Нигметзянов Т.И., к.и.н. (Кострома)

Внешнеполитические взгляды Николая II (1894 – 1914 гг.)

Внешняя политика могла разрабатываться и осуществляется только с согласия императора. Поэтому важную роль играла внешнеполитические взгляды Николая II. В архивных фондах Николая II содержатся дипломатические документы (АВПР, ГАРФ), с его пометками и указаниями министрам и дипломатам. Он многое заимствовал у отца, заветы которого глубоко чтил, отчасти разделял мнение окружающей его придворно-аристократической и высшей военной элиты и, кроме того, находился под постоянным воздействием высокопоставленной бюрократии, своих министров. При всем том Николаю II было свойственно стремление ни на кого полностью не полагаться и стараться найти в важных вопросах собственное мнение.

Важной чертой сознания царя является своеобразный патриотизм с великодержавным акцентом. «Я имею всегда одну цель перед собой: благо родины, - писал он Столыпину, - перед этим меркнут в моих глазах чувства отдельных личностей» [1] Его представление о мировой значимости России было весьма высоким. «Россия – не страна, а часть света». Вместе с тем в восприятии Николая II Россия ассоциировалась государством, а последнее – с его самодержавной властью.

Царь был глубоко религиозным и верил, что его личные действия, как и общий ход событий, направлялся промыслом божьим. Отсюда его оптимизм и уверенность в правильности своих решений, не исключавшие порой мучительных поисков и колебаний при выборе путей и методов. Отсюда же и известный фатализм, готовность примериться с обстоятельствами.

Николай II унаследовал от отца склонность к острожной политике в Европе. Это не исключало необходимость твердо противостоять покушениям на жизненные интересы России, опасность которых исходила от Германии и Австро-Венгрии. Главную опору видел в союзе с Францией. Более того Николай II стремился войти в историю в образе миротворца, подобно Александру III, став инициатором I Гаагской мирной конференции. По иному относился царь к политике в сопредельных странах Азии, где легко допускал при отстаивании русских интересов применение силы или угрозы применения силы или угрозы силы. Как и Александр III,он уделял большое внимание азиатским пределам империи, видя в их развитие страны. Заметное влияние на молодого царя оказали издатель «Московских ведомостей», востоковед князь Э. Э. Ухтомский и издатель «Гражданина» князь В.П. Мещерский. В ранний период правления у царя были широкие аннексионистские замыслы в Азии. Особый интерес молодого царя к Дальнему Востока был связан с комитетом по строительству железной дороги, во которой он был поставлен Александром III. В активной внешней политики на Дальнем Востоке, он усматривал реальную возможность укрепить могущество империи и снискать себе полную славу. Такая позиция Николая объясняется и слабой осведомленность в международных отношениях в первые годы правления. Поэтому он был «смел» в поисках внешнеполитических целей. Великодержавие и молодое честолюбие царя, беспокоило некоторых царских министров. Военный министр генерал Ванновский составил впечатление о Николае как о человеке «воинственном и самонадееном». Сменивший Ванновского на этом посту генерал Куропаткин с тревогой обсуждал с Витте честолюбивые замыслы царя, «традиционные планы»: «взять для России Маньчжурию, идти к присоединению Кореи. Мечтает под свою державу взять и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы». Не находя поддержки у политиков профессионалов и испытывая «принципиальное недоверие» к министрам, царь обратился к своим единомышленникам.

Устойчивость великодержавных амбиций Николая II не была поколеблена даже после провала этого курса, поражений русской армии в Маньчжурии и уничтожения порт-артурской эскадры. Все еще не сомневаясь в победе над Японией, царь уже после начала революции в России и манифесте от 18 февраля 1905 г. А.М. Абазой и К.И. Вогаком втайне от министра иностранных дел, подтверждал свои завоевательные планы установление «господства на водах Тихого океана» [2] Этот документ в корне противоречил политической линии графа В.Н. Ламздорфа, опасавшегося, что чрезмерные требования приведут к дипломатическому поражению России, против которой объединяются великие державы, как это было во время Берлинского конгресса [3]. Только Цусимская катастрофа охладила его пыл.

Николай II не разделял увлечений панславизмом, но считал необходимым отстаивать и укреплять позиции России на Балканах. Большое значение придавал Черноморским проливам. Он допускал различные решения – от полной или частичной аннексии до благоприятного для России изменения режима. Минимальная задача состояла в сохранении статус-кво, контроль над проливами ни в коем случае не должен был перейти из турецких в иные, более сильные руки.

Как и Александр III, Николай в зрелом возрасте не очень доверял Берлину, винил Германию в поддержке австрийской экспансии на Балканах, считал, что она слишком сильно связала себя с политикой Вены, которая может привести к большой войне. Серьезным уроком стал для царя Боснийский кризис. Николай II видел нарастание русско-германских противоречий на Среднем Востоке. Как непосредственную угрозу русским интересам в проливах он увидел в назначении Лимана фон Сандерса и готов был начать войну. Вместе с тем, социальные и монархические симпатии Николая II, как и его придворного окружения, тяготели к той же Германии, в которой видели надежного партнера в борьбе с возможной революцией.

Николай II с трудом изживал отношение к Англии, как традиционному противнику России. Все же в последние годы перед войной он не только санкционировал сближение с ней, но и предлагал союз.

Двуединая монархия, не вызывала симпатий, он спокойно относился к возможности ее распада.

В целом взгляды Николая II существенно не расходились с программой его министров, что позволяло проводить ее в жизнь. В рассматриваемый период царь не инициировал каких-либо поворотов курса или важных политических акций.

Примечания

1 Красный архив - 1924 – Т. 5 – с.115.

2 Красный архив –. 1926 – Т.4 (17) – С.. 90, 153.

3 Красный архив - 1922 – Т.3 – С.С. 75-76.