2007 год.
Поездка в Пеженгу, на родину папы.

В июле 2007, в год 100-летия нашего папы, мы вдвоем с братом Михаилом безо всякой машины, просто на автобусах, поездах, такси, частных машинах, пешком осуществили давно вынашиваемый замысел путешествия на родину папы – урочище Пеженга, находящееся на самой северо-восточной границе Костромской области с Вологодской. Сначала, как восемь лет назад, побывали в Сусанинском музее у Т.А.Груздевой, навестили дедушкину могилу в Сумарокове и нашли ее достаточно ухоженной. К вечеру рейсовым автобусом добрались до Буя. Уже был восьмой час, когда мы с Мишей, определившись с ночлегом в комнате отдыха при вокзале города Буя, вышли на привокзальную площадь. Стояло несколько свободных такси. Один из водителей, первый на очереди, сразу предложил свозить нас, куда мы хотим. Но, вот, как-то он мне не понравился, я обратилась ко второму, молодому человеку по имени Леонид, как позже выяснилось. Мы рассказали, что хотели бы побывать у Николаевской церкви на Быстрых, показали карту-рисунок от Екатерины Борисовны, и, надо же, он там бывал и вызвался свозить нас туда и обратно сейчас-же! Сказано – сделано!

Рисунок Екатерины Борисовны Беляковой, сотрудницы Буйского краеведческого музея, который и помог нам добраться до церкви Николаевской на Быстрых.

Это сейчас практически любое географическое место можно с помощью интернета увидеть как на ладони, и даже проложить виртуальный маршрут, а в 2007, всего-то девять лет назад, это для нас еще было проблематично.

Впервые мой пра-прадед Иоанн Иорданский упоминается в документах как священник Николаевской церкви на Быстрых с 1837 года. До него священником на Быстрых был Стефан Петров 1778 г.р., на дочери которого, видимо, наш Иоанн и женился в 1827 году, а после смерти тестя унаследовал его священническое место и прослужил в этой церкви до конца жизни в 1858 году. Супруга его, моя пра-прабабушка Серафима Стефанова Иорданская, умерла в возрасте 66 лет в 1874 году. По существу, мы с Мишей посетили место, где похоронены наши пра-прадедушка и пра-прабабушка: в густой траве за Алтарем – множество безымянных ржавых металлических крестов, среди них, видимо и «наши».

Такой мы впервые увидели церковь Николаевскую на Быстрых в 2007 году.

Один из металлических крестов в зарослях у церкви на Быстрых, может, «наш»…

А так выглядела печать церкви

Удовлетворенные удачной поездкой на такси к церкви Николаевской на Быстрых, мы в тот же вечер успели совершить чудесную прогулку по вечернему Бую. Вот что значит север – 10 часов вечера, а солнце еще не зашло! Городок показался нам просто чудесным – спокойным, ухоженным, а какие красивые резные наличники на окнах! По телефону (как незаменим в поездках мобильный телефон!) созвонились с Кологривом, чудесно поужинали в кафе на стрелке Вексы и Костромы реки. Переночевав на вокзале города Буя, рано утром мы направились поездом до станции Мантурово, далее – на такси до Кологрива. В Кологриве фамилия Иорданский очень на слуху: ее носил весьма почитаемый горожанами благочинный протоиерей настоятель главного Кологривского Собора Феоктист Иванович Иорданский (1821-1914). Его родословие мною тоже прослежено довольно глубоко, в обозримом прошлом наши Иорданские линии не пересекались, но кто знает! Сколько мы ни уверяли жителей Кологрива, что с протоиереем Феоктистом Иорданским мы вероятнее всего просто однофамильцы, нас встречали и в музее, и в администрации, как почетных гостей, родных людей. Кологрив, вообще, как магнитом притягивает к себе людей, хоть раз посетивших этот удивительный город, не подвергшийся еще разрушению цивилизацией, а люди, родившиеся в нем, непременно в него возвращаются. Незадолго перед нами навестить родные края приезжала семья из Америки, из Панамы, – их предки родом из Кологрива.

В Кологриве нас встретила Киселева Фаина Александровна, очень известная в городе личность – и она всех знает, и ее все знают – какой-то неформальный лидер общественной жизни города. Фаина Александровна ровесница нашей Ольги, родом из Кологрива, высшее образование получила в Ленинграде, там же работала директором школы. В какой-то период своей жизни бросила все в Ленинграде и вернулась на родину, в Кологрив, намереваясь возродить духовную жизнь в родном городе, увлечь земляков историей родного края, возродить любовь к своей малой родине.

Фаина Александровна сводила нас в гости к Надежде Филипповне Ширяевой 1913 г.р., и ее дочери Шуре, моей ровеснице.

Надежда Филипповна, несмотря на почтенный возраст – всего на шесть лет моложе нашего папы – очень многое помнила и с удовольствием порассказывала нам о родной ей Пеженге, где жили и ее дедушка с бабушкой с девятью детьми, и она с мужем Михаилом и четырьмя детьми.

Вблизи Пеженги раньше лесов не было, все поля, мужикам приходилось далеко уезжать для заготовки леса. Люди много работали, пьянства не было. Семьи были большие: пока дом сыну не построят, не отделяли, жили все вместе. Была в Пеженге 4-х классная школа. Жаль, у нас не было диктофона записать ее рассказ. А как гостеприимны люди в глубинке! Нас мать и дочь Ширяевы приняли, как родных, собрали стол, вскипятили самовар, Шура меня все обнимала.

Надежда Филипповна Ширяева с дочерью Александрой Михайловной. Июль 2007.

Фаина Александровна нашла для нас в Кологриве человека с машиной, который и свозил нас в Пеженгу. Свозил – это громко сказано: часть пути можно было преодолеть только пешком по бездорожью дремучего темного леса. Мы привыкли гулять по лесам вблизи Владимира, Нижнего Новгорода, где нет зверей, все вытоптано многочисленными горожанами, любителями грибной и ягодной охоты, где лес напоминает большой парк.

Но кологривский лес – это тайга! Володя, так звали нашего проводника, 40-летний житель Кологрива, в 7 утра посадил нас в свою «Ниву-вездеход», и мы поехали. Сначала 38 км от Кологрива до Колохты на север по очень приличной дороге, усыпанной гравием. Потом 14 км по бетонным плитам, уложенным в две параллельные полосы, затем свернули с бетонки направо, на лесную дорогу.

Дорога – одно название, жидкая грязь и сплошные огромные лужи, в которых если бы мы застряли, то, неизвестно как бы выбрались без посторонней помощи: кругом на десятки километров – ни души! После преодоления очередной из луж наш водитель решился, наконец, оставить машину и дальше идти пешком – направление он знал. А идти тоже очень трудно: по бокам дороги болота, не свернуть, на самой дороге огромные лужи, видимо не просыхающие за все лето под сводами деревьев, напрочь закрывающих солнце. А я, беспечная горожанка, пустилась в путешествие в кроссовках и шортах с дамской сумкой через плечо, благо погода на неделю нашего путешествия выдалась прекрасная, солнечная, ни дождинки. Дважды Володя указывал нам на свежие следы медведя, пересекавшие наш путь. А мы даже не подумали о возможной встрече с медведями или волками, коих, как потом мы узнали, в тех местах целые стаи! Кроме того, и об этом мы тоже узнали только потом, из интернета, кологривский лес, и именно этот самый глухой его угол, известен как район периодических встреч с загадочным реликтовым гоминоидом - снежным человеком. Это «чудобище», как его называют местные жители, «загадочное, покрытое шерстью неизвестное существо, трех метров ростом, стоит прямо, не сутулясь, здоровенные мускулы, широкие плечи, шеи почти нет, приплюснутый нос, угрюмые глаза, от дьявольского взгляда которых становится жутко». В общем, мы с Мишей довольно легкомысленно отнеслись к подготовке путешествия в этот отдаленный край, самый загадочный среди прочих районов Костромской области, с его аномальными зонами, где глохнет любая техника и "сходит с ума" компас. В этом краю реликтовых, величественных лесов человек чувствует себя букашкой, песчинкой, а вовсе не властелином мира. И «чудобище» поселилось в этой аномалии далеко не случайно, став еще одной загадкой кологривского леса, любовно воспетого на страницах «Комсомольской правды» Василием Песковым еще лет тридцать назад. Впрочем, возможно, что «чудобище» - это просто пиар-трюк местного бюро путешествий и экскурсий, приманка для любителей путешествий с экстримом.

Фото из интернета

Не без мелких приключений – почерпнули кроссовками жидкой грязи – мы все же вышли на опушку леса и увидели разрушенную церковь и дома с выбитыми стеклами и просевшими крышами – все, что осталось от деревни Забелино, одной из семи деревень прихода Успенской церкви, которые объединялись названием Пеженга. Все эти деревни были вполне жилыми вплоть до 60-ых годов ХХ столетия, когда из-за удаленности от основных мест проживания населения Костромской области и отсутствия дорог все семь деревень Пеженги были признаны неперспективными, людей вывозили кого-куда, в основном в Кологрив.

Итак, мы в Пеженге! Побродили по округе – полное безлюдье, развалины домов некогда полной жизни деревни. Через пролом в стене церкви пробрались внутрь, я прочитала вслух страничку из имеющейся у меня книги о прежнем устройстве храма: «Успенская церковь села Пеженги зданием каменная, с такою же колокольнею, построена в 1838 году тщанием прихожан. Ограда деревянная (ветхая). Кладбище в церковной ограде. Престолов три: в честь Успения Божией Матери, святителя Николая чудотворца и святителя пророка Илии. Расстояние от Костромы 320 верст, от города Кологрива 45 верст. Ближайшие церкви: Воскресенская села Стана в 16 верстах, Архангельская бывшего города Кологрива в 22 верстах и Ильинская села Илешева в 24 верстах».

Фото из интернета

Пеженга. Успенская церковь. Вид из алтаря на запад- над трапезной крыши нет. Наше фото

Миша в Пеженге, на родине папы. Июль 2007.

Пофотографировали, перекусили тем, что принесли с собой. А погода великолепная, воздух напоен ароматом богатого травостоя, покрывающего бескрайнее поле, раскинувшееся перед нами, и неумолчное гудение шмелей и других насекомых звучало как музыкальная симфония, как гимн продолжению жизни, несмотря ни на что.

Пеженга. Успенская церковь. Южный фасад. Фото 2008 года из интернета.

Здесь, в Пеженге, наш дедушка священствовал три года, с 1906 по 1909.

Выписка из Клировой Ведомости Успенской церкви села Пеженга Кологривского уезда 3-его Чухломского благочиннического округа за 1908 год:

«Священник Михаил Сергеев Иорданский 28 лет, сын умершего диакона села Воскресенье Фролов, из 4-го класса Костромской Духовной Семинарии. Держал экзамен на священника при испытательной комиссии и после удовлетворительной сдачи оного рукоположен был во священника к церкви села Троицкого 1904 года Октября 8 дня и перемещен к Успенской церкви села Пеженга Кологривского уезда 1906 года Августа 7 дня. Состоит учителем в церковно-приходской школе 3 года. Грамоту имеет. Состоит законоучителем в Пеженгской Земской школе с 1906 года Октября 19 дня.

Жена его: Елена Александрова 25 лет.

Сын их: Анатолий Михайлов 1 года».

Отец Михаил и Матушка Елена Иорданские в пору их жизни в Пеженге.

Здесь, в Пеженге, 100 лет назад родился и был крещен наш папа.

Еще одна выписка из Клировой Ведомости Успенской церкви села Пеженга Кологривского уезда 3-его Чухломского благочиннического округа за 1908 год:

«Псаломщик Павел Константинов Сперанский 39 лет сын псаломщика из 1-го класса Костромского Духовного училища определен Преосвященнейшим Виссарионом к Покровской церкви села Понги 1892 года Февраля 5 дня и перемещен к Успенской церкви села Пеженги Кологривского уезда 1897 года Марта 5 дня. Жена его Юлия 31 года, грамотная».

Надпись на обороте этой фотографии, сделанная Сперанским П.К.: « На добрую память крестнику Анатолию. Крестный П.Сперанский. 1907 года Августа 8 дня ».

Хочется еще отметить, что всю эту поездку мы чувствовали какое-то покровительство, заключавшееся в благоприятном сочетании всех обстоятельств нашего путешествия. Начать с того, что оглушенные тишиной и изумленные чистотой и первозданностью природы Пеженги, награжденные ярким солнечным днем и чистейшим голубым небом после мрачного сырого леса, мы сумели с помощью очень бесхитростного мобильного телефона легко, как в соседний дом, дозвониться до Владимира, и восторженно прокричать Ольге: «Мы в Пеженге!». Видимо, небеса разверзлись перед нами, ибо, как сказал Володя, мобильной связи из этой глуши нет. Далее, набродившись по округе, мы в тени дерев, окружающих церковь, присели на ствол поваленного дерева, намереваясь перекусить, и вдруг, как из небытия, прямо на нас с поля как-то бесшумно выехала огромная машина, то-ли «Урал», то-ли «Студебеккер». В ней в крытом кузове были люди. Остановились. Оказалось, что это какое-то костромское учреждение раз в год при благоприятной погоде совершает объезд труднодоступных районов области с какими-то своими задачами. И надо же было появиться им в этом безлюдном месте именно в то время, когда и нас занесло сюда! Нам предложили места в кузове, и в их машине мы легко могли бы добраться до Кологрива. Но мы отказались, нам еще рано было покидать Пеженгу, да и не хотелось заканчивать путешествие столь прозаическим образом. Они уехали. А я как-то вдруг вспомнила роман Пауло Коэльо «Алхимик», где юноша, путешествуя по свету, учится читать знаки судьбы, и ту притчу, в которой рассказывается, как утонул человек, беспечно дожидавшийся Божьего спасения от наводнения, не обращая внимания на знаки спасения, подаваемые ему судьбой. Не была ли эта чудесным образом появившаяся машина тоже знаком судьбы нам?! Мы в таком удалении от всего людского, где-то в темном лесу нас ждет брошенная «Нива», которая еще неизвестно, сумеет ли преодолеть обратное бездорожье… Однако, все завершилось благополучно, мы без приключений нашли нашу машину, выехали-таки на бетонку, потом на грунтовую дорогу. У моста через речку Пеженга недалеко от ее впадения в Унжу остановились, вымыли ноги чистейшей холоднющей ее водой, набрали в качестве сувениров камешки, принесенные рекой оттуда, от урочища Пеженга (одно из значений слова «урочище» - место, покинутое людьми по тем или иным причинам).

На следующее утро погода резко изменилась: пасмурно, прохладно, моросит мелкий какой-то осенний дождичек. Вот, ведь, опять судьба: задержись мы хоть на день где-нибудь в Сусанино или Буе, и наша поездка в Пеженгу могла не состояться!

В тот же день к вечеру мы были уже у себя дома, в Нижнем Новгороде: от Кологрива до Шарьи на «Ниве-вездеходе» все того же нашего «Сусанина» Володи, далее на автобусе до самого Нижнего.

Мы получили огромное удовлетворение от того, что через 100 лет после рождения папы сумели побывать на его родине. Ведь как все просто и сложно одновременно! Проявляя интерес к жизни предков, мы вроде как исполняем некий долг перед ними. И это правда, точнее, лишь часть правды. Ведь каждый из нас – маленькое живое звено в бесконечной цепи ушедших навсегда и еще не пришедших. Яркая точка нашего сегодняшнего существования, вобравшая в себя свет погасших, является перекрестком разных родов, обновлением каждого рода, поэтому одна из целей нашего существования видится мне в воскрешении, незабвении предков. И каждый из нас, узнавая подробности жизни предыдущих поколений, в своей жизни опирается на помощь их, недавно ли, давно ли ушедших, ищет этой помощи, понимания и сочувствия у некогда живых представителей Своего Рода.

Шли годы, а мои попытки пробиться вглубь веков к корням моих кровных Иорданских не приносили никаких ощутимых результатов, все были большие, но какие-то пустые хлопоты.

К началу 2010 года мои внуки подсоединили мой компьютер к интернету, и началась новая эра моих генеалогических исследований. Если первое время я использовала домашний компьютер исключительно для набора текстов, распечатки их и сканирования разных архивных документов, то теперь открылись новые горизонты.

Во-первых, электронная почта – это что-то! Наземной почтой послать письмо, к примеру, в Солигалич и дождаться ответа, никаких нервов не хватит. Правда, раньше, когда живы были мои родители, и жили мы в разных городах, они – во Владимире, а я с семьей – в Нижнем Новгороде, тогда – городе Горьком, мы вели очень активную спокойную почтовую переписку, практически писали и отвечали на два письма в неделю. Я сохранила эти письма, переплела их в четыре объемистые книги. С появлением электронной почты переписка между людьми сделалась весьма удобным продуктивным и увлекательным занятием, но, к сожалению, мне кажется, исчезла задушевность собственноручного письма.

Во-вторых, с появлением интернета я получила возможность, не выходя из дома, читать различные ранее недоступные мне книги и публикации в периодической печати, и даже довольно старинные издания, появляющиеся в свободном доступе в интернете. Я увлеченно окунулась в чтение интересующей меня литературы. Меня просто очаровал своими публикациями сайт под названием «Кострома – душа России». Я вступила в переписку с организаторами этого сайта и как-то незаметно с благословения его благожелательного редактора Соловьевой Антонины Васильевны сама заделалась одним из авторов этого сайта. Летом 2011 года на страницах «Костромки» появились два моих рассказа, «Иорданские и Чичаговы» и «Решма». По этому же адресу в 2012 году выложен мною небольшой рассказ «Пеженга» и с моей подачи и разрешения автора опубликован доклад профессора Владимирского государственного педагогического университета В.И.Фурашова «Анатолий Михайлович Иорданский. Его жизнь, педагогическая работа и научные труды», прочитанный им в 2007 году во Владимире на открытии седьмой международной конференции лингвистов, посвященной 100-летию профессора А.М.Иорданского.

В-третьих, я зарегистрировалась участником Форума Ярославского Историко-Родословного Общества, и сразу на мою страницу посыпались многочисленные сообщения удивительно доброжелательных людей, участников Форума, столь же интересующихся прошлым своих предков. Меня буквально засыпали сообщениями о разных церковно-священнослужителях Костромской епархии, и тем ощутимо пополнили мой банк Иорданских. В поисках «своих», я увлеклась выяснением родственных связей многочисленных Иорданских, точечно разбросанных по Костромской епархии, и преуспела в нескольких случаях: составила Родословные Древа своих однофамильцев и подарила лишь виртуально знакомым мне людям их родословную, буквально осчастливив этим некоторых из них.

Так, мое внимание привлек некто Н.Н.Иорданский, родившийся в 1863 году в городе Городце. Заинтересовавшись, не нашего ли он Рода, я, благодаря интернету, выяснила, что он – в будущем известный педагог, либеральный общественный деятель России, и имя его значится в энциклопедии, как видного деятеля на ниве народного образования. Узнала о его знаменитом сыне-геологе, внуке-профессоре биологии и правнуке, раздобыла фотографии их всех и даже фото их семейного захоронения на Новодевичьем кладбище в Москве. «Добралась» вглубь истории до начала 19 века, выяснила, что его отец и дед родом из нижегородской глубинки удостоверилась, что это веточка из шести изученных мною поколений Иорданских не нашего Рода. Но сам процесс исследования исторических переплетений приносит мне большое удовлетворение и заполняет мою жизнь интересными занятиями. Результат этого моего микроисследования у меня приняли в виде статьи в журнал «Нижегородский музей», издаваемый при нашем Нижегородском университете, правда, что-то пока нет публикации, журнал поприкрыли.

В процессе поисков родственных связей этой ветви Иорданских, я работала и в читальном зале нашего Нижегородского архива. Меня привлек документ от 1923 года, в котором какой-то Иорданский Александр, 50 лет, заштатный диакон церкви села Широково Ветлужского уезда в полном отчаянии описывает нищенскую голодную бездомную жизнь своей многочисленной семьи и умоляет высшее духовное начальство дать ему церковную должность в любом селе. Это очень горестное, просто отчаянное послание, написанное автором собственноручно, привлекло мое внимание, и я зачем-то даже переписала его, как иллюстрацию того, как ужасно после революции жило бывшее духовенство. Забегая вперед, скажу, что Александр этот оказался из нашего Рода: четвероюродный брат моего папы, сын того священника Николая Ивановича Иорданского, что в 1912 году служил в Сумароковском монастыре…