Летопись Преображенского храма села Серапиха

Известно, что монастыри Великой и Верхней пустыни основаны святым Авраамием, Чухломским и Городецким чудоотворцем, а вот основателем Серапионовой пустыни стал монах одного из этих мона­стырей по имени Серапион. Здесь, на реке Виге, подвизался он в безмолвии и сердеч­ной молитве, здесь же поставил небольшую часовню, так и не ставшую монастырем.

Но на основании сведений государевой переписи населения видно, что в 1628 году, уже через 100 лет после описываемых со­бытий, в Серапионовой пустыни было два деревянных храма на погостах — Преобра­женский и Воскресенский. И только в 1820 году на месте деревянного Преображенско­го храма тщанием прихожан и попечением титулярного советника Григория Коробова построили новый каменный,  с престола­ми во славу Преображения Иисуса Хрис­та на Фаворе, в честь святителя Николая и святителя Серапиона  Архиепископа     Нов­городского.

Интересен такой факт: новгородский ар­хиепископ Серапион умер в 1516 году, а его нетленные мощи были явлены ровно через год 7 апреля 1517 года. Значит, деревянный Преображенский храм с престолом в честь святителя Серапиона построили после 1517 года, и, скорее всего, в храме хранилась частичка его святых мощей, перенесенная в каменный придел нового храма. Почему  так случилось? Видимо, игра случая.

В Серапионовой пустыни, названной име­нем монаха-отшельника, в деревнях и по­чинках жили выходцы из новгородских земель, почитавшие своего архиепископа, они-то и привезли в  храм частичку мо­щей святителя из Троице-Сергиевой лавры, из так называемой Серапионовой палатки, где покоились мощи Серапиона.

Уже в конце XIX века в приходе Преоб­раженской церкви насчитывалось 32 селе­ния на пространстве восьми верст, в них проживали 605 прихожан мужского пола и 854 — женского, было 147 дворов и четы­ре часовни.

Деревянному Воскресенскому храму повезло меньше, он неоднократно горел и вновь отстраивался. Остатки той церк­ви хранили несколько поколений местных жителей, а позже из уцелевших бревен со­брали пожарную каланчу. Погост же около Воскресенской церкви был большой и ого­роженный, а рядом стоял дом старух Строе­вых. Сестры Строевы — дочери дьячка Петра Александровича и его жены Надежды Авксентьевны Строевых Александра, Параске­ва и Екатерина. Последняя из сестер была учительницей церковноприходской школы в Рамешках.

Потом в пожарном депо обосновалась колхозная контора, в 80-е годы она сгорела, и на ее месте, а значит, и на месте бывшей Воскресенской церкви  и погоста, построили детский сад. Что же, знакомая гримаса вре­мени.

По рассказам местных старожилов,  их  прадеды знали, что Преображенский  храм сооружался методом народной стройки. Всем миром крестьяне собирали дикий ка­мень в фундамент будущей церкви, а к месту стройки со всей округи несли куриные яйца, на них-то и замешивали крепкий раствор для кладки стен. В целях скорейшего за­вершения работ на дорогах выставили кор­доны, и каждый конный и пеший платил пошлину продуктами, деньгами или уча­ствовал в подсобных работах.

В 1849 году в Серапихе открыли церковно-приходскую школу, а каменную ограду вокруг храма с двумя красивыми аркообразными коваными воротами построили лишь в 1876 году. Кирпич для ограды делали в деревне Фомино на кирпичном заводе Ива­на Кондратьевича Степанова. В начале XIX века в деревне Голдино обосновались четы­ре брата Степановых — Ефим, Василий, Ераст и Кондрат, третьей гильдии санкт-петербург­ские купцы. Городской голова Иван Иванович Июдин был женат на внучке Василия Анне Филимоновне Степановой, а владелец кол­басного завода в Санкт-Петербурге Сергей Андреевич Парфенов, проживающий на Святице, взял в жены дочь Ераста Степановича Степанова Веру. Уже упомянутый мной Иван Кондратьевич на свои средства отливал для церкви новый большой колокол со своими инициалами и дарственной надписью. Руко­водил работами по поднятию колокола Алек­сей Голдинский (Алексей Михайлович Степа­нов, 1876 года рождения). У него в Голдине был большой дом на каменном фундаменте.

Мать Екатерины Ивановны Травиной На­дежда Ивановна Кузьмина рассказывала,  что народу у церкви собралось — не протол­кнуться, и вдруг одна из нескольких вере­вок, поднимающих колокол, оборвалась, и он загудел, да так сильно, что людям по­казалось — земля под ними зашевелилась, все упали на колени и стали молиться. Но, слава Богу, все обошлось, и колокол благо­получно водрузили на колокольню.

Богатый род купцов Степановых, дети и внуки которых впоследствии записались в чухломское мещанство, оказывал боль­шую благотворительную помощь храму. В числе богатых вкладчиков был помещик и владелец усадьбы Боярское (Барское) по­ручик Яков Александрович Шигорин. Умер господин Шигорин 19 августа 1865 года в 59 лет, и надгробие на его могиле чудом сохранилось на заросшем старом кладбище рядом с бывшим храмом.

До отмены крепостного права в округе насчитывалось несколько помещичьих  уса­деб, относившихся к приходу Преображен­ского храма: ус. Анно-Васильевское господ Паниных, ус. Боярское господ Шигориных и Перфильевых, ус. Красково — помещи­ков Чалеевых, ус. Чурилово — Костылевых, ус. Анфимово — Насоновых, и ус. Леушино — господ Фон-Дервиз. Владелец усадьбы Чечулино  капитан Макаров тоже был прихожанином здешнего храма, а в сельце Дорофеево проживали дворяне Болсуновы.

Но самыми  крупными землевладель­цами в серапихской округе считались го­спода Лермонтовы из усадеб Ивановское и Нескучное,  постоянно обитавшие здесь, и господин Евграф Михайлович Силин из Санкт-Петербурга. Поэтому одну часть деревень за Серапихой местные жители называли лермонтовской стороной, а дру­гую — силинской, которую почему-то пере­именовали в «сиринскую».

В описании старинного Бушневского тракта есть такие строки: «…не доезжая деревни Меледино, поворотить вправо на усадьбу Занино и дальше ехать лесами господина Шигорна и Доливо-Добровольского…». Прочтя это свидетельство, невол­но задумаешься, как же так получается, ведь усадьба Занино, принадлежавшая роду Ка­тениных, построена около села Муравьище. На  самом же деле было две усадьбы Занино и две деревни Меледино, как в Муравьищенской, так и в Серапихской стороне.

В здешней усадьбе Занино жил титуляр­ный советник, дворянин Петр Матвеевич Шигорин,  владевший большим количест­вом пахотной земли и лесными массива­ми. Его жена Прасковья Антоновна умерла в 1861 году в 65 лет, а Петр Матвеевич умер в 1875 году в 78 лет. Оба супруга по­хоронены около Преображенского храма. Наследницей земель стала дочь Юлия Петровна Сокольникова и была ею до самой революции. До сих  пор названия Занинский лес, Занинские дачи, Занинские полоски на слуху у местных жителей, но почему их так именуют, объяснить не могут даже са­мые пожилые жители Серапихи. Усадьба Занино прекратила свое существование по­сле смерти четы Шигориных, а их наследни­ки жили в сельце Шилыкове.

Много интересных фактов и событий скрыто от нас завесой времени. Взять хотя бы самую богатую в округе деревню Меледино.  Оказывается,  в этой деревне роди­лись братья Дмитрий и Федор Лаврентьевичи Брызгаловы. Их отец, государственный кре­стьянин Лаврентий Андреевич, умер в 1859 году, когда младшему из братьев, Федору, едва исполнилось три года. Их мать Евдо­кия Андреевна была сестрой санкт-петер­бургского владельца колбасного завода Сергея Андреевича Парфенова, и тот вся­чески заботился и опекал любимых пле­мянников. Своих детей у Парфенова долго не было, а единственная дочь, тоже Евдо­кия,  родилась, когда Сергею Андреевичу исполнилось 36 лет. Поэтому родным племянникам он дал все: хорошее воспита­ние, образование, место в обществе, и, на­конец, именно они стали наследниками его детища — колбасного завода на Лиговском проспекте. После его смерти братья взяли фамилию Парфеновы и в память о дяде, великом труженике, построили в Чухломе на свои средства здание приюта для детей- сирот. Это здание с 1925 года занимает  районная больница. Но вернемся к истории храма. Начиная с 1855 и по 1930-е годы здесь служили священники: Иоанн Дмитри­евич Слободский (1815-1884) (здесь и да­лее годы их рождения и смерти);  Иоанн  Ананьевич Успенский (1806- 1870); его сын Александр Иванович Успенский (1853- 1896);  Александр Андреевич Рыженков (1875-1908); Михаил Васильевич Кадников (1874-1926); и последним был  Иван Евгеньевич Кордобовский (1902-1929).

Все упомянутые священники похороне­ны около храма, кроме  последнего. Семью Кордобовских, живших в деревне Бурминское, раскулачили в 1929 году, а строя­щийся для священника в Серапихе новый дом впоследствии занял директор льноза­вода Н. Г. Соколов. После закрытия храма в 1930 году Ивана Евгеньевича перевели священником в село Торманово взамен сосланного в лагеря П. И. Иорданского, но уже в 1937 году расстреляли в Ярославле, как и многих других служителей культа.

В 1920-е годы на клиросе Преображен­ского храма был самый лучший в уезде мужской  хор. В нем пели три брата Христофоровы — Николай, Иван и Константин, братья Бровкины — Владимир и Александр и Михаил Тепляков из деревни Пузырево. Все певчие знали музыкальную грамоту и играли на «деревах». Это самодельный музыкальный инструмент наподобие ксило­фона, дощечки которого сделаны из разных  пород дерева.

Но красота и благолепие храма действо­вали на местных коммунистов и комсомольцев-активистов как красная тряпка на разъ­яренного быка. По приказу Василия Львова и Николая Соколова началось постепенное разграбление и разрушение храма, за что, по утверждению местных жителей, оба ослепли. Кресты с куполов и колокольни снимал Саня Разгуляев по прозвищу  «Бес». Он работал бойцом на серапихской бойне, колол скотину местным крестьянам и часто бегал с вымазанными кровью руками за ребятишками, пугая их. А живший в деревне Фомино Коля, по прозвищу Пуд (фамилии никто не помнит, но помнят, что он работал в деревенской сапожной мастерской), уста­навливал красный флаг на куполе церкви, за что получил немалые по тем  временам деньги -10 рублей. Вскоре после содеянно­го тот и другой умерли.

Церковную утварь и иконы растащи­ли местные жители, а книги использовали «по нужде». Задумали устроить здесь клуб, но люди побоялись плясать и петь под эти­ми сводами. Из-за отличной акустики рас­певаемые частушки казались дьявольским визгом, а гармонь звучала громче современных усилителей.

Для строительства льнозавода требо­вался кирпич, и церковь, с молчаливого со­гласия жителей, стали разрушать, но  никто не хотел очищать кирпич от старого рас­твора. Тогда начальство льнозавода пред­ложило оплату — три копейки с каждого очищенного кирпича.  Разобрали ограду, зимнюю и летнюю церковь, и лишь коло­кольня держалась дольше всех. Уже где-то в 1967-1968 годах запланировали постро­ить новое помещение для льнозавода и снова вспомнили о церкви. Первоначально попытались с помощью тросов тракторами разорвать стены колокольни, но они вы­держали, тогда поочередно выбили кувалда­ми четыре опоры, на которых возвышалась колокольня, под каждую подвели деревян­ные плахи и подожгли, вот тогда колоколь­ня рухнула. Рухнула так, что содрогнулась земля, а облако известковой и кирпичной пыли заслонило солнце. И что же? Постави­ли столбы для нового льнозавода, а вскоре история его существования закончилась, так и не набрав новых оборотов.

К сожалению, не удалось найти фото­графию старинного кладбища, где упокои­лись все бывшие прихожане округи, в том числе и родители братьев Птицыных — Ива­на Ивановича, учителя, и Серафима Ивано­вича, работника культуры.

В июне 1912 года, будучи 48 лет от роду, их отец Иван Константинович Птицын по­ступил сюда псаломщиком, а жена Елиза­вета Дмитриевна (из дворянского рода Сипягиных) стала учительницей Серапихской церковно-приходской школы. Обвенчались они еще в 1885 году в чухломском Преображенском соборе, где отец Ивана Константин Васильевич Птицын служил протоиереем. После  свадьбы Иван Константинович опре­делился на должность начальника тюремного замка, а Елизавета Дмитриевна продолжала учительствовать в Чухломском женском двухклассном училище. Все их 10 детей родились в Чухломе, но в живых осталось пятеро. Младший же брат Ивана, Николай Константинович Птицын,  заняв место отца, стал протоиереем Преображен­ского собора и в 1925 году умер в тюрьме, арестованный за принадлежность к «Монар­хическому союзу русского народа». Надо за­метить, что корни священнической династии Птицыных берут начало в селе Введенском. Глава рода Василий Яковлевич Птицын служил во Введенском храме с 1800 года, с мо­мента его строительства, и до самой кончи­ны. Ивану Константиновичу он приходился дедом, а братьям Птицыным — прадедом.

Как же так случилось, что потомки бла­гочестивых, набожных и очень зажиточ­ных крестьян камня на камне не оставили от храма, возведенного их предками? Но что сделано, то сделано, и, увы, прошлое вернуть нельзя.

Храм давно не существует, а  бывшее кладбище заросло лесом. Под мрачными елками внимательный взгляд найдет не­сколько старинных надгробий с трогатель­ными эпитафиями, и все.

Но иногда на месте бывшего храма в вечернее время люди видят необычное розово-жемчужное свечение воздуха. Зна­чит, Божья благодать не покинула место, несколько веков назад выбранное монахом-отшельником по имени Серапион.

Татьяна БАЙКОВА.