Из моих воспоминаний за 50 лет, с 1880 г.

№1.  г. Чухлома до 1880 г.

Город Чухлома до 1880 г. был много меньше. Только после этого года город начал увеличиваться. Построены целые кварталы. Всего построено 4 новых квартала. Ранее, если идти от озера по Завальной улице (потом переименована в ул. Калинина), то вся правая сторона не была застроена. Тут вплоть до речки Ивановской были капустные огороды, находящиеся в аренде у купцов г. Чухломы, которые тут сажали капусту на продажу. Эти огороды были обнесены простою деревенскою изгородью. Первоначально был построен, как я помню, квартал между Галичской и Есаковской улицами вплоть до Ивановской речки. Первым построил 2-хэтажный дом купец Констант<ин> Иванович Лебедев. Этот квартал строился около 10 лет. Последними строились дома в этом квартале со стороны Ивановской речки. Затем спустя лет 20-25 начали строиться сразу 2 квартала: 1) между Галичской и Мещанской улицами и 2-й) между Мещанской и Буевской улицами, оба в сторону Ивановской речки. Земля была нарезана участками около 1900 г., и участки в обоих кварталах застраивались тоже не менее 10 лет. После этого, спустя лет пять нарезан еще квартал между Есаковской улицей и военными казармами тоже в сторону Ивановской речки. Строился не менее 5 лет. Во всех 4-х кварталах дома построены только деревянные. В это же время выстроено по другую сторону военных казарм большое 2-хэтажное каменное здание. Это строил Чухломич Парфенов. Воздвиг он его под Детский Приют, который затем был открыт на 100 детей, и обеспечил его существование капиталом. Это он сделал по обещанию, нажив несколько миллионов при покупке с торгов каких-то заводов и перепродаже их иностранному акционерному обществу.

Приблизительно около 1910 г. в валах около Собора построены два 2-хэтажных дома, из них один полукаменный для церковноприходской школы, а второй деревянный для квартир причта собора.

Около 1890 г. построена городская скотобойня по Буевской улице на склоне горы к озеру у вала, что сохранился от подвала б. пивоваренного и винокуренного завода. Тут бойная просуществовала лет 20-25. Затем она была перенесена за город по Бушневскому тракту, перейдя мост чрез Ивановскую речку, по правой стороне. Вблизи того места, где ранее существовала скотобойная, но поближе к колодцам бывшего завода построена общественная баня. Около моста чрез Ивановскую речку на Бушневском тракте, но не переходя его, с левой стороны был устроен в земле и с земляною крышею на деревянном основании керосиновый склад для хранения принадлежащих купцам города бочек с керосином. Склад этот просуществовал менее 20 лет. Крыша у него обвалилась, и больше его не возобновляли.

Больница имела ранее на Буевской улице рядом с домом Земской Управы два небольших деревянных дома, из коих один 2-хэтажный. Около них построена была деревянная часовня, которая служила мертвецкой. Помещение больницы стало совсем тесно, и вот приблизительно за 15 лет до революции Земством прикуплен смежный участок с домом у б. Предводителя дворянства Степанова. Этот дом переделали, еще построили дом под родильное отделение. Затем на том же участке рядом [построили] еще дом под заразный барак. Вскоре после устройства помещения земской больницы, рядом с больничными зданиями на углу к озеру построено здание под Ветеринарный пункт и скотолечебницу. Все эти дома построены деревянные.

После 1910 года с северной стороны б. крепостного вала (вне валов) построены два деревянных 2-хэтажных дома для пожарного депо. На одном, [который] у самых валов, над 2-м этажом дома построена высокая пожарная каланча. С тех пор с каланчи начали днем и ночью отбивать в пожарный колокол часы. Второй этаж был предназначен под зал для устройства спектаклей и танцевальных вечеров. В первом этаже – помещение под пожарный обоз. Второй дом построен почти напротив, по другую сторону Травяной улицы. Первый этаж тоже устроен под пожарный обоз, а второй этаж под казарму для пожарных. На дворе сего дома построены конюшни для пожарных лошадей.

Солдатской слободкой названа улица, что шла от воинских казарм по Солигаличскому тракту. Здесь поселились отставные солдаты инвалидной, а потом местной команды по окончании службы. Домики их были маленькие, в три окошечка, и их было мало. Помню, два из них были деревенского типа с крытым двором, примыкающим прямо к дому. На моей памяти в конце слободки по Солигаличскому тракту построены по левой стороне 2 дома и по правой 3 дома. В правом квартале в сторону кладбища по Введенскому тракту построено 3 дома.

Против воин<ских> казарм в старину было правосл<авное> кладбище и на нем деревянная церковь Св. Духа, снесенная за ветхостию около 1800 года. На месте, где был алтарь, стояли 4 большие березы, огороженные простою деревенскою изгородью. Около 1890 г. на этом месте была построена деревянная часовня, с галереею кругом. Вскоре после революции часовня была снесена[1]. Сзади этой часовни после 1900 г. построены два деревянных 2-хэтажн<ых> дома. На моей памяти на месте кладбища был большой пустырь, от которого отрезан участок, на котором построен учителем Разгуляевым в 1886 г. дом на углу б. Никольской улицы, и часть земли прирезана к смежным участкам.

 

№2. Улица Никеровка

В г. Чухломе по речке Никеровке, или по-старинному Никифоровке, по новому плану города [проложена улица, которая] наименована «Никеровкой». При переустройстве города после 1800 г. по новому плану все участки по этой улице были застроены. Причем т. к. тут были самые дешевые участки земли, то заселилась Никеровка беднотою – мещанами, семьями отставных солдат. В таком положении и была эта улица всю первую половину XIX столетия. За последние 40-50 лет эта улица сильно запустела. Часть домов сгорела при бывшем последнем большом пожаре в городе, и они не были возобновлены. При застройке в 1890-1915 г. пяти новых кварталов города в сторону Ивановской речки, некоторые из Никеровских жителей купили участки земли и построили дома в этих новых участках. Затем некоторые жили в домах по улице Никеровке, пока они не пришли в совершенную ветхость, и тогда сломали их и более не возобновляли. Приходилось слышать жалобы на неудобную местность (улица в лощине), нужно ехать с горы на гору. Возы с сеном, соломой и дровами крестьяне отказывались везти или брали дороже, чем с других, а в грязь вообще там трудно бывает проехать и даже пройти. И вот к началу Революции на этой улице образовалось свыше 30 незастроенных пустопорожних мест. В 1935-1936 годах все эти свободные участки вновь застроились крестьянами, переехавшими в город из деревень на постоянное жительство. Дома они перевезли старые из деревень, но сделали поменьше. Большею частию в три окошечка, с кухнею внизу. Таким образом, опять оказалось в г. Чухломе, что самые плохие дома по улице Никеровке.

 

№3. Чухломская крепость

Когда построена в Чухломе крепость, сведений не имеется, но она уже упоминается в XIV в. в истории борьбы Галичского князя Дмитрия Шемяки с великим князем Московским Василием Темным за великокняжеский престол.

Чухлома много ранее была пригородом Галичского удельного княжества, и есть основание думать, что и крепость существовала ранее, и во время борьбы с Василием Темным укрепления [были] только исправлены. Существовала крепость до XVIII века и, будучи уже очень ветхая, уничтожена большим пожаром, при котором сгорели деревянные стены, башни, церковь и все здания.

От Чухломской крепости хорошо сохранились земляные валы с двумя проездами – с востока и севера. С этих сторон валы достигали до 1 ½ сажен высоты. С прочих двух сторон валы были низкие, и по краю обрыва вал был не более 1–1½[2] аршин высоты, т. к. здесь крепость была защищена естественными преградами: с южной стороны – крутыми обрывами речки Санебы, а с западной –  крутыми склонами к озеру. Теперь этот склон к озеру, вследствие ряда оползней, стал пологий.

На моей памяти приблизительно около 1880 года местом прогулки жителей города были валы крепости. Ходили по вершине валов всей крепости кругом собора. Так как валы крепости насыпаны из глинистой почвы и после дождей ноги вязли в глине и разъезжались, то одновременно с устройством бульвара[3] по верху валов был насыпан битый кирпич и мелкий камень. Беседок и лавочек не было на валах. Они были построены при устройстве бульвара. Если кому из гуляющих хотелось посидеть, отдохнуть, садились прямо на траву на край вала, спуская ноги под откос. Со стороны озера ранее вал был хорошо заметен, но при устройстве бульвара и регулировании дорожек он был срыт и разровнен. Стал ниже и менее заметен, а местами и совсем не заметен.

 

В то же время в юго-западном углу крепости около соборной церкви еще существовала церковная слободка. Стояли 4 крошечных домика, по два окошечка, почти без надворных построек и с крохотным огородиком при каждом. В огородиках было по десятку гряд, примыкающих к самому валу. Огорожены они были простым деревенским огородом. В этих домиках жили вдовы соборных причетников, пономарей и т. п. Когда эти домики пришли в ветхость, их не разрешила Городская Управа возобновить и заставила снести. Это совпадало со временем насаждения сада и устройством бульвара.

Ранее вся площадь земли среди валов была под огородами, сдаваемыми купцам под посадку капусты. Вся эта площадь с внутренней стороны у подножия вала была огорожена простым деревенским огородом.

В с<еверо>-западном углу валов с внутренней стороны заметно углубление. По преданию, переданному мне моим отцом, тут во время существования крепости была кладовая, где хранилась войсковая казна.

На самом валу ранее никаких изгородей не было.

Бульвар устроил Чухлом<ский> Городской Голова Ив. Ив. Июдин. Насаждение сада произошло около 1887-88 г. Когда устраивали аллеи сада, то при земляных работах натолкнулись на ряд фундаментов – это, несомненно, были осадные дворы Чухломских бояр: Морозова, Майкова и других[4]. От северного проезда по направлению к собору шла улица[5], и по обеим сторонам ее по 4-ре разной величины фундамента. Я лично видел эти фундаменты. Они обнажены были на 1 арш. высоты. По буту был настлан кирпич.

Около 1920 г.[6] я произвел исследовательские раскопки юг<о>-западного угла вала. Натолкнулся на деревянное основание башни, по-видимому, сгоревшей, т. к. пол и ряда три-четыре бревенчатых стен этой башни были сильно обуглены. Башня была 4-хугольная, площадь пола 3х3 сажени. Фундаментом башни служило снование из свай, вкопанных перпендикулярно сплошь одна около другой. При раскопках найден железный наконечник стрелы, переданный в Музей. Более ничего не найдено. Возможно, что некоторые предметы ускользнули от внимания, т. к. при раскопке не был применен способ контролирования земли, т. е. разборка ее руками.

При устройстве бульвара, при прокладке аллеи вдоль восточной стороны у самых валов натолкнулись еще на один массивный бут из громадных камней. Думали, что это тоже фундамент какого-нибудь крепостного здания. Потом старики припомнили, что около 1850 г. Чухломские купцы – Косяков (прозвище) и Ильчев надумали пополам построить тут каменную церковь[7]. Заложили уже бут и заготовили часть кирпичу и извести, но затем поссорились, и Косяков отказался от участия в постройке. Один Ильичев тоже, видимо, не мог построить церковь, а из заготовленного материала построил на средине площади города каменную часовню, в память избавления Чухломы от моровой язвы[8]. Эта часовня была снесена около 1930 г.

С наружной стороны крепости, с севера и востока, около валов были рвы и два пруда, по одному с каждой стороны. Теперь рвы засыпаны, и совершенно не заметно, что они существовали, и остались только пруды. На моей памяти они еще были, и особенно хорошо были видны между прудами, огибая сев<еро>-восточный угол валов. Как и теперь, на означенном углу была с валу лестница, ведущая на пешеходный мостик чрез ров. Мостик был до 5 сажен длины и ширины в 1 ½ арш. С обеих сторон мостика были перила. Сделан он был на сваях высотою около 2 аршин. Дно рва представляло из себя болотину. Ныне существующее пожарное депо построено на месте, где был ров, перед постройкою засыпанный. От пруда к речке Санебе тоже был ров на моей памяти, а по данным Городской Управы около пруда к проезду в Собор был мост чрез ров. Он постоянно был в неисправности. Городничий требовал от Гор<одской> Управы его исправления, и потому решено было мост сломать, а ров в этом месте засыпать и замостить булыжником, но остальную часть рва к р. Санебе я еще запомнил. Тут ров засыпан позднее.

Прежнее пожарное депо находилось с левой стороны дороги из города в Собор при спуске в р. Санебу. Это было небольшое одноэтажное низенькое здание, состоящее из сарая для инструментов, сторожки и конюшни. Каланча была совсем низенькая, около 1½-2 сажен, с окошками на все четыре стороны[9]. На ней никакого дежурства не было, да и с нее ничего не было видно, т. к. все здание стояло в яме. Она была сделана только для виду. Как пожарных, так и инструментов было мало. Я помню, что было два пожарных, одна машина и 2-3 бочки и тройка лошадей. При пожаре рассчитывали на помощь обывателей города. Между этим старым пожарным депо и валом тоже был ров, который засыпался в течение многих лет существования депо.

Около 1890 г. в восточном проезде валов, ведущем в собор, были построены каменные ворота, над которыми была живопись работы Чухломского художника Никифорова, и от них железная решетка на каменных столбах по валу к Санебе. Все это было уничтожено после революции.

Среди валов не заметно следов старинных прудов и колодцев. В настоящее время существующий пруд выкопан при устройстве бульвара. Является вопрос: как же было устроено водоснабжение крепости на время осады. При нашествии неприятеля в укреплении скапливалось народа несколько сот человек. Для них нужно было значительное количество воды, а между тем нет следов колодцев или прудов в самой крепости. Надо полагать, что из крепости были устроены подземные ходы к источникам, и конечно, Санебским. Вблизи той башни, что я раскапывал, со стороны озера заметно углубление, как бы глубокая канава, идущая с валов вниз к Санебе. Тут и Санеба близко, и подход с озера является более безопасным, т. к. неприятель в этом месте не мог появляться. Остальные три стороны были под угрозой нападения, между тем как со стороны озера под выстрелами на близкое расстояние неприятель не мог появляться. Возможно, что с этой стороны был не один выход. Это подтверждается оползнями земли с крепостных валов со стороны озера. Последний оползень был в 1915 г. около северного угла. Земля на расстоянии около 25 сажен сползла вниз на две сажени. Оползней с остальных 3-х сторон не наблюдается.

Над северным проездом в валах есть мостик. Под этим мостиком, с правой стороны, как-то устраивали мусорную яму с обрубом и крышкой, и при копании для нее углубления в откосе вала находили человеческие кости. В валах около Собора при земляных работах по постройке 2-х соборных домов находили массу человеческих костей, доски от гробов, пуговицы, женские косы. Это подтверждает, что около Собора было кладбище.

Кроме найденного железного наконечника стрелы при раскопках южного[10] угла валов, никаких находок при земляных работах в Чухломской крепости не было.

Лишь можно указать на обнаружившиеся вблизи крепости человеческие кости. Около Санебского колодца, из противоположного от крепости обрыва долгое время брали для нужд города песок и сильно берег подкопали. Около 1880 г. как-то весною произошел тут обвал берега. Я этого обвала лично не видел, но обыватели рассказывали, что после обвала в обрыве обнаружились в одном месте от 20 до 30 человеческих костяков в стоячем положении, которые тоже потом обвалились. Я уже видел только тут внизу много человеческих костей, челов<еческие> черепа с полными челюстями зубов, что доказывает принадлежность их молодым людям. Большую часть костей закопали, а много их еще в течение нескольких лет валялось у подножия горы, т. к. песок в то время брать отсюда воспретили. Много в то время говорилось о загадочном положении костяков.

Въезды в крепости устраивались несколько наискось, чтобы выход не подвергался перпендикулярным выстрелам неприятеля. Такое устройство наблюдается и в сев<еро>-восточном проезде, въезд тут скошен в направлении к северу.

На моей памяти среди земляных валов крепости была каменная церковь – Преображенский собор, в котором были иконы из старой деревянной Никольской крепостной церкви, как, например, образ Николая чудотворца, и иконы из сгоревшего женского монастыря, где была в ссылке великая княгиня Софья Витовтовна. К иконам, поступившим из этого монастыря, относят икону Страстной Бож<ией> Матери, очень чтимую в Чухломе. На паперти означенного собора, под колокольнею у порога лежит плоский камень площадью до 1х1½ метра. Этому камню приписывают предсказания барометра, показывающего погоду. Например, стоит прекрасная ясная погода, а камень делается мокрый, точно он только что вымыт водой. По приметам, это предсказывает, что на другой день будет дождь. С южной стороны холодного храма на улице лежал камень, около 1 аршина, как бы перепоясанный веревкою более светлого цвета, тоже составляющей окаменелость.

 

№4. Посад г. Чухломы

Крепости по тесноте не могли вмещать всех домов, и обычно с которой-нибудь стороны пристраивался поселок – посад, состоящий из маленьких домиков, т. к. при нашествии неприятеля посад сжигался или самими жителями, или неприятелем.

Такой посад был и при Чухломской крепости. По старым планам и архив<ным> документам, до конца XVIII века посад занимал следующую площадь: по горе от озера между крепостью и речкою Никеровкою до церкви Успения, которая, по-видимому, была на том же месте, но деревянная. Затем, занимал часть нынешней площади со стороны озера до крепости. Площадь была приблизительно на том же месте.

Надо полагать, что посад был не раз выжжен при нашествии неприятеля. По примеру Галича, обычно при нашествии неприятеля жители сами его уничтожали, и затем способные носить оружие шли в крепость, а старики, женщины и дети уезжали на лодках на другую сторону озера и там хоронились от неприятеля.

Кроме крепости, место, где находился посад, является самою старою частью г. Чухломы. Перестроена эта часть города по новому плану после 1785 г.

Лучшая огородная земля именно в этой старой части города, где был посад. От культивирования в течение более 500 лет здесь земля обратилась в чернозем.

Остальная часть города до 1785 г. составляла поля деревень: Ивановской, Лагуновой и Старый Починок, а после сего вошла в черту города. Земля тут под огородами находится только 150 лет. Земля почти везде глинистая и не отличается такою урожайностию, как в той части города, где был посад.

В этой старой части города прежние улицы уничтожены и проложены новые по утвержденному новому плану и по местам, где прежде были дома, и потому теперь часто на средине улицы морозом выпирает: то столбы, то балки или бревна.

В огородах при копке гряд, посадке деревьев и кустов часто наталкиваются на груды кирпича от бывших печей домов. Местами культурный слой идет на значительную глубину – до 2 аршин, и там встречаются куски поливных кирпичей (изразцов), куски слюды от оконных рам, куски железа, большие камни от фундаментов.

Если коснуться вопроса, которая церковь в г. Чухломе возникла ранее, то с уверенностию можно сказать, что соборная, которая ранее именовалась Никольскою. Крепость существовала в XV веке, и, конечно, в ней деревянная церковь была. На посаде Успенская церковь, конечно, построена позднее, т. к. эта местность мало защищена была от нашествия неприятеля и, наверное, не раз была уничтожена неприятелем, вот хотя бы поляками в 1613 г. Крепость они осаждали, взять же ее не смогли, но посад с Успенскою церковью, вероятно, был уничтожен.

Успенская церковь стоит на кладбище, и это кладбище надо считать самым древним. Тут встречаются погребения в колодах-гробах, а около Собора погребений в колодах не обнаружено.

Из находок в старой части города некоторые заслуживают большого внимания. Около 1900 г. на огородах старой части города были найдены два амулета, несомненно, времен язычества. Один амулет из черного камня круглой формы, величиною с серебряный рубль. На лицевой его стороне имелось выпуклое изображение солнца с лучами, а на обратной изображение медвежьей лапы. В верхней части просверлено отверстие для шнурка, чтобы можно было носить на шее. Второй амулет значительно тоньше первого, из аспида яйцевидной формы с ушком в верхней части для шнурка. На одной стороне было грубое выпуклое изображение летучей мыши, а на второй вдавленное грубое изображение человека без одежды и над ним по краю какие-то буквы числом до десятка, на каком-то незнакомом языке. Эти амулеты были мною приобретены, но, к великому сожалению, затеряны при эвакуации моей с места службы из г. Вильны в 1916 г.[11]

Дальнейшие находки относятся к обороне Чухломской крепости. Найден железный наконечник копья с обломленным кончиком лезвия. Этот предмет находится в Чухлом<ском> Музее. Не раз находили пушечную картечь. Это были чугунные шарики величиною с грецкий орех. Я, будучи еще школьником, не раз видал у учеников такие картечи, найденные поблизости [от] валов крепости. Мальчуганы играли ими и, конечно, потом затеривали. Я видал у них картечи до 5 раз. Это, конечно, были картечи Чухломской крепости. Затем, наконечник железный стрелы мною найден был при раскопках южного угла валов. Этот наконечник тоже находится в Музее. Вообще, ранее на такие находки не обращали никакого внимания и, что находили, бросали, как вещь ненужную.

Жители посада г. Чухломы после упразднения крепости именовались мещанами. Эта часть жителей издавна влачила жалкое существование и жила бедно. Тут была большею частию беднота и мелкие ремесленники: сапожники, башмачники, печники, литейщики сальных свечей, столяры, бондари. Некоторые промышляли рыбной ловлей, мелкой торговлей с лотков, сбитнем. Остальные жили огородами. С развитием отходничества с XVIII века стали отправлять сыновей в столицы на отхожие промыслы по малярному и столярному делу. Отходничество же создало мелкое ростовщичество. Для отъезда на промыслы особенно крестьяне нуждались в деньгах и искали в городе, и многие мещане давали деньги в рост под заклады. Огородничество давало многим средства к жизни. Огородные овощи продавали на базаре с лотков, и ежедневно многие продавали всевозможные овощи и огородные семена своего выращивания.

 

№5

Старинные названия улиц г. Чухломы

1) Одна из главных улиц, служащая продолжением Галичского тракта, называлась Галичскою[12], по означенному тракту, и еще Судейскою потому, что ранее на этой улице были Уездный суд и Земский суд.

2) [Идущая] параллельно ей рядом улица называлась Лагуновою[13], по дер. Лагуново, вошедшей в 1785 г. в черту города. От этой деревни еще в половине прошлого столетия на самой средине улицы был пруд, засыпанный по распоряжению Городской Управы. Потом эту улицу начали называть Есаковскою. Надо полагать, что с этой улицы шла прямая дорога в дер. Есаково.

3) Смежная с этой улицей улица называлась Никольскою[14]. Это название последовало, вероятно, от пруда, который по старым планам именовался Никольским. Эта улица еще имела название Прудовой, тоже по пруду.

4) Далее от церкви Успения шла улица Поповская[15]. Называлась она так потому, что на этой улице имели дома и жили попы и прочий причт не только Успенской, но и Соборной церквей. Есть на этой улице в маленьком узеньком переулке колодец под названием «Поповского». Еще эта улица называлась и Кологривской потому, что прямо от нее шел тракт на г. Кологрив.

5) Далее идет улица по речке Никеровке и называлась Никеровской[16].

6) Улица, идущая от церкви Успения под гору и пересекающая р. Никеровку, имела название Успенской[17], а спуск к р. Никеровке назывался Успенской Горой. Эти названия, конечно, получились от церкви. Успенская Гора проложена по закрытому около 1800 г. кладбищу при Успенской церкви. И теперь каждую весну вымывается водою на самой дороге масса человеческих костей.

7) Следующая улица, пересекающая р. Никеровку, именовалась Усольскою[18], т. к. здесь в старину шел тракт на г. Солигалич. Впоследствии часть ее за речкой Никеровкой в гору стала именоваться Глинниками, так как пролегает по очень глинистой местности, и сзади ее на склоне к озеру в давнее время существовал кирпичный завод.

8) Далее улица по берегу озера называлась «Рыбацкая», вероятно, по той причине, что тут жили рыбаки.

9) [Идущая] от площади к озеру параллельно речке Никеровке улица называлась Подгорной[19]. Зимою от этой улицы шли чрез озеро дороги в дер. Аринино и вторая в дер. Федоровское. Против же этой улицы на озере в прежнее время в праздник Крещения происходило освящение воды.

10) [Идущая] от площади же к озеру мимо валов б. Городской крепости улица имела название Травяной. Почему она так именовалась, сказать трудно.

11) [Идущая] по краю площади от церкви Успения до Галичской улицы улица называлась Гостиннодворская[20]. Название такое, вероятно, дано было от находившихся на ней лавок и сосредоточения тут всей торговли.

12) Улица, идущая от угла Галичской улицы к озеру параллельно речке Санебе, называлась Мещанской[21].

13) [Идущая] от р. Санебы по краю города со стороны озера до тракта на г. Буй улица имела название «Буевской», очевидно, по означенному тракту.

14) Между Буевской улицей и Галичской есть еще улица, носившая название «Дворянской»[22], по-видимому, от домов дворян, которых на моей памяти было не более 4-5.

15) Потом, улица, [идущая] от озера по краю города к Солигаличскому тракту, называлась «Завальной»[23], потому что шла за валом, составлявшим черту города. При застроении еще 3-х кварталов, между улицами Буевскою и Есаковскою ее переименовали в «Июдинскую» на том основании, что эти кварталы построены по инициативе Городского Головы Июдина Ив. Ив.

16) Конец этой улицы, примыкающий к Солигаличскому тракту, назывался «Солдатской Слободкой»[24]. Тут селились отставные солдаты, окончившие службу в инвалидной и местной командах.

 

№6

Речка Санеба

Большая часть жителей г. Чухломы пользуется водою из ключа речки Санебы, древнее название которой было «Сандеба». Обильнее водою источника и при том с такою прекрасною ключевою водою в городе нет. До 1890 г. колодец был открытый – круглой формы. Он представлял [собою] вкопанный в землю огромный чан, сделанный из половых досок, который имел в диаметре около 1 сажени и около сажени глубиною. Края чана выставлялись поверх земли на 1 ¼ арш. В подъезжавшие бочки вода наливалась лейками – ведром на длинной рукоятке. Впоследствии над колодцем построена избушка с устройством деревянных насосов, от которых с 3 сторон устроены желоба. Бочки подъезжали под желоба и накачивались водою, а ведра вешались на край желоба и тоже накачивались водою. В избушке помещен был сторож. Колодец находится в глубоком овраге, но не длинном – всего только на длину вала б. крепости, идущего по этой стороне.

В 1880 году овраг р. Санебы имел другой вид и был почти в два раза длиннее. Начинался он от угла б. Есаковской улицы, а ныне Максима Горького. У означенного угла на Гостиннодворской улице чрез Санебу был мост до 20 сажен длины. Мост был деревянный с перилами на сваях до 1 ½ сажен высоты. По дну оврага тек узенький ручеек, такой, что можно было перешагнуть. Дно оврага было шириною 7-8 сажен. Оба берега ручейка были сильно заболочены и представляли трясину. Вот этот-то ручеек и был речка Санеба. Верховье ее проходило чрез два смежных участка земли. Затем впоследствии Городским Головою Ив. Ив. Июдиным в целях расширения площади мост был сломан, по дну оврага проложили деревянную трубу, а самый овраг засыпан, и место сровнено с площадью. Труба проложена 4-хугольная размером 1х1 арш. Засыпка оврага продолжалась около 5 лет. Заваливали всяким мусором, кроме нечистот. Где был мост, замостили булыжником. Когда произошла полная осадка земли, на месте оврага был устроен скверик. Это, может быть, сделано и по тому соображению, что место ненадежное. Трубы, по которым спущена р. Санеба, скоро сгнивают, и получаются провалы. Приходится откапывать и устраивать новые трубы.

Верховье Санебы шло сзади угольного дома, и местность тут ранее не была застроена и представляла болотину с ручейком посредине. Впоследствии тут тоже сделана насыпь и возведены постройки, а ранее было дикое, некультурное место. По 2-м участкам земли, где начинается Санеба, место топкое, болотистое. В подвалах стоящих на этих участках домов часто появляется вода.

На углу б. Есаковской улицы у моста стоял маленький старенький одноэтажный домик деревянный, обшитый тесом и с тесовою крышею. В этом домике помещался кабак самого низкого качества.

 

№7

Источники речки Никеровки

Речка Никеровка, или по-старинному Никифоровка, имеет недлинное течение, всего около 150-200 сажен, а именно от Солдатской слободки г. Чухломы до озера. Речка имеет вид узенького ручейка, чрез который почти везде можно перепрыгнуть. Самое ложе речки [шириной] 2-3 сажени, и оба берега ручейка заболочены до вязкости. За последние 50 лет на ней не произошло никаких перемен. Такою я ее запомнил и 50 лет тому назад. В отлогих берегах ее имеется много подземных ключей. По улице Никеровке чуть ли не у каждого дома имеется колодец. Вода в этих колодцах очень близко, 1-1½ аршина. Вода в большинстве колодцев очень вкусная и не уступает Санебской. Есть только одно неудобство – в дожди и весною с горы течет вода, и эта верховая вода попадает в колодцы и портит воду. Доставать из них воду очень легко – черпают ведром, или к ведру привязывается веревочка около 1 арш. длиною. Водою из этих колодцев пользуется для питья значительная часть города: вся ул. Никеровка, Солдатская Слободка, Успенская гора, Глинники, Подгорная улица (ныне Борьба). Колодцы поддерживаются и ремонтируются не только теми домовладельцами, у домов коих они находятся, но всеми, кто берет из них воду.

Ул. Никеровка застроена тогда же, как перестраивался весь город по новому плану. Никеровка была заселена беднейшим населением, и там ютились женщины легкого поведения и другой черный люд, опустившийся нравственно. Первоначально все домики были маленькие, в три окошечка, и только впоследствии начали кое-кто строить дома побольше.

 

№8

Дер. Ивановская

В 1880 г. около острога, или иначе тюремного замка, сзади его в сторону Бушневского тракта стояли несколько старых маленьких домишек с надворными постройками, расположенными без всякого порядка. По рассказам стариков, это остатки деревни Ивановской, вошедшей в черту города более 100 лет тому назад. Городскою Управою постановлено было оставить их до тех пор, пока в них уже нельзя будет жить, и тогда больше не разрешать возобновлять домов на этом месте. Я запомнил 3-4 таких домика. В последнем домике к Ивановской речке на моей памяти жила старуха-бобылка Анкудиновна, торговавшая дегтем. Около ее дома в овраге был сарайчик, где у нее хранились бочки с дегтем. Я бывал у нее. Ходил по поручению родителей покупать товарного дегтя для смазки личных кожаных сапогов. Снесены эти домишки около 1885 г., когда строился за острогом квартал вплоть до Ивановской речки.

Гора на Галичском тракте, идущая мимо острога к Ивановской речке, называлась «Ивановской Горой», каковое название, по словам стариков, было дано по деревне Ивановской. Вероятно, и самая-то речка Ивановская получила название по деревне, так как по старинным планам она именовалась «Прудяница». Ивановская речка с каждым годом мелеет и делается уже. Ширина ее на моей памяти была не менее 2 арш. и более. Были бочажки, и довольно глубокие, где можно было выкупаться. В части ее против города водилась мелкая рыбешка – пескари и против сосны налимы. Ребятишки ловили ее решетами.

 

№9

Пожары в г. Чухломе

В общем, пожары в Чухломе были редко. По книге Галич<ской> десятины 1628г. [25] значится, что в 1695 г. Соборная церковь была переименована в Преображенскую[26], которая сгорела 17 ноября 1706 г., а в 1708 г. построена новая деревянная церковь[27].

Самый большой пожар был в XVIII веке, когда весь город сгорел, и остался только посад. Сгорели деревянные стены крепости с 6 башнями, осадные дворы бояр, церковь, воеводский дом, где помещалась воеводская канцелярия и военная команда, дом ратуши, магистрата и др. здания. Крепость после сего прекратила свое существование. В валах уже не строили более домов, и построена была только церковь.

Среди стариков сохранилось предание, что женский монастырь, в котором была в ссылке великая княгиня Софья Витовтовна, тоже сгорел, но когда это было, неизвестно. После сего монастырь уже не возобновлялся, а утварь и некоторые иконы, в числе коих образ Страстной Б<ожией> М<атери>, переданы были в Собор.

Я запомнил в детстве, около 1880 г. был пожар на Поповской улице, когда сгорело 6 домов с надворными постройками. Затем около 1890 г. на площади, от Успенской церкви в сторону озера сгорели два дома с постройками, из коих один матери профессора Ив. Христоф. Озерова. В одном из этих домов помещалась почта, и там начался пожар. Ну и потом в 1913 г. был большой пожар в Чухломе, уничтоживший 35 домов с надворными постройками.

Были случаи небольших пожаров бань и сараев, но о них я не считаю нужным упоминать.

О пожаре жителей извещал прежде звон в обеих церквах в набатный колокол, а при большом пожаре и в большой колокол. Жители города и ближайших деревень всегда принимали самое деятельное участие в тушении пожара и довольно скоро его ликвидировали, если только не было ветра. Кто принимал участие в качании пожарной машины, кто носил воду ведрами и ушатами, иные работали баграми и топорами. Большинство купцов имели лошадей и водовозные бочки и при пожаре являлись с конными бочками и возили воду. Горожане тоже оказывали деятельное участие при тушении пожаров в ближайших деревнях.

До 1800[28] г. в Чухломе пожарная команда была только по названию. В маленьком пожарном депо, находящемся у валов при спуске в р. Санебу, находилось 1-2 пожарных, 3 лошади, 1 пожарная труба и пара бочек. В обычное время еще в пожарном сарае стоял городской бык для обслуживания города, а пожарники с лошадями несли работы по вывозке мусора, навоза с площади и привозке песку и камня. Городская Управа отлично знала, что с такой пожарной командой в случае пожара ничего не сделаешь, а потому на некоторых трудоспособных обывателей города были возложены обязанности помогать команде при тушении пожаров, причем обязаны были приносить с собою те приспособления или инструменты, которые им назначены. Чтобы каждый знал и не забывал это, на воротах их домов были прибиты деревянные доски с нарисованными на них пожарными инструментами: например: топор, багор, лестница, или бочка или ведро и т. п. В 1880 году я еще видал на воротах самых старых полуразвалившихся домов такие доски. Доски были деревянные, размером 1 х ¾ аршина, окрашенные черною краскою, а на них желтою масляною краскою нарисован, какой при пожаре из сего дома должен быть доставлен пожарный инструмент или приспособление. У кого была лошадь, то нарисована бочка, это означало, что на пожар он должен был являться с бочкою или другим инструментом, какой указан на доске, т. е. топор, багор и т. п.

 

№10

Ларьки крашенинников

До 1885 г. на площади города у валов б. крепости, по берегу рва было шесть небольших ларьков с подъемными подстольями Чухломских крашенинников. Тут продавали окрашенные холсты – набойки, сделанные разными рисунками. На моей памяти набойка была исключительно кубового цвета, но, по словам стариков, ранее были и других цветов. В ларьках же принимали заказы по окраске приносимых холстов. Затем в скором времени этот промысел совершенно прекратился, и ларьки были снесены. Набойка изготовлялась исключительно для деревни, но и там после этого времени население перешло на фабричные ситцы, и носить набойчатую материю стали стыдиться. Мне в Чухломе были известны только одни крашенинники Кирилловы (целая семья). Их манеры[29] приобретены были для Чухломского Музея.

 

№11

Производство сальных свечей и освещение

Керосиновое освещение проникло поздно, и в городах, как я запомнил в своем детстве, [освещение] было посредством сальных свечей, а в деревнях сидели с лучиной. В 1870-1878 г. освещение в г. Чухломе производилось сальными свечами, изготовляемыми Чухломскими кустарями. Несколько человек мещан завели свинцовые или оловянные формы и лили сальные свечи. Сначала их продавали они же с подстольев, а затем такие свечи появились и в лавках. После сего перешли на стеариновые свечи фабричного производства, и уже около 1880 г. появились лампы и керосин. Изделием сальных свечей занимались 10-12 человек Чухломских обывателей. Формы для свечей были каждая на 4 свечи. К сожалению, все формы для отливки свечей скуплены были приезжими старьевщиками и вывезены в Москву и Ленинград. Для Чухломского Музея не осталось ни одной формы.

До 1850 г. в г. Чухломе у многих освещение было лучиной. От деревни разнились только светцами. Городские светцы были несколько иного устройства – в 2-4 рожка на более высоком стержне, оканчивающемся железным кругом, который ставился в железный или медный большой таз с водою. Были еще печные светцы. Они в один рожок, высотою около 5 вершков, стержень прикреплялся к средине большой деревянной тарелки с водою. Печи русские были большие, и в сильные морозы вся семья забиралась на печь с работой (пряхами, вязаньем, шитьем), и там работали при печном светце.

По словам стариков, в первой половине XIX века спичек в Чухломе не было. Изготовляли сами «серенки». Делали тонкие березовые лучинки длиною около 6 вершков, растапливали горючую серу и концы лучинок обмакивали в эту серу и обсушивали. Такие серенки при прикосновении к тлеющему углю вспыхивали, но для этого нужно было круглые сутки иметь горячие уголья. Для этого в шестке русской печи, большею частию с правой стороны, устраивали углубление (до 4 вершк. ниже шестка) – горнушку, или еще называли «жарошок», в который, когда вытопится печка, сгребали жар. Бывало, что жар до утра не сохранялся и нечем было затопить печи, тогда шли по соседям и искали, у кого еще сохранился жар, и добывали огня.

Во время моего детства – в 1871-1880 г.г. в Чухломе были фосфорные спички Парфентьевской спичечной фабрики. Каждая сотня спичек имела обложку из тем<но>-желтой бумаги с колпачком из такой же бумаги, прикрывающем фосфор<ные> головки спичек. Это называлось коробок, а 10 коробков – «тысяча», которая была завернута в обложку такой же бумаги. Такие спички зажигались ширканьем о всякую шероховатую поверхность, были очень вонючие, имели много неудобств – отсыревали, были ядовиты, и нередко коробок со спичками слипался головками спичек, и при разделении их весь коробок вспыхивал. Шведские спички появились в Чухломе после 1880 г., и еще долгое время были в употреблении и фосфорные как более дешевые.

 

№12

Пустошь Сорокино

Четырехугольная площадь между трактами из Чухломы: в Галич с одной стороны и в с. Бушнево с другой стороны, граничащая к г. Чухломе речкою Ивановскою и с противоположной 4-й стороны речкою Летицею, называлась пустошью Сорокино[30]. Здесь когда-то в давнее время была деревня Сорокино, разрушенная Казанскими татарами в XVI в. Очень хорошо заметны по большей части этой пустоши следы загонов от бывших полей. На моей памяти вся эта пустошь была покрыта сплошным лесом, который очень берег б. Городской Голова Ив. Ив. Июдин. Лес был еловый и в сторону речки Летицы строевой, а к окраинам дровяной и мелкий ельник. Это было лучшее грибное место в окрестностях Чухломы. Особенно много было рыжиков. Весь город ходил сюда за грибами, и каждый приносил: рыжиков, белых, масляников и сыроежек. Рыжиков приносили много мелких. Их отваривали в уксусе, складывали в бутылки из-под Шампанского, плотно закупоривали и заливали пробку смолою или сургучом и закапывали в подвале в землю, оставляя только горлышко. В таком виде рыжики сохранялись годами. Около 1930 г. лес был весь вырублен, а земля вся на пустоши отведена Тракторной станции, постройка которой началась в 1934 году из кирпича разобранной каменной кладбищенской церкви. Пни выкорчевали, и начата распашка земли тракторами. Которое место была деревня, неизвестно и выяснить трудно, т. к. много есть в разных местах разных ям и бугров. Может быть, при распашке где-нибудь натолкнутся на печища. Затем, по пустоши было много дорог: к кирпичному заводу за р. Летицей и с Бушневского тракта на Галичский.

 

№13

Пустошь Кусницыно

Расположена была между трактами из Чухломы: в с. Введенское и с. Бушнево. Начиналась за кладбищем сейчас же за речкою Ивановской и тянулась на километр вплоть до поля дер. Кашино[31]. На моей памяти это был сплошной строевой лес, среди которого недалеко от кладбища была большая поляна со следами печищ и пруда. По преданию, на этой поляне и была деревня Кусницыно в давнее время, неизвестно когда и по каким причинам прекратившая свое существование.

Местность за кладбищем служила для прогулок жителей г. Чухломы. Берега Ивановской речки за кладбищем имеют крутые обрывы и поросли лесом. Место очень красивое, особенно обрыв речки со стороны кладбища. Жители, оправляясь гулять, говорили: идем гулять на обрыв. По обрывистому берегу от кладбища вниз шла крутая тропинка, и эта красивая тропинка из речки поднималась в лес на другую  сторону речки и сажен чрез 70 выходила на большую поляну[32], со всех сторон окруженную большим лесом. Вот на этой-то поляне и была деревня Кусницыно. Такие поляны, где были деревни, никогда не зарастают лесом, и эта поляна никогда не зарастала лесом. По лесу заметны вполне ясно следы распашек. В этот лес тоже горожане ходили за грибами. Около 1925 г. приступлено было к вырубке леса для нужд г. Чухломы как на постройки, так и на топливо, на последнее больше. Лесничество отпускало тут лес на топливо как для учреждений, так и жителям города. К 1936 г. оставалось леса самая незначительная часть. За кладбищем до поляны лес сделан вроде заповедника, с воспрещением рубки.

 

№14

Солдатский вал

Против моста чрез Ивановскую речку на тракте от Чухломы в г. Буй есть песчаный мыс, значительно вдающийся в озеро. От моста до конца этого мыса будет около километра. Это место служило для учебной стрельбы сначала Чухломс<кой> инвалидной команды, а затем Чухлом<ской> местной команды, затем конвойной команды и в учебные сборы – ратников ополчения. В разное время там было два земляных вала, сделанных из дерна, к которым приставляли мишени. Более старинный был правее, сажен на 15 от нового. На моей памяти он был уже полуразрушенный. В детстве мы ходили к нему собирать пули. Пули были крупного калибра, короткие, с тупым концом, с тремя желобками при основании. Пули эти были от гладкоствольных ружей, кажется, времен Крымской кампании. Этот вал был не длиннее 5 сажен. На моей памяти был построен новый земляной вал около 1890 г., а старый снесен. Новый вал был длиною до 20 сажен и высотою в сажень; от средины его и до моста шла ровная и прямая, как натянутая струна, мерная, глубиною 3-4 вершка, канавка с выкопанными чрез каждые 100 шагов ямками. Этот вал – современник введения в войска винтовок системы Бердана. Со временем и этот вал разрушился и более не возобновлялся, хотя стрельба на этом месте продолжалась вплоть до Революции. Название «солдатский вал» крепко упрочилось за этим берегом. Говорили: охотился у Солдатского вала, пошли гулять или поехали на лодке к Солдатскому валу. Берег тут представляет как бы полуостров с песчаною почвою, и озеро тут имеет песчаное дно и очень мелко у берегов. Можно, купаясь, уйти от берега чуть ли не на 100 сажен, и не скроет, и при проезде на лодке, хотя и на почтительном расстоянии, часто лодки садятся на мель.

Вся большая площадь земли перед валом вспахана под огороды Пригородным хозяйством около 1930 года.

 

№15

Знаменитая сосна

Около г. Чухломы за речкою Ивановскою на границе с землею дер. Тимофеевского, на ¼ километра левее Буйского тракта есть следы существовавшего когда-то тут небольшого кирпичного завода. Вот тут, у ям бывшего кирпичного завода, со стороны Галичского тракта была грандиозная сосна толщиною в 4 обхвата[33]. Сосна эта была невысокая, но очень раскидистая. Самый основной ствол был высотою от 2 до 3 метров и такой толщины, что четверо людей, взявшись за руки, едва охватывали ствол. От этого ствола шла мощная крона, состоящая из гигантских ветвей, причем каждая ветвь была толщиною с толстое бревно. Сосна давала прекрасную тень, и это место служило для прогулок компаниями. Жители города и крестьяне дер. Тимофеевского очень ценили и любили эту сосну. Я ее тоже хорошо помню и много раз в летние жары укрывался в ее тени. Погибла эта сосна около 1900 года от шалостей городских мальчишек. В сосне было большое дупло, в которое мальчишки подложили огня, а так как она была очень смолистая, пожар быстро распространился. Ствол сгорел, а массивная крона рухнула и развалилась на все стороны. Еще около 1920 года стоял пень этой сосны, полый внутри. В это дупло свободно усаживались 3-4 человека. Был даже фотографический снимок такой группы. Существовало предание, что под этой сосной зарыт клад. Никто, конечно, не копал это место. Я запомнил, что мальчуганы стучали палками у основания сосны, и казалось, что там что-то звенело. Говорили, что это клад звенит. Надо полагать, что под корнями сосны были пустоты, что и давало звук, как в барабан. С одной стороны под стволом сосны была [яма] вроде глубокой норы, что и доказывает существование пустот под корнями. На самой сосне как в стволе, так и в гигантских ветках имелось много дупел, в которых птицы вили гнезда, и таких гнезд было там немало, что всегда привлекало мальчишек, любителей зарить гнезда. Они стремились влезть на сосну, но это редко удавалось. Сосна была очень толста, углублений на стволе, куда можно бы было поставить ногу, не было, и ухватиться тоже было не за что. Сосна стояла на земле крестьян деревни Тимофеевского, в их поле, и крестьяне очень ценили и берегли ее. Когда сосну сожгли, крестьяне очень были озлоблены и говорили, что если бы поймали на месте преступления, то убили бы.

 

 

1 ноября 1935 г.

№16

Крутые берега Чухломского озера

В г. Чухломе при старом устье речки Санебы (новое отведено рыбаками правее почти на 1/3 километра) имеется холм, примыкающий к озеру. Холм окружен болотами и в весеннее время бывает окружен со всех сторон водою, представляя из себя как бы остров. Почва холма не везде одинаковая; так, на стороне, обращенной к Чухломе, почва песчаная, со стороны озера почва илистая, сверху прикрытая торфом, а на средине перегоревший торф, так называемый чернозем.

Вот этот-то холм и называется «Крутыми берегами». По преданию, на этом холме в XV веке находился женский монастырь, в котором при Галичском князе Дмитрии Шемяке находилась около года в заточении взятая им в плен великая княгиня Московская Софья Витовтовна.

«Крутыми берегами» этот холм называется потому, что берег озера тут в прежнее время, лет 50 тому назад, представлял как бы отвесную стену до 2 ½ метров высотою. В этом берегу земляные ласточки делали норы и устраивали свои гнезда. У этого берега озеро было чистое, ни трав, ни хвощей не было, и близко начиналась глубь. В таком виде я запомнил этот берег. В течение 50 лет произошли резкие изменения. Означенного обрывистого берега не существует. Волнами его подмыло и уничтожило, и берег стал в этом месте пологим и уже не отвечает прежнему названию «Крутые берега». Озеро в этом месте заросло от самого берега травами и хвощами, так что на лодке уже и подъехать тут нельзя.

В целях установления места нахождения б. женского монастыря, в 1920-23 годах мною было произведено археологическое обследование этого холма. На центральной части острова сделано было несколько шурфов, и везде под дерном оказался перегнивший торф, а далее болотная намывная слоями почва. Никаких культурных признаков не обнаружено. Правда, остров сильно зарос кустарником, и в некоторых местах не было возможности приступиться. Затем весь остров прощупан стальным щупом длиною в 1 метр, на расстоянии 1 метра от каждого прощупанного места. Расчет был такой, что щуп наткнется на что-нибудь вроде фундамента, камней и другие твердые вещи, но нигде ничего не обнаружено. Грунт легкий, торфяной, и щуп везде легко проникал в землю. Никаких признаков монастырской стройки или жизни не обнаружено.

Во избежание ошибки, мною был приглашен для обследования этого места Ученый Археолог Московского Историч<еского> Музея А. Я. Брюсов (впоследствии профессор), приезжавший для археологических раскопок на берегу Чухломского озера Федоровской стоянки каменного века. В 1925 году им обследован холм, называемый «Крутыми берегами», посредством ряда шурфов и прощупывания почвы щупом. Он вывел такое заключение, что никаких следов монастыря нет, да и не мог монастырь на этом месте находиться, т. к. почва болотистая намывная.

Некоторые из жителей предполагают, что тут был монастырь, потому, что с южной стороны острова заметны следы небольшого пруда с островом, затем, что остров с 3-х сторон окопан был канавою, до сих пор хорошо заметною, и что от острова к городу есть следы гребли[34], по которой [была уложена] бревенчатая настилка, с обеих сторон ее заметны следы канав. Действительно, 3-4 десятка лет тому назад еще очень хорошо заметны были следы гребли, перекладинами на которой была слань[35], и даже местами видна была полусгнившая деревянная слань и с боков ее канавы. Кроме того, на самом острове есть какие-то канавы, ямы и в некоторых местах битый кирпич. Является, конечно, вопрос: что означают эти следы? Изучая старинные планы г. Чухломы, я нашел следующие сведения. На этом острову в то время, когда еще в г. Чухломе существовала инвалидная команда, т. е. в XVIII веке, по плану значится огород Капитана инвалидной команды и [который] носил название «Капитанский огород». Следовательно, более чем вероятно, [что] гребля была сделана, выкопан пруд с островом и самый холм окопан осушительною канавою для надобностей этого огорода руками чинов инвалидной команды. Если бы это было сделано в XV веке, то, конечно, никаких следов, ввиду расплывчатости почвы, не сохранилось бы.

На средине острова есть ключ. Канавы в центральной части острова прокопаны на моей памяти для соединения ключа с озером. На берегу озера в том месте, где подходила канава, устроен был рыбный лов, над которым построен был из досок сарай с соломенною крышею. Просуществовал он не более 5 лет и потом был сломан. Когда существовал этот лов, была на берегу в «Крутых берегах» устроена под дощатым навесом сушильная печь для сушки мелкой рыбы. Потом эта сушильня была перенесена на острову же на другое место. Вот чем объясняется нахождение на острову кучек битого кирпича, которые видны на поверхности земли. Кирпичи же от построек XV века не были бы на поверхности, а были бы под слоем земли. Только в одном месте, вблизи пруда, я нашел следы, по-видимому, бани с обожженными на каменке печи булыжными камнями, слегка прикрытыми растительным слоем. Очертания строения заметны, оно было очень небольшого размера. Это обстоятельство меня навело на сомнение. Как будто баня инвалидного капитана не могла быть так далеко от его квартиры, тем более, что в Чухломе всегда при каждом доме имелась баня; была, конечно, таковая и при казармах. В то же время следы бани как будто нельзя отнести к XV веку, т. к. камни только местами и то слегка прикрыты растительным слоем. Надо все-таки заметить, что дом Капитана Инвалидной Команды был не так уж далеко от Крутых берегов. По старинным планам г. Чухломы начала XVIII столетия, дом инвалидного начальника значился на существующей ныне Буевской улице, по левой стороне, приблизительно против Городских бань и Крутых берегов. Поблизости должны быть и казармы инвалидной команды, и действительно, по тому же старинному плану, недалеко от р. Санебы приблизительно около угла Мещанской улицы значится какое-то большое деревянное здание. Несомненно, это и были казармы инвалидной команды. До[36] «великого пожара в г. Чухломе», когда выгорела начисто вся крепость со стенами, башнями, осадными дворами бояр, церковью, магистратом, ратушею, домом воеводы, где помещалась его канцелярия и воинская команда, для инвалидной команды [были] выстроены поблизости казармы и дом для военного начальства, а крепость уже не возобновлялась, и среди валов крепости возобновлена лишь только одна деревянная Соборная церковь. Казармы эти просуществовали до перестройки г. Чухломы по новому плану и тогда перенесены на окраину города на б. Завальную, а потом Калинина улицу.

В связи со сделанными по археологическим изысканиям выводами, что в «Крутых берегах» монастыря не было, является вопрос: где же находился монастырь? По истории известно, что женский монастырь в Чухломе действительно существовал, и в нем год находилась в ссылке великая княгиня Московская Софья Витовтовна – жена Василия Темного. По преданиям же, монастырь находился на берегу озера в Крутых берегах, при впадении р. Санебы в озеро. Принимая во внимание, 1) что монастырь был около крепости, иначе [в нем] не поместили бы в<еликую> княгиню, для охраны которой требовался военный караул; 2) что в то время церкви любили строить на возвышенных местах, – другого подходящего места нет, кроме возвышенного склона к озеру напротив собора по другую сторону речки Санебы. Это подходит и к преданию, т. к. выходит – в старых крутых берегах озера и при впадении в него речки Санебы.

В те времена все церкви в Чухломском крае были деревянные, и, следовательно, очень ясных признаков трудно найти. Признаки могут быть в виде крупных камней от небольших фундаментов и кирпича от печей. При обследовании этого места находятся как будто подтверждения мнения, что монастырь был против Собора с другой стороны р. Санебы. При подъеме из р. Санебы на Буевскую улицу как на самой дороге, так и около ее на огородах видны крупные булыжные камни. Их тут на поверхности заметно с десяток, и затем немало разбитого старинного кирпича. Эти признаки заставляют думать, что монастырь был именно тут. Того же мнения был и А. Я. Брюсов. Есть еще одно подтверждение. В предании о монастыре есть одно указание. Говорится, что монастырь находился «при впадении речки Санебы в Чухломское озеро в Крутых берегах на песчаном мысу». В Крутых берегах никакого песчаного мыса нет. Склон к озеру илистый и торфянистый, и только склон острова, обращенный к г. Чухломе, песчаный, но его нельзя назвать мысом. Описанная же возвышенность против б. Собора на другой стороне р. Санебы песчаная и скорее подходит к названию песчаный мыс.

Местность тут сильно изменилась построенными казармами инвалидной команды. После бывшего в Чухломе громадного пожара в конце XVIII в.[37], когда сгорела вся крепость и вообще находящиеся среди валов строения, нужно было построить помещения для военной команды. Казармы были построены приблизительно немного ниже угла б. Мещанской улицы, на самой средине улицы, так значится по старинным планам г. Чухломы. Неподалеку от казарм, в той местности, где сейчас находятся городские бани[38], был дом для Инвалидного Начальника.

 

№17

Чухломские кладбища

В г. Чухломе около церквей: Соборной среди валов и около Успенской церкви были в старину кладбища. Когда закрыто кладбище около Собора, неизвестно, но, во всяком случае, оно закрыто лет на сто ранее Успенского. Видимо, когда уже не было места хоронить покойников у Собора, то Соборная церковь на своей земле по дер. Старый починок устроила кладбище. Эта земля в конце XVIII века вошла в черту города, а Собору взамен ее дали пустошь Звяги. На кладбище этом Собором же построена была деревянная 3-хпрестольная церковь во имя Св. Духа. Означенная церковь существовала до 1825 г. и, будучи уже совершенно ветхою, разобрана, а иконы и утварь поступили в Чухлом<ский> Собор. Кладбище это тогда же было закрыто, и вместо него устроено другое, о котором буду говорить ниже. Место, где был алтарь разобранной церкви, долгое время было огорожено палисадником, в котором росли 4 березы. На моей памяти на этом месте была построена деревянная часовня, под железною крышею, с галереей вокруг. Эта часовня просуществовала около 40 лет и после революции была разобрана[39]. Место это[40] находится по улице Калинина (б. Завальная) против воинских казарм. Теперь уже место это сильно застроено, осталась небольшая площадка, среди которой растет большая береза, находившаяся у самой часовни. Когда еще была часовня, то около ее входа прислонено было две плиты из известняка с надписями, но камни настолько выветрились, что надписи разобрать было невозможно. Как при Соборе, так и на этом кладбище наружных признаков [могил] никаких не осталось. Могильные холмики расплылись, и место от времени сравнялось.

Во время постройки при Соборе 2-х домов для причта и школы, при рытье фундамента обнаружена масса человеческих костей, куски досок от сгнивших гробов и т. п.

Незадолго до революции с разрешения архиерея около Собора были погребены: протоиерей Собора Николай Соболев, протоиерей же Иван Благовещенский[41].

При Успенской церкви кладбище существовало до 1800 г., и даже, как значится по метрическим книгам этой церкви, при церкви еще хоронили в первые пять лет после 1800 г., а затем кладбище было совершенно закрыто. Вскоре по кладбищу была проложена мимо церкви Успенская улица (Успенская Гора тоже) к речке Никеровке, чрез которую устроен мост. Кладбище это существовало с основания еще деревянной церкви не одну сотню лет. Весною и после дождей на горе у церкви, на самой улице и в канавах, вымывается много человеческих костей. Около 40 лет тому назад при доме Н. А. Шишкина, расположенном против церкви, строили ледник. Копали яму для ледника и натолкнулись на старинное погребение. Нашли гроб-колоду, хорошо сохранившуюся. Открыли ее и увидели хорошо сохранившийся труп в саване. Думали – мощи, и послали за священником. Тем временем покойник, очертания коего были ясно видны, очевидно, от соприкосновения с воздухом начал быстро распадаться, и пошло ужасное зловоние. Яму завалили землею, и погреба тут строить не стали. Очевидно, находки таких погребений были и раньше, т. к. на колокольне этой церкви сохранились два колоды-гроба, которые и переданы в Чухломский Музей[42].

После заполнения кладбищ при 3-х церквах, было устроено за городом новое кладбище. Оно находилось по тракту на село Введенское с левой стороны, у самой дороги. Отведенное под него место окопано было глубокою канавою, которая и сейчас заметна, и  огорожено забором. На старинных планах г. Чухломы церкви и часовни обозначены крестом, и на этом кладбище тоже обозначен крест[43]. Следовательно, на этом кладбище была или церковь, или часовня, но никто сего не помнит, и преданий не сохранилось.

Затем против этого кладбища по другую сторону дороги было устроено новое кладбище, обнесенное каменною стеною с каменными воротами. На средине его в «   »[44] году была построена каменная церковь в память Казанской Б<ожией> М<атери>. Эта церковь упразднена и разобрана в 1934 году. Это кладбище и сейчас функционирует, хотя уже стало на нем тесно. На этом кладбище я встречал плиты с датой погребения 1798 г. и 1802 г.[45]

Старообрядческое кладбище

Это кладбище примыкало к закрытому кладбищу с левой стороны по дороге в с. Введенское. Находилось оно с противоположной от города стороны[46]. Тоже было окопано канавой и огорожено. Оно существовало после закрытия Савинского Скита не более 50 лет, пока не вымерли остатки старообрядцев. На этом кладбище насчитывалось до 40 могил. Могильные холмики имеют направление на северо-восток. На моей памяти это кладбище было в большом порядке, и на многих могилах горели лампадки. В 1934 г. я был на этом кладбище и видел полное запустение: кресты свалились, кладбище заросло сорняками, изгородь развалилась, и канава заплыла.

Турецкое кладбище

За старообрядческим кладбищем был большой лес, и в этом лесу около самого старообряд<ческого> кладбища было турецкое кладбище. Тут похоронены пленные турки, умершие в 1878 и 1879 годах. Турецкие могилы длиннее и выше наших. Могил этих было числом 30. Около них же есть татарские могилы – татар, торговавших в г. Чухломе фруктами и кондитерскими товарами. За последние 10 лет лес весь вырубили, остались одни пеньки, и за кладбищами построена свиноводческая ферма. Татарские и турецкие могилы находятся около погреба, устроенного для хранения картофеля.

Еврейское кладбище

Еврейское кладбище находится за городом со стороны к дер. Семеновскому. Расположено оно на спуске с горы к озеру. Оно тоже обнесено было палисадом и окопано канавою. Кладбище маленькое, на нем не больше десятка могил. Это большею частию отставных солдат евреев, оставшихся жить в Чухломе. Последним был тут похоронен доктор еврей Самсов. На могиле его поставлен был его женою гранитный памятник с надписью, но шалуны мальчишки своротили его и сбросили в канаву. Самсов, по слухам, был очень знающий, хороший врач и в г. Чухломе пользовался большим почетом.

Савинское старообрядческое кладбище

В 3-х километрах от г. Чухломы был женский старообрядческий скит секты беспоповцев. По дороге в с. Михайловское-лесное за дер. Немоновым начинается большой лес – это Савинская казенная лесная дача. Дорога в с. Михайловское пересекает эту дачу. Скит находился в левую сторону от дороги, приблизительно в расстоянии ½ километра. Скит был среди леса на пригорке. К нему со всех сторон шло много дорог и тропок. Все строения были деревянные и обнесены высоким деревянным глухим забором. Мой отец рассказывал, со слов стариков, что в ските было около 30 скитниц, большинство коих были из ближайших деревень. Жили очень зажиточно, и скит был не бедный. Пускали туда посетителей неохотно, особенно незнакомых, после целого ряда формальностей. Долго приходилось стучаться, и в это время из скита чрез щели высматривали, кто пришел. Затем отворялась в калитке форточка, и привратница спрашивала: «кто, откуда и зачем». Шла с докладом к настоятельнице, и если следовало разрешение, пускали посетителя и тогда уже принимали гостеприимно и не отпускали без угощения. Конечно, скит в казенном лесу без разрешения был построен. Когда он был построен и сколько времени существовал, никому не известно. Разрушен же он был в 1860-х годах по царскому повелению. Все строения были сломаны и свезены, а лес вырублен в окружности чуть не на километр. В работах по разорению скита участвовали крестьяне ближайших деревень: Семеновского, Носова и др. Скитницы были разогнаны по своим деревням.

При ските было кладбище, и довольно значительное – была не одна сотня могил.

Я первый раз попал туда, охотясь с гончими собаками, около 1890 года. Кругом скита была дерть, начинавшая зарастать мелким ельником. Пеньки были толстые и еще не сгнившие. От скита сохранились на самом высоком месте глубокие ямы от подвалов и кладовых, кучи кирпича от печей и следы других построек. Заметны были и следы забора, который имел вид четырехугольника. При ските были три пруда, из коих один – самый большой с островом. Вода в них была очень чистая, и пруды были глубокие. В прудах водились караси. После разорения скита, крестьяне ловили в прудах сетями карасей и в большем пруде с островом выловили несколько детских новорожденных трупиков с привязанными камнями. Таким образом, по рассказам старожилов, открылись грешки скитниц. На некоторых могилах, ближайших к скиту, были еще каменные плиты и камни. Насколько помнится, надписей на них не было. Чрез 40 лет[47] как интересующийся стариною я вновь посетил эти места. На кладбище опять вырос лес. На могилах плит и камней уже не было, но большинство могильных холмиков еще хорошо были заметны. Место, где была моленная и общежитие, судя по глубоким ямам, тоже поросло лесом. Пруды хорошо сохранились и мало заросли.

Сельским хозяйством скит, по-видимому, не занимался. Следов распашек нет. Был только маленький огород, следы гряд еще хорошо заметны.

Некоторые скитницы этого скита потом жили в деревне Алешкине при старообр<ядческой> моленной Худина, во дворе его дома. Худин воротил ранее делами Савинского скита. В дер. Алешкине, находящейся в 4 килом<етрах> от Чухломы, имел моленную. Дом его в 2 этажа с мезонином. Построен в виде лабиринта со множеством переходов, лестниц, тайников, входов и выходов. Вся утварь и иконы скита или, по крайней мере, лучшие из них поступили тоже в моленную Худина. Этот дом перестроен был еще отцом нынешнего владельца Александра Александр<овича> Худина. Я был в этом доме. Худин говорил, что прежний дом был в два раза больше. Верхний этаж по-прежнему разделен широким коридором на 2 половины – одна была моленная, а в другом жилье. В моленной у него мастерская. Ему было известно о существовании 2-х тайников. Один был в моленной под полом, где прятали книги и утварь. Другой был в коридоре. Оба они при перестройке уничтожены. Были ли другие, ему не известно. По закрытии моленной большинство книг и икон продано Худиным в Москве.

10 авг. 1935 г.                                                                  Л. Казаринов

 

 

№18

Медицина в Чухломе

По архивным данным, Городскою Управою впервые около 1800-1802 г. была открыта больница на 20 кроватей. Помещалась она первоначально по б. Никольской улице в доме Ивана Зиновьевича Казаринова (ныне техника Арефьева), снятом в аренду на несколько лет. Был приглашен врач из немцев. Больница была открыта под давлением военного начальства, и некоторое количество кроватей (кажется, половина) было предназначена для воинских чинов.

Аптеки первое время были только частные. На моей памяти аптеку содержал до 1880 г. провизор Шенрок Гуго Христианович, и у него был помощником провизор Тиско. После смерти Шенрока аптеку купил провизор Федор Федорович Фидлер, а после его смерти [аптекой владела] его жена около 35 лет. Все это время аптека помещалась по б. Галичской улице рядом с каменным домом присутственных мест. Этот дом был построен одним из Чухломских помещиков для себя, но затем продан провизору Шенроку для аптеки, а последним перепродан провизору Фидлеру, и по настоящее время аптека находится в этом доме. Означенным немцам-провизорам очень хорошо жилось в Чухломе. Брали за лекарства по своему усмотрению и нажили себе состояние.

С учреждением Земства (в 1860-х годах) Городская больница передана в ведение Земства и стала именоваться «Уездной Земской больницей». Земство построило себе дом (где ныне РИК), перевезенный из ус. помещика Перфильева, у которого купило этот дом. Затем по той же улице рядом, в сторону озера, построило два дома для больницы. С устройством больницы, кроме городского врача Юшкевича из сосланных в 1866 г. поляков, была учреждена еще должность земского разъездного врача. С этого времени и стало два постоянных врача вместо одного, оба в свободное время работали в больнице. Кроме них, был еще назначен заведующий больницей фельдшер Михаил Окулов. Впоследствии был в больницу приглашен еще фельдшер Семен Тетерин, и учреждены фельдшерские пункты в Судае, Бушневе и с. Введенском.

Первое время все лекарства для больницы и пунктов земство брало в Чухломской частной аптеке. Это обходилось дорого. Много приходилось переплачивать лишних денег. Учтя это, земство сначала начало выписывать лекарства непосредственно из Губернских Городов, завело свою маленькую аптеку, из которой полностию стало снабжать фельдшерские пункты и частично обслуживало свою больницу. Лекарства же по рецептам врачей, требующие фармацевтического приготовления, еще долгое время изготовлялись в частной аптеке. В дальнейшем Земство для своей аптеки пригласило на службу провизора, и это место в 1912 г. занимал провизор Казарин, и уже все лекарства по рецептам врачей стали изготовляться в своей аптеке.

Тогда владелице частной аптеки вдове провизора Фидлер, которая, не имея сама звания провизора, должна была иметь наемного провизора Ростковского, – в 1912 г. стало невыгодно держать аптеку. Она ее закрыла, а в г. Чухломе стала содержать аптекарский магазин, который она впоследствии продала провизору Медему – перекрещенному еврею.

Земскими врачами на моей памяти были: Игнатовский, затем Алякритский Константин Полиевктович, Соколов Николай Иванович, Жуков Николай Дмитриевич, Финогеев Александр Александрович и Самсов – еврей.

Незадолго до революции открыт фельдшерский пункт в селе Введ<ение>-Каликино. Фельдшеров при больнице стало больше; так, в 1912 г. были в больнице: Ив. Ив. Гостев, Зах. Ив. Иванов, Сем. Анд. Вавилов, Ив. Д. Орлов и Ник. Васил. Корнеев и повивальные бабки Воронина и Пескова.

 

№19

О торговле г. Чухломы

Вообще, торговля в г. Чухломе с давнего времени и до Революции была очень слабая. В 1615 году, по материалам г. Чухломы Июдина, видим, что в г. Чухломе была всего одна лавка. Постепенно с ростом самого города увеличивалась и торговля его. Особенно она было оживилась около 1800 г., когда Чухлом<ский> первостепенный купец Июдин повел торговлю чрез г. Архангельск с заграницей. Завел свои морские суда. Вывозил из Чухломс<кого> края кожи, сало, пеньку и т. п., а привозил шелковые материи и заграничные вина. Это оживление торговли было непродолжительно. Была война с Турцией, и турки захватили в плен его корабли с товарами. Хотя по окончании войны в контрибуцию Турции были включены убытки Июдина в сумме 1.800.000 р., но деньги, конечно, можно было получить только чрез несколько лет, а тем временем торговля в Чухломе совершенно упала, и больше такого оживления не наблюдалось. После этой истории начинается бегство Чухломских купцов в одиночку и целыми семьями в другие города. Большею частию в г. С.-Петербург. Выбыло в СПб. – 11, Москву 1, Кологрив 2, Кинешму 2, Оханск 3, Макарьев 1, Парфентьев 1, Галич 4, Устюг 1, Солигалич 2 и Одоевск 2. Итого в течение первой половины XIX столетия перевелось в купечество других городов 30 человек, из коих только в СПб. 11 человек.

В 1912 г. в г. Чухломе было бакалейных лавок – 18, мануфактурных и галантерейных 4, кожевенных 3, мясных 3, булочных 3, всего 31 лавка. Из купцов трое были оптовыми: по бакалейной торговле Конст<антин> Николаевич Пьяньков, а по мануфактурной и галантер<ейной> Ив. Ив. Таганов и Иван Михаил<ович> Климов. Они снабжали товарами все сельские и деревенские лавки. Общий торговый оборот исчислялся в 683.000 р.

До 1900 г. в Чухломе была одна булочная Ив. Ив. Руссова, а колбасных не было ни одной. На праздники колбасу приносил старик колбасник из дер. Святицы, который изготовлял ее только на большие праздники. В остальное время года в лавках можно было получить только копченую колбасу, которую выписывали купцы из г. Костромы от Голованова.

Базары в Чухломе были по воскресным и вторничным дням, но после Революции базары по вторникам прекратили свое существование.

 

№20

Екатерининская ярмарка

В Чухломе были ярмарки: Сергиевская 3-хдневная, за два дня до 25 сентября, и Вознесенская 3-хдневная, за 2 дня до Праздника Вознесения. Означенные ярмарки имели мало торгового значения. Иногородные купцы их не посещали, балаганов не строили, и народу на них было мало – как в обычный торговый день.

Большое торговое значение имела лишь Екатерининская ярмарка. Эта ярмарка была установлена в первых десятилетиях XIX века после долгих хлопот перед высшими и Губернскими властями Чухломской Город<ской> Управы, т. к. власти почему-то считали ненужным учреждение в г. Чухломе ярмарки. Екатерининская ярмарка начиналась с 24 ноября (по старому стилю) и продолжалась 1 неделю. Обычно задолго Чухлом<ские> купцы покупали бревна, нанимали пильщиков  и заготовляли тес для балаганов и, продавая его приезжим купцам, хорошо на этом наживались. За две недели до ярмарки начинали строить балаганы из тесу, с тесовыми же крышами. Строились 2-3 корпуса балаганов, в каждом было 6-10 лавок. Приезжало много иногородних купцов с разными товарами, как, например: из Костромы с готовым платьем, ювелирными изделиями, из Кинешмы – с мануфактурой, Ярославля – с полотнами, стеклянной и глиняной посудой, железными изделиями, конфектами, пряниками и другими лакомствами. Из Павловска привозили замки и железные изделия. Из с. Красного – серебряные изделия. Из г. Галича – готовые платья и кожевенные товары. Приезжали из Парфентьева, Буя и др. городов. Привозили из разных городов: книги, картины, писчебумажные материалы, иконы, бакалейные товары, рыбники соленую рыбу, Бушневские сайки, воза с кренделями и пряниками-суслениками. Чухломские торговки тут же на базаре в передвижных балаганчиках пекли пышки на постном масле и продавали их в горячем виде. Торговали с возов, в маленьких наскоро сделанных балаганчиках, с подстольев и прямо на земле на подстилках. На подстольях: игрушки, пряники, конфекты и т. п. Кустари, большею частию из-под с. Судая, доставляли на ярмарку массу своих изделий: кузовьев, корзин, кадок, корыт, лопат, саней, колес и т. п. Почти всегда на ярмарку приезжали акробаты. Устраивали громадный балаган с тесовыми стенами, а крышею служило натянутое на стропила полотно. Затем, одна или две карусели. Акробаты и карусели привлекали к себе массу деревенского народа, и около них обычно стояла густая толпа. Вся площадь кишела народом. Бабы большею частию принаряжены были в лучшее платье. Особенно много было народу в воскресенье и вторник. В эти дни не только вся площадь, но и часть всех прилегающих к площади улиц были заняты по обеим сторонам лошадями.

Много было скупщиков сырья. Скупали кожи, пушнину, масло и мясо. Масляники ставили на средине площади около важни[48] треноги из 3-х жердей, на которую[49] помещали весы, а бока завешивали холстом. Много продавалось мяса и свинины, но только исключительно целыми тушами и по дешевой цене. Мясо кусками не продавалось.

 

№21

Кирпичные заводы

Почва окрестностей Чухломы глинистая, но слой керамической глины почти везде неглубокий – 1-1½ метра, а потому кирпичные заводы не могут долго существовать на одном месте, и по истощении слоя глины в окрестности завода его закрывали и строили новый завод в другом месте. Чухлома городок маленький, стройка деревянная, и, следовательно, потребностей на кирпич было не так много, а между тем по окраине города имеется свыше 10 мест, где были кирпичные заводы.

1) При выезде из города на Буевский тракт, не переезжая Ивановской речки, с правой стороны дороги на моей памяти около 1885 г. возник кирпичный завод, прекративший свое существование около 1895 г. Завод принадлежал Чухлом<скому> мещанину Николаю Парфеновичу Парфенову.

2) По той же дороге за Ивановской речкой, саженях в 50-60 в левую сторону от Буевского тракта тоже, судя по ямам и следам обжигательной печи, был небольшой кирпичный завод в давнее время. К 1880 г. все ямы уже обдернели, и следы печи были уже слабо заметны.

3) За пустошью Сорокиным, перейдя речку Летицу, есть следы большого кирпичного завода. К 1880 г. строений уже никаких не было, но обжигательные печи довольно хорошо сохранились. Еще хорошо были заметны устья топок, которых, насколько помнится, было 4-5. Надо полагать, что завод тут возник около 1860 г. и прекратил свое существование в 1870-75 годах.

4) По Бушневскому тракту[50], перейдя Ивановскую речку, сейчас же за мостом с левой стороны был построен Чухломским собором кирпичный завод приблизительно в 1885 г. Просуществовал он до 1892-93 г. Из кирпича с этого завода были построены врата и ограда около Собора, уничтоженные с революцией, и также ограда кругом кладбища.

5) По закрытии этого завода тут же за мостом, но с правой стороны Бушневского тракта Чухломскою Городскою Управою в 1894-95 г. был построен завод, который существовал вплоть до революции, но только обжигательные печи переносились на другое место, поближе к еще не использованному пласту глины.

6) От дороги в дер. Кашино в левую сторону – к кладбищу и до Ивановской речки – существовал завод Чухломского купца В. Ильичева[51]. Я не запомнил его работающим, но к 1880 г. стояли еще полуразвалившиеся навесы, крытые соломой, и была избушка-сторожка, которая еще долгое время существовала, служа притоном разврата подонков Чухлом<ского> общества.

7) По дороге в ус. Поповское[52] с правой стороны у кладбища заметны следы кирпичного завода. Ямы и печи, т. е. их следы, уже сильно задернели[53].

8) Против сего места по другую сторону той же дороги есть тоже следы завода, и тоже следы печи и ямы сильно задернели. Возможно, что из кирпича с этих заводов и построена была каменная кладбищенская церковь, сломанная в 1933 г.[54]

9) По той же дороге, пройдя с ½ километра, тоже на левой стороне был завод купца Петра Васильевича Голоушина. Он возник на моей памяти около 1890 г. и прекратил свое существование около 1900 г.

10) На склоне Майковой Горы со стороны дер. Семеновского в 1933-1934 г. построен новый кирпичный завод для обслуживания Чухломы.

11) В подозерице по старому Солигаличскому тракту на склоне горы заметны старые следы небольшого кирпичного завода. Ямы и печи сильно задернели.

12) Немного далее такие же старые следы другого кирпичного завода.

 

Замощение площади города

Эта работа производилась в г. Чухломе крайне медленно, как говорится, «чрез час по столовой ложке». Работы по замощению начались примерно около 1800 г., и вот чуть не за 150 лет замощена площадь, и то далеко не вся, и половина Галичской улицы. Причина такой медлительности – недостаток булыжного камня и потому дороговизна его. Вопрос о недостатке камня стоял перед городом почти с самого его переустройства по новому плану. По архив<ным> данным, около 1800 г. на заставах г. Чухломы с крестьян за проезд чрез них в город брали с подводы 1 булыжный камень или 5 коп. деньгами. Этим камнем и началось замощение площади. Затем камень на пожарных лошадях возили с Майковой Горы, из Ивановской речки, от кирпичного завода Парфенова. Последний в 1885 г. выкопанный около завода камень продавал Город<ской> Управе от 35-40 р. кубич<ескую> сажень, причем доставка была Управы на пожарн<ых> лошадях. Потом, покупали камень понемногу от крестьян. Песок возили на пожарных лошадях с Майков<ой> Горы. Бюджет Город<ской> Управы был очень беден, и из него можно было уделять на замощение площади очень незначительную сумму. Делами Город<ской> Управы ворочали купцы, а потому замощение началось первоначально у их лавок на площади. Мостовые требуют ремонта и чрез несколько лет становятся невозможны для езды, и их необходимо перемостить. Весь назначенный по смете Управы на мостовые небольшой кредит шел почти исключительно на перемощение мостовой, и лишь изредка замащивался вновь небольшой кусочек площади. Впервые была замощена составляющая край площади Гостиннодворская улица, на которой была сосредоточена главная торговля г. Чухломы. На моей памяти далеко не каждый год производились работы по перемощению существующих мостовых и по новому замощению площади, и всегда в небольших размерах. При последних работах обычно в течение 2-3 лет Управа заготовляла булыжный камень, кучи которого постепенно накапливались около предполагавшегося к замощению участка площади. Кучи камня лежали годами, пока не набирали достаточного количества для замощения намеченного участка. Во вторую очередь была замощена улица вплоть до собора, т. к. на ней находилось пожарное депо.

 

№22

Майковая Гора

Местом прогулок жителей г. Чухломы также служит Майковая Гора, находящаяся в 1½ километрах от города на север. Гора довольно высокая, и с нее открывается красивый вид на все озеро, на город, деревни и окрестности. По старинным планам, она именовалась «Парфенова Гора», а Майковой Горой начала именоваться от находившейся на ней около 150-200 лет тому назад усадьбы помещиков Майковых – предков известного поэта Майкова и художника Майкова. На самой вершине горы видны следы фундамента от усадебного дома, ямы от подвалов и кирпич от печей. На склоне Горы к городу от б. усадебного дома заметны следы от десятка маленьких домиков с печищами, стоявших близко один к другому и, по-видимому, не имевших никаких надворных построек. Близость их к усадебному дому и отсутствие надворных построек свидетельствуют, что это были жилища дворовых людей Майковых. С 2-х сторон Горы на север и юг склоны горы были под садом и огородом.  На моей памяти еще были 4 кедра, уничтоженных невежественной молодежью при добывании шишек с орехами, их срубили, или подрубили у других корни. Заметны следы оранжереи, парников, огородных гряд, колодцев. На моей памяти еще были: рябины, черемухи и кусты смородины, малины и одичавших роз. Деревня Майковая Гора находится от вершины Горы в расстоянии ½ километра на восток. Ее от Горы отделяет громадный пруд, имеющий площадь около гектара. По преданиям, этот пруд копаный, и в нем водилась и теперь есть рыба. За этой деревней, по другую сторону дороги в деревню Немоново имеются на ручье следы запруды. С северной стороны Горы есть еще пруд, уже наполовину заросший, тоже солидного размера.

От города на Майковую Гору вела широкая дорога, не зараставшая лесом. Она сохранялась хорошо до 1934 г., а затем распахана трактором под посевы.

После освобождения крестьян Гора еще числилась за какими-то наследниками малолетними Майковых, и поэтому ее нельзя было купить многим желающим, а самоуправно пользовались крестьяне дер. Майковой Горы. На моей памяти никто из Майковых не навещал Чухломы и своей земли. Майковы имели много крестьян и земли в Чухломском уезде. Земли их простирались во все стороны кругом Горы, а с северной [стороны доходили] вплоть до реки Святицы. В древности, по-видимому, Майковы были в родстве с боярином Морозовым – воспитателем царя Алексея Михайловича, старинная вотчина которого была – сельцо Козинское с деревнями Святицей, Крутицей, Константиновым и др. и все Чухломское озеро. В начале 18 столетия в дер. Крутице половина крестьян принадлежала Морозовым, а другая Майковым. В XVII веке боярин Майков имел в Чухломской крепости осадный двор. Слыхал еще, что причиною невозможности купить Майковую гору было то, что один из наследников Майковых был душевнобольной и никаких документов подписывать был не вправе. Лишь незадолго до революции Майковую Гору купил бывший урядник полицейский ____[55] и построил себе дом в деревне Майковая Гора, склоны ее запахал и сеял хлеб для обмолота около пруда, с другой его стороны от означенной деревни построил овин и гумно. Усадебное же место и [участок,] где были сад и огород, служили сенокосом. Насколько помнится, он купил земли около 20 десятин. Вскоре после Революции его раскулачили и выслали на 3 года. Земля же его, т. е. Майковая Гора, была прирезана крестьянам дер. Майковой Горы, а лес за Майковой Горой в сторону дер. Немонова почти весь вырублен на дрова.

 

№23

Саечное производство

Село Бушнево Чухломского уезда до Революции славилось своими сайками. Печение саек в с. Бушнево и смежной с ним деревне Зикиево началось с давнего времени, но когда именно, сказать невозможно. Сайки пеклись 2-х фасонов: большинство в форме ромба и круглые. Изготовлялись из полубелой муки. Тесто делалось крутое, и сделанные из него сайки первоначально бросались в кипящую воду на один момент, а затем по сделании на них наколов спицей, чтобы корка не отставала, пеклись на листах на соломе в печке.

Как Бушнево, так и Зикиево расположены на большой дороге из г. Галича в г. Кологрив. В настоящее время этот тракт утратил свое прежнее значение – при постройке Северной ж<елезной> дороги чрез г. Галич движение по этому тракту стало мало. Ранее же тут было большое движение как пассажирское, так и товарное. Сайки раскупались в большом количестве проезжающими. Редкий из них не запасался на дорогу сайками. Многие из жителей Бушнева и Зикиева занимались печением саек. Особенно в домах, стоящих на самом тракте, почти все занимались печением саек, и в этих домах устроены были специально для продажи особые окна, открывающиеся и зимою. Эти окна были без рам, зашитые войлоком или полотном с куделей. Посредине его устраивалась большая форточка [(илл. 10)]. По таким окнам проезжие знали, в каком доме всегда можно было получить сайки. Проезжающие останавливались, стучали в окно и получали сайки. Я помню, когда сайки продавали по 3 коп. пара.

 На все базары и ярмарки: в Чухлому, Галич, Парфентьев и в окрестные села сайки вывозились в огромном количестве возами и охотно раскупались полностию. На все сельские торжки и ярмарки на значительное расстояние вывозились сайки и, можно сказать, не было ни одного торжка, где не было бы «бушневских саек».

Еще свежие сайки можно было есть с удовольствием как оригинальное печево, но особенно хорошего в них я ничего не находил. Черствые же сайки теряли вкус и делались твердыми, как камень. С революцией это саечное производство, достигшее таких больших размеров, совершенно прекратило свое существование. Молодежь уже совершенно не знает, что такое представляли из себя Бушневские сайки и какого они были вкуса, а многие даже и не знают уже, что было такое производство. Вот это-то и дало мне мысль описать это производство.

№24

Старый Бушневской, или Кологривский, тракт

Около сотни лет тому назад в г. Кологрив ездили чрез с. Бушнево, но от Бушнева к Чухломе ездили другою дорогою. Этот тракт шел из Чухломы чрез ус. Кашино, Сохинскую мельницу и с. Коровье. При выезде из Чухломы, спустясь с горы, чрез вражину был мост, и с обеих сторон были к нему земляные насыпи. 50 лет тому назад еще были видны полусгнившие сваи от этого моста. Далее чрез Ивановскую речку, по-видимому, не было основательного моста, т. к. никаких следов подобного моста не было заметно. Может быть, был маленький перекидной мостик, как в настоящее время, без свай. За Ивановской речкой дорога шла по пустоши Кусницыно.

 

№25

Новый Бушневской тракт

Проложен около половины прошлого столетия. От Чухломы он шел на ус. Анфимово, деревни: Чудовское, Бурминское, ус. Шилыково, дер. Шатуново, село Спас-Серапиху и т. д. До 1880 г. на Бушневском тракте моста чрез Ивановскую речку не было. Ездили так[56]: не доезжая Ивановской речки, сворачивали влево на пустошь Сорокино. Дорога пересекала все Сорокино[57] и выводила на Галичский тракт на горе при спуске в Ивановскую речку. Это место называлось «Сопливая Гора». Прежде при проводах отходников, уезжавших на заработки в столицы, бабы провожали их до этой горки и тут прощались, заливаясь слезами и сморкаясь. На Сорокине, где шла эта дорога, было двое обыкновенных деревенских ворот. На этой Горке стоял массивный четырехгранный верстовой столб, окрашенный наискось черными и белыми полосами, с цифрою 1, т. е. одна верста.

Мост на Бушневском тракте чрез Ивановскую речку устроен после 1880 г., и тогда тракт уже шел прямо к Есаковской улице.

 

№26

Река Святица

До 1800 г. моста чрез р. Святицу на тракте из г. Чухломы в г. Солигалич не было, а был перевоз-паром, сдаваемый в аренду. Это, конечно, было летом, а зимою переезжали чрез реку по льду. Потом построили мост, но он часто бывал в неисправности. Старики рассказывали, что как-то везли по этому тракту большой колокол в зимнее время в одну из заозерных церквей. В какое именно село везли колокол, предание не сохранилось. Одни говорят – в Авраамиев монастырь, другие – в Варваринскую церковь или Николо-Остров. По их словам, мост на р. Святице уже был ветхим. Колокол нужно было перевезти чрез р. Святицу. Мост считали ненадежным, боялись, что он не выдержит такого груза. Решили перевезти колокол не по мосту, а по льду реки. Тут-то возчики колокола и ошиблись. Лед не выдержал такого груза, и колокол с санями провалился в реку на самой ее средине. Вытащить его не было возможности, и колокол находится в реке и по настоящее время. Дно реки тут вязкое, илистое. Указывали место, где он провалился – это с правой стороны моста и, вероятно, прежнего, сваи от которого и теперь еще видны в воде. В первые годы с лодки колокол можно было ощупать шестом, а потом его сильно затянуло в ил, и не только нельзя было рассмотреть в воде, но даже и нащупать.

В конце XIX века из д. Малой Святицы в дер. Крутицу был пешеходный мост на толстых сваях.

Река Святица соединяла Глухое озеро с Чухломским. В означенное Глухое озеро впадает река, текущая около деревни Большой Святицы. Эта река тоже называется Святицей. В общем, по недоступности местности около Глухого озера плохо обследовано – одна ли это река, текущая чрез Глухое озеро, или это другая река впадает в это озеро.

В 1613 году поляки из войска Лисовского осаждали Чухломскую крепость, но взять ее не смогли, отступили к г. Солигаличу, который взяли и сожгли 15 июня 1613 года. Отступая к Солигаличу, полякам необходимо было переправиться чрез реку Святицу, чрез которую шел тракт в г. Солигалич. Моста, как известно по архивным документам, на р. Святице в то время не было. Мост построен после 1800 года. Ранее был перевоз, т. е., вероятно, паром, который при приближении поляков был уничтожен. Поляки начали искать более узкого и способного к переправе места. 300 лет тому назад р. Святица была много шире и глубже, и, вероятно, в то время еще свободно можно было на лодке проезжать в Глухое озеро. Омеление и зарастание р. Святицы идет быстро и заметно. Лет 50-70 тому назад рыба из Глухого озера совершенно свободно проходила в Чухломское озеро, а теперь по р. Святице местами нельзя проехать на лодке, и даже местами река совершенно заросла, так что летом чрез нее существуют пешеходные тропы. Например, немного повыше моста на Солигалич<ском> тракте образовалось такое сильное зарастание, что ходят пешком чрез реку по образовавшемуся дерну. Проходил тут и я в 1930 г. На этом месте немного зыбнет, но смело можно ходить. В памятной книжке 1862 г. по Костром<ской> губ., стр. 350 упоминается предание, что поляки в 1613 г. переправились чрез р. Святицу близ с. Лаврентьевского[58], т. е. выше Глухого озера. Тут произошла сильная сеча с русскими людями, надо полагать, с Чухломичами. Погибло с той и другой стороны много людей. Иноверцы и пришельцы, тут погибшие, зарыты на берегу реки в больших ямах. Во время весеннего разлития реки из берегов Святицы издавна вымывается много человеческих костей. Около дер. Дуракова на берегу р. Святицы есть два кургана. Надо полагать, что это и есть братские могилы, относящиеся к означенной битве с поляками, т. к. эта деревня находится против с. Лаврентьевского[59]. Тогда же Чухломичи участвовали в битве с поляками под Солигаличем «на засеке», и их было там убито 21 человек.

 

№27

Влияние Чухломского озера на облака

По наблюдениям местных жителей, Чухломское озеро имеет громадное значение и влияние на дожди и особенно грозы. Озеро притягивает к себе облака и задерживает их до тех пор, пока они не разразятся дождем или грозою. Появившиеся облака, обычно привлекаемые озером, ходят вокруг озера в направлении с юга на восток, обходят озеро с северной стороны на запад, затем опять к южной стороне. Нередко бывает, что облака не один раз обходят озеро, пока не разразятся грозою или дождем. Разражаются же облака грозою или дождем обычно на южной стороне озера вблизи села Михайловского. Заметив с южной стороны озера тучи, почти с уверенностию можно сказать, что будет дождь или сильная гроза. Село Михайловское – это центральный пункт, где бывают сильные грозы. В купол колокольни сего села много раз ударяла молния, а также много раз страдали от ударов молнии строения деревень, расположенных около села Михайловского, и даже частенько ударяет молния в стога сена. Около 1890 г. я лично видел около с. Михайловского удары молнии в озеро. Я возвращался с охоты, и меня застала сильнейшая гроза, после которой был сильный ливень. Я добежал до дер. Дудина и встал под крышу какого-то сарая на горе. И вот тут-то я видел 4-5 ударов молнии в воду озера. Взлетал кверху столб воды и раздавался ужаснейший удар грома.

Если сильные тучи идут с северной стороны озера к Чухломе, то они, как бы ни были угрожающи, всегда минуют Чухлому и идут на восток. Крайне редко бывают случаи, чтобы в таком случае Чухлому задел дождь.

Бывают еще такие случаи. Идет сильная туча с востока и, достигнув озера, останавливается над Чухломой и разражается дождем или грозою. Вообще под влиянием озера грозы над самою Чухломою очень редки. Никто не помнит, чтобы в Чухломе были несчастные случаи от молнии.

 

№28

О дорогах по Чухломскому озеру

 В летнее время дороги огибают озеро с обеих сторон, а ниже «подозерицей» везде идут пешеходные тропы. Город имеет сношение с деревнями, расположенными на другой стороне озера, на лодках, но нет организованного сообщения на лодках, как на Галичском озере. Там есть определенные места для посадки, определенное время, когда лодки отходят на другой берег, в определенные места назначения и за определенную плату. Такого порядка на Чухломском озере никогда не было. Обычно Чухломичи переезжали озеро на своих лодках или же искали попутчиков рыбаков с того берега и платили за переезд по соглашению, кроме обязательной работы в веслах.

Лодок на Чухломском озере мало. Имеют лодки почти исключительно охотники и рыбаки. До революции был в городе один лодочник Коптев, который имел 2-3 лодки, отдаваемые напрокат для катания по 1 р. в час. Рыбацкие лодки, большею частию дощаники, более устойчивые и тяжелые на ходу, а у охотников лодки, сделанные из челнока с обочинами. Лодки 2-х и 4-х весельные, больше нет.

В зимнее время издавна чрез озеро прокладывались, провешиваясь ельником, две дороги: 1-я из Чухломы в дер. Аринино и 2-я из Чухломы в устье реки Вексы (12 километров) к деревням Федоровскому и Коробовскому. После революции дороги прокладывались, но не вешились.

Если снег выпадает рано на лед мало окрепший и потому тонкий, бывают несчастные случаи – лошади проваливаются. И так как такие опасные места находятся на глубинах, где, по-видимому, есть ключи и где лед тоньше, то нередко лошади тонут, и вытащить их не всегда удается. Незадолго до революции на дороге из Аринина в Чухлому потонула тройка лошадей содержателя станции Ивана Васильевича Агафонова. Тройка везла почту. Лошади провалились на глубоком месте, и вытащить их не могли. Сани почти всегда не проваливаются, т. к. обрубают или завертки, или гужи. Одноконные лошади проваливаются чаще, особенно в случаях, когда нужно свернуть с дороги, чтобы разъехаться с встречными подводами. Все такие случаи бывают большею частию весною, когда начинает пригревать солнышко, приблизительно в великом посту.

В 1935/6 г. дорога была не на Федоровское, а на Турыково, т. к. проложить дорогу не позволили теплые места.

 

№29

О несчастных случаях на озере

Вообще с людьми несчастные случаи на озере крайне редки. Я помню в течение 50 лет только два случая, когда тонули, и то по собственной неосторожности. В детстве, т. е. с лишком 50 лет тому назад, помню, утонул мальчик – сын присяжного Казначейства Толковиткин. Он со своим товарищем шалили на озере. Сели в какую-то старую лодку без весел и отчалили от берега. Был ветер от берега, против Крутых берегов, и они не успели опомниться, как лодку вынесло за хвощи на чистое место и понесло в озеро. Толковиткин умел плавать, бросился в воду, думая доплыть до берега, но не смог и утонул, а второй начал кричать, и его услыхали и сняли рыбаки. Второй случай был почти чрез 50 лет. С той стороны озера приезжал с женою крестьянин. Лодка была старая, дырявая, кое-как законопаченная. Обратно когда поехали, оба были сильно выпивши, и с ними был взятый из починки самовар. Поднялся ветер, волны, в лодке появилась течь, и хотя они воду отливали, но она все сильнее и сильнее начала наполнять лодку. Наконец, лодка стала тонуть и опрокинулась кверху дном. От противоположного берега они были очень близко. Крестьянин, думая, что тут неглубоко, спрыгнул в озеро с самоваром, но т. к. дно сильно вязкое, он увяз и так, стоя с самоваром, и утонул. Баба же схватилась за лодку, вскарабкалась на дно и стала кричать. Ее в конце концов услыхали и сняли, только едва отогрели, так она закоченела. Дело-то было осенью.

В мае-месяце 1937 г. утонул в озере крестьянин дер. Белова. Он вез на лодке мешки с зерном для обсеменения полей. Как говорят, был пьян и, видимо, свалился в воду. Лодка с мешками приплыла обратно в г. Чухлому, а его чрез несколько дней, именно, 14 мая рыбаки из дер. Большого Починка при ловле рыбы выловили неводом.

Незадолго до 1870 г. утонул в Чухломском озере Владимир Филомотицкий – сын Инспектора Чухломского Городского училища. У Филомотицкого были два сына учебного возраста, и перед катастрофой мать сшила одному сыну, который затем вскоре потонул, верхнюю праздничную рубашку, а другому не сшила. На озере были оба сына, и когда один утонул, второй прибежал домой, но ничего не сказал, что брат утонул, и только вечером, когда родители хватились, где же Владимир, он сказал: да он утонул в озере, и теперь новая рубашка будет моя.[60]

 

№30

Галичский и Солигаличский тракты

Оба эти тракта из г. Чухломы пролегали несколько иначе, чем теперь. Солигаличский тракт шел подозерицей вплоть до дер. Большого Починка, т. е. 4 километра. Дорога шла по низкому месту, и весною и осенью и вообще в дождливое время ездить тут было очень плохо, и потому тракт проложили по более возвышенным местам с другой стороны города, от Солдатской слободы чрез дер. Алешково, приблизительно около 1800 года. Почти одновременно произошло изменение и Галичского тракта, который за Ивановской речкой сворачивал вправо и шел чрез дер. Тимофеевское, а проложили прямо, минуя дер. Тимофеевское. Если присмотреться к местности, то оба старых тракта еще заметны. В зимнее время к дер. Починку ездят старою дорогою – подозерицею, а пешеходы и летом идут тут к дер. Починку, так как тут путь много ближе – более чем на километр.

К дер. Тимофеевскому тоже заметен хорошо старый тракт. Обе стороны поросли густым лесом, а старая дорога нисколько не заросла, и следы ее только после 1935 г. уничтожены Тракторною станциею, которой отведена вся пустошь Сорокино, и вся она вспахана тракторами под посевы, и тракторами же запахана старая дорога.

 

№31

Авраамиевская часовня в монастыре

При Чухломском Авраамиевском монастыре на берегу озера была деревянная часовня с верандою кругом. На этом месте, по преданиям, жил препод<обный> Авраамий. Прибыв на Чухломское озеро, он в предгории выкопал колодец, над которым построил часовню и при ней келию, в которой жил. Как я слыхал в монастыре, часовня и келия поддерживались в том виде, как построил Авраамий. В юности своей я запомнил эту часовню в таком виде. Часовня с келией были под одной крышей тесовою. Построена она из бревен, обшитых тесом снаружи, кроме келии. Со стороны дорожки к монастырю была крытая веранда с перильцами, на которую выходили две двери – одна в часовню, а вторая в келию. На средине часовни находился колодец, выкопанный Авраамием, глубиною до воды около сажени. Колодец прикрывался железною решеткою, и к обрубу была прикована небольшая бадейка на длинной железной цепочке. Молящиеся доставали воду и пили, как целебную. Внутри часовни стены были обвешаны старинными потемневшими иконами. С правой стороны в стене была маленькая дверь, ведущая в узенькие сенцы, которые имели с правой стороны дверь на улицу, а в противоположном конце сеней был крохотный чуланчик. Против дверей из часовни была в сеничках дверь в келию. Келия малого размера с двумя маленькими оконцами – длинными и узкими, закрывающимися задвижками (волоковые). Рам в окнах не было. Одно окно выходило на Чухлому, а второе на Солигаличский тракт. Пол в келейке был деревянный из топорного теса. По двум стенам, где окна, были лавки. Стены носили следы штукатурки. Около лавок в углу стоял маленький грубой работы некрашеный столик. В южном углу была маленькая русская печь. Все это было некрашеное. При игумене Пахомии, человеке малограмотном и невежественном, все в часовне и келии сильно искажено. В келии полы и лавки и столик окрашены масляною краскою, а двери тоже масляною краскою разделаны были под дуб. Стены, потолок и печь были побелены. Над часовнею вместо деревянной крыши сделана железная. Стены часовни снаружи и внутри окрашены краскою св<етло>-серого цвета. В часовне иконы были перекрашены заново. Одним словом, было все им сделано, чтобы уничтожить столь ценную старину, с искажением всей келии. Часовня эта уничтожена после революции.

№32

О древних погребениях в Чухломском крае

Как выяснено мною путем археологических раскопок стоянок каменного века на берегах озера, Чухломский край населен с весьма давнего времени. За две тысячи лет до нашей эры Чухломский край уже был населен каким-то народом, пользующимся для охоты и рыбной ловли еще каменными орудиями и костяными. Этот народ жил в землянках. Как этот народ погребал своих покойников, пока не вполне выяснено. На стоянке каменного века у дер. Федоровского при раскопках ее стороны, прилегающей к р. Вексе, находили целые человеческие костяки среди кухонных остатков, на глубине 1 метра. Как я запомнил, костяки были головами в разные стороны, но видно было, что труп клался лицом вверх, и у некоторых левая рука вытянута вдоль туловища, а правая на животе. Аналогичное положение трупов (костяков) – лицом вверх с вытянутою левою рукою вдоль туловища и правою на животе – дает возможность думать, что [они] не бросались зря на свалку кухонных отбросов. Костяки найдены среди кухонных отбросов – костей животных, костей рыб, рыбьей чешуи и обломков горшков, но над ними было земли не менее метра, так что вполне возможно, что трупы были засыпаны землею. Может быть, что жители этой стоянки погибли от какой-нибудь эпидемической болезни или убиты неприятелями при разрушении этой стоянки. Так было в доисторическое время. В историческое время местность около Чухломского озера населена была финским племенем «меря», а после IX века «чудью». Какой у них был ритуал погребения, нам совершенно не известно. Не слышно, чтобы при земляных работах наталкивались когда-либо на древние погребения. Ни курганов, ни древних могильников не сохранилось, а, казалось бы, они должны быть.

Является вопрос: чем же объяснить, что в Чухломском крае нет ни курганов, ни могильников? Ведь были войны, сражения не раз происходили в пределах края. Не раз осаждалась Чухломская крепость и Судайская. 13-ть набегов на край сделано было только одними Казанскими татарами. Над убитыми в сражении должны быть могильные насыпи (братские могилы), а их между тем нет. Эта загадка, я полагаю, разрешается свойствами почвы. Почва глинистая и имеет свойство расплываться, и в дождливое время все курганчики и могильные холмики расплываются, и место становится ровным. Примером могут служить старинные Чухломские кладбища. Более 130-200 лет тому назад были кладбища при церквах Соборной и Успенской в г. Чухломе, а по закрытии их за городом при церкви Св. Духа (около казарм) хоронили покойников. Затем 120 лет тому назад и это кладбище заполнено и закрыто. Потом было кладбище с левой стороны [дороги] в ус. Поповское против ныне существующего по другую сторону дороги кладбища, и тоже закрыто менее 100 лет тому назад. И вот на местах, где были эти четыре кладбища, не сохранилось никаких наружных признаков. Все могильные холмики расплылись и сравнялись с уровнем земли. То же приходилось наблюдать и на других закрытых кладбищах. Например, взять кладбище закрытого в 1860-х годах Савиного старообрядческого скита, находящегося среди леса за дер. Немоновым в 3-х километрах от г. Чухломы. Большинство могильных холмиков этого кладбища едва заметно, а ведь еще нет и 80 лет, как это кладбище закрыто и скит разрушен.

Лет 50 тому назад (около 1886 г.) в обрыве речки Санебы против Соборной церкви весною обсыпалась земля, и в осыпавшейся стенке обрыва обнаружилось в одной яме несколько десятков костяков. По-видимому, это была общая могила, но над этим местом никакого могильного холма не было.

Таким образом, нечего и искать древних курганов и могильных холмиков над древними погребениями в пределах Чухломского края. Однако нельзя утверждать, что курганов и других могильных холмов в Чухломском крае не было, а вернее предполагать, что они были, но уничтожились в силу расплывчивости почвы. Со временем при разных земляных работах, несомненно, будут наталкиваться на древние погребения. Теперь есть Музей в Чухломе, краеведы, население знает, кто этим делом интересуется, и такие находки, конечно, будут известны. Мне лично приходилось слышать от крестьян, что в одной деревне по Бушневскому тракту около 1885-1890 г.г. при копании колодца натолкнулись на древнее погребение. Была массивная колода найдена, а в головах снаружи находилась глиняная баклага с водкой, крепко закупоренная и засмоленная. Говорили, что крепость водки была необычайная, и с 2-х рюмок человек делался пьяным. Музея в то время в Чухломе не было, не было лиц, интересующихся этим делом, и потому никому об этом не было заявлено, и находка осталась без обследования.

При Соборной церкви внутри крепости, как выяснено при земляных работах по постройке церковных домов и кирпичной ограды, находили массы человеческих костей, женские косы, пуговицы, доски от гробов погнившие, но колод-гробов не было найдено. Надо полагать, что в крепости за неимением места хоронили при церкви только во время осад неприятелем убитых и умерших от болезней исключительно в гробах, т. к. колод неоткуда было взять, а в мирное время хоронили в колодах в другом месте вне крепости. Иначе находили бы и колоды. Крепость ведь существовала в XIV и XV веках, когда погребения были в колодах. Находили древние погребения в колодах только при Успенской церкви на посаде в Чухломе. Там при земляных работах не раз наталкивались на гробы-колоды. Две колоды-гроба, выкопанные из земли, много десятков лет хранились на колокольне Успенской церкви, а при учреждении в Чухломе Музея перенесены мною в Музей. Около 1900 года на земле дома Н. Н. Шишкина на Успенской горе, против церкви, копали яму для ледника и натолкнулись на гроб-колоду. Рабочие открыли колоду и увидели труп, лежащий в саване. Ясно сохранились черты лица мужчины и очертания всего туловища. Явилась мысль, что это мощи какого-нибудь святого. Послали за священником, в то время был о. Александр Лебедев, а пока бегали за ним, труп покойника от соприкосновения с воздухом начал быстро распадаться, и пошло страшное зловоние. Пришлось яму засыпать землею, и ледник бросили строить.

Погребение в колодах было воспрещено царем Петром I-м ввиду того, что на гробы-колоды губится огромное количество мачтового и корабельного леса. Поэтому эти старинные погребения при Успенской церкви должны быть отнесены ко времени до 1700 года.

В с. Мироханове около 1910 г. гр<ажданин> дер. Федосова Редькин Григорий Трофимов<ич>, копая могилу на кладбище означенного села, натолкнулся на гроб-колоду, которую вскрыл. Там были только почерневшие кости. Колода хорошо сохранилась.

 

№33

Авраамиевская часовня в г. Чухломе

По старому Солигаличском тракту в подозерице, при выезде из г. Чухломы, за последними домами, с правой стороны дороги была деревянная часовня, уничтоженная в 1930-31 г.г. По преданию, часовня была построена на том месте, где преподобный Авраамий отдыхал при посещении г. Чухломы. Я ее хорошо запомнил. Она была саженях в 10 от дороги на горке, и к ней от дороги была сделана насыпь – дорожка. Часовня была на каменном фундаменте, деревянная, обшитая снаружи и внутри тесом, с тесовою же крышею, с одною главою, обшитою белым листовым железом. Вход был со стороны озера, с небольшим крылечком и деревянною лестницею в пять ступеней. В часовне было два окна с рамами и железными решетками – одно на юг на г. Чухлому, а другое в противоположной стороне на север. Пол деревянный, окрашенный масляною краскою. В дверях была деревянная одностворчатая дверь наружу и вторая железная решетчатая, отворяющаяся внутрь. В летнее время деревянная дверь стояла отворенною, а решетчатая была на замке, но чрез нее видна была вся внутренность часовни и часовня проветривалась. В часовне были предметы, перенесенные из упраздненной деревянной кладбищенской церкви Св. Духа, что была против воинских казарм. Были царские врата с полукружием, крест деревянный в рост человека с предстоящими и старинные иконы, рисованные по прозелени. Вообще все предметы были старинной работы и живописи. Слыхал, что эта часовня была построена купцом Ильичевым и, вероятно, поэтому-то за нею присматривал вплоть до революции один из потомков купцов Ильичевых – Чухломский Нотариус Дмит<рий> Васил<ьевич> Ильичев[61]. Время постройки этой часовни неизвестно, но она уже существовала ко времени сломки старой кладбищ<енской> церкви Св. Духа, что было вскоре после 1800 г.

 

№34

Ссыльные в г. Чухломе

Г. Чухлома, как многие северные города России, служила местом ссылки разных лиц. История упоминает, что г. Чухлома в XV веке была местом заточения Московского Митрополита Пимена и великой княгини Московской Софьи Витовтовны, которая находилась в существовавшем в то время в Чухломе женском монастыре. Оба были в ссылке по году с лишком каждый.

В Чухлом<ском> Авраамиевском Городецком монастыре в Покровском Соборе внутри храма в южной стене вделана каменная доска, на которой есть надпись, что тут погребена княжна Долгорукова, родная сестра жены царя Михаила Феодоровича. Я думаю, что княжна была тоже в ссылке, т. к. иначе трудно представить, как она тут очутилась. Долгорукова была за царем Михаилом Федор<овичем> замужем только год[62], и после этого, видимо, над князьями Долгорукими разразилась немилость царя. До конца царствования М. Ф. никто из Долгоруких не занимал при дворе высших и почетных должностей, а сестра его жены очутилась в Чухломе[63]. В те времена было обыкновение ссылать на жительство в дальние вотчины, а таковая действительно была в Чухломской осаде, недалеко от Авраамиевского монастыря[64]. Вотчина, как видно по переписным книгам, маленькая, и в ней даже не было усадебного дома. Около дер. Федоровского есть луг по р. Вексе, называемый «Княжнин луг», и горка «Княжнина Горка». Сохранилось предание, что княжна[65] тут гуляла по лугу и на горке, и потому они так в народе и называются. Или же она была в женском монастыре св. Варвары великомученицы, бывшем в 1 ½ километр<ах> от Аврамьевск<ого> монастыря, на иждивении которого находился Варваринский монастырь. В 1615 г., по переписной книге, в этом монастыре значилось 10 келий «стариц».

Авраамиевский монастырь служил местом ссылки за проступки против религии. Туда ссылались главным образом провинившиеся из духовенства.

Сведений о ссыльных до XIX [в.] более не сохранилось. В 1865 г. были в Чухломе ссыльные поляки, участвовавшие в польском мятеже. По рассказам стариков, их было от 20 до 30 человек. Большинство из них были помещики, ксендзы и вообще люди интеллигентные и со средствами. Среди них был доктор Юшкевич, который поступил на службу доктором в Городскую больницу и остался даже на службе после разрешения полякам вернуться на родину. Он нажил состояние около 200.000 р. и уехал в Польшу к родным при наступлении старости около 1885 г. Некоторые поляки и умерли в Чухломе и похоронены на православном кладбище. Там была чугунная плита с надписью, что тут погребен сосланный помещик Свенцянского уезда Виленской губернии Шишко. Я помню еще три креста высотою до 1 сажени. На них только в верхней части было по перекладине. Это тоже, как мне говорил отец, на могилах сосланных поляков, умерших в Чухломе. Все поляки пробыли в ссылке по нескольку лет, а потом уехали на родину. Остался навсегда в Чухломе ссыльный поляк - повар Адам Михеев.

Около 1880 г. в Чухломе был ссыльный по фамилии Бек, кажется, еврей, довольно богатый, имеющий дачи в Крыму. Он получал от родных ежемесячно по 200 р.

Был непродолжительное время, около 2-3 месяцев, в ссылке в Чухломе писатель Евгений Чириков, переведенный затем в другой город.

По делу о взрыве во дворце при Алекс<андре> II был сослан в Чухлому смотритель печей дворца Петроцкий. Он в Чухломе служил присяжным в Казначействе и тут умер.

Примерно около 1890 г. был в Чухломе в ссылке капельдинер Императ<орского> Большого театра (фамилию не помню), но тоже не долго. Не найдя для себя занятий, просил о переводе в другой город, что и было разрешено. Около того же времени сослан в Чухлому на жительство из столицы праздношатающийся сын Надв<орного> Советн<ика> Николай Сергеевич Краснобаев. Жил в Чухломе долго, питался милостынею и умер в Чухломе.

 

№35

О часовне в старой части г. Чухломы

На старинных планах г. Чухломы церкви и часовни обозначены крестом. Такой знак имеется в старом плане Чухломского посада между валами б. крепости и р. Никеровкою, почти в подозерице, на склоне горы, приблизительно около старинной улицы, которая когда-то шла от р. Санебы около валов со стороны озера к старому Солигаличскому тракту. Место, помеченное крестом, обозначено почти на средине между валами и р. Никеровкой и, вероятно, со стороны озера. Если бы тут была церковь когда-то, вероятно, о ней сохранились [бы] или письменные сведения или предания, а потому нужно думать, что тут была часовня, конечно, деревянная. Об этой часовне ни сведений, ни преданий никаких не сохранилось. Возможно, что ранее тут была часовня в память избавления г. Чухломы от моровой язвы, снесенная при перестройке г. Чухломы по новому плану после 1785 г., а потом взамен ее на городской площади построена купцом Ильичевым каменная часовня в память того же избавления от моровой язвы. Каменная часовня разобрана приблизительно в 1926-27 г.г. Конечно, это только предположение, что в подозерице старого города была часовня в память избавления от моровой язвы. Может быть, это была часовня в честь Авраамия.

 

№36

Военнопленные

В 1812 г. в г. Чухломе были пленные французы из войск Наполеона I. Их было свыше 100 человек. После размена пленных французы отправились на родину, и только из них 4 – Жан Жиро, Бейфенант и др. остались навсегда в Чухломе и поженились на Чухломских обывательницах. Из фамилии Жиро переделали в фамилию Жирновы.

В 1876-1878 г. были в Чухломе пленные турки, тоже свыше 100 человек, из них около 30 человек умерло и похоронены за староверческим кладбищем в лесу, теперь вырубленном, и около этого места находится подвал для картофеля свиноводческой фермы. Могильные холмы насыпаны большие, много больше наших. Остальные турки по окончании войны возвратились в Турцию.

В 1916 и 17 г.г. были в Чухломе пленные: австрийцы, германцы, чехо-словаки – около 130 человек офицеров и солдат. Тогда же было около 30 человек турок пленных, офицеров и солдат. При офицерах были их денщики. Пример нашей революции и свобода отразились и на пленных, которые отказывались служить своим офицерам, особенно туркам, плохо обращавшимся со своими денщиками.

Немцам пленным поручали некоторые работы по благоустройству города. Например, они производили земляные работы по регулированию Подгорной улицы, что ныне улица Борьба, которую сделали положе и прокопали канавы, затем в р. Санебе делали насыпи и мостик с одного берега на другой.

В Чухломе до революции было очень много голубей, которые ютились на колокольнях, на чердаках складов и лавок. Купцы их прикармливали, и даже самые скупые утром бросали голубям совочек зерна. Когда были пленные немцы, они переловили в силки большинство голубей и поели. Хотя кормили пленных хорошо – пшенная каша и суп или щи. Наших пленных германцы кормили хуже.

 

№37

О землевладельцах

В начале XVIII в. в Чухломском крае было около 100 помещичьих усадеб. Все земли и леса принадлежали или помещикам, или казне. Из общего числа помещиков только около 1/3 части были крупные помещики, большинство же мелкие, обедневшие. В некоторых таких обедневших усадьбах было по 3-4 помещ<ичьих> двора, а крестьян даже у них не было, а сами-то они жили крестьянскою жизнью, например, в усадьбах Зикиево и Сухоруково и др. Помещики титулованные – князья и графы имели много крестьян и земли в Чухломском крае, но усадеб помещичьих не имели и сельск<ого> хозяйства не вели. Крестьяне у них были на оброке.

С освобождением крестьян от крепостной зависимости, за крупными титулованными владельцами остались только крупные лесные дачи. Из прочих помещиков с известными фамилиями [у некоторых] были усадьбы и велось сельское хозяйство, но они после освобождения крестьян начали постепенно ликвидировать усадьбы и сельское хозяйство, и к 1895 году большинство крупных помещиков ликвидировали свои усадьбы, пахотные земли продали крестьянам, а за ними остались только леса. По окладным книгам 1895 г., значатся в числе лесовладельцев князья: Долгорукие, Вяземские, Волконские, Трубецкие, Голицыны, Шаховские, Шелешпанские; графы: Шереметьевы, Панины и Зубовы. Затем, много лесов принадлежало известным старинным дворянским фамилиям: Нелидовым, Катениным, Шиповым, Черевиным, Куломзиным, Лермонтовым, Майковым, Полозовым, Перелешиным, Ратьковым-Рожновым и другим.

В последующие после 1895 г. 10-15 лет в землевладении Чухломского края произошла резкая перемена. Все вышеозначенные лесовладельцы с громкими известными фамилиями и с титулами совершенно исчезли, а появился новый тип лесовладельцев-эксплуататоров –  из купеческого сословия, разжившиеся кулачки-крестьяне и даже целые торгово-промышленные предприятия, как например: Московское Акционерное Лесное общество, Свешникова сыновья торг<ово>-промышленное товарищество [(]Москва[)], Торговый дом под фирмою «Надежда». Большие лесные площади сосредоточены были у лесопромышленников, например: [у] Сергеевых имелось 16.700 десят., Купцовых 6156 дес., Талановых 3000 дес., Степановых 4852 дес., Херова 3032 десят. и т. п. Началась усиленная эксплуатация лесов, самое безжалостное уничтожение лесов. Конечно, рубка лесов производилась без всякого плана лесного хозяйства. Лесные остатки (вершины и сучья) не убирались, получилось что-то невероятное. Огромные площади замусорены были до того, что по такой ломи не было ни проходу, ни проезду. Купивши лес, старались поскорее сорвать с него барыши – срубить, сплавить и продать. В этом хищническом уничтожении лесов сыграло роль проведение Северной ж<елезной> дор<оги> – стали ближе пункты сплава – до известной станции ж.-д., где сплавленный лес выгружался и шел по железной дороге. Сплавлялся лес по р. Виге и ее притокам в р. Унжу до ст. ж. д. Мантурово или же по Унже далее в р. Волгу.

 

№38

Тракт Чухлома-Кострома

До постройки северной железной дороги Петербург-Вятка, чтобы попасть в одну из столиц, нужно было ехать на лошадях до г. Костромы и там, переправившись чрез реку Волгу, попасть на вокзал, чтобы сесть и поехать по железной дороге, куда требуется. При таком положении приходилось проехать на лошадях 178 верст – расстояние от Чухломы до Костромы. Езда была на перекладных. В г. Костроме была контора Загарова, которая брала на себя перевозку пассажиров в любое место и имела соглашение с содержателями всех почтовых станций на перевозку пассажиров от Чухломы до Костромы. Нанимали лошадей в проходном экипаже до места назначения, на тройке или редко на паре лошадей. Обычно подыскивали попутчиков, так как одному нанимать тройку было очень дорого. Нужно ехать из Чухломы в Кострому – обращались в Чухломе к содержателю почтовой станции, в то время был Конст<антин> Васил<ьевич> Зиновьев (он же и член Город<ской> Управы), договаривались с ним, чтобы ехать, скажем, вчетвером в крытом проходном экипаже до самой Костромы. Чрез каждые 25 верст была станция и меняли лошадей. Это стоило 30-35 руб. с человека до Костромы. Деньги платили вперед и более ничего не знали, никаких недоразумений не было. Станции, как я упомянул уже, были чрез каждые 25 верст. Приезжая на какую-нибудь станцию, пассажиры, если хотели, могли остановиться пить чай, закусить, а любители водки и выпить. Останавливались на ½ часа. Если не желали останавливаться, то порою не вылезали из экипажа. Сейчас же выпрягали лошадей, запрягали свежую тройку, садился на козлы новый ямщик, и ехали далее. Ехали беспрерывно день и ночь. Лошади были хорошие, и, где дорога получше, ехали рысью. На дуге тройки был колоколец, а на шлеях лошадей шаркунцы. Ехали обычно 1 ½ суток, но, нигде не останавливаясь, можно было проехать скорее. Например, я раз проехал наспех расстояние от Чухломы до Костромы в 23 часа. В весеннюю и осеннюю распутицы ехали иногда 2-3 суток. Особенно хороши были лошади в самой Костроме и на первой станции – крупные, сильные, а чем далее, тем хуже и хуже. Дорога от Костромы шоссирована была только до г. Судиславля – 45 верст, а остальная, в общем, была очень плохая, а после дождей делалась прямо скверная. Проехавший это расстояние, 175-178 верст, чувствовал себя совершенно разбитым и избитым от толчков на ухабах.

Экипажи были трех сортов: 1) фургоны – крытые сверху и с боков листовым железом, лишь с обеих сторон было подобие дверного отверстия, но без дверей; 2) полукрытые, тоже зашитые сверху и с боков листовым железом (перед у них не крытый) или же с откидным верхом, но меньшие размером и 3) большие открытые троечные телеги для перевозки почт и отходников. Конечно, все эти экипажи были не рессорные, а на дрожинах и страшно тряские. Зимою такие же экипажи, но только на полозьях. Передвижение в таких экипажах и по таким дорогам на такое значительное расстояние составляло некоторый подвиг.

Крестьяне-отходники обычно отправлялись на заработки весною в самую распутицу. Чтобы было дешевле, они собирались партией в 10-15 человек, нанимали большую открытую телегу – тройкою. Условие было такое: на телегу клали багаж, а сами большею частию шли пешком, и только под гору и по ровному месту, где дорога получше, более уставшие подсаживались на телегу. Таким же порядком и возвращались с заработков. Только те, которым подвезло на заработках и едут при деньгах по четыре человека, нанимали крытый экипаж до своей деревни и пешком не шли. Таких было не так много.

Движение на тройках от Чухломы было оживленное. В день проедет не один десяток троек. Зимою ехали в полукрытых или открытых больших санях, запряженных тройками гусем. По г. Чухломе, Галичу и Костроме ехали с подвязанным колокольцем, и лишь по выезде из города колоколец отвязывали.

 

№39

Резные украшения на домах

Мне приходилось видеть в г. Чухломе около 1880 г. много старинных домов, построенных до того времени чуть не за сто лет и за ветхостию сломанных. Я отлично помню, что резных украшений на них почти не было. В редких случаях только верхний карниз окон был украшен самою простою выпуклою резьбою «кубиками» – Екатерининского стиля. Видимо, на украшение деревянных домов резьбою моды не было. Ажурной резьбы, выполненной пилкою, совершенно не было. В конце XIX столетия такая резьба начала постепенно появляться; сначала ею украшали ворота при домах, затем и на наличниках окон – на всех четырех косяках. Особенно много этой резьбы на домах появилось после Революции, когда многие крестьяне из деревень стали переселяться в г. Чухлому. Они не строили домов из нового материала, а перевозили из деревень свои старые дома, делая их поменьше, заменяя соломенные крыши тесовыми и приспосабливая их под городской тип. На свои дома они переносили из деревни и ажурную резьбу, которую Чухломские деревни так любят. Появилась резьба не только на окнах, но на обшивках углов и на коньке. В этой резьбе преобладают геометрические формы рисунка и не замечается растительного орнамента.

По окраине города есть немало домов, где в избе есть полати, брус, полки, лавки, посудники, но нигде резьбы не имеется. Лишь изредка на полочках в переднем углу для икон встречались несложные резные украшения. В кухнях старинных уже сломанных домов на лавках, посудниках тоже резьбы не было. Они были без украшений, самой простой работы, и даже в богатых купеческих домах разница была только в том, что лавки и посудники и проч. были покрашены масляною краскою.

В прежнее время в окнах встречалось много рам, у которых одна половина вдвигалась кверху, и таким образом окно открывалось, и ставилась подпорочка. Теперь таких окон уже совсем не встречается в Чухломе.

 

№40

Чухломская почта

До Революции почта была конная. Везли почту на телеге тройкою с колокольчиком. Ямщик имел на шапке значок. Почту всегда сопровождал вооруженный шашкою и револьвером почталион. Объясняется это тем, что ранее первоначально деньги пересылались исключительно в закрытых денежных пакетах, запечатанных 5-ю сургучными печатями. Затем стали отправлять денежными переводами, но и самые деньги посылались почтою, и лишь впоследствии вышло распоряжение самые деньги не посылать, а на выдачу по переводам брать деньги авансом из имеющегося в Казначействе специального кредита. Таким образом, прежде почтою всегда пересылалось много денег, и вот для охраны сопровождал вооруженный почталион, т. к. были случаи нападений на почту. Перед праздниками Рождества и Пасхи отходниками своим семьям посылалось громадное количество посылок с подарками в виде: обуви, мануфактуры и лакомств, – тогда почта приходила на 3-5 тройках. При осенней и весенней распутице на ст. Галич скапливалось несколько сот посылок, и когда дорога налаживалась, тогда почты приходили на 5-7 тройках. В Солигалич Костромская почта ходила чрез Чухлому тоже на тройках с вооруженным почталионом. Лишь в села: Судай, Бушнево, Введенское почты ходили одноконные. В других местах Чухлом<ского> уезда почт не было.

После Революции из Галича почты в Чухлому ходили на одноконных подводах и всегда с почталионом. Когда же от г. Галича до Чухломы устроили шоссе и стали ходить автомобили, почту стали возить на грузовых автомобилях, и почта завела свои автомобили. Это случилось в 1931 и 1932 годах.

Запомнил я еще время, когда не было построено Северной дороги, и тогда почта шла от г. Костромы на лошадях 178 верст. Были почтовые станции чрез каждые 25 верст, где переменяли под почту лошадей. В то время почта шла долго, приходила неаккуратно. Отправления из Костромы попадали в Чухлому чрез 2-3 дня, а в распутицу и больше. Хотя почта приходила глубокою ночью, все служащие сидели, поджидали почту или немедленно созывались чрез сторожа. Работали, пока почта полностию не будет разобрана и не отправят Солигаличскую. Служащих было мало, жалованье им платилось совсем маленькое – 15-25 р., а работать приходилось много. Из г. Костромы почта приходила не каждый день, а сначала два раза в неделю, а потом три, но по каким дням, уже забыл. В г. Кострому из Чухломы почта ходила тоже не более 3-х раз в неделю.

До 1880 г. все сношения и даже срочные были посредством почты, и только в редких случаях посылали срочные распоряжения с пешим или конным нарочным, т. к. телеграфа не было. Только после 1880 г. устроили телеграф. Я помню, когда устанавливали первые столбы и навешивали проволоку. Чухломичи ходили смотреть на это сооружение, как на какое-то диво. В Бушнево же и в Судай телеграф проведен еще чрез много-много лет. Публика первое время относилась недоверчиво к телеграфу и боялась обращаться на телеграф, и долго не понимала его пользы и как передаются депеши по телеграфу. Многие воображали, что привесят отправление или депешу на проволоку, и она помчится.

Телефоны изобретены много позже телеграфа и в изобилии появились в Чухломском крае главным образом с Революции, когда весь край был охвачен сетью телефонов.

 

№41

Старинная мебель

В г. Чухломе во многих домах, особенно купеческих и служащих, было много старинной мебели красного дерева, карельской березы и других, как то: высоких комодов, столов разных фасонов и размеров, кресел, стуликов, этажерок и т. п. Эта мебель составляет остатки усадебного быта помещиков Чухломского края и, несомненно, сделана крепостными столярами и краснодеревцами этих помещиков. Помещики посылали в столицы мальчиков учиться этому искусству.

После освобождения крестьян от крепостной зависимости Чухломские помещики начали ликвидировать свои усадьбы и хозяйства, распродали инвентарь, мебель и прочее и отправились в губернские города и столицы на службу. Крестьяне, конечно, не были покупателями мебели, и единственно можно было распродать усадебную обстановку в г. Чухломе. Много из этой мебели погибло во время большого пожара в г. Чухломе в 1913 г., когда сгорело 35 лучших домов в центральной части города. Часть мебели с переводами служащих на службу в другие города вывезена из Чухломы. Часть более интересной старинной мебели скуплена старьевщиками и антикварами и вывезена в Ленинград, Вологду и др. города. Все-таки большая часть такой старинной мебели и сейчас обретается во многих домах г. Чухломы. Так как такая хорошая мебель была только в самых лучших и богатых усадьбах, то тут, конечно, несомненно, сохранилась большая часть помещичьего быта из крупных усадеб: Катениных – Занино, Никольск<ий> Завод, Колотилово, Михайловское; Шиповых – Медведево; Лермонтовых – Острожниково и пр., и из других усадеб – Ивановского, Селиванова и др. Из означенной мебели много сохранилось в б. купеческих домах, в домах б. чиновников и у других Чухломских обывателей.

 

№42

Омеление Чухломского озера

Приблизительно около 1928 г.[66] Чухломское озеро и его берега были обследованы Ленинградским геологом Николаем Николаевичем Соколовым. Он считает, что Чухломское озеро составляет остатки большого водоема, образовавшегося после последнего ледникового периода. Еще несколько тысячелетий тому назад озеро было больше, но потом [из-за] омеления и зарастания от берегов уменьшилось в размере, и от древних возвышенных берегов до водной площади настоящего времени образовалась полоса земли шириною до 1 километра – вторая линия «низменных берегов». По-видимому, в то время, когда озеро было в старых возвышенных берегах, площадь его была почти в два раза больше. По его словам, идет быстрое зарастание озера с трех сторон: 1) от берегов, зарастающих хвощами, 2) отложение на дно от громадного количества трав озера и 3) наносным илом и песками из впадающих рек, речек и ручейков. Исходя из расчета, что в каждые 100 лет нарастает от трав 1 фут торфа, он составил мнение, что чрез 500 [67] лет озера не будет, а останется лишь болото.

По старым планам Чухломского озера значатся несколько речек, которых в настоящее время нет. Остались едва заметные признаки в виде ложбинок, местами совершенно сухих, представляющих сенокосные участки, а местами слегка заболоченных.

По рассказам стариков и моим личным воспоминаниям, у берегов озера идет заметное сильное зарастание, и береговая полоса делается шире и шире. Против валов б. крепости, как говорят старики, в некоторых местах, где ныне уже грядки, было озеро. На их памяти полоса береговой земли прибавилась на 5 и более сажен.  В течение моей жизни тоже произошло сильное изменение берега в том же месте и «Крутых берегах». Везде такое же явление – береговая полоса расширяется за счет озера, а последнее все сильнее и сильнее зарастает у берегов хвощами и водорослями, а середка мелеет. Появляются новые хвощи на таких местах, где их не было.

 

№43

Что было на месте Анфимовского училища

Чухломский мелкий помещик[68] – магистр математических наук, профессор Федор Васильевич Чижов нажитое им на акциях по постройке железн<ых> дорог громадное состояние все пожертвовал на постройку технических училищ в Костромской губернии. Между прочим, назначил построить в своем родном Чухломском уезде техническое сельско-хозяйственное училище.

Так как училище назначено с<ельско>-хозяйственное, то нужно было, чтобы оно было обеспечено землею и было поблизости [от] Чухломы. Душеприказчиками Чижова намечена местом постройки училища усадьба Анфимово. Для этой цели они купили две смежные подгородные усадьбы – Анфимово и Герасимово. Ближайшей к г. Чухломе (в 1 ½ килом<етрах>) была усадьба Герасимово, и затем Анфимово в 3 ½ килом<етрах>. Земли этих усадеб расположены рядом. Ус. Герасимово принадлежала отставному Инспектору Чухлом<ского> Городского училища Ивану Арсеньевичу Шумилову. Ни помещичьего дома, ни сада в этой усадьбе не было, и сам Шумилов жил в Чухломе. Он купил эту усадьбу незадолго до продажи[69] и имел намерение строить дом, насадить сад и завести хозяйство. Усадьба Анфимово принадлежала помещику дворянину Николаю Александровичу Насонову. Там был небольшой одноэтажный деревянный дом, крытый тесом, и около него сад или, вернее, парк из больших берез, и в нем два небольших пруда. Усадьба выглядела некрасиво и неуютно. Помещик был небогатый, и усадьба с постройками сооружена бедно. Дом был очень низкий, деревянный, обшитый тесом и довольно старый. Ближе к Чухломе была ус. Герасимово, и казалось бы, что лучше там было строить училище. Это особенно бы играло роль после революции, когда училище потеряло с<ельско>-х<озяйственный> уклон и обращено в Техникум сначала педагогический, а потом ветеринарный. В то время, вероятно, учитывали, что в Герасимове мало помещичьей земли и деревня из десятка дворов, что мешало постройке с<ельско>-х<озяйственного> училища. В Анфимове больше пахотной земли, и она расположена кругом усадьбы. Крестьянских дворов, т. е. деревни, при усадьбе Анфимове не было, а ближайшей деревней к Анфимову была небольшая дер. Чудовское. При постройке училища не учли неимение питьевой воды и близость болота. Попытки устроить артезианский колодец оказались неудачны. На расположенном от Анфимова в 1 версте ручейке построили запруду.

 

№44

Охота на Чухломском озере

К 1936 г. условия охоты на Чухломском озере, сравнительно с охотою, какая была на озере несколько десятков лет тому назад, резко изменились, стало много хуже. Это изменение наблюдается в течение последних 50-60 лет. В общем, Чухломское озеро имеет большие преимущества для размножения и питания дичи. Площадь озера в 48 квадр<атных> километров имеет болотистые берега, покрытые местами кустарниками, которые окружают его полосою до 1 километра шириною. Почти у всех берегов большие заросли хвоща и трав. Казалось бы, для дичи полное раздолье, а между тем замечается, что водяные птицы: утки, кулики разных пород и проч. – стали, по-видимому, избегать гнездиться и выводить цыплят в берегах Чухломского озера. Большинство уток не ночуют на Чухломском озере, и только днем видны огромные стаи уток на средине озера, не подпускающие лодки на выстрел. Какая же причина подобного явления? Конечно, имело влияние то обстоятельство, что до издания в конце прошлого столетия закона об охоте прежние охотники без всяких запретов и ограничений охотились и весну, и лето до глубокой осени, и в буквальном смысле слова не давали дичи покоя и отбили ее от Чухлом<ского> озера. Издание закона об охоте, воспрещающего весною бить самок и всякую охоту на время гнездования и вывода цыплят, – казалось бы, после этого прошло более 30 лет, и утки должны бы забыть, что их так беспокоили на Чухломском озере, а между тем охота не улучшилась, а ухудшилась. Последнее время развелось очень много охотников, причем надо добавить – в большинстве «горе-охотников», которые только распугивают дичь и заставляют ее искать более тихого пристанища.

Старинные охотники говорили, что в берегах озера и его рек в прежние годы выводилась уйма цыплят и дичь не избегала гнездиться в побережье Чухломского озера и не была так напугана. Молодняк избивался в огромном количестве. Не редкость было, когда охотники привозили уток по 25-30 штук на человека. Прекрасная была охота на вечерней заре, когда утки делали перелеты у берегов, ища места для ночлега около берегов. Обыкновенно вечером, особенно в августе и сентябре месяцах, в близлежащих к городу хвощах располагалось много охотников, и с закатом солнца поднималась настоящая канонада. Охотники стреляли с лодок залпами и одиночно влет по пролетающим стаям уток. Пролет стаи вдоль берега сопровождался линией огня и грохотом выстрелов. Убивали громадное количество уток и еще более заранивали многих, которые, упав, скрывались в хвощах и травах и, следовательно, пропадали для охотника. Убитых и не найденных уток уничтожали водяные крысы и ястреба. Я, охотясь в 1887-1895 годах, еще застал эту хорошую охоту и сам убивал много. Эта охота в настоящее время стала никуда не годной. Утки теперь перестали ночевать у берегов Чухломского озера, и летает вдоль берегов при закате солнца самое незначительное количество уток. Совсем утки не бросили Чухлом<ское> озеро, и, наоборот, днем на средине озера наблюдается неисчислимое количество уток, но они к вечеру куда-то исчезают, и до утра их не видно. По-видимому, утки, как и прежде, в изобилии находят себе пищу в озере, но перестали гнездиться и ночевать на Чухломском озере, или уже не такое количество, как прежде, а очень мало.

Исчезает и еще один вид охоты – на «облиней». Есть порода уток, ожиревающих летом, отчего у них выпадают перья из крыльев. До вырастания новых проходит около 2-х месяцев, и это время эти утки летать не могут, а только ныряют. На этих-то нырков была хорошая и очень веселая охота, требующая меткой и быстрой стрельбы. Каждый охотник выпускал массу зарядов, и нередко бывали случаи, когда охотник расстреливал в день фунт пороху. Убивали большое количество облиней. Теперь и эта охота стала плохой. Облиней стало мало. Видимо, и эта порода уток на период выпадения перьев из крыльев скрывается в другом месте.

В 5 километрах на север от Чухлом<ского> озера находится другое озеро, под названием «Глухого», которое имеет связь с Чухлом<ским> озером посредством реки Святицы, вытекающей из Глухого озера и впадающей в Чухломское озеро. Эта река во многих местах имеет подземное течение, и проехать по ней на лодке из Чухломского озера в Глухое стало невозможно даже весною в сильную водополь. Глухое озеро имеет площадь около 1 квадр<атного> километра и окружено покрытым кустарником болотом полосою до 2-х километров. Берега этого озера качающиеся и имеют много окошек. Оно почти недоступное, производит жуткое впечатление своими сильно качающимися берегами и окошками, которые за высокою травою не заметны и потому особенно опасны. К этому озеру имеется только один подход с северной стороны. Среди леса имеется узкая долинка всего в 15-20 метров шириною, и по этой долине течет ручеек, впадающий в озеро. По берегу сего ручейка нужно пройти около километра всё лесом, и тогда можно увидеть озеро, но подойти к нему опасно. Я там был, и помнится, что берега так качаются, что при остановке человека на месте почва начинает опускаться и образуется воронка до 10 метров в диаметре и глубиною чуть ли не во весь рост человека. Вообще, берег качается, как люлька. Без проводника идти на это озеро рискованно. По неприступности озера, на нем никто из охотников не бывает, и даже многие крестьяне из ближайших деревень на нем не бывали и не знают, как к нему пройти. Вот это-то озеро утки и избрали своим пристанищем. Тут их никто не беспокоит, и здесь они гнездятся, выводят птенцов, а взрослые прилетают сюда на ночлег с Чухломского озера. Как только начинает смеркаться, утки огромными стаями летят с Чухломского озера на Глухое. Летят обычно вдоль реки Святицы. Путь их известен охотникам, и они пытались становиться в тех местах, где нет леса. Я тоже лично пытался охотиться на уток на их линии перелета. Действительно, летит очень много утки, но стаи летят высоко – вне выстрела. Глухое озеро очень глубокое, в нем нет трав, и, видимо, поэтому питаться и плавать утки летают на весь день на Чухломское озеро. Доказательством того, что птица в большом количестве гнездится на Глухом озере, служит то, что позднею осенью, когда озеро и болото крепко замерзнет, крестьяне ходят собирать из гнезд на кочках пух.

 

№45

Виды охоты на озере

Раннею весною, когда на озере появляются окраины и прилетают утки, начинается охота с чучелами. В прежнее время почти у каждого охотника имелось 5-10 штук чучел уток. Обычно они были вырезанные из дерева и раскрашенные красками под оперение уток. На льду озера у края или на берегу устраивается из ельника шалашка. Около нее спускают на воду чучела уток, а сами охотники прячутся в шалашках и ожидают. Утки имеют обыкновение подсаживаться к стаям и, увидя чучела, считая их за уток, подсаживаются к ним, и охотники стреляют. Разрешается бить только селезней, но никто сего не соблюдает, и бьют и уток.

После вывода цыплят – 29 июня по старому стилю, наступает разрешение охоты, и от г. Чухломы отваливают на охоту лодки, наполненные охотниками. Тут особенно успешна бывает охота, если у кого есть собака, приученная к охоте на уток. Все реки, впадающие в озеро, имеют болотистые берега, поросшие высокою осокой и хвощами. Лодка с охотниками въезжает в реку, и собаку спускают на берег. Лодка идет на одном весле бесшумно, а охотники приготовляются стрелять. Спугнутые собакою выводки выплывают на реку кучкою, и по ним удобно стрелять. Попавший в кучку заряд дроби убивает сразу несколько штук. Тут близко вьется матка выводка, и ее нетрудно подстрелить влет. В то же время собака не зевает и придушивает цыплят на берегу, так что едва успевают подбирать. С наступлением вечера садятся на зарю в устье реки, введя лодку в хвощи. Выплывают выводки гулять в озеро. Теперь эти охоты на заре очень редко бывают удачны и мало дают.

К наступлению разрешения охоты появляются на глубях «облини». Это порода уток, у которой летом от ожирения выпадают перья из крыльев, и они не могут летать, а только ныряют. Первоначально делают нырки до 30 сажен и затем вновь ныряют. Лодка останавливается каждый раз на месте ныра. Первые нырки не дают возможности стрелять. Когда облинь устает, нырки становятся короче, и является возможность стрелять. Облинь, вынырнув, выставляет только одну головку и, вздохнув несколько раз, вновь ныряет. Стреляют обычно трое: один вперед, второй в правую сторону и третий в левую. Четвертый управляет рулем. Стрельба должна быть быстрая, почти без прицела. Охотник, который долго целится и неповоротлив, ничего не убьет. Тут нужна быстрота стрельбы, моментальный выстрел по вскидке ружья. Даже охотник, обладающий сими качествами, редко убивает облиня с одного выстрела, а дает до пяти выстрелов по одному облиню, пока его [не] убьет. Плохие охотники [убивают] одного облиня после 10 выстрелов и более. Охота эта очень веселая – много стрельбы и оживления. Старые охотники рассказывали, что в прежнее время облиней было очень много, только успевай стрелять. Бывали случаи, что на этой охоте охотники расстреливали до 1 фунта пороха на человека в день, с соответствующим количеством дроби. Главным условием этой охоты [является то], чтобы не было на озере ни волн, ни ряби, а чтобы вода стояла, как масло. Я запомнил, когда охотился в молодости, охота на облиней была очень хороша, и не диво, если охотники привозили по 10 штук и значительно более.

Осенью охотятся тоже на вечерних зорях, а позднею осенью, когда утки готовятся к отлету и группируются в большие стаи, опять так же, как весною, охотятся с чучелами.

Охотятся по берегу озера на чибисов и куликов, стреляя влет. Чибисов на болотах много, и они кружатся около охотника, стараясь отвести от гнезда.

 

№46

Постройки в г. Чухломе

За малым исключением, постройки в Чухломе все деревянные. Дома строились так: первоначально на другом месте рубились срубы, затем на месте, где предположено строить дом, копались ямы и устанавливались стулья – кряжи из комлей толстых дерев – или, в редких случаях, каменные столбы. Сруб разбирался, и на стульях или столбах начинали ставить в мох начатый дом. До революции никогда дом не рубился на месте, где должен быть дом, а всегда на другом месте. Крыши и в старину были тесовые, но со скалой. Между первым и вторым рядом теса укладывалась скала – большие куски бересты в 2 аршина длины и 1 арш. ширины, сшитые вдвое – наружу той стороной, что была к древесине. На моей памяти уже не крыли крыши скалой. Это было воспрещено как представляющее опасность в пожарном отношении, но я застал еще более половины построек, покрытых скалою.

После революции строились лишь маленькие домики в 3 окошечка. Их строили без рубки срубов, прямо на месте в один раз. Крыши были тоже в два теса, но без скалы. Скалу задолго до революции совершенно перестали вырабатывать.

В старину в Чухломе немало было домов деревенского типа, вместе со скотным двором. Вход был один с улицы. Отворив двери с улицы, расположение было такое: направо – дверь в жилое помещение,  а налево вход на скотный двор. Если был второй этаж, то прямо против входной с улицы двери была лестница наверх. Таких домов я еще запомнил пять штук. Внутри они были вполне тождественны с обыкновенною деревенскою избою, т. е. русская печь, голбец, полати, лавки, но часть русской печи отгорожена переборкою, это помещение заменяло кухню. Такой тип отделения от избы кухни встречается во многих домах деревень. С улицы рядом с входною дверью устроены глухие 2-хстворчатые ворота, ведущие в скотный двор. Ворота были такого размера, чтобы мог въехать воз с сеном или соломою, т. к. над таким скотным двором обычно имелась повить для помещения сена и соломы. Описанные дома были только на окраинах города, например, в Солдатской слободке и по Завальной улице.

Так как при перестройке г. Чухломы по новому плану около 1800 г. в черту города вошли три деревни: Ивановская, Лагуновая и Старый Починок, – деревни снесены, а крестьяне записаны в число мещан города и им отведены новые участки земли для постройки домов. Вполне возможно предполагать, что таким образом занесен в город такой деревенский тип домов, т. е. эти жители перенесли из деревень свои дома в город.

Русские печи имелись в каждом доме города. Они редко делались с земли на кирпичном фундаменте. Тоже редко возводились на обрубе с земли. Обычно основание – настил – устраивалось на столбах. В помещении же сначала делался обруб, и печь клалась на помосте, устроенном на этом обрубе.

 В старинных домах на чердаках почти во всю его длину устраивался боров, из которого на крышу выводилась одна труба. Чтобы затопить какую-нибудь печь, нужно каждый раз было идти на чердак открывать трубу и затем ее закрывать вьюшками. Это представляло громадное неудобство. Затем, большой боров имел неудобство и при очистке дымоходов. В 2-3 местах борова нужно было делать маленькие проломы для выемки сажи и каждый раз обратно их замазывать глиной.

В старину любили устраивать в комнатах лежанки изразцовые или же простые кирпичные и полежать на них.

У каждого дома выкапывалась канава, обшитая внутри бревнами, а поверху ее настилалась из тесаных бревен панель. У ворот хлевов и сараев даже в городе в старину встречались входные ворота не на железных петлях, а на пятах.

 

№47

Питомник лиственницы

Лиственничных лесов в диком состоянии в Чухломском районе не имеется. Климатические условия, однако, позволяют лиственницам здесь произрастать. На бульваре среди валов г. Чухломы есть лиственницы и тоже у некоторых жителей г. Чухломы в садах. Тут является вопрос: где же брали саженцы лиственничных деревьев? В Чухломском районе есть нечто вроде питомника лиственниц. В 4-х километрах от Чухломы существовала в начале прошлого столетия маленькая усадебка Чуватово, принадлежавшая генеральше Софье Карловне Ротт. Дорога туда шла сначала по Солигаличскому тракту и на втором километре сворачивала вправо и затем [шла] мимо Носова и Трясева, которые оставались вправо. Почти тотчас же за этими деревнями у дороги находится усадебный большой пруд[70]. Несмотря на свою большую величину (около ½ гектара), вода в пруде скверная. Надо полагать, от грунта почвы, т. к. он выкопан в глинистом грунте. От пруда усадьба была влево на горе. Усадьба не существует уже давно. В 80-х годах прошлого столетия помещичьего дома уже не было, а был лишь старый деревянный флигель, в котором жил старик управляющий, он же и доверенный. Я бывал у него и помню, что кое-что еще в то время было из помещичьей мебели и два или три портрета, писанных масляными красками, бывших владельцев этой усадьбы. Никаких надворных построек уже не было, сельского хозяйства не велось и только, по-видимому, этим управителем для себя распахивалось под посевы хлеба небольшое количество земли. Усадебка, по-видимому, была маленькая, земли при ней, кажется, около 100 гектаров. Никаких следов сада, цветников, оранжерей не заметно, и крупного хозяйства тут никогда не было. Помещичий дом был деревянный и, судя по следам его, небольшой. Описанный выше флигель существовал приблизительно до 1900 года. Единственными культурными следами можно считать аллею из лиственниц. От пруда примерно в длину сажен на 50 влево шла широкая дорога к усадебному дому, когда-то обсаженная лиственницами, которых тут было до сотни штук. Во время указанного моего посещения эти лиственницы были примерно в возрасте 40-50 лет. Тут произошло любопытное явление. Правая сторона представляла вспаханное поле, а левая сторона дороги обсеменилась лиственницами, и образовался молодой лиственничный лесок площадью до 2-х гектаров. Уже в то время были молодые лиственницы 10-летнего даже возраста поближе к аллее и масса маленьких далее. Вот отсюда-то Чухломичи брали саженцы лиственниц. Во время революции, по слухам, крестьяне сильно попортили этот лесок, рубя его на дрова.

 

№48

Усадьба Острожниково

Эта усадьба находилась в 8 километр<ах> от г. Чухломы, в правой стороне от Буйского тракта, почти в средине между трактом и Чухл<омским> озером. В старину она принадлежала помещикам Лермонтовым (предкам писателя Лермонтова), а затем перешла во владение Чухлом<ского> Исправника Федора Петровича Кузьмина, а после его сыну.

Название Острожниково происходит, по-видимому, от слова «острожек». Острожками в старину назывались маленькие укрепления. Было ли тут когда укрепление, преданий не сохранилось и ясных следов не заметно. Все-таки кругом места, где была усадьба, много каких-то ям, углублений и насыпей, так что, возможно, что-нибудь вроде этого тут и было когда-то.

Я опишу Острожниково, как я его запомнил в 1880-1890 годах, т. к. не раз бывал на охоте и ночевал в усадебном доме.

Видимо, когда-то эта усадьба была богатая. В ней был построен большой 2-хэтажный каменный дом с мезонином, но, как я слышал, время его постройки совпало с освобождением крестьян от крепостной зависимости, и помещик, лишившись даровых рабочих, не успел его достроить. Первый этаж был совсем окончен. Стены в нем оштукатурены и настланы полы. Второй этаж не был закончен, стоял долго без полов, и стены не были оштукатурены, и только свадьба дочери заставила настлать полы спешно, а стены только побелили по кирпичу известью. Мезонин же так и остался недоделанным и даже без полов, а только для виду были сделаны в окнах рамы.

Надо полагать, что затей было много, но их не удалось осуществить. Об этом можно судить по парадному ходу. Была устроена широкая лестница в два марша, с помещением для лакея под лестницей. Самая лестница была окрашена масляною краскою, и по средине ее был нарисован ковер (дорожка) разными цветами весьма тонкой художественной работы, и все это отлакировано. Внизу около лестницы небольшая передняя с одним окном. Пол окрашен, а стены оштукатурены и окрашены, насколько помнится, в голубоватый цвет. Против окна дверь в лакейскую под лестницей. Во всю стену лестницы с правой стороны была нарисована масляными красками картина, но сюжет ее я не запомнил. Она поражала своей величиной от пола до потолка. Таким образом, шикарно отделать успели только одну парадную лестницу.

1-й и 2-й этажи были меблированы. В нижнем этаже было мало мебели, и большая часть помещения была под кухней, которая тоже была вполне закончена и обращала внимание большими размерами, хорошими плитами и духовыми шкафами. Приспособлена была для приготовления обедов для большого количества семьи и гостей. Надо полагать, что часть нижнего этажа, имевшего вообще низкие потолки и маленькие комнаты, была отведена для прислуги. Остальные комнаты были плохо меблированы, и по имеющейся в них мебели нельзя было заключить их назначение, кроме 2-х комнат. В первой в углублениях стен были сделаны небольшие шкафы, приблизительно 1 ½ х 1 арш., с дверцами в два раствора, запирающимися внутренними замками. В шкафах были сделаны полки, заполненные в то время старинными книгами, большею частию в кожаных переплетах. Таких шкафов было устроено около десятка. Эта комната, ясно, служила библиотекой. Вторая комната имела какую-то связь с садоводством. Стоял шкаф с множеством выдвигающихся маленьких ящичков. На каждом надписи (ярлычки) названий цветочных и огородных семян. В комнате находились еще какие-то садовые принадлежности. Первый этаж был построен по типу гостиниц – с коридором посредине, с дверями, выходящими в него из каждой комнаты. В остальных этих комнатах, которые были все маленького размера, было совсем мало мебели, и то какой-то разрушенной. Можно думать, что часть этих комнат предназначалась под спальни гостей.

Второй этаж, видимо, был предназначен под парадные комнаты. Тут потолки были высокие, не менее 6 арш., громадные окна, и комнаты были большего размера. Особенно поражало размерами зало, в Чухломе таких было очень мало. Меблировка зала состояла из массы стульев и ломберных столов около стен, а у задней стены находился еще орган. В зало шел ход прямо с парадной лестницы. Рядом с нею была гостиная, в которой находились: диваны, кресла, козетки[71], круглые столы и 4-хугольные и другая мебель, часть была красного дерева. На стенах были канделябры и картины, исполненные масляными красками, портреты тоже маслян<ыми> красками, в числе коих, помнится, был портрет писателя Лермонтова и других Лермонтовых, с которыми владельцы усадьбы были в родстве. Рядом с гостиной по стороне дома, обращенной в сад, была тоже большая угольная комната – спальная. В ней была 2-хспальная кровать красного дерева с пуховою периною, комоды, гардеробы, зеркала, столы и кресла – все красного дерева. Эти три комнаты были самые парадные, хорошо меблированные, и мебель в них была хорошая. По другой стороне дома (во двор) было 4 комнаты, из них одна побольше, по-видимому, была столовая, другая тоже была спальная, но с обстановкою похуже, а две остальные неизвестного назначения. Определить их назначение не было возможности, т. к. мебель из них, очевидно, была увезена.

Из второго этажа в сторону сада и в противоположную на красный двор были большие деревянные балконы, уже в описанное время пришедшие в сильную ветхость. Половицы пола сгнили, а перила обвалились. Опасно было на них выходить.

Кроме дома, был еще каменный одноэтажный флигель, где ранее жил управляющий и была контора, а впоследствии помещалось Бореевское волостное Правление. Говорили, что на чердаке этого флигеля почти до революции хранилось несколько пучков розог, которыми наказывали крестьян. Надворные постройки тоже были все каменные. Эта усадьба в Чухлом<ском> уезде была единственной с каменной стройкой. Владельцы чуть ли не в течение 30 лет не жили в этой усадьбе и не заглядывали в нее, а вследствие сего многое пришло в разрушение, из вещей же многое расхищено.

Последнее время усадьба принадлежала сыну Кузьмина, который служил в г. Ковне артиллерийским офицером. Вскоре после японской войны он вышел в отставку и приехал в свою усадьбу Острожниково, намереваясь поселиться в ней и хозяйствовать, завел 10 коров. Потом, надо полагать, местные условия показались неподходящими, а дом требовал громадного ремонта, и он решил ликвидировать ус. Острожниково и продал ее. Какая там уцелела мебель, продал на месте. С собою он мало что увез. После переворота в усадебном доме помещался некоторое время кооператив. Когда был там кооператив, мне тоже пришлось побывать в нем. К этому времени дом пришел в сильный упадок. В нижнем этаже полы провалились, крыльца тоже уже развалились. Вскоре затем дом был продан с торгов и разобран, а кирпич продан. Флигель же сохранился.

При усадебном доме был прекрасный сад. В 1880-1890 г. он был в хорошем состоянии. Много было разных затей, свидетельствовавших, что хозяева любили сад и уделяли ему много внимания.

Против балкона был цветник, обнесенный полукругом подстриженного ельника, образовавшего красивую непроницаемую стену. С этого полукруга, из средины его шла главная аллея из лип, вела к круглому пруду с островом, на котором росли кусты и деревья. Было еще много аллей липовых и березовых. В конце сада был громадный 4-хугольный пруд, по углам которого росли 4 гигантских серебристых тополя, которые, когда сад уже был вырублен крестьянами, еще долго существовали, т. к. были в несколько обхватов, и срубить их было очень трудно. В саду была оранжерея. По углам сада были гроты и беседки. Были земляные возвышения для обозревания окрестностей. В саду было очень много яблоней, орешников и масса ягодных кустов. Было много кустов и деревьев, редко встречающихся в нашем крае. Постепенно сад без присмотра и ухода начал приходить в запустение и одичание. Этому способствовал и управитель, который продавал населению кусты и яблони и все, что можно было продать. Из дома также он много вещей пораспродал, пользуясь случаем, что хозяева несколько десятков лет не посещали усадьбу да хорошо и не знали, забыли, что там было.

 

№49

Дедушка Иван Бушуй

(знаменитый Судайский охотник)

В 3-х километрах от Судая находится деревня Савино на р. Виге, а за рекой начинаются огромные лесные массивы. Сначала какая-то пустошь, а далее казенная Шартановская дача. Он этой деревни за рекой начинается широкий просек. Пройдя им около 3-х километров, натыкались на маленькую избушку «на курьих ножках». Эту избушку выстроил сам Иван Бушуй при назначении его казенным лесником. Избушка была очень мала, и внутренность ее была весьма неказиста. Кровать, стол и лавка топорной работы и печь глинобитная. Старый заплатанный самовар и деревянный самодельный сундучок на ременных петлях и перепоясанный широким ремнем, на котором вешался замок, ключ от которого всегда висел у него на поясе на веревочке из лыка.

Иван Бушуй был огромного роста, с большой силой, прожил до 90 лет, и тогда еще у него оказались налицо все зубы, и он до смерти никогда не хворал. Волосы имел седые и такую же большую бороду. Слух и память до смерти сохранил.

Какая была настоящая фамилия, неизвестно, а «Бушуй» было его прозвище [из-за того], что он в пьяном виде любил пошуметь и его никто унять не мог, при его огромной силе, когда он одною рукою за шиворот поднимал на воздух любого человека.

Большую часть жизни он провел в лесу на охоте, которою так увлекался и любил, что даже не удосужился жениться и обзавестись семьей. Прожил всю жизнь бобылем, и родных у него никого не было.

Крестьяне окрестных деревень очень его не любили. Большинство из них крало казенный лес, а он постоянно ловил порубщиков и отдавал под суд, а если не отдают топор или пилу, то и поколотит. Крестьяне издавна крали из казенной дачи лес, распиливали его на тес тут же в лесу и ночью же везли в г. Чухлому продавать. Бывало, ночью выезжала иная семья почти полностию с фонарем, рубили лес, ставили козлы, вкатывали бревна и пилили. Он часто их ловил и в конце концов отучил их красть казенный лес, и они перенесли свою деятельность в частновладельческую дачу.

Первоначально он охотился с одноствольным кремневым ружьем, а потом казна выдала ему ружье – пистонную одностволку с очень длинным стволом, из которого он бил дичь и зверя без промаха. От постоянного употребления капсулька у его ружья часто была разбита и при выстреле палила ему руку. За околышем шапки у него всегда был кусок серы, которою он и залеплял капсульку, так что можно было сделать два выстрела, а потом нужно было опять замазывать капсульку серой. Вот с каким ружьем он ходил на охоту за медведями, рысями, лосями и т. д.

Лес он знал, как свои пять пальцев. Знал, в каком месте какая дичь есть и сколько ее. Если выводок тетерок или рябчиков, то скажет точно, сколько их в каждом выводке. Кроме охоты с ружьем и собаками, ставил силки, ловушки тоже своего изделия, в которые попадало много всякой дичи. Он сам питался дичью и много продавал. Постоянно у него были кадки с соленой лосиной. Гоняясь весною за лосями по насту, он порою снимал полушубок и пиджак и оставлял их в ближайшей деревне, а далее бежал на лыжах в одной рубашке. Найденные берлоги медведей он или продавал, или же сам убивал находившегося там медведя.

Бушуя знали далеко в окрестностях и даже иногородние. Нередко приезжали к нему на охоту на тетеревиные тока и глухариные или кто покупал берлогу. Он и счет потерял, сколько на своем веку перебил: медведей, рысей и лосей. Лисиц, куниц, норок, зайцев, белок он перебил такую уйму, что и приблизительно не мог сказать, сколько. Пушнину продавал скупщикам из местных и, конечно, на этом много терял. Платили мало, а далеко ему нельзя было уходить, не мог оставлять лес на произвол судьбы. Потому денег выручал мало, а когда закутит, что иногда с ним бывало, тогда пользовались его слабостью и наживались от него. В таких случаях бывало, за бутылку водки забирали шкурку куницы. Жалованье по должности лесника он получал маленькое – 8 руб. с копейками в месяц – и целиком вносил их в сберегательную кассу, сберегая на старость лет и про черный день. Как говорили, он скопил с лишком 800 руб., но ими ему не удалось воспользоваться. Сделалась революция, и затем переворот. У всех хранящиеся в сберегательных кассах сбережения были аннулированы.

Жил он вообще очень экономно и только на доходы от дичи. Ею питался и на вырученные от продажи ее деньги покупал: порох, дробь, свинец, пистоны, чай, сахар и баранки. Только по воскресеньям обязательно шел в Судай напиться в трактире чаю с баранками и выпить бутылку водки. Делал это так: покупал бутылку водки, заходил за угол чайной, откупоривал ее и чрез горлышко выпивал единым духом всю и закусывал баранкою, съедая ее, когда проходил в чайную по лестнице. Это у него было обязательное положение, но иногда у него, как говорится, «вожжа попадала под хвост», и он запивал на несколько дней.

В избушке у него было грязно. Пол никогда не подметался, в стенах развелись клопы, и он выводил их какими-то пахучими травами. Везде в щелях была трава, в углах целые пучки, отчего в избе был какой-то лекарственный запах. Клопов он все-таки так и не вывел.

Кончил он свое существование весьма печально. Во время охот его медведи не сломали и лоси не убили, а у одного он был на рогах, но как-то изловчился схватиться за ветви дерева, вспрыгнуть и влезть на дерево. После революции крестьяне, не любившие его, первым долгом прогнали его со службы и отобрали ружье. И вот он, лишенный любимой охоты и привычного занятия и потеряв свои сбережения, стал бедствовать и сразу опускаться. Хотя его и устроили было в богадельню, но там он недолго просуществовал. Время послереволюционной разрухи было тяжелое. Тесу трудно было достать, и когда он умер, то для такого великана запасного гроба не оказалось, и ему обрубили ноги и в таком виде уложили в гроб и похоронили.

 

№50

Охотник дер. Нелидково

Так как лесов особенно много около Судая, то там и охотников-специалистов больше. И такие охотники известны во всей округе. Вот и в деревне Нелидкове был охотник-специалист по части охоты на лосей и медведей. Имя и фамилию его я уже забыл. Он постоянно охотился на лосей и медведей. Самая лучшая охота весною на лыжах по насту с собаками. У него всегда были хорошие собаки для охоты на медведя, лося, куницу, белку, тетерева. Он много перебил лосей и однажды взял живьем лосенка. Гнался он за лосихой с лосенком весною. Лосиху убил, а лосенка взял живьем, связал и привез домой. Он сделался очень ручным и так привык к коровам, что пасся с ними в поле. Этого лосенка он продал Председателю Чухломской Земской Управы Перелешину, у которого тот был продолжительное время.

Рассказал он мне, что раз в одну охоту убил лося и медведя. Как-то весною он выследил лося и по насту на лыжах вместе с сыном погнался за ним. Лось увел их чуть не к самому Парфентьеву, потом повернул назад. В общем, сделал лось круг до 150 верст. Гнались они за ним трое суток. На третьи сутки лось сильно ободрал ноги, обессилел и был уже все время на виду. Ночи ночевали, если близко деревня, то в деревне, а то в лесу. К вечеру третьего дня они рассчитывали его убить, но вдруг собаки натолкнулись на берлогу медведя, и когда они подошли, то медведь стал вылезать из берлоги. Охотник в него выстрелил и заранил его, но медведь бросился бежать. След кровавый шел за ним в лес, что доказывало, что медведь сильно ранен, но начало темняться, и охоту на него пришлось отложить до следующего утра. Пошли в ближайшую деревню, переночевали и рано утром отправились добивать медведя. Нашли то место, с которого ушли в деревню, и по кровавому следу направили собак. Собаки, пробежав небольшое расстояние, залились лаем и на одном месте. Направились туда и видят, что медведь от собак влез на высокую осину и сидит на самой вершине. Начали стрелять, а медведь не валится. Сделав с десяток выстрелов, сообразили, что он убит. Начали рубить осину, и она, наконец, вместе с медведем рухнула. Тут оказалось, что медведь убит был первыми выстрелами, но так запустил когти в осиновую кору, что так и повис. Сходили в деревню за лошадью и дровнями, отвезли медведя в деревню, а сами отправились за лосем. Лось так был измучен, что ушел недалеко. Скоро они его догнали и убили.

Этот охотник, когда я его видел, уже мало ходил за охотой. Состарился, начал терять зрение и носил очки. Сын его ходил за охотой, но немного, т. к. человек болезненный, горбатый.

 

№51

О садоводстве в г. Чухломе

60 лет тому назад в Чухломе не занимались разведением фруктовых деревьев. Кое у кого в огороде были яблони-дички, но привитых деревьев вовсе не было, и было мнение, что хорошие яблони привитые не выдерживают Чухлом<ского> сурового климата. Первый сделал опыт часовой мастер А. Ив. Перепелкин. Он при своем доме в огороде посадил выписных уже привитых 30 яблоней. Они прижили[сь] и вскоре стали давать плоды, и очень хорошие, но так как посажены были очень часто, стали расти в вышину и не стали давать плодов. По его примеру стали сажать и другие.

Земство желало распространить садоводство и стало выписывать для желающих из садовых заведений и питомников яблони. Под Чухломою в ус. Колотилове поселился литвин Жабо, хорошо знакомый с садоводством. Устроил у себя питомник яблоней, стал их прививать и продавать. Покупали у него Чухломичи саженцы, но еще охотнее из садовых заведений и питомников фруктовые деревья. Стали сажать вишни владимирские и черешни, стали сажать сливы мирабель, или, как их называли, «терновнот». Этот сорт слив хорошо акклиматизировался, хорошо переносит морозы, хорошо размножается и дает обильные урожаи. Настоящие сливы тоже, видимо, могут произрастать в Чухлом<ском> крае. Опыт был лично у меня: была несколько лет хорошая слива, которая после хорошего ухода за нею стала плодоносить и давала крупные плоды, с т<емно>-красным бочком, очень вкусные и сладкие. В последний год жизни она дала 285 слив, но в ту же зиму погибла от сильных морозов. От корня ее шли отростки, и я дал их своей сестре. Они хотя принялись, но долго не давали плодов. Опыты с посадкою груш не дали благоприятных результатов. Скоро погибали.

К 1936 году в Чухломе и окрестностях у некоторых крестьян имелось уже много яблоней нескольких сортов, черных вишен, красных вишен, слив «терновнот». Некоторые Чухломичи, побывав в плену у немцев, научились прививать яблони, и многие прививки принялись и дали отпрыски. Не умеют только Чухломичи сажать фрукт<овые> деревья: выкапывают не широкую и не глубокую ямку, сажают в нее и в большинстве случаев тою же плохою землею и засыпают корни. Дерево или хиреет, или же засыхает за неимением пищи. Так как подпочва скверная, нужно ямы копать глубокие и заполнять их хорошею землею, и каждый год окапывать и унавоживать.

Ягодные кусты – смородина черн<ая> и красная, крыжовник, малина на моей памяти были во всех почти огородах г. Чухломы, а у некоторых и клубника.

До 1895 г. помидоров в Чухломе не сажали. Большинство их никогда не пробовало, а кто и пробовал, то не понимали в них вкуса. Они не нравились, и приготовлять их не умели, но за последние 20-30 лет вошли во вкус, они стали нравиться, и многие стали сажать их.

 

№52

Анекдоты и рассказы о Чухломичах

О Золотиловых

Среди Чухломских помещиков были помещики Золотиловы. После освобождения крестьян от крепостной зависимости, горничная помещицы Золотиловой вышла замуж за Перепелкина Александра Ивановича, Чухломского часового мастера и фотографа, приобретшего в Чухломе на Галичской улице собственный дом. Перепелкин тоже из крестьян и был в солдатах. В общем же, был человек развитой, весельчак, плясун и хороший танцор. Он был принят в Чухломском обществе, бывал в клубе. Зарабатывал он много, да и жена сделалась хорошей портнихой, держала мастериц и учениц, тоже порядочно зарабатывала, жили зажиточно. Как-то на святках в клубе была означенная Золотилова – барыня томная, чопорная и с большим гонором, и был Перепелкин с женой. Как лучший танцор, Перепелкин приглашал танцевать всех барышень и дам, и все с ним танцевали. Пригласил он и Золотилову и станцевал. Видя, что он человек находчивый, веселый, танцор, заинтересовалась, кто он такой и какое его общественное положение. И когда узнала, что это муж ее бывшей горничной, тоже крестьянин и отставной солдат, и что ее бывшая горничная тут же в клубе, упала в обморок, и когда ее привели в чувство, сейчас же уехала домой и более не посещала Чухломский клуб.

Помещики Золотиловы когда-то были довольно состоятельные, играли видную роль в уезде, но после освобождения крестьян от крепостной зависимости постепенно обеднели. Один из более удачливых сыновей – офицер, отличившийся на войне, возвращаясь с войны (кажется, в Турецкую кампанию) домой, на какой-то почтовой станции, сидя за столом при лампе, от утомления уснул и опрокинул лампу. Лампа разбилась, керосин вспыхнул, и он обгорел и умер. Другой сын, Владимир – неудачник, не хотел учиться, служить не мог, спился, пристрастился к лошадям, завел тройки лошадей и начал возить пассажиров от Галича к Чухломе. Сошелся с бедною дворянкою из ус. Вишка Марьею Ульяновною (фамилию не помню), наплодил незаконных детей, которым не дал никакого образования. Пристрастил ее к водке и к ямщичеству, так что она ездила за ямщика на лихих тройках. Кутя и постоянно меняя лошадей с придачею, в поисках лучших, и покупая новых, он промотал свою усадьбу село Морозовское и усадебку своей сожительницы. В конце концов окончательно спился и умер, не дожив до старости, оставив детей без всяких средств. Все-таки у него был какой-то дворянский гонор. Носил дворян<скую> фуражку с красным околышем и раз в Чухломе, встретясь с Губернатором,  приехавшим на ревизию, не поклонился ему, что возмутило Губернатора.

2-й

Относительно того же А. И. Перепелкина

В Чухломском озере с полсотни лет до революции попадались караси весом в 12 фунтов. Это редкость, ни в одном озере нет карасей такого размера, и в Чухломском они попадались нечасто, так как обычный вес не более 5 фунтов, а последние годы даже и такого веса не было, и вес карасей снизился до 2 ½ фунтов. Рыбаки поймали такого редкого карася в 12 фунтов. Его купил А. И. Перепелкин и решил как редкость преподнести императору Александру II. Взял карася, повез его в Петербург и представил его в Зимний Дворец. Был очень обижен, что его к царю не допустили, а за карася какой-то сановник передал ему благодарность царя и 25 руб. денег. Ему, надо сказать, одна дорога стоила в несколько раз дороже пожалованных 25 р. В то время еще Северной дороги не было, и нужно было проехать до г. Костромы 178 верст на лошадях, а потом по железной дороге до Петербурга. Только от Чухломы до Костромы и обратно проезд стоил около 100 р., затем проезд по железной дороге и разные дорожные расходы, не считая стоимости карася. Так потратившись, он даже и не видел царя. Перепелкин не любил, когда ему напоминали или спрашивали об этой поездке.

3.

О Городском Голове Июдине

В г. Чухломе долгое время Городским Головою был купец Иван Иванов<ич> Июдин. Для г. Чухломы он много сделал хорошего в смысле благоустройства города – устроил бульвар, при нем засыпан безобразный овраг речки Санебы в центре города, при нем Чухлома начала увеличиваться – построено несколько новых кварталов, ввиду его заслуг б. Завальная улица наименована по его фамилии Июдинской.

При всех своих заслугах и качествах, были у него слабости, а именно, он очень любил употреблять иностранные слова, подчас не зная их настоящего значения. Был как-то ремонт в Соборе, и устроено для очистки воздуха три вентилятора. Вскоре приехал в Чухлому на ревизию Губернатор, и Голова Июдин повел его показывать Собор и докладывает: «в настоящее время (его поговорка), Ваше Превосходительство, устроили в Соборе три ватер-клозета», вместо вентилятора. Губернатор и говорит: «на что так много». Тут выяснилось, что хотел сказать Голова. Много было смеху по этому поводу.

 

4.

Почему-то у этого Головы Июдина было прозвище «ворона». Чухломичи вообще любили давать прозвища. У этого Головы была душевнобольная дочь – Павла Ивановна, до своей болезни бывшая замужем за известным писателем-критиком Протопоповым, тоже уроженцем г. Чухломы. Заболев, она вернулась жить к отцу. Жила она в нижнем этаже отцовского дома. Был такой случай. Как-то Иван Иванович Июдин бранил на дворе своих служащих, чем-то не потрафивших ему. Даже сильно кричал на них. Означенная дочка открыла форточку и крикнула отцу: «что, ворона, раскричалась». Он побежал к ней с палкой, на которую опирался, крича: «вот я тебя». Она, конечно, моментально скрылась, и инцидент был исчерпан, но по всему городу этот случай быстро распространился, дав тему для разговоров.

5.

О пожарных лошадях

Как-то приехал в Чухлому на ревизию Костромской Губернатор Леонтьев. Городской Голова Ив. Ив. Июдин знакомил его с пожарною частию, а она была очень слаба. Пожарное депо было маленькое, с маленькою башнею; стояло оно в яме, его почти ниоткуда не было видно и с башни ничего не было видно. Губернатор пожелал осмотреть лошадей, а их и всего-то было две. Вывели одну, на вид совершенно кляча. Губернатор остался недоволен, сказал, что это никуда не годная кляча. Вывели другую – лошадина громадная, раскормленная, печь печью. «Вот это действительно лошадь», сказал Губернатор. А Июдин возразил: «никуда не годная, в настоящее время огня боится». Таким образом, сам же выявил Губернатору, что лошади в пожар<ном> депо никуда не годные.

О Чухломских купцах

Чухломские купцы в большинстве плохо вели торговое дело. Больше сидели в трактире, куда ходили по нескольку раз в день, пили чай и водку, а остальное время играли в шашки. Торговлю бросали на сыновей или на жену, а часто просто на приказчиков, которые воровали и затем на эти деньги открывали свою торговлю. За товарами тоже нередко посылали приказчиков, а последние наживались и привозили плохие товары, отчего теряли покупателей и банкротились. Жили серо. Детей своих купцы мало учили. Лишь бы умел читать, писать и считать. Обыкновенно заканчивали их образование 1-м отделением 2 класса Чухломского Городского училища, т. е. обучались 3 года. Большинство были малограмотные, малоразвитые, т. к. книг никаких, кроме божественных, не читали, и редкие выписывали газеты и журналы. Мало было купцов, которые вели торговое дело аккуратно и не прогорали, а торговали беспрерывно. К таким можно отнести: К. Н. Пьянькова, Ив. Ив. Таганова, Климова и Ив. Ив. Июдина.

1)

Среди Чухломских купцов один прослыл величайшим знатоком чая. Дело дошло до того, что если кто получал транспорт чая, то приглашали этого знатока пробовать чай и согласно его заключению назначали цены на чай. Часто бывало, что дешевый чай он расхваливал, и его пускали в продажу по повышенной цене, и еще чаще хороший чай браковал, и его приходилось продавать по дешевой цене. Некоторые купцы сильно пострадали от такой неверной оценки. Этот знаток, в общем, ни черта в чаях не смыслил, а просто по какому-то недоразумению прослыл знатоком чая. Один Чухлом<ский> купец очень сильно пострадал на неверной оценке чая. Как ни привезет хороший – дорогой чай, а знаток говорит, что он плохой, и назначал ему дешевую цену. Это очень его раздосадовало. Он догадывался, что знаток ничего не понимает в чаях, и решился его проучить. Однажды он пригласил знатока и других купцов в трактир сделать пробу прибывшего чая. Вместо чая засыпал в чайник сильно слабительного александрийского листа и говорит знатоку: попробуйте новый чай, оцените и скажите, почем мне его продавать. Знаток с важным видом попробовал и говорит: «превосходный чай, его нужно пустить по высшей цене». Тут поднялся сильный хохот, т. к. некоторые были посвящены в эту затею. Знаток должен был бежать домой, ввиду начавшегося сильного расстройства желудка. С тех пор знаток этот потерял всякий авторитет в вопросе о чае, который и приобрел-то он благодаря серости и неразвитости чухломского купечества.

2)

О купце Ильичеве

В г. Нижнем Новгороде до революции была ежегодная ярмарка, славившаяся на всю Россию как центр оптовой продажи всевозможных товаров. На эту ярмарку съезжалось купечество со всей России и даже заграничные. Приезжали главным образом для закупки товаров, а отчасти чтобы покутить и проветриться. Там на это время открывалось много ресторанов, трактиров, кафе-шантанов, публичных домов и других увеселительных мест. Посещало эту ярмарку и Чухломское купечество, запасаясь для покупки товаров солидными суммами денег. Порою некоторые возвращались домой без товаров и без денег, которые прокучивали с девицами легкого поведения. Во время этой ярмарки вводилось в г. Н.-Новгороде военное положение. Был военный Губернатор. Дела разбирались в 24 часа, и разрешены были телесные наказания розгами. Описываемый случай [был] при Нижегород<ском> военном Губернаторе Баранове, который не стеснялся за безобразия драть купцов розгами. В Чухломе был купеческий сын Василий Никанорович Ильичев, как и все Чухломские купеческие сынки, был недоучка (из 1-го класса Чухлом<ского> Город<ского> Училища), но много о себе думал, был человек недалекий и очень скупой. Заводил и он по примеру отца бакалейную торговлю, но сам ленился заниматься ею, а полагался на приказчиков, и торговля шла у него плохо; как водилось, приказчики его обкрадывали, и в конце концов торговлю ему пришлось закрыть. Когда он открыл торговлю, то вздумал тоже поехать в Нижний за товарами. Взял довольно крупную сумму денег и отправился. Решил, что нужно ярмарку осмотреть и себя показать, и закутил. Пошел по трактирам, шантанам и публичным заведениям. Напился сильно и в одном публичном заведении хватился бумажника с деньгами. Поднял скандал, обвиняя хозяйку и девиц в похищении денег. Попал в полицию для вытрезвления в холодной. Тем временем произведено было расследование, причем выяснилось, что он так напился, что не помнит, куда девал деньги, а они оказались у него в номере гостиницы в постеле под подушкою. За дебош и пьянство, и чтобы неповадно было на будущее время, Баранов выдрал его розгами, дав 25 ударов. Ильичев сейчас же уехал из Нижнего и, конечно, не рассказал бы о своем позоре, но случилось так, что одновременно с ним выдран еще Чухломич – забулдыга и пьяница под названием «Сашки Рыжего», за пьянство и скандал он тоже получил 25 розог. Последний, вернувшись в Чухлому, разболтал, что его с Ильичевым Баранов выдрал розгами. Таким путем и узнали жители Чухломы о конфузе Ильичева.

3)

Об этом же Ильичеве есть еще один рассказ. Я выше упомянул о скудоумии и скупости означенного Ильичева. В Чухломе существовал Купеческий Банк, открытый около 1900 г. и существовавший до революции. Директором этого Банка был избран членами означенный Ильичев. Должность без жалованья, а только почетная. Ильичев посещал Чухлом<ский> общественный клуб, где состоял членом. Жил он на % с капитала довольно солидного и доходы с 3-х домов, и хотя это выражалось в приличной сумме, на которую можно бы хорошо жить, но по скупости жил очень экономно и в клубе никогда и никого не угощал. Местные – Исправник Лаврентьев и Помощник его Сальков и еще кто-то решили наказать его за скупость. Сговорились устроить так, чтобы поужинать и выпить в клубе на его, Ильичева, счет. Когда тот пришел в клуб, ему и говорят: «Василий Никанорович, поздравляем, с вас приходится хороший ужин». Что такое? я ничего не знаю. Исправник говорит: «ведь вы состоите Директором Чухлом<ского> Банка?». Да, состою! «А ведь Директор Банка в Губерн<ском> городе в чине Генерала, а в уездном чином ниже, т. е. Статского Советника, и вот вы произведены в этот чин, я читал сегодня об этом в Правительственном Вестнике», – говорит Исправник. Не может быть! «Верно, верно, – уверяет Исправник, – и я завтра утром пришлю вам этот № Прав<ительственного> вестника». Тут все заговорили, что такой крупный чин – полу-генерал, как же в таком редком и выдающемся случае не спрыснуть этого производства. Нужно угостить ему ужином их. Упирался было, но в конце концов согласился угостить ужином. Поужинали на его счет, здорово выпили. Пили за его здоровье, произносили тосты. Подвыпивший, он возвратился домой. У него жил на квартире Член окружного суда Статский Советник Мих<аил> Никол<аевич> Успенский. Встретясь с ним, Ильичев спрашивает его, читал ли он сегодняшний Правит<ельственный> вестник, и, услышав, что читал, спрашивает: правда ли, что меня как директора Банка произвели в Статские Советники? А Успенский ему: «Такого-то дурака!». Начал подсмеиваться, разъяснил, что этого быть не может, что над ним подшутили и на его счет поужинали. Ильичев долго не мог равнодушно вспомнить, что зря потратился на выпивку и ужин, и сердился на Исправника.

4)

Еще об одном Ильичеве – родственнике предыдущего. Бывая в молодости в цирках губернских городов, мне приходилось видеть в пантомимах изображения Нотариусов. Их изображали в карикатурных видах – хромающих, прискакивающих, всегда маленьких, уродливых, с огромными книгами под мышкою. Подобный же нотариус был и в Чухломе. Происходил он из купцов, приходился дядей вышеописанному Ильичеву, был маленький, худенький, в темных очках, страшно скупой. Он тоже недоучка, но как-то попал в Нотариусы, подготовился и сдал экзамен. Главную роль тут играло [то], что он имел капиталец и, следовательно, мог представить полагающийся залог в обеспечение. Мне около 1916-1917 г.г. пришлось побывать в его конторе по делу в присутственные часы. Пожалел я, что не умею рисовать карикатуры. Войдя в контору, увидал такую картину: сидит Нотариус Дмитрий Васильевич Ильичев в кресле перед огромным письменным столом с огромными книгами. Ноги его положены на другое кресло, а под креслами под ним ночной горшок, ничем не прикрытый. Это Нотариус занимается в своей конторе, немного заболев, но боясь упустить какое-нибудь выгодное дельце. Был он страшно скупой, расчетливый, писцам своим платил гроши, по скупости же, вероятно, не женился. Все его мысли были направлены на скопление капитала. Скопил много, но вдруг революция, %% бумаги аннулировали, т. е. они пропали безвозвратно. Он чуть не сошел с ума, но, во всяком случае, малость тронулся. Хотя и поступил на службу, но ходил оборванный, в форменной фуражке с оторванным козырьком. Перестал расходоваться на покупку провизии, престал себе готовить кушанья, питался только тем – если его покормят живущие у него внизу квартиранты-извозчики. Вскоре и умер, можно сказать, с голоду от истощения, а между тем дела его были неплохи. Он получал жалованье по службе, имел по Никольской улице около пруда большой 2-хэтаж<ный> деревянный дом, большая часть [которого] была сдана под квартиры, и, следовательно, имел доход, при доме был огород овощами, с которого он был обеспечен. В довершение всего, после его смерти в Банк сдан окованный железом небольшой сундучок, полный золота, серебра и ценных вещей, а в кладовых оказалось немало съестных припасов: белой муки, масла и проч.

О Н. М. Перелешине

Был в Чухломе в конце 19 столетия председателем Земской Управы из мелкопоместных дворян Николай Макарович Перелешин. У него была в 2-х километрах от г. Чухломы маленькая усадебка – Поповское[72]. Перелешин был с маленьким образованием (окончил уездное училище). Первоначально служил писцом в полиции, а, женившись и взяв за женой приданое, начал участвовать в выборах как дворянских, так и земских. В дворянских выборах, впрочем, ему участвовать пришлось недолго. Ему подставили ножку. Как-то на выборах дворянства в г. Костроме Чухломский помещик Катенин, имевший зуб на Перелешина, сказал Губерн<скому> Предводителю дворянства, что ему известно о присутствии на выборах таких дворян, кои прав не имеют. Сделана была поверка документов, и Перелешина к выборам не допустили, т. к. у него документов не оказалось. Его прадед и дед не записались в дворянские книги, тоже не записался и отец, документов не сохранили, и уже не было возможности доказать принадлежность к дворянству и записаться. В действительности фамилия эта дворянская и он был дворянин, но доказать это не мог. Когда его к выборам не допустили, он, разозленный, вернулся в Чухлому и первым долгом дворянскую фуражку с красным околышем, которую ранее постоянно носил, отдал дурачку Логину Кашинскому, который с великим удовольствием стал ее носить. Дворянам это не понравилось, и, по-видимому, по их настоянию исправник велел отобрать шапку. Дурачок Логин не давал шапки, ревел, когда отбирали насильно.

2.

Означенный Перелешин любил выпить и пьяную компанию. Любил и к себе в усад. Поповское принимать гостей и напоить их, а потом, над кем можно, выкинуть какую-нибудь штучку и посмеяться. Причем сам обычно не напивался, а выплевывал водку в носовой платок или выплескивал в стоящий сзади его цветок. Частым его собутыльником был дворянский заседатель Павел Сергеевич Сипягин. Человек это был недалекий, с маленьким же образованием, бедный, но любящий выпить на чужой счет в компании и потому не очень обижавшийся на проделанные с ним штуки, особенно Перелешиным. Однажды они подпили, и Перелешин говорит: «а не сходить ли нам, Павел Сергеевич, в баню», «Пашка (прислуга), что, баня-то готова?» и подмигнул ей. Она подтвердила, что баня готова. Дело было зимою, в мороз, и баня не была топлена. Пришли в баню. Перелешин говорит: «не очень-то еще согрелась, а потому ты, П. С., разденься поскорее да вздани на кутенку хорошенько». Сипягин быстро разделся, Перелешин же только делал вид, что раздевается – снимет один рукав шубы, а другой наденет и т. д. Сипягин разделся, бросился в баню, а там не топлено и воды нет. Сипягин выскочил оттуда и давай ругать Перелешина: «мерзавец, сукин сын» и т. д. Тот только посмеивается, делает удивленный вид и сваливает, что это Пашка его обманула. Вернулись и за выпивкой вновь помирились.

3.

С тем же Сипягиным Перелешин проделал еще такую штуку. Подпили, и Перелешин предлагает Сипягину созвать девушек и составить беседу. Беседу созвали, и они с Сипягиным и другими гостями отправились. Перелешин шепнул девицам, что он им за все заплатит, но чтобы они занялись Сипягиным, ухаживали за ним, целовали его, а потом настоятельно требовали с него денег на угощение им. Девицы знали Перелешина, что если исполнят, то он вознаградит их не жалея денег. Начали ухаживать за Сипягиным. Петь ему ходовые песни, женить его (ходили по песням с девицей), а потом целоваться с ним. Когда он со всеми девицами перецеловался, то та, которая побойчее, начала просить его дать денег девицам на гостинцы. У Сипягина деньги редко водились, и в этот момент тоже денег не было, и он начал отказываться, [уверяя,] что не захватил из дому денег. Перелешин говорит: «П. С., нужно уважить просьбу девиц дать на конфеты, что же, даром, что ли, они за тобой ухаживали». Когда же он отказался платить деньги и просил, чтобы за него заплатил Перелешин, последний сослался, что у него с собой нет, и что если Сипягин не даст денег, то пусть девицы делают с ним, что хотят. Одна из девиц побойчее предложила другим (по инструкции Перелешина), что если Сипягин не даст денег, то снять с него штаны. И так как Сипягин денег не дал, то девицы напали на него гурьбой и стащили с него брюки и кальсоны. Он вырвался от них и бросился на русскую печку. Засел там при общем хохоте и только тогда, сообразив, что это проделка Перелешина, начал его ругать всячески, несмотря на его оправдание, что он тут ни при чем. Конечно, когда досыта все нахохотались, Перелешин дал девицам денег и угостил их, а они тогда отдали Сипягину штаны. При продолжении выпивки, как всегда, они помирились.

4.

В г. Чухломе после смерти Ив. Ив. Июдина Городским Головой первоначально был купец Федор Тимофеевич Большаков недолгое время, а после его смерти купец Ив. Иван. Таганов. Как и большинство Чухломских купцов, Таганов был малограмотный и недалекий человек. Торговал он мануфактурой. Торговля у него шла очень хорошо, но не благодаря ему, а его сыновьям, которых он эксплуатировал. У него было три сына, все женатые и имеющие детей и при женитьбе внесшие в торговлю отца капитал – приданое жены. Сыновей он держал в ежовых рукавицах, барышей от торговли им не давал, а платил им по 50 р. жалованья в месяц каждому, как бы приказчикам. Сыновья управлялись с торговлей, дело обходилось без приказчиков, а потому воровать было некому, и торговля шла хорошо. Сам старик Таганов мало бывал в магазине, а больше болтался по трактирам, чаевничал и с приятелями пил водку, до которой был большой охотник. Любил компанию и иногда принимал участие в попойках председателя Земской Управы Н. М. Перелешина. Как известно, Перелешин любил с подвипившими компанионами какие-нибудь штучки. Выбирал людей недалеких, чтобы они не могли понять насмешки над ними. Не помню, в каком году было затмение луны, причем в Чухломе хорошей видимости даже не предполагалось. Перелешин собрал компанию смотреть затмение, и отправились подготовиться в трактир, где к наступлению вечера напились, [затем] отправились на городской вал (быв. крепость). Перелешин и говорит Таганову: «Ив. Ив., наблюдать-то хорошо с высоты, вот бы хорошо было влезть на крышу пожарного депо, ты не можешь ли, и нам бы рассказал, что видно». Таганов сказал, что он может влезть на крышу, и полез. Того не сообразил, что если будет видно затмение, то его было бы видно отовсюду, и что небо все в облаках, и все равно ничего увидеть нельзя. Влез на крышу и сидит, как дурак. Его временами спрашивают: «что, Ив. Ив., видно?», а он отвечает: «да ничего». Вдоволь насмеялись над его глупостью и, когда надоело, предложили ему слезать и опять идти в трактир.

Вскоре после этого, видя, что из него получился плохой Городской Голова, местное купечество и главным образом молодежь, в числе коих участвовали его сыновья, решили его провалить на выборах – и провалили. В то же время сыновья потребовали, чтобы он делил с ними барыши по торговле. Говорили: «ты даешь нам по 50 р., а ведь мы внесли капитал, и у нас уже своя семья, дети, и работаем мы, а не ты, ты же только пьянствуешь». Хотя ему этого очень не хотелось, но пришлось исполнить требование сыновей.

5.

Будучи Председателем Чухломской Земской Управы, Перелешин эксплуатировал учительниц. Редкая из девиц, желающих поступить на вакантное место учительницы какой-нибудь Земской школы, назначалась, не съездивши с Перелешиным прокатиться в г. Кострому. Туда в то время можно было проехать только на лошадях, т. к. Север<ной> железной дороги еще не было. Конечно, все расходы по проезду и остановке в гостиницах он принимал на себя. Ехал, конечно, только вдвоем с кандидаткой в учительницы – девицей. Проезд на лошадях вдвоем 175 верст, остановки на постоялых дворах и гостиницах как нельзя лучше способствовали сближению. Покутивши некоторое время в Костроме, ехали обратно, и обыкновенно этой особе, уже не девице, давалось немедленно место и, кроме того, подарок деньгами, всегда золотыми.

6.

Все Чухломские помещики конца XIX века были охотники. Излюбленною у них была охота с гончими на зайцев и обязательно в компании, и каждая охота оканчивалась солидною выпивкою где-нибудь в лесу на лоне природы. Собак-гончих выписывали из Парфентьева от помещика Черепова, у которого были лучшие собаки в Костромской губернии.

Таким же охотником-любителем был и Н. М. Перелешин. Стрелок он был порядочный, стрелял довольно метко. Держал он гончих собак, но надо сказать, что собаки у него были неважные и ружья пистонные недорогие, хотя он и то, и другое вполне мог бы иметь гораздо лучше. Главным образом подбиралась компания любителей выпить, и в числе их почти всегда был вышеписанный П. С. Сипягин. В таких случаях Перелешин имел с собою виночерпия, в каковом звании у него состоял отставной чиновник Чухл<омского> Казначейства Александр Павлович Васильев, тоже охотник. Он как человек бедный и любитель выпить на чужой счет исполнял беспрекословно все требования Перелешина. На его обязанности было таскать выпивку и закуску, чайник и убитых Перелешиным зайцев. Каждый раз, как кто-нибудь из компании убивал зайца, полагалось выпить «на крови», а по окончании охоты уже полагались при костерке чай и основательная выпивка. Под конец своей службы Васильев состарился, ослабел, пристрастился к водке и однажды не утерпел, имея при себе водку, выпить один, да так, что не мог стоять на ногах и испортил всю охоту. После сего его Перелешин перестал брать с собою на охоту и кем-то его заменил, чуть ли не Сипягиным. Любил еще Перелешин поохотиться на медведей. Покупал у охотников-медвежатников берлогу, собирал компанию, ехали на тройках. Убивали медведя, а затем, конечно, напивались. Под старость у него такие выезды на охоту на медведя и даже за зайцами стали все реже и реже.

У Перелешина в 2-х километрах от Чухломы была усадебка Поповское, в которой он жил постоянно, приезжая на службу на лошади. Усадебка была небольшая, можно сказать, небогатая. Дом деревянный, 1-этажный, обложенный в один ряд кирпичом. Сад тоже был плохой, и сельское хозяйство было небольшое. В этой-то усадебке, ввиду ее близости к городу, частенько собирались гости покутить. Жена у него умерла рано, и он жил на холостом положении.

В молодости он охотился и на уток, но, сделавшись Председателем Земской Управы, охоту на озере совершенно бросил.

П. С. Сипягин

После смерти Н. М. Перелешина на место Председателя Чухломской Земской Управы был назначен его собутыльник, служивший предметом для его насмешек, – Павел Сергеевич Сипягин. Происходил он из старинного дворянского рода, но сильно обедневшего. Была у него верстах в 8-9 от Чухломы маленькая усадебка Чечулино, с плохонькими постройками и с полсотнею десятин земли при ней. Образование свое он начал в Костром<ской> Гимназии, но по скудоумию далее первого класса не уехал. Поучился затем в Чухлом<ском> Городском училище, но его не окончил, а потом с грехом пополам сдал экзамен на чин. Этим и кончилось его образование, и он поступил на службу в Чухлом<скую> дворянскую опеку дворянским заседателем, т. к. очень любил носить форму, дворянский мундир и знаки отличия. Из кожи лез вон, чтобы получить медальку за какую-нибудь перепись людей или лошадей и что-нибудь в этом роде. Таких медалек он имел штук 6-7, но орден только один. Этот иконостас знаков отличия чрезвычайно любил носить. Чрез некоторое время при протекции Перелешина попал в члены Земской Управы, а после смерти Перелешина и в Председатели Земской Управы. Вот тут-то он стал задавать форс, стараясь быть точной копией Перелешина, но т. к. у того ум-то был много лучше, то не мог, при всем желании, изобразить Перелешина. Чухломское купечество на свои свадьбы обычно приглашало весь город, пригласили и Сипягина, только что заместившего должность Председателя Земской Управы, а раньше его почти никто и не приглашал. Сипягин явился в дворянском мундире, при всех орденах. Подпили, и, как водилось, начались тосты. Встал и Сипягин и, обратясь к хозяевам и гостям, высказался, что он сделал им честь своим присутствием на свадьбе. Купцы не любили, когда перед ними кто[-либо] задирал нос, и тут едва дело обошлось без скандала.

Должность Председателя Земской Управы он занимал, однако, недолго, и тут подсидел его Н. М. Перелешин. Умирая, он оставил душеприказчиками Сипягина, Большакова и еще кого-то, ввиду малолетия наследницы и ее отсутствия. Сипягин поступил весьма легкомысленно, допустил расхищение имущества и первый подал к тому пример. После смерти Перелешина Сипягин, уходя домой, оставил свои дырявые галоши, а надел новые Перелешина и сверх своего пальто надел Перелешинскую енотовую шубу. Другие, видя это, потащили что кому понравилось – кто лошадь, кто ружье и т. д. Когда явилась наследница, то Перелешинская усадьба Поповское была, точно после Мамаева нашествия, – почти одни стены, все было разграблено и растащено. Наследница чрез своего опекуна возбудила дело, и Сипягин предан был суду Костромской Судебной Палаты и как находящийся под судом отстранен от должности. Хотя его в конце концов оправдали, но дело тянулось чуть не два года, несколько раз назначалось к слушанию и откладывалось, а место Председателя Земс<кой> Управы потеряно было для него навсегда.

Еще о Перелешине

Подчас шутки Н. М. Перелешина с его собутыльниками были злые и вредные. В Чухломе был Земский врач Николай Иванович Соколов. Человек умный, хороший компанион и как врач хороший, но любивший компанию, выпить и сыграть в картишки. Его Перелешин, можно сказать, погубил и был причиною его смерти. При усадьбе Поповском-Перелешина была маленькая деревенька под названием Поповское же, состоящая из 8-10 дворов прежних дворовых людей этой усадьбы. В одном из этих дворов была девчонка. Когда-то она была красивая, стройная, отлично плясала русского, но, уехавши на заработки в Питер, там свихнулась. Пустилась во все тяжкие и в конце концов заразилась сифилисом, долго болела, и у ней провалился нос.

Как-то в ус. Поповском у Перелешина собрались гости, по обыкновению, мужская компания, в том числе и врач Соколов. Когда гости подпили, Перелешин предложил гостям позвать девиц и устроить беседу. Конечно, все согласились. Время было святочное, и девицы явились ряжеными. В числе их была и безносая девка, закрывшая свое обезображенное болезнию лицо. Стройность тела она сохранила прежнюю и по-прежнему превосходно плясала русского. Соколов был восхищен ее пляскою, стройностию стана, бойкостию и находчивостию. Перелешин заметил это и решил поглумиться над Соколовым. Сказал, что девка молодая, красивая и податливая, а девке шепнул несколько слов, чтобы она не сопротивлялась Соколову и исполнила, что он пожелает, обещая ей гостинец. Вышло так, как хотел Перелешин. Девка удалилась с Соколовым куда-то на сеновал и отдалась ему, не показав своего лица. Потом, когда вернулись к Перелешину продолжать кутеж, последний поднял Соколова на смех – с какой он красавицей сблизился. Некоторые начали говорить, что этого не следовало делать, что он может заразиться и заболеть, а Перелешин сказал: «он сам врач, вылечится». Одно вышло не так. Соколов действительно заразился, но вылечиться не мог. Болезнь приняла злокачественную форму, и хотя и сам врач, но не вылечился, а, проболев два года, умер, имея около 45 лет. Перелешин, безусловно, был виновник гибели врача Соколова, человека хорошего, веселого.

2.

Как семьянин, Николай Макарович Перелешин был человек скверный. Жена его была из хорошей семьи, недурна (полная блондинка), характера была хорошего, по общим отзывам, была хороший человек, и моложе его. Он дурно с нею обращался, показывал себя как самодур и деспот и постоянно изменял ей. Жизнь ее была плохая. Все ее жалели. Она умерла рано, имея около 40 лет. После нее остались две дочери, а сыновей не было. Дочери были малолетние и после смерти матери были помещены в закрытое учебное заведение, но, не окончивши его, взяты были отцом и до замужества жили у него. Ничему хорошему они там научиться не могли, а, наоборот, на каждом шагу видели дурные примеры. Перелешин вторично не женился, а вел холостую жизнь. На глазах дочерей имел любовниц, устраивал кутежи и всякие безобразия. Дочери тоже пристрастились к алкоголю. Перелешин постарался выдать их поскорее замуж, что было нетрудно. Девицы были не дурны собою, и Перелешин дал за ними какое-то приданое. Сколько именно, не знаю, но вообще немного. Из них получились плохие жены и хозяйки. Не могли уже отвыкнуть от алкоголя. Обе разошлись с мужьями и кончили плохо. Старшая, разойдясь с мужем, совсем спилась и сделалась чуть не проституткой. Поселилась при ст. Зеленцино и кутила и путалась с проезжающими, так что отец отказался от дочери. Младшая, разойдясь с мужем, запила и вскоре умерла. После нее осталась дочь и наследница Перелешинского имущества, тоже оказавшаяся никуда не годным человеком. Отстранила отца от опекунства. Много имущества промотала. Вышла замуж за учителя, бросила его. После революции путалась в Костроме и была официанткой в столовой, кажется. Путалась с милиционером, прижила с ним детей. Старшая дочь тоже рано умерла. Детей после нее не осталось.

 

№53

Чухломские училища

До конца 18 века Чухломичи обучали своих детей у псаломщиков и дьяконов. Все обучение заключалось [в том, чтобы] выучиться читать по-церковному, по-русски, писать и считать. Девочек совершенно не учили, считая это излишним, да и из мальчиков-то обучали менее 50%. Первое училище, как видно из архива Чухломской Городской Управы, появилось в г. Чухломе в конце XVIII в. Оно было бедно обстановкою, средствами, учителями, учениками и учебными пособиями. В нем было десятка 1 ½ учеников – мальчиков, которых зачислили в училище почти силою, и первое время было очень трудно заставить их ходить в школу и аккуратно ее посещать, т. к. родители учеников считали школу ненужною и излишним учить ребят грамоте. Первое время учениками были дети служащих и лавочников, а прочее население уклонялось всячески от помещения ребят в школу. Это училище, под названием приходского, существовало первоначально самостоятельно, потом числилось при Чухлом<ском> Уездном училище и до 1875 года находилось в особом доме, затем было переведено в общее здание Уездного училища, где и находилось до 1879 года – времени преобразования его в Городское училище. Описанные училища были мужские.

Я поступил в училище в 1879 г. Оно тогда еще именовалось Уездным училищем. Приходское училище еще застал. Оно было при Уездном училище, но переведено уже из своего специального помещения в помещение Уезд<ного> училища и именовалось приходским классом и имело два отделения. Цело было еще и прежнее помещение. Оно составляло особый флигель на том же дворе, который был сломан года чрез два после моего поступления в училище. При моем поступлении в приходском классе училища было до 40 человек учеников. Этот первый год моего учения пропал бесполезно. Я как подготовленный, уже грамотный выдержал испытание во 2-е отделение приходского класса. Проучившись год, тоже выдержал экзамен, но при преобразовании училища в Городское попал во 2-е отделение 1-го класса.

На образование женщин было обращено внимание много позднее. Только во второй половине прошлого века в г. Чухломе открыто первое женское училище под названием «Чухломское Городское женское 2-хклассное училище» с 4-хлетним курсом.

Каждый класс Городского училища имел своего учителя, который преподавал все предметы, кроме Закона Божия, один. Только этот предмет во всех классах преподавал один священник. Штат Городского 3-хкласс<ного> училища был: 1 учитель-инспектор, 2 учителя, 1 помощник учителя и 1 законоучитель. Письмоводителя не было, а эти обязанности нес один из сторожей; на эту должность определяли кого-нибудь из отставных чиновников. Все учителя были с высшим образованием. Городское училище было организовано так, что с окончанием его образование прошедшего это училище считалось законченным. Программа даваемых им знаний не согласована с другими учебными заведениями. Желающие учиться далее никуда не могли попасть, и даже первые ученики никуда не могли выдержать экзамена. Целый ряд учеников с прекрасными способностями благодаря такой программе не могли учиться дальше.

Около 1900 г. около Соборной церкви в валах построен 2-х этажный полукаменный дом, в котором открыто церковно-приходское училище, работавшее до Революции.

К годам Революции в Чухломе появилась Мужская Гимназия. Ученики были как из Чухломского, так и из других уездов, из жителей г. Чухломы было мало. Затем Гимназия подверглась ряду реформ и именовалась: то школой 2-й ступени, то 7-милеткой, 8-леткой, ШКМ[73] и 10-леткой.

В 1935 г. в Чухломе открыто низшее Районное училище.

В 1918 г. открыта еще одна школа 1-й ступени в Чухломе.

 

№54

Чухломский клуб

До 1860[74] г. в г. Чухломе клуба не существовало. Лишь в конце XIX столетия (точно времени не знаю) появился клуб, который был наименован «Чухломское Общественное Собрание». Лет за 40-45 до революции Чухломская интеллигенция решила устроить клуб, т. к. в таком маленьком городке, как Чухлома, положительно не знали, как убить свободное время. Ходить и надоедать знакомым было неудобно, да и для знакомых было накладно. Вот интеллигенция и надумала оборудовать квартиру с обстановкой и буфетом и карточными столами под именем клуба, чтобы никого не стеснять и самим не стесняться. На какие средства устроено первое оборудование клуба, точно не знаю, но как будто первые члены устроили складчину. На членские взносы по их незначительности устроить это было невозможно. Членами клуба были: дворяне, чиновники, учителя и кое-кто из купечества, кто считал себя передовыми в числе интеллигенции. Членов было от 30 до 40 человек. Своего дома клуб не имел, а снимал квартиру в частных домах, благо в то время квартиры были дешевы, и такая квартира обходилась в 20-25 р. в месяц. На моей памяти клуб переменил четыре квартиры, обычно занимая целый дом, и только незадолго до революции пользовался Городским домом, находящимся рядом с домом, где была Полиция и Казначейство. До клуба в этом доме находилось Чухломское Женское Городское 2-классное училище, вплоть до его упразднения. Это деревянный одноэтажный дом[75]. Клуб занял его на правах аренды.

Клуб был беден средствами. Существовал он следующими доходами:

1) Членские взносы – представляли небольшую сумму. Членские взносы были от 5 до 10 руб. в год, причем уплата их была очень неаккуратна. Мне известен такой случай: за учителем-инспектором Город<ского> училища В. П. Ширяевым числилось неуплаченных членских взносов по клубу за 10 лет, и за большинством членов тоже была задолженность членских взносов, и за некоторыми тоже не за один год.

2) Доход от карт и картежной игры и штрафов по игре являлся чуть ли не самым главным. Он служил основанием по содержанию клуба.

3) От биллиарда доход тоже был небольшой, и он поглощался на наем служителя – маркера при биллиарде. Первоначально биллиард в клубе был плохой и затем сгорел во время большого пожара, бывшего в Чухломе в 1913 году. Тогда же сгорела и часть прочей клубной обстановки[76]. После сего клуб выписал новый хороший биллиард известной фабрики Фрейберга, который и обслуживал клуб вплоть до Революции.

4) От буфета, кажется, никакого дохода не было или, если и был, то самый незначительный. Это по той причине, что буфет сдавался в аренду с таким условием, чтобы членам клуба водка и закуска отпускались по определенной дешевой цене, а клубу буфетчик платил маленькую сумму. В конце XIX века буфет долгое время находился в аренде у дворянского заседателя Чухломской дворянской опеки Владимира Свиньина – бедного дворянина, имевшего под городом маленькую усадебку с сотнею десятин земли. Днем он ходил на занятия в дворянскую опеку, а вечером стоял за буфетом в клубе. По его словам, в клубе от буфета он зарабатывал 30-35 рублей, не более, т. к. очень понижена была плата за водку и закуску с членов.

5) Еще был небольшой доход от спектаклей и танцевальных вечеров, но их в течение года было не много, а расходы они вызывали значительные. Постоянной сцены не было. Установка и разборка, изготовление декораций вызывали значительные расходы. Спектаклей устраивалось не более 12 в год, и постановка их приноравливалась к какому-нибудь стечению в городе публики – какой-нибудь съезд, собрание, ярмарка и т. п. На одну Чухломскую коренную публику мало рассчитывали. Чистый доход от них выражался в пустяковой сумме, а иногда и вовсе его не было. Танцевальных вечеров было еще меньше – 4-5 в год. От них, пожалуй, было немного больше дохода, чем от спектаклей, но тут выписка музыкантов из Галича (семьи Федельмана – 4 человека) обходилась свыше 25 руб.

Главное развлечение в клубе была карточная игра, которая, можно сказать, производилась ежедневно. Играли в: винт, преферанс, стуколку и др. Некоторые азартные игры были воспрещены, но потихоньку все-таки в них играли. Буфет работал почти ежедневно. Горячих закусок почти не было, а исключительно холодные. Возможно, что буфетчик и правду говорил, что зарабатывал от буфета не более 35 р. в месяц. По договору с клубом, буфетчик обязан был держать приличную закуску к водке, и водка с закуской должна была отпускаться членам по дешевой цене, и, конечно, буфетчик обязан был иметь патент. Мне помнится, что в клубном буфете рюмка водки стоила 5 коп. и закуска 5 коп., а бутерброд с семгой или паюсной икрой 10 к. Закуски в конце прошлого столетия были исключительно холодные: колбаса разных сортов, сыр, селедки, кильки, разные маринады в коровках[77], грибы и рыба. Кажется, для не состоящих членами плата в буфете была выше. Членам, кроме удешевленной цены в буфете, допускался кредит.

В 1912 г. в клубе были Председатель Совета Старшин Н. В. Прозоров и Старшина Мих. Ник. Успенский.

При клубе находилось Общество Любителей драматического искусства. Председателем правления общества была М. В. Успенская. Директора: В. Н. Ильичев и Н. В. Прозоров, и секретарь-казначей В. А. Слободской.

 

№55

Павел «Добрый»

Среди Чухломского купечества в конце прошлого столетия (до 1900 г.) был купец Павел Иванович Июдин – родной брат Чухломского Городского Головы Ив. Ив. Июдина. Голова Июдин был человек со средствами: имел 4 дома – один каменный 3-хэтажный, 2-й полукаменный 2-хэтажный и 2 дома деревянных, содержал трактир, нумера для проезжающих и ренсковой погреб, имел земли в городе и уезде, долго был Городским Головой и пользовался среди населения г. Чухломы некоторым почетом. Второй брат Павел Иванович, получивший прозвище «Доброго», был человек, не получивший образования, небогатый и имевший нехорошую славу как ростовщик. У него был деревянный 2-хэтажный дом на б. Поповской улице[78] и лавчонка в рядах, снесенная около 1900 г. Эти ряды были к валам предпоследние. Лавчонка у него была на углу, но самая паршивенькая, торговал: дегтем, варом, самой дешевой стеклянной посудой, веревками, лаптями, селедками, сушеными судаками и т. п. Товар, и без того-то неказистый, содержался неряшливо, был весь покрыт слоем пыли, и пыль, насевшая, например, на стеклянной посуде, никогда не стиралась. Торговлишка была плохая, да и не ею он и интересовался, а кое-чем другим. Она служила только ширмою, а настоящее-то дело у него было – ростовщичество. Он давал деньги в рост под заклады за большие проценты. Под заклады давал малую сумму, чтобы в случае невыкупа залог можно было продать с значительною выгодою, выгоняя барыши рубль на рубль, а то и два рубля на рубль. Главным образом он имел дело с кабацкими завсегдатаями – пьяницами. Кому-нибудь из них не хватает денег на выпивку – и тащит к нему мастеровой инструмент, а то что-нибудь из одежды. Он все принимал, платя гроши, и все покупал за гроши, но никогда никому не давал в долг без заклада. У запьянствовавшего брал хорошую одежку, а давал взамен сильно подержанную или прямо рвань с приплатой небольшого количества денег, т. е., в общем, так или иначе пьяницы получали от него деньги на выпивку и за это прозвали его «Добрым». Он покупал и принимал в заклад всякую дрянь и мелочи, вроде перочинных ножей и т. п. Дела свои в этом отношении вел так ловко, что несмотря на то, что покупал и принимал в заклад краденые вещи, никогда дело не доводил до полиции и в случае обнаружения у него краденой вещи отдавал беспрекословно и бесплатно, теряя уплаченное. Никогда не был привлечен к ответственности и не сидел за покупку краденого, а краденое покупал, и был даже один такой оригинальный случай. Как-то за буфетом своего трактира находился сам Город<ской> Голова Ив. Ив. Июдин, а на стойке лежала его бобровая шапка. Он отвернулся в другую сторону, а тем временем один из пьяниц украл эту шапку и отнес к «Доброму» и продал ее за 5 руб., а стоимость шапки была не менее 100 руб. При совершении какой-нибудь кражи, первым делом шли к «Доброму» [проверить], не заложили [ли] ему воры краденое, так и в этом случае пошли к нему и отобрали шапку. По этому случаю можно судить, каков человек, не постеснявшийся купить шапку, украденную у его родного брата. Вообще же он за покупаемую вещь или принимаемую в заклад давал не более 1/3 части стоимости. Часто заложенные вещи не выкупались в срок, и тогда он продавал за цену вдвое или трое большую. Таким образом у него образовалась продажа подержанных вещей. Кому-нибудь понадобится приобрести подержанный топор, рубанок, долото и т. п. – шли покупать к Доброму, и т. к. сам он приобрел вещь за гроши, то и продавал по сходной цене, но сам-то наживал громадные прибыли. Ученики ходили к нему покупать перочинные ножички.

Как известно, население Чухломского края – отходники. На лето отправлялись на отхожие промыслы, большею частию в Питер, а позднею осенью с деньгами и подарками возвращались в деревню. Прожив зиму, раннею весною опять отправлялись на отхожие промыслы. Обычно за зиму все деньги проживали, ни у кого на новый выезд не оставалось ни копейки. Начинались поиски денег взаймы под заклад. В деревне, конечно, денег достать не у кого, и отправлялись на поиски в г. Чухлому. Такое положение создало среди мещан г. Чухломы немало лиц, занимающихся ростовщичеством. Отходники в таких случаях не обращались за деньгами к Доброму, который под заклад давал очень мало и брал громадные проценты. Шли обычно к означенным мещанам, занимающимся ростовщичеством, и несли в заклад: лисьи и енотовые шубы, пальто, тройки пиджачные, часы и серебряные и золотые вещи. Раздобывали денег, уезжали и, заработав, высылали денег родным на выкуп вещей или сами выкупали, возвратившись осенью с промыслов. Насколько была большая потребность в подобных операциях, доказывает то обстоятельство, что за последние два десятка лет до революции в Чухломе работали две ссудные кассы, одна Боровикова, а другая ____[79]. До этого времени ссудных касс в г. Чухломе не бывало.

Добрый все-таки не нажил состояния. Единственный сын его окончил Городское училище. Не пожелал заниматься делом отца и вообще торговлей. Имея хороший почерк, сначала служил письмоводителем у Станового Пристава, а потом изучил фотографию и работал очень хорошо, т<ак> что одно время считался лучшим фотографом в Чухломе.

 

№56

Разведение коз в Чухломе

До революции жители г. Чухломы не имели обыкновения держать коз, а держали коров. Коз совершенно не было в Чухломе до 1900 г. После же сего и в особенности в годы после революции дороговизна сена для многих жителей сделала невозможным держать коров, и стали заводить коз. В 1936 г. коз в Чухломе насчитывалось свыше 60 штук. При содержании коз и в пастьбе их является неудобство в том, что каждый владелец козы должен вывести ее за город и сдать пастушке, а по окончании пастьбы выйти за нею на то же место и принять ее обратно. К 1936 году цена дойной козы достигла 100 руб., а месячной козочки 25 р. Были у некоторых козы, дающие ¼ ведра молока в день.

 

№57

Торговля пышками в г. Чухломе

С давнего времени и до революции на ярмарках и по базарным дням, т. е. по воскресеньям и вторникам, в г. Чухломе была торговля пышками. Занимались этим мещанки бедного состояния из живущих по улице Никеровке. Пышки они пекли тут же на базаре в переносных балаганчиках такого типа, как тут изображено [(илл. 16)]. В дни, когда торга не было, эти балаганчики стояли сзади складов на берегу пруда у городских валов. В таких же балаганчиках производилась торговля разными мелкими товарами. Всего таких балаганчиков в описанном месте хранилось до 25 штук. У большинства этих балаганчиков из дерева сделан только был остов, а бока и крыша на время торговли затягивались холстом и рогожами. В передней части на высоте пояса был устроен полок из досок, на котором делался очажок из нескольких кирпичиков. 3-4 кирпичика клались плашмя и изображали под, на котором ставились два кирпича на ребро, и между ними раскладывался из щепок костерок, и на края кирпичей ставилась сковородка. Сковороды были глубокие, и на них наливалось большое количество постного масла, так что пышки плавали в кипящем масле. Тут же стояла опарница с жидким тестом. Опара делалась из белой муки на дрожжах. В кипящее масло с деревянной ложки наливалось тесто. Ложка теста составляла пышку. Для желающих пекли пышки и в скоромном масле. Цена пышек была штука 3-5 копеек. Большею частию тут же на улице и кушали пышки, а некоторые брали в бумагу и несли домой. В большие базары и ярмарки пекли пышки в 5-6 балаганчиках. Печение пышек производилось вплоть до революции, а после революции печение пышек совершенно прекратилось. Пышечницы выезжали и в села на большие торги и ярмарки.

№58

Торговля сбитнем

Я уже не застал этой торговли сбитнем в Чухломе. Такая торговля была до второй половины XIX в. Мне рассказывал отец мой, который застал еще эту торговлю. Сбитнем торговали не только во время ярмарок, но и во все базарные дни. У сбитенщиков были большие самовары, зимою обернутые в какое-нибудь старое пальто, одеяло и т. п., чтобы сбитень не остывал. В зимнее время сбитень на базаре имел большое значение, т. к. горячий сбитень согревал прозябшего человека. Чай в то время еще был не в моде, чайных не было, а были только кабаки, где пили водку. Сбитень состоял из кипяченой воды, смешанной с медом и пряностями. Стакан сбитня стоил 2-3 копейки. Это очень древний русский напиток, вышедший из употребления со введением в моду чая. До этого и самоваров-то в Чухломе не было. Появился чай – и появились самовары, причем первоначально самовары делались из красной меди.

 

№59

Ветряные мельницы

На окраине г. Чухломы на моей памяти были две ветряные мельницы. Одна была в конце Есаковской улицы в сторону к Бушневскому тракту. Эта мельница есть на имеющейся в Музее фотографии означенной улицы 1860-1870 г.г. Эта мельница была деревянная 2-хэтажная. Уничтожена она около 1875 г. Я ее уже не застал, но только помню, как идя гулять в ту сторону, говорили: «пойдем к мельнице». Означенная мельница была очень большая.

Вторая мельница была на поляне за городом, где в 1935 г. построено Районное училище[80]. Она тоже была деревянная 2-хэтажная и больших размеров. Эта мельница существовала до 1900 г. Обе обслуживали не только город, но и ближайшие деревни.

Около 1890 г. была построена еще мельница за городом на Солигаличском тракте с левой стороны. Эту мельницу построил чухломич Борков, но она у него не работала совсем и, простояв лет 20, была разобрана. Затея была построить что-то особенное – ветряная мельница без крыльев, но ничего из этой затеи не вышло. Построена она была 8-угольная в 2 этажа. Верхний этаж имел на все стороны ворота – 4 или 8, не помню. При раскрытых воротах 2-го этажа сквозной ветер должен был вращать шестерни, приводить в движение жернова и молоть, но этого не получилось, мельница не работала. Высота ее была около 4-х сажен. Кто надоумил Боркова строить такую мельницу, неизвестно.

После Революции для всех ветрян<ых> мельниц и толчей настал конец. Более их не строили и, какие были, их сломали ввиду высокого обложения налогов и прекращения бытия частных мельниц вообще.

 

№60

Посудный ларек

На городской площади г. Чухломы вблизи переходного мостика чрез ров б. крепости к лестнице на городской вал до 1890 г., приблизительно, находился маленький ларек. Ларек был размером в 1 кубическую сажень и был полно набит посудою, главным образом глиняной, но немного было там и деревянной. Он принадлежал одному мещанину, который скупал на зимних базарах оставшуюся не проданной глиняную посуду, которую продавал с большим барышом в летнее время. Он торговал только в базарные дни, выставляя из ларька посуду прямо на землю, тут же у ларька. Главным основанием этой торговли служило то, что летом горшечники глиняной посуды на базар не возят, т. к. от тряски горшки бьются, дороги не выдерживают, а между тем горшки у хозяек часто бьются, и необходимо покупать их и летом. Первоначально в ларьке продавали только горшечные изделия, а затем в небольшом количестве стал держать и деревянную посуду: чашки осиновые, уполовники, блюда, ложки, совочки и проч., т. к. летом и такую посуду тоже не привозят, тем более, что деревянные блюда и ложки не местного производства, а привозные – кажется, из Макарьевского уезда или из другого какого места. Конечно, торговля в этом ларьке была слабая. Во-первых, она была не во всякое время года. Когда этот товар был на базаре у приезжих торговцев, ларек не торговал, а в остальное время покупали в ларьке только при крайней надобности, если много горшков у какой хозяйки перебьется. В большинстве же случаев все учитывают время, когда на базаре нет горшечных изделий, и делают запас заблаговременно, чтобы не переплачивать лишнее.

 

№61

Ивановская речка

По старинным планам г. Чухломы, протекающая по окраине г. Чухломы со стороны г. Галича речка именовалась «Прудяница», а местное название имела «Ивановская речка». Это название, конечно, дано по бывшей около нее деревне Ивановской, в конце XVIII века вошедшей в черту города Чухломы. В прежнее время Ивановская речка от верховья ее и до моста на Бушневском тракте вся была в лесу. Лес был на обеих сторонах речки. От Бушневского тракта и до Буйского тракта покрыт лесом только противоположный от Чухломы берег речки. Средняя часть речки ранее была сильно каменистая, но затем в 1890-1900 г.г. выбирали булыжный камень для замощения площади города и известковый камень для выработки извести. Не только собирали камень с поверхности берегов и в самой речке, но и копали гравий и выбирали камень. Особенно много камня и гравия брали за кладбищем, почти против б. кирпичного завода П. В. Голоушина. Там и камень, и песок выкапывались в обрывах обоих берегов речки. Следы этих работ в виде ям сохранились до настоящего времени. Еще песок брали из обрыва речки между Галичским и Буйским трактами, почти на средине между этими трактами на стороне к г. Чухломе, против линии к озеру последнего квартала домов, со стороны озера.

На моей памяти за 50 лет к 1935 г. Ивановская речка сильно изменилась в том отношении, что очень омелела. Прежде она все лето текла ручейком, были бочаги, и довольно глубокие, т<ак> что можно было купаться, а около моста на Буйском тракте около 1885 г. утопилась одна старуха, а теперь там и по колено воды нет. В речке водилась рыбешка – пескари и налимы. Между мостом на Бушневском тракте и тем местом, где была знаменитая по своим размерам сосна, водились пескари. Я сам с мальчишками в детском возрасте участвовал в ловле их решетами, и там же где-нибудь на берегу поджаривали их. От места, где была означенная сосна, и до моста на Буйском тракте ловились налимы. Их ловили под берегом в норах, нащупывая руками. Пескари были величиною до 2-2½ вершков, а налимы даже несколько крупнее. Этой рыбешки уже почти нет. Омелевшая речка промерзает до дна, и рыба гибнет. В нескольких местах в Ивановскую речку впадали ключи, но они как-то на моей памяти иссякли, и это отчасти способствовало омелению.

Во время заведывания Чухлом<ским> Музеем я производил обследование Ивановской речки и обнаружил каменный уголь – лигнит и торф доледникового периода[81]. Эта интересная находка обнаружена от моста на Бушневском тракте вверх, в обрыве правой стороны.

 

№62

Добывание извести

В Чухломе каменных домов очень мало. Дома и надворные строения преимущественно деревянные, но в строительном деле известь все-таки часто требуется – на каменные фундаменты, каменные столбы и прочее. Известь большею частию привозили из Солигалича, но одно время добывали и в Чухломе. Этим делом занимался б. Городской Голова Иван Иванович Июдин. Я лично видал это производство. Известковый камень собирали в Ивановской речке и обрывах ее, главным образом за кладбищем. Затем на поляне около казарм, где в то время не был еще выстроен целый квартал, в нижней части поляны, где ныне помещается базар, раскладывали большие костры из валежника, в которые бросали известковые камни и обжигали их до состояния, когда они начинали рассыпаться. Валежник брали из ближайшего городского леса из пустошей Сорокино и Кусницыно. Это происходило в 1880-1890 годах. У Июдина был в Чухломе склад извести, из которого и покупали известь нуждающиеся жители для построек. Известковый камень из Ивановской речки набирали главным образом от моста и за кладбищем и, надо полагать, весь находящийся на поверхности известковый камень повыбрали.

При изыскании мною в 1928-1931 годах булыжного камня[82], в глинах на глубине 1 метра во многих местах находили известковый камень (около дер. Заверткина, Окулова и др.). Образцы этих известковых камней посылались на исследование в г. Кострому, Иванов и др. места, но эти известковые камни из глин нашли не пригодными для приготовления из них извести, как содержащие в себе большое количество «доломитов», т. е. твердого материала, не рассыпающегося.

 

№63

О серном колчедане

При археологических раскопках Федоровской стоянки первобытных людей на р. Вексе, при Чухломском озере, мною найдены величиною с гусиное яйцо несколько комков (находящихся в Чухломск<ом> Музее). В средине их находились зерна зеленовато-золотистого цвета величиною с мелкую рыбью чешую. При рассмотрении этих находок видно было, что количество этих зерен, с горсть, было обмазано глиною, и некоторые комки носили следы обжига огнем, и в таких комках зерна обратились в порошок стального цвета. Комки с зернами были предъявлены в Костромском Музее геологу Вейденбауму, который определил, что это серный колчедан. По-видимому, первобытные люди делали попытки выплавить из них металл (медь), но неудачно. Меня тогда же заинтересовало, откуда первобытные люди брали эти зерна серного колчедана; всего вероятнее, что они нашли его поблизости от стоянки.

Мною тогда же были сделаны попытки найти места залегания серного колчедана. По рекомендации Вейденбаума, я искал в обрывах возвышенного берега озера. Между Авр<аамиевским> монастырем и дер. Аринино в горе, на склоне к озеру заметны были старые земляные работы в виде многих небольших ям. Затем, у дер. Федоровского на склоне к озеру тоже видны старые земляные работы. Осмотрены и берега р. Вексы до монастырской мельницы. Попытки эти не дали благоприятных результатов. Впоследствии я вывел заключение, что искал не там, где нужно. Это случилось после того, как я прочитал повесть А. Цехановича «Мстинские тритоны». Тут описаны способы добывания серного колчедана из реки Мсты. Там масса людей, больше из бедноты, занимаются этим делом. Они входят в реку на глубину от колен до груди и железными черпаками черпают (загребают) со дна реки ил, в котором находятся зерна серного колчедана. Беспрестанно вытаскивая из воды черпаки, ощупывают ил, выбирая из него зерна колчедана и складывая их в корзину. Набирают до 3 пудов в день, сбывая на завод по цене 1 р. пуд. Невдалеке устроен завод, вырабатывающий из серного колчедана серную кислоту и «цвет».

Река Векса со времен существования стоянки сильно видоизменилась вследствие устройства лет 200 тому назад водяной «монастырской» мельницы. Река, поднятая плотиною, стала глубже почти на метр, и берега сделались заболоченными. Натащило из озера массу ила, который плотина удержала в реке. Если и есть в реке Вексе около стоянки серный колчедан, то он погребен под некоторым слоем наносного ила.

 

 

1 марта 1938 г.

Старые кладбища г. Чухломы

В метрических книгах Успенской церкви г. Чухломы есть отметки, что около 1800 г. только незначительную часть умерших прихожан, и, видимо, из более богатых и именитых, хоронили при самой Успенской церкви в городе, а большинство на так называемом «Деревянном кладбище». Где находилось это «Деревянное кладбище», указаний в метрических книгах нет. Таких деревянных кладбищ, или таким названием можно окрестить два кладбища: одно по б. Завальной, а ныне Калинина, улице между б.б. улицами Поповской и Никольской[83], против существующих ныне военных казарм, с деревянною на нем церковью Св. Духа, обнесенное деревянною изгородью, а второе за городом с левой стороны дороги в с. Введенское. На старинных планах г. Чухломы это место помечено крестом[84], а таким знаком помечались места, где находились церкви или часовни. О том, что тут была церковь, никаких преданий не сохранилось, следовательно, вернее всего, тут была деревянная часовня. Каменной ограды тут не было, а только деревянная изгородь и канава. Оба эти кладбища можно назвать «Деревянными», так как оба были обнесены деревянною оградою, и одно имело деревянную церковь, а другое деревянную часовню. Является вопрос: к какому именно кладбищу нужно отнести упомянутое указание в метрических книгах Успенской церкви «похоронен на Деревянном кладбище»? Можно с уверенностию сказать, что это относится к кладбищу за городом, с левой дороги в с. Введенское.

В Чухломских церквах долгое время и до XVIII века существовал порядок, что умерших своих прихожан хоронили в самом городе на кладбищах при своей церкви. Собор находился среди бывшей крепости, и земли при нем было мало. Ясно, что кладбище при этой церкви ранее было заполнено, и явился вопрос об открытии нового кладбища, и так как Собор имел свою землю по деревне Старый Починок, вошедшей в 1785 г. в черту города[85], то, вне всякого сомнения, Собор устроил кладбище на своей земле и построил на нем деревянную церковь Св. Духа, которая числилась приписанною к Собору. Когда эта церковь сделалась ветхою, ее разобрали, а вся утварь и иконы поступили в Собор и хранились в особом притворе, «где был вход на колокольню». Успенская церковь имела в городе кладбище больше[86], и при этой церкви некоторых покойников (очевидно, более именитых) [хоронили] даже до 1800 г., а остальных уже на своем «Деревянном кладбище». Это «Деревянное кладбище» и было за городом с левой стороны дороги в с. Введенское.

В конце XVIII века, как можно [судить] по могильным плитам (1781 и 1801 г.), устроено новое кладбище Собора за городом с правой стороны дороги в с. Введенское. Очевидно, кладбище при церкви Св. Духа было заполнено и вошло в черту города, а потому закрыто. Затем кладбище за городом с правой стороны дороги в с. Введенское около 1825 г. стало общим для Собора и Успенской церкви, и на нем построена каменная церковь Казанской Б<ожией>  М<атери>,  и все это кладбище обнесено каменною оградою. Примерно около 1890 г. кладбище было расширено в сторону Ивановской речки и к озеру и обнесено новою кирпичною оградою, побеленною известью.

Размер участка под кладбищем по левую сторону дороги в с. Введенское был почти такой же, как впоследствии отведенный с другой стороны дороги. Каждое из этих кладбищ площадью не менее десятины.

На моей памяти, т. е. около 1880 г., за городом с левой стороны дороги в с. Введенское кладбища и часовни уже не было. Видимо, оно было закрыто много ранее. Участок земли был квадратный, около десятины, окопан был глубокою канавою и обнесен деревянною на столбах оградою. По средине участка со стороны дороги в с. Введенское, [судя] по сохранившимся следам, был въезд на кладбище. Канава тут прерывается примерно на 2-3 сажени, а в других местах идет без перерыва. У этого места находились простые деревенские ворота, от которых шла к середине участка, где, очевидно, была часовня, гладкая дорога. Видны следы выровненной этой дороги, прекращающейся на средине участка, по-видимому, где была часовня. Надо полагать, что часовня была на каменных столбах или фундаменте. Тут попадается изрядное количество битого кирпича и кусков скипевшейся извести. Впоследствии участок был огорожен простою деревенскою изгородью, и вместо ворот были затворы. Как я помню, все время этот участок засевался: овсом, рожью, пшеницей, – и редко засаживался картофелем. Земля эта городская и сдавалась в аренду. Находилась в аренде у кого[-то] из Чухломских купцов, т. к. городские пустопорожние и огородные участки Городская Управа сдавала в аренду исключительно купцам.

В 1860-х годах рядом с этим закрытым кладбищем с восточной стороны было отведено место под старообрядческое кладбище секты беспоповцев, которое было обнесено изгородью и окопано канавою, и со стороны дороги в с. Введенское были ворота. Это старообрядческое кладбище полсотни лет тому назад было в большом порядке. Могилы были покрыты дерном, на них стояли деревянные кресты, и у некоторых горели лампадки. Могил было десятка 3-4.

За этим кладбищем было магометанское кладбище, где похоронены пленные турки из находившихся в Чухломе в 1878 г. Их схоронено тут около 30 человек. Хоронили в лесу, т. к. тогда тут был сплошной лес, и могилы разбросаны на порядочное расстояние одна от другой.

 

 

1938 г.

Колбасное производство в г. Чухломе

До 1890 г. колбасных в г. Чухломе не было, но нельзя сказать, что в Чухломском крае не было мастеров колбасного дела, а, наоборот, были мастера, и очень хорошие. За последние 60-70 лет до Революции в г. Ленинграде, по-прежнему Петрограде, было свыше 30 колбасных и колбасные фабрики братьев Парфеновых. Их колбаса считалась лучшею в Петрограде. Эти Парфеновы были уроженцы Чухломского края из деревни Малой Святицы (в 10 километрах от г. Чухломы). Все мастера у них были земляки, т. е. Чухломские из дер. Святицы и окрестных деревень. Были из них престарелые, которые уже перестали ездить в Питер на заработки, а дома в деревне изготовляли колбасу для г. Чухломы. Я хорошо запомнил одного такого старика колбасника, иногда обслуживающего г. Чухлому в то время, когда в Чухломе не было колбасных. Обычно он перед Пасхой, Рождеством и другими большими праздниками изготовлял в своей деревне колбасу, привозил в Чухлому и с большою корзиною, наполненною колбасою, ходил по домам и трактирам и всю быстро распродавал. Большею частию он изготовлял дешевые сорта, но делал и толстые колбасы. Насколько помнится, у него была только вареная колбаса и не было копченых. Копченую колбасу можно было иногда получить в более крупных бакалейных лавках. Купцы выписывали копченую колбасу из г. Костромы из колбасной Голованова и из г. Москвы, под названием «Московской», которая имела свинцовую пломбу. Затем после смерти этого колбасника около 10 лет вареной колбасы в Чухломе не вырабатывалось, и только иногда появлялась привозная колбаса. После 1900 г. в Чухломе появилась первая колбасная лавка Красильникова, который сам и вырабатывал колбасу. Колбасу он изготовлял неважную, но она расходилась за неимением другой колбасы. Лишь с появлением в Чухломе второй колбасной, которую открыл приехавший из г. Солигалича колбасник – этот колбасник стал вырабатывать колбасу лучшего качества и всевозможных сортов, – волей-неволей Красильникову пришлось улучшить качество своей колбасы и употреблять на колбасы хорошее мясо.

 

О булочных

Когда появилась в г. Чухломе первая булочная, сведений нет. В период времени 1870-1880 г. в Чухломе была уже булочная Ивана Руссова на Никольской улице против пруда, где до пожара был одноэтажный деревянный дом с мезонином. Ежедневно в этой булочной можно было получить свежие булки, калачи, крендели, баранки, ситный хлеб и т. п. Умели приготовлять и пирожные, но их изготовляли весьма редко, так как спрос на них был очень малый. Булки продавали в булочной и в разноску с лотков булочники. От этой булочной булочники ходили по домам и трактирам. После пожара на том же месте построен каменный 2-хэтажный дом, и в нем помещалась булочная зятя Руссова – Паршина. Булочная Руссова, а потом Паршина за все время своего существования считалась лучшею в г. Чухломе. Затем после 1880 г. появилась вторая булочная Александры Федоровны Июдиной по Гостиннодворской улице, 2-й дом от угла Никольской улицы, в деревянном доме с мезонином и подвальным помещением, в последнем и находилась эта булочная, а выше был трактир; после Июдиной эта булочная перешла к Шильякову Николаю Никол<аевичу>. Эта булочная не славилась хорошими изделиями. В последнем десятилетии функционировала 3-я булочная Горевалова и еще какого-то гражданина хлебопекарня – черный и белый хлеб и баранки. Таким образом, перед Революцией в Чухломе были 3 булочные и хлебопекарня.

 

Скотобойня

В г. Чухломе скотобойня впервые устроена сравнительно недавно – лет 60 тому назад, а до этого времени скотобойни не было и скот резали в хлевах, дворах и сараях домов. На моей памяти около 1875-1880 г.г. построена в Чухломе первая скотобойня с правой стороны Буевской улицы в том месте, где когда-то в старину был Государственный винокуренный и пивоваренный завод. Скотобойня построена была на склоне горы к озеру. Первое строение скотобойни было очень маленькое, плохонькое. Заключалось в небольшом деревянном с тесовой крышей сарайчике со входом со стороны города. Вход со стороны города отгорожен глухим деревянным заборчиком без калитки. В таком виде она была лет 15, а затем на том же месте построена новая, побольше размером, и в строение вели основательные глухие ворота. Тоже существовала на этом месте 15-20 лет, а затем выстроена новая основательная скотобойня с окнами (в прежних окон не было) на Бушневском тракте с правой стороны за Ивановской речкой. Около скотобойни этой построена была избушка для сторожа. Около того места, где прежде была скотобойня на Буевской улице, построены были городские общественные бани.

 

12 февраля 1938 г.

Грибные места около г. Чухломы в прежнее время и теперь

До 1890 г. лесов около г. Чухломы было много и они начинались сейчас же за строениями города. За грибами ходить было близко, и всяких грибов было изобилие. До грибных мест было не более десяти минут ходьбы. Сейчас же за городом был лес – пустошь Сорокино, расположенная между трактами Бушневским и Галичским и граничащая с 2-х сторон [с] речками Ивановской и Летицей. Эта пустошь сплошь была покрыта лесом. Этот лес был излюбленным местом горожан по сбору грибов. Туда ходил чуть не весь город, так как было очень близко. Служащие успевали утром до занятий сходить за грибами, а после обеда сходить вторично. Каждый грибовик приносил домой маленькую корзиночку мелких рыжиков, пригодных не только для соления, но и маринования. Замаринованные рыжики складывали в бутылки из-под шампанского, плотно закупоривали пробкою, которую заливали смолою или сургучом. Бутылки в подвале закапывали по горлышко в землю. В таком виде рыжики могли храниться не один год. В лесу пустоши Сорокино росли еще следующие грибы: белые, масляники, сыроежки. Лес этот был почти исключительно еловый, с небольшим количеством сосны, а по окраинам и можжевельник. Лиственных деревьев в нем не было, кроме ольхи по берегу речки Летицы, но сейчас же за речкой Летицей были березняки, идущие до дер. Герасимова. В березняках собирали березовики, осиновики и сыроежки. Березняки вырублены в первую очередь, и их уже не существовало к 1900 году.

Вторым ближайшим к городу грибным местом был лес пустоши Кусницыно. Она тоже была покрыта исключительно хвойным лесом, начинающимся сейчас же от кладбища за Ивановской речкой. Эту местность покрывал сплошной хвойный лес с небольшими полянками. В этом лесу собирали грибы: белые, масляники, сыроежки и отчасти рыжики.

Затем, третьим ближайшим к городу грибным местом были леса около Майковой Горы, которая в прежнее время была окружена лесами. Леса тут были смешанные: береза, осина, ива, елка и кустарники. Грибы здесь были разнообразнее, и, кроме упомянутых выше, росло много подосиновиков и березовиков.

Это были ближайшие к городу леса, до которых ходьбы 10-15 минут. Еще был лес по дороге в с. Введенское, который начинался от кладбища, по обе стороны дороги. Он тоже был хвойный, и до него тоже было недалеко – 20-30 минут ходьбы.

Если шли за грибами за 3-4 километра, то это считалось очень далеко. Занятые в будни службой, люди шли подальше в праздничные дни с большими корзинами емкостию в четверик на полотенце чрез плечо. Обычно шли рано утром и на целый день. При таких дальних путешествиях за грибами собирали только более ценные грибы – белые и рыжики. Их тут же очищали, обрезывали коренья, сортировали, выбрасывая червивые. Дальним местом считалось идти за грибами на Пыхинские Горы – около дер. Пыхина (в 4 километрах от города). Пыхинские горы славились изобилием грибов. Собирали там исключительно белые грибы и рыжики, в особенности последних там росло невероятное количество.

Ходили к дер. Гашикову (4-5 километров). За этою деревнею в березняках собирали белые грибы, березовики и сухарки.

Затем, собирали грибы около Анфимова (4 километра) и с. Михайловского-Лесного (4-5 километров).

К 1938 г. ближайшие к городу пустоши – Сорокино и Кусницыно – вырублены почти начисто на отопление и на строительные материалы. Тоже и у Майковой Горы. Затем, далее в лесах при выборочной рубке явилось сильное захламление хворостом, так что в таких местах грибы перестали расти. Таким образом, с грибным вопросом дело сильно ухудшилось. И ранее-то Чухлома в этом вопросе была не в очень благоприятном положении. С одной стороны озеро и его побережье, около которого нет и не было грибных мест, а только были грибные места с восточной и южной стороны. Теперь грибные места сильно отдалились от города. Ближайшим к городу местом для собирания грибов [является] местность за бывшей усадьбой Горбуновым (2-3 километра), а затем солидные грибные места не ближе 4-5 километров, т. к оставшиеся поблизости к городу лесочки сильно захламлены, и грибы в них перестали расти. До уничтожения ближайших к городу лесов почти каждый житель города сам обеспечивал себя на год разными солеными и сушеными грибами. Теперь этого нельзя сказать. По отдаленности грибных мест, немногие из горожан могут запастись грибами. Большинству, занятым работой, недосуг ходить за грибами.

 

Чернозем дер. Большой Починок

С давнего времени и до революции в г. Чухломе для огуречников пользовались черноземом из дер. Большой Починок, расположенной на Солигаличском тракте в 4-х километрах от г. Чухломы. Чернозем привозили на телегах крестьяне этой деревни. За воз чернозему платили им в городе по 1 рублю. Без этого чернозема прежде огурцов в городе не сажали, так как замечали, что на черноземе они лучше родились. На вид этот чернозем был перепревший торф, в сыром виде совершенно черного цвета, а в сухом – темно-бурый. Некоторые горожане задавались мыслию – отчего на этом черноземе так хорошо родятся огурцы? Но никто не мог объяснить качеств этого чернозема. Так было до развития краеведческой работы Чухломского Музея и научного общества. Во время заведывания мною Чухломским Музеем я производил работы по изысканию естественных богатств края и вот тогда выяснил, что около деревни Большой Починок в подозерице есть залежи известкового туфа[87]. Чистый туф светло-серого цвета [залегает] на глубине ¾-1 аршина. По анализу, сделанному в Академии Наук, этот туф содержит в себе извести от 70 до 80%, и даже находящийся поверх туфа слой в ¾ аршина чернозема тоже содержит в себе извести свыше 50%.

Вот почему с давних пор из д. Починка возили в г. Чухлому чернозем для огуречников. Конечно, прежде крестьяне деревни Починок совершенно случайно обнаружили хорошие качества этого чернозема для огородов. С этого времени в этой деревне началось развитие огородничества. Главным образом садят капусту и брюкву. Окраина деревни со стороны озера состоит сплошь из огородов. Удобство тут такое, что землю не надо удобрять, она сама по себе составляет удобрение. Капуста и брюква родятся на этой земле великолепно. Починовский колхоз выбрасывает большое количество капусты и брюквы на Чухломские базары, а еще более распродает на месте крестьянам окрестных деревень. Конечно, при этом оставляют достаточное количество для своих надобностей.  В последние 10 лет развилось разведение капустной и брюквенной рассады для продажи и для себя, а до этого времени рассаду для своих огородов покупали в г. Чухломе, не умея ее разводить.

Особенно мощные залежи туфа имеются в 2-х местах: 1) около самой деревни Починок, со стороны озера, где расположены головы ключей рыбных ловов. В этом месте туф имеется на площади 3-4 гектара; 2) пройдя километр от Починка к г. Чухломе, в подозерице есть небольшая вздутость местности, покрытая кустарником. В этом месте туф имеется на площади более 1 гектара. Слой туфа тут не менее 1 аршина, сверх которого чернозему на ¾ аршина.

В 1931 году был сделан опыт применения туфа в сельском хозяйстве. Колхозники из ближайших деревень вывезли несколько десятков [кубометров] туфа от дер. Починка на свои поля в зимнее время. Результаты этого опыта мне не известны.

28 марта 1938 г.

 

Места для купаний в Чухломе

В г. Чухломе мест для купаний очень мало, и они плохи. В прежнее время в озере купались только мальчишки, но в последнее время заметно все более и более купающихся взрослых. Купаются против улицы Борьбы (по-старинному Подгорная), так как тут дно озера твердое, и, отойдя от берега метров на 60, можно и поплавать. В других местах против города дно озера илистое, и нога вязнет в жидком иле по колено. Прежде взрослые редко купались в озере, считая воду озера нечистой и мутной, наполненной мельчайшими насекомыми. Говорили, что от купания в озере тело чешется. Я купался в молодости в озере, но у меня тело после купания не чесалось, и я не встречал людей, у которых был бы зуд от купания. Возможно, что этим родители пугали ребятишек, которые много раз в день ходили купаться. Недостаток мест для купания, видимо, вынудил не пренебрегать купаньем в озере, тем более, что всем известно, что вода в озере мягкая, и некоторые для мытья в бане носят воду из озера.

Затем, в озере купаются около бывшего солдатского вала, где до революции обучали солдат и ратников ополчения стрельбе. Это против моста на Буйском тракте чрез Ивановскую речку. В этом месте дно озера песчаное, но на большое расстояние очень мелко, так что нужно отойти от берега не менее как на сотню метров, чтобы была глубина по пояс и можно [было] погрузиться. Здесь мало купаются – отчасти по мелководью и отчасти по отдаленности этого места от центра города – будет примерно до 1½ километров. У остальных берегов озера купаться невозможно по вязкости дна, кроме как на противоположной стороне у дер. Аринина. Тут дно каменистое из крупного булыжного камня, что тоже нехорошо. В 1937 году один купающийся бросился с лодки вниз головой и разбил голову о камень.

Чтобы иметь поближе купанье, молодежь общими силами устраивала запруды на Ивановской речке. Помню, в молодости и я принимал участие в постройке 2-х запруд на Ивановской речке между Галичским и Буйским трактами. Одна из них около сосны была солидная в 1887-1894 г. Около моста на Галичском тракте с правой стороны на Ивановской речке около 1888-1890 г.г. в огороде, арендуемом Городским Головою Ив. Ив. Июдиным, была устроена запруда для купания, и довольно глубокая, где был случай, что одна девица тонула и была спасена соборным дьячком Ив. Крыловым, который за это получил медаль.

Затем около 1895 года на речке Летице под дер. Тимофеевским по подписке горожан силами арестантов Чухломс<кой> тюрьмы была устроена плотина и тесовая с дверями купальня, которые существовали два года. Нанят был сторож крестьянин дер. Зубарева Лаптев, который и утонул, купаясь в этой запруде.

Мальчишки бегали купаться в Семеновской речке, где было несколько бочажков, пригодных для купанья, но с мутною глинистою водою. Эти бочаги имели названия, данные по сходству с предметами: 1) «Карасик» и 2) «Очки», под Майковой Горою (два круглых бочага с перемычкою).

Более лучшее купание было на речке Юг, где имелись бочаги, довольно большие и глубокие, с чистою ключевою водой, и довольно холодною. Только до них расстояние около 2-х километров, и летом в жаркие дни выкупаются и опять на обратном пути нагреются, все равно, что и не купались. Молодежь туда ходила купаться часов в 6 утра и около 8 часов вечера.

Ходили иногда купаться на Герасимовскую плотину. Запруда там сделана была на ручье, образовав затопленную площадь в ½ десятины, и там когда-то была устроена из досок купальня и шлюз для спуска воды. Тут купанье было хорошее, но от города более 3-х километров, т. е. далеко, и не всем разрешалось купаться. Плотина и купальня были устроены Анфимовским сельс<ко>-хозяй<ственным> училищем для семей преподавателей и для учащихся, но сторожа не было, и если никого у плотины из Анфимовских не было, тогда можно было и покупаться, а если кто есть, то и покупаться нельзя было.

 

Бани

В первой половине XIX столетия в г. Чухломе при домах были еще черные бани. Я их уже не застал, только видел в некоторых городских банях следы переделки их из черных бань в белые. Так, в бане при родительском доме в теплом предбаннике под потолком в сторону холодного предбанника было заделанное отверстие длиною в ¾ аршина и шириною в ¼ аршина, которое служило для выхода дыма из бани, а потолок и стены вверху были прокопчены и слегка построганы. Уничтожение черных бань последовало по постановлению Городской управы о недопущении в городе черных бань. В деревнях же, даже подгородных, к 1938 г. по-прежнему оставались черные бани, только они помещались на краю деревни. Считали, что черные бани теплее и жарче.

В старину в г. Чухломе бани имелись при каждом доме. Жители города ходили только в свои бани. Городских бань или частных общественных бань не было. Лишь для бедных, не имеющих своих домов, существовали где-то по улице Никеровке частные бани, в которых можно было беднякам помыться и попариться за 5 коп., а потом позднее за 7-8 коп. с человека.

Городские бани в г. Чухломе впервые построены Городскою Управою лет 35-40 тому назад за городом на Буевской улице с правой стороны к озеру, около того места, где в XVIII веке был так называемый Государев винокуренный и пивоваренный завод; впоследствии около сего места, на склоне горы к озеру, была городская скотобойня, которая затем перенесена за город на Бушневский тракт. Для бань это место, где был завод, удобно было тем, что тут сохранились колодцы б. завода с изобильным количеством воды. Первоначально баня была маленькая деревянная и топилась только два раза в неделю, потому что еще большая часть горожан пользовалась своими банями при домах.

После революции в домах, перешедших Горсовету, бани уничтожили. Затем за вздорожанием топлива при частных домах пристоявшиеся бани стали уничтожать домовладельцы и новых уже не строили, и постепенно начали большинство пользоваться городскими банями, а особенно прибывшие на жительство в г. Чухлому вновь и живущие на квартирах.

За указанные 40 лет бани не раз перестраивались и расширялись, но и после последней перестройки, около 5 лет тому назад, опять оказались тесные и не удовлетворяют потребности. Хотя теперь баня топится и работает 6 дней в неделю, но все-таки тесно, и часто бывает недостаток горячей воды. В 1938 г. уже назрела необходимость постройки новых более обширных бань. Начали считать, что вода в колодцах при бане очень жесткая. Явилась мысль: бани старые переоборудовать в прачечные, а для бань построить новое здание на берегу озера и пользоваться для мытья озерной водой, т. к. в озере вода очень мягкая, что особенно важно для мытья волос.

 

Разбойничье гнездо

В 18 веке, особенно в первой его половине, ездить по большим дорогам и почтовым трактам было опасно. Развелось много разбойничьих шаек. На больших дорогах, как говорил народ, «пошаливали», т. е. разбойники грабили и убивали проезжих купцов и помещиков. Правительственные распоряжения о розысках и наказаниях разбойников не помогали. В те места, где особенно делалось опасно ездить, где особенно дерзки были нападения, высылались воинские команды. При помощи солдат делали в лесах облавы. Разбойников ловили, вешали или ссылали, но на их место появлялись новые. Разбойники были исключительно из крепостных крестьян, бежавших от жестокостей помещиков, или из беглых солдат. Редкий тракт был безопасен. На большинстве трактов или близ оных существовали разбойничьи гнезда – пристанища, в которых они укрывались после разбоев и где прятали награбленное имущество. Такой притон был в описанное время вблизи тракта из г. Чухломы в г. Судай. В настоящее время среди местного населения сохранились предания, что около села Озарникова, лежащего на Судайском тракте, было такое разбойничье гнездо. За селом Озарниковым в сторону Судая в 3-4 километрах в лесу разбойники имели большой деревянный 2-хэтажный дом, где жили атаман разбойников с шайкой. Атаман этот был страшно жестокий, настоящий зверь. На его совести лежало бесчисленное количество грабежей и убийств. Убивал он без разбора, без жалости и совести, не только мужчин, но [и] женщин и детей. Местных крестьян они не трогали и не грабили, но они так были напуганы и застращаны, что они должны были, опасаясь мести, молчать о проделках разбойников и не показывать о них, хотя они знали атамана и разбойников в лицо, но боялись выдавать их начальству и скрывали. К тому лесу и месту, где был притон разбойников, у населения был какой-то ужас. Обходили этот лес и старались не попадаться разбойникам на глаза. Долго они орудовали на Судайском тракте и их терпели, но, наконец, так стали нахальны и дерзки, что правительству пришлось принять серьезные меры. Послан был военный отряд, сделана была облава леса, произошла стычка, в которой атаман был убит и с ним несколько разбойников, а остальные разбежались. Дом был сожжен. Местным крестьянам хорошо известно место, где было жилище разбойников. Там и до сих пор сохранились в лесу огромные ямы от подземелий и тайных ходов. Крестьяне говорят, что подземелий и тайных входов в то время не нашли, и что до сих пор там находится хранившееся в подземельях оружие и награбленные богатства, и потом никто не стал искать награбленных богатств, отнятых у убитых. Мне не удалось осмотреть это место.

 

Базары и ярмарки

До революции базары и вообще торговля в селах Чухломского края, как и в других местах России, была по праздничным и воскресным дням. Ярмарки приурочивались к храмовым праздникам. Церкви сел в этой торговле были сильно заинтересованы и играли в ней немалую роль, так как имели от этого дела доход. Обычно в воскресные дни и большие праздники крестьяне шли или ехали в свое село с следующими целями: 1) сходить в церковь помолиться, 2) сделать необходимые для дома покупки и 3) любители спиртных напитков – чтобы зайти в кабак выпить и с собою захватить водки. Церквам была двойная выгода: первое – доход от скопления в храме богомольцев и второе – от аренды церковных лавок. Сельские церкви в стене ограды устраивали каменные лавки и строили около церковной ограды деревянные ряды ларьков. Лавки и ларьки сдавали торговцам в аренду – на год или временно на большие базары. С этих лавок и ларьков некоторые церкви имели хороший доход. Особенно много было устроено деревянных лавок и ларьков при б. Авраамиевском монастыре, которые существовали до перенесения Авраамиевских ярмарок в г. Чухлому, а также много было таковых в с. Бушневе. В б. Авраамиевском монастыре прежде были 4 ярмарки – две 2-хдневные и две по 1 дню. Последний настоятель монастыря архимандрит Серапион, учитывая, что эти ярмарки нарушали монастырскую тишину и было много соблазна для монахов и послушников в виде тайной продажи водки из ларьков, пения пьяными песен, неприличных ругательств, якшанья послушников с подвыпившими женщинами и прочих безобразий, усиленно хлопотал о перенесении Авраамиевских ярмарок в г. Чухлому. В конце концов последовало распоряжение перевести эти ярмарки в г. Чухлому. Как только получилось это распоряжение, сейчас же по приказу настоятеля были сломаны все торговые ряды лавок и ларьков. Их было много, и расположены они были за монастырскою стеною со стороны с. Ножкина. От монастырской стены они занимали площадь вплоть до пруда. Много тоже лавок и ларьков в с. Бушневе – несколько каменных в каменной церковной ограде и деревянные ряды ларьков от ограды в сторону базарной площади. Редкое село не имело церковных лавок, сдаваемых от церкви в аренду торговцам. В редком селе не было ярмарки.

В некоторых селах были и еженедельные базары по будним дням, например, в с. Бушневе – по пятницам. В больших селах были частные бакалейные лавки. Каждое такое село имело одну или две бакалейные лавки, торговавшие ежедневно. Такие лавки были в селах: Бушневе, Введенском, Ножкине, Сенной, Муравьище. В этих лавках торговля велась лавочниками очень неаккуратно. Иной раз торгуют с полудня, иной раз и вовсе не открывают. Впоследствии в таких селах открыты были кооперативы, в которых торговля стала более аккуратнее – кроме выходных дней, торговля была ежедневно в положенные часы. Кооперативы конкурировали с частными лавками и постепенно их вытеснили.

Во многих деревнях, которые побольше, имелись деревенские бакалейные лавочки, но в них товару было очень мало и товар плохой, и рассчитаны они были только для обслуживания крестьян своей деревни. Этим занимались обычно старики, не могущие нести физического труда. Такая лавочка помещалась где-нибудь при доме на повити в маленьком чуланчике. Товар состоял из чая, сахару, махорки, спичек, баранок, кренделей и пряников, твердых, как камень, самых дешевых, засиженных мухами, конфект, орехов, подсолнечного семени и редко еще чего-нибудь. Всего было товару понемногу. Товар был плохой, а продавался против города по повышенной цене. Такие торгаши открывали свою лавчонку, только когда приходил покупатель. Все тут рассчитано было на праздничные дни, когда у молодежи устраивались гулянья, хороводы и пляска летом на улице, или зимою на беседы. Парни покупали лакомства для угощения девиц. В таких лавочках, кроме столика с весами, нескольких полок с товарами в ящиках, ничего более не было. Конечно, и прибыль от такой торговли была самая грошовая, могущая служить только подспорьем при крестьянском хозяйстве.

12 мая 1938 г.

 

Засека

Между г. Чухломой и Солигаличем в начале XVII века существовала «засека»[88], на которой во время боев с поляками погибло немало Чухломичей.

Находясь на излечении в Чухлом<ской> больнице, я разговорился с лежавшим со мною в одной палате гражданином деревни Часовново Александром Скачковым, которого я спросил: где между Чухломой и Солигаличем была в XVII веке засека? Разговор этот происходил 2 октября 1936 года, и он рассказал мне следующее. Их дер. Часовново была ранее Солигаличского уезда, а теперь состоит в Чухломском районе. От г. Чухломы она находится в 20 километрах, а от тракта Чухлома-Солигалич в 1 ½ километрах в стороне к реке Вексе. От их деревни тоже в 1 ½ километр<ах> у самого берега этой реки есть какие-то валы, рвы и окопы. Как говорят старики, тут были сражения с Литвою. Около тех же мест есть пустоши. Старики говорят, что это были деревни, уничтоженные Литвой. Эти места находятся на той же стороне р. Вексы, где пролегает тракт из г. Чухломы в г. Солигалич. На пустошах этих есть полянки, на которых видны следы: прудов, печищ и т. п.

Почему их деревня носит название Часовново, не знает, и у стариков никаких преданий о сем не сохранилось.

 

О засеках

В древние время при защите от наступающего неприятеля на города устраивали на путях к тем городам «засеки». Такая засека, как значится в исторических документах, была между Чухломой и Солигаличем и, вероятно, была между Галичем и Чухломой.

Г. Чухлома с XIV века принадлежала Галичскому удельному княжеству, затем присоединена к Московскому великому княжеству. При образовании губерний в XVIII веке числилась в Галичской провинции Архангелогородской губернии. Междоусобные войны между собою Галичских князей и с великим князем Московским, татарские набеги и прочие смуты неминуемо касались г. Чухломы как принадлежащего г. Галичу. Большинство неприятельских набегов на г. Галич далее направлялись на города Чухлому и Солигалич.

На старинных главных путях к городам при приближении неприятеля устраивались засеки. Копались глубокие рвы, и дорогу заваливали срубленными во множестве деревьями. Ров, образовавшийся из выкопанной земли вал и сваленные во множестве деревья представляли довольно значительное препятствие для наступающего неприятеля. Защитники под таким прикрытием обстреливали неприятеля стрелами, а с появлением огнестрельного оружия из пищалей и ружей. В 1612 г. такая засека при наступлении поляков имелась между г. Чухломой и Солигаличем, как говорят, около дер. Часовново, на которой в бою погибло несколько десятков Чухломичей.

Несомненно, в более древнее время, при войнах удельных князей, а особенно при татарских набегах, такие засеки имелись и на старых путях от г. Галича к Чухломе. Такие засеки надо искать около границы Чухломского края с Галичским, предположительно где-нибудь около рек. Где шел старинный тракт от Галича к Чухломе, неизвестно, и не он ли впоследствии именовался Архангелогородским трактом. Никто не занимался обследованием и отысканием старых дорог между означенными пунктами. Направление путей менялось. Это мы можем видеть по Галич<скому> тракту, где лет 150-200 тому назад часть дороги изменена по иному направлению. Так, от д. Зеленцина вплоть да Галича проложен новый путь чрез с. Морозовское. Прежний путь, обсаженный березами, за Зеленциным при переезде реки шел прямо чрез Свиньи горы. Трудность этого пути – крутые спуски и подъемы, нередко имели [место] несчастные случаи с путниками, что заставило проложить путь правее с уклоном к югу.

 

О целебных источниках

По словам гр<ажданина> дер. Федосово Григория Трофимовича Редькина, около их деревни есть целебный источник. По дороге за р. Святицу чрез Козинское, Вяколово, Васильевское расположена их дер. Федосово. В 2 ½ километр<ах> от их деревни, в противоположную от Чухломы сторону, на речке Точме – притоке р. Вочи – есть целебный источник. Из горы в речку течет источник. В старину тут были устроены желобки и колодчик, в котором очень чистая холодная вода. Кусты кругом источника обвешаны старым бельем и тряпками. Вода без привкуса. Эту воду болящие пили, окачивались и брали с собой. Этот источник особенно был в почете лет 30-40 тому назад. Прежде ежегодно 8 мая ходили туда всем селением, служили молебны. Далее в версте есть часовенка с колодцем, тут вода не считается целебною. Источник целебный вытекает в 3-х метрах от речки. Прежде тут были кресты и иконы.

Л. Казаринов

 

 

Приложение (главы, не вошедшие в тетрадь)

 

Авраамиевские часовни

На тракте от г. Солигалича к г. Чухломе в прежнее время [были] три часовни:

1-я была в версте от Авраамиевского монастыря, на самой большой дороге. Эта часовня, по преданию, построена на месте, где жил последнее время и умер Авраамий. Часовня была каменная, довольно большая, с железной крышей и железными дверями. Имела три больших окна с железными решетками – на север, восток и юг. Мне не приходилось бывать внутри ее, и потому я не знаю, что было внутри. Эта часовня чрез несколько лет после Революции [была] разобрана.

2-я была тоже на означенном тракте, на берегу реки Святицы, противоположном от г. Чухломы. Была она маленькая, обшитая снаружи и внутри досками, с тесовою крышею и жестяною главою. Окон она не имела и крылечка тоже. У деревянных дверей была прибита кружка для пожертвований. Эту часовню я помню с детства, она всегда тут находилась. Около 1925 г. кто-то ее поджег, и она сгорела и более не возобновлялась. Означенная часовня находилась почти на средине открытой мною стоянки каменного века. При производстве мною археологических раскопок этой стоянки найден случайно за наружной деревянной обшивкой часовни каменный топор, поступивший в Чухломский Музей.

3-я часовня[89] находилась на старом Солигаличском тракте, что шел в подозерице по берегу озера от г. Чухломы до деревни Большой Починок. Стояла она при выезде из г. Чухломы с правой стороны, саженях в 10 от дороги. Эта часовня, как говорит предание, построена на том месте, где преп. Авраамий отдыхал, идя из монастыря в г. Чухлому. Она была деревянная, на каменном фундаменте, обшитая тесом, с тесовою крышей и с одною главой, покрытой листовым железом. Со стороны озера крылечко, на котором деревянная, обшитая железом дверь, а вторая железная решетчатая отворялась внутрь часовни. Обычно летом деревянная дверь была постоянно открыта, а сквозь запертую железную дверь проникал воздух в часовню. Были в ней два окна с железными решетками: одно на г. Чухлому, а второе в противоположную сторону. Построена эта часовня была Чухломским купцом Ильичевым в средине XIX века. Означенная часовня была разобрана приблизительно в 1932-34 годах. В этой часовне находились иконы из б. кладбищенской деревянной церкви св. Троицы[90].

 

Бывшая усадьба Колотилово

Находится в 12 километрах от г. Чухломы. Принадлежала она известному писателю генералу Павлу Александровичу Катенину, который жил в ней до смерти[91] и похоронен около церкви в Борееве Чухлом. у. В Колотилове построен был означенным Катениным по проекту какого-то итальянского архитектора каменный одноэтажный дом с круглым залом и куполообразной крышей, с двумя полукруглыми каменными балконами – один в сторону сада, а другой на двор. В зале были паркетный лучеобразный пол, две печи из узорчатых изразцов и мраморные подоконники. Катенин завещал дом с условием, чтобы он сохранялся в таком виде, в каком он есть, но этого не исполнилось. Пол из круглого зала и печь проданы в г. Чухлому купцу Большакову Федору Тимофеевичу, которые и теперь находятся в доме наследников его на Гражданской улице[92]. Дом обезображен пристройкой к каменному балкону деревянного крыльца. Дом сильно обветшал, каменные столбы развалились и т. п. В доме помещается школа. Фруктовый сад у дома сильно заглох. Около дома есть каменный флигель, по всей вероятности, для служащих. Мне в Колотилове говорили, что сохранилось определенное предание, что в Колотилово приезжал навестить Катенина писатель Пушкин (не Писемский ли? усадьба которого находилась в 4-х верстах от Колотилова).

При моем посещении Колотилова около 1925-27 года никаких вещей Катенина в доме не было, и не удалось узнать, куда девались после смерти Катенина его обстановка, вещи, картины, библиотека и архив.

 

Кузницы

Кузницы были при выезде из города на трактах: Галичском, Солигаличском и Буйском. На моей памяти до 1880 г. на Галичском тракте кузницы были по левой стороне, сейчас же за острогом, не доходя Ивановской речки. Их было тут четыре, и при каждой был сзади сарайчик для угля. После 1880 г. кузницы перенесены на другую стороны Ивановской речки по той же стороне, сейчас же за мостом. Тут построены две большие кузницы старинных Чухломских кузнецов братьев Андрея и Михаила Павловичей Лебедевых. Около 1925 г. построена 3-я кузница, по правой стороне, на горе Агафоновым.

На старом Солигаличском тракте, по подозерице, есть следы кузницы с левой стороны дороги у городской черты (канава и валик). Эту кузницу я не застал. Она, видимо, с перенесением тракта на Солигалич по иному направлению от Солдатской слободки около 1825 года прекратила свое существование или, может быть, перенесена на новый тракт.

На новом Солигаличском тракте, в конце Солдатской слободки около 1890 г. простроены две кузницы, по одной на каждой стороне. Из них одна с левой стороны работала в 1938 г., а вторая уже стояла без работы.

На Буевском тракте неизвестно, была ли кузница до 1890 г., т. к. на моей памяти только около этого года Николаем Парфеновым при выезде из города с правой стороны, не доходя Ивановской речки, был устроен кирпичный завод и при нем кузница.

Уголь прежде кузнецы сами приготовляли. Угольные ямы были тут же в нескольких саженях от кузниц.

Главным образом работа кузнецов состояла: в ковке лошадей и починке средств передвижения: телег, тарантасов, колес, с.-хозяйственных орудий и т. п. При неимении работы ковали гвозди и разные предметы на продажу.

 

Курганы в Судайском районе

От Судая на Вохтому идет дорога чрез дер. Жарки лесом, во многих местах по лиственному. В 10 верст<ах> от Судая была древняя часовня на крестах. Эта часовня, по преданию, была построена на месте ночлега какого-то русского воеводы накануне боя. Во время сна он увидел, что он победил неприятеля. На другой день вблизи этого места был жестокий бой, и русские победили неприятеля. С кем было сражение, неизвестно. В память сего события воевода построил на том месте, где спал, деревянную часовню, которая около 1932 г. кем-то подожжена, отчего и сгорела дотла. Сражение происходило в правой стороне креста, если идти по дороге из Судая на Вохтому, а с левой стороны от него сохранились курганы. От креста до курганов до 1-1 ½ километра. Курганы, по описанию видевших их, продлинноватые и с двух противоположных длинных сторон имеют рвы, из коих землею и сделана насыпь.

Крестами место у часовни называется потому, что тут скрещение дорог. Дорогу от Судая на Вохтому тут пересекает дорога, идущая с севера на село Введенское и на р. Вигу. Сражение было на левой стороне этой дороги, идущей в с. Введенское. Об этом свидетельствуют курганы, [которые] находятся от крестов в расстоянии 1 ½ километров, тоже в левой стороне от дороги в Введенское.

 

Масленица в Чухломе

Масленица, как известно, старинный обряд, оставшийся от времен язычества. Эти обряды сохранились и выполнялись вплоть до революции. Обряды состояли в катании на лошадях, на санках с гор и затем блины и пр. Начиная с понедельника последней недели перед великим постом, начинали печь лепешки и блины, которые ели с топленым маслом или сметаной. Пекли пряженцы с яйцами, с изюмом и без начинки, называемые с «аминем». Как пряженцы, так лепешки и блины пекли из белой или пшеничной[93] муки, смотря по состоянию. Если на блины звались гости, то в виде сладкого пекли розанчики. Делалось сдобное и сладкое крутое тесто из хорошей белой муки, из которого резались резцом узкие полоски и складывались в виде цветка розы, и затем эти розанчики бросались в растопленное масло, и когда остынут, в средину каждого клалось несколько ягодок малинового варенья. В последние 2-3 дня, кроме всего описанного, варили и жарили и заливали рыбу и др. кушанья, и было настоящее обжорство.

 

Места загадочные

1) По Галичскому тракту в 1½-2-х километрах от г. Чухломы у моста чрез речку Летицу, на Чухломской стороне в 20 саженях вправо от моста на самом берегу речки есть какие-то два возвышения, похожие на небольшие курганчики или печища от домов.

Никто не помнит, что это такое, и попыток выяснить их путем раскопок не было.

2) За рекой Югом по подозерице, в старых возвышенных берегах озера в расстоянии ¼-½ километра от моста есть какое-то искусственное углубление, вроде обжигальной кирпичной печи.

3) В Семеновской речке против деревни, в 1-1 ½ кил. от Чухломы есть в самом овраге речки как бы островок продолговатой формы с ямкой на средине. С другой стороны дер. Семеновской, обращенной к Солигаличскому тракту, есть какие-то следы искусственных земляных работ, срезы земли вроде подъездов.

4) В самой Чухломе Буевской тракт упирается в овраг против городских бань. С обеих сторон дороги заметны следы канав и строения, может быть, заставы, а от него влево вниз идет спуск, а далее выемка земли и подъем в гору, может быть, тут был въезд в город.

# В архивных документах Ч<ухломской> Г<ородской> Управы видел документы, по которым видно, что на этом же месте постановлено было устроить пороховой погреб. Управа тянула несколько лет дело с этой постройкой, и неизвестно, был ли построен этот погреб.

В г. Чухломе на Буевской улице у места, где ее пересекает овраг за Городской Баней, у склона есть длинный, до 10 сажен, и высотою до 2-х сажен земляной вал пирамидальной формы и около него следы каких-то построек. Это есть следы существовавшего, по старинным планам города, до 1765 г. «Государева Винокуренного и пивоваренного завода». Земляной вал, по-видимому, – остатки земляного погреба для бочек с вином и пивом. Находящиеся у бань колодцы тоже относились к заводам. Еще недавно говорили: куда пошла? – за водой «на пивоварню». Частично этот вал обследован земляным буром, но никаких данных не обнаружено. Буровые скважины давали только одну глину и никаких посторонних предметов.

В детстве, я помню, рассказывали про случай, что на Поповской улице на средине улицы против дома священника Констант<ина> Птицына (от церкви Успения второй по правой стороне) сделался провал земли. Видимо, что тут когда-то в давнее время был колодец, потом засыпанный. Земля, очевидно, осела. Надо полагать, колодец существовал до 1785 г., когда город существовал по прежнему плану, т. к. не мог он быть на средине улицы при перестройке города по новому плану. Колодец уничтожен.

 

Освещение города Чухломы (в 1880-1918 годах)

До 1930 года улицы города Чухломы освещались керосиновыми фонарями, но их было очень мало – не много разве больше 20 штук, да и те были поставлены не сразу, а постепенно. Обычно полагалось по два фонаря на улицу, а именно, на противоположных концах улицы, и редко в средине улицы, как например: на Галичской улице около здания Казначейства и Полиции, на Никольской улице у пруда. Несколько фонарей были на площади.  Такие улицы, как Буевская, Никеровка, Солдатская слобода, Глинники, Успенская гора и некоторые другие прежде совершенно не имели фонарей. Фонари были железные никелированные или окрашенные краскою и остекленные. Помещались на деревянных 8- гранных или круглых столбах, высотою около сажени, окрашенных серою краскою. В фонарь ставилась плохонькая жестяная керосиновая лампочка, не более 10 линий, со стеклом. Освещение производилось Городскою Управою. Фонарщик совмещал и должность сторожа Городской Управы.

Ежедневно утром в описанные годы можно было видеть фонарщика, который с маленькой лесеночкой, жестяным жбаном с керосином, ежиком для чистки стекол ходил от фонаря к фонарю. Подставляя лесеночку, влезал, протирал стекла в фонаре тряпкой, наливал керосин в лампу и чистил ежиком стекло лампы. Зажигались лампы при наступлении темноты и горели до тех пор, пока не выгорал керосин и лампы сами гасли.

И эти-то два десятка фонарей были устроены не сразу, а количество фонарей увеличивалось с  годами постепенно.

В темные осенние вечера такое освещение было все равно, что пустое место, и горожанам возвращаться откуда-нибудь поздно без ручного фонаря было немыслимо.

На освещение города Управа тратила гроши и из них-то еще старалась выгадать интересы купечества. Заправилы города, бывшие исключительно из купечества, имевшего трактиры, лавки и т. под., старались городские фонари ставить около своих трактиров, булочных и лавок, а не в тех местах, где фонари были обязательно нужны.

 

[Пруд на Никольской улице]

Пруд на б. Никольской улице г. Чухломы существует с очень давнего времени. Он был, когда еще кругом его были поля, а улиц не было. По старинному плану г. Чухломы, утвержденному в 1785 г., пруд значился под названием «Никольского» пруда. Возможно, что и название улицы по новому плану последовало по названию пруда. Почему так назывался пруд, неизвестно. Возможно предполагать, что пруд находился на площади земли по дер. Старый Починок, вошедшей в 1785 г. в черту города. Деревня Старый Починок принадлежала б. Чухломскому крепостному Никольскому Собору, после пожара переименованному в Преображенский. По преданию, д. Старый Починок была на том месте, где потом было кладбище и на нем церковь Св. Духа, которые принадлежали Собору, – против казарм. Место это очень близко от пруда.

Пруд этот никогда не пересыхает, хотя, в общем, его нельзя назвать глубоким. Вероятно, в нем есть ключи. Он мелкий, особенно у берегов, и даже на средине нигде не скроет человека. Неизвестно, копаный этот пруд или же естественный. Возвышенных берегов от выкопанной земли не видно. Берега ровные с поверхностию земли.

В пруде есть караси. В прежнее время, я помню, любители-рыболовы – воинский Начальник Яковлев с семейством и другие – сидели на берегу с удочками и говорили, что иногда караси попадались на удочку.

Этот пруд обслуживает две ближайшие улицы, на которых нет прудов и колодцев.

В зимнее время, с давних пор, на этом пруде устраивали каток для катания на коньках.

Никольский пруд на моей памяти был со всех сторон обнесен барьером в три перекладины, а со стороны Никольской улицы у берега был устроен помост, почти на воде. На этот помост въезжали бочки как пожарные, так и обывателей, и наливали в бочки из пруда воду черпаками. В зимнее время всегда на пруде имелась прорубь, из которой брали воду.

 

Рыбный лов «Курган»

Таким названием с давнего времени именуется рыбный лов на Чухломском озере при б. Авраамиевском Городецком монастыре. Это название встречается в старинных документах архива Авраам<иевского> монастыря за XVII столетие. Отчего этот рыбный лов называется курганом, неизвестно. Был ли тут до устройства рыбного лова на краю возвышенного древнего берега озера курган языческих времен, или же при громадных земляных работах этого лова от выброшенной на гору земли получилось возвышение наподобие кургана. Курганообразная форма этого возвышения хорошо обрисовывается с Солигаличского тракта от села Ножкина. Курган этот имеет высоту до 1½-2 сажен и до 4-5 сажен в поперечнике.

В крутом берегу озера в этом месте есть ключ, которым и воспользовались местные рыбаки, а чтобы добиться более сильного течения воды, из ключа сделали большие земляные работы. В этом месте крутого берега сделана значительная выемка земли – до 7 сажен в высоту, и примерно на 10 сажен канава врезается в возвышенный берег, и в выемке устроена так называемая голова лова, т. е. колодец с обрубом в 2-3 аршина глубиною, до 2-х сажен длиною и до 2-х арш. шириною, от которого в озеро прокопана канава. Трудно предположить, что курган насыпан исключительно вынутою при этих работах землею, т. к. не было смысла к возвышенности таскать землю вверх на 5-7 сажен, когда можно было бросать ее под гору по обе стороны выемки, что и заметно. Конечно, при раскопке самого верха берега часть земли выброшена и наверх, но все-таки не так много, чтобы образовать курган до 2-х сажен высоты и до 4-5 саж. в поперечнике. Со стороны с. Ножкина курган не имеет следов насыпи земли из устроенного лова. Курган находится от стены монастыря примерно в 50 саженях на юг, против церкви с. Ножкина. Такая близость монастыря, который, как говорит предание, построен в XIV веке на месте, где ранее находился Чудской городок под названием Чухлома, не исключает возможности думать о нахождении поблизости [от] городка кургана вроде братской могилы. Чудской городок, конечно, существовал задолго до постройки монастыря во 2-й половине XIV столетия. Предание говорит, что Авраамий прибыл на берег Чухлом<ского> озера в первой половине XIV века (умер в 1378 г.), и городище или укрепление уже было покрыто большим лесом. Это доказывает, что городок прекратил свое существование, может быть, не одну сотню лет до постройки Авр<аамиевского> монастыря.

Бывший чудской городок под названием «Чухлома», видимо, был разрушен каким-то неприятелем в один из набегов на чудскую землю и более не возобновлялся. Вполне возможно поэтому думать, что вблизи городища курган или какая-нибудь братская могила могли быть, т. к. убитые во время боя при осаде городка ведь где-то были похоронены, и это не должно быть далеко от городища.

 

Савинский старооб<рядческий> скит

От г. Чухломы в 4-х километрах по дороге в с. Михайловское-лесное, за деревней Немоновым были старообрядческий скит и кладбище[94]. Находились они среди леса в Савинской казенной лесной даче. Название «Савинский старооб<рядческий> скит или Савинское кладбище», конечно, последовало от Савинской дачи[95]. Скит был беспоповской секты старообрядчества. Когда он основан, неизвестно, но, судя по числу могильных холмов, он, видимо, существовал не менее сотни лет. Выстроен он был среди казенного леса Савинской дачи на небольшой горке. Старики еще помнили о ските. Так, мой отец видел его и говорил, что он был женский, скитниц было около 30 человек. Скит был деревянный и обнесен высоким дощатым глухим забором, в котором около ворот были отверстия, сквозь которые смотрели, кто стучит. Попасть туда было очень трудно. Долго идут переговоры чрез отверстие: кто, откуда, зачем. Потом привратница ходит к игуменье докладывать, и иногда опять идут переговоры. Около входа в скит нередко проманежат с полчаса. Если же впустят, то примет игуменья радушно и угостит очень хорошо. Жили они очень зажиточно и, можно сказать, ни в чем нужды не имели.

Скит был уничтожен по распоряжению Костромского Губернского Начальства. Приехал чиновник из Костромы с бумагой об уничтожении скита. Созвал крестьян из соседних деревень, между прочим, из д. Семеновского; вероятно, была и воинская команда. Скит разобрали по бревнышку, иконы и утварь отправили в Кострому. Скитниц всех разогнали по местам родины. Большинство из них были из ближайших к скиту деревень. Лес вырубили кругом на версту. Это произошло примерно в 1861-1865 г.

Я посетил место, где находился скит, несколько раз. Первый раз был примерно лет чрез 25 после разорения скита, около 1890 г. Срубленный лес начал возобновляться, дерти покрылись густым ельником в рост человека. На ближайших к скиту могилах были еще каменные плиты, но были ли на плитах надписи, не запомнил. Место, где были часовня и стан (кельи и прочие постройки), о чем свидетельствуют очень глубокие ямы и много кирпича, тоже поросло ельником. Около скита не зарастающая поляна, на которой 1 большой пруд с островом и второй небольшой. Был еще и третий пруд, под горою у болота. Все пруды глубокие, имеющие ключи, отчего вода чистая. В прудах была разведена рыба. Когда скит был разрушен, крестьяне ближайших деревень бросились с сетями ловить в прудах рыбу. При ловле первый раз вытащили сетями несколько детских трупиков с привязанными к ним камнями.

Скитницы сельским хозяйством совершенно не занимались, что доказывается отсутствием следов загонов. Огородничеством занимались очень мало. Судя по следам гряд, огород был самый маленький, десятка два, не более насчитывается небольших гряд. К скиту вело множество дорог и тропок со всех сторон.

В 1920 или 1921 годах я вновь посетил это место. Лес у скита на кладбище опять успел вырасти и опять был срублен. Могилы на кладбище прекрасно сохранились, и я насчитал до 200 могильных холмиков; ни крестов, ни плит на кладбище не сохранилось. Места, где были часовня и скитские келии, хорошо заметны. От них сохранились глубокие ямы, в которых много битого кирпича. Эти ямы поражают своей глубиною – до 4-х арш. [и] заставляют думать, что были подземные сооружения в виде подвалов, кладовых и разных тайников.  Ямы наполовину заросли лесом, есть уже большие деревья. Заметны были следы, где стоял забор, и по этим местам можно было определить площадь, занимаемую скитскими постройками. Эта площадь обращает внимание своими незначительными размерами. Огород и пруды были вне этой площади.

Лет чрез 20 после разорения Савинского скита старообрядцы сделали попытку об открытии обратно Савинского кладбища. Тут, конечно, они хотели использовать создавшиеся благоприятные для них обстоятельства. В Чухломе был помещик Моллер Оскар Карлович, который имел две усадьбы: Селиваново, где сам жил, и Вяколово. Он сошелся в Чухломе со старообрядкой Кораблевой, и у ней от него была дочь Софья. Моллер служил Непременным членом Чухломского крестьянского Присутствия, а потом был назначен Костромским Вице-Губернатором, и вот тогда Чухломские старообрядцы сделали попытку хлопотать об открытии Савинского кладбища и подали в Костромское Губернское Правление просьбу[96]: писали, что после закрытия Савинского кладбища им открыли кладбище в Судае, что это очень далеко, представляет много неудобств и затруднений везти в распутицу покойников за 35 верст, и просили разрешить хоронить покойников на Савинском кладбище. Губерн<ское> Правление сделало запрос Чухломскому Исправнику, но тот дал неблагоприятный ответ. Писал, что старообрядцам хочется опять обосноваться на Савинском кладбище и построить там часовню, особенной надобности в этом нет, т. к. кладбище у них есть. Губерн<ское> Правление не разрешило старообрядцам хоронить покойников на Савинском кладбище, ввиду же отдаленности Судайского кладбища приказано было местным властям отвести старообрядцам кладбище в Чухломе, и таковое было отведено рядом с закрытым православным кладбищем, с левой стороны дороги из Чухломы в с. Введенское – против ныне существующего православного кладбища, и оно существовало до тех пор, пока не вымерли старообрядцы. На этом кладбище есть до 30 могил.

Моллер купил Кораблевой дом в Чухломе на Поповской улице, а дочку ему хотелось выдать замуж, и было объявлено, что если найдется приличный молодой человек, имеющий права на чин, желающий жениться на Софье Кораблевой, то он получит место Станового Пристава. Желающих, однако же, не нашлось. Софья Кораблева была очень некрасива, лицо угреватое, и отпугивало ее старообрядчество и ее участие в служении в моленной, и поэтому ее Чухломичи называли старообрядческим дьяконом. Она ходила всегда в шляпке, пудрилась и не прочь была перейти в православие, но мать ей не позволяла. Как только мать умерла, она тотчас же перешла в православие, только в отношении замужества это было поздно, т. к. она стала стара, а выйти замуж ей очень хотелось. В общем, она была жалкая – подруг у ней не было, ее чуждались и [ею] пренебрегали, и насмехались [над ней]. Говорили: вот идет староверч<еский> дьякон Соничка Кораблиха.

 

Средняя школа в г. Чухломе

Мысль открыть в г. Чухломе среднюю школу появилась почти за 20 лет до революции. Чухломский уроженец Ленинградский купец, Статский Советник Дмитрий Лаврентьевич Парфенов построил в г. Чухломе каменный 3-хэтажный дом и предназначил его под мужскую гимназию, но тут получилась любопытная история. Чухломское купечество отказалось от гимназии, объясняя отказ свой таким мотивом, что Чухлома маленький городок, полиции в нем мало и усмирять разные ученические бунты некому, да и надобности в открытии гимназии не имеется. Так толковали малограмотные купцы – заправилы г. Чухломы. Ввиду такого мнения Чухломского купечества, Парфенов, вообще решивший увековечить о себе память в г. Чухломе, должен был изменить свой первоначальный план. Надумал в построенном новом 3-хэтажном каменном доме открыть «детский приют» на 100 человек детей обоего пола. Этот план он и осуществил – открыл «детский приют» на 100 человек, оборудовал его, обеспечил средствами.

Несколько лет спустя тоже было поползновение открыть в г. Чухломе гимназию. Это было незадолго до Революции. В Чухломе был довольно богатый купец Константин Николаевич Пьяньков. По г. Чухломе он считался самым богатым купцом и чуть ли не единственный среди купечества окончил Чухломское уездное училище, имел права на чин и, служа по Тюремному ведомству, и как церковный староста получал чины и был в чине Титулярного Советника. Богатство его было не так чтобы очень большое и заключалось в капитале около 400 тысяч рублей и четырех деревянных домах. У него был один сын и 4 дочери. Дочерей он выдал замуж, а с сыном случилось несчастие. Учась в г. Костроме в механико-техническом училище имени Чижова, раз как-то, будучи выпивши, поссорился с каким-то хулиганом, который ударил его перочинным ножом в лицо около носа. Ранка была маленькая, на нее не обратили внимания, и последствием сего было заражение крови, от которого он умер. Тело его было привезено в г. Чухлому и похоронено на Чухломском кладбище. Пьяньков очень был удручен смертью единственного сына и, не видя цели копить деньги, вскоре прекратил торговлю в г. Чухломе бакалейными товарами, основанную в г. Чухломе еще дядей его, по прозвищу Косяковым. После смерти сына он, по-видимому, пожелал увековечить его память и предложил Чухломской Городской Управе открыть мужскую гимназию, обещая помощь средствами, а именно передать Управе под Гимназию три деревянных дома: два по Галичской улице, рядом с архивным зданием[97], и один на Есаковской улице – по правой стороне от площади второй дом.  Кроме того, деньгами единовременно, кажется, 8 тысяч рублей, а остальное и хлопоты должна взять на себя Городская Управа. Дома он передал Управе, а деньги не выплатил. До Революции Управа не успела открыть Гимназию, а потом Пьяньков, видимо, раздумал учреждать Гимназию и пожалел домов своих и требовал, чтобы Управа возвратила ему дома. Долгое время был спор по этому вопросу, но дома так и не были ему возвращены и перешли в распоряжение Чухломского Отдела Народного Образования. Потом в них помещались подведомственные Отделу Народного Образования учреждения: Гимназия, библиотека, общежития для учащихся, пионерский клуб и т. п. Флигелек при угольном доме на Галичской улице означенным Отделом был разобран и употреблен на дрова в первые годы Революции. Пьяньков вообще был страшно скуп и только первое время под влиянием смерти единственного сына задумал увековечить память его учреждением в Чухломе Гимназии, а потом ему стало жалко денег и домов. При революции он припрятал довольно много золотой и серебряной монеты и никак не мог с нею расстаться. Не раз за сокрытие валюты сидел в тюрьме. Посидит некоторое время в тюрьме, потом часть – рублей 100 золотом – отдаст, чрез некоторое время опять его посадят, и он вновь отдает часть, и так эта история повторялась несколько раз.

 

Фотографии

Первая фотография была в Чухломе Александра Ивановича Перепелкина, на Галичской улице (ныне Октября), от площади по левой стороне 3-й дом. Открыта эта фотография примерно почти с самого времени изобретения фотоснимков около 1870 г. В архиве этой фотографии найдены еще дагерротипы – первые фотографии.

На карточках значилось: русская фотография А. И. П. в городах: Галиче, Чухломе, Солигаличе, Буе, Кологриве, Макарьеве, Кинешме, Юрьевце, Ветлуге и Варнавине. Постоянная фотография Перепелкина и место его жительства были всегда в Чухломе, а в означенные города он наезжал периодически.

Перепелкин сам приготовлял пластинки, сам ретушировал и в области фотографии имел какие-то свои изобретения. Часть архива этой фотографии находится в Чухломском Музее.

Перепелкин имел в виду исключительно эксплоатацию с целию выручки побольше денег, а потому у него снимки с отдельных лиц и групп и, кроме одного снимка (в Музее усадьба Ивановское), совершенно нет видов окрестностей и разных местностей.

Эта фотография работала в Чухломе около 30 лет, вплоть до смерти означенного Перепелкина. Перепелкин А. И. был отставной солдат из крепостных. Парень ловкий, находчивый и изобретательный. Кроме фотографии, он был и часовщик, починял часы, а жена его была портниха, имела мастерскую, в которой постоянно работало 6-7 учениц и мастериц.

2) После смерти Перепелкина фотография и мастерская часов вместе с домом перешли к ученику его Щебреневу, который, проработав с 10-15 лет, продал дом и сам с семьей уехал из Чухломы.

3) Одновременно после Перепелкина работала еще одна фотография Дмитрия Павловича Июдина. В молодые годы Июдина эта фотография работала хорошо, чисто и аккуратно. К этому периоду относится изготовленный на выставку 1913 г. в г. Костроме альбом видов г. Чухломы. Альбом этот находится в Чухломском Музее. Затем Июдин постепенно стал выпивать и небрежно и плохо работать, и его снимки стали плохи, а потом он закрыл свою фотографию и с 1936 г. работал в фотографии, открытой артелью инвалидов.

С начала Революции и примерно до 1932-33 г. была в Чухломе фотография Попова (Никольская улица, около пруда). Попов ранее работал ретушером в крупной фотографии. Его снимки были хороши. В Музее есть снимок Чухлом<ского> озера.

Одновременно с инвалидной фотографией функционировала в Чухломе частная фотография Лебедева.