бастионы – оттуда шла сильная пулеметная стрельба по красной гвардии, – отмечал очевидец. Было установлено, что духовенство помогало белым, вплоть до того, что монахи были пулеметчиками»6

Духовенство также пыталось морально поддерживать повстанцев, организуя во время боев крестные ходы с молебнами о даровании восставшим победы7 .

Толгский монастырь

Особо следует отметить роль Толгского монастыря в ярославских событиях. Расположенный в 10 верстах от Ярославля Толгский монастырь стал базой восставших. Через него осуществлялась связь с волостными центрами и деревнями уезда. Р. Балашов описывает операцию губчека по аресту офицеров, которые после подавления мятежа воспользовались покровительством монахов и укрылись в кельях и подвалах Толгского монастыря. «...В ночь с 5-го по 6-е августа монастырь был окружен отрядом красноармейцев и работников губчека. Чекисты скрытно пробрались во двор монастыря и проникли в жилые помещения. В одной из келий спящим был взят скрывавшийся под именем иеромонаха Варлаама начальник контрразведки Перхурова бывший полковник Некрасов. В другой келье арестовали его заместителя, бывшего полковника Гиляровского. Всего в монастыре чекисты обнаружили 12 офицеров перхуровского штаба. При обыске помещений было найдено несколько ящиков оружия, патронов, чистые бланки паспортов и деньги»8 . От старожилов Толги сейчас можно услышать рассказ о том, что после мятежа в монастыре якобы скрывался сам Б. Савинков, однако это не более чем легенда9 .

Однако, как считает А.Бурмистров, едва ли участие монахов Толгского монастыря в организации мятежа было значительным. Об этом свидетельствует тот факт, что сам полковник Перхуров укрыться в монастыре не решился. Поняв, что повстанцы обречены, и покидая горящий, обстреливаемый артиллерией город, на небольшом катере с отрядом в 50 человек, он проплывал мимо монастыря, но, опасаясь встретить красноармейцев, причаливать к пристани не стал. Катер прошел далее, вверх по течению. Отряд Перхурова высадился на пустынном берегу и ушел в лес10 .

Следует отметить, что спустя три месяца после подавления мятежа Ярославский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов на основании декрета Совнаркома принял решение о том, чтобы принадлежащий Русской Православной Церкви Толгский мужской монастырь «передать религиозной общине в бессрочное и бесплатное пользование». Однако продлилось это «бессрочное» пользование семь с половиной лет11 .

В дни ярославского мятежа женский монастырь Казанской иконы Божьей Матери, расположенный в центре Ярославля, наполнился ранеными из повстанческих отрядов. Монахини ухаживали за больными, варили им щи и кашу, стирали белье. Позднее, после подавления восстания Казанский монастырь был упразднен, все имущество было изъято, монахини направлены в Толгский монастырь, где им было выделено отдельное помещение, в котором они пребывали до закрытия монастыря. Сам же Казанский монастырь был превращен в концлагерь12 .

В июльских событиях 1918 г. принимало участие не только духовенство самого Ярославля, но и священнослужители окрестных сел. Служители церкви присутствовали на сборах крестьянских отрядов Диево-Городищенской волости, выступивших на помощь бойцам А.П. Перхурова. Так, 8 июля, собравшись по звону колокола и отслужив молебен о даровании победы «в борьбе с безбожной властью», волостной сход села Диево-Городищево принял решение идти на помощь ярославским повстанцам. Участник событий К.А. Тарасов на допросе показывал: «В 6 часов вечера собрались около Потребиловки, а потом перешли и собрались опять около Пожарного депо. Немного после от Смоленской принесли икону и стали служить молебен. Служил священник отец Константин и диакон Витальский»13 . Упомянутый диакон Витальский вместе с другим диаконом – М.В. Агаповым – по показаниям допрошенных входил в состав Диево-Городищенского Комитета, в котором он занимался выдачей пропусков, а также вел агитацию в пользу восставших14 .

С целью подавления восстания красными были использованы чрезвычайные меры. Город беспрерывно подвергался не только артиллерийскому обстрелу, но и бомбардировке. Советская печать призывала к расправе над участниками мятежа, в том числе, духовенством. «В Ярославле убиты восставшими белогвардейцами Доброхотов... Закгейм... Нахимсон... – писала газета «Правда» от 14 июля 1918 г. Убиты самые стойкие, испытанные борцы пролетарской армии... Товарищи ярославцы! мы ждем от вас ответа: сколько сотен гадов и паразитов истребили вы за эти три драгоценные жизни наших друзей? Поп, офицер, банкир, фабрикант, монах, купеческий сынок - все равно. Ни ряса, ни мундир, ни диплом не могут им быть защитой. Никакой пощады белогвардейцам!»15 .

В ходе артиллерийского обстрела и бомбардировки пострадали многие храмы и монастыри Ярославля. «О разрушенных церквах и монастырях сожалеть не приходилось, – откровенно писал председатель комитета северных железных дорог И. Миронов, – тем более, что их обитатели показали себя как активные белогвардейцы, превративши «дома божии» в контрреволюционные крепости»16 .

Огромные разрушения были в Афанасиевском и бывшем Спасо-Преображенском монастырях. Последний был основан еще в начале XIII в. ростовским князем Константином Всеволодовичем. «Спасибо тебе за соболезнование о гибели Спасского монастыря, – писал митрополит Агафангел в письме к племяннице 28 июля 1918 года. Да, можно сказать, его уже не существует, он в развалинах. Слава Богу, чудотворная Печерская икона и святые мощи благоверных князей сохранились невредимыми. Всё остальное разрушено и погибло в огне...»17 .

 Митрополит Агафангел для молитвенного поминовения на Поместном Соборе составил список жертв «ликвидации белогвардейского мятежа»; оказывалась посильная материальная помощь осиротевшим семьям.

В результате разрушений и пожаров, вызванных бомбардировкой города при подавлении мятежа, многие мирные жители лишились крова. При Ярославской духовной семинарии, в подвальных помещениях двух ее корпусов, нашли убежище до 800 погорельцев. «...в числе их немало детей, – говорилось в заявлении комитета погорельцев. Преимущественно это бедняки, лишившиеся последнего имущества. Положение многих из них критическое… у многих не было ни куска хлеба». На кухне семинарии для них готовился хлеб и горячая пища. Как отмечается в документе, «для погорельцев и прочих собравшихся в Семинарии устроено и религиозное утешение: находящийся в числе их о. ректор Семинарии протоиерей Дороватовский по временам совершает молебны в подвальном коридоре»18 .

По рассказам очевидцев, в ходе ожесточенных боев близ станции Всполье «доктор и поп больницы посылали депутатов к красным с предложениями прекратить огонь». Однако договоренности достичь не удалось19 .

Интересно отметить, что не только в Ярославле, но и в Муроме, где членами «Союза защиты Родины и свободы» также было организовано восстание, духовенство поддержало восставших. «...местное купечество, интеллигенция и духовенство отнеслись очень сочувственно к белогвардейцам и помогали им подарками, хлебом, пряниками», – отмечал очевидец событий заведующий спекулятивным отделом Муромской чрезвычайной комиссии А.И. Кириллов20 . Муромское отделение «Союза» возглавлял начальник Восточного (муромского) отряда Добровольческой армии полковник Н.П. Сахаров. Семья Сахарова проживала в Спасском монастыре г. Мурома, так как мать полковника, Антонина Васильевна, была родственницей Муромского епископа Митрофана (Загорского). «Духовенство и епископ Митрофан давно были враждебно настроены к власти Советов и настраивали толпу против этой народной власти рабоче-крестьянского правительства», – утверждается в «Красной книге ВЧК»21 . В документах отмечается, что еще 2 февраля 1918 г местным духовенством в церкви Иоанна Предтечи на Советской площади было совместно с представителями буржуазии и бывшего офицерства устроено собрание, где критиковали декрет об отделении церкви от государства, читалось послание патриарха Тихона о посягательстве советской власти на церковь и ее достояние, «причем говорились контрреволюционные речи, призывающие к выступлению на защиту церкви. С тою же целью духовенством устраивались крестные ходы»22 .

Согласно показаниям послушника епископа Митрофана В. Алексинского «Сахаров часто ходил к архиерею... Накануне восстания Сахаров был у архиерея... говорили, как хорошо жилось при царе, и все было дешево, а сейчас мы проживаем все последнее. Большевики Россию довели до гибели и что их нужно прогнать от власти, тогда будет нам лучше жить, они довели до того, что хлеба нет, и народ голодает, и все это из-за большевиков». Алексинский также показал, что епископ Митрофан передал через него Сахарову «посылку, которая была завернута в обертку, в которой были деньги»23 .

Накануне восстания полковник Сахаров получил благословение епископа Митрофана, а утром 9 июля (на второй день Муромского мятежа) состоялся городской крестный ход и были отслужены благодарственные молебны. «Духовенство отнеслось сочувственно к восстанию, – отмечал Н.Н. Тагунов, председатель уездного комитета компартии. Так, 9-го днем в соборе был молебен в присутствии всей буржуазии Мурома, где было благодарственное молебствие об освобождении города от большевиков»24 .

Мятеж, однако, был быстро подавлен. 10 июля восставшие покинули город и двинулись по направлению к Выксе. Их преследовал отряд красноармейцев из трехсот пятидесяти человек. Двенадцать захваченных белогвардейцев были расстреляны в Выксе у стен Иверского женского монастыря, еще двенадцать - спустя две недели в Муроме.

На заседании 22–26 февраля 1919 г. Владимирский губернский революционный трибунал, рассмотрев дело о белогвардейском восстании 8–9 июля 1918 года в городе Муроме, приговорил: епископа Митрофана признать виновным, но за старостью от наказания освободить, лишив, однако, права проживания в Муроме и Муромском уезде. Епископ был отправлен в Рязань. Муромский Спасский монастырь был закрыт «как очаг контрреволюционных сил»25 .

Таким образом, участие представителей церкви в организованных «Союзом защиты Родины и свободы» восстаниях было многосторонним. Церковные власти (в частности, в лице митрополита Агафангела и епископа Митрофана) сочувствовали восставшим и выражали поддержку выступлениям в Ярославле и Муроме. Оказывалась помощь мятежникам провизией и предоставлялась возможность укрыться в стенах монастырей, где также осуществлялся уход за ранеными в ходе боев. Некоторые священнослужители с оружием в руках примкнули к повстанцам. Вместе с тем духовенство оказывало помощь мирным гражданам, пострадавшим во время бомбардировки Ярославля.

Примечания

1 ФГАЯО – ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 73. Л.75

2 Балашов Р. В. Пламя над Волгой (Ликвидация белогвардейского мятежа в Ярославле летом 1918 г.). – Ярославль, 1984. – С. 64

3 Шестнадцать дней. Материалы по истории ярославского белогвардейского мятежа (6 – 21 июля 1918 г.). – Ярославль: Издание Ярославского губкома РКП, 1924. – С. 62

4 Галкин В. А. Разгром белогвардейского мятежа в Ярославле в 1918 г. – Ярославль, 1939. – С. 19

5 ФГАЯО – ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 64. Л. 8

6 ФГАЯО – ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 75. Л. 12

7 Красная книга ВЧК. Т.1 – М., 1990. – С. 157

8 Балашов Р. В. Пламя над Волгой (Ликвидация белогвардейского мятежа в Ярославле летом 1918 г.). – Ярославль, 1984. – С. 80

9 Бурмистров О. Толга. //«Русское возрождение». 1992 – 1993. ¹ 60. – С. 14

10 Там же

11 Там же.

12 Черных Н. А. Последний старец. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева). – Ярославль, 2004. – С. 84

13 Шестнадцать дней. Материалы по истории ярославского белогвардейского мятежа (6 – 21 июля 1918 г.). – Ярославль: Издание Ярославского губкома РКП, 1924. – С. 223

14 Шестнадцать дней : материалы по истории ярославского белогвардейского мятежа (6–21 июля 1918 г.). Ярославль : Издание Ярославского губкома РКП, 1924. С. 216, 220.

15 Владимирова В. Год службы социалистов капиталистам : www. e-lib.info.ru С. 260–261.

16 ФГАЯО – ЦДНИ, ф. 394, оп. 1, д. 75, л. 22.

17 Черных Н. А. Последний старец. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева). Ярославль, 2004. С. 209.

18 Шестнадцать дней : материалы по истории ярославского белогвардейского мятежа (6–21 июля 1918 г.). Ярославль : Издание Ярославского губкома РКП, 1924. С. 56.

19 ФГАЯО – ЦДНИ, ф. 394, оп. 1, д. 63, л. 104.

20 Красная книга ВЧК. М., 1990. Т. 1. С. 79.

21 Там же. С. 80.

22 Там же. С. 84.

23 Там же. С. 85.

24 Там же. С. 88.

25 Там же. С. 91.

© А. Е. Кидяров, 2009