Загадки царского портрета
из собрания костромского государственного
историко-архитектурного и художественного
музея-заповедника

В собрании Костромского государственного историко-архитектурного художественного музея-заповедника в фонде живописи находится музейный предмет КП-87, Ж-73 Деньер А. И. (?) «Портрет императрицы Марии Фёдоровны».1885. Х., м. 77 х 63. Модель изображена в траурных одеждах – чёрном платье с белым кружевным жабо и кружевной чёрной мантильей на голове. Кружева на груди заколоты брошью с камнями.

С момента поступления до первой атрибуции, проведённой в 1996 году, данный предмет имел следующие учётные данные: Н.Х. XIX в. “Портрет дамы в чёрном платье”. Атрибуция портрета была представлена 4.03.1996 года научным сотрудником музея Е. Н. Громовой на заседании ФЗК. Она представила комиссии атрибуцию музейного предмета КП-87, полностью основанную на исследовательских изысканиях костромского краеведа Е. В. Сапрыгиной, озвучив материалы, содержащиеся в статье Е. В. Сапрыгиной «Царские портреты в Костромском музее» (публ. ст «Губернский дом» № 1, 1993). Однако исследовательские материалы Е. В. Сапрыгиной ею не были перепроверены, кроме того, не была представлена дополнительная доказательная база по предполагаемой модели, авторству, и дате создания произведения. В результате чего музейный предмет КП-87 был атрибутирован как «Портрет императрицы Марии Фёдоровны».1885.Деньер А. И. (?).

Мы считаем, что на портрете изображена супруга государя императора Александра II императрица (1855–1880) Мария Александровна /1824–1880/ – (дочь Людовика II, великого герцога Гессен-Дармштадтского, вел. герцогиня Максимилиана-Вельгельмина-Августа-София-Мария). Единственный аргумент исследователя Сапрыгиной в пользу своей версии основан на обнаруженном ею безусловном сходстве фотопортрета, размещённого в «Коронационном сборнике»1, изданного в 1899 г. с изображением модели на портрете.

Как видим, действительно, в верхнем овале размещён фотографический портрет дамы, практически идентичный исследуемой нами модели (поза, внешнее сходство, траурные одежды, украшения). Однако никаких подписей, которые указывали бы на то, кто именно изображён на фотографиях, нет. В перечне вклеек, размёщённом на 13 стр. первого тома «Коронационного сборника» к данной вклейке (между 160 и 161 страницами) даётся следующее примечание: «Группа портретов Их Императорских Величеств Государя Императора Николая Александровича и Государыни Императрицы Александры Фёдоровны и Августейших Их Родителей»2.

Для подтверждения нашей версии мы изучили и исследовали художественный материал, непосредственно касающийся изображения императрицы Марии Александровны в живописи, графике, фотографии и обнаружили несколько произведений, обнаруживающих несомненное сходство модели с нашим портретом. Среди них безусловное портретное сходство с нашей моделью мы обнаруживаем и в живописных полотнах, изображающих Императрицу Марию Александровну.

При несомненном внешнем сходстве, идентичности костюма, даже украшений – броши, форма и вид которой совпадают с той, которую мы видим на фотографии из коронационного сборника, императрицы Марии Александровны в представленных произведениях с моделью нашего портрета, один момент остаётся необъяснимым. У Марии Александровны, как известно, были прекрасные голубые глаза. А. Ф. Тютчева – фрейлина императрицы Марии Александровны, вспоминая свою жизнь при Дворе, так писала о ней: «Она всю жизнь сохраняла эту молодую наружность, так что в 40 лет её можно было принять за женщину лет 30. Несмотря на высокий рост и стройность, она была такая хрупкая и худенькая, что не производила на первый взгляд впечатление belle Femme; но она была необычайно изящна, тем совершенно особым изяществом, какое можно найти на старых немецких картинах, в мадоннах Альбрехта Дюрера, соединяющих некую строгость и сухость форм со своеобразной грацией в движении и позе, благодаря чему в во всём её существе чувствуется неуловимая прелесть и как бы проблеск души сквозь оболочку тела. Черты её не были правильны. Прекрасны были её чудные волосы, её нежный цвет лица, её большие голубые глаза, смотревшие кротко и проникновенно. Рот был тонкий, со сжатыми губами, свидетельствующими о сдержанности, без малейших признаков способности к воодушевлению или порывам, а едва заметная ироничная улыбка представляла странный контраст к выражению её глаз»3. Действительно, на портрете кисти Крамского мы видим эти прекрасные голубые глаза императрицы. Деньер(?) же пишет печальные карие глаза, что выглядит очень необычно прежде всего потому, что Генрих Деньер с 1860 года был придворным фотографом императора Александра Николаевича и императрицы Марии Александровны, и уж, конечно, не мог не знать цвет глаз монаршей особы. Это ставит под сомнение авторство Деньера. Возможно, портрет писал другой художник, монограмма же, присутствующая на полотне, не авторская. Судя по датировке (1885 г.), он создан уже после смерти Марии Александровны, которая последовала в 1880 году, и вполне мог быть написан по фотографии, запечатлевшей императрицу в трауре по умершему старшему сыну, цесаревичу Николаю Александровичу(18431865), который скончался в 22-летнем возрасте. Почти всегда на портретах (живописных, графических, фотографических), начиная с 1865 года, императрица Мария Александровна в траурных одеждах – смерть цесаревича Николая была для неё страшным ударом и подорвала окончательно и без того слабое здоровье.

Несмотря на то, что начало исследовательской работе по изучению этого музейного раритета положено, многие детали, связанные с его историей, ещё предстоит выяснить и уточнить.

Примечания

1 Коронационный сборник / под ред. В. С. Кривенко. 1899. Т. 1. Цв. вклейка между страницами 160 и 161.

2 Там же. С. 13

3 Тютчева А. Ф. При Дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников. М.: Мысль, 1990. С. 18–19.