Смодор Михаил Маркович
(1882 – 1944)
Михаил Маркович Смодор
Осенью 1906 года в Галич приехал молодой
человек, прежде никогда не бывавший здесь.
Стройный, невысокого роста, в плечах неширок, одет неброско, аккуратно, со вкусом.
Из-под мягкой шляпы виднелись чуть вьющиеся черные волосы. Привлекательное лицо.
Взгляд – открытый, приятный. Нос особых
очертаний выдавал его нерусское происхождение. Все в нем указывало на человека интеллигентного и принадлежащего, вероятно, к миру
артистическому.
В городе он провел три дня. Познакомился
с работой фотографических павильонов – их
было два, снялся «на портрет». Сделал несколько частных визитов, получил фотографии и
оставил город.
Он вернется сюда через несколько месяцев.
Озерный город станет для него родным...
Михаил Маркович Смодор (1882–1942) родился в местечке Любавичи Оршанского уезда
Могилевской губернии. Детство прошло в семье родителей-мещан в трудах хозяйственных и
земледельческих. В отроческом возрасте родители определили его к варшавскому фотографу
Я. Тираспольскому. Мастер слыл культурным,
требовательным, справедливым педагогом.
Уважение и благодарность к наставнику Михаил Маркович сохранил до конца дней своих.
Фотографическое ученье растянулось на семь
лет. Годы эти были непростыми, если не сказать больше – тяжкими, но вместе с тем и отрадными. Снизу доверху прошел Смодор лестницу
фотографической школы, прежде чем получил
из рук учителя рекомендательные письма и своим трудом скопленные средства для устройства
собственного дела.
Фотограф держал одновременно несколько мальчиков-учеников. Опытный глаз учителя сразу отделил любознательного, пытливого
воспитанника от прочих. Смодор, не подозревая об этом, оказался на особом положении:
день его в отличие от остальных учеников не
оставлял времени для забав и праздного времяпрепровождения.
В обязанности Смодора было введено обязательное посещение музеев и картинных галерей, чтение книг по искусству. В конце каждой
недели учитель производил испытание знаниям.
Если обнаруживал незнание учеником какоголибо понятия или явления, на всю следующую
неделю «неуч» отсылался на хозяйственные работы в помощь прислуге. По отбытии кухонного наказания испытание возобновлялось.
Фотографическая программа обязывала прилично знать польский, а из «французского и
немецкого языков делать разговор». Только на
четвертом году Смодор удостоился права прикоснуться к камере и покрутить ручки ее массивного «статива».
Ретушерскому искусству мастер обучал просто: ученик исполнял несколько фотоавтопортретов, в которых собственноручно должен
был деликатнейшим наложением ретуши исправить изъяны изображения, довести его до
безукоризненного состояния.
Курс павильонной этики после теоретических
наставлений предполагал практическую демонстрацию учеником профессиональных умений.
Сам мастер-экзаменатор изображал пришедшего клиента, оповещая о себе дверным звонком.
Начинался экзамен: встретить, принять, выслушать, понять, предложить, исполнить, проводить. При прощании необходимо, выражая
искреннюю признательность за визит, тактично вызнать, в какое время и куда доставить заказ...
Выйдя из ученья, Смодор определился
наемным фотографом в какой-то московский
павильон – имя владельца неизвестно. Такой
поступок его объяснялся тем, что практика в
столице должна была увеличить имеющийся
капитал для приобретения самой совершенной
аппаратуры. Спустя некоторое время аппаратуру Смодор купил.
В 1907 г. Михаил Маркович вернулся в Галич.
Теперь навсегда! Снял квартиру (собственного
жилья у него не будет никогда), обустроился.
Вновь посетил заведения будущих конкурентов, оба фотопавильона. Они, как и в первый
его приезд, находились в удручающем состоянии. Салоны располагались в малопригодных
для дела помещениях, устроенных наскоро,
с кое-каким «нутром». Тем самым как бы подчеркивалась временность их существования,
готовность в любой момент прикрыться. Под
стать убранству была и продукция, в которой
начисто отсутствовала требовательность мастера к качеству, каковой, по-видимому, не наблюдалось и у клиентов. Снимки являли собой
плохую любительскую работу, следовавшую
шаблонам самого низкопробного ремесла...
Свидетельство от губернатора на право открытия собственного фотографического заведения Смодор получил. Нанял помещение, светописно устроил его, без вычурности, с душой
украсил своего первенца. Павильон под вывеской «Универсальная фотография М. Смодора»
начал принимать первых клиентов. Галичский
люд очень скоро оценил уровень обслуживания, обходительность и культуру мастера. Дело
пошло в гору, новое заведение процветало,
прежние же и без того малодоходные теперь
совсем захирели...
Галич для Смодора с первых впечатлений был
и остался уездным озерным красавцем. Он полюбил его. Полюбил и галичан, расположив их
к себе своим безупречным трудом, добросердечностью. Ему отвечали взаимностью.
Рыбаки на Галичском озере. Фотограф М. М. Смодор. Сер.1910-х гг.
Смодор работал много, без устали, случалось,
по двадцать часов в день. Помощников не держал, признавая работу фотографа только в
одном лице. Средства для жизни имел достаточные. На себя тратил мало, помогал родителям,
вкладывал в дело, а что оставалось – это для
души: он был подлинный библиофил. Деньги
уходили на книги, альбомы по искусству, выписку фотографических журналов и т.д. Книжная
любовь свела его и сдружила с К. В. Палиловым. Константин Васильевич был дальним родственником И. Д. Сытина и имел книжный магазин. Здесь Смодор бывал весьма часто и через
Палилова выписывал интересующие его издания. Книгопродавец был старше фотографа на
шестнадцать лет, но это не мешало им быть добрыми друзьями.
И.И. Каликин и М.М. Смодор. Перв. четв. ХХ в.
Однажды в павильон пришел художник
И. И. Каликин. За разговорами познакомились
да так и остались друзьями до конца дней своих. Общение с Палиловым и Каликиным, естественно, привело к другим приятным знакомствам, и мало-помалу составился круг общения
Смодора с теми горожанами, благодаря которым теплилась культурная жизнь Галича. Он
охотно присоединился к этому обществу.
Имя фотографа появилось в списках разных
попечительных и благотворительных обществ
города. Его благодарили за бесплатно исполненные снимки. Общества и учреждения, где
он не состоял, тоже благодарили за бесплатную помощь.
В 1913 году состоялся визит царской семьи
в Кострому. Земство к сему случаю открыло
кустарно-промышленную выставку, на которой
среди изобилия экспонатов из всей губернии
было представлено 1000 фотографий. Автором
нескольких десятков из них был М. Смодор.
В 1915 году Костромское научное общество
по изучению местного края (КНО) устроило специальную фотографическую выставку, на которой были представлены виды селений, типы
жителей губернии, занятия населения и галерея
выдающихся уроженцев края. Двадцать фотографий Михаила Марковича экспонировались
там. Среди снимков была одна работа, о которой следует сказать особо.
Война. Фотограф М.М. Смодор. Сер.1910-х гг.
1915 год. Война. Смодор «по слабости сердца» был освобожден от службы. В Галич приходили санитарные эшелоны из действующей
армии. Как-то в его павильон зашла сестра милосердия из такого эшелона – «сняться на карточку». Смодор сделал несколько снимков. Вечером того же дня он вручил ей заказанные ею
фотографии, один снимок оставил себе. О нем
он умолчал.
Этот визит взволновал его: исполненное трагизма лицо совсем еще молодой женщины несло на себе отпечаток бесконечной усталости
от бедствий и ужаса который обрушила на Россию война.
Работая над своим вариантом снимка, фотограф отсек все лишнее, сосредоточив внимание на глазах, превратив павильонный портрет
в художественное произведение. Так родился
портрет-образ, который мастер назвал «Война».
Он считал его одной из лучших своих работ.
Фотографические виды светописца хорошо
были известны в России. Они печатались многотысячными тиражами в форме почтовых открыток. К сожалению, пользователи открыток
с видами Галича не могли прочесть на них имя
фотографа – они были анонимны. Более всего этих смодоровских работ выпустило в свет
контрагентство А. С. Суворина, вторым издателем открыток был друг-книгопродавец К. В. Палилов.
С момента открытия «Универсальной фотографии» Михаил Маркович снимал традиционно, конечно, с разной степенью успеха. Идея
отойти от укоренившихся павильонных поз и
постановок давно им вынашивалась, но свое
творческое «я» еще было не найдено. Из признанных мастеров в портретном жанре он признавал искусство нижегородского фотографа
А. О. Карелина. Однако копировать его павильонную идею не мог – искал собственный способ свободного светописного взаимоотношения фотографа и модели. Пройдет более двух
десятков лет, прежде чем фотограф получит
собственные светописные картинки, почти
удовлетворяющие начальному замыслу. За эти
годы в жизни фотографа случились всякие перемены.
Судьба свела его с очаровательной женщиной – Фаиной Ароновной. Вскоре красавицадоктор стала его женой. Начало их совместной
жизни пало на время тревожное, беспокойное,
смутное: революционная неразбериха, гражданская война с полуголодным, скудным существованием. Павильон Смодора больше пустовал, заказы были редки. Оживилось дело после
окончания войны.
В фотографию стали приходить родственники погибших, заказывали их снимки прошлых
лет – негативы мастер хранил. За эти памятные
повторные портреты он брал мизерную символическую плату. Часто отдавал снимки бесплатно.
С началом нэпа жизнь семьи Смодоров стала
налаживаться, вновь появились заказы. Вместе
с тем расцвел самый нелюбимый Смодором вид
творчества: «снятие карточек с групп». Поток
«совслужащих» протоптал твердую дорожку в
ателье фотографа. После работы, за ужином,
Михаил Маркович всегда рассказывал о посетителях. Сколько иронии, смеха, улыбок бывало
в доме в те минуты, когда Смодор повествовал
о группах с названием «плечо к плечу»! Деятели
уездного ранга предпочитали именно эту массовую позу.
И. И. Каликин, наслушавшись в гостях у Смодоров рассказов о группах ответственных работников, изобразил это действо в рисунке, который в цикле «Провинция» был опубликован
в журнале «Крокодил». Люди во френчах с особенным, важным и неумным выражением лица,
являли собой образ новых хозяев эпохи.
Когда в 1921 году в Галиче открылось отделение Костромского научного общества, фотографический талант Смодора пришелся весьма
кстати. Он оказывал Обществу «большую, а
подчас и незаменимую помощь» – писали о нем
товарищи. Особенно плодотворно потрудился Михаил Маркович во время создания музея
Общества. Его снимки в витринах запечатлели
жизнь Галича, Рыбной слободы в особенности,
памятники церковной старины, события общественной жизни.
Галич. Сушка сетей. Фотограф М.М. Смодор. 1928 г.
Рыбная слобода Галича – это любовь фотографа. Он был дружен со многими рыбаками,
ходил с ними на лов, они бывали частыми гостями у него. Он много снимал рыбацкие семьи
и артели, а об их жизни знал все в подробностях.
Похвально отзывались современники о его
музейном альбоме «За десять лет Октября», где
были отображены местные революционные события. К последним, кстати сказать, он относился в разное время по-разному: сначала принял революцию, затем переменил отношение,
увидев плоды ее социального устройства.
В 1923 году семья Смодоров увеличилась. По
особенности здоровья Фаина Ароновна не могла иметь детей, и никакие попытки врачей не
могли излечить ее недуг. Смодоры детей очень
желали. Но когда надежды на собственного
ребенка не состоялись, они приняли решение
взять новорожденное дитя из приюта. Так у них
появился Рафаил. Спустя почти три года – его
брат Лев. Теперь в квартире Смодоров царили
блаженство, домашний уют и приятные хлопоты.
До 1930 года дела Михаила Марковича шли
неплохо. Но государственная налоговая система давила, поставив цель уничтожить частного
предпринимателя. Под налогами трещал и патент Смодора. Он сопротивлялся, как мог, шел
на разные уловки лишь бы сохранить дело. О
том, что он может быть лицом кооперированным, и мысли не допускал.
Несмотря на трудности существования, поиск
собственных выразительных средств продолжался. Казалось, еще один шаг – и светописная
Жар-птица поселится в его павильоне навсегда.
Эти творческие поиски в начале 1930-х годов
все более занимали фотографа. Выстраданной
идее надо было дать жить.
Покончив с опытами, он начал реализовывать
замысел в павильоне. Место фотографа в нем
занял добрый сказочник, режиссер и актер –
все в одном лице. Переменился интерьер фотографии. Процедура съемки проходила под «сказочный сказ», камеру дети не замечали, и она
искусно срабатывала в нужный момент.
Смодор с женой смастерили нехитрый сказочный реквизит: шапочки, кокошники, всякие
украшения. Теперь заказчики получали снимки
нового качества, блещущие естеством, непосредственностью, свободой. Слухи о смодоровских «сказах» распространились по городу. Желающих было довольно. Фотограф ликовал.
Однако радость оказалась короткой. Новому предприятию не суждено было утвердиться.
«Недремлющее пролетарское око» усмотрело
в действиях фотографа извращение социалистической морали. Последовал донос. 26 июля
1935 года Галичский народный суд определил
мастера «за развращение малолетних» (!) на три
года к заключению в исправительно-трудовых
лагерях.
Весть об аресте Смодора облетела город в тот
же день. Сказочные снимки исчезли из квартир
заказчиков из опасения иметь неприятности.
Одни владельцы уничтожили их сами, другие
упрятали настолько тщательно, что с течением
времени забылись и места их потаения. Стеклянные негативы фотографа были изъяты как
вещественные доказательства. Стекла же, как
известно, имеют свойство разбиваться, особенно в руках дурных.
И случилось так, что не стало, словно не
было, никаких сказочных фотографий. Люди
о случившемся сочувственно погоревали, с
оглядкой пошептались, и все забылось, ушло
в небытие.
Смодору «повезло»: государство оказало
ему честь быть участником созидания канала
Москва-Волга. Первые месяцы в Дмитлаге НКВД
он провел на общих работах. Они были самые
тяжелые, он много болел. Затем помог случай,
который сохранил Смодора от физической
смерти и чудесным образом возвратил фотографа к его профессиональным занятиям.
В 1936 году на строительстве канала организовалась фотослужба. Она занималась фиксацией
трудовых исторических успехов. Снимки публиковались в разных иллюстрированных изданиях, которые под нужным ракурсом освещали
«динамику нашего строительства». Фотослужба
имела посты и отделы по всей трассе канала.
В одном из таких постов с помощью, к сожалению, неизвестного теперь доктора и оказался
Михаил Маркович. Он занимался лабораторной работой и художественным оформлением
плакатов, призывов, графиков соревнований
изможденных работой бригад. Живописные
уроки И. И. Каликина пригодились.
22 июля 1937 года «за ударную работу» Смодор был освобожден. Больным, исхудавшим
вернулся он в Галич. Люди встретили его поразному. Как и два года назад, многие знакомцы
отвернулись, не замечали. Настоящие друзья не
оставили семью в беде. Помогали, чем могли, а
рыбаки из Рыбной слободы приходили каждую
неделю и не с пустыми руками.
В семье Смодора радостно окружили заботой,
вниманием, теплом. Он поправился, начал работать, теперь в качестве «спеца-фотографа»
в своей же фотографии, которая ему теперь
не принадлежала. Никакой общественной деятельностью он не занимался, уединился в семье
да иногда в кругу старых знакомцев «оттаивал» воспоминаниями о прошлом. Друзей тогда
уже поубавилось: одни уехали, другие «исправлялись» в лагерях. К. В. Палилов скончался в
1935 году.
Смодор служил в фотографии, работал ответственно, но удовлетворения не имел.
В 1941 году надломленное здоровье его расстроилось совершенно, он начал постоянно болеть. В ноябре того же года проводил на фронт
старшего Рафаила, и от переживаний здоровье совсем оставило мастера. 1942 год был
для него последним. Одаренный светописец,
интеллигент-провинциал, он отдал свой фотографический талант краю и его людям. Он их
очень любил.
Настоящее имя фотографа – Моисей Мордухов – было переделано на русский лад – Михаил
Маркович для простоты общения. Так и вошло
во все документы.
Фамилия была первоначально СамодурСмодор, затем Смодор. В Буе имел фотографию
брат Михаила Марковича – Марк Маркович, поэтому двойную фамилию и разделили. Буйскому
брату досталась – Самодур.
Рафаил Смодор погиб в 1943 году.
Лев Смодор ушел на фронт в 1943 году, погиб
в 1945 году.
Фаина Ароновна Смодор умерла в Галиче в
1987 году в возрасте 89 лет.
